Богачи

8

Джо хотел лично убедиться в том, что церемония бракосочетания Морган пройдет на высшем уровне. Он намеревался превратить свадьбу дочери в роскошное театральное действо и не собирался экономить на мелочах. Учитывая соотношение между долларом и фунтом, Джо прикинул, что пары миллионов зеленых будет достаточно, чтобы гости приятно провели время и свадьба Морган по праву заняла место среди самых значительных событий светской жизни Англии.

Они с Рут вылетели в Лондон задолго до прибытия гостей и остановились в «Клэридже», поскольку Джо где-то слышал, что этот отель жаловали члены королевской фамилии. Когда у себя в номере он ступил на зеркальную поверхность наборного паркета, а потом по щиколотку погрузился в толстый ворс китайского ковра, все его сомнения по поводу правильного выбора отеля мгновенно рассеялись. Появление Джо в Лондоне вызвало целый поток телексов, телеграмм и телефонных звонков, посредством которых он постоянно держал руку на пульсе кипучей деятельности своей корпорации. Джо привез с собой целый штат служащих: менеджера по связям с общественностью Двайта Блетнера, референта, трех секретарш и популярного в Нью-Йорке, но очень дорогого, профессионального организатора приемов и разного рода торжеств.

Не выходя из своего номера Джо развернул кампанию по привлечению к событию внимания прессы. Когда он с шиком тратил два миллиона долларов, об этом должны были знать все.

— И что только он о себе возомнил? — говорила Джинни, одна из секретарш Джо, старательно накладывая серебристый лак на указательный палец правой руки. Перед ней на столе лежал список приглашенных, который следовало перепечатать в алфавитном порядке в трехстах экземплярах.

— Вероятно, воображает себя президентом, который на коне въезжает в Белый дом под приветственные крики подданных, — хмыкнула Кандия, ее закадычная подружка и вторая секретарша Джо. — Я вчера перепечатывала отчет Блетнера по прессе. Представляешь, старик хочет, чтобы свадьбу Морган транслировали по всем каналам британского телевидения!

— Хорошо еще, что здесь не так много каналов, как у нас. Интересно, а как к этой шумихе относится сама Морган? — Джинни закончила красить ногти и достала губную помаду.

Кандия пожала плечами и, зевнув, ответила:

— Она такая же амбициозная, как и ее отец. Иначе почему она выходит замуж за этого графа, или кто он там? В Нью-Йорке у нее был отличный парень, Грег, кажется, его звали. Так нет, поехала в Лондон и подцепила этого лорда.

— Капризная, испорченная сучка! — согласилась Джинни. — Готова поклясться, что ее приданое стоит целое состояние. Вот только хотелось бы мне знать, насколько крепким будет этот брак.

— Можешь не сомневаться, он будет крепким. Ее отец не допустит развода. Во-первых, он уже вложил в это предприятие кругленькую сумму, а во-вторых, еще одной скандальной истории в своей семье старик не потерпит.

Переговариваясь и похихикивая, девушки принялись рьяно барабанить по клавишам пишущих машинок, чтобы не вызвать гнев шефа своей нерасторопностью.

— Я хочу, чтобы на церемонии присутствовали представители всех крупнейших газет и журналов, — запальчиво набросился Джо на Двайта Блетнера у себя в номере.

— Приглашения разосланы, редакторы получат их завтра утром вместе со списком приглашенных, — ответил Двайт.

— Это хорошо, но есть ли уверенность в том, что они примут приглашения?

Двайт с минуту поразмышлял, а затем с улыбкой ответил:

— От приглашений они, безусловно, не откажутся, но гарантировать, что их отклики будут соответствовать нашим пожеланиям, не может никто. Кроме того, трудно поручиться, что фотографии жениха и невесты появятся на первых полосах. Я имею в виду, что если миссис Тэтчер решит вдруг сделать какое-нибудь важное заявление, или принцесса Диана неожиданно изменит прическу…

— Черт побери! — воскликнул в гневе Джо. — Я притащил вас сюда за три с половиной тысячи миль не для того, чтобы выслушивать жалкие оправдания, а для того, чтобы вы выполняли работу, за которую получаете деньги. К слову сказать, ее может сделать любой мало-мальски разумный молокосос. В конце концов, Морган выходит замуж за английского графа, и его соотечественников не может не интересовать такое важное событие в жизни аристократии. Если свадьба моей дочери не будет иметь достаточный резонанс в прессе, я не знаю, что сделаю! Скажите им, что она по своей пышности не будет уступать королевской, и что я потратил на нее полмиллиона долларов. Против этого они не смогут устоять.

Двайт молча поклонился и вышел из комнаты. Хорошо еще, что Джо не требует от него связаться с премьер-министром и Букингемским дворцом и попросить, чтобы на время торжеств, связанных со свадьбой Морган, все течение политической жизни государства было приостановлено!

Оставшись в одиночестве, Джо погрузился в размышления. Он заблаговременно вывез из Штатов более дюжины журналистов и забронировал им номера в «Савое», в которых по его приказу были оставлены корзины с шампанским и фруктами, а также послания за его подписью, содержащие уведомления о том, что любые их заказы будут внесены на его счет. Джо имел все основания предполагать, что его вложения в американскую прессу окупятся сторицей по возвращении домой. Он уже явственно ощущал аромат банкнот, которые рекой потекут на счета «Квадранта» от восторженных вкладчиков, и воочию видел кривую роста акций корпорации в «Уоллстрит джорнэл». И все это благодаря грамотно построенной рекламной кампании, которая стоит ему целого состояния.

Джо налил себе коньяка и задумался о Морган. Уж больно она дергается из-за здешней прессы. А виноват в этом Гарри, да еще его чертовы родители. Гарри считает, что несколько групповых снимков, сделанных Норманом Паркинсоном или Патриком Литчфилдом, будет вполне достаточно и не предпринимает ничего, чтобы привлечь к себе широкое внимание прессы. Если и дальше так пойдет, Морган утратит весь запал.

До церемонии осталось четыре дня, а забот не убавлялось, хотя Джо сбился с ног, не переставая удивляться тому, что его активность вызывает в окружающих непонятное раздражение и протест. Его чуть не арестовали, когда он заявился в палату лордов в сопровождении Сига и своего телохранителя и потребовал свидания с церемониймейстером. Когда Джо ураганом ворвался в «Анна-бель», где должен был состояться торжественный обед, чтобы просмотреть меню, и спросил шеф-повара, приходилось ли ему обслуживать приемы такого масштаба, он натолкнулся в ответ на такой холодный, уничижительный взгляд, что потом долго пребывал в недоумении о его причине. Он провел беседу с цветочными декораторами, утвердил музыкальный репертуар и даже собрался устроить прослушивание для соборного хора. От инструкции епископу, который должен был совершать обряд, Джо удержало лишь замечание Сига, который предположил, что парень, вероятно, знает свое дело, раз занимает такую должность.

Рут почти безвылазно сидела у себя в номере, терзаясь неразрешимой проблемой — что надеть на свадьбу дочери? Ее ошибка состояла в том, что она привезла с собой десятки нарядов всевозможных цветов и с самой экзотической отделкой: русские соболя, павлиньи перья, золотое шитье. Рут не могла прийти ни к какому решению еще и потому, что не представляла себе, какая погода будет в день свадьбы — от нее следовало ожидать любого подвоха. А раз вопрос о платье оставался открытым, то о выборе драгоценностей можно было и не задумываться. Бедняжке начинало казаться, что ее лучшие бриллианты ужасно смотрятся на красном и золотистом фоне, а среди меха и перьев вообще потеряются и не будут заметны.

В конце концов она решила посоветоваться с Тиффани, а если это не поможет, то пойти прямиком к Норману Хартнелу и выбрать что-нибудь из его коллекции.

Наконец настал долгожданный день. Морган поднялась еще затемно и все утро провела в окружении парикмахера, визажиста и маникюрши. На завтрак она позволила себе лишь кусочек копченой осетрины и бокал шампанского.

Джо и Рут позавтракали в ресторане отеля в компании нескольких близких друзей, причем почтенный миллионер не без удовольствия отметил, что в зале присутствовал кое-кто из высокопоставленных особ, в том числе король Греции Константин. Он с трудом удержался от того, чтобы запросто подойти к столику короля и пригласить его на свадьбу дочери, решив, что это будет выглядеть несколько бестактно.

Тиффани в белом строгом костюме, жакет которого был отделан черной норкой, и в белой шляпе с широкими полями помогала сестре одеваться. Свадебное платье Морган, начиная от глубокого прямоугольного декольте и ниспадающих рукавов и кончая лежащей тяжелыми складками юбкой, заканчивающейся шлейфом, было выдержано в стиле тюдоровской эпохи. Тиффани тщательно изучила историю костюма, прежде чем остановила свой выбор на шелковистом белом бархате, высчитала нужный объем кринолина и сделала отвороты на рукавах, усыпанных мелкими бриллиантами. Отойдя на несколько шагов и внимательно оглядев Морган в ослепительном наряде, Тиффани пришла к выводу, что это одна из лучших ее работ.

Когда пришло время водрузить на ее голову алмазную диадему Ломондов, Морган затрепетала от восторга. Ее золотистые кудри были подобраны в высокую прическу, а диадема поддерживала легкую воздушную вуаль.

Морган взяла в руки букет белых орхидей и осмотрела себя в огромном напольном зеркале. Эффект был сногсшибательным. Морган невольно вспомнила картинку из книги сказок, которую в детстве няня читала ей перед сном. Она выглядела так, что даже Джо остался доволен.

Небольшая площадь вокруг церкви Святой Маргариты, утопающей в зелени Вестминстерского аббатства, была забита толпами доброжелательной и любопытной публики, стремящейся хоть одним глазком взглянуть на пышную свадьбу. Полицейские, большей частью верхом на прекрасных гнедых конях, следили за порядком на площади с добродушной терпимостью, приличествующей случаю, и регулировали движение транспорта возле Биг Бена, парламента и на подъезде к аббатству. Вдоль аллеи тянулась вереница сверкающих «роллс-ройсов» и «бентли», которые останавливались у железных ворот церкви и, высадив шикарно разодетых гостей, не задерживаясь проезжали дальше. Фото- и тележурналисты боролись за удобные места. Суета и всеобщее волнение достигли того предела, которым обычно бывали отмечены бракосочетания членов королевской фамилии.

Внутри церкви гостей рассаживали по местам шаферы в серых костюмах. Колонны, поддерживавшие старинный свод, были украшены цветочными гирляндами, а алтарь утопал в море белых лилий. На фоне мрачных каменных стен церкви модные наряды дам выглядели особенно красочно и празднично. Как только орган возвестил о прибытии невесты и ее отца, словно легкий бриз прошел по рядам гостей и сотни голов как по команде повернулись к входу. Гарри, который уже стоял у алтаря со своим шафером кузеном Эндрю Фландерсом, почувствовал, как тонкая струйка холодного пота потекла у него между лопаток, а руки заледенели от волнения, и взмолился, чтобы эта пытка поскорее закончилась.

— Мы собрались сегодня здесь… — нараспев начал епископ обряд, но его не слушал никто, кроме Гарри.

Морган, едва дыша от восторга, понимала, что взгляды всех присутствующих обращены к ней, что все как один восхищаются ее красотой и великолепием ее наряда. Она думала о том, что по праву может считаться «первой невестой сезона», как справедливо называют ее в прессе. И еще о том, что ей посчастливилось подцепить самого завидного жениха в Англии. До чего же Гарри мил! Она, без сомнения, станет ему хорошей женой, тем более что всегда и во всем сможет поступать по своему усмотрению.

Джо стоял у алтаря подле дочери и, покрываясь испариной от сознания важности момента, без видимой причины вспоминал свое детство в Бронксе и родителей, которые с трудом сводили концы с концами. Как бы ему хотелось, чтобы они были живы и увидели своего сына в этот момент! Джо очень нервничал и сожалел о том, что не догадался пропустить дополнительную рюмочку коньяка перед отъездом из отеля.

Рут остановилась на серебристом платье, отороченном норкой, и такой же шляпе. Теперь она исподтишка разглядывала графиню Ломонд, на которой был бежевый балахон и шляпа с павлиньим пером. Рут подумала, что в таком наряде она невероятно напоминает старый пыльный абажур. Графиня держалась неестественно прямо, высоко держа голову, на лице ее не было и тени улыбки. Рут вспомнила, как она проигнорировала ее приветственный поклон по прибытии в церковь, и мысленно обругала графиню старой вешалкой.

Тиффани размышляла о том, как сложится будущее ее сестры. То, что Морган сейчас на вершине счастья, еще не означает, что так будет всегда. Действительно ли она любит Гарри? Не ждет ли ее впереди разочарование, когда она вволю насладится всеми преимуществами своего положения и устанет от круговерти светской жизни, которая пока еще видится ей в розовом свете: председательство в благотворительных комитетах, выступления на открытии выставок, охота на уток зимой и посещение ипподрома летом? Ведь Морган не привыкла к такой жизни. Как она будет переносить скучные обеды вместо веселых дискотек, рыбную ловлю вместо показов мод, Бэдминтон вместо Бродвея? Тиффани тихонько помолилась за то, чтобы Морган была счастлива в браке.

— В богатстве и бедности… — торжественно произносил епископ слова клятвы.

Морган искоса взглянула на Гарри и увидела, как он старательно повторяет их, при этом голос его звучал твердо и уверенно.

— Пока смерть не разлучит нас…

Вдруг неприятный холодок пробежал у нее по позвоночнику, и Морган невольно вздрогнула. «Пока смерть не разлучит нас». Разве можно представить себе что-нибудь более ужасающее в своей неизбежности! Гарри надел ей на палец кольцо, и Морган ощутила тепло его больших ладоней, а когда подняла глаза и увидела на его лице ласковую ободряющую улыбку, почувствовала себя увереннее. Наверное, все молодожены испытывают страх перед смертью в этот момент. И Морган улыбнулась мужу в ответ.

Когда они рука об руку под чудесную органную музыку направились от алтаря к выходу, Морган заметила, как в проеме дверей засверкали объективы камер, а тысячи зевак хлынули к решетке ворот. Стоило им переступить границу церковного полумрака и оказаться на залитых солнцем ступенях, как воздух содрогнулся от приветственного рева толпы, и со всех сторон защелкали фотоаппараты. Крепко держа Гарри под руку, Морган улыбалась на разные лады, ощущая себя только что коронованной принцессой. Сбылась ее мечта — она стала маркизой.

Молодоженов окружили дети — девочки в белоснежных кружевных платьицах и мальчики в белых рубашках и шотландских юбочках и пледах с гербом Ломондов. Затем на ступенях лестницы показались граф Ломонд под руку с Рут, на лице которой застыло выражение, чем-то напоминающее улыбку Нэнси Рейган, — они дружески болтали. Следом за ними шел Джо, с фальшивой улыбкой сжимающий костлявый локоть графини. Оказавшись перед камерами, он принял непринужденную позу счастливого отца, хотя на самом деле очень беспокоился о том, не запаздывает ли специальный автомобиль, который заказан для молодоженов.

— Ты видишь машины, Тифф? — прошептал он на ухо дочери.

— Да, вон они, — кивнула Тиффани, указывая на череду черных глянцевых крыш, едва различимых за живой стеной зевак. — Папа, а что это за странная машина, стоящая впереди всех? Уж очень она похожа на катафалк.

Джо с удовольствием оглядел черный лимузин, утопающий в белых цветах и предназначенный для Морган и Гарри.

— Ничего странного я в ней не вижу, — сварливо ответил он. — Это именно то, что я просил.

Джо и Рут вместе с родителями Гарри встречали гостей у дверей отделанной светлым дубом гостиной палаты лордов. Когда мажордом с тяжелым жезлом и в красном камзоле выкрикивал имена их друзей, они едва не бросались навстречу с распростертыми объятиями. Джо радовался возможности снова оказаться среди близких людей, поскольку невероятно тяготился засильем британской аристократии. У него шумело в ушах от обилия многоступенчатых титулов, и голова шла кругом от необходимости ничего не перепутать. Какое блаженство было вдруг увидеть среди чужих лиц старину Стейна, или Шварца, или Бергдоффа! Джо понемногу привыкал к обстановке и позволил себе немного расслабиться. Однако когда он пожелал представить графине кого-то из своих приятелей и дружески сжал ей локоть, она убрала руку и ограничилась равнодушным кивком. Джо ретировался и невольно почувствовал уважение к своей дочери, которая оказалась настолько мудрой и терпеливой, что смогла наладить отношения с будущей свекровью.

Наступил момент, когда молодожены должны были разрезать свадебный торт — пятиэтажную конструкцию из белого пломбира, опирающуюся на коринфские колонны, украшенные гербом Ломондов.

Тиффани постаралась пробраться поближе, чтобы лучше видеть. Она, как и отец, чувствовала себя не в своей тарелке: вид новобрачных заставил ее вспомнить о Ханте и затосковать.

— Морган, похоже, счастлива, а? — услышала она у себя над ухом голос. Тиффани похолодела. Она очень хорошо знала голос Сига Хофмана, ближайшего друга и компаньона отца, бледного, с бескровными губами и похотливым взглядом, насквозь пропахшего виски толстяка. Он обнял ее за талию, и словно невзначай опустил руку ниже.

— Убери от меня свои грязные лапы! — сквозь стиснутые зубы процедила Тиффани и стала протискиваться туда, где стояла мать. Сиг молча смотрел ей вслед, и жидкий румянец заливал его щеки.

— Что здесь происходит? — спросил Джо, оказавшийся рядом. — Как ты смеешь грубить Сигу?

— Я ничего не сказала ему, папа. У меня вообще нет желания говорить с ним — ни сейчас, ни когда бы то ни было еще, — беспечно ответила Тиффани и отошла.

— Что с ней, черт побери? — возмутился Джо, обращаясь к жене. — Сиг стал членом нашей семьи еще до того, как она родилась.

— Тихо, дорогой. Первый лорд адмиралтейства предлагает тост за здоровье молодых, — прошептала Рут.

— Но Сиг мой друг! — не унимался Джо. — Я не могу допустить, чтобы его обижали. И потом, он незаменимый человек для «Квадранта».

— Вряд ли Тиффани хотела его обидеть. Она немного расстроена сегодня. Вот, — Рут взяла с подноса у проходящего мимо официанта два бокала, — возьми. Выпей шампанского за здоровье Морган и успокойся.

Джо нахмурился, но взял бокал. Ни у кого из его детей нет головы на плечах, за исключением Морган. Сперва Закери устроил публичный скандал, а теперь Тиффани оскорбляет Сига на виду у всех! Когда Тиффани была маленькой, она всегда радовалась приходу «дяди Сига» и усаживалась к нему на колени. В последние же несколько лет, когда им случалось сталкиваться, они явно избегали друг друга. Черт их разберет, этих баб! Правда, Сиг всегда посмеивался над желанием Тиффани стать дизайнером, да и теперь, когда она многого достигла на этом поприще, относился к ее занятию пренебрежительно. Может быть, именно это она не хочет простить ему?

— Поднимем бокалы за здоровье молодых! — громовой голос прервал ход его мыслей. Гостиная засверкала хрусталем и наполнилась звоном, и снова защелкали фотоаппараты. Морган и Гарри разрезали торт ножом, специально доставленным из шотландского замка, и, взявшись за руки, стали позировать перед камерами.

Джо беспокойно огляделся. Через несколько минут Морган уедет переодеваться к обеду, гости начнут прощаться и разъедутся по домам. Тогда можно будет расслабиться окончательно и немного передохнуть до обеда. И вдруг Джо почувствовал себя ужасно одиноким. Наверное, стоит пригласить Сига с женой в «Клэридж» пропустить по стаканчику перед тем, как отправиться в «Аннабель».

Мажордом объявил об отъезде новобрачных, и гостиная пришла в движение. Джо отправился на поиски Рут, без которой с трудом обходился в моменты неуверенности. У него отлегло от сердца, когда он увидел ее возле бара.

— Я пригласил Сига к нам в «Клэридж», — сказал Джо.

— Прекрасно, дорогой. Мы должны быть в «Аннабеле» к девяти, так что у нас уйма времени, — ободряюще улыбнулась Рут.

Джо в очередной раз убедился в том, что всегда может положиться на свою жену. Да и выглядела она сегодня великолепно, не чета этому дряхлому дракону в юбке — графине Ломонд.

В сопровождении неуемных репортеров Морган и Гарри вышли во внутренний двор палаты лордов, где их ждала машина, чтобы отвезти в Хитроу. Морган не переставала счастливо улыбаться и, задержавшись на крыльце, вдруг бросила свой свадебный букет в толпу. Под общий одобрительный рев его поймал малыш из свиты Гарри. Морган расцеловалась с родителями и сестрой, ее муж пожал руку графу и чмокнул в увядшую щеку графиню, после чего молодые сели в машину, дверцы которой захлопнулись за ними с тихим клацаньем. Машина тронулась, и Морган обернулась, чтобы улыбнуться на прощание своим родственникам. Но через миг резко развернулась обратно — она встретилась взглядом с графиней, которая готова была испепелить ее своей ненавистью.