Боги Эдема

Совершенно очевидно, что в начале Века Пирамид памятники, оставшиеся на плато Гиза, находились в той или иной степени разрушения. Однако именно в эту великую эпоху архитекторы и строители фараонов Четвертой Династии — Хуфу, Хафры и Менкаура, — по всей видимости, восстановили, перестроили и вновь освятили такие сооружения, как Храм долины и Великий Сфинкс, которые затем вошли в состав постепенно расширявшегося поля пирамид. Если все происходило именно так, то почему возрождение священных мест древних богов не случилось на несколько столетий раньше? Почему потребовалось столько времени, чтобы признать плато Гиза тем, чем оно было на самом деле, — «чудесным местом» Первого Времени? Может быть, у предыдущих поколений египтян просто не было возможности осуществить такие грандиозные строительные проекты? Или Хуфу и Хафра черпали вдохновение в неких воображаемых образцах — подобно тому, как 1000 лет спустя Тутмос IV во сне осознал необходимость очистить от песка туловище Сфинкса?

Если прямые наследники древней культуры действительно остались в Египте после геологических катаклизмов и изменения климата в конце Последнего ледникового периода — примерно в 10 500—9500 годах до нашей эры, — то почему они позволили разрушиться своим великим храмам? Единственное разумное объяснение состоит в следующем: немногочисленные выжившие представители древней культуры были просто не в состоянии выполнять тот объем строительных работ, который поддерживался, по всей вероятности, на протяжении тысячелетий. Поскольку нам почти ничего неизвестно о строительстве крупных объектов в Египте с периода окончания Эры Льва (9220 год до нашей эры) и до конца додинастической эпохи (3150 год до нашей эры), это может означать отсутствие в стране представителей древней расы, обладавших технологическими знаниями, необходимыми для возведения храмовых комплексов.

Вероятно, циклопические сооружения вроде Храма долины и Осириона в Абидосе можно сравнить с руинами средневековых аббатств в современной Англии — их почитали, но не восстанавливали, пока на сцену истории в начале эпохи фараонов (3100 год до нашей эры) не вышла некая побудительная сила. Имеющиеся в нашем распоряжении данные указывают на то, что именно в это время пришельцы с Востока принесли в Египет множество новых культурных идей, религиозных культов и архитектурных стилей. Кто были эти люди и каким образом они могли вдохновить правящую элиту Египта начать грандиозные строительные проекты, такие, как строительство многочисленных пирамид вокруг древнего города Мемфиса? Имели ли они какое-то отношение к древним богам, которые предположительно покинули Египет за 5000 лет до них? Не могли ли они сохранить мифы и легенды, в которых Египет — а если точнее, плато Гиза — назывался землей их предков? Может быть, именно эти люди при поддержке жрецов Гелиополя помогли возродить древние святыни Гизы?

Вопросы о том, что представляла собой эта неизвестная культура и как она вписывалась в общую картину мира, являются предметом изучения многих ведущих египтологов. Более подробно мы остановимся на них в последующих главах. Сейчас для нас гораздо важнее проследить за судьбой остатков древней культуры — начиная с ее гибели.

Отплытие

Тексты Эдфу подробно рассказывают, что стало с некоторыми божественными обитателями Ветджесет-Нетджер и его святилищем. Когда подошла к концу их эпоха, Шебтиу просто «отплыли» в земли, которые Реймонд идентифицировала как «другую часть первобытного мира»^{528}, где они могли без помех продолжать свое «дело созидания»^{529}. Дополнительное подтверждение факта, что эти мифические существа обладали знаниями мореплавания и навигации, содержится в эпитете одного из Шебтиу, который назван Мореплавателем^{530}, а также в названии всех спутников божественного существа по имени Сокол, о которых говорится как о «команде»^{531}.

Этот явный намек на морские путешествия обитавших в долине Нила в эпоху палеолита египтян уловить очень трудно, поскольку древнейшими мореплавателями считаются финикийцы, которые впервые прошли вдоль средиземноморского побережья и, возможно, добрались до Восточной Атлантики, причем произошло это не раньше третьего тысячелетия до нашей эры. Нам неизвестно ни одной более древней нации мореплавателей. Тем не менее, как отмечалось в одной из предыдущих глав, финикийский историк Санхониатон, живший во времена Троянской войны примерно в 1200 году до нашей эры, сообщал о существовании божественной расы, основавшей первый ливанский город Библос^{532}. Он писал, что у них были «легкие и более оснащенные суда», что явно свидетельствует об их знакомстве с искусством мореплавания^{533}.

Тот факт, что такая культура существовала в Средиземноморье еще до появления финикийцев, подтверждается находками профессора Чарльза Хэпгуда из Кинского колледжа, штат Нью-Хэмпшир, изложенными в его классической работе «Карты древних морских королей». Он предпринял подробнейшее исследование старых морских карт, таких, как знаменитая карта Пири Рейса 1513 года, — он считал, что эта карта составлена на основе более древних аналогов, возраст которых достигал нескольких тысяч лет. Хэпгуд обнаружил, что почти все изученные им и его студентами карты изображали обширные области береговых линий в различных частях света, в том числе и побережье Средиземного моря, так, как они выглядели, по меньшей мере, 6000 тысяч лет назад. Проанализировав эту информацию, Хэпгуд пришел к выводу, что авторы исходных карт должны были принадлежать к «одной [курсив автора] очень древней культуре, использовавшей морские пути на всем земном шаре»^{534}.

На-знаменитых кладбищах кораблей эпохи раннего династического периода, найденных как в Гизе, так и в Абидосе на юге страны, были обнаружены мощные морские суда с высокими носами — несмотря на сложившееся убеждение, что древние египтяне в раннем династическом периоде еще не овладели искусством морской навигации. Эти огромные суда — египтологи считают, что они имели исключительно церемониальное назначение, — были явно сконструированы для открытого моря, а не для спокойных вод Нила.

Не будем задерживаться на вопросе, откуда взялись эти глубокие знания в области мореплавания. Мы привели данный факт лишь затем, чтобы продемонстрировать возможность того, что божественные обитатели Ветджесет-Нетджер уплыли в неизвестные земли после окончания эпохи их правления в Египте. Если это произошло на самом деле, то в какой части первобытного мира могли Шебтиу окончить свои дни? Будучи искусными мореплавателями, они могли направиться в любую часть света. Однако, на мой взгляд, логичнее ограничить наши поиски районом Средиземноморья. Посмотрим, что из этого получится. Необходимо найти убедительные доказательства существования высокоразвитой цивилизации, которая:

a) обнаруживает явные признаки научных и технических знаний, приписываемых воздвигшей Сфинкса древней культуре Египта;

b) расцвела вскоре после окончания Последней ледниковой эпохи, то есть в период 10 500—9500 гг. до нашей эры, на который приходится окончание астрологической Эры Льва и наступление Эры Рака;

c) была знакома с космологическими доктринами, совпадающими с доктринами, существовавшими в Древнем Египте;

d) сохранила мифы и легенды, в которых Египет назывался землей предков, и, наконец,

e) имела религию, сходную с шаманизмом, описанным в египетских мифах творения, таких, как тексты Эдфу.

Только обнаружив цивилизацию, удовлетворяющую всем этим критериям, я мог утверждать, что нашел остатки древней культуры Египта. Я искал связь, которая приведет меня к источнику культуры, унаследовавшей возможности или даже образ мыслей своих египетских предков. После долгих и напряженных поисков я пришел к выводу, что ключом к разгадке служит явление, которое можно описать как революцию эпохи неолита на Ближнем Востоке, и особенно появление земледелия.

Вниз по реке

Самые древние свидетельства существования примитивного земледелия в Старом Свете обнаружены среди сообществ позднего палеолита, живших в районе Нила. На четырех стоянках, принадлежащих так называемым племенам «иена» и «кадан» — в Иене (современная Эсна), Накаде, Дишне и Тушке, в 200 километрах от Асуана, вверх по течению реки, — египтологи обнаружили свидетельства того, что их жители выращивали пшеницу и дикий ячмень еще в 12 500 году до нашей эры^{535}. Каменные серпы использовались для сбора урожая, а жернова давали возможность извлечь из колосьев максимально возможное количество зерна^{536}. Помимо примитивного земледелия племена иена и кадан научились одомашнивать животных. Кроме того, они владели сложной технологией изготовления маленьких ножей и жили в деревнях, которые, похоже, определили образ жизни первых народов эпохи неолита^{537}.

Меня заинтересовал внезапный спад в технологии племен иена и кадан, поскольку примерно в 9500 году до нашей эры жернова и серпы исчезли, сменившись более грубыми орудиями, которыми пользовались другие, менее развитые сообщества долины Нила^{538}. Затем земледелие полностью исчезло с территории Египта на целые 4500 лет, вернувшись — скорее всего, из Палестины — примерно в 5000 году до нашей эры^{539}.

Египтологи, например, Фекри Хассан, предположили, что странная деградация племен иена и кадан была вызвана необычно сильными разливами Нила в период с 10 500 по 9500 год до нашей эры^{540}. Хассан утверждал, что сильные наводнения не позволили земледельческим сообществам долины Нила сохранить свой образ жизни, и они были вынуждены, подобно всем соседним племенам, вернуться к более примитивным занятиям, то есть к охоте и собирательству^{541}.

Период сильных наводнений в Египте точно совпадает с датой глобальных катастроф, которыми, по всей видимости, сопровождалось окончание Последнего ледникового периода. Считается, что только в Северной Америке геологические катаклизмы и изменения климата в одиннадцатом тысячелетии до нашей эры стали причиной гибели сорока миллионов животных. Многие виды — в том числе гигантские бобры и ленивцы, мамонты, мастодонты, саблезубые тигры и шерстистые носороги — исчезли буквально в одночасье. Извержения вулканов с последующими периодами тьмы, огромные приливные волны и сильные наводнения — все это сохранилось в легендах и мифах народов всего мира^{542}.

Остается загадкой, когда и как племена иена и кадан приобрели навыки самого примитивного земледелия. Вполне вероятно, что они случайно опередили соседей в своем развитии. Однако существует и другая возможность: племена иена и кадан не просто обладали повышенной обучаемостью, а получили свои знания и навыки от тех, кто стоял на более высокой ступени развития. Я имею в виду, разумеется, представителей древней культуры, которые, по всей видимости, и построили циклопические сооружения в долине Нила, датируемые той же эпохой. Чтобы согласиться с этим предположением, необходимо осознать, что помимо прочих достижений эти люди впервые окультурили дикие злаки и передали свои знания обитавшим в долине Нила племенам, которые на этой стадии развития занимались лишь рыболовством.

Возможно, Старшие наладили с этими примитивными сообществами взаимовыгодное сотрудничество. Им могла понадобиться рабочая сила для строительства храмов и внешних стен святилищ, для прокладки каналов, подобных тем, что существовали в Гизе. Если это было действительно так, то исчезновение земледелия у племен иена и кадан было вызвано внезапным прекращением помощи со стороны древней культуры. Без постоянного руководства примитивные земледельческие сообщества долины Нила просто утратили интерес к земледелию и вернулись к привычным занятиям, таким, как охота и собирательство. Нельзя утверждать, что сильные наводнения не внесли своего вклада в исчезновение земледелия, однако этот фактор был вторичным по отношению к главной причине перемен.

Тот факт, что после 9500 года до нашей эры земледелие на территории Египта не возобновлялось на протяжении 4500 лет, действительно указывает на явный разрыв преемственности. Может быть, Старшие перенесли свои знания, связанные с земледелием и оседлым образом жизни, на новое место? В таком случае важно определить, где и когда начали выращивать зерновые культуры за пределами Египта.

Первые земледельцы

Как уже отмечалось выше, начало эпохи неолита было отмечено переходом охотников и собирателей палеолита к более оседлому образу жизни, когда человек перестал кочевать с места на место и начал сотрудничать с природой. Ключевыми элементами этого нового образа жизни были, конечно, развитие земледелия и одомашнивание животных, что требовало постоянных поселений, где все сообщество могло трудиться вместе, чтобы вырастить достаточное количество скота и произвести достаточное количество продуктов питания, позволявшее пережить зиму. Внеся элемент стабильности в повседневную жизнь, люди эпохи неолита впервые получили возможность развивать свой технический потенциал и управлять своей жизнью.

Таков традиционный взгляд на постепенный переход от палеолита к неолиту, имевший место в конце Последнего ледникового периода. Однако в этой теории есть несколько существенных изъянов, поскольку переход от охоты и собирательства к земледелию никак не мог произойти на всей земле одновременно. И действительно, новый образ жизни сначала сформировался в одном регионе и оставался изолированным на протяжении, по меньшей мере, 100 лет, прежде чем начал медленно распространяться дальше. Место зарождения так называемой революции неолита — это плодородные речные долины Верхнего Евфрата в Сирии и Северной Анатолии (современная Турция). Именно здесь — начиная примерно с 9500 года до нашей эры — начало развиваться земледелие и скотоводство. Свидетельства этого процесса были обнаружены в верховьях Евфрата на севере Сирии в так называемой «деревне земледельцев» в Тель-Абу-Хурейре^{543}. Как и в случае с египетскими племенами иена и кадан, о существовании земледелия в этой местности можно судить по найденным каменным ступам, точильным камням и жерновам. Кроме того, археологи обнаружили здесь большое количество семян трех разных злаков — дикого ячменя, дикой пшеницы и дикой ржи^{544}, — два из которых выращивались в эпоху палеолита земледельческими сообществами в долине Нила. Поскольку ни один из этих злаков не встречался в Абу-Хурейре, это означало, что они были специально отобраны и завезены в этот регион, а затем стали выращиваться первыми обитателями деревни.

Не подлежит сомнению, что земледелие возникло на Ближнем Востоке в то же самое время, когда оно исчезло в долине Нила, и этот поразительный факт ни в коем случае нельзя упускать из виду. На мой взгляд, существует прямая связь между этими двумя регионами земледелия, разделенными расстоянием в 900 километров, и наиболее очевидное объяснение этой связи заключается в передаче знаний и навыков в области сельского хозяйства посредством миграции из Египта на Ближний Восток.

Может быть, некоторые из оставшихся в живых Старших покинули Гизу примерно в 9500 году до нашей эры и переселились на плодородные долины Евфрата, принеся с собой новые знания и возможности? Попробуем более подробно остановиться на вопросе зарождения цивилизации на Ближнем Востоке.

Неизвестные силы

Восточная Анатолия расположена к западу от обширной покрытой снегами горной страны, простирающейся до самых дальних уголков Армении. На востоке она упирается в берега иранского озера Урмия, а на юго-востоке ограничена горами Загрос, которые спускаются к Персидскому заливу и служат труднопреодолимым барьером между Ираном и Ираком. Эта огромная, по большей части пустынная часть суши является родиной воинственных бунтарей, изолированных религиозных сообществ, а также периодически уничтожаемых бомбежкой городов и деревень, и известна в современном мире под названием Курдистан. Это культурная и политическая родина многострадального курдского народа.

Именно в этом регионе земного шара земледельцы эпохи неолита выращивали разнообразные культуры — от гороха до чечевицы и от люцерны до винограда^{545}. Оседлый образ жизни земледельцев оставлял время для экспериментирования, что привело к появлению многочисленных «открытий», приписываемых народам, населявшим горы, холмы и плодородные речные долины Ближнего Востока. В этом регионе были найдены не только первые свидетельства существования земледелия и скотоводства, но и обработки металлов. В иракском Курдистане в огромной пещере, расположенной в горах выше реки Большой Заб в 520 километрах к востоку-северо-востоку от Абу-Хурейры и имевшей местное название Шанидар, палеонтолог Ральф Солецки обнаружил маленький продолговатый кусочек меди. Этот предмет имел два симметричных отверстия на конце, и его могли носить на шее в качестве кулона^{546}.

Культурный слой, в котором был обнаружен этот предмет, позволяет датировать его 9500 годом до нашей эры, что делает его древнейшим медным артефактом. Его нахождение в пещере почти наверняка связано с расположенным неподалеку поселением Зави-Чеми, обитатели которого использовали жернова для производства муки из зерна еще в конце десятого тысячелетия до нашей эры^{547}. Найденный кулон выкован из медного самородка с необыкновенным искусством, и это указывает, что с того момента, как люди этого региона научились обрабатывать медь, прошло довольно много времени, — убедительное свидетельство того, что это ремесло возникло задолго до 9500 года до нашей эры. Не исключено даже, что этот предмет является наследием более древней культуры, поскольку нам ничего не известно об использовании кованых медных предметов до 7200 года до нашей эры. Именно в это время, 2300 лет спустя, они внезапно появились в деревне эпохи неолита, расположенной в 400 километрах к западу-северо-западу от пещеры Шанидар. Это поселение, в настоящее время известное под названием Чайеню, лежит в 60 километрах от Диярбакыр, современной столицы турецкого Курдистана. Здесь археологи Роберт Брейдвуд и Хэлет Кэмбел обнаружили четыре древних медных предмета — две булавки, один изогнутый рыболовный крючок и бур, или шило, — которые свидетельствовали о том, что к этому времени обитатели деревни уже в совершенстве владели ремеслом обработки металла^{548}.

Знаменитые ремесленники из Чайеню изготовили множество других медных предметов, в том числе овальные бусины^{549}, которые служили объектом торговли и попадали в другие поселения этого региона. Одним из таких поселений эпохи неолита была деревня Джармо, расположенная на притоке реки Малый Заб в предгорьях иракского Курдистана.

Здесь в культурном слое, соответствовавшем 6750 году до нашей эры, Роберт Брейдвуд и его группа нашли разнообразные медные изделия, а также одну оловянную бусину — древнейшее свидетельство существования металлургии на территории Старого Света^{550}. Высказывалось предположение, что выплавлять металл люди впервые начали в предгорьях и долинах Курдистана — по той простой причине, что горы здесь изобилуют месторождениями руд. И действительно, жители Чайеню занимаются выплавкой меди и бронзы на протяжении как минимум 7000 лет^{551}.

Кроме того, в Чайеню обнаружены древнейшие в Старом Свете[46] образцы ткани, обмотанные вокруг рога — возможно, чтобы он не скользил в руке. Этой ткани 9000 лет, и она представляет собой льняное полотно, изготовленное, по всей видимости, из местного льна^{552}. В другом древнем поселении эпохи неолита с названием Мюрейбет, расположенном на западном берегу верхнего течения Евфрата, были найдены первые образцы «слегка обожженных глиняных сосудов». Радиоуглеродный анализ показал, что эти сосуды были изготовлены примерно в 8000 году до нашей эры^{553}. В селении Гани Дара неподалеку от города Керманшах в иранском Курдистане археологи обнаружили обожженную керамику и крошечные глиняные фигурки, датируемые началом восьмого тысячелетия до нашей эры, мастерством изготовления значительно превосходящие предметы из камня, дерева и прутьев, характерные для этого периода^{554}. В Абу-Хурейре, где за 9500 лет до нашей эры впервые стали выращивать зерновые культуры, мы находим первые свидетельства использования косметики. Там была найдена большая раковина — датируемая началом эпохи неолита, то есть примерно 7000 годом до нашей эры — со следами истолченного малахита, природного минерала зеленого цвета, который женщины Древнего Египта использовали в качестве теней для глаз^{555}. Подобно многим другим материалам, обнаруженным в поселениях эпохи раннего неолита на территории Сирии и Анатолии, малахит не встречается в этой местности, и поэтому его присутствие является убедительным свидетельством торговли между удаленными сообществами — даже на этой ранней стадии развития человечества.

Список «открытий» народов Курдистана можно продолжать практически до бесконечности. Повсеместное возделывание винограда в этом регионе неизбежно привело к появлению — примерно в 5400–5000 году до нашей эры в местечке Хаджи-Фирюз-Тепе в горах Загрос в иранском Курдистане — первого алкогольного напитка. Это было вино, похожее на популярную в современной Турции редину^{556}. И что более важно, совсем недавно в Сирии, в верховьях Евфрата, в поселении Джерф-эль-Ахмар были обнаружены самые древние надписи, представляющие собой пиктограммы, вырезанные на плоских камнях овальной формы. Эти значки состоят из линий, изображений стрел и животных и имеют возраст около 10000 лет. Даниэль Стардер из Института древней истории Востока, расположенного в окрестностях французского Нимса, утверждает, что они являются промежуточным звеном между наскальными рисунками в пещерах эпохи палеолита и более поздними формами письменности^{557}.

Давно известно, что глиняные «жетоны», использовавшиеся для обмена и торговли, впервые появились в предгорьях Курдистана в восьмом тысячелетии до нашей эры^{558}. Постепенно они уменьшались в размерах и усложнялись, и к 3000 году до нашей эры их сменила последовательность значков, которые процарапывались на глиняных пластинках. Вскоре после этого на равнинах Древнего Ирака появились первые из известных нам обожженных глиняных табличек со значками, получившими название идеограмм^{559}.

На территории Курдистана, и особенно в верхнем течении Евфрата, в период между 9500 и 5000 годом до нашей эры было сделано столько открытий, что в этом регионе, издавна считавшемся колыбелью цивилизации, должно было происходить нечто неординарное. Никто еще не предложил удовлетворительного объяснения, почему революция эпохи неолита произошла именно в этих местах. Эта загадка побудила профессора Нью-Йоркского университета Мехрдада Р. Изади сделать в своей главной работе «Краткая история курдов» следующий вывод:

Что же это значит: «ускоренное технологическое развитие» под влиянием «неизвестных сил»? Какие силы имел в виду Изади — изменения в местной флоре и фауне, ставшие следствием климатических изменений по окончании ледникового периода и способствовавшие постепенному приближению культурной революции, или внезапное появление в регионе необыкновенно талантливых личностей, которые принесли с собой абсолютно новый образ жизни? В частных беседах, когда мы с Мехрдадом Изади обсуждали положения его книги, он с радостью признал последнюю возможность более чем вероятной^{561}.

Первые каменные бусы

Еще один важный факт, который демонстрирует, что в эпоху раннего неолита народы в верхнем течении Евфрата обладали исключительно высоким уровнем технологии, это находка в различных местах большого количества очень длинных бусин, изготовленных из таких твердых минералов, как агат, сердолик и кварц. Бусины длиной до 5,5 сантиметра^{562} были найдены в Абу-Хурейре, а в местечке Ашикли-Хююк, расположенном на юге Турции в районе Аксарая, в 1989 году археологическая экспедиция под руководством Юфук Есин^{563} обнаружила агатовое колье, состоящее из бусин в форме овала и бабочки размером от 2,5 до 5,5 сантиметра. Самое удивительное в этих бусинах — это возраст. Все они датируются периодом с 7000 по 7500^{564} год до нашей эры и просверлены вдоль — даже агат, самый твердый из минералов, использовавшихся в гранильном деле в Старом Свете.

Для сверления отверстий диаметром менее 5 миллиметров и длиной до 5 сантиметров в каждом конце длинной и тонкой агатовой бусины толщиной не более 7–8 миллиметров необходим просто невероятный уровень технологии. Для того чтобы просверлить такое отверстие, сегодня используется сверло из карбида вольфрама с алмазным наконечником, которое постоянно охлаждается водой. В таких местах, как Джармо в Курдистане (5500–4750 г. до нашей эры)^{565}, а также различные поселения в долине Инда (2600 год до нашей эры)^{566}, для сверления твердого камня, например агата, сердолика и кварца (семь баллов по шкале твердости Мооса), ремесленники могли использовать только цилиндрический бур, сделанный из камня, равного или превосходящего по твердости обрабатываемый минерал^{567}.

Для этой цели они должны были пользоваться деревянной лучковой дрелью^{568}, которая больше известна как инструмент для добывания огня трением, а также хитроумными деревянными тисками^{569}. Иногда в качестве абразива применялись осколки корунда или кварцевый песок, а в других случаях твердости каменного бура (особенно в поселениях долины Инда)^{570} оказывалось достаточно, чтобы проделать отверстие в бусине — при условии, что ее предварительно нагревали, а в процессе сверления охлаждали проточной водой. Интересно, что примерно в 600 году до нашей эры ремесленники местечка Нагар, расположенного неподалеку от Камбея на западе Индии, изобрели так называемое двойное алмазное сверло — в котором два больших необработанных алмаза (каждый имел твердость 10 по шкале Мооса) образовывали режущую кромку наконечника сверла — позволявшее делать отверстия в твердых сердоликовых бусинах^{571}. Однако не существует никаких свидетельств того, что сверла с алмазными наконечниками использовались в доисторические времена в других регионах Старого Света^{572}.

Тот факт, что человек эпохи неолита умел сверлить отверстия длиной до 2,5 сантиметра в таком твердом камне, как агат, ни у кого не вызывает сомнений. Интересно другое — данные о ремесле огранки в местечке Джармо в иракском Курдистане и в городах-государствах долины Инда убедительно свидетельствуют, что новаторские методы, используемые для сверления длинных бусин из твердого материала, появились только в результате постепенно увеличивающегося спроса на все более изящные украшения, а также в процессе медленного развития ювелирного искусства. В Джармо бусины из твердого камня появились, по всей видимости, только после 1250-летнего периода изготовления многих тысяч изделий из таких материалов, как медь, кость, керамика, раковины моллюсков и мягкий камень^{573}, а в долине Инда умение изготавливать ценные бусины из твердого камня сформировалось после 3000 лет гранильного производства^{574}.

Поскольку культурные слои, в которых были найдены удивительные бусины Абу-Хурейры и Ашикли-Хююк, датируются 7500–7000 годом до нашей эры, это указывает на очень длинный период — возможно, несколько тысяч лет, — на протяжении которого развивалось искусство огранки^{575}. От бус из раковин моллюсков, глины, кости и мягкого камня ремесленники постепенно переходили к самым твердым минералам, когда-либо использовавшимся в ювелирном деле. В восточной части Анатолии основным центром производства бус в эпоху раннего неолита было поселение Чайеню, что свидетельствует об искусстве его ремесленников еще в самом начале истории деревни.

Официальная наука утверждает, что примерно за 8000 лет до нашей эры «люди впервые стали переходить от полукочевой жизни охотников и собирателей к более оседлой, основанной на земледелии и скотоводстве»^{576}. Если это действительно так, то трудно себе представить, каким образом древние ремесленники приобрели свои удивительные навыки огранки, предполагавшие использование таких механических устройств, как лучковые дрели, деревянные тиски и специальные сверла, а также уникальные знания в области изготовления украшений. Эти знания были настолько уникальными, что они полностью исчезли, вновь появившись лишь в Джармо примерно в 5500 году до нашей эры.

Вполне возможно, что ремесло огранки, которым владели народы Восточной Анатолии и Северной Сирии в эпоху неолита, было унаследовано ими от стоявших на более высокой ступени развития людей, которые принесли с собой знания об изготовлении украшений, в том числе способы сверления отверстий в агатовых бусах более пяти сантиметров длиной.

Возвращение к истокам

Если я не ошибаюсь и за революцией эпохи неолита, которая началась в верховьях Евфрата за 9500 лет до нашей эры, стоят «неизвестные силы», то нельзя ли выявить связь между воздвигшей Сфинкса древней культурой Египта и первыми неолитическими поселениями Ближнего Востока? Обдумав эту проблему, я приступил к изучению фольклора и мифологии различных племен, населяющих современные Курдистан, Месопотамию и Иран и сохранивших уникальные религиозные доктрины, основанные на особой смеси христианства, ислама, иудаизма и иранского зороастризма.

Изучая религиозные обряды манденов, приверженцев неовавилонского племенного культа, распространенного в основном среди арабов, населяющих болота Южного Ирака и в изолированных общинах Западного Ирана, я обнаружил заслуживающие внимания факты. Мандены верят, что их далекие предки пришли из мифического места под названием Гора Мадаи, которая расположена к северу или северо-востоку от древнего города Харрана — на юго-востоке Турции у самой границы с Сирией на притоке Евфрата примерно в 125 километрах от Абу-Хурейры[47].

Подтвердить происхождение манденов именно из этого региона не представляет труда. Характерная архитектура их глиняных оштукатуренных домов сравнивалась месопотамскими учеными с постройками культуры Убейд, существовавшей в горах Курдистана в период между 4500 и 400 годом до нашей эры^{577} (см. главу 17). Гораздо более интересным представляется утверждение манденов, что Гора Мадаи не является истинной родиной их народа. Они считают, что их далекие предки пришли из Египта^{578}. В одной из рукописей манденов даже говорится о том, что население Харрана согласилось принять их после того, как они взошли на Гору Мадаи, где освободились от гнета других народов^{579}.

Общепризнано, что мандены связывают свою миграцию с Исходом евреев из Египта в 1300 году до нашей эры, однако мифологические временные рамки, указанные в религиозных текстах, не следует понимать буквально. Подобно многим другим народам Ближнего Востока, мандены пытались связать предков своего племени с библейской историей, и эти попытки часто порождали искажение и смешение различных преданий и легенд, в которые еще большую путаницу вносили вставки из вавилонской, классической и персидской мифологии.

Настойчивое утверждение манденов, что их далекие предки пришли в Курдистан из Египта, нельзя считать чистым вымыслом — некоторые слова их языка имеют явно египетское происхождение. К ним относится, например Птхахиль, или Пхтах (суффикс «-иль» просто означает «бог»), — так они называют своего демиурга, позаимствовавшего имя у египетского бога-творца Птаха. Еще одним примером может служить корень нтр, который переводится как «смотреть» и используется в таких словах, как «наблюдательный пост»^{580} или «наблюдатель»^{581}. У египтян слово нтр, или нетер — «божественный», — является эпитетом древних богов.

Поклоняющиеся звездам

Скептики могут вполне резонно возразить, что любая связь между египтянами и манденами неизбежно следует из контактов двух различных культур, существовавших в период правления Восемнадцатой Династии египетских фараонов (1575–1308 г. до нашей эры). В ту эпоху был заключен союз между правящим фараоном Египта и царем Митанци, индоевропейским народом, населявшим регион, расположенный на севере Сирии и на востоке Анатолии между верховьями Тигра и Евфрата на протяжении 200 лет начиная примерно с 1500 года до нашей эры. На этой территории находился древний религиозный и металлургический центр Харран, родина религиозного культа сабиан, которые поклонялись звездам. Мандены считают себя прямыми потомками именно этого таинственного народа^{582} — его еще называли субба, сабба или саба, производными от египетского слова ша, которое переводится как «звезда»^{583}.

Совершенно очевидно, что мандены ошибаются, отождествляя себя с народом, ушедшим из Египта во времена Исхода евреев из этой страны. Их близкие родственники сабиане считали Египет родиной своих предков еще в первой половине второго тысячелетия до нашей эры, за много столетий до рождения Моисея.

В 30-х годах двадцатого века во время интенсивных раскопок вокруг Сфинкса известный египтолог Селим Хассан обнаружил разнообразные вотивные стелы с надписями, сообщавшими, что в период оккупации Египта гиксосами с 1750 по 1575 год до нашей эры семитский народ из Харрана — вне всякого сомнения, это были поклонявшиеся звездам сабиане (см. ниже) — основал поселение в окрестностях Гизы, назвав его в честь своего родного города, и совершал паломничества к Великому Сфинксу^{584}. И что более важно, поклонение монументам Гизы не ограничилось периодом господства гиксосов. Арабский историк одиннадцатого века Якут аль-Хамави писал, что сабиане совершают паломничества как к Великой пирамиде, так и к ее меньшей по размером соседке^{585}. После анализа происхождения слов «сабиане» и «сабба» Хассан признает тот факт, что «они [сабиане] безоговорочно признают пирамиды… памятниками, связанными с культом звезд, и поклоняются им как местам паломничества»^{586}.

Вопрос заключается в том, уходит ли связь между поклонявшимися звездам обитателями Харрана и пирамидами Гизы дальше, чем первая половина второго тысячелетия до нашей эры. Хассан предположил, что сабиане поклонялись Великому Сфинксу как олицетворению их сокологолового бога Харана, или Хола, которого они отождествляли с египетским богом Солнца Ра-Харахти^{587}, тогда как пирамиды по-, читались из-за их легендарной связи с звездным культом. Возможно, все это действительно так, но паломничество в Гизу из далекого Харрана должно иметь более глубокий символический смысл, чем просто уважение к древним памятникам другой культуры. Поскольку мандены утверждают, что их далекие предки в незапамятные времена пришли из Египта на Гору Мадаи через Харран, то не исключено, что сабиане рассматривали Египет, и особенно Гизу, как родину своих предков.

И действительно, многочисленные косвенные свидетельства говорят в пользу гипотезы, что далекие предки обитателей Харрана были родом из Египта. Здесь стоит упомянуть об истории из Книги Бытие, в которой рассказывается о путешествии пророка Авраама в Египет вместе со спутниками из Харрана^{588}. Исследователи Библии полагают, что это событие имело место между 2000 и 1800 годом до нашей эры, что приблизительно совпадает с первыми набегами гиксосов на Египет. Во времена Авраама город Харран был культовым центром вавилонского бога Луны Сина, которого впоследствии отождествляли с египетским богом Тотом^{589}. Эта ассоциация с Луной перешла в грекоримскую эпоху, когда герметическое учение Гермеса Трисмегиста (греческого аналога Тота) проповедовалось инициатами, стекавшимися в Харран со всего античного мира, чтобы узнать его самые сокровенные тайны^{590}. Они приходили из таких далеких мест, как Индия, Персия, Месопотамия и — самое примечательное — из египетского Гелиополя^{591}. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что астрономы-жрецы Гелиополя должны были иметь много общего со своими собратьями сабианами.

Несмотря на устоявшееся мнение, что город Харран является одним из древнейших религиозных центров мира, археологические данные говорят о том, что у этого смелого заявления нет убедительных оснований. Под его древними улицами не было обнаружено никаких культурных слоев старше 3000 года до нашей эры, когда на плодородных долинах Древнего Ирака начали появляться первые месопотамские города-государства. Для изучения величайших достижений первых общин эпохи неолита в верховьях Евфрата нам следует переместиться на 93 километра к северу от Харрана в район Хильвана, где в 1983 году немецким археологам посчастливилось обнаружить необычный культовый центр, который может дать нам убедительные доказательства присутствия на Ближнем Востоке древних богов Египта.