Богиня Мультиреальности

Глава 2. Жизнь никогда не будет прежней

— Сходим на этот фильм? Это бомба! — вещал Дэн, размахивая раздобытой где-то банкой пива.

Хотя компания еще не покинула территорию Академии, и это могло плачевно закончиться для всех. Даже просто ходить по улице с пивом в руках означало стопроцентно нарваться на неприятности с первым же патрульным, а по двору Академии… Но всем было пофиг.

— Я пойду, заметано, — ответил Саша.

— Тогда я тоже. Если Санёк идет, я должен его сопровождать! — воскликнул Толик.

Все засмеялись. То, что он всегда был подле Саши, почитал его за авторитет, и готов отправится с ним на любую авантюру, было давно известно и порождало шуточки разной степени приличности.

— Зачем его сопровождать? — засмеялась Света, и Маша подхватила, выпустив струю сигаретного дыма Толику в лицо:

— Мы со Светкой будем его сопровождать, расслабься, никто не обидит твоего сюзерена.

— Какие ты слова знаешь! — расхохотался Игорь.

— Вы будете меня сопровождать, а не его, — веско сказал девушкам Дэн, — А, Сашке вы без надобности он пойдет со своей девчонкой. Верно Саня?

— Э-э, может быть, — уклончиво протянул Саша.

— А что такое? У тебя нелады с Кариной? Мы тебя давно с ней не видели, — спросил Игорь.

— Да нет, все нормально. Но… Что-то она мне надоела, что ли.

Девушки засмеялись, Толик картинно схватился за сердце, воскликнув:

— Ты что?! Она же такая красавица! Блин, почему ему всегда так везет! Такая девчонка подцепилось, а ему, видите ли, надоело?! Ты что, Санёк?

— Да ты не хрена не понимаешь, — отмахнулся Саша.

— Сашка, вы же с ней уже месяца три встречаетесь, не ошибаюсь? Это для тебя, очень серьезные отношения, мы уже шутили, когда свадьба, — сказал Дэн.

— Ага, да, щас.

— А что так, нормальная же телка, — проговорил Дэн, отпив из своей баночки.

— Она позвонила мне сегодня с утра, знаешь, зачем?

— Зачем?

— Чтобы рассказать, про свои секущиеся волосы.

Девушки опять засмеялись.

— А вы что ржете? Вы тоже только этим и озабочены каждую минуту своей никчемной жизни, — сообщил им Саша, никогда не отличавшийся особенной деликатностью.

Маша и Света смеяться перестали, буровя его мрачными взглядами, но он не обратил на это никакого внимания, продолжив:

— Я ей, чисто поддержать разговор, стал объяснять про вещества в краске, и как они воздействуют на волосы, и что не надо налегать на краску, а она…

— Боже! — хлопнул себя по лбу Толик. — Разговаривать о химии с такой моделькой? Ты что? И тебя считают мачо?

— Некоторые, считают его грубияном, — вставила Маша.

— Ну и что? телка решила побазарить о волосах, в чем проблема? — продолжил расспрашивать Дэн. — Послушал бы, о чем она тарахтит, да и все.

— В чем? Она же учится на какой-то там менеджмент, я считал ее умной! Но, последнее время с ней не о чем поговорить.

— Саша, тебе разве с девушками надо разговаривать? — захохотали Маша и Света, их поддержали Игорь и Толик.

— Да, я немного не зарекомендовал себя в этом направлении, но представьте себе, хочется, иногда, перекинуться со своей девчонкой парой слов, и чтобы она понимала, о чем ты.

— Встречайся с физичками со своего факультета, — хмыкнула Маша, стряхнув пепел на траву около дорожки.

— У меня в группе только три девушки, одна весит около центнера, с другой у нас уже случилось некоторое недопонимание, и она мне сказала, что не хочет меня больше видеть. Это, конечно, затруднительно, раз мы учимся вместе, но она очень старается следовать этому правилу, и у нее получается, что удивительно.

— А третья? — спросила Света, глупо хихикая.

— Третья, в принципе, миленькая, но как-то не в моем вкусе, тем более уже занята моим лучшим другом, так что…

— А? Кто это? Я никого не занимал… — начал Толик, а потом ахнул: — Нина? Ты что? Мы просто дружим!

— О, наша подруга детства Толика! — воскликнула Маша, вытянув губки изображая поцелуй и пихнула парня: — Давно пора было к ней подкатить, дебил! А ты все на нас, да на нас заглядываешься! Мы птицы не твоего полета, дурень.

— Да идите на фиг! Я скоро охмурю одну девчонку. Я обещал покатать ее на машине.

— Она только покатается и потом даже не перезвонит, поверь мне, — сказала Маша.

— Не может быть!

— Не расстраивай мне Толика, Машка, — одернул ее Саша.

— А что, я готовлю его к прозе жизни. Девушкам всегда будет интересна его машина и его деньги, надо дать парню верное представление о мире.

На лице Толика отобразилась какая-то страшная догадка:

— Так вот почему ты мне тогда не перезвонила! Ты просто хотела чтобы я сводил тебя в ресторан и прокатил на своем спорткаре!

— Ну э-э… — Маша отвела глаза.

— Ты водил Машку в ресторан? — опешил Саша.

— Да, и поил дорогим вином в надежде… гм… кхм…

— Надежды были несбыточны, Машка столько не выпьет! — расхохоталась Света.

— Толик, не связывайся с жестокими бабами, твоя Нинка лучше, — похлопал по плечу друга Саша.

— Да не моя она, достал!

— Но мы так и не выяснили, что у Сани с Кариной, — напомнил Игорь, кинув окурок на дорожку.

— Все у нас хорошо, отстаньте, зачем я сболтнул вам это?

Он приметил, что народ что-то распоясался, и проговорил:

— Давайте хоть от Академии отойдем, парни, девки, вы что тут устроили? Я не собираюсь завтра все утро мести дорожки, если нас поймают! А этот еще с пивом разгуливает!

— Подбери окурок, Игорян, — сказал Дэн.

Он был чуть старше, и всегда мрачен, так что с ним предпочитали не спорить. Правда, парень отличался некоторым пофигизмом и разгильдяйством, что, на взгляд Саши, немного мешало, чтобы люди его по-настоящему уважали.

— А ты пивом не маши, придурок, — подмочил Дэну образ Саша.

Игорь, ворча, поднял окурок, компания пошла к ажурным воротам.

Саша отвлеченно раздумывал. Он не сказал друзьям, что все началось с того дня, как он увидел эту странную девчонку в спортивном зале. Именно тогда, что-то произошло. Мир изменился.

Он стал много думать, и все стало не так. Любимая девушка, которая его всем устраивала, вдруг оказалась глупой пустышкой. Друзья тоже какие-то…

Что-то ему подсказывало, что в одном Сана была права, после встречи с ней, жизнь не будет прежней, а он не мог сказать, что ему чем-то не нравилась его жизнь, чтобы кардинально ее менять неизвестно на что.

У него были прекрасные родители, друзья, с которыми интересно, неплохие оценки по основным дисциплинам, красивая девчонка, которую он даже немного любил и постоянные увещевания учителей, что голова у него варит, и что его ждет прекрасное будущее. Чего еще желать, и зачем, что-то большее?

Может быть, Сана была права, и у он жил в этом мире и раньше, в других веках, почему бы нет? Он не исключал теорию реинкарнации, или то, что могут существовать инопланетяне и призраки, но, не видя ни того, ни другого, ему не было до этого особого дела. Какая ему практическая польза от того, что он был рыбаком в пятом веке, или королем в четырнадцатом? Это прошло, этого не вернуть, пора жить дальше и наслаждаться тем, что есть у тебя сейчас.

Так он думал, и хотел бы думать так и прежде, но…

Что-то изменилось.

Компания отошла от ворот Академии и остановилась около чугунного забора.

— О чем замечтался? — спросил Дэн.

— Да ты, поди, новую нашел, Санька, вот и Каринка надоела, — хмынкнул Игорь.

— Что? Я не собираюсь менять девушку. Все ее минусы перевешивают то, как она смотрится в сарафане летом.

— Я понял! Ребята, Сана Серебрякова! — вскричал вдруг Толик.

— О нет, — отчего-то тяжело вздохнула Маша.

— Это еще кто? — спросил Дэн.

— Прекрасная и бесподобная эсперка с теоретической математики! — подпрыгнув провозгласил Толик.

— Совершенно больная ботаничка, — вставила Маша.

— Мнения разнятся, — констатировал Дэн. — И что за слово употребил этот недоумок, только что? Что еще за эсперка?

— Не обращай внимания, у него какие-то нездоровые фантазии по поводу этой девчонки, она симпатичная, но не более того, — отмахнулся Саша, совершенно не желая об этом разговаривать.

— Что значит эсперка? — требовательно спросил Дэн у Толика.

— О, я знаю-знаю, это из японских мультиков, — воскликнула Светка. — Это значит у нее всякие сверхспособности.

— Она обладает магией! — убежденно сказал Толик. — У Саньки было с ней свидание в спортзале.

— Ого, почему в спортзале? Что вы там делали? — заинтересовано захихикала Света.

— Ничего интересного, она наговорила мне какой-то эзотерический бред, и я смотался подобру-поздорову.

— Представляю. Я с ней как-то сталкивалась, она может такую чушь начать нести, — проговорила Маша. — Она просто ненормальная!

— Что она тебе сказала? — спросил Саша.

— Мы столкнулись в коридоре, эта дура уставилась на меня, как будто знала. И сказала, что я падшая личность, погрязшая в блуде. И все это так, знаете, доброжелательно…

Все хором засмеялись, Саша отметил, что это было не далеко от истины, за что заслужил от девушки по-настоящему испепеляющий взгляд.

— Я слышал, она читает мысли, — вставил Игорь.

Света встрепенулась:

— Я тоже слышала про какую-то новенькую, которая перебивает и учит учителей. Вы про нее? Говорят она гипнотизерка или типа того.

— Она волшебница! — воскликнул Толик.

— Боже, я не знал, что вокруг меня столько идиотов! — воскликнул Саша. — Вы что?

— Не равняй всех, я не верю ни в какие ее сверхспособности. Она просто наглая дурочка, возомнившая о себе невесть что! — проговорила Маша, стиснув зубы.

Саша сказал Толику:

— Ты что, от нее в восторге? Помнится, ты считал, что она тебя скоро убьет. Но, я смотрю, цементовоз тебя так и не переехал. Очень жаль, Толик, я так надеялся. Хоть чем-то ты бы меня развлек. Похоже, ты зря переживал из-за этого.

— Ты бездушен, Санёк, а я до сих пор спать не могу!

— Так, все, мне надоело слушать ваши теории про мою личную жизнь, и тем более про эту сумасшедшую, с которой мы столкнулись всего раз, И очень надеюсь — что больше не увижу.

— Так что, ты пойдешь завтра в кино? — уточнил Дэн.

— Я же сказал, что да. Может быть и Карина будет, звякну ей сегодня.

— Ну все, завтра созвонимся.

— Не играй там с Саной Серебряковой, проказник, — улыбнулась Маша.

Саша только в недоумении покосился на нее, махнул рукой друзьям на прощание и отправился домой. Он не пошел на станцию, решив прогуляться пешком, был приятный осенний вечерок. Хотелось пройтись и подумать. Обо всем.

Девушка возникла в его жизни, они подержались за руки, и она сказала, глядя ему в глаза очень странные вещи, которые теперь засели в памяти, и не желали выветриваться. Они беспокоили, и будоражили.

Что если у него действительно была такая сестра на другом конце России? Он не понимал, что еще за вторая инкарнация, а вот воспринимать ее как этакую сестренку с прибабахом, он бы мог. Но откуда она могла возникнуть и, главное, зачем? Зачем она и зачем это все? Бессмыслица. Саша не хотел об этом думать. Все, о чем ему надо думать, это о том, что скоро сессия, что у него есть Карина, и возможно, он на ней женится когда-нибудь… Ну если на следующем курсе не повстречает кого-то еще. А потом он станет многообещающим физиком, будет ездить по миру, занимаясь исследованиями, и возможно, откроет какой-нибудь важный закон.

Это то, чего он хотел, а вовсе не сестренку-анимешницу с ее прошлыми жизнями и параллельными мирами.

Вот только… остался ли мир прежним?

Саша уже не был в этом так уверен, и дело не только в том, что сумасшедшая в пиджачке и юбочке не шла из головы, но и в каких-то мелочах вокруг.

Позавчера он смотрел на небо, и задался совершенно детским вопросом — почему оно синие. Конечно, он прекрасно знал, о воздухе, воде растворенной в атмосфере, но почему так? Почему оно именно того цвета, который нравится людям? Будь небо ярко красным, никто не находил был это прекрасным, но оно красивого голубого оттенка. Как будто все люди вокруг когда-то договорились, что пусть небо будет таким, чтобы на него было приятно смотреть.

А сегодня утром, он встал, взглянул в зеркало и, вдруг, увидел, что там, в этом зазеркалье, он не пошел сегодня в Академию, а пошел гулять в парк, и наблюдал там бабочек у пруда и думал, действительно ли взмах крыльев бабочки может вызвать ураган на другом конце Земли. И тот мир — другой вариант сегодняшнего дня, который он увидел в зеркале, был совершенно реален, Саша не на секунду в этом не сомневался. Просто он существует там в зазеркалье, вот и вся разница.

Ему, вдруг, начало казаться, что мир, который он видит, какой-то маленький, законы физики управляют им лишь постольку поскольку, и за его пределами, есть что-то еще.

Почему он стал задумываться о вещах, о которых не думал прежде? Как будто она появилась и разбудила что-то в нем.

Саша шел по осеннему бульвару, для разнообразия решив подумать на темы более обыденные — грохнут ли герои того пришельца в новом сериале, и тут какой-то нарочито громкий булькающий звук привлек его внимание. Он покосился на лавочку, стоящую слева.

Там, как ни в чем не бывало, сидела Сана Серебрякова, в том же самом наряде, не смотря на то, что вечерело и довольно прохладно. Она сидела, закинув ногу на ногу, зажав руками стакан газировки на пол литра, и шумно тянула ее через трубочку.

— А, привет, — сказала она, взмахнув рукой. — Такая необыкновенная встреча! Совсем не ожидала тебя здесь увидеть! — воскликнула девушка тоном, говорящим об обратном.

Саша не представлял, как ей удалось вычислить, что он будет здесь проходить именно сегодня, именно сейчас! Обычно он ездил домой на городском поезде, какими в целях благоустройства уже заменили большую часть наземного транспорта.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросил он грубее, чем хотел, просто от неожиданности.

— Боже мой, Саша, что за банальные фразы? Давай спроси еще что-нибудь в том же духе: «ах, как ты меня нашла?» или «как ты узнала, что я здесь пойду?»

Саша моргнул, да, эта девчонка крепкий орешек, и у него не было идей, как она это делает.

— Тебе не холодно? — спросил он вместо всех ее предположений.

— Оригинально, — похвалила Сана.

— Нет, правда, погода не та, чтобы таскаться в одной форме.

Девушка склонила голову:

— Тем не менее, осень довольно теплая на этих широтах. В Хабаровске было попрохладней. Но ты за меня не переживай, мне не будет холодно даже при минус тридцати в одной обтягивающей футболке. Не хочешь посмотреть на меня в обтягивающей футболке?

— При минус тридцати? Это зрелище вряд ли будет волнующим.

— Будет-будет. Однако, зимой придется надеть пуховик. Я много чего могу, но все время нарушать базовые законы реальности как-то не хорошо. Сбивает настройку окружающим людям. Они от такого, чего доброго, вдруг поймут, что все окружающее какая-то фикция и начнут летать. Согласись, будет как-то стремно.

На этих словах она встала, небрежно выкинув свой стакан куда-то за спину.

— Ты что, только что намусорила на городском бульваре? Здесь по всюду камеры, штраф схлопочешь, — сказал Саша.

Девушка невозмутимо ответила:

— Стакан разлетелся на атомы, не успев коснуться земли. Перед этим я его создала из них же. У меня все экологично, от природы взяла — природе вернула.

— Ну если ты еще и какаешь фиалками, то тебе вообще цены нет, — хмыкнул Саша.

— Встречался с друзьями? — поинтересовалась Сана, как бы между прочим.

Саша опять опешил:

— А ты откуда знаешь?

— Они мне не нравятся. Какие-то недоразвитые. Я разочарована твоим выбором.

— Ах извините! Тебе не нравятся мои друзья? И что же нам теперь с этим делать?

— Ничего, мы от них скоро избавимся. Линии вероятностей сами сложатся нужным образом. Не от всех, конечно, некоторых я еще стерплю. Тебе не стоит общаться с кучкой каких-то дебилов, и на подсознательном уровне ты сам чувствуешь это.

— У меня есть и другие друзья, какого черта? С этими я зависаю после учебы, но есть еще куча народа, с которым я общаюсь!

Саша вдруг умолк, сообразив, что зачем-то начал оправдываться перед этой чокнутой воображалой.

— Но нам пора вернуться к нашим баранам, — проговорила Сана, подходя вплотную. — Вернее к одному барану, — добавила она многозначительно. — Как ты себя чувствуешь? Процесс пошел?

— Не представляю, о каком процессе речь, — отвел Саша глаза.

— Все ты представляешь.

— Что ты ко мне пристала? Мне здесь без тебя было довольно неплохо.

— В том варианте, тебе по-прежнему неплохо. Синхронизируйся с ним, и живи себе дальше, в чем проблема?

— Давай я лучше синхронизируюсь с тем вариантом, где ты разлетелась на атомы вслед за своим стаканом, а я пошел в кафе ужинать.

— Твоя личность на редкость упертая, и воспринимает меня как угрозу своему существованию.

— О, да ладно. Ты угроза? Ты выглядишь довольно нежной девицей, мне стоит подставить тебе подножку, ты бахнешься, расшибив коленку, и расплачешься. Какая мне от тебя может быть угроза?

— Не тебе, а твоему «Я».

— Помнится, ты утверждала, что «Я» у нас одно, просто тела два.

— И так и не так. Тебе понятна мысль, что у существа, может быть несколько воплощений, просто они как бы в разных веках?

— Ну, более или менее понятно. Что-то такое и называется реинкарнацией.

— А мы с тобой два таких воплощения некоего сверхсущества, но существующие здесь и сейчас одновременно! Круто, правда?

— Ты что, прикалываешься?

— Сложно так сразу объяснить, тебе сначала надо осознать свои реинкарнации, тогда ты уловишь, в чем тут фишка, и сообразишь, что такая же твоя реинкарнация может быть здесь и сейчас, а не только в прошлом.

— И эта реинкарнация ты?

— Правильнее сказать инкарнация. Латинский. Incarnatio — воплощение.

— И ты все это серьезно?

— Как бы там ни было, каждое воплощение порождает не только некое тело, но и некую личность. Это проекция твоего «Я» в эту реальность и оно всегда уникально, врубаешься?

— Послушай, с тобой забавно поболтать, не часто мне попадаются девчонки, которые разговаривают целыми абзацами за раз, причем такими, где половина слов мне непонятна. Но давай ближе к делу, когда я думаю о горячем супчике в противовес беседе с тобой на ветру, то ты как-то заметно проигрываешь, не смотря на миленькую клетчатую юбочку.

— И юбочка и то, что под ней, такое же мое, как и твое, поверь мне.

— Я даже комментировать не стану…

— Я это ты, а ты это я, но каждое воплощение обладает собственной уникальной личностью, хотя две проекции идут из одного источника.

— Сложновато, милашка, может, я пойду, а ты себе создай проекцию меня, и затирай ей хоть до утра, про все эти тонкости.

— Представь лампочку.

— Это лучше, чем представлять тебя в футболке в минус тридцать. Ну окей, представил.

— От лампочки идет два луча, и падает на некий экран.

— Ты же мне сейчас не будешь теорию относительности Эйнштейна рассказывать, там было тоже о лампочках…

— Приходится объяснять на пальцах, раз не понимаешь так.

— Ладно-ладно, лампочка, от нее два луча на экран.

— Два луча это две проекции одного сознания.

— Так лампочка — это сознание! Вот это неожиданный финал! Тебе надо писать детективы.

— Дедуктивный метод тебе сейчас пригодится, Ватсон. Итак, каждый луч, попадая на экран, образует на нем пятно света. Одно такое пятно ты, другое — я. Но оба мы происходим от одной лампочки.

— Круто, мы пятна! А теперь пошли домой.

— Каждое пятно получается уникальным, согласись. Хотя лампочка одна, и свет один, форма и цвет пятна будет всегда каким-то особенным, во многом завися и от цвета и текстуры экрана, на который падает луч.

— Да, пожалуй.

— Я пятно, естественно, побольше и пожирнее, тебе это стоит зарубить на носу.

— Без вопросов, так и запишем: Сана — жирнее.

— Таким образом, ты, хоть тебя и образует свет от той же лампочки что и меня, обладаешь собственной личностью и у тебя свое пятно-жизнь. У нас есть и другие воплощения, в других веках, ты их не помнишь, так же точно, ты не осознаешь связь со мной.

— Ну хорошо, а почему я не помню и не осознаю? Я что, какая-то ущербная проекция нашей лампочки?

Сана театрально развела руками:

— Весь мозг ушел в меня, что еще я могу сказать?

Саша молчал, разглядывая ее.

Девушка примиряюще проговорила:

— Ну ладно, не обижайся. Вот скажи, где ты?

— В каком смысле?

— Ну где сейчас твое «Я»?

— Тут, стоит перед тобой, и голодает без прекрасного супчика, по твоей милости.

— Вот видишь? Ты думаешь, что ты вот здесь. — Сана легонько ткнула указательным пальцем ему в лоб. — От этого и все твои проблемы. А где, по-твоему, я?

— Бог знает, где ты. Неизвестно, что надо выкурить, чтобы хотябы предположить. На Альфа Центавре?

Сана сложила руки на груди, разочаровано покачав головой:

— Какой же ты глупенький. Что я тебе говорила только что? О схеме лампочки и двух проекций? Мое «Я» сейчас находится почти в лампочке Саша.

— Это жесть Сана. Что я еще могу сказать?

— Я тоже нахожусь здесь и сейчас, но кроме этого я помню и свои прошлые жизни. Я осознаю себя не просто пятном на экране. Я знаю, что моя текущая личность — проекция, одна из многих. Я осознаю свою связь с единым центром этих проекций и через него осознаю их.

— Подожди-ка, ты меня запутала. Так ты лампочка, от которой я происхожу, как проекция, или ты просто осознаешь с ней связь?

— Это сложно объяснить в обычных терминах. Я самостоятельная личность, так же как и ты, отдельная от тебя. С этим сложно поспорить, не правда ли? Я стою, здесь, перед тобой, у меня отдельное тело, и отдельный мозг. Мое сознание больше сосредоточено здесь и сейчас, чем где-то еще. Поэтому технически, я проекция лампочки, как и ты. Но я очень развитая личность, мне многое доступно. Я помню свое прошлое, знаю будущие, осознаю ветви вариаций. Кроме текущей жизни и личности, я могу настраиваться на другие, в одну секунду проживая их заново.

— Что, закрываешь глаза, и уже там? Я о таком никогда не слышал.

— Мне не надо даже закрывать глаза! Улавливаешь суть, Саша? Я здесь и сейчас, я Сана Серебрякова, но в то же время, я во многих измерениях одновременно, и это не мешает мне быть собой, моя личность не растворяется и не испаряется, я по-прежнему здесь, и живу своей жизнью. Я вижу все связи, я здесь и сейчас, но в то же время, я могу оказываться там, куда сходятся все линии, я источник.

Саша почесал макушку:

— Нда… ты умеешь заставить задуматься. Я кажется, понимаю. Раз ты стоишь сейчас здесь, то ты фактически не есть сама лампочка, но закрывая глаза, ты становишься ею… Квантовая физика…

— Каждый находится там, где думает, что находится, каждый то, что способен о себе осознать. Где твоя точка самоосознания, там и ты. Осознавая другие воплощения себя, я, тем самым, приподнимаю точку самоосознания над плоскостью ближе к тому источнику, откуда идет свет, образующий нас обоих. Врубаешься?

Саша медленно кивнул. Чокнутая девчонка говорила интересные вещи. Если это бред, то в нем было какое-то рациональное звено. Он проговорил:

— Получается, ты здесь и сейчас — Сана Серебрякова, но можешь настраиваться на какие-то свои другие воплощения, и само это уже делает тебя не одномерным пятном на плоскости, а приподнимает над ней, позволяя увидеть все пятна.

Девушка лучезарно улыбнулась:

— Именно! Ты сказал это даже лучше, чем я!

— А почему ты думаешь, что мы как-то связны, что я твое какое-то дополнительное воплощение?

— Потому что, временами я бываю у тебя вот здесь, — проговорила она, наклонившись близко-близко и постучав пальчиком ему по лбу. — Ты — это я, Саша.

Опять эти ее штучки, у него перехватило дыхание, Саша стал тонуть в ее больших гипнотизирующих глазах.

Сана жарко зашептала:

— Я вижу сны, в которых живу твоей жизнью, я знаю о тебе почти все, и чувствую твои мысли. Ты для меня, как реинкарнация в каком-нибудь прошлом веке, которую я могу «вспоминать», но ты не в прошлом, а здесь. Я могу тебя пощупать, я могу с тобой разговаривать — и это очень интересно. Я знаю, что ты моя вторая проекция в эту реальность, так же как ты знаешь, что твоя рука, это твоя рука, а не что-то отдельное.

Саша мог только беззвучно ловить ртом воздух.

— Думай обо мне, как о старшей сестренке, если тебе так проще, — весело проговорила она, ткнув пальцем ему в нос и оттолкнув от себя.

— Господи, ну и двинутая же ты девчонка!

— Ничего не говори, я чувствую, что ты кое-что, наконец, понял, хоть и не веришь мне до конца. Но ты уже допустил, что возможно, в моих словах что-то есть, и что возможно ты и правда что-то большее, чем просто Саша.

Саша с подозрением поглядел на нее. Уж не читает ли, действительно, мысли, как у своего воплощения? Но вот в это он как-то не мог поверить.

Сана выпрямилась, сложив руки за спиной:

— Ну что же, раз, наконец, ты что-то понял, я, пожалуй, пойду.

Саша, пребывающий в задумчивости, лишь машинально спросил:

— Куда?

— Домой. Мне тоже надо иногда изображать, что я принимаю пищу, а то мои родители меня не поймут, хотя, я уже могу и без нее.

— Блин, все-таки ты какая-то чокнутая, сестренка. Можно поверить в то, что ты помнишь прошлые жизни и про устройство сознания выдаешь интересные идеи, но вот эти твои фразочки, что ты стакан анигилировала, можешь в минус тридцать ходить голой и обходишься без пищи — это как-то через чур. Я как твой внезапно обретенный братик, должен выразить обеспокоенность. Ты такими фантазиями себя покалечишь.

— Вот что, братик, когда я поняла механизм, по которому формируется вся эта реальность, она стала для меня, как пластилин. Так что не переживай. Пока.

— Но ты так вот просто уйдешь, и все?

— А что, тебе уже не хочется со мной расставаться? Ты так рвался к своему супчику.

— Нет, я просто о том, что если мы две проекции, нам что — не надо теперь таскаться везде вместе? И вообще, ты к чему мне все это рассказала? Сбила с толку, а дальше-то что?

Сана уже махала рукой и шагала прочь по потемневшему бульвару.

— А дальше, ты просто будешь вспоминать и искать себя.

— Вот делать мне больше не фиг, у меня завтра доклад по ядерному синтезу!

Сана обернулась с улыбкой, пожала плечами, и пошагала дальше.

— Ну ты бы сказала хотя бы с чего начать?

Сана вдруг остановилась, о чем то задумавшись. Сунула руку в кармашек своего пиджачка, и подошла. Взяла его руку, положив в нее какой-то предмет.

Саша недоуменно разжал пальцы, увидев игрушечный деревянный домик в китайском стиле.

— Вспомни, во что ты играл в детстве, — улыбнулась Сана, развернулась и пошла.

— Вспомнить, во что я играл в детстве, — пробормотал Саша задумчиво.

Девушка ушла, а он продолжал смотреть ей в след, совершенно ошеломленный.

****

Ядерный синтез — чудо природы, когда из ничего рождается целое солнце. Два маленьких ядра обладают колоссальной энергией, она не проявляет себя, пока они не объединятся. Но по отдельности, они никогда не узнают об этом.

Саша убрал руки с клавиатуры, откинувшись на спинку кресла. Чертова Сана, заставила задуматься, и теперь, вся эта фигня лезет в голову.

Он еще раз взглянул на текст, удалил последнюю сентенцию, и заменил на более подходящее ядерной физике предложение. На этом, в общем-то, доклад был готов.

Саша выключил и закрыл ноутбук, крутанулся в кресле, оглядывая свою комнату. Потом взял в руки этот чудной игрушечный китайский домик. Провел пальцем по крашеной шероховатой поверхности. Что-то ему напомнило это ощущение.

Как она там сказала? Во что ты играл в детстве? Все вроде бы как у всех, солдатики, машинки, даже странно сидеть и вспоминать такое.

Китайский домик…

Как-то раз, когда он был совсем маленьким, родственники подарили игрушечный домик из дерева в старинном китайском стиле с мебелью и фигурками. Родителей это насмешило, подобная вещь больше подходила девочке, чем мальчику, но родственники находили, что ничего такого, это же не кукольный домик, а китайский. Он был небольшой, искусно сделан — с несколькими комнатами и характерной крышей с загнутыми к верху краями. Внутри были разодетые фигурки, монахи, пара стражей у входа, какие-то дамы. Вообще, это был храм, но Саша сразу стал называть домик дворцом.

На какое-то время это стало его любимой игрушкой. Саша улыбнулся воспоминаниям. Одну фигурку дамы он даже как-то называл. Кажется, Чиан Ми. Надо же, до сих пор помнится. И у нее была любовь с фигуркой стража. Они всегда жили в этом дворце, и были счастливы. Смешно, как причудлива детская фантазия — напридумывать все это, с игрушечным китайским храмом!

Кажется, в детстве ему нравились фильмы про Китай, это все всегда казалось чем-то близким.

А постойте-ка. Саша вдруг задумался. А действительно, откуда все это появилось? Что еще за история любви между девушкой и стражем дворца? Это рождало какое-то странное ощущение в душе. Теплоты, боли утраты. Стоило вспомнить об этом дворце и игре, как стали оживать подробности. Больше всего он всегда боялся, что на дворец нападут другие солдаты, и этот страж со своим единственным соратником не смогут его защитить.

Черт, да откуда же все это?..

А образы все расцветали, крутились перед глазами. Он смотрел на игрушку в руках, и что-то домик уже увиделся какой-то большой и настоящий, бегущие люди в китайских доспехах, и щемящее чувство в груди…

И тут началось, комната стала растворятся, это чувство будто увлекало куда-то. Сашу словно выбросило из тела через собственную макушку в бесконечную тьму, он полетел, через глубину веков, в далекое прошлое.

****

Она сидела на мягкой подстилке и расчесывала длинные черные волосы. Было жарко от многослойных цветастых одежд, воздух был наполнен запахами благовоний и горящих свечей.

Она еще раз полюбовалась на свое отражение в зеркале, и подумала с досадой, когда же ее юное лицо с круглыми щеками станет более женственными и вытянутым? Хотя и так уже прошло семнадцать лун со дня рождения. Но в целом, она находила себя довольно симпатичной. Кому достанется такое сокровище? Отец обещал не отдавать ее за одного из этих надутых князей с тонкими бородками, что отирались здесь толпами.

Бумажная перегородка отошла в сторону, и в комнату заглянула служанка:

— Госпожа, вы готовы? Отец ждет вас.

— Было время, когда ты звала меня просто Чанг Мин.

— Это было давно, и вы были маленькой. А теперь мне нельзя обращаться так к дочери императора.

— Чем я взрослее, тем все вокруг церемоннее.

— Ах, что у вас с волосами? Зачем вы сами их расчесывали, надо было позвать меня!

— Просто, мне захотелось, Чин. Мне кажется… когда-то очень давно, я сама расчесывала волосы, но это было не здесь, в какой-то другой стране.

— Ах, опять эти ваши фантазии. Вы с рождения живете в этом дворце.

— И ни разу не была за его пределами, — поджав губы, пробормотала Чанг Мин.

Служанка Чин принялась укладывать ей волосы.

— Прическа вся нарушена, теперь уйдет слишком много времени, чтобы сделать все, как надо! — посетовала она, засовывая в складки волос поддерживающие деревянные палочки.

— Оставь, Чин, у нас ведь не официальный прием, отец не расстроится, увидев меня с распущенными волосами.

— В таком возрасте неприлично ходить с распущенными волосами, к тому же ваш отец там не один.

Чанг Мин оживилась. Была почти ночь, и если отец в покоях не один, то это точно не сановники, а лишь слуги и охрана.

— Он будет там? — выпалила Чанг Мин куда поспешнее, чем того хотела.

— Будем считать, я не догадалась, о ком вы, госпожа, но конечно он будет там. Ведь он охраняет вашего отца.

— Но сейчас ночь, мы во дворце. От кого? — непонимающе пробормотала она.

Чанг Мин увидела в отражении зеркала, как по лицу Чин прошла какая-то тень. Служанка ответила:

— Наступают сложные времена, поэтому ваш отец уже нигде не чувствует себя в безопасности. Ладно, идемте. Это, конечно, не та укладка, которая должна быть, но мне сказали привести вас как можно скорее, так что пошлите госпожа.

Чанг Мин тяжело поднялась, таскать на себе столько одежды было нелегко. Чин поправила пояс и бант у нее за спиной.

Они вышли в тихий коридор. Чанг Мин горела нетерпением, она снова увидит его! Когда, однажды, отец говорил ей, что позволит самой выбрать мужа, и спрашивал, нет ли у нее кого-то на примете, пришлось солгать, сказав, что нет. Но она не могла рассказать ему правду. Потому что она давно уже любила, Хен Со, начальника императорской гвардии.

Пройдя по бесконечным тусклым галереям, они вошли в большой, хорошо освещенный зал. Отец сидел на подушках в полном императорском одеянии и с мечом у бедра. Это сразу неприятно насторожило Чанг Мин, но она тут же забыла об этом, встретившись глазами с мужественным человеком в красных пластинчатых доспехах, стоящим рядом с ним. Это был он, Хен Со, ее любовь, с которой ей не суждено было быть вместе.

Его взгляд лишь на минутку потеплел, когда она посмотрела на него, но потом Хен Со просто привычно уставился в точку пред собой. Он тоже понимал, что им не суждено быть вместе, но она знала, что он любил ее. Было несколько прекрасных вечеров в том саду. Ах, она не может думать об этом сейчас, в присутствии отца, к тому же, когда он так мрачен.

— Почему так долго, Чин? Я же сказал привести ее немедленно! — гаркнул император.

— Простите, я просто укладывала волосы.

— Волосы! Скоро это превратится в ерунду, не имеющую значения!

— Что случилась, отец? — взволновано воскликнула Чанг Мин.

— Много чего случилось, дочь, — уже спокойнее проговорил император. — В стране заговор. Этой ночью заговорщики планируют напасть на дворец.

— Что? — ноги у Чанг Мин подкосились.

— Ты немедленно уезжаешь в наши северные предместья. Там тебя спрячут, пока все не уладится… Если все уладится. Ты отправляешься прямо сейчас, Хен Со поедет с тобой, с вами будет небольшой отряд из его лучших воинов.

Мысль о том, что она отправляется куда-то с Хен Со, заставила Чанг Мин испытать немного неуместное сейчас радостное возбуждение, но оно тут же сменилось беспокойством:

— Но как же ты, отец? Ты останешься здесь?

— Я император! Я не могу смотреть, как эти змеи вырывают власть прямо у меня из рук! Я буду сражаться с ними! Верная мне армия встала на стены дворца, предатели не войдут сюда!

Вдруг с наружи донесся звон мечей и треск ломаемых перегородок.

— Что происходит?! — резко, вскочил отец, хватаясь за меч. Для его комплекции, это было не так просто.

Хен Со подскочил к стене, и отодвинул ширму, выглядывая.

— Все пропало, они уже во внутреннем саду!

— Но как?!

— Нас предали, мой император! Их пропустили без боя! Сражения ведут только мои гвардейцы!

— Моя дочь! Защити мою дочь! — закричал отец.

— Я уже поклялся, что буду защищать ее, как вас! Быстрее, принцесса, может быть нам удаться прорваться к северным воротам!

Но в этот момент мечи рассекли бумажные перегородки, и в зал заскочили люди в черных доспехах. Ничего страшнее Чанг Мин в жизни не видела.

Хен Со молнией метнулся к одному из них, меч сверкнул в воздухе, и враг упал, но через прореху в перегородке заскакивали еще. Доблестный войн завязал бой сразу с двумя, отец с мечом наголо кинулся на третьего, где-то в углу истошно визжала Чин.

И вдруг, Чанг Мин увидела, что в саду четвертый, и он целится в нее из арбалета.

Свистнула стрела.

С удивлением Чанг Мин увидела, как у нее из груди торчит черное оперение древка, а по расшитому платью расплывается красное пятно. В груди жгло, она почувствовала слабость, и медленно упала на пол. Сквозь застилающий туман, она увидела, как Хен Со, расправляется с врагами, и опять неуместно подумала, что он так прекрасен в бою.

Через мгновение она увидела его лицо над собой, перекошенное отчаянием. Он подхватил ее на руки.

— Все, я говорила, что нам не суждено быть вместе, — прошептала Чанг Мин, силы покидали ее.

— Нет, не умирай, я люблю тебя! — вскричал Хен Со.

— Тогда поцелуй на прощание, — проговорила Чанг Мин тихо.

Хен Со смотрел на нее полными болью и слез глазами, а потом наклонился и поцеловал.

Это был самый прекрасный поцелуй в жизни Чанг Мин, и он стал последним.

****

Саша с громким вздохом выпрямился в кресле. Глаза его были широко открыты, сердце бешено колотилось, а на губах еще ощущался поцелуй Хен Со.

Осознав последнюю мысль, Саша в ужасе вскочил, начал плеваться и лихорадочно тереть губы, потом замер, поняв, как глупы его действия.

— Вот же черт, что это было? — выдохнул он.

Но он знал, что с ним только что случилось. Он помнил все это: скучную жизнь во дворце, толстого отца императора и… Хен Со.

Саша позволил себе длинно выругаться.

— Я что, был китайской принцессой? — пробормотал он в замешательстве, и пощупал грудь в том месте, куда ударила стрела. Сейчас там, конечно, ничего не было, никакой крови. Тут он кое-что вспомнил, и оттянув воротник футболки, рассмотрел кожу. Ну точно, его родинка, которая была с детства, находилась точно в том месте, куда ударила стрела.

— Твою мать, нда… — выдохнул Саша.

В том, что увиденные события не плод воображения ему стало ясно со всей очевидностью.

Он никогда не слышал, чтобы воспоминания прошлых жизней сопровождались потерей сознания, да и такой полный перенос в то время и событие вроде как происходит лишь под гипнозом.

«Или у меня мозг какой-то особенный, или я сам себя случайно погрузил в гипноз, а может… не обошлось без этой дурочки в клетчатой юбочке, и ее домик что-то сделал», — подумал Саша, потирая лоб.

— Так, ну на сегодня хватит, поцелуев еще с каким-нибудь мужиком я точно не перенесу, — пробормотал Саша, вставая с кресла, но глаза его невольно уставились на обложку журнала про компьютерные игры, что лежал на полке, там были изображены рыцари на фоне замка и…

— Вот дерьмо… — успел сказать Саша, как его снова накрыло.

****

Он сидел на коне, слегка покачиваясь, и ждал когда же его оруженосец, наконец, зачерпнет воды в реке. Глотку нещадно сушило от выпитого накануне, а чертовы доспехи мало того, что были тяжелы, как будто на него навешали связку камней, так еще и притягивали солнечные лучи, ватник под ними уже весь пропитался потом насквозь! Ему казалось, что если конь поскачет галопом, то при каждом ударе задницы о седло из него будут брызгать струи воды, вот будет умора всем этим немытым крестьянам с луками, что стоят в арьергарде.

— Вот сир, вода сир Джон, — сказал Томас, разгибаясь и подавая ему шапку с льющейся водой.

— Что это? Надеюсь не твой носок? — пробурчал Джон.

Томас был славный парень, грязноват на лицо, во рту не хватало пары зубов, светлые волосы торчат во все стороны, но в целом неплох для крестьянина. Правда, через чур услужлив и навязчив.

Джон, довольно крякнув, вылил воду себе на голову. Это немного его взбодрило, но как же болит голова!

— Что вы делаете, сир Джон? Я думал, вы будете пить! — воскликнул Томас.

— Ну и дурак же ты! Пить воду из реки! А! Ну надо же! Я не хочу потом просидеть все сражение, удобряя почву в том лесу. Настоящие рыцари пьют не воду, ну-ка дай мне флягу!

— Вы уверены, сир? Пить вино перед сражением… Да еще после того как вы столько приняли на грудь накануне…

— Ты что, моя жена, мне указывать, а? — возмутился Джон, погрозив кулаком и чуть не упал с лошади, но удержался, ухватившись за вожжи. — А ну давай сюда мою флягу! Мы взгреем этих чертовых французов, как стаю детей!

— Ну не знаю, их так много, и все они так блистательно выглядят, — пробормотал Томас, глядя вдаль, на выстраивающиеся шеренги, и с некоторой укоризной покосился на сира Джона, как будто намекая, что кое-кто выглядит не столь блистательно.

Джон опрокинул в горящую глотку сразу половину фляги, а потом, покачнувшись в седле провозгласил:

— Как только наш король двинется на них, они просто разбегутся, вот помяни мое слово, Томас! С нами бог! Сколько еще эти французики будут нас унижать, мы обладаем всеми правами на часть этой земли! Сегодня закончится столетняя война, Томас!

— Э-э, сир, по-моему, уже трубят атаку. Я вижу, как войска сэра Бэдфорда, и сэра Мортимера выдвигаются, вам, наверное, тоже пора.

— А что это за место, Томас? Ик! Такие чудные поля и деревца, ик! Ты не знаешь, ик?!

— Э-э… не совсем. Говорят, тут неподалеку какая-то деревенька Азенкур.

— Вот, запомни это название Томас, Азенкур станет местом моей неувядающей славы и победы английского духа! Мы разнесем толпу этих разряженных французиков, как чертовых свиней!

И он воинственно взмахнул фляжкой, неосмотрительно выпустив из рук вожжи. В следующее мгновение небо почему-то оказалось внизу, а потом снова вверху и стало как-то мокро.

— Боже мой, сир! О нет! Вы упали в реку, сир!

— Что за ложь, рыцари не падают в реку! — пробулькал сир Джон, чувствуя, что куда-то погружается, а пахнущая илом жижа заливается в рот.

— Сир, ох сир, я не умею плавать сир! Помогите, кто-нибудь! Сир Джон упал с лошади в реку! Попробуйте протянуть мне руку, сир Джон!

— Я не упал с лошади! Меня скинула эта строптивая кобыла, черт тебя подери! — успел возмутится Джон, выплюнув фонтан ила, а потом начал погружаться на дно, слыша приглушенные причитания.

— О нет! Кто-нибудь! Помогите, сир Джон упал в реку, и он пьян, он сейчас утонет, а я не умею плавать! Помогите, кто-нибудь!

— От тебя никакого толку, Томас! — нечеловеческим усилием вынырнув, проорал сир Джон, а потом вода накрыла его с головой, и он погрузился во тьму.

****

Саша осторожно открыл один глаз и огляделся. Он лежал на полу — ну, хотя бы не на дне реки, и то хорошо. Ага, это была его комната, все в порядке, он вернулся из воспоминания. Черт возьми, как можно было так нажраться перед битвой, что упасть в реку даже не успев доехать до поля боя? Саша не мог поверить, что мог быть таким кретином.

А кстати, что там сказал этот Томас? Азенкур? Главная победа англичан над Францией в 1415 году? И он был там, и просто упал в реку не успев оголить меч? Вот это и называется эпический фэйспалм. Так бы, может, кто в учебниках написал о нем, а теперь, имя неизвестного сира Джона свяжут с Азенкуром только если какой-нибудь французский фермер наедет трактором в болоте на его замуфицированый труп, как было с той мумией, найденной не так давно где-то в Европе. Оставалось надеяться, что ученые не узнают, что он умер вовсе не от геройской стрелы.

Ох стрела, Саша снова вспомнил горячий прощальный поцелуй Хен Со, и посетовал, что не истек кровью раньше, чем этот китайский Казанова покрошил всех врагов и решил пообниматься с умирающей любимой.