Попытка дать характеристику личности Богдана Хмельницкого встречает большие трудности ввиду неполноты сведений о нем и сложности самого образа.
Богдан прошел суровую, но плодотворную школу жизни. Он жил с запорожцами, делил с ними труды к опасности и заслужил на Низу популярность, а потом 18 лет служил в реестровом козачестве. Это во многом помогло ему впоследствии соединить «две раздруженные половины козачества», как выразился М. Максимович[225]. Он вдоволь понюхал пороху, изведал тяжкую турецкую неволю, имел возможность до самого дна измерить свои силы, свою волю, терпение и выдержку. Имел он также возможность заглянуть в душу козаков. И если впоследствии он с таким неподражаемым искусством умел вести за собой массы, если ему удавалось держать в строгом повиновении, находя меткие, единственные доводы, множество людей, о горячности, вольнолюбии и необузданности которых шла молва по всему миру, то этим он во многом был обязан опыту, приобретенному им в молодые годы.
Личное общение с Хмельницким было нелегким делом. У гетмана был суровый нрав, он не терпел прекословия, легко раздражался и гневался, а в гневе был страшен. Выговский говорил Федору Бутурлину, что Богдан «в скорби своей ныне на всех сердитует, нрав такой имеет, а нас всех бранит, и за малое нечто подойтить нелзе».
Это было сказано в апреле 1657 года, то есть за три месяца до смерти Богдана, и его тяжелое настроение, как отметил сам Выговский, обусловливалось сознанием близкого конца. Но и до тех пор гетман держался так же властолюбиво, напоминая в этом отношении Ивана IV или Петра I. Антон Жданович раз сказал;
— Все де встрешно гетману говорить не смели, а кто б де и молвил, и тот бы жив не был.
Характерен и такой факт. Когда молдавский господарь Липул попросил полковника Глуха помочь ему, Хмельницкий запретил это сделать, потому что обращение было адресовано не к нему лично.
Можно также упомянуть, что при жизни Богдана старшúна (не говоря о простом люде) не знала «Статей», представленных московскому правительству Богдановым-Зарудным и Тетерей.
Хмельницкий выдвигал на руководящие посты преданных ему людей, особенно родственников (сыновей Тимофея и Юрия, зятя Данилу Выговского и др.), но тех, кто проявлял себя ленивым или неспособным, он безапелляционно смещал. Так был смещен в 1654 году полковник Глух, хотя его имя пользовалось большой популярностью в народе.
Правильнее всего сказать, что Богдан Хмельницкий не жалел ни себя, ни других: для достижения цели он посылал на смертельную опасность любого (включая Тимофея, к которому он был привязан, пожалуй, больше, чем к кому бы то ни было). Но и себя он не щадил. Человек большой личной храбрости, — можно сказать, бесстрашия, — он десятки раз рисковал жизнью, появлялся в опаснейших местах боя; ломал, когда требовалось, свою гордость и униженно просил то хана, то панов, то царя; брал на себя непомерное бремя единоличной власти, нес на своих плечах гигантский труд. Делал он это, конечно, не из честолюбия, а для достижения тех высоких целей, на служение которым он отдал себя. Как всякий великий политический деятель, Богдан ставил творимое им государственное дело превыше всего, и не было ничего, чем он не пожертвовал бы ради него.
Хмельницкий в высокой степени обладал одним свойством, столь необходимым каждому капитану государственного корабля: уменьем принимать решения и брать на себя всю полноту ответственности за них.
У него была огромная сила воли, железное упорство и неистощимая настойчивость. Это был также один из даровитейших администраторов и организаторов своего времени. Ему приходилось строить одновременно государство и армию в труднейших условиях жестокой войны и голода, преодолевая сильную оппозицию, укрощая анархические элементы, и все это при наличии очень малого числа опытных, образованных помощников, без признания вовне, иногда без твердой точки опоры внутри страны. Нужна была всесокрушающая энергия и вера в конечный успех, нужен был поистине удивительный дар подчинять себе несогласных и заставлять всех работать для общего дела, чтобы справиться с подобной задачей.
Нужно отметить, что Богдан, смертельный враг панов и шляхты, отнюдь не был врагом широких масс польского народа. Напротив, он стремился освободить их из-под власти шляхты; на занимаемой им территории Речи Посполитой он поддерживал польских крестьян в их борьбе против помещиков и, в свою очередь, не без основания рассчитывал на сочувствие польского крестьянства.
Человек всесторонних дарований, Хмельницкий ярко проявил их в области военной деятельности. Его репутация как полководца стояла очень высоко. Современники сравнивали его с Ганнибалом.
В деятельности Богдана Хмельницкого военное творчество украинского народа достигает своей наивысшей точки. Сражаясь в труднейших условиях, имея под начальством войско, в значительной степени состоявшее из плохо обученного и плохо вооруженного ополчения, Хмельницкий многократно разбивал лучших польских военачальников, имевших европейскую известность (Н. Потоцкого, Калиновского, Чарнецкого, Яна Собесского и других).
В его распоряжении оказался превосходный боевой материал, но материал в значительной мере еще сырой. Козаки, правда, еще до него изобрели и успешно применяли ряд построений и приемов: выше упоминалось уже о знаменитом «таборе», к этому можно прибавить оригинальное козацкое построение для атаки (лавой); то, что козаки для встречи противника «батовались», то есть строились в три шеренги; то, что в обороне козаки часто выстраивались треугольником — вместо повсеместно распространенного каре[226]; их своеобразную систему стрельбы, при которой стреляла передняя шеренга, а последняя заряжала, и чем больше было шеренг, тем выше скорострельность, и многое другое.
Однако все это носило недостаточно организованный характер. Слабые стороны козацкого войска заключались не в недостатке индивидуальной храбрости и сноровки — тут козаки не имели себе равных, — а в отсутствии единообразного обучения, в отсутствии жесткой дисциплины, вообще недостаточном развитии тех качеств организации, которые характеризуют регулярную армию и составляют ее главное преимущество.
В этом отношении Хмельницкий сделал очень много, особенно если учесть, что в его распоряжении было всего несколько лет, да и то почти сплошь заполненных войною.
Используя подвижность козацкого войска, он положил в основу своей стратегии маневр и дал подлинные образцы маневренности.
Он улучшил вооружение и организацию войска, усовершенствовал боевые порядки и успешно разрешал задачу взаимодействия родов войск.
Богдану удалось искусно сочетать действия опытных козацких отрядов с массой плохо вооруженных и не искушенных в военном деле повстанцев — волонтеров — и, с другой стороны, сочетать действия своего войска с союзной ему татарской ордой, которую он умел принудить служить его целям.
Он развил и талантливо применил против крупных регулярных армий традиционный козацкий прием — засаду.
Он разрабатывал методы минной войны против окопов, внедрял принцип взаимной выручки, искусно применял военную хитрость и т. п.
Все это неоспоримые и крупнейшие заслуги Хмельницкого как полководца. Разумеется, в основе успехов, достигнутых народной армией под руководством Богдана, лежала дисциплинированность. С талантом первоклассного военного организатора Хмельницкий сумел из плохо слаженных отрядов построить войско, о котором один польский современник (Кущевич) отозвался в 1648 году:
— Дай бог, чтобы такая дисциплина была в нашем коронном войске.
Замечательным качеством украинского гетмана являлось уменье сочетать стратегию с политикой. В этом отношении он неизмеримо превосходил своих противников. Опираясь на определенные слои населения, он стремился давать сражения в районах, в которых находилось много козацких хуторов (Желтые Воды), а в период наибольшего подъема движения — в районах, густо заселенных украинским крестьянством (Пилява). Поэтому он был уверен в тыле, и отсюда вытекала его решимость предпринимать смелые маневры.
Напротив, паны всегда были чрезвычайно чувствительны к угрозе их сообщениям, так как боевые действия развертывались во враждебной для них среде (образец этого — паника при Пиляве).
Богдан отличался чрезвычайной трезвостью политического и военного расчета, умением верно оценить соотношение и расстановку сил. Широко используя в первый период войны татар, он затем решительно порвал с ними и все упования возложил на союз с Россией.
Во всех проведенных Богданом Хмельницким кампаниях обращает внимание уменье правильно наметить направление главного удара. Нацелив же удар, составив план войны, гетман неуклонно проводил его в жизнь.
Особенностью этих планов являлось преследование широких задач, стремление всегда навязывать врагу свою волю и намерение решить кампанию посредством генерального сражения. Мало кто из европейских полководцев XVII века может быть поставлен в этом отношении на один уровень с козацким гетманом.
Хмельницкий всегда старался разобщить силы врага и бить их по частям. При этом он выставлял заслоны на второстепенных участках и сосредоточивал основные свои силы на главном (Збараж, Зборов). Но когда нужно было, он умел терпеливо ждать, воздерживаясь от преждевременной активности (Жванец).
Наконец, надо упомянуть о том, что Богдан был всегда отлично осведомлен обо всем, что делается в стане врагов, благодаря заботливо поставленной военно-политической разведке (во главе с Лаврином Капустой и Кучевичем-Маньковским).
Вот почему Хмельницкий по праву занимает место в ряду крупнейших военных деятелей и полководцев XVII века.
Когда воскрешаешь в памяти образы давно умерших людей, очень трудно проникнуться духом прежних времен, представить себе ту точку зрения, с какой должны были рассматривать людей и события их современники.
Наглядный пример тому образ Богдана Хмельницкого. От него неотделимы такие качества, как властолюбие, хитрость, суровость, переходящая часто в холодную жестокость, мстительность, деспотичность. Но нужно представить себе во всей полноте кровавую, мрачную эпоху, в которой жил Хмельницкий, ее нравственный и культурный уровень, нужно вспомнить инструментарий средств, которыми пользовались его враги, основывавшийся на кнуте, яде, раскаленном железе, чтобы найти истинную оценку этим качествам.
А главное — нужно выяснить, каково было объективное значение напряженной и суровой деятельности Хмельницкого.
Начиная с той декабрьской ночи, когда он бежал в Запорожскую Сечь, его личная судьба неразрывно переплелась с его политической деятельностью: одна крупная неудача, неверно поставленная цель, ошибочно избранный прием и его голова скатилась бы, как первая плата за поражение. Эта и в самом деле едва не произошло после Берестечка; близко к этому бывало еще не однажды.
Захватить власть в запорожском войске было нелегко, но удержать власть за собою и сделать при помощи ее что-либо полезное и созидательное было гораздо труднее.
Открытые враги, изменники, шпионы, доносчики, малодушные — все они уродливым сонмом окружали Хмельницкого, тяжелым камнем висели на нем. И все-таки он прошел через все, провел страну через все бедствия; у него хватило дальновидности, изумительной изобретательности и железной силы. На каждую хитрость он отвечал еще более замысловатой, на каждый удар — еще более тяжким.
В нем как бы сконцентрировались вся воля и вся мощь народного возмущения. Оттого-то так нерушим был его авторитет. Все трепетало перед грозным «батькой». Он сумел привлечь к делу великой борьбы лучших и образованнейших людей в Украине, и все — волей-неволей, иногда с тайными проклятиями — работали для этого дела. Все испытывали на себе обаяние его могучей индивидуальности.
С первых шагов он проявил свои дарования: талант организатора, талант военачальника, талант дипломата, ум, энергию, настойчивость, бодрость, бесстрашие, — словом, подлинные свойства вождя. Сперва все это было отдано на службу его сословию — зажиточному козачеству; но постепенно гетман меняется, сознание его растет, горизонт расширяется, он чувствует в себе дыхание и волю всего народа.
Микельанджело написал однажды замечательный сонет: «Так и я родился и явился сначала скромной моделью себя самого для того, чтобы родиться снова более совершенным творением». Биограф Хмельницкого может применить к нему с полным правом эти слова.
Под влиянием совершающихся событий, под влиянием переливающихся в него настроений масс Богдан перерастает самого себя, как законченная скульптура перерастает первичную модель. Корни его мировоззрения выросли в идейной почве века и его класса; его социальная программа — это, в сущности, программа помещика, только менее эксплоататорского, чем у польских панов. Но в моменты подъема он выходит за рамки этой помещичьей программы и борется не только за интересы старшúны, но и за интересы и нужды всего обездоленного украинского люда. И потому в звоне разбитых Хмельницким цепей национального гнета, которыми был скован украинский народ, слышался похоронный марш и политическому угнетению, и культурному, и даже отчасти экономическому.
М. Грушевский, искажавший в буржуазно-националистическом направлении историю Украины, утверждал, что Хмельницкий «не выходил за интересы тесной сословной группы, к которой принадлежал», и что «хмельничина потерпела полное фиаско в политическом и в социальном отношении»[227].
Подобными псевдонаучными заявлениями, фальсифицировавшими историческую действительность, Грушевский стремился опорочить вековую дружбу, русского и украинского народов и обосновать политическую программу украинской буржуазии.
Две задачи, неразрывно между собою связанные, наметил и блестяще разрешил гетман: смести польское иго и соединиться с Москвой. И за это, за непоколебимую преданность своей великой идее, за глубокий патриотизм, за умение страстно ненавидеть, страстно желать и добиваться победы над врагами своей родины, навеки запомнят благодарные потомки его имя.
Следует бросить беглый взгляд на то, как развивались события после смерти Богдана Хмельницкого. Предательскую роль сыграл Иван Выговский. Ему была вверена опека над Юрием, а в сентябре 1657 года его избрали на три года гетманом. Пробравшись к верховной власти, он тотчас стал подготовлять отпадение Украины от России и сговор с панами. Осенью 1658 года он заключил тайный договор с Польшей об условиях обратного вхождения Украины в Польшу: все происходившее с обеих сторон предать забвению, козакам быть свободными от всех податей, митрополиту киевскому заседать в сенате, по 100 человек козаков из каждого полка могут получить шляхетные вольности и права.
О переговорах с Польшей проведал полтавский полковник Пушкарь и донес о них царю. Но Выговский схватил и казнил Пушкаря (в мае 1658 года). После этого он сжег Полтаву. Однако даже эта варварская мера не дала ему торжества. В октябре 1659 года Юрий Хмельницкий был провозглашен на раде в Переяславе гетманом, и низложенный Выговский, после тщетной попытки сопротивляться, бежал в Польшу, где в конце концов был умерщвлен поляками (в 1664 году).
Как известно, спустя полвека история повторилась — предатель украинского народа Мазепа кончил так же, как Выговский: не найдя поддержки в народных массах, всеми покинутый и презираемый, он бежал на чужбину.
Злокозненная авантюра Мазепы имела своим следствием то, что в 1723 году Петр I отменил гетманство на Украине (или, как ее стали называть, в Малороссии). Но в 1727 году оно было возобновлено, пока в 1764 году не было уничтожено окончательно. Последним гетманом был граф Кирилл Разумовский (1728–1803; был гетманом с 1747 по 1764 год); после него генерал-губернатором Малороссии был назначен граф П. А. Румянцев (1725–1796).
В 1783 году было осуществлено закрепощение украинских крестьян. Но это уже новая глава в истории страны. Вместе с русским народом украинцы испили горькую чашу дворянско-крепостнического сахмодержавия, пока над обоими народами не занялась заря свободной жизни.
Труднее сложилась участь тех, кто остался под властью польских панов и шляхтичей.
В 1667 году в деревне Андрусово московское правительство и Речь Посполитая заключили мир: к Москве отошла вся Левобережная Украина и город Киев на правом берегу (точнее говоря, Киев был «уступлен» на два года, но затем остался навсегда в составе России). Правобережная Украина осталась за Польшей. Вернулась к Польше и Белоруссия, завоеванная было московским и козацким войском, за исключением Смоленска и еще трех городов, отошедших к Москве.
В Левобережной Украине крестьянам жилось несладко под тяжелой десницей украинских и русских помещиков; но еще тяжелее жилось крестьянству Правобережья, где к экономическому и социальному гнету присоединились еще национальные преследования. Со дня на день положение крестьян здесь делалось все хуже. На Волыни, например, панщина составляла в начале XVIII века 156 дней в году, через несколько десятилетий уже 231 день, а еще несколько позже — 321 день. Работали на панщине по 12 часов зимой и по 19 часов летом.
Такое житье становилось невмоготу. Все чаще вспыхивали восстания: крестьяне собирались в отряды и начинали стихийную борьбу против панов. Шляхта прозвала таких повстанцев гайдамаками, то есть разбойниками, но в украинском народе слово это приобрело почетный смысл.
В 1795 году польское государство прекратило свое существование. Литва и Белоруссия оказались в составе Российской империи, Галичина и бассейн реки Буг (с городом Краковом) — в составе Австрийского государства.
Первая мировая война привела к распаду Австро-Венгрии. Октябрьская социалистическая революция заронила искру надежды в галицийском населении. В ноябре 1918 года восставшие массы овладели Львовом. Однако в это же время Антанта сфабриковала лоскутное польское государство. Первым шагом новообразованной «республики» было удушение народного движения в Галичине. В июне 1919 года Львов был взят польскими войсками. Народы Западной Украины и Западной Белоруссии опять оказались под властью польских панов.
Последствия этого были очень тяжелы. В Западной Украине почти 80 процентов земли находилось в руках помещиков, церкви и государства. Индустрия находилась в жалком состоянии; без особого разрешения нельзя было строить промышленные предприятия.
Одновременно с экономическим угнетением происходило национальное и культурное угнетение. Народам Западной Украины и Западной Белоруссии запрещалось иметь свои школы. В связи с этим неграмотные среди украинского населения Польши составляли 50 процентов, достигая на Волыни и в Полесье 70 процентов.
Измученные народные массы делали отчаянные попытки бороться за лучшую долю. В 1930 году восставшие крестьяне Западной Украины сожгли 60 тысяч панских имений, в 1932–1933 годах вспыхнуло новое восстание, в котором участвовало около 100 тысяч крестьян. В 1937–1938 годах в городах прокатилась волна забастовок и демонстраций, для подавления которых польские власти использовали военную силу.
В Западной Украине и Западной Белоруссии вековая ненависть к своим угнетателям — панам — достигла ко времени второй мировой войны особой силы.
В сентябре 1939 года, при первых же ударах, полученных от немецко-фашистских войск, польское государство рухнуло, как карточный домик. Советский народ протянул братскую руку помощи своим братьям по крови. Встречая передовые отряды Красной Армии, многие украинцы и белоруссы плакали от радости. В твердом шаге красноармейцев им слышался погребальный звон тяжкому прошлому, слышалось предвестие новой, светлой, свободной жизни.
В октябре 1939 года во Львове состоялось Народное Собрание Западной Украины, провозгласившее установление советской власти на всей территории Западной Украины.
1 ноября 1939 года внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла закон «О включении Западной Украины в состав СССР, с воссоединением ее с УССР».
А в 1945 году, после разгрома фашистской Германии, и Закарпатская Украина вошла в семью советских народов.
Сбылось то, о чем мечтал народ, но что лишь наполовину смог осуществить Хмельницкий: все русское население освободилось от владычества польских панов, получило национальную и политическую независимость.
Для украинского населения исход войны 1648–1654 годов являлся вопросом жизни и смерти. Но, борясь за свое существование, козаки и «хлопы» выполняли и большую общеевропейскую миссию. Их титаническая борьба подрывала польский феодализм — одну из самых реакционных и косных европейских форм феодализма. Нанося удары панам и шляхтичам, они поражали также иезуитов — худших носителей феодальной реакции.
Словом, война, которую вел украинский народ, была с исторической точки зрения прогрессивной, справедливой войной.
Вспоминая об этой войне, нельзя упускать из виду историческую перспективу. За истекшие с тех пор три столетия украинский народ прошел через различные фазы борьбы за свои национальные и социальные права. В братском союзе с великим русским народом он сбросил с себя гнет царизма, как сбросил когда-то гнет польских панов. Когда контрреволюционные круги Украины призвали на помощь германских империалистов, на Украине, как встарь, вспыхнула народная война, «Против иноземного ига, идущего с Запада, советская Украина подымает освободительную отечественную войну, — таков смысл событий, разыгрывающихся на Украине», писал товарищ Сталин[228].
Во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов украинский народ ответил на кровавый террор фашистских оккупантов могучей всенародной партизанской войной. В 1943 году Красная Армия, громя и уничтожая фашистско-немецкие войска, начала борьбу за освобождение Украины, в основном закончив ее летом 1944 года.
Ныне Украине принадлежит одно из виднейших мест в созвездии Советских Республик. Она стала страной могучей индустрии — угля, металла, машин, страной Днепрогэса и механизированного Донбасса; она стала страной колхозов и тракторов, высоких урожаев хлеба и сахарной свеклы; она стала страной национальной культуры, сплошной грамотности, научных и высших учебных заведений.
«…став на советский путь, украинский народ добился, наконец, осуществления своей вековой мечты, создав свое национальное украинское государство и положив этим начало новой и, действительно, славной эпохе своей истории. Таким образом, под звездой Советской власти возникло подлинно народное, социалистическое государство — Советская Украина, вступившая в дружную семью советских народов»[229]
И теперь, оглядываясь по истечении трех столетий на бурные, кровавые события 1648–1654 годов, с особым чувством вспоминаешь железного гетмана, стоявшего «на челе» этих событий. Рассказы об его мужестве и неистощимой энергии служат для украинского народа источником национальной гордости и уверенности в своих силах. С уважением и признательностью вспоминают его и другие народы Советского Союза. Недаром во время Отечественной войны правительство учредило особый орден. Те, кто мужественно и самоотверженно боролся за освобождение от немецко-фашистских захватчиков советской земли, носят на груди этот орден: посреди выпуклой пятиконечной звезды, в окаймленном серебром золотом круге, рельефное изображение Богдана Хмельницкого.