Боги Эдема

Гелиополь претендовал на то, чтобы называться местом сотворения мира, но у него были и соперники — другие важные культовые центры, которые тоже могли заявлять о том, что были местом Первого Времени, владением богов. Главным среди этих центров считались Фивы, где доминировал культ «тайного» бога Амона. Его могущественные жрецы считали Фивы самым древним городом, построенным на месте первозданного холма, который в начале времен поднялся из первобытной водяной бездны[36]. Храм Амона даже имел нечто вроде собственного камня бенбен — полусферический камень, или омфалос (с греческого это слово переводится как «пуп»), который указывал на центр мироздания и являлся знаменитым оракулом, возвещающим возвышение и падение царей^{307}.

В Древнем мире было множество омфалосов, самым известным из которых считался омфалос в греческих Дельфах. О нем рассказывают следующую легенду.

Могущественный громовержец Зевс, желая выяснить, где находится центр Земли, послал двух орлов, одного с западных пределов, а другого — с восточных^{308}. Они летели без остановки, пока не встретились в Дельфах, и в этом месте боги воздвигли срединный камень, на каждой стороне которого был вырезан золотой орел^{309}. В древнем мифе говорится о том, что камень был высечен из цельной глыбы мрамора и имел форму яйца — символа начала всего сущего в мифах и легендах всего мира.

Претензии Фив на то, чтобы считаться самым древним культовым центром Египта, в период Древнего Царства по большей части игнорировались — фараоны в то время покровительствовали Гелиополю. И только в эпоху Среднего Царства (2134–1786 г. до нашей эры) мифы и ритуалы, окружавшие культ Амона, начали приобретать влияние в масштабе всей страны, поскольку именно в этот период выдвинулась и заняла трон династия фиванских царей^{310}. Четверо из них даже взяли себе имя Аменемхат («Амон первейший из всех») в честь своего местного бога^{311}. Одновременно ослабевало влияние Гелиополя, что резко контрастировало с той огромной властью, которую имели его жрецы в эпоху Древнего Царства.

Это было сражение религий, и в этой битве Фивы одерживали верх. Однако это разделение север — юг самых влиятельных жреческих объединений Египта имело глубокие корни, уходившие в племенные войны додинастического периода между легендарными последователями Гора из Гелиополя и последователями Сета из Нубта (Накады) на юге. Даже после того, как первый фараон Египта Менее в 3100 году до нашей эры принес мир на эту землю, глубинная вражда осталась, что привело к культурному и религиозному размежеванию между севером и югом, сохранившемуся вплоть до прихода римлян. Эту ситуацию можно сравнить с теми явными различиями, которые и сегодня, через сто пятьдесят лет после гражданской войны, сохраняются между северными и южными штатами Америки, или с яростным политическим и религиозным противостоянием католиков и протестантов в Северной Ирландии — несмотря на то что причины вражды уходят в глубь веков.

Именно таким было положение в середине так называемого Второго переходного периода (1786–1575 г. до нашей эры), когда падение правящей династии фараонов привело к тому, что почти весь Египет, включая его столицу Мемфис, был захвачен гиксосами, или «пастухами», — кочевыми племенами из Ханаана^{312}. Несмотря на глубокие различия в культуре, эти племена очень быстро переняли образ жизни египтян и в 1730 году основали в восточной дельте Нила собственную столицу Аварис. Цари гиксосов также приняли мифы и ритуалы египетских фараонов и, что для нас более важно, предписали жрецам Гелиополя разработать царские церемонии^{313}. И действительно, сохранившиеся надписи сообщают нам, что по меньшей мере четверо из царей гиксосов носили имена, прославлявшие бога Солнца Ра^{314}, что явно свидетельствует об их приверженности религиозному культу из Гелиополя.

После того как в Нижнем Египте прочно обосновались цари гиксосов, в Фивах под крылом жрецов Амона стала формироваться новая, поначалу очень слабая династия египетских фараонов. Постепенно правители из Фив набирали силу и совершенствовались в воинском искусстве — большую часть этих знаний они позаимствовали у самих гиксосов, — что позволило им изгнать врага с территории страны. Это произошло в 1575 году до нашей эры, вскоре после восшествия на престол Яхмоса. Египет вернул себе свободу, и Яхмос стал не только первым фараоном Восемнадцатой Династий (1575–1308 год до нашей эры), но также периода, который получил название Нового Царства. Однако царская семья не вернулась в свою старую резиденцию в Мемфисе, а осталась в Фивах и позволила жрецам Амона устанавливать обряды и ритуалы — как для живых, так и для мертвых. На левом берегу Нила был построен новый некрополь (даже несмотря на то, что царей из Фив хоронили в этом месте еще со времен Среднего Царства), в котором умершие египетские фараоны помещались в высеченные в скалах гробницы. Такие царские усыпальницы строились на протяжении всего Нового Царства, и сегодня этот некрополь знаменит своей Долиной Царей, где в 1922 году Говард Картер нашел гробницу Тутанхамона.

ПРИМЕЧАНИЕ (к таблице стр. 160): все даты основаны на хронологии «The Kings of Egypt from Maneto, the King-Lists, and Monuments», включенной в качестве приложения в книгу Гардинера «Egypt of the Pharaohs». Предполагаемые библейские события датируются в соответствии с материалом данной книги (*) и «The Illustrated Bible Treasury» под редакцией Уильяма Уайта (U).

Хронология Древнего Египта

При могущественных фараонах Восемнадцатой Династии Фивы превратились в самый влиятельный культовый центр Египта, что должно было вызвать недовольство Гелиополя. Есть основания считать, что жрецы Ра не собирались без борьбы мириться с утратой царского расположения. Их древняя космология была слишком старой, укоренившейся и важной, чтобы ее можно было просто проигнорировать, и поэтому в конечном итоге между двумя культовыми центрами был найден компромисс. В результате главный бог Фив Амон был признан официально и вобрал в себя главные аспекты бога Солнца Ра, в результате чего возникло гибридное божество под названием Амон-Ра. В этой роли двойственный бог стал главным богом Египта, объединив тайные достоинства Амона с величием и первородной святостью Атума-Ра — бога, который засиял на первозданном холме в начале времен.

Посреди пустыни

Несмотря на соглашение, заключенное в начале царствования Восемнадцатой Династии между двумя соперничавшими кастами жрецов, Гелиополь понимал, что проиграл Фивам^{315} и что ситуацию никак нельзя исправить, пока трон не займет следующий фараон, Тутмос IV. Примерно в 1420 году до нашей эры навеянная сном очистка от песка туловища Сфинкса стала началом формирования нового альянса между царской семьей и жреческим братством Гелиополя. Эти связи крепли на протяжении 50 лет, пока в 1367 году до нашей эры египетский трон не перешел к Эхнатону. Новый фараон не только принял учение Гелиополя — его решение воздвигнуть Жилище бенбена в самом центре комплекса Амона в Фивах можно рассматривать как откровенную попытку узурпировать политическое и духовное влияние Омфалоса, собственно Места Сотворения Мира.

Египтологи убеждены, что Эхнатон основал новую столицу просто для того, чтобы создать богу Атону собственный культовый центр. Этот вывод достаточно спорен, поскольку Атон — это всего лишь модернизированная форма бога Ра-Харахти, уже имевшего дом в Гелиополе. Но даже если данная гипотеза верна, это не объясняет решение фараона построить город на краю восточной пустыни неподалеку от современной Тель-эль-Амарны. Если фараон действительно рассматривал Гелиополь как место Сотворения Мира, имеющее огромное религиозное значение, то сооружение нового Жилища бенбена с собственным камнем бенбен в большом храме Атона в Ахетатоне указывает на то, что он пытался не просто построить новую столицу царства, но и определить абсолютно новое место Сотворения Мира.

Единственное правдоподобное объяснение, предложенное египтологами, выдвинул Сирил Одред, известный специалист по эре Амарны. Он указал, что просвет между восточными холмами над Царским руслом, где солнце всходило (если смотреть из города) в определенные дни года, напоминает седловидное углубление, похожее на иероглиф, обозначавший слово ахет, или «горизонт»^{316}. Вполне возможно, что посетивший эту местность Эхнатон увидел Солнце, всходящее над этой седловиной, и воспринял это как знак, данный ему Атоном. Он решил построить здесь город и назвать его Ахетатон, то есть «горизонт Атона».

Это интересная гипотеза, и если Эхнатон действительно наблюдал восход солнца, описанный Олдредом, то величественное зрелище должно было затронуть его религиозные чувства. С другой стороны, это все равно не объясняет, почему фараон придавал особое значение этой суровой местности. На мой взгляд, должна существовать более реалистичная и, возможно, более глубокая причина его переезда в Амарну. Таким образом, если решение о строительстве города не было по своей природе чисто политическим или религиозным, тогда оно должно было иметь какое-то отношение к вере Эхнатона в бога Атона. Что же заставило фараона построить город посреди пустыни?

Один из возможных ключей к разрешению этой загадки — пограничная стела, которая когда-то отмечала пределы юрисдикции Амарны^{317}. В разных местах — на краю восточной пустыни, вблизи высоких утесов и рядом с плодородными берегами Нила — были найдены четырнадцать прочно вросших в землю столбов с закругленной вершиной, высеченных из цельной глыбы камня. На каждом из них имелся барельеф и иероглифическая надпись, провозглашавшая преданность фараона Ра-Харахти-Атону и сообщавшая о постройке города, а также подробности церемонии освящения стелы, на которой присутствовали фараон и члены царствующей семьи.

Надпись на пограничном столбе сообщает нам, что место строительства нового города было открыто Эхнатону самим Атоном и что никто — кем бы он ни был — не смог убедить фараона заложить город в другом месте^{318}. Это загадочное заявление предполагает, что на выбор Эхнатона оказало влияние некое божественное знамение. Кроме того, мы узнаем, что некоторые близкие к Эхнатону люди — возможно, даже члены его семьи — ставили под сомнение его намерение перенести столицу в это место. Надпись также содержит недвусмысленное предупреждение, что если текст по какой-то причине испортится или сотрется, его тут же заменят новым^{319}.

Но самая странная надпись на стеле — это утверждение, что теперь Эхнатон «живет в маат»^{320}. Эта фраза повторяется многократно — Эхнатон «живет в маат». Но что это значит? Ни один из фараонов не высказывался о себе в такой форме. Что такое или кто такой маат? Может быть, именно в этом слове содержится ключ к разгадке причины, по которой Эхнатон решил определить новое Место Сотворения Мира в безлюдном месте на краю восточной пустыни?

Жизнь в Маат

Маат — это почитаемая египетская богиня, которая персонифицировала должный порядок: справедливость, правду, правильное поведение. Во многих отношениях Маат можно рассматривать как прототип знака Весы современного Зодиака. Ее также можно сравнить с женской фигурой с мечом в одной руке и весами в другой, которая смотрит на нас со здания суда в Лондоне. Символ Маат — белое страусиное перо, прикрепленное к обвязанной вокруг головы ленте. Это перо она использовала для уравновешивания весов справедливости, когда в присутствии бога подземного царства Осириса взвешивала сердца мертвых. Со времен раннего династического периода в Египте Маат поклонялись как женскому аналогу бога луны Тота, и подобно Тоту ее больше всего почитали в Гелиополе^{321}.

Как отражение законов мироздания Маат была не просто богиней правды и справедливости. В египетском искусстве ее часто изображали на клиновидном пьедестале, который обычно считался или мерой длины, «кубитом», или «неким инструментом, использующимся для измерений»^{322}.

Этот вывод подтверждался самим именем богини, которое переводится как «то, что прямо»^{323}. Если его рассматривать совместно с пером богини, этот странный инструмент указывает на первостепенную роль Маат как воплощения мирового порядка, который определяется при помощи законов, устанавливающих власть царей, или фараонов-Горов, а также мерными линиями, удостоверяющими центральное географическое расположение центра царской власти.

В наши дни эта концепция небесного царства может показаться слишком сложной и лишенной смысла, но для древних египтян идея установления земного порядка была неотъемлемой частью порядка божественного^{324}. Неспособность найти нужный миф или ритуал вела к разрыву связей между божественным и реальным миром, в результате чего воцарялся хаос. Для поддержания космического порядка царь должен был править во всем величии из избранного центра власти, который рассматривался не только как точка, где соприкасаются небесный и земной мир, но также как центр Вселенной и начало всего сущего. Роль царя состояла в том, чтобы принять эстафету власти от первых богов и продолжить дело сотворения мира — только в этом случае считалось, что он действительно «живёт в маат».

Использование Эхнатоном принципа маат при основании нового города в этом контексте вполне объяснимо, однако, как заметил специалист по эпохе Амарны Сирил Олд-ред, увлеченность фараона религиозными идеями была гораздо глубже, превосходя все то, что было доступно пониманию любого другого правителя:

Это утверждение предполагает, что Эхнатон пытался не только установить божественный порядок в Амарне, но и создать систему божественной власти, которая, как ему представлялось, существовала в эпоху Первого Времени, когда миром правили боги нетеру. Нет никакого сомнения, что фараон проявлял особый интерес к концепции Первого Времени. Вот что говорит Олдред по поводу решения Эхнатона оставить Фивы: «Фараон загорелся идеей найти в Египте место, где впервые появился Атон после того, как был создан мир»^{326}.

Что же мог знать Эхнатон о Первом Времени? Какой смысл он вкладывал в это понятие? Мог ли он иметь какие-то свидетельства реального существования богов нетеру и Божественных Душ Гелиополя? Может быть, именно это заставило его изменить религию египтян и перенести центр власти на границу восточной пустыни? И почему он поверил, что место, в котором был создан мир, находится вдали от остальных культовых центров, тоже претендующих на эту честь?

Пределы Египта

Все факты указывают на то, что к четвертому году своего правления Эхнатон каким-то образом пришел к выводу, что все древние легенды различных культовых центров, доказывающие, что именно они были местом сотворения мира, являются несостоятельными. Однако этого ему было недостаточно. Требовалось нечто более сильное. То, что позволит открыть новую эру из места, обладающего неисчерпаемым духовным потенциалом и в то же время объединяющего претензии двух главных культовых центров. Эхнатон хотел править Египтом как огромный великан, одна нога которого стоит в Фивах, а другая в Гелиополе, а его голова, разум и душа прочно обосновались в пределах планируемого утопического рая.

Каким же был его точный план?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, поможет получить глубокое знание древней географии.

По этому плану город Эхнатона должен был располагаться на полпути между Гелиополем на севере и Гелиополем на юге — так называли Фивы начиная с эпохи правления Восемнадцатой Династии^{327}. Каждый из этих городов расположен ровно в 275 километрах от города Эхнатона, что нельзя считать простым совпадением. Египтологи никогда не отрицали эту географическую связь между тремя культовыми центрами, хотя в должной мере не оценили ее значения.

Единственным человеком, догадавшимся об увлечении Эхнатона ландшафтной геометрией, был метролог и математик Ливио Стеккини, который впервые выявил геодезическую связь между размерами Великой пирамиды и Северного полушария Земли. Увлекшись жизнью и деятельностью Эхнатона, Стеккини переключил свое внимание на местоположение новой столицы. Он довольно быстро понял, что город был построен по детальному плану с учетом линий широт и долгот. В объемном приложении к известной работе Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды» он писал:

Стеккини также понял, что это место, расположенное точно посередине между северной и южной границами Египта, не могло быть выбрано случайно. Точно такую же древнюю систему геодезических принципов Стеккини обнаружил в пропорциях Великой пирамиды, а также в расположении демаркационной линии, разделявшей Верхний и Нижний Египет, которая по преданию была установлена фараоном Менесом примерно в 3100 году до нашей эры^{329}.

Стеккини также заметил, что если расстояние, разделяющее Амарну и Бехдет отмерить от города Эхнатона строго на восток, по направлению к Красному морю, то мы попадем на остров Ганим, расположенный у мыса Аз-Затийя — так называемого выступа Дрепанон, о котором упоминал астроном и географ Птолемей, живший в Александрии в первом веке нашей эры. Важность этого наблюдения состоит в том, что и мыс Аз-Затийя, и остров Ганим, который лежит чуть южнее, считались египтянами южной границей залива Суэц^{330}.

Заинтригованный этими открытиями, Стеккини стал изучать размеры города, определенные 14 пограничными стелами. Вскоре он пришел к выводу, что их расположение соответствует геодезической системе, предшествовавшей эпохе египетских фараонов. Используя полученные цифры, Стеккини при помощи вычислений пришел к выводу, что они представляют собой точную пропорцию от 106 атуров[37], расстояния, которое принималось за протяженность Египта с севера на юг, от Бехдета до расположенного на двадцать четвертой параллели Асуана. Более того, в подтверждение этой строгой геодезической системы размеры города отражали точное значение средней широты, а также длины дуги меридиана, в основе которой лежит фигура 12 х 106 атуров^{331}.

Как вполне обоснованно заметил Стеккини:

Это удивительное заключение, поскольку оно предполагает, что в выборе местоположения и размеров нового города Эхнатон пытался — по выражению Сирила Олдреда — воссоздать «гармонию, которая существовала в начале времен, когда Вселенная еще находилась в руках создателя». Вне всякого сомнения, он имел в виду эпоху Первого Времени, когда Египтом правили боги нетеру. Правда, сам Стеккини не сделал такого вывода. Он, однако, высказал предположение, что в свете этих открытий «…следует пересмотреть историческую роль Эхнатона, взяв за отправную точку то, что он сам считал начальным этапом своего плана установления порядка и справедливости в соответствии с маат»^{333}.

Полет Феникса

Еще одним подтверждением увлечения Эхнатона идеей божественной власти и ее связи с Первым Временем может служить новое имя, которое в честь бога Атона взял себе фараон. Обычно имя Эхнатон переводилось как «слава» или «дух Атона», а в последнее время и как «угодный Атону»^{334}. Однако приставка «эх» имеет более широкий смысл, поскольку использовалась в иероглифическом письме для обозначения души фараона, которая после смерти быстро поднимается к небесам, чтобы превратиться в околополюсную звезду, то есть звезду, которая вращается вокруг небесного полюса и никогда не заходит за горизонт^{335}. Соответственно, все вместе эти небесные души становятся частью космической силы, которая проявляется в виде вращения вокруг полюса эклиптики, определяя течение времени^{336}.

Понятие «эх» было неразрывно связано с культивировавшимся в Гелиополе представлением о повторяющихся циклах времени, которые, в свою очередь, имели отношение к египетскому мифу о серой цапле, или птице бенну, — украшенной пурпурными перьями птице Феникс из греческих мифов. Эта знаменитая птица фигурировала только в мифе творения из Гелиополя, где ее считали одним из воплощений бога Атума (и впоследствии Ра), который засиял на первозданном холме в момент восхода солнца в первое утро мира.

Как только солнечные лучи коснулись камня бенбен, птица бенну взмыла в воздух и отправилась на юг к легендарному острову Огня — мифическому месту рождения и обновления богов^{337}. Ее возращение в Гелиополь, на место первозданного холма стало знаком окончания Первого Времени, или Золотого века богов, и началом новой эпохи. Каждый раз, когда птица бенну возвращалась в Гелиополь, ее появление знаменовало конец одной эпохи и начало следующей.

Знаменитый греческий историк Геродот, посетивший Гелиополь в середине пятого века до нашей эры, услышал искаженную версию мифа о птице бенну, которую и изложил в своей «Истории»:

Эта необычная древняя легенда имеет мало общего с тем, что известно о птице бенну из оригинальных египетских источников. Тем не менее миф о птице Феникс подчеркивает идею о том, что смену эпох провозглашает появление мифической цапли — в реальной жизни цапли прилетали в долину Нила в середине каждого лета. Мифический аналог цапли возвещал об окончании более долгого периода времени, от 500 до 1460 лет (последняя цифра соответствует так называемому году Сириуса, который начинается, когда первое в году появление Сириуса на восходе Солнца совпадает с египетским новым годом — это событие повторяется один раз в 1460 лет)^{339}. В египетском мифе не указывается продолжительность божественного года, определяемого птицей Феникс, хотя тесная связь с небесными душами «эх» дает основание предположить, что здесь прослеживается связь с поворотом вокруг полюса эклиптики, а также с понятием Великого года^{340}, или прецессионной эпохи, которое было частью тайного знания, переданного жрецам Гелиополя их предшественниками, Шемсу-Гор и Божественными Душами^{341}.

Объединив принцип цикличности с решением создать обитель маат в Амарне, предназначенной служить отражением мирового порядка, как это было в эпоху Первого Времени, Эхнатон попытался стать живым воплощением не только маат, но и возвращающейся птицы бенну. По всей видимости, он представлял себя «духом эпохи», который имеет возможность неким странным, фантастическим образом изменить ход египетской истории.

Каковы же были мотивы Эхнатона? Откуда у него появились такие необычные идеи? Кто поделился с ним этими знаниями, а также страстным желанием положить начало новой космической эре? Совершенно очевидно, что это не были жрецы Амона, поскольку Эхнатон не принимал их космологическую доктрину, во многом противоречившую учению жрецов из Гелиополя. Возможен лишь один правдоподобный ответ — это сделали астрономы-жрецы из Гелиополя, которые, как мы уже убедились, были тесно связаны со всем, что происходило в жизни Эхнатона.

Жрецы Гелиополя свято верили, что самые первые храмы и памятники их города были построены древней божественной расой, которая правила Египтом на протяжении многих тысячелетий до восшествия на престол первого фараона-Гора. В Туринском Списке царей, например, говорится, что Шемсу-Гор правили в течение 13420 лет вплоть до объединения Верхнего и Нижнего Египта в 3100 году до нашей эры^{342}. Нас не должна смущать необыкновенная продолжительность отрезков времени, поскольку все цифры основаны лишь на устных преданиях. Для нас важнее тот факт, что египтяне верили в хронологию, которая начиналась с богов нетеру и Шемсу-Гор, а закончилась первыми царями из смертных.

Фараоны-Горы получили в наследство и столицы древних правителей страны. Окрестности Гелиополя, первой столицы фараонов-Горов, выглядели как обитель древних богов, где они воздвигли первые храмы и памятники. К числу священных мест относилась, разумеется, и Гиза, которая на стеле Тутмоса IV называлась «Ростау… западный горизонт Гелиополя»^{343} и «чудесное место Первого Времени»^{344}. Для них Великий Сфинкс и пирамиды Гизы в буквальном смысле обозначали горизонт богов.

Космологическая доктрина, сформулированная жрецами Гелиополя, имела отношение к конструкции и назначению не только Великой пирамиды, но и ее соседей, а. также пирамид на других площадках, которые были построены в период правления фараонов с Третьей по Шестую Династии как часть огромного некрополя, соединявшегося со столицей древнего царства Мемфисом. Нам известно, к примеру, что архитектор знаменитой ступенчатой пирамиды Джосера Имхотеп (сооруженной в 2678 году до нашей эры) был верховным жрецом Гелиополя^{345}, а Тексты пирамид, высеченные на стенах гробниц Пятой и Шестой Династий, также расположенных в Саккаре, содержат основные элементы космологической доктрины Гелиополя^{346}.

Если жрецы из Гелиополя — а это вполне вероятно — действительно были прямыми наследниками традиций и тайной мудрости древней культуры Египта, то Эхнатон должен был быть посвящен в эти тайны. Мы не знаем, как это происходило — посредством различных ступеней инициации или индивидуального обучения, — но независимо от способа, каким фараон поучил эти тайные знания, они оказали серьезное влияние на его мировоззрение.

Но может быть, отец Эхнатона Аменхотеп III и его дед Тутмос IV, покровительствовавшие культу Гелиополя, тоже были посвящены в тайные знания и обряды? Основным ключом к разрешению этой загадки может стать очистка туловища Великого Сфинкса от песка и, вполне возможно, примыкающий к гигантской фигуре Храм Сфинкса. Эти работы, выполненные при содействии жрецов Гелиополя, не могли служить исключительно религиозным или эстетическим целям. Может быть, жрецам требовалась санкция фараона на расчистку площадки вокруг Сфинкса? Может быть, жрецы что-то искали, и если так, то нашли ли? Довольно любопытный факт: на барельефе стелы Сфинкса, которую поставил Тутмос IV перед огромным каменным изваянием, изображен он сам, приносящий дары Сфинксу, который стоит на подземном храме или здании с широким входом.

Не может ли это изображение указывать на существование тайного храма или комнаты под Великим Сфинксом? Что искали жрецы Гелиополя?

У нас нет убедительных доказательств этого предположения. Тем не менее вполне вероятно, что это тайное знание или открытие имеет непосредственное отношение к жрецам из Гелиополя, которые покровительствовали трем наследовавшим друг другу фараонам — Тутмосу IV, Аменхотепу III и Эхнатону. Понимание этого факта поможет объяснить, почему Эхнатон нарушил собственные религиозные законы и позволил изобразить себя на барельефе в образе Сфинкса — с туловищем льва и головой человека.

По каким-то причинам, о которых мы никогда не узнаем, Эхнатон предпринял серьезную попытку воссоздать забытый мир древних богов. История говорит нам о том, что революция, которую задумал совершить один человек, потерпела неудачу. Шансов на успех у него было немного, поскольку своими действиями он затрагивал интересы слишком большого числа людей. Но действительно ли Эхнатон проиграл?

После смерти Эхнатона заклеймили как бунтовщика, еретика и попытались вычеркнуть его из анналов истории. Было запрещено даже произносить его имя. Однако этот запрет не был исполнен — фараон продолжал жить в памяти людей под именем Осарсифа или Моисея. Труды Мането и Апиона, а также древнееврейские документы неопровержимо доказывают, что именно этот человек, возвысившийся над другими, стал вдохновителем революции, которую мы сегодня называем иудаизмом, религией народа Израиля. Более того, именно стойкие приверженцы законов Моисея — суровые, хотя и реакционные, — жившие на берегах Мертвого моря в первом веке до нашей эры, заложили основы христианства. Если верить Евангелию, то новую веру принес в мир тот, кто хотел стать «духом эпохи». Правда, в этом случае птицей, олицетворявшей святой дух, был не Феникс, а белая голубка.

Жрецы Гелиополя играли важную роль в попытке превратить Египет при Эхнатоне в монотеистическое царство. Некоторые из них, вне всякого сомнения, стали первыми жрецами Атона, которые, в свою очередь, были наставниками тех, кто приезжал в Амарну в последние годы жизни фараона. Практически доказано, что оставшиеся в живых последователи культа Атона сопровождали евреев во время Исхода из Египта — предположительно в период правления Рамсеса I и Сети I в 1307 году до нашей эры. Сколько жрецов из Гелиополя ушли вместе с евреями в пустынные земли Синая и Парана? Как минимум один — если верить свидетельствам Мането и Апиона. Это был религиозный реформатор по имени Осарсиф-Моисей.

До триумфального шествия израильтян по Ханаану потомку Моисея Иисусу Навину были якобы даны точные инструкции, как с помощью звука труб разрушить стены Иерихона, и передал эти инструкции таинственный «вождь воинства Господня». Если этот разговор и последующее разрушение крепостных стен Иерихона основаны на реальных событиях, то таинственный посланник вполне мог быть не вестником богов, а простым смертным, хорошо разбиравшимся в акустике. Не мог ли он быть жрецом Атона или даже жрецом из Гелиополя, внимательно следившим за успехами армии израильтян?

Наследниками научных и технических знаний древней культуры могли быть только «последователи Гора» и астрономы-жрецы Гелиополя. Допустим, эта гипотеза верна. Но что дальше? Что еще, связанное с существованием этой древней расы людей, сохранили обитатели Гелиополя? Что еще они могли рассказать нам о местах обитания древних, о тех местах, где боги нетеру и Божественные Души основали первые храмы и памятники?

Стела Сфинкса говорит нам о том, что «священная дорога богов» вела из Гелиополя в Гизу-Ростау, к западному горизонту^{347}. Мне хотелось бы знать, что находилось в конце этой «священной дороги» и почему жрецы Гелиополя смело называли плато Гиза «чудесным местом Первого Времени.