Богиня по зову сердца

1

Желудок взбунтовался, болезненные спазмы раздирали все тело, и тут кто-то перекатил меня на бок. Я услышала какой-то странный скулеж и не сразу поняла, что это мои собственные стенания.

Все в порядке, Шаннон, — ласково пробасил знакомый голос, — Ты в безопасности.

Я попыталась поднять веки, но перед глазами все вертелось, сливалось в сплошное пятно. Я испугалась, что тошнота только усилится от такого головокружения, и поспешила снова зажмуриться. Постепенно приступ утих, но я продолжала лежать неподвижно, хватая ртом прохладный влажный воздух. Трава под щекой была сырая. Я снова попыталась открыть глаза, сфокусировать зрение, туповато огляделась сквозь щелки век, увидела только серо-зеленое очертание, и больше ничего, так как где-то сбоку промелькнула черная тень. Как только я обратила на нее внимание, меня тут же пронзило знакомое чувство. Это не были гормоны или разыгравшееся воображение. Черное зло действительно меня выследило и теперь подбиралось все ближе, поглощая на ходу все другие краски. Я попыталась открыть рот и закричать.

Шаннон, успокойся, — произнес тот же самый голос, — Все в порядке!

Эти слова, видимо, произвели убийственный эффект на тень, уничтожающую краски. Темное пятно рассеялось. Вместо него мое ускользающее зрение успело выхватить зелень лесной листвы на мерцающем сером фоне. Через секунду я уже ничего не видела.

Перед моими закрытыми веками промелькнуло подобие молнии, которая освещает ночное небо, но не хочет покидать облаков. Я лежала неподвижно, боясь пошевелиться, причинить боль своему многострадальному телу или снова вызвать тьму, из которой только что вынырнула, и старалась дышать пореже, чтобы успокоить трепыхающееся сердце.

Я поняла, что больше не лежу на сырой траве. Подо мной был настоящий мягкий матрас, а сверху до самой шеи меня согревало пуховое стеганое одеяло. Но я все равно поежилась, внезапно охваченная каким-то внутренним холодом.

Послышались чьи-то шаги, затем моего холодного лба на секунду коснулась мозолистая рука.

Пока не открывай глаза. Так организму будет легче приспособиться. Просто лежи и отдыхай.

Снова тот самый знакомый голос.

Попей. Это должно помочь.

Я по-прежнему не открывала глаз. Тем временем сильная рука приподняла меня, чтобы я могла мелкими глоточками выпить теплой сладкой жидкости. Я неспешно потягивала этот напиток, приказывая желудку успокоиться. Когда кружка опустела, я окончательно выбилась из сил и снова откинулась на подушку.

Отдыхай, — сказал голос, — Все хорошо. Ты дома.

Меня сморил сон. Засыпая, я поняла, что это говорил Клан-Финтан, только его голос звучал как-то странно. Я попыталась прогнать дремоту и разобраться, в чем тут дело, но все равно заснула.

Кофе!.. Этот запах разбудил меня, навеял воспоминания о сонных субботних утрах, когда я к завтраку варила целый кофейник темного напитка и щедро сдабривала его сливочным ликером, прежде чем вернуться в кровать с дымящейся кружкой и хорошей книгой.

Но в Партолоне не было кофе.

Я тихо охнула, попыталась оглядеться, но в глазах все расплывалось. Я заморгала, потерла их и расстроилась из-за того, что руки почти не слушались меня от слабости.

Прямо напротив кровати в стене деревянной хижины находился очаг, в котором горел огонь. Это был единственный источник света. Я осмотрелась, стараясь не делать резких движений головой, чтобы снова не затошнило. Эта просторная комната служила спальней и гостиной одновременно. Перед камином уютно устроились два кресла-качалки, возле каждого стоял небольшой столик с современной версией старомодной керосиновой лампы, но ни одна, ни вторая не горели. Возле ближайшего ко мне кресла лежала раскрытая книга. Над головой располагалось еще одно помещение, слева находилась другая комната, отделенная стеной. Как раз оттуда шел запах кофе. Наверное, там была кухня. Послышались усталые приближавшиеся шаги. Я взяла себя в руки.

Из-за стены появился Клан-Финтан.

Я, должно быть, издала какой-то возглас, потому что он вздрогнул и чуть не пролил из кружки какую-то жидкость. Потом его красивое лицо расплылось в знакомой Улыбке.

— Тебе уже лучше? — спросил он.

Только теперь я поняла, почему этот голос показался мне знакомым, но и каким-то странным. Это был голос Клан-Финтана, но в нем не слышалось мощи кентавра и музыкальной напевности партолонского акцента.

Где я? — поинтересовалась я замогильным голосом, лишенным каких-либо эмоций.

По-прежнему улыбаясь, этот человек отставил кружку на маленький столик и направился ко мне. Я невольно вжалась в подушки. Он, видимо, заметил мой испуг, потому что остановился в нескольких шагах от кровати.

Ты дома, Шаннон.

И где, по-твоему, находится этот самый дом, черт возьми?

Мужчина удивленно вскинул брови.

В Оклахоме, — ответил он как ни в чем не бывало, резанув мне ножом по сердцу.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моих щек. Комната резко начала кружиться.

Нет! — прошептала я, зажмурилась и приказала комнате остановиться.

Я сделала несколько глубоких вдохов, снова открыла глаза, увидела, что он успел шагнуть ко мне, и гаркнула:

Ближе не подходи!

Незнакомец замер, протянув руки вперед.

Я не причиню тебе вреда, Шаннон.

Откуда ты знаешь мое имя? — Мне не удавалось справиться с тошнотой и головокружением, мой голос дрожал.

Это сложная история, — неуверенно произнес он.

Откуда ты знаешь мое имя? — медленно и отчетливо повторила я, превращая вопрос в повествовательное предложение, как это умеют только учителя английского.

Мне сказала Рианнон, — ответил он с явной неохотой.

Рианнон! — Я произнесла ее имя как ругательство и быстро оглядела комнату, ожидая, что она сейчас выскочит из какого-нибудь темного угла.

Нет! Ее здесь нет, — явно пытался меня успокоить этот человек, — Она вернулась в Партолону, где ей самое место. — Похоже, незнакомец был доволен собой.

Я сцепилась с ним взглядом и заговорила сквозь стиснутые зубы:

Нечего ей делать в Партолоне. Там мой дом. Там живут мои люди. Там живет мой муж.

Но мне казалось, что все будет в порядке, если я просто поменяю вас местами, — Голос его затих.

Я решительно села, сбросила нош с кровати, взглянула на себя, увидела, что одета лишь в верхнюю часть мужской пижамы, и нахмурилась, глядя на этого типа.

Где моя одежда, черт побери?

Я… она… — начал заикаться он.

Ладно, неважно. Просто дай мне какие-нибудь штаны, мои сапоги, отвези туда, где ты это сделал, и обменяй нас снова.

Он открыл рот, чтобы ответить, но его перебил телефонный звонок, больно ударивший меня по ушам, привыкшим к тишине Партолоны, куда не дошли достижения науки и техники. Телефон продолжал звонить, тогда мой собеседник наконец зашевелился и подбежал к аппарату, стоявшему на одной из полок возле очага.

Алло, — сказал он, не сводя с меня взгляда.

Потом мужчина заморгал и шарахнулся назад, словно услышал в трубке взрыв.

Рианнон!

Имя, произнесенное вслух, будто погрузило комнату во тьму. У меня по спине побежал холодок. Я стиснула зубы, чтобы они не стучали.

2

Незнакомец побледнел так же сильно, как, наверное, и я.

Он продолжал удерживать мой взгляд и бросать в трубку короткие отрывистые слова:

Я же сказал, всему конец, — Мужчина на секунду замолк, затем произнес ледяным голосом: — Я отказываюсь слушать твою ложь. Нет… — Ему не дали договорить.

С минуту он молчал, а когда все-таки заговорил, его голос приобрел бесстрастность, с какой Клан-Финтан отдавал приказы в смертельно опасной ситуации:

Здесь Шаннон.

В ответ раздался пронзительный вопль, который был слышен даже мне, находящейся в другом конце комнаты. Незнакомец поморщился, а затем решительно повесил трубку. Когда он провел рукой по глазам, я впервые заметила в их уголках тонкую сеточку морщинок, а еще легкую седину, припорошившую густую темную шевелюру.

У меня заныло сердце от сочувствия к этому мужчине, так похожему на моего любимого мужа, но его короткая, почти военная стрижка быстро вернула меня к реальности.

«Ведь это из-за него я разлучилась с Клан-Финтаном. Он мне вовсе не друг».

Мне казалось, ты говорил, что Рианнон сейчас в Партолоне.

Я так считал, — устало ответил он.

Начни-ка ты сначала. Я хочу знать все.

Он снова сцепился со мной взглядом, медленно кивнул, потом сказал:

Не хочешь ли для начала кофе?

И для начала, и для середины, — В животе громко заурчало, поэтому я добавила: — А еще я не отказалась бы от хлеба или чего другого, чтобы успокоить желудок.

Незнакомец снова кивнул и исчез за стеной. Я опять уселась среди подушек и тщательно прикрыла голые ноги. Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояла дымящаяся кружка кофе и тарелка с неплохим выбором домашних лепешек, поставил поднос мне на колени, умудрившись при этом до меня не дотронуться, вернулся к очагу и подложил дров. Огонь разгорелся и затрещал. Мужчина подвинул кресло-качалку к кровати, уселся лицом ко мне и начал медленно прихлебывать из своей кружки.

Он долго меня рассматривал, а когда заговорил, его слова удивили меня:

Поразительно, как вы с ней похожи. Даже больше, чем близнецы. Я никогда не встречал такого сходства. Вы буквально зеркальное отражение друг друга.

Некоторые обитатели Партолоны имеют зеркальных двойников в этом мире. — Я помолчала и невесело усмехнулась, — Знаю, что поначалу это может сбить с толку, но не делай подобной ошибки. Мы похожи только внешне.

Незнакомец твердо встретил мой взгляд и произнес с силой, ошарашившей меня:

Я желаю тебе добра и надеюсь, что ты не такая, как эта… — Он замялся, прежде чем произнести: — Женщина.

У меня нет ничего общего с этой стервой, — В отличие от него, я не стала церемониться и только разозлилась оттого, что вынуждена была оправдываться, — Впрочем, каковы бы ни были мои поступки, это не твое дело. Я хочу знать только вот что: как это случилось? Как теперь вернуть все обратно?

К сожалению, я могу ответить на твой вопрос только отчасти, — грустно сказал мужчина.

Внутри у меня все напряглось, и я заставила себя проглотить кусок лепешки, чтобы подавить тошноту.

Тогда начинай с самого начала, черт возьми, и позволь мне самой разобраться, — сказала я и откусила лепешку.

Можно мне хотя бы представиться для начала? — поинтересовался он с намеком на улыбку, по-оклахомски мягко растягивая слова.

Я гордо выпятила подбородок, стараясь не обращать внимания на приятные мелочи.

Отлично. Как пожелаешь. Только говори скорее.

Меня зовут Клинт Фриман, — произнес мой собеседник, приподнимая воображаемую шляпу, — К вашим услугам, мэм.

«Клинт Фриман, — мысленно повторила я, — Очень похоже на имя мужа».

Шаннон! — позвал он, вернув меня обратно.

Ладно, теперь я знаю твое имя. Мое тебе уже известно, так что продолжай свой рассказ. Откуда ты узнал про нас с Рианнон?

Она рассказала.

Я нетерпеливо ждала разъяснений и даже постукивала ногой.

Однажды ночью в середине июня она появилась здесь… — вздохнул Клинт, потирая переносицу.

Тут я его прервала:

А какой сейчас месяц?

Октябрь. Последний день.

Выходит, здесь и там время течет одинаково, — облегченно вздохнула я.

В этом есть смысл. Эти два мира — зеркальные отражения друг друга, — по-деловому заметил он, словно мы обсуждали переменчивость погоды в Оклахоме.

А ты, как видно, все это спокойно воспринимаешь.

Я слишком много повидал, чтобы изображать удивление, — жестко произнес он.

Попытайся объяснить, что значит «слишком много».

Фриман еще раз глубоко вздохнул и продолжил:

Рианнон появилась здесь в середине ночи, как раз перед началом сильнейшей летней грозы.

Логично, — пробормотала я, но он проигнорировал мой комментарий.

Она возникла у дверей как лесная фея, — покачал Клинт головой, не скрывая недовольства. — Выглядела дикой и красивой. Я пригласил ее зайти, заранее ожидая, что она может исчезнуть в свете ламп. Но эта особа никуда не делась. Лучше бы ей сразу провалиться в ад. — Он сухо рассмеялся, как от плохой шутки, — Разумеется, я решил, что женщина заблудилась, и предложил ей помощь, — Фриман вдруг потупился, не смея смотреть мне в глаза. — Она сказала, что не потерялась, а откликнулась на зов моей магии и пришла за мной.

Твоей магии? — переспросила я.

Фриман по-прежнему отводил глаза в сторону и медленно произнес:

У меня особые отношения с лесом.

Я подняла брови и нетерпеливо ждала, чтобы он продолжил объяснения.

Я не всегда ютился здесь, — сделал широкий жест Клинт, имея в виду не только эту хижину, — Пять лет тому назад жил в Талсе, работал и вел себя самым обычным образом, так что обществу не к чему было придраться, — Он помолчал, тщательно подбирая слова, — Я всегда любил ходить в походы, природа меня умиротворяла. Пять лет тому назад это чувство изменилось, стало чем-то большим, — Мужчина сделал глубокий вдох, — Я начал слышать землю вокруг себя, — пристыженно улыбнулся он.

Отдельные слова или просто ощущение? — уточнила я.

Фриман, видимо, обрадовался, что я не назвала его безумцем, и поспешил ответить:

Чаще всего это просто ощущение. — Взгляд его стал задумчивым, — Земля будто приветствовала меня. Чем больше я отдалялся от цивилизации, тем глубже чувствовал умиротворение. Тогда я стал каждую свободную минуту проводить на природе. Потом на работе у меня произошел несчастный случай. Я повредил спину, и моя карьера закончилась, — Мне показалось, что его это не очень расстраивало, — Поэтому я получил пенсию по нетрудоспособности и обосновался на покое здесь.

Где именно находится это самое «здесь»?

В юго-восточной части Оклахомы, — улыбнулся он — Как раз в самой глухомани.

Отлично, — пробормотала я и не удержалась от вопроса: — Именно после того, как ты сюда переехал, земля начала с тобой разговаривать?

Меня, конечно, терзало любопытство насчет этих разговоров с землей, но, кроме того, я должна была получить хоть какую-то магическую зацепку в этом реальном мире, чтобы вернуться в Партолону.

Да. — Его взгляд снова стал задумчивым, — Деревья шепчут, земля радуется, ветер поет. — Клинт опять посмотрел мне в глаза. — Я понимаю, что это звучит чересчур поэтично, на грани шизофрении, но я так чувствую.

Поэтому Рианнон и нацелилась на тебя.

Да, — прорычал он. — Она назвалась Воплощением Богини, которой требуется такое же поклонение и обожание, как земле и стихиям.

Я еле сдержалась, чтобы саркастически не хмыкнуть:

Позволь, я сама догадаюсь. Она запудрила тебе мозги, после чего ты ей поверил.

Если он замялся, то всего лишь на мгновение.

Да, поверил. Она буквально заставила меня поверить ей.

Хм, с помощью того, что у нее между ног.

Клинт нахмурился и скорее разочаровался, чем смутился или рассердился.

Может быть, но не забывай, что у тебя это тоже есть.

Ой, ради бога, — закатила глаза я, давая понять, что не верю ему.

Ты вызываешь во мне те же чувства, что она, — произнес он почти виновато.

«Не похоже, что он подбивает ко мне клинья».

Все это ерунда. Между нами ничего не может быть. Я замужняя женщина, тебя даже не знаю.

Я о другом, — поднял руку Клинт, чтобы остановить меня, — Да, я спал с ней, желал ее. Но дело не только в этом, — Тут он сбился, подыскивая слова, и невесело хохотнул. — Тебе, наверное, это покажется смешным. Во всяком случае, я так считаю. Но рядом с вами обеими я чувствую, что так оно и должно быть. Здесь мое место.

Я открыла было рот, чтобы сказать ему, что он мелет чепуху, но внезапно вспомнила слова Клан-Финтана: «Я был рожден, чтобы любить тебя». Он не раз говорил так. Я давно привыкла верить своему мужу. А человек, сидящий передо мной, был, безусловно, его зеркальной копией. Мы с Рианнон вели себя по-разному, каждая делала свой выбор, но большинство других двойников, которых я встречала, — Сюзанна и Аланна, Джин и Каролан — имели больше сходства, чем различий. У меня уже начало складываться смутное и тревожное впечатление, что этот мужчина был в точности таким же, как мой муж.

Ну ладно, чего там, — залепетала я, теряя почву под ногами, — Если она так тебе понравилась, то как же ты прозрел?

Говоря твоим языком, поначалу я все никак не мог прозреть.

Перевожу!.. Она не отпускала тебя из кровати, — Уж я-то знала привычки этой дамы.

Ему хватило такта изобразить огорчение.

Можно и так сказать. А когда она покидала кровать, то уходила в лес или сидела в Интернете.

Она что, умеет обращаться с компьютером?

Причем очень хорошо, — сухо ответил он.

Выходит, она притворилась, что связана с землей, чтобы ты не сорвался у нее с крючка, пока она бродит по Сети?

Вообще-то, ее связь с землей не была притворством. Она, видимо, все-таки получала что-то от леса. Отправлялась туда бродить одна, отказывалась брать меня с собой и возвращалась через несколько часов, наполненная энергией.

Вот как.

«Я подумаю об этом позже. Если Рианнон насыщалась какой-то силой от местной земли, то, возможно, и у меня получится. Тогда я сумею попасть домой».

А что она искала в Интернете?

Деньги. Она уверяла, что занимается сетевой торговлей, поэтому должна все время контролировать наличие товара, но на самом деле ее интересовало совсем другое… — Он умолк, не договорив.

Что же? — подстегнула я его.

Она охотилась на мужчин. Богатых, старых, одиноких.

Я удивленно заморгала:

Ну и как, успешно?

Да. Синклер Монтгомери Третий. Семьдесят два года, вдовец, деньги заработал на нефти. Филантроп и честный, приятный парень, у которого с семидесятых годов не было секса.

Похоже, он стал для Рианнон легкой добычей, — Имя я смутно припоминала, кажется, читала об этом богаче в местной газете «Талса Уолд».

Она затеяла с ним переписку по Интернету, — мрачно кивнул Фриман, — представилась местной учительницей, пожелавшей начать карьеру публичного оратора.

Боже правый! Рианнон и публичные выступления! О чем, черт возьми, она собиралась вещать? — Возможные темы меня пугали.

О том, как вдохновлять школьников на творчество.

Неловко спрашивать, но каким образом Рианнон собиралась вдохновлять учеников муниципальной школы на творчество?

Думаю, ей вообще не пришлось озвучивать свои идеи. Насколько я знаю, она закинула удочку с наживкой «местная учительница-оратор», а он ее проглотил и назначил встречу.

Рианнон только это и требовалось, чтобы вытащить на бережок старого пескаря, — завершила я его аналогию.

Он мрачно кивнул.

Ты просто позволил ей перейти из твоей постели в койку к мистеру Денежный Мешок и благословил на прощание?

«Если он хоть в чем-то похож на Клан-Финтана, то никак не мог этого допустить!»

Честно говоря, я был слишком поглощен ненавистью к ее другу, — буквально выплюнул он это слово, как какую-то дрянь, — Поэтому узнал о происходящем, когда уже было поздно.

Погоди, — затрясла я головой, ничего не понимая, — У нее здесь есть друг?

Я быстро прошлась по списку своих приятелей и не вспомнила ни одного, кто вынес бы Рианнон, эту психопатическую стерву.

Он называл себя Бресом и говорил, что ее последователь, если в такое можно поверить.

Высокий, тощий, со зловонным дыханием? — сухо уточнила я.

Да! — удивленно откликнулся он.

Так этот тип и есть ее последователь, черт бы его побрал. Он последовал за ней сюда. Хотя нет, не так. Брес прибыл сюда первым, чтобы удостовериться в безопасности путешествия. Она последовала за ним.

«И за его склонностью поклоняться темным богам. Это выглядит вполне логично, если учитывать объяснения Клан-Финтана. Да и Аланна рассказывала мне, что Брес как безумный боготворил Рианнон. Его первая попытка поменяться со своим двойником из этого мира позволила этой стерве принести человеческую жертву, чтобы самой благополучно покинуть Партолону».

Негодяй почти не выпускал ее из поля зрения, — добавил Клинт.

Выходит, Брес отвлекал тебя ревностью и ты не знал, что она обрабатывает старика?

Он сжал зубы, и я на секунду подумала, что чересчур надавила на него, по крайней мере, переборщила с сарказмом.

Но Фриман шумно выдохнул и пояснил:

Нет, он просто злил меня, когда шнырял повсюду, как таракан. Я не знал, что она завела шашни со стариком, потому что отказался жить в Талсе вместе с ней.

Любопытство не давало мне покоя. Что произошло между Бресом, Рианнон и Клинтом? Почему Клинт не захотел остаться в Талсе вместе с обожаемой им женщиной? Что, черт возьми, было такого особенного в Рианнон, что мужчины, все как один, бросались наперегонки исполнять любые ее прихоти?

Мне вдруг захотелось ущипнуть или шлепнуть себя.

«Не все ли равно? — завопил мой рациональный ум, — Мне просто нужно выбраться отсюда. Не для того я здесь оказалась, чтобы разбираться во всех местных интригах».

Послушай, — резко произнесла я. — Все это очень интересно, но я хочу знать только одно. Почему я вернулась в Оклахому? — Я подняла руку, когда он попытался ответить. — Нет, давай по порядку. Первое. — Я принялась отгибать пальцы. — Зачем ты выдернул меня сюда? Второе. Как ты это сделал? Третье. Как, черт возьми, мне вернуться обратно?

Я оттопырила пальцы, как бейсбольный судья, отмечающий три страйка. Да, получилось символично.

Я вернул тебя сюда потому, что хотел поменять вас с Рианнон местами. Она должна была убраться из этого мира.

Только потому, что она бросила тебя ради богатого старика?

Нет, потому что она несет в себе зло. Она убила его, и это только начало. Единственная жизнь, которая имеет Для нее значение, — ее собственная.

Я удивленно заморгала.

Синклер умер?

Через месяц после того, как они поженились. Сердечный приступ.

Тьфу, черт. Заездила-таки старика. Наверное, он умер счастливым человеком. Почему ты решил, что она убила его?

«Клинт — парень из Оклахомы. Ему ли не знать, что каждый храбрец мечтает умереть в седле».

Она сама призналась в убийстве.

Вот теперь я встрепенулась:

Что?

Подробно мне все рассказала. Спокойно, как мы сейчас с тобой разговариваем. Сказала, что планировала это, остановив свой выбор именно на нем, потому что он был стар, богат и не имел детей, которые могли бы опротестовать завещание. Для начала она как следует завела старика, чтобы его нашли в перевозбужденном состоянии, — Клинт сделал паузу, мне было видно, что вспоминать об этом ему неприятно, — Рианнон объяснила, как Брес удерживал его, а она тем временем ввела ему в яремную вену шприц, наполненный воздухом, даже призналась, что настаивала на грубом сексе с укусами, чтобы замаскировать след от иглы. По ее рассказам, у него давно были проблемы с сердцем, зафиксированные в истории болезни, а в завещании он писал о кремации. Ничего проще для нее и быть не могло.

Почему она призналась тебе?

Я все никак не могла прийти в себя. Одно дело — шлюха, но совсем другое — убийца.

Рианнон считала, что я не способен ни в чем ей отказать. Она думала, стоит ей позвать — и я тут же приду. — На лице Клинта возникла непроницаемая маска. — Сказала, что я мог бы помочь ей обуздать магию этого мира. — Он уставился в мои глаза, — Рианнон полагала, что может использовать в этом мире все: и магию, и технологию. Она объяснила это мне, даже позволила взглянуть на тот, другой мир.

На Партолону! — завопила я.

Фриман медленно кивнул.

Каким образом? — не отставала я.

Я сам толком не понял. Она будто бы загипнотизировала меня, — Он умолк, подыскивая слова, — Когда я вырубился или спал — точно не знаю, как назвать это состояние, — моя душа, видимо, покинула тело и попала в какой-то огненный туннель, — Тут Клинт прервал рассказ и вздрогнул от воспоминания, — За ним меня ждал потрясающий вид. Поразительное сооружение. Была ночь, но я четко разглядел необыкновенных существ, наполовину людей, наполовину лошадей. Они бродили, разговаривали друг с другом, — Он потряс головой, — Фантастика.

Это был храм из светлого мрамора, обнесенный толстыми стенами? — давясь слезами, спросила я.

Да, — кивнул он, — А еще там был гигантский фонтан…

В виде лошадей, рвущихся вперед, — договорила я за него.

Именно так, — сказал Фриман.

Храм Эпоны, — Одно то, что я произнесла это вслух, вызвало тоску по дому.

Рианнон тоже так говорила.

Я прокашлялась, прежде чем спросить:

Как же твоя душа вернулась сюда?

Понятия не имею. Я пробыл там не больше нескольких секунд, а потом меня утянуло обратно в туннель. Я снова оказался в своем теле, сам ничего не предпринимал, но после чувствовал себя прекрасно, а вот Рианнон лишилась сил. Она проспала часов шестнадцать, не шевелясь.

А когда проснулась, то решила, что ты станешь частью ее плана по завоеванию мира?

Вообще-то она не питала никаких иллюзий насчет мирового господства, — мрачно изрек он, — Рианнон была чересчур рациональна для этого. Она просто хотела денег. Много денег и власть, которую они дают.

Разве она не получила изрядную сумму от старика?

Да, но нескольких миллионов долларов Рианнон было мало. Она слишком хорошо усвоила уроки, полученные в Интернете. — Наверное, у меня был опешивший вид, потому что Клинт пояснил: — Эта дамочка поняла, что по сегодняшним стандартам это еще не состояние, способное купить ей власть и независимость, которых она жаждала. Ей нужно было больше, и она нашла источник.

Клад, что ли? — в шутку поинтересовалась я.

Наркотики, — ответил он.

Что, черт возьми, ты хочешь сказать?

Когда Рианнон узнала об увлечении наркотиками, весьма распространенном в этом мире, и о прибыли, которую дает торговля ими, она заявила, что только дурак пройдет мимо возможности заработать и стать богатым с помощью такого простого метода.

Так она наркоделец? — У меня в голове не умещалось, что мой зеркальный двойник стал женской версией Аль Капоне.

Да, именно так, — подтвердил Клинт, — Поначалу я думал, будто она просто не понимает, во что ввязывается. Я прибегнул к помощи всевозможных сайтов, демонстрирующих опасность употребления наркотиков, губящих детей, семьи, целые общества, — Лицо его помрачнело. — Она сказала, что ее не заботит, как слабаки поступают с собой. Мол, этот мир все равно перенаселен. Гибель нескольких человек пойдет ему только на пользу. Рианнон считала, что выживать должны сильнейшие.

Меня затошнило. Рука машинально легла на слегка округлившийся живот, защищая его.

Клинт не стал комментировать мой жест и продолжил:

Я объяснил ей, что за торговлю наркотиками она может угодить в тюрьму. Рианнон только рассмеялась и заявила, что ее не поймают. Тогда я сказал, что ей придется бояться не только полиции, но и тех, с кем она будет иметь дело: воров и убийц, наркоманов и мошенников, — Он замолк, словно не желал больше рассказывать.

Это не убедило ее, — подсказала я.

Нет. Наоборот, она воодушевилась, сказала, что тут на сцену должен выйти я, что вместе мы сумеем обуздать древнее зло, чтобы с его помощью управлять современным. — Видно было, что он чувствовал ко всему этому такое же отвращение, как и я.

Что она имела в виду?

Меня вновь охватило неприятное чувство, как в тот раз, когда Клан-Финтан рассказывал о Прайдери. Неужели, говоря о древнем зле, Рианнон подразумевала того ужасного трехликого бога?

Точно не знаю, — покачал он головой. — Я не дал ей шанса объяснить. У меня словно шоры с глаз упали. Я увидел, кто она такая на самом деле, велел этой аморальной психопатке уйти и больше не возвращаться, просто вышвырнул Рианнон вместе с ее последователем из своего дома.

С минуту мы оба молчали. Я пыталась осмыслить то, что узнала.

Это возвращает меня к твоему вопросу номер один, — заявил Фриман, и я недоуменно покосилась на него, — Почему я попытался поменять вас двоих местами, — напомнил он, — Все просто. Она воплощение зла. К тому времени Рианнон успела рассказать мне о тебе, и я решил, что у преподавателя английского старших классов невелики шансы оказаться психопаткой-богиней, задумавшей использовать древнее зло для торговли наркотиками. Кроме того, Рианнон со смехом поведала мне, что оставила тебя там заниматься какой-то заварушкой с демонами.

Я заскрежетала зубами от такого предательства и трусости этой особы, бросившей свой народ, вместо того чтобы предупредить и защитить его.

Мне казалось, ты будешь рада выбраться оттуда. Поменять вас местами представлялось мне хорошей идеей, — закончил Клинт свой рассказ.

Ладно. После твоих объяснений я поняла, чем ты руководствовался. Но тебе нужно осознать, что я хочу жить в Партолоне — и только там. Я люблю народ, который она предала. Я поклоняюсь Богине, которую она использовала. Я люблю мужа, которого она отвергла.

Я не знал, — огорчился Клинт.

Тогда перейдем к вопросам два и три. Как ты переместил меня сюда? Как мне вернуться обратно?

В общем, так!.. — Он наклонился, оперся локтями о колени и сосредоточенно сложил пальцы домиком. — Рианнон рассказана мне о заклинании, с помощью которого она поменялась с тобой местами. По ее словам, она воспользовалась известной тебе вазой как отправной точкой, для начала переместила ее в этот мир, — Фриман сделал паузу и кивнул мне. — Очевидно, вазу доставил Брес, когда явился сюда первым. Как только сосуд оказался в этом мире, она извлекла из него энергию, необходимую для перемещения вас обеих.

Звучит разумно, продолжай.

Поэтому я решил, что мне нужен энергетический объект, с помощью которого можно работать. Но он должен находиться в обоих мирах.

— Деревья, — прошептала я.

— Да, — согласился он и смущенно улыбнулся, — Я знал, что они содержат необычайную силу. Даже здешний лес буквально гудит от энергии.

Откуда ты знал, что и в Партолоне есть такие деревья? — спросила я.

Они сами мне рассказали, — просто ответил Клинт, — Я коснулся их и попытался позвать тебя. — Он нахмурился. — Сначала я думал, что ничего не получится, почувствовал, что ты где-то рядом, но ощущение было какое-то смутное и обрывочное. Словно на самом деле ты не слышала моего зова.

Это потому, что я действительно его не слышала. Зов восприняла Эпи, — Я не скрывала досады.

Кто такая Эпи?

Моя лошадка. Впрочем, нет, не так. Она не моя питомица или что-то в этом роде, а лошадиное воплощение нашей богини Эпоны. Наверное, можно сказать, что я принадлежу ей в той же степени, в какой и она мне. Это ее потянуло в рощицу с болотными дубами, не меня- Я вспомнила реакцию лошади, — Но как только мы доехали до рощи, она повела себя странно, словно почуяла что-то неладное.

— Это объясняет, почему мне так трудно было зацепить тебя.

Что?

Благодаря Рианнон я знаю, что ты чувствовала, — поспешил пояснить Клинт, прежде чем я его перебила, — Да, ты говорила, что вы с ней абсолютно разные, и я признаю, что в тебе нет ее жестокой холодности. Но вы кажетесь мне половинками одного целого. Не знаю, как лучше это описать. — Я бросила на него скептический взгляд, — Посмотри на это под другим углом. У каждого есть своя аура. Многие ученые с этим соглашаются, — Тут я кивнула, — Если я нахожусь в лесу, то способен ясно видеть ауры. Moгy даже отыскать ту, которую знаю. Ваши почти идентичны, — Такой вот простой фразой он завершил свой рассказ.

От этого меня снова затошнило.

Ладно, итак, ты отыскал меня благодаря моей ауре. Должно быть, она идентична и ауре Эпи, раз ты зацепил и ее тоже. Но как ты переправил меня сюда?

Я позвал тебя с помощью деревьев. Рианнон объяснила, что между нашими мирами существуют стыки. По ее словам, это похоже на жалюзи. Она говорила, что если отыскать такой стык, то можно проскользнуть в другое измерение.

Деревья создают такой стык?

Не знаю, они его или он их, но ты права, между деревьями находится вход в другое измерение. Я отправился туда и начал сосредоточенно думать о твоей ауре и причине, по которой хотел поменять вас местами. Ты коснулась не только деревьев, но и этого измерения. Я уцепил тебя за руки и перетянул сюда.

Ты схватил меня через деревья?

«Неудивительно, что мне казалось, будто меня затягивало внутрь стволов. Так оно и было, черт бы их побрал!»

Он виновато кивнул.

Я положил руки на деревья, сфокусировал все внимание и представил себе некое подобие энергетической тетивы, которая доставит тебя сюда и унесет Рианнон туда. Неожиданно мои ладони утонули в коре. Я ощутил твои руки, схватил их и потянул.

Ладно, именно так ты меня сюда доставил. Надо полагать, что этим же путем я вернусь обратно.

Пока я ждала ответа, во мне все затрепетало от беспокойства. Молчание затягивалось. Меня снова затошнило.

Клинт, — окликнула я его.

Не знаю.

Раз так, то мы это выясним. Можешь быть уверен.

Я спустила ноги с кровати, начала подниматься, и тут же в ушах зазвучал морской прибой, а комната наклонилась куда-то в сторону, окрасилась в серые тона.

Эй! — пробился к моему сознанию бас Фримана, и я почувствовала, как сильные руки подхватили меня и снова усадили на кровать. — Деревья никуда не денутся, будут стоять там и завтра.

Я подняла глаза, но в них все расплылось.

Тогда я крепко зажмурилась, боясь собственной слабости, и прошептала:

Я просто очень хочу вернуться домой.

Знаю, Шаннон, девочка моя, — запричитал он — Как долго ты пролежала без сил после первого перехода в другое измерение?

Я попыталась взбодрить свой на удивление усталый мозг и сказала:

По меньшей мере два дня. В голове был какой-то туман — Но потом я все-таки добавила: — И я не твоя девочка.

Он проигнорировал мой комментарий.

Не открывай глаза, поспи. Дай себе время восстановиться. Не забывай, ты должна быть сильной, чтобы пережить обратное путешествие.

Я невольно вздрогнула. Смена измерений проходила ужасно. Усталость не отступала, и я поняла, что Клинт прав. К тому же теперь мне приходилось беспокоиться не только о себе. На секунду меня захлестнул страх. Не повредят ли ребенку мои переходы из одного мира в другой в Духе «Звездного пути»? Но тут начался очередной приступ тошноты, принесший мне облегчение, как это ни смешно. До тех пор пока меня будет донимать потребность вывернуться наизнанку, я смогу верить в то, что с моей доченькой все в порядке.

Я принялась глубоко дышать, не открывала глаз, старалась расслабиться и не дрогнула, когда теплая рука убрала у меня с лица непокорный локон.

— Спи, Шаннон, — пробормотал Клинт.

Я не ответила, но слышала, как он унес поднос с чаем и выпечкой. Чуть приоткрыв глаза, я увидела, как Фриман скрылся на кухне и появился снова с дымящейся чашкой кофе. Он пододвинул кресло-качалку на прежнее место, поближе к старомодной керосиновой лампе, и поморщился, когда осторожно опускался в него. Потом Клинт зажег лампу и явно с усилием потянулся за книгой, лежавшей на столике. Я поняла, что уже видела эту гримасу боли на лице Клан-Финтана после битвы, где он был ранен, и невольно подумала, какая же травма заставила Клинта подать в отставку. Совершенно очевидно, что она до сих пор его беспокоила.

Мои веки вдруг стали невероятно тяжелыми. Последним, что я помнила, оказалась обложка книги, которую читал Клинт. Это был сборник статей автора из Оклахомы, Конни Кронли, озаглавленный «Иногда колесо отваливается».

Боже, неужели такое когда-нибудь случается?

3

Поначалу мой сон представлял собой темный таинственный туман. Пока я в него погружалась, в голове промелькнули шекспировские слова насчет сна-убийцы. Меня терзали дурные предчувствия, но я не могла заставить себя проснуться, вместо этого упала в объятия страны грез, от которой обычно беззастенчиво получала удовольствие. Но в первую же секунду, когда перед моим сонным взором начали появляться образы, я поняла, что такого прежде не видела. На черном ночном экране сменялись разрозненные сцены. Передо мной проплывали призрачные, не до конца сформированные видения, отчасти кентавры, отчасти демоны, отчасти люди. Я никого не узнавала и ничего не понимала.

Моя уснувшая душа содрогнулась и попыталась управлять видениями, как я всегда делала в прошлом, но на этот раз страна, населенная когда-то веселыми фантазиями, изменилась, превратившись в ландшафт для ночных кошмаров.

Я знала, что сплю, говорила себе, что могу проснуться в любую минуту, но это служило мне плохим утешением. Разрозненные образы сливались и крепли, приобретали гротескный знакомый вид. Я словно присутствовала на сумасшедшем киносеансе в «Отеле "Калифорния"», где заново происходила финальная битва между Партолоной и фоморианцами. Только на этот раз Эпона не вмешивалась и нас ждало поражение. Кентавры и люди, погибшие в предыдущих битвах, пробуждались от вечного сна и, как зомби, поднимались из земли, чтобы снова умереть.

У одних были только глаза, у других — лишь клыкастые рты. Некоторых будто тронула божественная рука, наделив их невероятной красотой. Моя душа стремилась отпрянуть от всех.

Я не видела собственной смерти, зато наблюдала, как сначала Аланна, а затем Каролан, Виктория и Дугал пали от зубов и когтей фоморианцев. Битва продолжала бушевать. Мои друзья снова и снова возрождались, чтобы опять быть растерзанными. Потом в поле моего зрения попал предводитель фоморианцев Нуада. На этот раз мой муж не уничтожил его. Я беспомощно смотрела, как Нуада вспорол Клан-Финтану живот.

Монстр отвернулся от тела кентавра и заметил одинокого воина, в котором я сразу узнала возродившегося отца Рианнон, зеркального двойника моего папы. Крылатая тварь торжествующе зашипела и рассекла бледное горло Маккаллана, чуть не лишив его головы.

Крик, который долго не мог вырваться наружу, прозвучал в моем сне. Имя отца разнеслось эхом по всему ужасному полю боя. Темный демон неожиданно обернулся и принялся озираться, словно высматривая кого-то. Глаза его сощурились, он выпрямился во весь рост, развел в стороны крылья. Кровь и пена брызнули из его рта, когда он завопил: «Да, женщина! Я слышал твой зов. Мы никогда не избавимся друг от друга. Я приду за тобой, где бы ты ни была!»

Я набрала в легкие воздух и внезапно очнулась, пробужденная собственным пронзительным криком.

Сильные руки трясли меня, низкий голос встревоженно гудел:

Шаннон!.. Шаннон! Проснись!

Я открыла глаза, взглянула в испуганное лицо Клинта, и сердце зашлось при виде знакомых черт. Тоска по Клан-Финтану резанула душу.

Все хорошо. Я в порядке, — попыталась я слабо улыбнуться и вырваться из его рук.

Он неохотно меня отпустил.

Плохой сон? — спросил Клинт.

Да, — кивнула я, — Кошмар.

Я впервые не только произнесла это слово, но и пережила его.

Принести тебе чего-нибудь? Воды или чая? — Он все не отходил от меня, явно не желая возвращаться в свое кресло-качалку.

Нет, со мной все нормально, — Его разочарованный вид заставил меня добавить: — Все равно спасибо. Я действительно устала. Нужно попробовать уснуть.

Он взглянул на часы.

У тебя еще есть несколько часов до рассвета.

Спасибо, — повторила я и повернулась лицом к стене и спиной к нему.

Я услышала, что Клинт вновь уселся в свое кресло, и удивилась на секунду, не собирается ли он всю ночь дежурить у моей постели. Хотя мне было все равно. Пусть он ночует так, как ему угодно. Завтра меня здесь не будет, я вернусь к мужу и своему народу. Но тревога по-прежнему мучила меня, лишала уверенности в себе.

До сих пор мне никогда не снились кошмары. Ни разу. Я училась в третьем классе, когда узнала, что другие, в отличие от меня, не могут управлять своими снами. В стране грез я всегда повелевала. Именно благодаря снам Эпона вызывала мою душу из спящего тела и позволяла быть ее ушами и глазами во всей Партолоне. Но сегодня все произошло иначе. Я не стала участницей видения, вызванного богиней и называемого магическим сном. В этом сомневаться не приходилось. Все то, что возникло в моем уснувшем мозгу, на самом деле не происходило. Ни в одном из измерений. Это был самый настоящий кошмар, дурной сон, фантазия, такая же нематериальная, как бука или Зубная фея. Перемена миров, вероятно, сместила что-то в моей башке, и теперь мне, как всем, мог присниться плохой сон.

Так оно и было. Точно.

Я плотно закрыла глаза и постаралась забыть о зле, которое, как мне пригрезилось, окутало Партолону. Это было то самое зло, которое я ощущала, когда Клинт тянул меня сквозь деревья в Оклахому. То самое зло, которым интересовались Брес и Рианнон. Ничего поделать с ним я пока не могла. Нужно было поспать. Я заставила себя расслабиться.

К счастью, усталость всегда побеждает страхи и волнения. Я медленно погружалась в сонное царство, гоня прочь все предчувствия зла, слишком ярко напоминавшие ночной кошмар.

Я глубоко вдохнула и позволила сну окончательно завладеть моим сознанием. Как Скарлетт О'Хара, я решила подумать об этом завтра…

4

Меня разбудила громкая болтовня пересмешника.

Боже, какое надоедливое создание, — заворчала я, протирая глаза.

Я, конечно, соскучилась по Оклахоме, но только не по пересмешникам с их бесконечным чириканьем.

Доброе утро, Шаннон, девочка моя!

Клинт выглядел отдохнувшим и посвежевшим. Он как раз надевал через голову толстый вязаный свитер.

Я не твоя девочка, — буркнула я ему.

Он лишь весело рассмеялся.

«Отлично. Клинт Фриман — утренняя пташка. Еще одно сходство между ним и моим мужем».

Только на этот раз оно раздражало, а не умиляло.

Я опустила ноги, завернула в одеяло свое полуголое тело и поднялась.

Где здесь дамская комната?

Пройди через кухню, — мотнул он головой в сторону двери. — В шкафчике найдешь новую зубную щетку. Еще я там разложил кое-что из вещей, оставленных Рианнон. — Клинт окинул меня оценивающим взглядом, словно мог видеть сквозь одеяло, в которое я завернулась еще плотнее.

Размер подойдет. Чувствуй себя как дома, — весело сказал он.

Угу, — пробормотала я, направляясь на кухню.

А я пока сварю кофе и приготовлю яичницу.

При упоминании о еде мой желудок учинил бунт и сжался. Но признаки утренней тошноты вызвали улыбку на моем лице. С ребенком все в порядке.

Я обойдусь тостом и чаем. То и другое моту приготовить сама. Тебе не нужно хлопотать, — бросила я через плечо, слегка раздосадованная тем, что Фриман сразу бросился застилать за мной кровать.

«Неужели он помешан на порядке?»

Не дожидаясь ответа, я покачала головой, быстро прошла через безукоризненно чистую кухоньку и внезапно ощутила холод, идущий от деревянных полов.

Ванная комната оказалась на удивление большой и удобной, с просторной душевой кабиной, настоящей ванной на ножках и огромным запасом туалетной бумаги. Я вздохнула от удовольствия.

Современная сантехника — вот чего мне так не хватало.

На бортике ванны были аккуратно сложены до нелепости дорогие вещи. Это я определила сразу, еще не дотронувшись до них. Я взяла первое, что лежало сверху, и встряхнула. Черные кожаные брюки от Джорджио Армани. Коричневый кашемировый свитерок цвета осенних листьев с треугольным вырезом, отделанный черным мехом, который мог быть только норкой. Наверное, Рианнон детально изучила ассортимент местного магазина «Сакс Пятая авеню». Черное кружевное белье. Я повертела на пальце тонюсенькую полоску ткани и покачала головой.

Рианнон, Рианнон, стринги — твой пунктик.

Это было одно из наших многочисленных отличий. Она помешалась на стрингах, обнаженных сиськах и легких одеждах. Я далеко не ханжа, но не получаю никакого удовольствия от выставления себя напоказ. Что же касается белья, то предпочитаю обычные, хорошо сидящие штанишки, которые не лезут тебе в задницу.

Нет, правда, какому нормальному человеку это понравится?

Душ показался мне блаженством, я долго стояла под мощными струями. Двукратная чистка зубов настоящей пастой после использования зубной нити превратилась практически в религиозный ритуал. Заглянув в шкафчик под раковиной, я обнаружила фен и запас косметики. Похоже, Рианнон опустошила весь прилавок с «Шанелью». На дне косметички я нашла идеальную заколку для своих непослушных рыжих волос.

Я натянула брюки из мягчайшей кожи и громко рассмеялась. Вместо современной молнии спереди была кожаная шнуровка. Наверняка она шила это на заказ. Что ж, полагаю, можно вытащить девушку из Партолоны, но не Партолону из девушки.

Свитер сидел так же, как брюки, — идеально. Я взглянула в зеркало и улыбнулась своему отражению. Одного нельзя было отнять у Рианнон — она точно знала, как нас одеть, чтобы подчеркнуть все достоинства.

В поисках носков я зашлепала из теплой ванной в ярко освещенную кухню. Клинт стоял ко мне спиной и помешивал что-то на сковородке. Мой неустойчивый желудок содрогнулся от запаха яичницы-болтуньи и сыра. Я направилась к дубовому столу, где уже возвышалась горка поджаренного хлеба рядом с дымящимся печеньем и набором приправ.

Я откусила краешек тоста и прокашлялась. Клинт вздрогнул, повернул голову, улыбнулся мне через плечо и вдруг застыл. Улыбка сползла с его лица. Взгляд изменил выражение, буквально пронзил меня внезапным огнем. Моя рука, подносившая ко рту тост, замерла на полдороге, когда тело ответило на этот хорошо знакомый взгляд. Так на меня смотрел муж, охваченный горячим желанием.

«Нет! — Все во мне воспротивилось. — Он просто похож на Клан-Финтана».

Я отвела взгляд, откусила большой кусок тоста и спросила с полным ртом:

Чай есть?

Да. Я только что вскипятил воду.

Я притворилась, что не заметила в его голосе нотки подавленного желания.

Хорошо. Я выпью глоток.

Клинт зашевелился, схватил прихватку, висевшую на крючке за плитой, принес чайник и поставил на стол рядом с кружкой.

Заварка в кладовке, — махнул он рукой на дверь в углу и вернулся к сковородке с яичницей.

Спасибо, — сказала я, продолжая жевать тост.

Хочешь яичницы?

Пожалуй, не буду. Лучше съем печенья с джемом. Желудок пока не успокоился, — Я сама не знала, почему считала необходимым скрывать свою беременность.

Как угодно, — коротко бросил Фриман, накладывая в тарелку щедрую порцию яичницы.

При близком рассмотрении я увидела, что он пожарил вместе с яйцами кусочки ветчины, грибов и сыра, которые я унюхала раньше. Я проигнорировала все эти деликатесы и приказала своему желудку поступить так же.

Мы ели в тягостной тишине. Он не смотрел на меня, я — на него.

Клинт наливал себе вторую чашку кофе, я намазывала на все еще теплое печенье клубничный джем, а потому рискнула бросить на него взгляд. Фриман смотрел куда угодно, только не на меня.

Печенье вкусное, — сказала я, давая понять, что не против общения.

Он проворчал в ответ что-то невразумительное.

Я вздохнула. Пожалуй, лучше взглянуть фактам в лицо и не играть больше в прятки.

Наверное, мое сходство с Рианнон явилось для тебя шоком, особенно когда я напялила ее тряпки.

Он медленно перевел взгляд на меня и глухо произнес:

Я не сказал бы, что это был шок.

Во всяком случае, ты выглядел потрясенным.

Неужели, Шаннон, девочка моя? — Похоже, Клинт искренне удивился. — Но я не чувствовал никакого потрясения.

«Ой-ой».

Я сглотнула, и наши взгляды встретились.

Эти темные искренние глаза смотрели так знакомо, что у меня заныло в груди. Он был точной копией моего любимого Клан-Финтана.

«Но не им самим», — напомнила я себе и громко отхлебнула горячего чая, что совсем не шло даме.

Чай тоже хороший! — широко улыбнулась я, надеясь, что у меня из носа не торчит большая козявка.

Спасибо, — сказал он и добавил с улыбкой: — Кажется, у тебя что-то застряло между зубов.

Ненавижу, когда это случается, — рассмеялась я и цыкнула зубом, как это принято у жителей Оклахомы.

Клинт снова улыбнулся, покачал головой и вновь занялся яичницей.

Напряжение спало, я облегченно вздохнула, и мы закончили завтрак в гораздо более приятной тишине.

Фриман помыл тарелки, наскоро прибрался и открыл шкафчик, встроенный между кухней и ванной.

Держи, — протянул он мне пару толстых носков и роскошные английские сапоги для верховой езды.

Спасибо, — поблагодарила я, присев на край кровати, — А то ноги совсем замерзли.

Могла бы сказать раньше, — буркнул он, повернулся к шкафу и вынул два толстых пуховика.

Все в порядке, — Я натянула сапоги, — Просто меня удивило, какой здесь холодный пол, только и всего, — сухо сказала я, чувствуя себя неловко оттого, что его явно тревожило мое благополучие.

В этом году непривычно холодно. Метеоролога даже предсказывают снегопад на сегодняшнюю ночь и завтрашний день.

Надо же, снег в Оклахоме в ноябре!

Он помог мне надеть куртку. Я ругала себя за неловкость, влезая в рукава, и все пыталась убедить себя в том, что с его стороны это простая вежливость.

Но Фриман стоял при этом чертовски близко.

Да, — выдохнул он мне в ухо и повторил: — Снег в ноябре.

От теплого дыхания Клинта я вздрогнула, поспешила отойти в сторону, делая вид, что занята застежкой-молнией, и прощебетала:

Готово!

Все время забываю, что ты торопишься, — сдавленно произнес он, и я снова заметила морщинки вокруг его глаз и легкую проседь в темных волосах.

Легковесное замечание, готовое сорваться с губ, так и осталось невысказанным.

Я не она, Клинт, — печально улыбнулась я.

А я и не хочу, чтобы ты была ею.

Я расстроенно фыркнула:

Ты меня совсем не знаешь. Если я чем-то тебя привлекаю, то это наверняка связано с чертовкой Рианнон.

Она перестала меня привлекать с тех пор, как я узнал ее истинную природу.

Я не знала, что ответить. Наши взгляды встретились. В его глазах я прочла невероятно глубокую печаль.

«Господи, как трудно быть рядом с ним и не думать о чувствах!»

Я невольно продолжала отмечать его сходство с Клан-Финтаном, причем не только внешнее, пыталась внушить себе, что он более серьезный и отстраненный. Но стоило мне вернуться в прошлое, всего на полгода назад, как я тут же вспомнила красивого кентавра, который тоже поначалу держался со мной чересчур серьезно и отстранение. До тех пор пока я не полюбила его, не доказала ему, что я не Рианнон. А Клинту ничего не нужно было доказывать. Он и гак все знал. Я обуздала свои беспорядочные мысли.

Мне нужно вернуться домой, — Я оторвала от него взгляд, повернулась и решительно направилась к двери.

Знаю, Шаннон. — Он одним прыжком догнал меня и распахнул дверь.

Я ничего не сказала, только неуверенно взглянула на него, всем сердцем желая, чтобы он понял, потом шагнула за порог, в холодное оклахомское утро.

Брр! — Я подняла воротник куртки, — Ты уверен, что сегодня только первое ноября?

Да, вчера был Самайн.

Ты имеешь в виду Хеллоуин? — вопросительно подняла я бровь.

Нет, Шаннон, девочка моя, — Он снова обогнал меня и спрыгнул с нескольких ступенек симпатичного маленького крыльца.

Накануне ночью я видела, как он еле передвигался. Теперешняя его резвость немало меня удивила.

Двора никакого не оказалось. Лес начинался гам, где заканчивался дом. Клинт набрал в легкие сырого утреннего воздуха, обернулся и внимательно посмотрел на меня.

Нет, я имею в виду Самайн. Вовсе не обязательно жить в Партолоне, чтобы понимать смену сезонов и уважать таинства природы.

Я ничего не хотела сказать, — Меня огорчило, что я стала таким снобом и перестала обращать внимание на то, что он по-прежнему называл меня своей девочкой, — Просто мне казалось, что название Самайн здесь считается устаревшим, — Я последовала за ним в лес.

То, что находится в гармонии с лесом, не устаревает, — мягко произнес он, указывая на едва заметную тропку, уходившую вправо. — Сюда.

Он зашагал впереди. Я еле за ним поспевала, тихо распекая всех мужиков с их эгоизмом.

Что? — Он оглянулся на меня через плечо.

Ничего, — поспешила ответить я, а потом добавила: — Отсюда далеко до того места, где находится пузырь для смены измерений?

Он коротко хохотнул:

Пузырь!.. Хорошо ты его припечатала. Нет, не очень далеко, — Клинт увернулся от низкой ветки, — Примерно в часе быстрой ходьбы.

«Превосходно. Интересно, а сколько тогда будет очень Далеко? Боже, как я ненавижу турпоходы!»

Внезапно Оклахома напомнила мне Партолону, хотя здесь меня не покидала ностальгия.

А доехать туда нельзя? — поинтересовалась я, вынимая из волос клок паутины и отряхиваясь от невидимых пауков.

Ни одно транспортное средство сюда не проедет.

Жаль, что у тебя нет лошади, — огорченно заявила я.

Я не люблю лошадей, — чуть ли не с обидой сказал он.

Что? — не поверила я своим ушам.

Не люблю лошадей. И никогда не любил. Я вообще не езжу верхом, — отрывисто произнес Фриман.

Я сначала захихикала, а потом не удержалась, расхохоталась во весь голос, иногда фыркая.

Что, черт возьми, такого смешного?

А разве Рианнон ничего не рассказывала тебе о жителях Партолоны? — пролепетала я между приступами смеха.

Это было чертовски смешно. Сами подумайте. Он не любил лошадей, а его зеркальный двойник был наполовину лошадью.

Она говорила, что не захотела там остаться, потому что ее принуждали к браку без любви. А еще на ее страну собирались напасть какие-то дьявольские существа. Вот и все, — В его голосе слышалось любопытство, хотя он продолжал досадливо поглядывать на меня каждый раз, когда я не могла сдержать смеха.

Клинт, Рианнон не желала вступать в брак с Клан-Финтаном лишь потому, что он не позволил бы ей сохранить прежний стиль жизни. Она, видишь ли, не могла принадлежать кому-то одному.

«Даже если этот один был кентавр, меняющий облик, верховный шаман своего племени», — мысленно договорила я.

Да, я убедился в этом.

Его холодный тон мигом меня отрезвил. Я без труда вспомнила, что стерва Рианнон воспользовалась этим мужчиной и больно ранила его. Мне пора было бы привыкнуть к тому, что все время приходится расхлебывать кашу, заваренную ею.

Итак, что тебя рассмешило?

Я замялась.

Твой зеркальный двойник в Партолоне!.. Скажем так, он превосходный лошадник.

«В буквальном смысле слова. Я сейчас подавлюсь от смеха. Господи, как бы не лопнуть».

Это лишний раз подтверждает то, что ты с самого начала говорила о себе и Рианнон. Зеркальные двойники могут оказаться совершенно разными, — Он оглянулся через плечо и вздернул бровь, совсем как Клан-Финтан.

Мне оставалось лишь тепло улыбнуться ему в ответ:

Совершенно верно.

«Нет, он определенно мил».

Наши взгляды встретились. Клинт споткнулся и чуть не врезался в дерево. Я быстро отвела взгляд, сделав вид, что ничего не заметила. Мне пришлось до крови прикусить губу, чтобы сдержать смех.

Узкая тропка резко вильнула направо и новела нас вверх по крутому холму, так что мне пришлось шагать, не отвлекаясь на посторонние разговоры. Все-таки туризм не для меня. Неудивительно, что никто не додумался выпустить Барби с рюкзаком.

Тропка продолжала виться, уходя вверх, а Клинт задал хороший темп. Я порадовалась, что не пыхчу у него за спиной как паровоз, а легко следую шаг в шаг, и обратила внимание на то, что чем глубже мы продвигались в лес, тем больше у меня прибавлялось сил. Я словно обретала второе, третье, четвертое дыхание, карабкалась вверх за широкой спиной Клинта и тихо улыбалась самой себе, ощущая, как приятно напрягаются мускулы ног.

Мне было так хорошо, что я даже успевала оглядеться вокруг. Массивные деревья росли густо, как на фотографиях из журнала «Нэшнл джиографик». Дубы и картасы гармонично перемежались с вечнозелеными соснами и можжевельником. Их ветви переплетались и закрывали все небо, укутанное свинцовыми тучами, если не считать нескольких голубых лоскутков. Земля была застелена ковром из опавших листьев и сухих веток, сквозь который пробились колючие пучки дикой ежевики. Создавалось впечатление, будто лесные феи забыли здесь пропылесосить.

Потом я услышала шепот, поначалу подумала, что это ветер шумел голыми ветками, но подняла глаза и убедилась в том, что ветви не шевелились. Ветер едва ощущался, ему просто не хватило бы сил раскачать голые ветви.

По пути мне попалось особенно большое дерево, которое пришлось обходить вокруг, так как его основание почти перекрыло тропу. Моя рука невольно коснулась шершавого ствола.

«Добро пожаловать, Возлюбленная», — пронеслось у меня в голове, и я резко остановилась.

Шаннон! — воскликнул Клинт, шагавший в нескольких ярдах передо мной, и тоже замер.

Я что-то услышала, — оторопело произнесла я.

Он резко оглянулся, внимательно прислушался, потом заметил:

Тут никого нет.

Знаю, — ответила я и показала на свою голову. — Эти слова прозвучали в мозгу.

Что ты услышала? — взволнованно спросил Клинт и торопливо возвратился ко мне.

Что-то меня поприветствовало, назвало Возлюбленной.

Мой голос осекся.

«Так называет меня моя Богиня», — подумала я, но вслух этого не произнесла.

Фриман огляделся вокруг. Его взгляд остановился на огромном дереве.

Возможно, все дело в этом древнем гиганте.

Он шагнул к дереву, снял перчатку с правой руки, положил ладонь на грубую кору и закрыл глаза. Лицо Клинта выражало сосредоточенность. Потом морщины на его лбу разгладились, губы растянулись в мягкой улыбке. Он открыл глаза и ободряюще кивнул мне, чтобы я подошла.

Я помнила об электрическом ударе, полученном в последний раз, когда пыталась послушать дерево, и застыла на месте. Клинт увидел, что я не собираюсь шевелиться, взял мою руку и крепко прижал к дереву.

Я напряглась, невольно ожидая чего-то ужасного. Но на этот раз все было по-другому. Я почувствовала под ладонью приятное тепло, словно опустила ее на спину зверушки. Потом оно разлилось по всему моему телу. С ним пришло чудесное ощущение, будто я неожиданно встретила старого друга.

«Здравствуй, Возлюбленная Эпоны!»

На этот раз ошибки не было. Слова явственно прозвучали у меня в голове, и ветер не имел к этому никакого отношения.

Я с благоговением прижала вторую руку к древнему стволу.

Ты знаешь, кто я!

«Да!»

Внутренний голос умолк. По-моему, так могла ответить только восторженная женщина.

Ой, Клинт! — Я придвинулась к дереву и коснулась его щекой. — Оно меня знает.

Я сморгнула слезы, беззастенчиво радуясь тому, что Меня вновь приветствовали как Возлюбленную Эпоны.

Лес говорит с тобой, — Похоже, Клинт был доволен.

Я счастливо закивала, не желая отпускать дерево.

Если деревья знают, кто я такая, то это наверняка означает, что они помогут мне вернуться в Партолону! — Я глубоко вздохнула и послала мысленно просьбу древнему духу дерева.

Тогда нам следует двигаться дальше, — Благодушие покинуло голос Клинта, сменившись мрачной обреченностью.

Я удивленно заморгала, ощутив, что дерево отозвалось на его печаль.

Я погладила на прощание кору, мысленно прошептала дереву, что Клинт не мой муж… не мой муж… не мой муж, и медленно отошла от дуба.

Ты прав, — Я подавила в себе все чувства к этому человеку, который стоял так близко, — Мне пора идти.

Клинт коротко кивнул, повернулся и быстро пошел вперед.

Я снова пристроилась за ним, удивленно прислушиваясь к шепоту, звучавшему у меня в голове:

«Да здравствует Эпона!»

«Приятно познакомиться, Возлюбленная!»

«Будь благословенна!»

«Приветствуем тебя, Возлюбленная Эпоны!»

Я погрузилась в радость этого признания и пользовалась любой возможностью, чтобы ласково потрогать стволы и ветви деревьев, растущих вдоль тропы. Прикасаясь к ним, особенно к какому-нибудь древнему мощному гиганту, я каждый раз чувствовала, что волна тепла от пальцев растекалась по всему телу. Очень скоро я поняла, что вместе с теплом насыщалась энергией.

Эй! — крикнула я в спину Клинта. — Я получаю от деревьев какую-то подпитку!

Знаю, — ответил он, не поворачиваясь и не замедляя шаг.

Я задержалась на секунду, чтобы провести рукой по очередному шишковатому стволу. Бац! Тепло буквально хлынуло в меня.

Надо же! Я чувствую себя совсем как Чудо-Женщина. — Я прижала руку к разгоряченным щекам. Готова поклясться, стоило мне тогда развязать волосы, и они с треском встали бы дыбом, растопырились бы куда больше, чем обычно.

Клинт внезапно остановился и повернулся ко мне:

Не как супергероиня, как богиня.

Да, — задыхаясь, промолвила я, чувствуя, как сердце зашлось от его слов, — Да, — повторила я, — как богиня. Но богиня не по ошибке, богиня по выбору.

Клинт поднял руку, поднес к моей щеке, но не коснулся ее. Знакомые черты исказила тоска. Мне до боли хотелось подойти к нему, но я не двинулась с места. Не смогла. Его рука безвольно опустилась.

Он отвел взгляд, посмотрел направо от тропы и указал в ту сторону:

Теперь сюда. Иди за мной.

Я с жаром закивала. Мне не терпелось сойти с тропы и углубиться еще дальше в лес. При этом я заставляла себя не обращать внимания на его угрюмость и поникшие широкие плечи.

Мы не прошли и сотни шагов, как оказались на краю небольшой поляны. Я тихо охнула и удивленно огляделась.

Господи! В точности так, как в Партолоне.

Тот же самый прозрачный спокойный ручей тихо журчал, протекая по поляне, и скрывался где-то в лесу. Но мой взгляд не был прикован к ручью. Я не отрываясь смотрела на два огромных болотных дуба, росших по обоим его берегам. Как и в Партолоне, их массивные ветви были покрыты зеленой листвой вопреки холодной ноябрьской погоде. Кроны так переплелись, что невозможно было определить, где заканчивалось одно дерево и начиналось другое. Словно само время объединило их друг с другом. Широкие стволы покрывал светящийся мох, сверкающий и манящий.

Не говоря ни слова, мы с Клинтом одновременно пошли к деревьям. Я заметила, как тихо стало вокруг: ни ветерка, ни птичьих голосов. Чем ближе я подходила к деревьям, тем отчетливее их ощущала. Они словно излучали свет, который притягивал к себе как магнит.

Я остановилась в шаге от деревьев, посмотрела на Клин- та и напряженно спросила:

Что теперь?

Поступай так, как это делал я, — тихо произнес он, словно мы были в церкви, — Представь, что вся энергия леса собирается в тебе в виде шара, — Я удивленно заморгала, а он коротко мне улыбнулся, — Да, я тоже чувствую энергию леса. Конечно, не так явственно, как ты. Она не обволакивает меня, но я все равно способен к ней подключиться. Обычно я использую ее, чтобы восстановить свои физические силы.

Как Шторм из «Икс-Мен», который использовал силу ветра для полета? — в шутку уточнила я.

«Да, знаю, конечно, я охламонка».

Не совсем, — улыбнулся он еще шире. — Это больше похоже на суперлекарство для моей больной спины.

«Неудивительно, что этот парень показался мне таким резвым, стоило ему войти в лес».

Я понимающе кивнула, и он продолжил:

Я собрал всю энергию внутри себя, сосредоточился на Рианнон и тех причинах, по которым ей нельзя оставаться в этом мире. Потом я сконцентрировался на твоей ауре, стараясь, чтобы ты услышала мой зов. Ты мне рассказывала, что сама его не услышала. Это сделала твоя лошадь, которая и пришла на полянку.

А я слышала, как меня звали деревья, когда я вошла в этот лес.

Да. Итак, я сосредоточился на том, чтобы перебросить Рианнон туда, а тебя сюда. Когда ты дотронулась до деревьев, я схватил тебя за руки и потянул, — Он изобразил рывок, — Понятия не имею, почему это не подействовало на Рианнон, зато ты оказалась здесь.

Что ж, ладно, — сказала я, потерев руки, и решительно шагнула к деревьям, — По крайней мере, на этот раз нам не нужно думать о Рианнон. Черт с ней. Давай просто переправим меня домой.

Я встала над ручьем, широко расставила ноги на обоих его берегах, как это сделала в Партолоне за секунду до того перехода сюда, решительно подняла руки и приложила ладони к изумрудному мху. Тепловой удар, пронзивший их, поразил меня своей силой.

Думаю, с концентрацией энергии проблем не будет, — процедила я Клинту сквозь стиснутые зубы. — Во мне сейчас столько сил, что я могла бы перепрыгнуть через высотный дом.

Сосредоточься на Партолоне, — пробасил Фриман, совсем как Клан-Финтан.

Я на секунду подняла глаза, почти ожидая увидеть на его месте своего мужа.

«Нет, — напомнил мне разум, пока я вглядывалась в знакомое лицо, — Это просто его двойник. Это не он».

Давай, Шаннон, девочка моя, — совсем тихо произнес Клинт.

Мне даже пришлось напрячь слух, чтобы расслышать что-то в мощном гуле деревьев.

Возвращайся к нему. Ступай домой.

Спасибо, — прошептала я сквозь внезапно навернувшиеся слезы, прежде чем сосредоточиться на деревьях.

Я наклонила голову, крепче прижала ладони к замшелым стволам и уставилась в прозрачные воды ручейка. Именно там я вновь увидела этот мир спустя полгода, поэтому вполне разумно было предположить, что с их помощью я вернусь в Партолону.

Я сосредоточилась. Первой в памяти возникла Эпи. Я позволила себе вспомнить ее мягкую морду, которой она тыкалась в меня после приветственного ржания, и влажные карие глаза, отражавшие, как мне казалось, все лучшее, что было в моей душе. Потом я вспомнила Аланну, но не двойника моей подруги из этого мира, а ту, которую я успела полюбить за ее уникальную доброту, чувство юмора и за то, как она ловко со мной управлялась.

Затем на меня нахлынули воспоминания о Клан-Финтане. Я размышляла о том, как он старался не влюбляться в меня, веря, что перед ним Рианнон, но потом все-таки поддался чувству. Муж защищал и любил меня. Он часто убирал с моего лица локоны, выбившиеся из прически, и брал меня за подбородок, опаляя жаром своего тела, когда склонялся к моим губам.

Я осторожно надавила на стволы, надеясь, что мои ладони утонут в их мягкости. Но деревья оставались твердыми и неподатливыми.

Я расстроенно вздохнула, опустила руки, повернулась к Клинту и сказала:

Не получается. Наверное, тебе придется мне помочь. Думаю, раз ты переправил меня сюда, то, возможно, мое возвращение не обойдется без твоего участия, — Я показала на деревья, — Давай-ка встань напротив меня по ту сторону стволов и попытайся думать о той энергии, которая помогла тебе протащить меня в это измерение.

Клинт кивнул, обошел дубы и занял свое место.

Готов? — спросила я.

Он снова кивнул. Мы вместе подняли руки, прижали ладони к стволам деревьев с противоположных сторон и стояли так напротив друг друга. Я подняла глаза и встретилась с его пронзительным взглядом. Нас окутала энергия деревьев. Через нее я ощутила, как билось сердце Клинта, пульсировала его кровь, подпитывая меня своей жизненной силой. Я быстро заморгала и неожиданно разглядела ауру, очертившую его силуэт. Она была ярко-голубого цвета с янтарно-золотистыми гранями по краям. Зрелище завораживало.

Если хочешь, чтобы я мог сосредоточиться и отправить тебя обратно, то не смотри на меня так, — донесся до моего сознания его взволнованный голос.

Прости! — Я крепко зажмурилась, вытесняя из мыслей его образ.

«Клан-Финтан!»

Я призвала на помощь воспоминания, вспомнила, как он был со мной нежен, как позволил свыкнуться с мыслью о том, что я полюбила существо из другого, незнакомого мне мира. Как мне понравились его целостность и честность, прежде чем я узнала его сердце и душу. Вспомнила о превращении, о красоте этого ритуала, причинявшего ему сильную боль. Ведь иначе мы не могли бы заняться с ним любовью.

Под ладонями я ощутила дрожание мха, не поднимая головы открыла глаза и устремила сосредоточенный взгляд на ручей. Вода в нем сначала покрылась рябью, а потом разгладилась. Я увидела мир, лежащий по ту сторону.

Там была точно такая же полянка, только пустая. Нимало не колеблясь, я собрала энергию, накопившуюся во мне, и направила через воду в Партолону, будто выбросила ее из пращи. Деревья снова вздрогнули. Я сосредоточилась на ауре, окружавшей Клинта всего несколько мгновений тому назад, и призвала к себе его двойника.

Не знаю, сколько прошло времени, помню только, что я вся воплотилась в этом призыве. В какое-то мгновение мне пришлось сморгнуть капли пота, сбежавшие со лба. Сознание подспудно фиксировало учащенное дыхание и промокшую насквозь одежду.

Руки начали трястись, когда я услышала быстро нарастающий шум. Как зачарованная я продолжала сверлить взглядом ручей и дождалась. Из подлеска, ломая кусты, на поляну вырвался Клан-Финтан с четко очерченной сапфирово-голубой аурой, края которой дико пульсировали золотом.

Шаннон! — перелетело через ручей зловещее эхо его мощного голоса.

Сюда! — закричала я.

Кентавр молнией метнулся к деревьям и замер точно на том месте, где в этом мире стоял Клинт.

Как мне тебе помочь? — Он был огорчен не меньше меня.

Сосредоточься! Прижми ладони к деревьям и думай обо мне.

Муж немедленно поднял руки и приставил ладони к стволам.

Я увидела, что он закрыл глаза, и услышала эхо его ответа:

Любовь моя, я ни о чем другом не думаю.

Я надавила на стволы, и мои ладони утонули во мху, который теперь словно превратится в теплое желе. Я приложила больше сил. Руки по локоть погрузились в жидую массу. Я подалась вперед и внезапно почувствовала, как мои ладони коснулись других. Они были крупнее и теплее, чем руки обыкновенного мужчины.

Через ручей я разглядела, как Клан-Финтан мгновенно открыл глаза, и приказала своим рукам вцепиться в его ладони. Потом откуда-то из-за спины мужа на поляну выползло темное пятно. В ту же секунду в деревьях что-то переменилось. Энергия, к которой я подсоединилась, пошла на убыль, словно кто-то забирал ее у меня.

Я слегка повернула голову, деля свое внимание между Клан-Финтаном и темным сгустком, появившимся на партолонской полянке. Из леса сочилась тьма, растекаясь по земле нефтяным пятном. Оно подползало все ближе, и меня охватило знакомое чувство. По телу пробежала дрожь, я поняла, почему оно мне знакомо, даже удивилась тому, что прежде его не узнала. Это было зло, то самое, которое сопровождало все передвижения армии фоморианцев.

Тень приблизилась. Она не имела формы — одно темное пятно в другом.

Через наши соприкасающиеся ладони я почувствовала, что Клан-Финтана передернуло.

Что-то… — донеслось до меня эхо его слов, а сам он поднял голову и бросил взгляд через плечо.

Но тут черная тень окончательно превратилась в жидкость и пролилась в хрустально-чистый ручей. Я в ужасе смотрела, как вода у моих ног становилась омерзительно черной. Партолонская тень пересекла грань меж двух миров.

Шаннон! Что происходит?! — Голос Клан-Финтана отдалился.

Не… — Я не договорила, так как в эту секунду черное пятно проплыло мимо меня и выползло на берег.

Там оно собралось и приняло форму крылатой твари, при виде которой у меня перехватило дыхание, а из горла в панике вырвалось одно слово:

Нуада!

Да-а-а, женщина, — булькнула тварь черной пастью. — Я ответил на твой зов. Теперь мы заново начнем нашу игру.

Нет! — крикнула я, не в силах дольше фокусировать внимание.

Рук Клан-Финтана я больше не чувствовала.

Деревья вытолкнули мои ладони из своего жидкого нутра. В ту же секунду раздался дикий вопль мужа, выкрикнувшего мое имя. Поверхность ручья покрылась рябью словно от порыва ветра, и картинка Партолоны исчезла. Спотыкаясь, я отошла от деревьев.

Тварь двинулась ко мне скользящим шагом.

Я доволен, что ты меня позвала, — пробулькал Нуада и мерзко имитировал смех.

Потом он поднял наполовину сформированные руки и попытался расправить жидкую когтистую лапу.

Я уставилась на существо, торчавшее передо мной, не в силах понять происходящее, и тупо сказала:

Но ты ведь мертв.

Уже нет, женщина, — прошипел он, — Мы связаны. Не притворяйся, что не использовала темные силы, чтобы пробудить меня и вызвать сюда.

Монстр подошел ближе. Я в ужасе смотрела, как его когти начинали затвердевать.

Я соскучился по тебе, женщина, почти так же, как по жизни.

Отойди назад, — раздался спокойный голос Клинта.

Он шагнул вперед, загородив меня собой.

Нуада замер, окинул мужчину злобным взглядом.

Это слабое отражение твоего дружка-мутанта считает, что ты принадлежишь ему, — Он повернулся к Клинту и брызнул темными пятнами.

Я видела, как пульсировала черная аура твари, не имевшей в себе ни грана доброты.

Нуада выпрямился во весь рост и развел в стороны крылья.

Мне доставит удовольствие убить его.

Нет! — закричала я.

Монстр набросился на Клинта, прилип к нему черной тенью. Я застыла от потрясения и могла только смотреть, как тварь поглощала Клинта. Его когти готовы были нанести смертельный удар, но тут аура Клинта начала мерцать. Ее внешний золотой край затрещал, выстреливая искры в тех местах, где его касалась чернота Нуады.

Тварь заверещала и попятилась.

Человек! — загробным голосом завыл фоморианец, — Я чувствую твою магию, но ты не в силах мне противостоять.

Тварь воздела руки к небу. Мне показалось, что от леса отделились тени и полетели прямо к нему. Смертоносная аура запульсировала как безумная. Монстр вновь двинулся вперед.

Когда Нуада опять коснулся ауры Клинта, ярко-золотистые искры чуть померкли, стали похожими на желтое пламя свечей. Но и этого хватило, чтобы Нуада опять отступил, хотя только на шаг. И я, и демон заметили, как напряжено лицо Фримана, покрытое испариной.

Твои жалкие силы гаснут, — прошипел Нуада и вновь пошел в атаку.

Я метнулась к Клинту, схватила его руку обеими ладонями, все еще хранящими тепло деревьев, сосредоточилась и направила в него всю эту энергию. Недавно я проделала нечто подобное, перекинув ее через ручей в Партолону. В то же мгновение Нуада шагнул в зону невероятно сильной вибрирующей голубой ауры.

Искры стали молниями и пронзили темное тело монстра. Эхо его крика разнеслось но всему лесу. Нуада сложился пополам и отлетел назад.

Ты моя. Пока я тобой владею, буду уничтожать все, что ты любишь, как в этом мире, так и в другом.

Его слова еще долго звенели в воздухе, хотя черная тень уже растворилась в лесу.

Голова у меня резко закружилась, перед глазами все расплылось. Колени подогнулись. Я застонала, выпустила руку Клинта и повалилась на холодную землю.

Шаннон! — Фриман опустился на колени рядом со мной, крепко обнял.

Я н-не чувствую н-ног. — У меня зуб на зуб не попадал от сильной дрожи.

Я взглянула в бледное лицо Клинта, попыталась поднять руку, чтобы коснуться его щеки, но та не подчинилась простейшей команде. Я ощутила странную разобщенность с собственным организмом, будто он и я больше не были одним целым.

Не разговаривай, — сказал Клинт, обхватил меня под мышками, сцепил руки и потащил назад, к двум дубам.

Я уже ничего не видела. Все вокруг посерело. Странный звук, который доносился до меня, оказался моим собственным затрудненным дыханием.

Последним рывком Клинт преодолел расстояние, отделявшее нас от деревьев, и осторожно усадил меня, прислонив спиной к одному из замшелых стволов.

Все происходило словно не со мной, а с кем-то другим. Я чувствовала спиной тепло дерева, но оно уже не согревало меня. Его не пускал холод, царящий во мне. Сознание начало гаснуть, как свеча на ветру.

Сквозь серую пелену я увидела, что Клинт рухнул на колени, вытянул руки по обе стороны от моей головы и прижался ладонями к стволу дерева.

Помоги ей, — потребовал он. — Она умирает!

Тепловой удар, проникший в мое тело, оказался очень сильным. Из онемевших губ вырвался стон от боли. Конечности начали обретать чувствительность. В руки и ноги словно впились сотни острых иголок. Я задышала глубоко, хватая ртом животворный воздух, хотя грудь по-прежнему сдавливало. Только сейчас до меня смутно дошло, что я, должно быть, какое-то время вообще не дышала.

Я со страхом подумала о своей дочке и тут же была вознаграждена чудесным приступом тошноты.

«Эпона, пусть с ней все будет в порядке».

Серый туман перед глазами завертелся и рассеялся. Я увидела лицо Клинта. На этот раз рука послушалась. Я сумела ее поднять, потянулась к щеке Клинта, смахнула с нее слезу и еле слышно прошептала:

Теперь со мной все хорошо.

Спасибо твоей Богине, — прохрипел он.

Я заметила, что у него дрожали руки.

И тебе.

Моя рука безвольно упала, я крепче прижалась спиной к спасительному дереву. Клинт присел рядом со мной и тоже прислонился к стволу. Я чувствовала на себе его взгляд, но головы не повернула, просто сидела и смотрела на поляну, пытаясь осмыслить то, что сейчас произошло.

В эту минуту свинцовое небо начало сыпать на землю мягкие хлопья.

— Пошел снег, — тихо произнесла я.

Клинт вздрогнул от неожиданности, потом спросил:

Как думаешь, тебе удастся сейчас уйти отсюда?

Я слабо кивнула, внезапно ощутила промозглость воздуха и холодную сырость пропотевшей одежды. Клинт с трудом поднялся с земли, потом поднял меня, помог надеть перчатки и нацепил их сам.

Идти сможешь? — спросил он.

Да.

Мой голос по-прежнему звучал странно, но я, по крайней мере, вновь соединилась со своим телом. Меня пошатывало, голова кружилась, но я была уверена в том, что смогу идти.

Я подняла глаза на разбухшие тучи. Вместо мягких снежинок сыпались твердые большие шарики, ветер подхватывал их и направлял под резким углом. Я поежилась и плотнее завернула вокруг шеи сырой воротник.

Нам нужно вернуться в хижину, — тревожно сказал Клинт.

Он подхватил меня под локоть, и мы вместе шагнули из-под крон двух деревьев на ветер и снег.

Я ступала неуверенно, тяжело опираясь на руку Фримана. Когда мы достигли края поляны и укрылись под пологом леса, я уже дышала с трудом. Мы медленно пробирались сквозь подлесок, пока наконец не вышли на узкую тропу. Клинт не дал мне отдышаться и потянул по ней дальше.

Вскоре мы вышли к дубу, на вид очень древнему. Клинт свел меня с тропы, заставил сделать еще несколько шагов и позволил прислониться к целительному стволу.

Я закрыла глаза, впитывая тепло и энергию.

«Отдохни, Возлюбленная Эпоны», — пронеслось в моей усталой голове.

Готова? — Клинт не дал мне опомниться, потребовал идти дальше.

Возвращение домой напоминало какой-то сюрреалистический сюжет. Я спотыкалась на тропе, крепко хватаясь за сильную руку Клинта. Когда мне казалось, что я не могу больше сделать ни шага, он направлял меня к какому-нибудь древнему дереву. Я была похожа на почти разряженный мобильник. Мысли рвались и путались.

Неизменный оклахомский ветер продолжал усиливаться, пробиваясь сквозь толстый лесной потолок. Дневной свет померк, среди моих обрывочных мыслей мелькнул вопрос: как долго мы пытались открыть дверь в Партолону?

Должно быть, я произнесла его вслух, потому что ответ Клинта разрушил тишину:

Несколько часов — Было ясно, что он тоже выбился из сил, — Скоро стемнеет.

Я удивленно охнула.

У тебя все получится, Шаннон, девочка моя. Дом уже скоро, — пытался он изобразить уверенность.

Мы продолжали свой путь. Слово «дом» зависло в снежном воздухе. Дом остался там, на поляне. В моем сердце по-прежнему звучал печальный голос Клан-Финтана.

Я споткнулась на ступеньке, качнулась назад и в недоумении тряхнула головой. Клинт тут же обхватил меня и то ли внес, то ли втащил по ступеням.

Сиди здесь. Я разведу огонь.

Я упала в кресло-качалку, а Клинт опустился на колени перед огнем, сорвал с себя перчатки и трясущимися руками зажег спичку. Хижина настолько промерзла, что из наших ртов валил пар.

Огонь занялся легко. Вскоре дрова затрещали, но тепло по-прежнему не доходило до меня. Зубы стучали, лицо онемело от холода.

Клинт сорвал с себя куртку, стянул мокрый свитер и Рубашку, потом освободился от ботинок и штанов. Он быстро подошел к шкафу, стоявшему рядом с кроватью. Рывком выдвинул ящик, схватил свитер и надел его через голову. Тем же резким движением Фриман выхватил чистую пару джинсов, порылся в ящике, нашел какую-то фуфайку и тренировочные штаны. Свободной рукой он сорвал с кровати вязаную шерстяную накидку и кинулся ко мне. К этому времени меня била крупная дрожь.

Он долго возился с молнией на моей куртке, наконец справился с ней и грубо стащил с меня не только верхнюю одежку, но и кашемировый свитер.

Эй! — выкрикнула я, но Фриман не обратил на это ни малейшего внимания, снял с меня сапоги и поднял с кресла.

Я топталась как пьяная, пока он стягивал с меня кожаные брюки. Потом Клинт методично растер меня досуха шерстяной накидкой, помог напялить фуфайку и треники.

Посиди, пока я приготовлю теплое питье, — сказал он, толкнув меня обратно в кресло, затем подвинул его ближе к огню, укрыл мне колени шерстяной накидкой и решительно направился на кухню.

Тайфун, а не мужчина, — проворчала я синими губами.

Я слышала, как Клинт гремел посудой, открывал и закрывал дверцу холодильника. Я наклонила кресло к ярко горящему пламени, протянула к нему руки, наслаждаясь теплом и сознанием, что меня больше не трясет.

Клинт быстро вернулся, сунул мне в руку кружку с дымящейся жидкостью, а затем снова поспешил на кухню.

Пей, — бросил он через плечо.

Я обхватила кружку обеими ладонями и сделала маленький глоток. Мое тело буквально ожило, когда густой горячий шоколад прошел по горлу, попал в пустой желудок и тот угрожающе заурчал.

Не успела я позвать Клинта, как он опять появился с подносом наспех сляпанных сэндвичей, еще одной кружкой и ковшиком дымящегося шоколада. Прежде чем пододвинуть второе кресло-качалку к огню, он протянул мне сэндвич.

Я вгрызлась в толстые куски ветчины и сыра, уложенные между двух ломтей домашнего ржаного хлеба. Хорошо, что утренняя тошнота, по крайней мере на сегодня, так и осталась утренней. Мне показалось, что такого вкусного сэндвича я в жизни не ела.

Отлично, — сказала я и откусила еще.

Просто ешь, — резко проговорил Клинт, не сводя взгляда с пламени.

Потом он, должно быть, пожалел о своем тоне, потому что заметно смягчился и посмотрел мне в лицо.

Тебе станет лучше.

Я выпила еще немного шоколада и кивнула:

Мне уже лучше.

Клинт облегченно улыбнулся, и мы молча закончили нашу трапезу.

Едва я сделала последний глоток горячего шоколада, как меня одолела зевота.

Тебе нужно поспать.

Я почувствовала легкий страх.

Что делать, если Нуада вернется? — Мне самой не верилось, что такое возможно.

Клинт взял меня за руку и поднял с кресла.

А кто этот Нуада? Ты так его называла и там, на поляне.

Мои пальцы сомкнулись на его руке.

Он был предводителем тварей, с которыми мы сражались. Я думала, монстр мертв.

Клинт мягко прижал палец к моим губам, заставив умолкнуть.

— Объяснишь после. Думаю, эта нечисть сегодня не вернется. Она даже сформирована была не полностью, поэтому силы будет восстанавливать еще медленнее, чем мы с тобой.

А вдруг ты ошибаешься? — спросила я, невольно задрожав от страха, сковавшего тело.

Если что-то приблизится к этой хижине, то я буду об этом знать.

Каким образом? — поинтересовалась я.

Доверься мне, — ответил он, подводя меня к кровати и отбрасывая толстое пуховое одеяло.

Я провалилась в пуховую перину, поняла, что бодрствовать мне осталось недолго, и свернулась калачиком на боку. Клинт укрыл меня, повернулся, чтобы вернуться к креслу у огня, но я его остановила, поймав за руку.

А вторая кровать там есть? — мотнула я головой, указывая на чердак.

Нет, — тихо ответил он, — Только письменный стол с компьютером.

Тогда спи здесь. Ты тоже без сил.

Клинт пытливо посмотрел мне в глаза, потом устало кивнул и обошел кровать с другой стороны. Я лежала к нему спиной, но почувствовала, как перина осела под его весом. Не говоря ни слова, он обнял меня за талию и уютно притянул к себе. Я понимала, что не должна так поступать, но заснула, наслаждаясь его теплом и ощущением покоя.

5

Сонное сознание было каким-то странным, туманным и совсем не предвещало путешествия в страну грез, куда прежде я так легко соскальзывала. Я далее сжалась, ожидая повторения кошмаров, приснившихся прошлой ночью, но вместо этого увидела сценку из своего детства, сначала смутно, а потом и четко.

На небольшом холме стоял кирпичный дом, построенный в деревенском стиле. Передняя дверь открывалась на бетонный дворик-патио, окруженный кустами вперемежку с кирпичными клумбами, где пышно цвели петунии. Вокруг огромного валуна стояли полдюжины кованых стульев различной степени заржавленности. Во дворе нес караульную службу огромный дуб. Я улыбнулась во сне глядя, как легкий ветерок колыхал его зеленые листья. На переднем дворе всегда дул прохладный ветер.

С шумом раскрылась сетчатая дверь, и появился отец. На его плече висел недоуздок, а в руке он держал какой- то инструмент, похожий на пестик для колки льда. Отец присел на стул, наклонился, разложил на камне недоуздок и начал стучать по нему этой штуковиной. Широкие плечи напряглись, литые мускулы футбольного игрока налились силой, что не вязалось с сединой в его шевелюре.

Я подсознательно понимала, что сплю, но радость наполнила душу. В этом мире отец был жив!

Милый! — по-оклахомски нараспев окликнула его из дома моя мачеха. — Ты вполне мог бы купить новый недоуздок, вместо того чтобы возиться со старьем.

Не-а, — проворчал папа. — Этот еще послужит.

Тогда как насчет холодного пивка?

Неплохая мысль, — улыбнулся он.

А потом все замерло. Я напряглась, переместив взгляд с застывшего отца на пастбище, окружавшее двор. Откуда- то с края земли надвигалась темнота.

«Пока я тобой владею, буду уничтожать все, что ты любишь, как в этом мире, так и в другом».

Эти слова без конца вертелись у меня в голове. Образ отца стал исчезать и в конце концов окончательно пропал. Я резко открыла глаза и увидела спину Клинта. Он как Раз наклонился к весело горящему огню, чтобы добавить трескучих дров. Я постаралась смирить громко бьющееся сердце и дышать ровнее, чтобы он не повернулся.

Этот сон, как и тот, что приснился прошлой ночью, не был магическим, во время которого Богиня позволяла мне быть свидетелем событий, происходящих без меня. Это был просто сон с налетом кошмара. Но означало ли это, что Богиня не приложила к нему руку? Возможно, могущество Эпоны в этом мире проявлялось не так четко, особенно если я не ошиблась в своем внутреннем ощущении насчет того, что к темному злу имел отношение Прайдери.

«Вдруг Эпона пыталась меня предостеречь?»

Чувства, которые нахлынули на меня от этой мысли, нельзя описать одним простым словом «интуиция».

Я села в кровати. Клинт обернулся и явно удивился, увидев, что я проснулась.

Нуада преследует моего отца, — сказала я с мрачной уверенностью.

Клинт кивнул.

Не сомневаюсь. — Он помолчал, — Монстр знал двойника твоего отца в Партолоне?

Нуада убил его, — тихо ответила я, — У меня на глазах.

Тогда нам придется его предупредить, — Клинт бросил взгляд на телефон.

Я невесело рассмеялась.

Не думаю, что мне удастся объяснить что-то по телефону. Я должна увидеться с ним.

Где он живет? — спросил Клинт, подойдя к окну и отдернув тяжелую клетчатую портьеру.

Всего в нескольких милях от Броукн-Эрроу, который расположен недалеко от Талсы.

Я когда-то жил в Талсе и знаю Броукн-Эрроу, — бросил он через плечо, взглянул в окно и покачал головой, — Лес предостерег меня, что зима в этом году будет длинной. В последнее время действительно было непривычно холодно, но я бы не поверил, что так рано может выпасть столько снега.

Я неловко поднялась с кровати и заковыляла к нему. За окном я увидела картину, больше походившую на Висконсин в феврале, чем на Оклахому в начале ноября. В волшебном лунном свете по-прежнему тихо падали снежинки. Лесной мир протянул обнаженные руки навстречу раннему снегопаду. Деревья и кусты уже были покрыты густым белым слоем, напоминая старичков в потертых шубах.

Бог мой! Да здесь совсем как в тундре. — Я поежилась, радуясь горящему очагу и теплой чужой одежде.

Дорогу выдержишь? — Клинт по-прежнему не отрывал взгляда от заснеженного ландшафта.

Ты хочешь сказать, что мы пойдем пешком? — Мое тело заныло от усталости.

Нет, я ведь не отшельник. У меня есть машина. Но если мы еще немного подождем, то, боюсь, дороги совсем засыплет. Тогда придется идти на своих двоих.

Я постаралась прогнать усталость.

В таком случае нам пора, — решила я, взглянув на мешковатые треники Клинта, собравшиеся в гармошку на щиколотках, — Рианнон, случайно, не оставила здесь Других вещичек?

Клинт внимательно посмотрел на меня и покачал головой.

Нет, — В его голосе послышалась улыбка. — Тебе придется ходить в моих шмотках, пока не добудем что- нибудь другое. В Броукн-Эрроу есть «Уол-Март»?

«Уол-Март»? — переспросила я, искоса посмотрев на него, и подняла с пола сапоги, сушившиеся перед камином, — А я не подозревала, что ты такой пижон.

Просто стараюсь помочь, мэм, — приподнял он воображаемую шляпу, а потом наклонился за собственными сапогами.

Я тихо заворчала:

«Мужчины!..»

Я не сознавала, что опять проголодалась, до тех пор, пока Клинт не упомянул, что стоит запастись сэндвичами в дорогу, поэтому торопливо запихивала куски в рот, пока он их готовил, и старалась не замечать странного непрерывного стука в окна. Это тяжелые снежинки покрывали белым ковром внешний мир.

Готова? — спросил Клинт и собрался тащить меня к двери.

Я кивнула и застегнула молнию на куртке. Клинт открыл дверь, и мимо нас прошмыгнул ледяной ветер, неся с собой морозный запах только что выпавшего снега. Мы вышли на крыльцо.

Ух ты! — Изо рта вырвалось облачко и зависло передо мной, — Потрясающе.

Снегопад продолжался, создавая вокруг ту особенную тишину, которая бывает только зимой. Можно подумать, что снег поглощал все звуки. Ветер стих, поэтому снежинки лениво дрейфовали нескончаемым потоком и укладывались одна на другую. Все вокруг выглядело спокойным и безобидным.

Я подпрыгнула от неожиданности, когда ветка на дереве надломилась под тяжестью снега, рухнула на землю и разрушила безмятежность моей снежной фантазии.

Нам нужно идти, — мрачно изрек Клинт, — Мой джип стоит под навесом с другой стороны хижины. «Джип? Боже правый! Нетрудоспособность, должно быть, выгодное дело. Такие машинки стоят целое состояние».

Однако у меня не было времени отпускать комментарии, потому что я как раз утопала по колено в снегу, пытаясь не отставать от Клинта, делавшего широкие шаги. Свет заходящей луны был приглушен облаками, поэтому я не могла разглядеть машину, спокойно стоявшую под навесом, заваленным снегом, пока не оказалась прямо перед ней. Тут-то я и удивилась. Это не был какой-нибудь новенький псевдовоенный внедорожник, на которых любят шиковать светские богатеи. Передо мной стояло нечто, выкрашенное в тусклый серо-зеленый цвет и напоминавшее странную помесь джипа, трактора и танка. Клинт открыл заднюю дверцу и сунул внутрь сумку с наспех приготовленной едой. Потом он прошел к пассажирской дверце и открыл ее для меня. Я скользнула на холодное сиденье и принялась пялиться в темноте на странную колымагу. Клинт повернул ключ зажигания, и она мгновенно взревела.

И как это называется? — поинтересовалась я, когда он включил заднюю скорость и аккуратно тронулся по свежевыпавшему снегу.

Это «хаммер», — сказал он, выровнял колеса, переключился на первую скорость и свернул налево, где виднелся небольшой просвет между деревьев, — А если точнее, то армейский вездеход. Да, это тебе не гламурный паркетник вроде тех, что дилеры всучивают людям, у которых денег куры не клюют. Это настоящее военное транспортное средство. — Тут мы въехали в лес, и Фриман плавно переключился на вторую скорость.

Какой-то он… хм… квадратный, — изрекла я, пристегивая ремень безопасности.

Клинт расхохотался:

Он с виду хоть и неказистый, зато может пройти везде как танк и провезет нас сквозь снежную бурю.

Я притихла, позволив Клинту сосредоточиться на том, чтобы не съехать с середины тропы, занесенной снегом. Через полчаса снегопад уменьшился. Иногда мне удавалось разглядеть небо сквозь кроны деревьев. Я убедилась в том, что рассвет уже начал подсвечивать свинцово-серые облака.

А настоящей дороги не будет?

Последние несколько миль деревья чуть ли не царапали борта «хаммера». Клинту даже пришлось значительно снизить скорость, чтобы случайно не заехать в чащу.

Настоящая, как ты говоришь, дорога пролегает в милях тридцати от хижины. Скоро доедем, — улыбнулся он, увидев, что я потрясена, — А это просто тропинка, которую я прорубал в лесу последние пять или шесть лет.

Так ты живешь в тридцати милях от настоящей дороги?

«А я-то считала Партолону большой деревней! Да по сравнению с этим медвежьим углом древний храм Эпоны — роскошная процветающая столица».

Мне нравится жить в центре леса, — загадочно произнес он.

По тону было ясно, что Клинт не желал объяснять причину.

Разумеется, он тут же перевел разговор на другую тему.

Тот кентавр, что появился на полянке, твой муж? — отрывисто поинтересовался Фриман.

Да. Его зовут Клан-Финтан.

Мы с ним… — Он смущенно замолк.

Зеркальные двойники, — договорила я за него.

Мой собеседник промычал что-то неопределенное, как

это свойственно мужчинам, и замолк. Я решила дать ему возможность обдумать миллион вопросов, которые, должно быть, крутились сейчас в его голове.

Он ведь наполовину лошадь, — наконец произнес Клинт.

Да.

Так как же, черт возьми, ты вышла за него замуж?

Легко. У нас была церемония. Мы обменялись клятвами. Обычная свадебная ерунда, сам знаешь.

Я намеренно обошла явный подтекст, скрытый в его вопросе. Если подробности интима так для него важны, то ему придется спросить прямо.

Он с возмущением посмотрел на меня. Я в ответ невинно заморгала.

Проклятье, Шаннон! Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Рианнон говорила, что не захотела быть женой этого типа, но я даже не представлял, что он не человек. А теперь ты стараешься, из кожи вон лезешь, чтобы вернуться к этому… — Он умолк, подыскивая слово, — Животному!

Кровь прилила у меня к щекам, я буквально взорвалась:

Позвольте вам сказать, мистер Фриман, что Клан-Финтан — никакое не животное. Он больше чем обычный человек, причем во всех смыслах! — выкрикнула я эти слова, — Благороднее! Честнее! Человечнее! А то, что он кентавр, не имеет ни малейшего отношения к нежеланию той стервы породниться с ним. Она отвергла его потому, что кайфовала, позволяя каждому встречному-поперечному укладываться на нее. Так, как было и с вами!

А ты по-настоящему его любишь, — удивленно произнес он.

Конечно, я его люблю! Знаешь, Нуада был прав в одном. Ты всего лишь слабая копия Клан-Финтана! — воскликнула я и тут же пожалела об этом.

Разумеется, Клинт вполне мог испытать шок, когда узнал, что я вышла замуж за того, кто был наполовину человеком, наполовину лошадью. Да я и сама поначалу была шокирована. К тому же он не знал, что Клан-Финтан мог принимать человеческий облик. До меня дошло, что я разозлилась не просто как жена, защищавшая своего мужа. Я украдкой глянула на Клинта и увидела, что он не отрывал взгляда от заснеженной тропы. Лицо его стало каменным, губы плотно сжались.

Этот человек не был мне безразличен. Я ничего не могла с собой поделать и тяжело вздохнула. Уж слишком он был похож на Клан-Финтана, чтобы я могла не обращать на него внимания. Нет, на самом деле я его не любила — пока. Но желание во мне росло. Я хотела узнать этого человека получше, а не просто переспать с ним. При этом я понимала, что Рианнон не стоило большого труда удержать его в своей постели. Я призналась себе в том, что находиться рядом с ним было приятно. Влюбиться в него было бы просто. Но это ничего не меняло. Он не был мне мужем, тем, кому я обещала хранить верность. Я принадлежала другому, пусть он и находился в чужом мире, и не собиралась нарушать своего обещания.

Клинт, — тихо позвала я.

Он не отреагировал, но я продолжила:

Прости, что так сказала. Ты этого не заслужил. Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, и на самом деле не осуждаю тебя за… хм… недоумение. — Он слегка оттаял и бросил взгляд в мою сторону, — Такой союз показался бы тебе более разумным, если бы я сказала, что Клан-Финтан — всемогущий верховный шаман? Это значит, что он способен принимать человеческий облик по своему желанию.

Такое возможно? — Его удивление пересилило гнев.

Очень даже, — твердо заявила я.

Он полностью меняет свой физический облик, превращается из кентавра в человека? — недоверчиво переспросил Клинт.

Абсолютно.

Могла бы и раньше рассказать.

Знаю. Просто мне трудно свыкнуться с тем, что вы с ним так похожи, — запинаясь, пролепетала я.

Правда? — напряженно спросил он.

Да, — выдохнула я.

Наши взгляды встретились. Он протянул руку, желая дотронуться до меня. Я на секунду прижалась щекой к теплой ладони. Но тут «хаммер» вильнул на обочину, Клинт зарычал от усилий и еле вывел его обратно на середину тропы.

Это дорога? — спросила я и трясущейся рукой указала на угольно-черную ленту, блеснувшую в свете фар.

Да, — ответил Клинт и переключил скорость, чтобы мы не съехали в канаву.

Бог мой! Ты только погляди! — воскликнула я.

Клинт остановил машину, и мы уставились на узкую дорогу, уходящую вправо и влево, но не покрытую снегом, как окружающая земля. Мне показалось, что гладкая нетронутая асфальтовая полоса ловила эфемерный свет гаснущей луны и мерцала. С блестящей поверхности поднимался призрачный пар, словно души умерших вырывались из черных могил. Они поднимались вокруг нас полупрозрачными завесами, а потом снег рассеивал их и они растворялись в ночи.

Я вдруг почувствовала себя невероятно одинокой, словно меня бросили или я потерялась. Рука бессознательно потянулась к Клинту. Мы сплели пальцы.

Что это? — благоговейно прошептала я.

Призраки забытых воинов, — ответил он без малейших колебаний.

Ты имеешь в виду индейцев?

Клинт кивнул:

Эта земля хранит магию и тайну, зарожденную в слезах.

Откуда ты знаешь?

Они сами мне рассказывают, — пожал он плечами, заметив удивление на моем лице, и перевел внимательный взгляд на призрачное действо, которое разворачивалось перед нами, — У меня связь с миром духов.

Я подумала о своем муже-шамане, о том, что он тоже неразрывно связан с миром духов, и добавила еще один пункт к длинному списку сходных черт между Клан-Финтаном и Клинтом.

Ну вот… — показал Фриман на дорогу, — На сегодня они закончили.

Шоу призраков и в самом деле подошло к концу. На моих глазах крупные снежинки начали покрывать опустевший асфальт.

Что им нужно? — Вместе с духами испарилась и моя меланхолия, осталось одно только любопытство.

Признания. Они жалеют, что их предали забвению.

Я подумала о ритуалах, которые исполняла последние полгода. Многие из них посвящались павшим воинам.

Я буду помнить о них, — машинально произнесла я, — Жрицы Партолоны не забывают о героях.

Даже если те из другого мира?

Думаю, неважно, из какого они мира. Важно помнить, — Наверное, мне это почудилось, но в ночи появилось внезапное мерцание и тут же погасло, как только я замолчала.

Клинт сжал мне руку. Потом он завел «хаммер», выехал на обычную с виду дорогу и повернул налево. Мы ехали молча. Мои мысли кружились вокруг магии Оклахомы и человека, сидевшего рядом. Тепло его прикосновения начало исчезать.

Я шмыгнула носом и только сейчас поняла, что щеки у меня мокрые от слез.

«Вот черт, опять гормоны».

«Клинекс» в бардачке, — так нежно пробасил Фриман, что у меня сдавило горло.

Спасибо, — сказала я, схватила салфетку, весьма неромантично высморкалась, спрятала влажный комок в карман треников, прежде его, теперь моих, и поинтересовалась: — Где мы?

У этой бетонки нет имени. Местные называют ее дорогой Наги.

Какое-то странное прозвище для проселочной дороги.

Старожилы уверяют, что это означает «призрак мертвого».

Я оценивающе взглянула на мистическую бетонную полосу. Название показалось мне подходящим.

Дорога Наги сливается со старым двести пятьдесят девятым шоссе. Оттуда начинаются современные автотрассы, которые приведут нас к шлагбауму Маскоги, после которого, как ты знаешь, мы попадем в Броукн-Эрроу.

Сколько времени это займет?

— При обычных обстоятельствах три с половиной — четыре часа, — Он многозначительно взглянул на небо. — Но сегодня я просто откинулся бы в кресле и расслабился. Если мы доберемся до места меньше чем за восемь часов, то я очень удивлюсь.

Я посмотрела на ровный и быстрый снегопад.

Если вообще доберемся.

Обязательно доберемся, Шаннон, девочка моя, — заверил он меня.

Я вздохнула и принялась разглядывать непривычный ландшафт. До сих пор мне не доводилось бывать на юго-востоке Оклахомы. Меня удивляла дикость местной природы с ее густыми лесами и холмистыми равнинами. Снегопад лишь добавил сюрреализма пейзажу. Солнце всходило и придавало утру слабый перламутровый блеск. Мне легко верилось, что мы с Клинтом перенеслись из Оклахомы в чужие края, где царила вечная зима. Если учесть, где я провела последние шесть месяцев, то эта мысль была не такой нелепой. Я уже начала не на шутку тревожиться, когда мы доехали до окраины небольшого городишки, название которого засыпал снег. Огромная неоновая вывеска, торчавшая справа от дороги, яркими розовыми мигающими буквами заявляла о том, что мы проехали бетонную фабрику. Я невольно улыбнулась при виде бетонных гусей, покрытых снегом. Такими здесь принято украшать лужайки. Наверное, тут продаются со скидкой и сезонные костюмчики к ним. Да, мы определенно были в Оклахоме.

Слева от двухполосного шоссе располагалась шашлычная Билли Боба. В самом деле, я не шучу! Рядом с нею находилось похоронное бюро «Хиллвью». У шашлычной был более презентабельный вид. Я облегченно вздохнула. Такого нигде не встретишь, только в Оклахоме.

Мы быстро проехали насквозь маленький городок и на выезде увидели чудесную стоянку для автотуристов с облупившейся вывеской «Вилла Камелота — есть свободные места». Я совсем было собралась отпустить шутку насчет завсегдатаев подобных заведений, но подумала, что мне, безработной школьной учительнице, у которой за душой ни гроша, следовало бы не шутить, а получше запомнить месторасположение таких стоянок. После чего я впала в уныние и надолго замолчала.

Мы неотступно следовали на север, обмениваясь репликами только по делу. Клинт сосредоточенно вел машину, а я не отрываясь смотрела на меняющийся пейзаж. Дикие леса и холмы сменились пастбищами. Эту часть Оклахомы я знала лучше. Когда-то мы с отцом задумали заняться разведением лошадей и посещали местные ранчо.

Движение здесь было небольшим. Снегопад обычно наводит шороху среди населения Оклахомы. Неудивительно, что оно все попряталось. Теперешняя метель была явной аномалией для этих мест. Кстати, чем больше я вглядывалась в нее, тем явственнее понимала, что на моем веку не было подобного снегопада.

Давно живешь в Оклахоме? — спросила я Клинта.

Он на секунду оторвал взгляд от заснеженной пустой дороги.

По работе я уезжал из штата на некоторое время, а так — всю свою жизнь.

Сколько всего это будет?

Сорок пять лет.

«Значит, ты на десять лет старше меня».

Я самодовольно улыбнулась. Когда достигаешь тридцати с хвостиком, приятно ощущать, что ты моложе кого-то.

А ты сколько здесь прожила? — спросил он.

— Если не считать учебу в Иллинойсе и полугодовой набег в Партолону, то всю свою жизнь, — улыбнулась я ему.

Фриман вопросительно вздернул брови.

А это будет двадцать пять лет, — с озорством продолжила я.

Клинт недоверчиво покосился на меня, но, видимо был слишком джентльмен, чтобы указывать на пробел в моих математических знаниях.

Я улыбнулась и сама исправилась:

Я сказала «двадцать пять»? На самом деле тридцать пять, — Он в ответ тоже улыбнулся, — Я спрашивала не для того, чтобы узнать твой возраст. Меня интересует, помнишь ли ты, чтобы здесь раньше случались такие метели? — Я указала за окно, где по-прежнему падали такие огромные снежинки, словно мы находились в Колорадо.

Нет. Никогда.

Я тоже. Это ненормально, Клинт.

Да. Но земля знала, что так будет.

Да, ты уже говорил. Но что именно ты имеешь в виду? — уточнила я, вглядываясь в пейзаж, проносившийся мимо.

Я почувствовал это в деревьях. Поначалу все происходило обычно, как каждый год. Они накапливали энергию, чтобы продержаться осень и зиму, но очень скоро я ощутил разницу. — Он с трудом подбирал слова. — Лес будто замкнулся в самом себе, поглощал энергию и загонял ее глубоко внутрь. Животные стали пугливыми. Исчезли даже олени, которых так много, что они всегда попадаются тебе на прогулке. Я понял намек, увеличил запасы еды, дров и решил, что пережду любое ненастье.

Я кивнула и понимающе посмотрела на него. В Оклахоме обычно так и случалось. Большой снегопад здесь был редкостью. О метелях никто и не слышал, зато дождь со снегом выпадает примерно раз в три года, независимо от того, нужен он или нет. В большинстве случаев — нет. В результате линии электропередач, деревья и дороги покрываются льдом, и ездить становится практически невозможно.

Нет, такого, как сейчас, я никогда не видел. К вечеру все покроется снегом. Шаннон, это будет не сугроб в шесть, восемь или десять дюймов. Такой снегопад напрочь завалит машины, если не закончится.

Что-то здесь не так, — вслух подумала я.

Нуада, — произнесли мы с ним одновременно.

А я готов поклясться, что дело не обошлось и без Рианнон, — сказал Клинт.

— Где какая беда, там обязательно приложила руку Рианнон, — проворчала я и вспомнила, как Нуада говорил, что это я позвала его.

А уж мне ли не знать, что ничего подобного я не делала!

Я глубоко вздохнула и сказала то, что мне никак не хотелось озвучивать:

Нам нужно поговорить с Рианнон.

6

К несчастью, я думал о том же, — обреченно произнес Клинт.

Где она?

Он покачал головой:

Не знаю. Когда Рианнон вчера позвонила, я услышал ее голос впервые за последние несколько недель.

Разве она живет не в Талсе? — Я была абсолютно Уверена, что покойный мистер Нефтяной Магнат оставил ей потрясающий дом, где она могла бы свить гнездо.

— Насколько мне известно, в Талсе эта особа бывает только наездами, — поморщился Клинт, — Обычно она со Мной связывается с одной целью — напомнить о том, что я Должен ее боготворить. Рианнон приобрела квартиру с видом на озеро в Чикаго, часто живет в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

Боже правый, да ведь она здесь всего полгода!

Время не имеет для нее значения.

А для меня очень даже имеет. Я хочу понять, как мне отослать Нуаду обратно в ад или куда еще, а самой вернуться в Партолону.

«Причем сделать это нужно до того, как у меня родится ребенок, принадлежащий другому миру. Я ведь даже не знаю, можно ли кому-то еще перейти грань вместе со мной. Мне и одной пришлось нелегко, а как будет с младенцем?»

Я закрыла глаза и вздохнула, подавляя слезы, вызванные гормонами.

Ты все еще страдаешь от последствий перехода, — мягко пробасил Клинт, — Отдохни немного. Я разбужу тебя, когда будет нужно, чтобы ты показала мне, как добраться до дома твоего отца.

Я услышала, как он зашуршал чем-то, когда развернулся в кресле водителя.

Возьми вместо подушки.

Я открыла глаза. Клинт протягивал мне свою куртку.

Спасибо.

Я соорудила из куртки некое подобие подушки, прислонила к дверце «хаммера» и опустила на нее голову. Ткань была мягкая, все еще хранящая тепло его тела. Я дышала глубоко и ощущала запах опрятного сильного мужчины со слабыми нотками какого-то лосьона после бритья. В перерывах между дремотой и бодрствованием я узнала этот запах. Одеколон «Стетсон». Мужчина в белой шляпе. Логично. Я невольно улыбнулась, но тут меня окончательно одолел сон.

Мы с Хью Джекманом летели над землей, пронзая тучные фиолетовые облака. Он крепко обнимал меня, покусывал мою шею и рассказывал, какой роскошный номер заказан для нас в «Хайатте» на Каймановых островах.

Но тут кто-то бесцеремонно вырвал меня из этого сна и зашвырнул в огненный туннель. Я понимала, что больше не имею тела, но мне все равно казалось, будто сердце сжалось в груди. Я не могла дышать, в состоянии полной паники открыла рот, чтобы закричать, но тут мой призрак вырвался из туннеля. Я не знала, где нахожусь, меня накрыло волной тошноты. Я хватала ртом холодный воздух, не понимая, как это призрака может так сильно тошнить. Но вскоре головокружение утихло, а знакомое чувство парения меня успокоило. Шум, донесшийся снизу, привлек мое внимание.

При виде огромного храма я испытала бурю чувств. Дом! Храм Эпоны. Я неспешно дрейфовала, наслаждалась чудесным знакомым видом. Здесь был поздний вечер, небо успело окраситься тонкими пастельными тонами партолонского захода. Гладкие кремовые стены, окружавшие храм, ловили меняющийся свет и отражали его магическим перламутровым мерцанием. Храмовая гвардия уже начала зажигать многочисленные светильники и факелы, которым предстояло гореть всю ночь, освещая храм Эпоны. Я узнала нескольких своих молоденьких служанок, переходивших с одного двора на другой с охапками тонких простыней или корзинками ароматных трав.

Поначалу мне показалось, что все здесь шло нормально. Я взирала на дорогой сердцу вид мокрыми от слез глазами, но потом меня стали терзать смутные подозрения. Здесь что-то произошло, по крайней мере изменилось.

Когда мои самые молоденькие служанки встретились и молча разошлись, я поняла, что в святилище вообще никто не разговаривал. Причем вовсе не потому, что кто-то заколдовал храм, погрузив его в непроницаемую тишину. Я опустилась пониже. До меня доносились легкие семенящие шажки по мраморному полу. Какой-то гвардеец — толстая накидка, подбитая мехом, только отчасти скрывала его мускулистую фигуру, которую я оценила по достоинству, — тихо выругался, когда обжег себе руку, зажигая факел. Значит, дело не в том, что люди не могли говорить. Они просто сами не желали разговаривать. Атмосфера в храме угнетала. Даже воздух здесь был какой-то густой и душный.

«Да что, черт возьми, случилось?»

Такие мысли словно подтолкнули мое призрачное тело, и оно начало продвигаться к центру храма. Я опустилась сквозь купольный потолок как раз в то мгновение, когда солнце скрылось за горизонтом.

Моя купальня была непривычно темной и какой-то заброшенной, как бывает в доме, который слишком долго простоял пустым. Мне было невероятно грустно видеть, что зал, знавший столько смеха и веселья, превратился в пустую оболочку.

Фигура, укутанная в накидку с капюшоном, тщательно зажигала свечи в золотых подсвечниках в виде черепов, стоявших в нишах гладких стен. Тонкая рука слегка подрагивала. Женщина переходила от одной свечки к другой, не пропуская ни единой. Ее окружала атмосфера отчаяния. Тонкая щепочка, которую она использовала вместо спички, догорела почти до конца. Женщина охнула, уронила обугленный кусочек на мраморный пол, поспешила затоптать тлеющую деревяшку и ненароком сбросила капюшон. Я увидела мягкие черты Аланны.

Ох, подруга, — выдохнула я, заметив крошечные морщинки вокруг ее глаз, которых не было в последний раз, когда мы виделись.

Она никак не отреагировала на мой призрачный голос, глубоко вздохнула, порылась в карманах накидки, вытащила другую щепочку и механически продолжила исполнять свой долг.

Я почувствовала, как меня уносит сквозь клубы пара.

Нет! Позволь мне поговорить с ней! — взмолилась я, обращаясь к своей Богине.

«Терпение, Возлюбленная».

Эти слова пронеслись у меня в голове и растаяли, как те призраки на бетонной дороге. Я быстро проскользнула сквозь потолок и целенаправленно полетела на север. Я не впервые путешествовала во сне, а потому знала, что всем руководит моя Богиня. Вероятно, ей понадобилось показать мне кое-что. Я могла лишь расслабиться и ждать, когда исполнится ее воля. Впрочем, ритуал не становился легче оттого, что он оказался знакомым.

Я обратила внимание, что тьма наступила быстро и окончательно. Раньше в Партолоне ночь сгущала свои краски постепенно, а тут, в отсутствие солнца, правила одна неоспоримая чернота. Меня даже пробрала дрожь. Полет неожиданно прекратился. Я замерла.

Густой лес подо мной будто расступился. Мое внимание привлек огромный костер, горевший на поляне. Я начала плавно опускаться и впервые секунды поняла только одно. Это была та самая полянка, которая существовала в обоих мирах. Потом, не успела я подумать, какого черта здесь делаю, мой взгляд оказался прикован к яркому костру. Пламя было какого-то странного цвета, не шафраново-золотистое, дружелюбное, а ярко-красное, готовое взорваться и разрушить все вокруг.

Поначалу я не увидела его, пока не спустилась совсем низко и не оказалась всего в нескольких футах над пламенем. Потом он зашевелился, полез в кожаный кисет висевший на боку, и достал оттуда пригоршню чего-то непонятного, похожего на песок. Кентавр швырнул это в костер и принялся без конца повторять два слова «мо муир-нинн» гортанным напряженным голосом. Клан-Финтан застыл неподвижно, как бронзовая статуя самого себя, вперив взгляд покрасневших глаз в дикое алое пламя. Муж стоял так близко к костру, что я даже удивилась, как он умудрился не опалить свою густую темную шевелюру. Его обнаженный человеческий торс блестел от пота, лошадиную часть туловища покрывали хлопья белой пены. Можно было подумать, что он скакал без перерыва несколько дней и ночей.

Клан-Финтан! — выдохнула я со всей силой своей тоски.

Он резко поднял голову и посмотрел в мою сторону.

Рия, любимая, неужели ты наконец услышала меня? — прохрипел он в ночи.

Да, — завопила я, надеясь, что моя Богиня позволит нам пообщаться, пусть даже совсем недолго.

«Успокой его, Возлюбленная», — тихо прозвучал у меня в голове ее призыв.

Я здесь! Я пытаюсь вернуться домой!

Тут меня охватил трепет, который наступал каждый раз, когда мое призрачное тело становилось видимым. Глаза моего мужа-кентавра округлились от радостного удивления. Я глянула на свою почти осязаемую фигуру и со смущением убедилась в том, что полностью обнажена.

Я тебя вижу, — в его голосе послышалась тоска.

Эпона не заботится о том, чтобы хоть как-то меня одеть, — донеслись до любимого мужа мои призрачные слова.

Я благодарю за это Богиню, — произнес он с таким пылом, что мне стало ясно: он имел в виду нечто гораздо большее, чем мой теперешний вид.

Я ласково улыбнулась и произнесла вслух то, что мысленно нашептала мне Эпона:

Она позаботится о том, чтобы я вернулась домой.

Когда же? — с мукой в голосе спросил он.

Я… я не знаю, — запинаясь, ответила я.

Ты должна вернуться, — просто сказал он, — Отсутствие Возлюбленной Эпоны очень плохо сказывается на нашем мире.

Нет! — воскликнула я, — Я ушла не навсегда. Скажи людям, что Богиня не покинет их, — Я нутром чувствовала, что так и будет.

Когда? — повторил он.

Кое-что случилось здесь, в моем прежнем мире, — тяжело вздохнула я — Меня настиг Нуада.

Глаза Клан-Финтана превратились в щелки. Он слишком хорошо был знаком с миром духов и не стал интересоваться, каким образом наш мертвый враг вдруг ожил.

Богиня не позволит этой твари причинить тебе вред!

Я не за себя волнуюсь! — умоляюще сложила я руки, — Он преследует дорогих моему сердцу людей. Мне кажется, я знаю, как вернуться в Партолону, но ты должен понять, что пока я не могу этого сделать. Сперва надо удостовериться в том, что люди, которых я здесь оставлю, будут в безопасности.

По красивому лицу Клан-Финтана пробежала тень. Когда он заговорил, его голос звучал напряженно:

Я видел на поляне мужчину с моим лицом.

Да, — Я не знала, что еще сказать.

Он мой зеркальный двойник в твоем мире?

Да.

Если так, то ты в безопасности, — процедил муж сквозь зубы.

Да, — повторила я, чувствуя себя вероломной, ни на что не способной и очень-очень виноватой.

Он не сводил с меня пристального взгляда.

Как наша дочь, в порядке?

Она по-прежнему приносит мне счастье и тошноту, — улыбнулась я, слегка расслабившись.

Тогда с ней все хорошо, — заметил он, подняв руку и протянув ее ко мне над огнем, — Возвращайся, Шаннон.

Обязательно, любимый, — Я с трудом подавила всхлип, а мое тело уже поднималось, становясь невидимым, — Скажи Аланне, что со мной все в порядке. Пусть она не теряет надежды, — Мой голос затих, испарился в ночи.

Передо мной возник огненный туннель. Я взяла себя в руки, готовая к обратному путешествию, но, как ни старалась, не сумела подавить пронзительный крик своей души, перепуганной насмерть.

Тут я выпрямилась на пассажирском сиденье «хаммера».

Шаннон!

Клинт тряс меня за плечо. На его лице отпечаталась чуть ли не паника.

Бог мой, Шаннон! Ты проснулась?

Я… я в порядке, — запинаясь, проговорила я, чувствуя, что этот переход из одного мира в другой совершенно лишил меня сил.

Сначала ты кричала так, словно тебя пытались задушить, а потом вообще перестала шевелиться. — Он побелел, — Мне показалось, что ты почти не дышишь.

Это был обычный магический сон, видение, которое иногда насылает на меня Эпона, — пояснила я, словно речь шла о чем-то заурядном, вроде хлеба с маслом. — Просто здесь все проходит по-другому, куда труднее. Наверное, из-за того, что это не мир Эпоны, хотя я по-прежнему ее Избранная, — вслух рассуждала я, радуясь тому, что Богиня меня не покинула.

Клинт помолчал, словно не мог подобрать слов. Я решила просто сидеть и глубоко дышать, так как мой желудок начал очередную круговерть.

Проклятье, Шаннон! Магический сон! Какого?..

Останови! — завопила я.

Зачем?..

Останови машину, черт бы тебя побрал! Меня сейчас…

Мне не пришлось договаривать. Клинт бросил один быстрый взгляд на мое лицо, вероятно изрядно позеленевшее, и все понял. «Хаммер» осторожно свернул на обочину. Я быстро распахнула дверцу, выскочила под прицельный огонь огромных снежинок, отошла на два шага и согнулась пополам.

Спокойно, я держу.

Сильные руки Клинта обхватили мое тело. Я больше не опасалась завалиться головой вперед в снег, запачканный блевотиной, а просто сосредоточенно выворачивалась наизнанку. Хорошо, что волосы у меня были убраны с лица. Одна только мысль, как я выглядела бы, распустив непокорную шевелюру и забрызгав ее, вызвала у меня новый приступ, так что я чуть не рассталась со своими кишками.

Возьми, — Когда приступ утих, Клинт протянул мне Пачку салфеток.

— С-спасибо, — Говорить я почти не могла, но салфетки взяла, промокнула рот и высморкалась.

Не за что, Шаннон, девочка моя — По голосу Фримана я поняла, что он улыбался, когда вел меня обратно к открытой дверце «хаммера».

Нет! — Я начала упираться, — Мне нужно подышать свежим воздухом. Побудем здесь еще немного.

Только недолго, — согласился он, прислонил меня к борту машины и захлопнул дверцу, чтобы в салон не навалило снега, — Слишком холодно, ты совсем промокнешь.

Я кивнула и принялась сосредоточенно дышать.

Без поддержки устоишь на ногах? — спросил он.

До меня только сейчас дошло, что Клинт по-прежнему крепко держал меня за руки.

Устою, — слабо пискнула я.

Я скоро вернусь, — Он пожал мне руки и отошел к багажнику.

«Это означает, что с ребенком все хорошо. С ребенком все хорошо. С ребенком все хорошо».

В моей голове словно прокручивалась заезженная пластинка в ритме учащенного сердцебиения. Ко всему прочему у меня разболелась голова.

Прополощи рот и выпей немного, — сказал Клинт, протягивая мне бутылку с водой из тех, что были уложены в багажник вместе с сэндвичами. Вода была все еще прохладная и освежающая. Я наконец избавилась от привкуса желчи во рту.

Лучше? — спросил он.

Да, спасибо, — удалось мне членораздельно произнести, — Мне нужно постоять еще секундочку.

Я потихоньку прикладывалась к воде, стоя рядом с ним. Снег валил так густо, что мне казалось, будто, кроме Клинта, меня и «хаммера», в мире ничего не существует. Все остальное превратилось в белую тишину, мокрую и холодную.

«Давайте помолчим, чтобы услышать шепот богов», — пришли мне на память слова Эмерсона.

Если бы все было так просто.

Я взглянула вниз и убедилась в том, что мы стояли по колено в снегу. Если на дороге и были другие машины, то мы никак не могли их видеть и слышать.

Это небезопасно. Вдруг в нас кто-то врежется! — Я сморгнула снег с ресниц и посмотрела на Клинта.

Шлагбаум закрыт. Уже прошло больше часа, как я не видел ни одной машины, — Он протянул руку и отряхнул снег у меня с плеча.

Закрыт! — Я снова пришла в себя, — Если так, то как же нам удалось забраться так далеко?

Эта дама пережила песчаные бури и военные действия. Немного снега ей нипочем, — На его лице сверкнула мальчишеская белозубая улыбка, когда он с любовью взглянул на неуклюжий автомобиль.

Я лишь покачала головой. Вечно эти парни кичатся своими машинами. Потом я вспомнила свой прекрасный «мустанг», смягчилась и даже улыбнулась Клинту в ответ.

Похоже, тебе лучше, — Он всерьез начал смахивать с меня снег, — Давай убираться отсюда.

Фриман открыл дверцу, засунул меня на пассажирское сиденье, затем, с трудом переставляя ноги в снегу, прошел к дверце водителя и сам хорошенько отряхнулся, прежде чем запрыгнуть за руль.

Вернуть тебе куртку? — Я заметила, что он слегка дрожал, когда заводил «хаммер» и выезжал на дорогу.

Нет, я не замерз, — Он запустил руку в густые темные волосы, а когда вернул ее на руль, они так и остались приглаженными.

«Совсем как у Клан-Финтана», — невольно подумала я.

Мой муж-кентавр часто зачесывал густую волнистую шевелюру назад и перевязывал ее кожаным шнурком. Я частенько подтрунивала над ним, говорила, что такая прическа придает ему ухарский вид испанского конкистадора, а так как он наполовину конь, то вполне способен украсть меня и увезти без посторонней помощи.

В сером тусклом свете заснеженного дня разница между Клинтом и Клан-Финтаном будто вообще исчезла. Где- то глубоко внутри я ощутила дрожь.

Эти видения во сне всегда так бурно на тебя влияют? — поинтересовался он, едва взглянув на меня, чему я была рада, так как смогла собраться, прежде чем ответить.

Не всегда, — ответила я, сумев взять себя в руки. Я понимала, что нужно лавировать.

Куда Богиня отправила тебя?

Домой, — Как я ни старалась, голос все равно дрогнул, — В Партолону.

Вот как, — Его легкое беззаботное любопытство тут же исчезло, — Что же она тебе показала?

Дела в храме без меня идут скверно. Даже не знаю, как сказать, чтобы не показаться при этом невероятно самонадеянной, — Я пожала плечами и решила просто выложить правду: — Им нужна Возлюбленная Эпоны.

Клинт кивнул, явно стараясь понять меня, и спросил, не сводя глаз с дороги:

Ты видела Клан-Финтана? — Тут он слегка замялся.

Да, видела и даже говорила с ним, — Клинт промолчал, и я продолжила: — Я обещала вернуться, как только мы разберемся с Нуадой.

Мы? — резко уточнил он.

Клан-Финтан тоже видел тебя через грань, — невольно улыбнулась я и добавила: — Он предполагает, что ты обо мне позаботишься.

— Твой муж не ошибся.

Он благодарен тебе.

Я не знала, что еще сказать. Сами подумайте. Вся эта ситуация была куда более немыслимой, чем любая серия «Ночной галереи» или «Сумеречной зоны». Так что дел предстояло немало.

А ты? — выпалил Клинт.

Что я? — Он прервал мои размышления, к тому же мне не очень понравился его тон.

Ты благодарна мне за то, что я скорее умру, чем позволю причинить тебе вред?

Теперь я поняла причину такого тона.

Да, — Мой ответ был односложен и правдив, но я решила сменить тему, чтобы не последовало дальнейших расспросов, — Где мы сейчас?

Взгляд Клинта свидетельствовал о том, что он прекрасно понял мою тактику, однако давить этот парень не стал.

Где-то в десяти минутах от окраины Броукн-Эрроу. Куда теперь?

Отец живет примерно в десяти милях от поворота на Кеноша, — вздохнула я, посмотрев на свой прикид, грязный и мокрый, — Проклятье! Не хотелось бы появляться перед ним в таком виде.

Я вообще-то шутил, но разве где-нибудь здесь, недалеко от скоростного шоссе, не найдется «Уол-Марта»?

Найде-ется, — протянула я, переключая мысли от мифологической Партолоны на торговый мир Оклахомы, — Думаешь, он будет открыт в такое ненастье?

«Уол-Март»? — рассмеялся Клинт, — Да он не закроется даже в ядерную войну.

Тогда проедем несколько поворотов после Кеноша до Сто сорок пятой улицы, — Я легко вспомнила маршрут, — Там есть один «Уол-Март», это примерно в миле от автострады. Мы можем заехать, схватить пару тряпок и вернуться к повороту на Кеноша. Быстрей, мы успеем как раз к ужину, — произнесла я с оклахомским акцентом, хотя от одной мысли об ужине, наверное, снова позеленела.

Твое желание для меня закон, — игриво посмотрел на меня Клинт, — Ты здесь богиня.

Я натянуто улыбнулась в ответ. Дело в том, что мне очень хотелось сказать: «Никакая я здесь не богиня».

Перекресток со Сто сорок пятой оказался таким же пустынным, как и вся дорога до него, хотя на парковке перед мотелем «Говард Джонсон» скопилось много машин, заваленных снегом. Мы проехали меньше мили, когда впереди замаячил «Уол-Март», этакая бетонная цитадель в кольце ресторанчиков быстрого питания.

Ты прав. Этот чертов магазин действительно открыт, — покачала я головой, удивляясь стойкости сотрудников супермаркета.

«Хаммер» легко вполз по пандусу на стоянку, и мне сразу стало ясно, что большинству братишек, выбравших этот день для шопинга, повезло меньше. Старенький «форд пикап» шел юзом, не попав на стоянку, на которую намеревался в буквальном смысле проскользнуть. На его бампере я заметила наклейку, гласившую, что за рулем сидит вооруженный оклахомец. Тут у меня тоскливо заныло сердце. Побитый «шевроле импала» бесполезно проворачивал колеса, загородив вход в магазин. Разумеется, у супермаркета было множество входов, поэтому никто не паниковал. Оклахомские баптисты в такой ситуации могли бы воздеть руки к небу со словами «Спасибо, Иисус!».

Клинт легко объехал буксующую машину. Несколько мужчин пытались помочь бедолаге-водителю. Они доставали из его багажника цепи для шин. Не стоит говорить, что их использование не является противозаконным в Оклахоме. Более того, оно стало частью зимнего этикета. Совсем как наличие дробовика за стеклом грузовичка, с той лишь разницей, что оружие — всепогодный аксессуар.

Сиди. Я обойду машину и помогу тебе выбраться.

Я отдача Клинту куртку и не стала спорить. Во-первых, я ценила джентльменство. Во-вторых, мне не хотелось шлепнуться на задницу. Каким бы глубоким ни был сугроб, все-таки мы находились в Оклахоме, а это означало, что под снегом затаился слой льда. Поэтому я просто застегнула куртку, попыталась пригладить волосы и ждала

Когда дверца открылась, в лицо мне ударил холодный ветер, впились твердые снежинки. Я задохнулась, и Клинт помог мне спуститься на землю.

— Метель все сильнее, — мрачно изрек он.

Мы вцепились друг в друга и поплелись к неоновым огням магазина.

Клинт попытался поднять мне настроение, поэтому произнес шепотом, как заговорщик:

На всякий случай, если ты забыла, напомню, что опытному человеку, завсегдатаю «Уол-Марта», необходимо гибкое чувство моды. В этом магазине то и дело попадаются щеголи в джинсах с резинкой, продернутой в поясе. Готовься, зрелище не для слабонервных.

Я рассмеялась и прошептала в ответ:

Зато я помню, что длительное пребывание в рядах, где продаются школьные принадлежности, вызывало у меня потребность закричать или совершить самоубийство.

По крайней мере, ты предупреждена. — Он сжал мне руку, мы улыбнулись друг другу.

Я оценила парня, способного шутить насчет «Уол-Марта».

Приближаясь к магазину, мы сделали широкую петлю вокруг буксующего водителя. Похоже, он добился совсем немногого, лишь проделал рытвины в снегу и отполировал кусок льда под ними.

Я улыбнулась и подавила смешок, когда услышала, как один из мужчин, держащих цепь, прокричал:

Черт, Горди, да прибавь ты газку, в конце концов! А то никакого толку не будет!

Какой-то бедняга, сидящий на минимальной оплате, появился невесть откуда с лопатой и огромным запасом соли, превращающей снег в жидкую кашицу. Поток людей, утопающих в ней по щиколотку, переносил все это добро прямым ходом в магазин.

Я как раз собиралась отпустить едкое замечание по поводу преимуществ высшего образования, позволяющего не заниматься подобной работой ради куска хлеба, когда мое внимание привлек мелодичный смех. Из магазина появилась пара, при виде которой я окаменела. Наши руки были по-прежнему сплетены, поэтому Клинт споткнулся и резко тормознул рядом.

Я даже не понимала, что остановилась.

Сюзанна! — В одном этом слове выразилась вся радость, нахлынувшая на меня.

Ее реакция оказалась прямо противоположной моей. Мужчина, державший Сюзанну за руку, тоже был вынужден остановиться, как и Клинт. На этом сходство заканчивалось. Я знала, что мое лицо излучало невыразимое удовольствие, тогда как черты Сюзанны мгновенно помрачнели. Она с тревогой смотрела то на мужа, то на меня, словно ее застали за чем-то предосудительным.

Я непроизвольно кинулась вперед с намерением обнять подругу, но меня остановило то, что она внезапно напряглась и нерешительно отпрянула. Вот так и получилось, что я стояла всего в полушаге от нее, не смея поднять по-дурацки повисших рук.

Сюз, я…

Что, черт возьми, я могла сказать? «Я не видела тебя полгода! Я так соскучилась! Мне нужно с тобой поговорить! Я замужем за кентавром, беременна его ребенком и, между прочим, стала Воплощением Богини в зеркальном мире».

Сюз!..

Нет, я не могла так сказать. Только не здесь и не сейчас.

Как приятно тебя видеть, — наконец выпалила я пусть и глупо, но искренне.

В самом деле? — Голос ее мужа был холоднее, чем ледяные хлопья, сыпавшие с неба, — А я припоминаю, что при последней встрече с Сюзанной вы сказали, что не желаете больше ее видеть. — Сюз попыталась что-то вставить, но Джин сурово посмотрел на нее и продолжил: — Вы назвали ее… позвольте, я припомню точные слова, — Он нарочито поскреб подбородок, — Вот, вспомнил. Вы сказали, что она для вас хуже чем рабыня, так как не знает своего места. Вы велели ей — нет, «велели» неверное слово, — приказали ей уйти с ваших глаз долой и никогда не появляться, — Он сощурил глазки, выражавшие одну только ненависть, — А теперь вы заявляете, что вам приятно видеть ее?

«Превосходно! Ну какого черта я не подумала об этом раньше? Разумеется, Рианнон общалась с моими друзьями и родными. Конечно, она обидела и больно ранила каждого, — Тут я внутренне встряхнулась, — Я целых полгода разгребала в другом мире ее дерьмо, убеждала Каролана, зеркального двойника Джина, в том, что ему вовсе не обязательно ненавидеть меня, потому что я не чертовка Рианнон и никогда не причиню вред Аланне. Вполне логично, что в этом мире она тоже успела нагадить».

Я все могу объяснить, Сюз, — не обращая внимания на сердитый взгляд Джина, обратилась я к женщине, которая когда-то относилась ко мне как сестра. — Я была не в себе, когда говорила это. Черт!.. — Я попыталась по-дружески улыбнуться, — Это длилось несколько месяцев, — Я старалась четко произносить каждое слово и смотрела ей в глаза, в душе умоляя подругу увидеть разницу между Рианнон и мною, — Я в самом деле все объясню. Быть может, заглянем куда-нибудь выпить чашку кофе? — Я оживилась, вспомнив кое-что, — Кажется, тут рядом есть кафешка.

Так оно и было. Мы с Сюз частенько туда заглядывали с утра пораньше, чтобы смолотить по чудесной ореховой булочке.

Я видела, что лицо ее смягчилось, приобрело знакомое, милое сердцу выражение.

Она открыла рот, чтобы ответить, но Джин опередил жену:

Нет. Мы никуда с тобой не пойдем.

Я посмотрела на него и на этот раз по-настоящему его разглядела. Он всегда был толстячком среднего роста и заурядной внешности. На пятнадцать лет старше нас, если быть точной. Недавно ему перевалило за пятьдесят, и он окончательно превратился в бочкообразного гипертоника. Второй раз на такого и не взглянешь, особенно если сравнивать с симпатичной женой. В его пользу говорил лишь ум, а также тот факт, что он безумно обожал мою лучшую подругу. За слепое преклонение многое можно простить.

Тут я осознала, что Каролан нравился мне гораздо больше, чем Джин. Вот так. Каролан был настоящим доктором. Он лечил людей. Джин стал ученым, университетским профессором, одним словом, ботаником. Он защитил докторскую, вообще-то целых две, но доктором не был. Вам понятно, к чему я клоню? Джин — коротенький и толстый. Каролан — сухощавый и подвижный, что придавало ему моложавый вид. До этого момента я ни разу не задумывалась о различиях между ними, просто сознавала, что Каролан — любовь Аланны, потому что Джин — любовь Сюз.

Теперь же лицо Джина выражало нечто уродливое, а именно ревность. Я поняла, что Каролан был иным. Пусть он и ненавидел меня, считая, что я Рианнон, но к этой ненависти не примешивались ревность или зависть. Она была вызвана только тем фактом, что Рианнон использовала Аланну самым бессовестным образом и не щадила ее. Каролан оказался лучшим парнем, чем Джин, и не только потому, что в Партолоне он поддерживал себя в хорошей форме и был одаренным врачом, а не чересчур образованным ученым-ботаником. Каролан никогда не стал бы придираться к нашим отношениям с Аланной. Как раз наоборот. С ясностью, которая приходит с интуицией, я поняла, что идентифицировала ревность Джина так быстро только потому, что не раз сталкивалась с ней и прежде. Даже очень часто. Например, когда я заскакивала к Сюз субботним днем, чтобы вытащить ее куда-нибудь перекусить. Или когда его голос внезапно приобретал металлические нотки от известия, что мы с Сюз выделяем все вечера по четвергам для наших встреч, поэтому ему придется обходиться без нее пару часов. Иногда он говорил, что мы с Сюз не прочь стать сиамскими близнецами, и при этом не мог скрыть сарказма. Но до сих пор ему всегда удавалось погасить любую неловкость своим обаянием. Наверное, я прежде не задумывалась о том, как ко мне относился Джин. То ли я вызывала у него чувство симпатии, то ли он просто меня терпел. Он хорошо относился к Сюз, и мне этого хватало. Я жутко разозлилась по поводу того, что Джин маскировал свою ревность и неприязнь до того момента, пока самозванка Рианнон не предоставила ему весомый аргумент, позволивший выпустить наружу всех чертей.

С другой стороны, меня в очередной раз порадовало, что зеркальные двойники не во всем похожи. Какова бы ни была причина, но природа вступает в противоречие с воспитанием… и т. д. и т. п.

Я обращаюсь к Сюзанне, а не к тебе, — спокойно ответила я на его яростный взгляд. — С каких пор ты говоришь за нее?

Я старалась не повышать тон. Мне не хотелось отвлекать завсегдатаев «Уол-Марта» от падающих цен и устраивать сцену в духе шоу Джерри Спрингера. Я оглянулась и с облегчением убедилась в том, что люди, проходящие мимо, смотрели на лед, чтобы не поскользнуться, а вовсе не следили за нашей маленькой драмой.

Ша!.. — Милый голосок Сюзанны произнес прозвище, которое я не слышала, как мне показалось, шесть лет, а вовсе не шесть месяцев.

У меня даже сжалось сердце.

Быть может, мы встретимся позже? — неуверенно предложила она, глядя то на Джина, то на меня.

Мне и правда нужно поговорить с тобой сейчас, Сюз. Это важно.

Я просемафорила ей глазами: «Дело срочное, подруга». Мы делали так много лет. Этот взгляд означал: «Бросай все, кое-что произошло». В общем, настоящий сигнал SOS, используемый подругами.

К моему неописуемому ужасу, она просто пожала плечами, избегая смотреть мне в глаза, и сказала:

Мне кажется, это не очень хорошая идея.

Это тебе только кажется! — сквозь стиснутые зубы процедила я, выразительно глядя на Джина.

Послушай, Шаннон, — хмыкнул тот, — Тебе придется смириться. Твоя жизнь изменилась. Ты ясно дала понять Сюзанне, что она не вписывается в твой новый стиль. Вы разошлись, да и прежде были совершенно разными людьми.

Мне показалось, будто я огребла от него пощечину. Разумеется, мы с Сюз были разными людьми. Это и делало нас такими близкими подругами. Мы с ней по-разному подходили к жизненным ситуациям. Она была более консервативна, тщательно продумывала все шаги. Я действовала порывисто, бездумно вляпывалась куда-то. Мы дополняли друг дружку. Я поощряла ее носить юбки покороче и высказывать свое мнение. Она подсказывала мне, когда следовало застегнуть еще одну пуговку на блузке и держать язык за зубами.

Мне хотелось выкрикнуть это в его надутую физиономию. Но тут я заметила лицо Сюзанны. Она молила меня ничего не говорить. Глаза ее блестели от непролитых слез. Сюз выглядела как женщина, которой приходилось выбирать между лучшей подругой и мужем.

Джин крепче сжал ее руку. Сюзанна прижала свободою ладонь к его кулаку. Я узнала этот жест. Она всегда успокаивала так Джина. Подруга сделала свой выбор. Чего еще я могла ожидать? Моя жизнь потекла в другом направлении. Ей за мной было не поспеть. Чего я от нее добивалась? Чтобы она бросила ради меня отца своих детей? Нет, этого я не хотела, пусть даже мне никогда не удастся вернуться в Партолону.

Понимаю, — сказала я, стараясь держаться спокойно.

Джин саркастически фыркнул.

Я проигнорировала его, не сводя взгляда с Сюзанны.

Прости, что последние месяцы я причиняла тебе боль.

Мне хотелось добавить, что это была вовсе не я. Мол, когда-нибудь я все объясню и она поймет. При этом я знала, что этого, скорее всего, не случится. Я, как и она, сместила свой фокус. Наши с ней жизни безвозвратно изменились.

Поэтому я лишь печально улыбнулась и сказала ту правду, на которую решилась:

Мне будет тебя не хватать. Я люблю тебя.

Она сжала губы. Джин поволок ее прочь. Яркие огни «Уол-Марта» освещали слезы. Они текли у нее по щекам и смешивались со снежинками, которые ни на секунду не прекращали падать.

Я, спотыкаясь, пошла дальше. К застрявшей «импале» подкатила полицейская патрульная машина из Броукн-Эрроу. Ее красные и синие огни отбрасывали на снег странные крутящиеся тени. Сильная рука Клинта легла мне на плечо. Двери с шипением распахнулись, но ноги не несли меня дальше, поэтому створки так и остались открытыми за нашими спинами. Холодный воздух, дувший сзади, резко контрастировал с подогретым, вырывавшимся из трубы, установленной над нашими головами.

Я не знала, что плачу, пока Клинт не сунул мне в руку бумажный платок.

Я с благодарностью кивнула, вытерла нос и глупо сказала:

Она была моей лучшей подругой.

Мне жаль, — отозвался он.

Вокруг нас бурлила толпа покупателей, обвешанных сумками. Клинт взял меня за руку и увел в сторону от центрального входа, к стеклянной стенке.

Я затрясла головой.

Просто не могу поверить, что она… — И я замолкла.

Что она? Не прыгнула ко мне с воплем: «Ой, Ша, я сразу поняла, что это была не ты! Я подозревала правду с самого начала, что тебя унесло в другое измерение!» Нет уж! Как она могла такое представить?

Я принялась глубоко дышать, стараясь не шмыгать носом. Вечно разведу эти сопли, стоит только расплакаться.

Я высморкалась и посмотрела на Клинта:

Наверное, мне следует извиниться. Такая некрасивая сцена.

Я робко улыбнулась, но он на меня не смотрел. Его взгляд был устремлен сквозь стеклянную стену на улицу.

Клинт!

Я собралась спросить, что случилось, но потом почувствовала что-то неприятное — неуловимое, дразнящее, в то же время тошнотворное. Так бывает, когда войдешь в комнату, где под полом сдохла и уже начала пованивать мышь.

Я резко повернулась к стеклу. Ровный снегопад напоминал завесу из белых бусин на фоне темного вечера. Уже давно смеркалось. Серый день превратил людей на парковке в призраков самих себя. Полицейский помогал закреплять цепи на шинах «импалы». Я очень удивилась, заметив, что Сюзанна с Джином стояли всего в нескольких футах от того места, где мы недавно разговаривали. Только теперь они не держались друг за друга. Сюзанна строптиво сложила руки на груди, а Джин одну, сжатую в кулак, прижимал к себе, а второй зло жестикулировал. Сюзанна решительно покачала головой и шагнула от мужа в сторону здания. Джин схватил ее за руку. Они притягивали взгляды людей, быстро проходящих мимо.

Затем краем глаза я заметила какое-то легкое движение. Словно летучая мышь взмахнула крылом на фоне ночного неба. Я резко повернула голову вправо и пристально вгляделась, всей душой надеясь, что ошиблась.

— Там!.. — указал Клинт на пятно, темнеющее позади застрявшей машины.

Сначала мне показалось, что это всего лишь тень, но потом я напомнила себе, что солнце уже садится и никак не может отбрасывать такое огромное чернильное пятно вместо тени. Затем пятно покрылось рябью, скользнуло и исчезло под крутящимися колесами машины. Мотор взревел.

Все дальнейшее случилось с головокружительной быстротой. Я двинулась вперед, но двери не открылись, остались неподвижными, а яркие огни мигнули и погасли. В то же мгновение я увидела, как Сюзанна стряхнула с себя руку Джина. Она спешила к автоматическим дверям, по-прежнему смотрела на мужа, говорила ему что-то через плечо, поэтому и не заметила, как буксующие колеса чудесным образом сцепились с поверхностью почерневшего льда. «Импала» рванула вперед, прямо на Сюзанну. Ее не подбросило в воздух от удара. Она сразу упала и машина перекатилась через нее.

Из моей груди вырвался дикий крик, во рту появился привкус горечи. Я как безумная забарабанила по закрытым дверям. Огоньки еще раз мигнули и зловеще залились. Дверь с шипением открылась. Клинт не отставал, когда я метнулась в толпу, быстро собиравшуюся вокруг места происшествия.

Я медсестра, пропустите! — приказала дородная блондинка, и кольцо, сомкнувшееся вокруг Сюзанны, мгновенно расступилось.

Медичка опустилась на колени, и больше я уже ничего не видела, только слышала шипение и щелчки в рации офицера, вызывавшего «скорую».

Отойдите! Отойдите! — покрикивал полицейский, врезаясь в пеструю толпу.

Он растопырил руки, тесня людей назад, а сам не сводил глаз с центра кольца зевак. Я протолкалась вперед, чтобы присоединиться к ним.

Сюзанна абсолютно неподвижно лежала на боку. Тело было развернуто ко мне. Голове следовало бы смотреть в мою сторону. Но вместо того, чтобы увидеть ее лицо, я уткнулась взглядом в затылок и быстро заморгала, с трудом понимая, что вижу. Вокруг головы и плеч подруги растекалась алая лужица. Там, где кровь соприкасалась с промерзшей землей, поднимался пар.

Меня охватил ужас, когда я услышала гортанный смех и увидела, как черная тень исчезла в ночи.

Как много крови, — прошептали мои онемевшие губы, — Сюзанна! — вырвался наружу крик, душивший меня.

Джин, присевший рядом с ней, поднял голову. Его лицо приобрело землистый оттенок. Посиневшие губы были плотно сжаты.

— Это ты сделала, — прошипел он.

— Нам пора, — сказал Клинт, обхватив мои плечи сильной рукой.

— Я не могу оставить ее, — всхлипнула я.

Ты не можешь ей помочь, Шаннон. Она мертва.

Последние два слова подействовали на меня как боксерский удар.

Назад! Отойдите! — К полицейскому подошли на помощь его коллеги.

Господи! — выкрикнул человек, в котором я узнала водителя «импалы».

Он с трудом пробирался сквозь толпу, обступившую тело Сюзанны.

Сэр! Пожалуйста, пройдите сюда! — Полицейский оттащил его в сторону.

Боже! Машина никак не останавливалась! — Мужчина потерял контроль над собой, громко всхлипывал. — Я давил на педаль тормоза, но бесполезно. Клянусь!

Уходим немедленно, Шаннон, — стальным голосом заявил Клинт.

Меня охватило безразличие. Должно быть, начинался шок, поэтому я не остановила Клинта, когда он меня увел.

Это она виновата! — с ненавистью вопил мне в спину Джин. — Это из-за нее случилось!

Я выгнула шею и посмотрела назад через плечо Клинта. Джин стоял рядом с Сюзанной. Его одежда была забрызгана кровью. С пеной у рта он истерично указывал пальцем в мою сторону.

Сэр! — Тот же самый офицер, который передал водителя своему напарнику, быстро подошел к Джину и тронул его за руку, явно пытаясь успокоить. — Я видел, как все произошло, стоял не более чем в двух футах от нее. Это был несчастный случай. Никто не… — Дальше я уже не слышала, так как мы отошли далеко.

Не останавливайся, — тихо сказал мне Клинт. — Просто дыши и продолжай идти. Все время иди вперед.

— Вот умница, Шаннон, девочка моя, вот умница, — не переставал нашептывать Клинт.

Он помог мне взобраться на пассажирское сиденье «хаммера», застегнул ремень безопасности и отошел назад. Только тогда я впервые обратила внимание на то, что вокруг него ярко мерцала сапфировая аура.

«Хаммер» продвигался по скользкому снегу с той же суровой уверенностью, какую демонстрировал весь день. Клинт включил обогреватель на полную мощность и снова сбросил с плеч куртку.

Возьми себе, укройся, — Взгляд его был встревоженным.

П-почему м-мы не остались? — Только сейчас до меня дошло, что из глаз непрерывно текли слезы и я вся дрожала. — Я могла ей понадобиться.

Ей уже никто не понадобится, Шаннон, зато та тварь была там. — Он то и дело бросал на меня взгляды, деля свое внимание между ледяными улицами и мной, — Что мы делали бы, если бы Нуада снова предпринял на нас атаку? Здесь даже нет леса, чтобы нам запастись энергией, — Клинт бесстрастно добавил: — Было бы еще больше жертв.

Ты снова светишься, — рассеянно сказала я.

Что? — Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

Твоя аура. Голубая с золотым краем. Обычно я ее не вижу, но она светилась, когда ты вел меня к «хаммеру» — Чем больше я говорила, тем нормальнее звучал мой голос.

— Я почувствовал приближение твари, и моя аура, Должно быть, отреагировала как защита, — удивился Клинт, — Но мне не показалось, что мы были целью Нуады. Только не в этот раз.

«Пока я тобой владею, буду уничтожать все, что ты любишь, как в этом мире, так и в другом», — прошептала я онемевшими губами, а потом уверенно добавила: — Нуада нацелился не на меня. Он выслеживал Сюзанну, потому что каким-то образом узнал о том, что я люблю ее.

Я посмотрела на Клинта, и внезапно мне все стало ясно. Иногда понимание очень пугает.

Это означает, что в опасности не только отец. Беда грозит всем, кто мне дорог, пока монстр не уничтожен, — Клинт не успел ничего сказать, потому что я ткнула дрожащим пальцем в сторону, — Здесь направо.

Клинт повернул на Кеноша-стрит, и я успела заметить зловещие мигалки «скорой», подъехавшей к парковке перед «Уол-Мартом».

Ты уверен, что она погибла?

Ты сама это знаешь, Шаннон, — мягко произнес Клинт и на секунду опустил руку па мое колено, — Никто не выжил бы при таком повреждении головы.

«Моя вина».

Да, это была моя вина. Я вздрогнула, плотнее завернулась в куртку и почувствовала новый приступ тошноты. Тогда я прижалась лбом к прохладному стеклу, закрыла глаза и постаралась унять приступ. Мне нельзя было сейчас думать о Сюзанне. Нельзя было вспоминать, как мы часами болтали, забыв обо всем на свете. Как она сразу понимала, какое у меня настроение, по одному голосу в телефонной трубке. Я ни за что не стану вспоминать, как много лет тому назад ее старшая дочь, одна из моих любимейших учениц, вдруг решила: «Вам с моей мамой нужно подружиться», после чего начала действовать, чтобы свести нас. В буквальном смысле. Именно благодаря ей мы с Сюзанной встретились и стали подругами, к взаимному удовольствию.

Теперь Сюзанны больше нет. Три ее красавицы дочери остались без матери. И все из-за меня.

Шаннон! — прервал мои рыдания Клинт, — Перестань. Тебе опять станет плохо.

Мне хотелось приосаниться и строго поинтересоваться какого черта он тут раскомандовался, но сил не было. Я могла только сидеть с прижатым к холодному стеклу лбом.

Скажи, куда ехать.

Я повернула голову, поморгала и вытерла слезы краем его куртки.

Направление, Шаннон!.. — решительно басил он. — Как проехать к дому твоего отца? — Фриман наклонился, открыл бардачок, вытащил оттуда несколько бумажных салфеток и сунул мне, — Не вытирай нос о мою куртку.

«Вот дерьмо! Я только что потеряла лучшую подругу, а его волнует какая-то дурацкая куртка? Ну и пошел к черту, мистер Педант и Зануда».

Я высморкалась, села прямо, огляделась вокруг и постаралась понять, где мы находимся. На окраине города улицы были абсолютно пустынны. Меня даже слегка удивило, что фонари до сих пор горели при таком обильном снегопаде. Обычно во время зимних метелей первым выходило из строя электроснабжение. Мы поднимались на невысокий холм. Справа я увидела белое ограждение и хорошо ухоженный кустарник, окаймлявший классически элегантный «Кантри клаб» с великолепным полем Аля гольфа и превосходным рестораном.

Продолжай ехать прямо, — Мой голос не скрывал обиды. — Когда четырехполосное шоссе перейдет в двухполосное, свернешь направо. Это и будет дорога Оук-Гроув.

Тебе придется сказать мне, когда будет поворот. Лично я не отличаю дороги от обочины, так что никак не смогу заметить перехода на двухполосное движение.

Я кивнула, потерла глаза и сосредоточилась на заснеженном пейзаже. Мимо проносились соседние дома, где я играла ребенком. Теперь они стояли все дальше и дальше друг от друга.

Помедленнее. Мы почти приехали, — Он переключил скорость, — Видишь то приземистое бетонное здание? Повернешь там.

«Хаммер» пополз направо. На повороте фонари замигали и погасли, как и все огни в соседних домах.

Боже! — Я снова начала дрожать.

«Странно, я даже не заметила, что на какое-то время дрожь прекратилась».

Неужели опять Нуада?

Нет, — покачал головой Клинт. — Дыши и сосредоточься, Шаннон. Чувствуешь его присутствие?

Вместо того чтобы рассердиться на его приказной тон, я закрыла глаза и сконцентрировала все мысли, продолжая глубоко дышать. Появится ли предчувствие зла, сопровождающее Нуаду? Нет, не появилось. Я облегченно вздохнула.

Я его не чувствую.

Это просто снегопад. Вот почему огни погасли. Удивительно, что они так долго продержались, — напряженно произнес Клинт, стараясь вести машину по середине заснеженной дороги.

Я пригляделась к нему повнимательнее и поняла, что он сидел в какой-то странной позе, неловко развернув плечи, словно его беспокоила спина. Тогда я напомнила себе, что этот парень провел за рулем больше восьми часов. Должно быть, он жутко устал.

— Отсюда недалеко. После этого небольшого подъема увидишь на дороге знак «стоп».

Мы подъехали к знаку. Клинт не остановился.

Имею полное право сказать, что движение на дорогах отсутствует, — умудрился слегка улыбнуться он.

Ладно, теперь смотри направо. Видишь, где прерывается линия можжевельника? — Клинт ехал уже совсем тихо — Оттуда ответвляется боковая дорога. Свернешь на нее.

Фриман следовал моим указаниям. «Хаммер» преодолевал сугробы как танк.

Поезжай до вершины холма. Папин дом будет справа, — указала я на аллею, разделявшую два роскошных пастбища. — Слава богу, ворота открыты, — с облегчением вздохнула я.

Клинт свернул на аллею. Мне сразу стало ясно, что отец первую половину дня боролся со снегом. Я улыбнулась, представив, как он, напялив толстую потертую куртку и низко надвинув шапку с висящими ушами, что придавало ему вид абсолютного ботаника, с ворчанием прилаживал насадку для уборки снега к своему старенькому комбайну.

В отличие от темных соседских домов, над нашим крыльцом горел фонарь.

Клинт вопросительно посмотрел на меня.

Отец еще тысячу лет назад установил у себя солнечные батареи. Кажется, в середине семидесятых это было что-то вроде уловки, позволяющей уйти от налогов. Тогда никто не подозревал, что это окажется отличным вложением денег, — Я покачала головой, с любовью вспоминая, как удивлялся этому отец, — Который час?

— Девятый.

Припаркуйся в любом месте за двумя грузовиками.

Родители, как всегда, не загнали свои грузовички в гараж. Они использовали его не для стоянки транспорта, а для хранения инструментов. Тут были устроены слесарная и столярная мастерские. Я всегда считала, что там хранилось всякое барахло. Зато мой «мустанг», к примеру, всегда был «гаражной» машинкой. Он жил в гараже, а если и проводил вечер вне дома, то только под присмотром взрослых.

Сиди на месте. Я обойду машину и помогу тебе. Клинт с трудом покинул сиденье водителя, медленно распрямился, прижимая руку к пояснице, осторожно прошел ко мне и распахнул дверцу.

Тебя беспокоит спина?

Не волнуйся. Такое частенько случается.

Я хотела расспросить, что именно, но он резким жестом велел мне вылезать.

Меня слегка трясло, когда я выбиралась из «хаммера». Клинт взял меня за руку и помог добрести по снегу к крыльцу. Мы остановились в небольшой лужице света.

Я нервно прокашлялась, не зная, что делать дальше. Обычно я сразу входила в дом с громким воплем: «Пaпa! Это я!» — но теперь засомневалась, хорошо ли меня здесь

примут. Вдруг Рианнон успела разругаться и с моими родителями? Что делать, если отец не захочет больше меня видеть? Я взглянула на себя и только сейчас осознала, что по-прежнему обрызгана рвотой, грязная с ног до головы.

Ты в порядке, Шаннон, девочка моя? — спросил Клинт, убирая с моего лица выбившийся локон.

Не уверена…

Не успела я договорить, как заскрипела дверная ручка, толстая внутренняя дверь распахнулась и на пороге появилась грузная фигура отца, от которого меня отделяла лишь сетчатая дверь.

Шаннон?

Да, это я, папа. Со мной друг. Нам можно войти? — поинтересовалась я тоненьким голоском, словно опять превратилась в шестилетку.

Да-да, — произнес отец, отпирая раму с сеткой, — Не припомню такого снегопада. Я будто опять оказался в Иллинойсе!

Мы шагнули в тесную переднюю. Возле двери на столике тускло горела большая масляная лампа. Отец протянул руку и поправил фитиль. Пламя заплясало, и мы внезапно оказались в мерцающем мягком свете. На отце был спортивный костюм с логотипом Иллинойского университета — оранжевые буквы на синем фоне. Выпускник этого заведения остается верен ему навсегда. На ногах толстые носки, плохо натянутые на стопу. Он был растрепан, а на носу у него сидели очки для чтения. Отец выглядел чудесно — само воплощение покоя и надежности.

Мне захотелось кинуться к нему на шею и по-детски расплакаться, но вместо этого я нервно зашаркала, пытаясь придумать, что бы такое сказать.

Э-э, а чего собаки не лаяли?

Отец разводил псов, этакую внушительную помесь волкодава с борзой. Он не выставлял собак на бега, просто радовался их присутствию. Еще ему нравилось, что благодаря им популяция койотов на его земле была сведена к минимуму. Так что обычно любого гостя с маниакальной Радостью приветствовал десяток многоцветных поджарых собак. Я напомнила себе, что хвосты у них жгут не хуже кнутов — только берегись.

Заперты в амбаре. Слишком уж холодно и отвратительно на дворе. Я включил обогреватели, насыпал им полную кормушку еды и закрыл вместе с лошадьми, — хмыкнул отец, — Щенки, наверное, решили, что умерли и попали в собачий рай.

Ой, папа, как я по тебе соскучилась! — Я приподнялась на цыпочки и крепко его обняла, а он чмокнул меня в щеку.

Что ж, теперь ты дома.

Я улыбнулась ему сквозь слезы облегчения и поблагодарила свою Богиню за то, что Рианнон не разрушила мои отношения с отцом, хотя и натворила немало дел.

Отец с любопытством посмотрел на Клинта, и тот сразу протянул руку:

Мистер Паркер, рад с вами познакомиться.

Папа, это мой друг Клинт Фриман, — вмешалась я в разговор и покраснела как маков цвет, поняв, что забыла о приличиях, — Клинт, это мой отец Ричард Паркер.

Они обменялись рукопожатием, и отец показал на гостиную:

Проходите, располагайтесь. Шаннон, почему бы тебе не приготовить вам с Клинтом чего-нибудь? Ты знаешь, где что лежит.

Мы прошли за папой в гостиную, отделенную от кухни небольшим коридором с грилем и множеством шкафчиков. Отец пригласил Клинта присесть на диван, а сам занял свое обычное место в кресле, за столом, заваленным книгами и журналами по разведению скаковых лошадей.

Я удалилась на кухню и спросила, доставая кружки:

Что тебе приготовить, Клинт? Чай, кофе или чего-нибудь покрепче?

Я бы не отказался от кофе, если нетрудно.

— Я только что сварил целый кофейник, — вмешался папа. — Надеюсь, вы любите крепкий, — сказал он Клинту.

Люблю, — улыбнулся тот.

Чудачка, в этом шкафу у меня, кажется, стоит бутылочка виски, до которой ты не дотрагивалась больше полугода. Говорю на тот случай, если твои вкусы опять изменились и стали прежними.

Я услышала свое прозвище и чуть не расплакалась. Даже не смогла сразу налить Клинту кофе — все переваривала услышанное. Я люблю односолодовое виски с тех самых пор, как впервые побывала в Шотландии, более десяти лет назад. Но за время своего пребывания в Партолоне я узнала, что Рианнон на дух не переносила шотландское виски. Она считала, что его пьет одна чернь. Отцовское замечание ясно свидетельствовало о том, что она здесь побывала, успела сунуть нос и сюда.

Я разозлилась не на шутку, но все-таки налила горячую воду для чая и отнесла обе кружки в гостиную.

Тебе нужно что-нибудь еще, папа?

Не-а. Я пока потягиваю свой кофеек с ликером «Бейлис», — Он с любопытством посмотрел на меня и добавил: — А знаешь, я ведь обычно не пью кофе в такой час, но сегодня что-то мне подсказывало, что следует припоздниться.

Я уселась на диван рядом с Клинтом и принялась нервно подергивать за нитку чайный мешочек.

По-прежнему не хочешь виски, а? Кажется, ты выпила все то дорогущее красное вино, которое успела сюда понавезти… — Он внезапно замолк, словно не желал чего- то вспоминать.

— Нет! То есть да! — Я затрясла головой, пытаясь мыслить ясно, — Хочу сказать, что по-прежнему люблю виски. Просто сегодня мне лучше выпить горячего чая.

«Как и следующие семь месяцев», — мысленно добавила я.

Мы молча прикладывались к кружкам. Я не знала, с чего начать, но сам факт того, что мне довелось оказаться в родном доме, заставлял меня чувствовать себя лучше сильнее, способной справиться со всеми ужасами.

Я заморгала и отрывисто поинтересовалась:

Где мама Паркер?

Отсутствие мачехи почему-то чувствовалось особенно остро. Будь она здесь, тотчас принялась бы хлопотать на кухне, стараясь накормить нас до отвала, приказала бы мне снять мокрую, грязную одежду и надеть все чистое. В таких случаях я всегда ощущала, что меня здесь любят, и даже устыдилась, что сразу не поинтересовалась, где она.

Мама Паркер навещает сестру в Фениксе.

Без тебя?

В такое трудно было поверить. Они женаты тысячу лет, но до сих пор все делали вместе — мило до приторности.

Этот визит она планировала давно. Я собирался поехать с ней, но один из идиотов, годовалых жеребцов, решил протаранить забор и чуть не лишился ноги. Пришлось остаться и лечить болвана.

Я кивнула в знак согласия и покорно выслушала подробнейший отчет о лошадиных недугах. Мало кого на свете отец считал глупее скаковых лошадей и почти никого так не любил.

Я понимала, что следует объяснить причину приезда, но неспешный разговор показал, насколько велика моя тоска по нормальной жизни, пусть это и была иллюзия, которой суждено скоро закончиться.

Как дела в школе?

Пока меня не переместили в другое измерение, где мне довелось стать верховной жрицей, я была очень счастлива обучая английскому старшеклассников одной из школ в Броукн-Эрроу. Так уж случилось, что в этой же самой школе мой отец без малого три десятка лет тренировал футбольную команду и при жизни стал легендой. Я любила преподавать. Подростки постоянно служили источником моего веселья. Нет, правда. Где еще, как не в муниципальной школе, можно найти работу, позволяющую ежедневно выступать перед сотней, а то и более полулюдей, то есть подростков? Где еще несколько раз в году можно являться на рабочее место в карнавальном наряде, причем самого широкого диапазона, от пижамы до костюмчика своего любимого супергероя? Чем нелепее у тебя будет вид, тем круче ты будешь считаться и получать за это зарплату, хотя в Оклахоме — лишь подобие таковой. Уверяю вас, только в муниципальной школе.

Да, в одном мы с отцом всегда сходились. Подростки — одни из немногих созданий, у которых еще меньше здравого смысла, чем у скаковых лошадей. Я увидела, как его лицо расплылось в улыбке.

— Маленькие обалдуи! С каждым годом они становятся все неуправляемее, — хмыкнул он, — К тому же в этом году к нам перешел на работу из какой-то новомодной средней школы новый замдиректора, этакий женоподобный хлюпик. Тупой кретин! Он и понятия не имеет о том, что такое дисциплина. Только и знает, что передвигать мебель, возиться с отоплением в учительской и шнырять по коридорам. Вдруг повезет, кто-то из учителей уйдет пить кофе и оставит класс без присмотра. Готов поклясться, что он писает сидя. — Отец покачал головой и бросил на меня страдальческий взгляд. — Хорошо, что ты вовремя оттуда ушла.

Стоило ему упомянуть о перемене в моей карьере, как Оплота душевного разговора сразу улетучилась. Я с ненастным видом уставилась в свою кружку.

У тебя нехороший вид, Чудачка, — попытался взять шутливый тон отец, но морщины на его лбу стали отчетливее, когда он заговорил. — Не хочешь рассказать, что происходит?

Я подняла глаза. Мне никогда не удавалось что-то от него скрыть. Впрочем, я и не пыталась. Даже подростком все ему рассказывала.

Тут меня пронзила внезапная мысль.

«Вдруг Рианнон тоже не смогла скрыть от него свою истинную сущность? Что делать, если он уже знает, что Рианнон — это не я?»

Я сделала глубокий вдох и расправила плечи.

Даже не знаю, как начать. Все очень сложно.

Жизнь сложна, — просто сказал он, — Начни с начала, а там разберемся.

Папа, последние шесть месяцев я была не я.

Да, да. Ты была чертовски груба с мамой Паркер, — согласно кивнул отец. — Хорошо, что она тебя так любит. Я рад, что ты снова стала нормальной и…

Я подняла руку, чтобы остановить его.

Нет, я совсем о другом. Это была не я в буквальном смысле.

Папа собирался что-то сказать, но слова замерли на его губах, и он внимательно вгляделся в мое лицо.

Объясни, что ты имеешь в виду, Шаннон Кристин.

Отец произнес мое второе имя, а это означало, что он воспринимал меня серьезно.

Ты помнишь, что полгода назад со мной произошел несчастный случай?

Автомобильная авария. Конечно помню. Ты много дней провела в беспамятстве. Мы чуть сами не умерли от волнения. Я с самого начала знал, что однажды ты врежешься куда-нибудь на своем проклятом «мустанге». Слишком быстро гоняешь!.. — сердито покачал он головой, готовый заново начать старый спор.

Это была не обычная авария, папа. Никуда я не врезалась, — поспешила добавить я. — Я приобрела горшок на аукционе, организованном в одном поместье. Это была старая погребальная ваза с изображением верховной жрицы, воплощения богини Эпоны.

Кельтской богини лошадей, — кивнул отец.

Он был начитанным человеком, о чем свидетельствовали горы книг, наваленные по всей гостиной.

Богиня была мною, вернее, моим зеркальным двойником. — Я сделала паузу, желая убедиться, что он все понимает, — Из другого мира, в другом измерении. В том мире вместо технологии процветает мифология, а некоторые люди являются двойниками тех, кто живет здесь.

Шаннон, что за глупая шутка?!

Я не шучу! — Я посмотрела на Клинта, который до этой минуты сохранял молчание, и попросила: — Скажи ему.

Сэр, выслушайте ее. — Ровный голос Клинта будто придавал весомость моим утверждениям, — Она говорит правду и может это доказать.

Я на секунду сощурилась и метнула в него говорящий взгляд. Мол, о чем это ты, черт возьми? Какие доказательства? Но Клинт ободряюще кивнул мне.

Я прокашлялась и снова повернулась к отцу.

Из-за вазы случилась не только авария. С ее помощью меня перебросили в другой мир, поменяв с двойником, воплощением богини Эпоны.

Глаза у отца округлились, но перебивать он не стал.

— Поэтому та стерва, которая портила отношения с моими друзьями и родными последние полгода, была не я — на одном дыхании завершила я свой рассказ.

Ты хочешь сказать, что тебя физически не было в этом мире?

Я кивнула.

Та женщина, что бросила работу, вышла замуж за миллионера, затем похоронила его и с тех пор летает по всем Соединенным Штатам, на самом деле не ты?

Совершенно точно.

Шаннон! — затряс отец головой. — Ты хотя бы понимаешь, насколько безумно это звучит?

Да, черт возьми! — Я подавила желание закричать во все горло и продолжила нормальным тоном: — Я сама через все это прошла, но тоже считаю невероятным все то, что приключилось.

Я закрыла веки и потерла виски, чувствуя, как опять подкатывает тошнота и в голове отдается каждый удар сердца.

«Видимо, отец мне не поверит».

Тут мне на шею опустилась сильная рука Клинта и принялась разминать напряженные мускулы.

Мистер Паркер, уже поздно, а у Шаннон сегодня выдался тяжелый день, — заговорил он спокойно и рассудительно, — Быть может, будет лучше, если сейчас мы ляжем спать, а утром договорим?

Ты и впрямь выглядишь ужасно, девочка, — сказал мне отец.

Я открыла глаза.

Папа, Сюзанна погибла.

Он подскочил от изумления.

Маленькая Сюзанна! Боже правый, как же это случилось?

— Это лишь часть истории, мистер Паркер, — вмешался Клинт, — Пока вам достаточно знать, что это случилось сегодня. Шаннон пришлось присутствовать при ее гибели. — В его голосе послышались покровительственные нотки, немало меня удивившие.

Отец задумчиво сощурился и взглянул на мужчину, сидевшего рядом со мной.

Ладно, сынок. Давай уложим нашу девочку спать, — Он подошел к дивану, отвел мою руку, подпиравшую лоб, помог подняться, обнял меня, ласково похлопал по спине, потом принюхался, — Боже, Чудачка, ну и запашок.

Да, знаю, — с несчастным видом пискнула я.

Отец за руку вывел меня в коридор, ведущий в спальни, прихватив по дороге масляную лампу со столика. Первая комната налево была гостевой. Он распахнул дверь, вошел в комнату, порылся в верхнем ящике ночного столика, достал спички, зажег толстые свечи с ароматом ванили, украшавшие комод, после чего повернулся и решительно посмотрел на Клинта:

Это комната Шаннон. Я пристрою тебя на диванчике в кабинете. Годится?

— Да, сэр, — ответил Клинт, не отводя взгляда.

Отец кивнул и что-то заворчал, потом снова повернулся ко мне:

В комоде ты найдешь несколько своих старых ночных рубашек и кое-что из одежды, да и горячей вода должно хватить на быстрый душ, — Он сморщил нос, — Он тебе понадобится. Об остальном поговорим утром.

Я с благодарностью обняла его и прошептала куда-то в грудь:

Я люблю тебя, папа.

Я тоже люблю тебя, моя Чудачка, — Отец повернулся и вытолкал Клинта за порог, — Пойдем со мной, сынок, — сказал он, прежде чем решительно закрыть за собой Дверь.

«Вечно отец меня опекает».

Я заулыбалась, принялась рыться в верхнем ящике комода и откопала там две пары своих старых джинсов основательно поношенную фуфайку, а также одну из моих любимых ночных рубашек с изображением Санты, гадящего в трубу. Надпись гласила: «Как определить, что ты вел себя плохо». Это был рождественский подарок моего ученика.

— Ой, что за красота! — радостно вздохнула я, обнаружив свое нижнее белье из мягкого фиолетового шелка фирмы «Секрет Виктории», полноценные трусики, — Черт, какое удовольствие выбраться из этих стрингов!

«Поразительно, как мало нужно, чтобы обрадовать меня в минуту стресса».

Отец был прав. Горячей воды хватило на быстрый, но все же полноценный душ. Вода подействовала на меня как транквилизатор. Я едва натянула через голову ночную рубашку, пошатываясь вернулась в свою комнату, как у меня начали слипаться глаза. Я задула свечи, заползла под стеганое одеяло, сшитое бабушкой несколько десятков лет тому назад, потянулась к спинке кровати, развернула пуховое покрывало, уютно накинула его на плечи и глубоко вздохнула. Сладостный аромат ванили смешался с неповторимым запахом чистого старого стеганого одеяла. На меня нахлынули воспоминания детства, и я погрузилась в спокойный сон.

Знаю, большинству людей это не дано, но я всегда сама руководила своими сновидениями, поэтому крепко проспала несколько часов. Мое тело хорошенько отдохнуло, прежде чем душа воспарила в Страну грез.

Я откинулась на гигантских пуховых подушках, разбросанных по фиолетовому кучевому облаку. Вокруг меня нежились, удовлетворенно мяукая, толстые черно-белые кошки. Джейми Фрейзер из серии романов Дианы Гэблдон «Странник» объяснял мне со своим обворожительным шотландским акцентом, что бросает Клэр. Теперь его истинной любовью буду я. Хью Джекман в образе Росомахи недовольно хмурился, глядя на Джейми, но заявлял при этом, что не вызовет его на дуэль, пока не сделает мне хороший массаж стоп. Я открыла рот, собираясь сказать мальчикам, чтобы вели себя хорошо и не вздумали драться из-за меня.

В ту же секунду кто-то вырвал мою душу из тела и вознес через крышу родительского дома Я зависла в снежном небе, испытывая нечто странное. Белые кристаллики снежинок кололи меня не только снаружи, но и изнутри.

Ой! Снова затошнило! — сказала я, ни к кому не обращаясь.

«Дыши, Возлюбленная».

Я заметила, что голос в моей голове звучал отчетливее и громче, с тех пор как меня силком переправили в этот мир.

Ты говоришь совсем как Клинт, — вслух произнесла я.

Богиня не ответила, поэтому я поступила так, как она велела, то есть глубоко вдыхала морозный воздух. Почти сразу головокружение прекратилось. Меня встревожило, что во время магического сна я не только приобретала опыт перемещения, но и чувствовала себя в нем комфортно.

Я начала озираться, пораженная переменой пейзажа. Все выглядело как на почтовой открытке зимнего Колорадо. Отцовские пастбища превратились из зеленых оклахомских владений с болотными дубами и можжевельником в очаровательный заснеженный уголок дикой природы.

— Очень красиво, — прошептала я и взглянула в сторону амбара.

За закрытыми окнами горел теплый свет, вокруг основания амбара высились волнистые сугробы. К своему удивлению, я заметила, что их вершины были выше красно-белых полос обшивки.

Должно быть, снега намело почти в три фута высотой.

«Это неестественно, Возлюбленная», — прозвенел у меня в голове голос Богини.

Знаю! — громко произнесла я в затихшей ночи, — В Оклахоме никогда не бывает столько снега.

«А все потому, что в этот мир вошло нечто неестественное. Здесь замешано истинное зло».

Слова Богини пронзили меня страхом как острые осколки.

Нуада, — Имя прозвучало как ругательство.

«Ты должна его остановить».

Что! — взвизгнула я. — Как же я его остановлю?!

«Ты должна, Возлюбленная. Ты единственная, кто справится».

Но как? В Партолоне я знала, как надо действовать, только потому, что меня окружали люди, понимавшие в магии. Они мне помогали. Меня поддерживала ты!

«Ты не веришь в себя, моя Возлюбленная, — Я встревожилась, услышав, что божественный голос в моей голове начал затихать, — Положись на свою интуицию».

Нет! Не уходи! — запаниковала я, — Я не знаю, что делать!

«Тебя направят древние, как и шаман этого мира».

Эпона! — завопила я, — Какие древние? Какой шаман?

«Помни! — Голос звучал очень слабо, и мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать последние слова, — Ты Избранная Богини».

Эпона сказала это и растаяла как туман.

Я села в кровати, хватая ртом воздух, спустила ноги и чуть ли не спрыгнула на пол.

Черт! Вот тебе и вернулась в Оклахому!.. Казалось бы, все должно идти нормально. Оклахома всегда была абсолютно спокойной, приземленной, даже скучной. Боже, как мне не хватало старой доброй оклахомской скуки, — пробормотала я своему тусклому отражению в зеркале, висящем над комодом, пошарила в верхнем ящике, выхватила пару ношеных джинсов, уютную домашнюю фуфайку и толстые носки — Но нет! Вместо этого ты оказываешься беременной, напуганной. Кругом снежный буран, а тебя преследует какой-то кретинский монстр, — продолжала я разговор сама с собой, — К тому же ты умираешь с голоду.

Я открыла дверь, заткнулась и на цыпочках отправилась на кухню. Богиня свидетельница, заснуть мне все равно не удалось бы, а перспектива отведать яичницу- болтунью с тостом и беконом показалась вдруг невероятно заманчивой. Я хорошо ориентировалась в потемках, запустила руку в ящик, который у нас звался обжорой — там хранилась всякая всячина, — и поискала спички, чтобы зажечь керосиновую лампу, неизменно стоявшую на кухонном столе.

А вот и ты, — прошептала я, нащупав коробок.

Могла бы не беспокоиться. Кажется, твой отец оставил спички рядом с лампой, — Голос Клинта так меня напугал, что я чуть не описалась.

Проклятье, Клинт! Какого черта ты здесь сидишь в темноте?

Не успел он ответить, как я зажгла спичку. Фриман подносил ко рту кружку, когда золотистое пламя осветило его лицо.

Почему ты ничего не сказал? Я здорово напугалась.

Ты вошла с таким серьезным видом, словно выполняла какое-то задание. Я решил затаиться и не путаться у тебя под ногами.

Ха, — недовольно буркнула я, зажгла лампу, поправив фитилек так, что углы кухни осветились дрожащим светом, повернулась спиной к Клинту и начала доставать из холодильника яйца и другие продукты, — Почему не спишь?

А ты почему? — парировал он. — После того, что ты пережила всего за два дня, мне казалось, что тебе надо спать как убитой.

Я спала, — уклончиво отозвалась я, продолжая доставать из шкафчиков банки и сковородки.

Ты что, опять летала куда-то во сне? — мягко поинтересовался Клинт.

Да, — бросила я, не оборачиваясь.

Снова видела Клан-Финтана?

Нет, — ответила я, проверила газовое пламя и распределила на сковородке большую порцию бекона. — На этот раз я просто полетала вокруг храма и коротко побеседовала с Эпоной, — Я бросила на него взгляд через плечо. — Яичницы с беконом хватит на всех. Только не говори, что не голоден.

Готов есть твою стряпню хоть каждый день, — Глаза его блеснули так ярко, что я поспешила потупиться, — Что сказала тебе Богиня?

Сейчас вспомню, — ответила я, небрежно разбив яйца в миску, — Дай подумать. Зло на свободе. Нуаду следует остановить. Помогут древние и шаман. Мне надо верить самой себе, — сказала я и принялась оголтело взбивать яйца. — Только я обычно предпочитаю избегать зла и не знаю, как остановить Нуаду. А еще я не знаю никаких древних, никакого шамана. Я твердо убеждена только в одном: здесь для меня все теперь чужое.

Только сейчас я поняла, что боролась со слезами, и разозлилась еще больше.

«Утренняя тошнота, быть может, и прошла, зато гормоны бушуют вовсю. Превосходно!»

Клинт положил ладонь на мою руку и остановил психопатическое взбалтывание. Он опустил подбородок на мою макушку и придвинул меня к себе.

Здесь я. Здесь твой отец. Втроем мы что-нибудь обязательно придумаем, — произнес Клинт, отставил миску на буфет, повернул меня к себе лицом, одну руку положил мне на плечо, а второй приподнял подбородок, чтобы наши взгляды встретились. — Ты Избранная Богини. Не забывай об этом.

Эпона напомнила мне о том же самом.

Что ж, если ты отказываешься повиноваться своей Богине, то прислушайся ко мне, — улыбнулся он одними глазами, — Как-никак я двойник твоего мужа, — игриво сказал Фриман, так точно копируя интонацию Клан-Финтана, что у меня сердце сжалось.

Хорошо, что он об этом не подозревал.

Это точно, — дрогнувшим голосом прошептала я.

Клинт заметил тоску в моих глазах, и все шутки мигом прекратились. Я стояла достаточно близко и почувствовала, что он больше не дышал. Рука, лежавшая у меня на плече, напряглась. Пальцы, удерживавшие мой подбородок, ласково соскользнули на скулу, затем опустились ниже, на шею, после чего принялись легко поглаживать затылок. По мне пробежал едва заметный озноб.

— Шаннон, девочка моя, — хрипло прошептал Фриман, наклонился и коснулся своими губами моих.

Поцелуй получился мимолетным и обманчиво невинным. Клинт слегка отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.

Позволь поцеловать тебя, Шаннон.

Ты только что это сделал, — задыхаясь, ответила я.

Это был не поцелуй, любимая, — Легкая улыбка показалась мне многообещающей, — Позволь поцеловать тебя, Шаннон, — тихо повторил он.

Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я нуждалась в его поцелуе. Знакомые чудные губы растянулись в короткой улыбке, когда я молча кивнула, давая свое разрешение.

Тогда Клинт медленно обнял меня, а мои руки невольно скользнули на его широкие плечи, следуя но знакомому пути. Мы прижались друг к другу, когда наши губы встретились. Я чувствовала укрощенную страсть в его напряженном теле, пока он неспешно исследовал вкус моих губ, и позволила нашим языкам встретиться.

Я всегда обожала чудесное сочетание чистых линий, твердых мускулов и удивительно гладких мягких местечек. Все это вместе и составляет тело мужчины. Я провела ладонью по его руке, наслаждаясь ощутимой силой и удивляясь, что способна заставить этого крепкого мужчину дрожать, пустив его язык в свой рот.

«В точности как Клан-Финтан».

Эта смутная мысль ударила меня будто кулаком. Я резко отпрянула, выскользнула из его объятий, дрожащей рукой провела по глазам и откинула волосы со лба.

Я… — Мы оба старались отдышаться, — Прости. Я не хочу… — Но слова не шли с языка, — Нет, неправда. Я хочу. Я хочу ощущать твои объятия, я хочу, чтобы твои губы прижимались к моим. Ты так на него похож, что я ничего не могу с собой поделать, — Я умоляюще посмотрела на него, — Но у меня есть муж. И это не ты.

Ты замужем в другом мире, Шаннон, не в этом.

Если бы я принадлежала тебе, то ты не возражал бы чтобы я спала с ним, пусть даже и в другом мире? Для тебя это имело бы значение? — выпалила я.

Его молчание было достаточно красноречивым.

То-то и оно. Факты не меняются. Хоть здесь, хоть там, я все равно жена другого.

Шаннон, о чем ты здесь толкуешь, черт возьми? — раздался голос отца.

Мы с Клинтом виновато дернулись.

Э-э… — Я с трудом подняла на него глаза, — С добрым утром, папа.

Бекон пора перевернуть, — сказал он, подошел к кухонному столу и занял место напротив Клинта, — Можешь и мне кофейку налить.

Я сделала все, как он просил.

Спасибо, Чудачка.

Отец потягивал кофе, пока я выливала на сковородку размешанные яйца.

Потом он заговорил, и голос его звучал задумчиво:

Не могу сказать, что понимаю или хотя бы верю тому, о чем ты вчера говорила. Но я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять: ты сама в это веришь. Ты никогда не была ветреной девчонкой, поэтому в твоих словах должна быть какая-то правда. Я готов тебя выслушать с открытым сердцем, — Он снова отхлебнул кофе и посмотрел на Клинта, — Но сначала я хотел бы узнать, за кого ты, черт возьми, вышла замуж и почему здесь с тобой этот мужчина, а не твой муж, — По выражению его лица мне стало ясно, что все это баловство с его ребенком ему не очень по Душе.

Я отвечала по-деловому, через плечо, не переставая помешивать яйца:

— Я замужем за верховным шаманом и воином, который одновременно является вожаком своего народа. Его зовут Клан-Финтан. Он сейчас не со мной, потому что живет в другом мире.

Нужно отдать должное отцу, он ничего не пропустил

Ты говорила, что попала туда сразу после аварии. Значит, шесть месяцев тому назад. По-моему, маловато времени, чтобы познакомиться с кем-то и выйти за него замуж.

Это был брак по договоренности. После аварии я очнулась в Партолоне и оказалась помолвленной с Клан-Финтаном. Это была одна из причин, почему Рианнон оттуда сбежала.

Рианнон?

Так ее зовут, папа. Женщину, которая выдавала себя за меня, — Я обсушила кусочки бекона на бумажном полотенце и достала три тарелки из ближайшего шкафчика, — Завтрак готов. Накладывайте себе сами, — растягивая слова, объявила я.

Оклахомский акцент не помешает, когда приходится руководить здешними мужиками.

Отец не заставил упрашивать себя дважды. Можно подумать, я была сержантом, приказавшим начать прием пищи. Вскоре наша троица уже сидела за круглым кухонным столом. Я радовалась, что желудок пока меня не тревожил и, казалось, в кои-то веки был способен наслаждаться настоящей едой.

Отец продолжал расспросы:

Похоже, ты здорово вляпалась, если эта самая Рианнон сбежала в другой мир, лишь бы избавиться от своего парня.

Дело не только в этом, — заговорил Клинт. — Рианнон покинула мир, который в ней нуждался, не из-за того, что ее заставляли выйти замуж. Она все бросила потому, что эгоистично струсила и жаждала той власти, которую разглядела в этом мире.

Отец жевал и задумчиво изучал Клинта.

А ты здесь с какого боку примазался?

Я вернул Шаннон в этот мир, — просто ответил тот.

— Ты? — удивленно вытаращился отец. — Зачем?

Прежде чем Клинт ответил, я сказала:

Чтобы это понять, тебе нужно побольше узнать о Рианнон, а для этого необходимо выслушать всю историю.

Я слушаю.

Я улыбнулась в знак признательности и начала рассказ. Отец слушал внимательно, почти не перебивая, задал лишь несколько вопросов о кентаврах и перемене облика. Идея слияния человека и лошади, видимо, его околдовала. Клинт тоже внимательно слушал. Я, конечно, и раньше рассказывала ему о Партолоне, но он ни разу не слышал всю историю целиком, разве что из уст коварной Рианнон.

Итак, Клан-Финтан и воины вернулись из замка Стражи. До Самайна оставалась всего пара дней. В ночь празднования Эпи предстояла встреча с жеребцом, чтобы обеспечить плодородие земли. Она вела себя очень беспокойно, поэтому мы с Клан-Финтаном решили вывести ее на прогулку, думая, что это ее успокоит. Она и привела нас в древнюю рощу. — Тут я умолкла и посмотрела на Клинта.

Он продолжил вместо меня:

Это я встревожил кобылу, когда обнаружил точно такую же рощицу, как в Партолоне, служившую переходом между двумя мирами. Я убедился в злой сущности Рианнон, попытался переправить ее отсюда туда и вызвать Шаннон, — Он проникновенно взглянул на меня. — Думал, что спасаю ее из мира, который, по описаниям Рианнон, был чудовищным. Но оказалось, что я отрывал ее от любимого мужа и людей, которые нуждались в ней. Но самое плохое в том, что я даже от Рианнон не избавился.

Что? — вновь обрел голос отец, — Рианнон до сих пор здесь?

Думаю, что ее нет в Оклахоме, но в этом мире она определенно есть, — ответил Клинт, — Я сам толком не знаю, почему сумел лишь перетащить сюда Шаннон, а Рианнон осталась там, где и была.

Но ты хотя бы догадываешься? — поинтересовался отец.

Я недооценил Рианнон, но этого больше не повторится.

Это еще не все, папа. — Отец снова перевел на меня взгляд, — Помнишь о древнем зле, победившем в замке Стражи? Мне кажется, оно снова обрело силу. Каким-то образом призрак Нуады, или его сущность, или… черт, даже сама не знаю, как это назвать!.. В общем, он ожил и сейчас находится здесь. Это из-за него вчера вечером погибла Сюзанна.

Объяснись, Шаннон.

Нуада был там вчера и заставил машину врезаться в Сюз, — Мой голос дрогнул, когда я произносила ее имя, — Со стороны все выглядело как несчастный случай, но мы с Клинтом почувствовали присутствие зла и уверены в том, что это он сделал что-то с машиной. А еще, папа, я думаю, что теперь монстр явится сюда.

Сюда? Зачем?

Он одержим мною. Ему кажется, что я позвала его из страны мертвых. Разумеется, ничего подобного я не делала, не желала иметь с ним ничего общего, даже если бы знала, как призывают мертвого, хотя ни черта не знаю. Думаю, его возрождение связано с темным богом Партолоны. В общем, когда я его отвергла, он поклялся убивать дорогих мне людей в этом мире, как делал это в том.

_ Ты видела, как он убил моего двойника в Партолоне?

Я кивнула, глотая слезы.

Эпона предупредила меня, что теперешнее ненастье вызвал Нуада. Богиня сказала, что его нужно остановить— Я замялась, но все же тихо добавила: — Только потом я смогу вернуться.

Вернуться? — отец подскочил от удивления. — Я понимаю, ты могла привязаться к тамошним людям, но ведь это твой дом, Шаннон. Здесь твое место. Мы придумаем, как отослать Рианнон назад, и пусть она выполняет там свои обязанности.

Я невольно улыбнулась. Отец совершенно не изменился. Та же самая учительская логика.

Папа, мне придется вернуться не только потому, что я там нужна, — Мои глаза молили о понимании. — Я люблю Клан-Финтана.

Ты сама говорила, что Клинт его зеркальный двойник. Верно? — фыркнул отец.

Я кивнула, а отец посмотрел на Фримана.

Так вот, даже слепой дурак заметил бы, что он тебя любит. Разве не так, сынок?

Именно так, сэр, — без колебания ответил Клинт.

Ты недавно целовалась с ним на кухне. Это говорит мне о том, что и у тебя есть к нему чувство. Разве нет? — Отец просверлил меня взглядом.

Это неважно, папа. — Я вспыхнула румянцем.

А мне кажется, как раз наоборот, — Он показал на Клинта, — И ему тоже. В общем, так!.. Нам нужно разделаться с этим проклятым Нуадой раз и навсегда, отослать Рианнон со всем ее злом обратно в Партолону, и тогда ты останешься здесь.

Я беременна, папа.

А?

Что?

Мужчины отреагировали одновременно.

Я вздохнула:

Я ношу ребенка Клан-Финтана и должна вернуться.

8

Проклятье, Шаннон! — завопил Клинт, вскакивая со стула.

При этом я заметила, как он поморщился от боли.

«Интересно, что же у него со спиной?»

Клинт метнулся в сторону. Видимо, ему захотелось садануть во что-то кулаком.

Ты уверена, Чудачка? — хриплым голосом спросил отец.

Абсолютно, папа.

Ребенок от кентавра? — Похоже, сама идея никак не умещалась у него в голове.

От кентавра, — подтвердила я.

Отец бросил взгляд на мой живот.

Как же он у тебя там поместится?

Клан-Финтан уверяет, что у меня родится человеческое дитя. Но он говорит, что ребенок будет чертовски хорошим наездником, — добавила я, подтрунивая.

Громкий хохот отца разрядил атмосферу в кухне.

Прямо так и говорит?

Да, и не только. Он был рожден, чтобы любить меня.

Придется тебе вернуться, Чудачка. Мальчику нужен отец, — Папа говорил уверенно, но глаза его были полны печали.

Девочке, — поправила я.

Вот как?

У Избранной Эпоны всегда первой рождается девочка. Это дар богов, — объяснила я.

Мы с твоей Богиней согласны в одном.

В чем же? — удивилась я.

Он опустил мне на руку мозолистую ладонь.

— Что дочери — это дар богов, — Мы оба заморгали, чтобы не расплакаться, потом отец пожал мне руку, поднялся и кивнул Клинту. — У меня есть дела. Оставлю вас вдвоем ненадолго, но помощь мне не помешает. Нужно задать корм, поэтому постарайтесь не задерживаться. — Он повернулся и ответил на встревоженный взгляд Фримана: — Это меняет все дело, сынок.

Понимаю, сэр, — сказал тот.

Отец кивнул, быстро направился к двери, ведущей в подсобку и гараж, но на полпути резко остановился и повернулся к Клинту:

Я понял, почему твое лицо показалось мне знакомым, — Он покачал головой, словно не веря в то, что так долго не мог сообразить, — Ты полковник истребительного подразделения ВВС в Талсе, тот самый, самолет которого отказал прямо над городом. Ты оставался в кабине до тех пор, пока не дотянул до середины реки Арканзас. Эта история обошла все газеты, — Отец посмотрел на меня, — Помнишь, Шаннон? Все случилось около пяти лет тому назад.

Я смогла лишь кивнуть и заморгать как идиотка. Я помнила ту историю, но все равно не узнала Клинта по фотографии.

Отец продолжал:

— Говорили, что ты не покинул самолет, пока не удостоверился в том, что он не разобьется в городе, катапультировался слишком низко и сломал себе спину, если я правильно помню. — Тут отец умолк и посмотрел на потолок, словно там была наклеена газетная статья.

Вы правильно помните, — тихо произнес Клинт.

Журналисты писали, что ты герой.

Я просто выполнял свою работу.

Отец кивнул в знак уважения.

В кладовке найдете сапоги и куртки. Оденьтесь хорошенько, прежде чем пойдете в амбар. Не хочу, чтобы моя внучка простудилась, — Он плотно прикрыл дверь и оставил нас наедине.

Я посмотрела на Клинта и наконец ясно разглядела его. Он был пилотом, пожертвовавшим собой, героем и воином, умел разговаривать с душами деревьев. У него была аура, блестевшая, как сапфиры, окаймленные золотой пылью. Это делало его шаманом. По моей спине пробежал холодок. Фриман был абсолютной ровней Клан- Финтану.

Я решила, что лучше всего будет заняться мытьем посуды, и сказала, не отрываясь от работы:

Так вот почему у тебя болит спина.

Да.

Тебе помогает то, что ты живешь посреди леса? — спросила я, наполняя раковину мыльной водой.

Родители всю жизнь отказывались покупать посудомоечную машину. Она, мол, противоречит законом природы, что бы это ни означало.

Только так я не теряю подвижности, — с неохотой произнес он, — Чем дальше от центра леса я нахожусь, тем хуже мне становится. Поэтому я и не смог жить в Талсе с Рианнон, когда она здесь появилась, по той же причине узнал о ее делах гораздо позже.

Сейчас со здоровьем все в порядке или тебе нужно вернуться в лес сегодня же? — поинтересовалась я, стараясь скрыть огорчение.

Еще несколько дней выдержу. К тому же на землях твоего отца много деревьев. Они приносят мне облегчение. Это в городе я очень быстро лишаюсь сил.

Что ж, дай мне знать, — запинаясь, проговорила я, — Не хочу быть причиной…

Клинт прервал меня скорее огорченно, чем со злостью:

Могла бы рассказать мне о ребенке.

Я пожала плечами, намыливая тарелку.

По сути, это ничего не меняет. Я все равно захотела бы вернуться, даже если бы не была беременной. Так отцу просто легче понять.

Мне тоже, — медленно произнес Клинт. — Но я хочу, чтобы ты кое-что знала.

Я вытерла руки посудным полотенцем и посмотрела на Фримана.

Я все равно хочу, чтобы ты осталась, — Он поднял руку, когда я собралась возразить, — Нет, позволь мне договорить. Если ты не сможешь вернуться или по какой- то причине — все равно какой! — решишь этого не делать, то помни, что я все равно буду любить тебя, — Клинт не шагнул ближе, но его взгляд потеплел, когда он протянул ко мне руку, — Тебя и твою дочь.

Спасибо, Клинт. Я запомню.

Он повернул мою руку ладонью вверх и поцеловал пульс на запястье. Я неохотно вырвала ее из теплого плена.

Давай разделаемся с этими тарелками, а затем поможем отцу.

Командуйте, мэм, я весь ваш, — По тону мужчины было ясно, что он вкладывал глубокий смысл в эти слова, но я не желала его понимать.

Мы стояли бок о бок, убирая со стола. Его пальцы касались моих чаще, чем это было нужно, рука оказалась теплой и близкой.

Он сводил меня с ума, но я никак не могла найти в себе силы отойти в сторону. Было так приятно стоять рядом.

Все!

«Наконец-то».

Я вытерла руки и протянула ему полотенце.

Из нас получилась отличная команда, — заметил Клинт и сделал паузу для большего эффекта, — На кухне.

Да, мы наверняка попадем в зал славы посудомоек, — съязвила я, — Теперь давай поможем отцу.

Не дожидаясь, пока он найдет повод чмокнуть меня еще куда-нибудь, я прошла в подсобку. Это была промежуточная комната между домом и гаражом. Здесь царил обычный контролируемый беспорядок. Вдоль двух стен выстроились полки с домашними консервными заготовками, две другие закрывали стиральная машина, сушилка и огромный шкаф для верхней одежды. Мы с Клинтом напялили старые рабочие куртки, шапки, перчатки, шарфы, натянули высокие резиновые сапоги с толстыми подошвами.

Молния на моей куртке застряла, и я тихо выругалась.

Позволь, — По голосу Клинта я поняла, что он улыбался. — Я помогу.

Он взялся за замок, опустил его на несколько дюймов, потом резко рванул вверх и застегнул молнию под самым подбородком. Потом Клинт примял верхушку моей чересчур большой шапки, слегка смахивавшей на русскую. Зато она закрывала уши, в ней хватало места для всей моей непослушной гривы.

Ты похожа на маленькую девочку, — Прежде чем я успела что-то сказать, он наклонился, нежно поцеловал меня сначала в кончик носа, потом в губы, взял за плечи и развернул к двери, ведущей в гараж.

Клинт открыл ее и слегка подтолкнул меня.

Я знаю дорогу! — проворчала я.

Тогда ведите, миледи, — сказал он совсем как Клан-Финтан.

В ответ у меня затрепетало в животе, но это не имело ни малейшего отношения к развитию ребенка.

Да веду уже, веду, — огрызнулась я, стараясь не обращать внимания на чувство, которое все чаще и чаще вызывал во мне этот мужчина.

Мы с трудом прошли через гараж, где беспорядок никак не контролировался, открыли боковую дверь и шагнули в заснеженный мир.

Снегопад не прекращался. Мягкие с виду снежинки ложились на блестящие сугробы, успевшие закрыть абсолютно все.

Похоже, будто кто-то открыл здоровенную коробку с белыми блестками и установил рядом огромный вентилятор, чтобы равномерно раздуть их повсюду, — сказала я.

Клинт покачал головой.

Вот уж точно! Кто-то что-то открыл, хотя лучше бы он этого не делал.

Я поежилась и подняла воротник куртки.

Завыл оклахомский ветер. Только он и оставался прежним.

«Возможно, ветер воет так зимой, потому что лето мертво; и все печальные звуки — это похоронный плач природы по всему, что было и прошло», — прошептала я туманную цитату, стараясь вспомнить, какой же мертвый англичанин это написал.

Что?.. — спросил Клинт.

Ничего, — Я с трудом выстроила свои мысли.

«Хватит себя мучить страхами! Толку от этого никакого».

Я махнула рукой налево, где отцовские следы вели от дома к заснеженному амбару.

Сюда.

Задержись. Твой отец привяжет меня к столбу и оставит замерзать, если я позволю тебе упасть и навредить себе, — Он протянул мне руку, за которую я благодарно ухватилась.

Нет, он не привяжет тебя к столбу, — задыхаясь проговорила я, когда мы с трудом преодолевали слежавшийся снег, проваливаясь в него выше колен, — Он тебя просто пристрелит.

Что ж, это утешает.

Дверь амбара оказалась открытой. Когда мы подошли поближе, из его теплой глубины выскочила целая свора худощавых жесткошерстных псов. Собаки помчались нам навстречу, стараясь удержаться на скользком снегу. Через каждые несколько шагов какая-нибудь лапа пробивала ледяную корку, и собаке приходилось ее вытаскивать.

Следи за хвостами, — успела я предупредить Клинта, прежде чем свора обступила нас. — Они бьют ими как кнутами, особенно если шерсть сырая. — Фриман рассмеялся, — Думаешь, я шучу? А ты попробуй как-нибудь подойти в шортах к этой орде, когда она виляет хвостами и скулит. От ударов остаются рубцы, — Я прокричала в глубину амбара: — Папа, еще полгода назад у тебя, по-моему, было всего три собаки, а теперь, кажется, их пять!

Я протянула руку и похлопала по ближайшей острой морде. Пес радостно взвыл. Они отталкивали друг друга, поскуливали, добиваясь личного внимания.

Ага, — В дверях появился отец с ведром зерна в руке, — Мама Паркер влюбилась в этого маленького коричневого щенка пару месяцев назад, когда мы ездили в Канзас. Если ее послушать, то щенок сам попросился домой вместе с ней. Так он здесь и оказался. Мы назвали псинку Фони-Энни.

Это получается четыре, а я все-таки вижу пять.

— Не могли же мы взять одного, — пояснил он, словно речь шла о картофельных чипсах, — С ней поехал тот серебристый кутенок. Мама Паркер назвала его Мэрфи, в честь героя войны.

Мы с Клинтом прорвались сквозь снежный и собачий заслон и вошли в амбар. Меня окутал чудесный аромат люцерны. Я полной грудью вдохнула сладкий запах сена, смешанный с лошадиным. Просторный амбар был построен крепко. Вдоль одной стены располагались восемь стойл с кобылами, жеребятами и парой скаковых лошадей, у противоположной высились тюки с сеном. Рядом был отгорожен чулан, где чудесно пахло зерном и потертой кожей.

Где остальные лошади? — поинтересовалась я, заглядывая в первое стойло.

Ко мне тут же сунулась бархатная морда, и я ее погладила.

— На пастбище за домом. С ними все будет в порядке, если они станут держаться вместе и в укрытии. Сена там хватит на пару дней, — Отец указал на кран колонки, — Чудачка, ты можешь наполнить поилки. Клинт, подсыпь сена в сетки, что висят в стойлах, пока я буду отмерять зерно. — Он умолк и посмотрел на Фрнмана. — Если спина выдержит.

Моей спине всегда хочется размяться на свежем воздухе, — заверил его Клинт.

Отлично. Эй, псы, убирайтесь! — Отец звонко (пред нескольких собак, снующих поблизости, ведром, зажатым в руке, — Ступайте на волю, разомните лапы! Здесь вы только мешаете, крутитесь под ногами.

Все мы тут же подчинились ему.

Амбар наполнился знакомыми звуками. Люди работали, разговаривали с лошадьми. То там, то здесь мяукали кошки, запрыгнувшие в амбар, когда собак прогнали с их территории. Кобылки были все как на подбор, квотер-хорс, крепко сбитые, добродушные. Два годовалых жеребенка, большеголовых и долговязых, напоминали мне пятнадцатилетних мальчишек, только без прыщей и дурацких улыбочек.

Я зашла в стойло к одному из них, оглядела полупустую поилку. На ноге у жеребенка была аккуратная повязка.

Эй, — крикнула я, ощупав ее. — Похоже, все зажило, папа. Кожа не горячая.

Ага, дела у него идут на поправку. — Над полудверцей стойла появилась отцовская голова, — Вечером поможешь мне сменить ему бинты.

Я кивнула и обратила внимание на странный звук, этакую невообразимую смесь завывания и скулежа. В жизни не слышала, чтобы собака издавала подобные звуки, полные паники.

Какого черта? — ни к кому не обращаясь, изрек отец, направляясь к дверям амбара.

— Клинт! — крикнула я, но он уже все слышал, отбросил тюк с сеном и направился ко мне.

Мы отставали от отца всего на шаг, когда он достиг двери.

Как ни странно, за то время, что мы проработали в амбаре, ветер совершенно стих, а снегопад не прекратился. Огромные снежинки скрыли из виду все. Сквозь них с трудом пробивался утренний свет. Я огляделась вокруг и снова вспомнила Колорадо, где оказалась отрезанной от мира на весь уик-энд из-за снегопада и провела это время в прелестном коттедже. Примерно такая же беда навалилась теперь на Оклахому. Поразительно.

Мы стояли и старались определить, с какой стороны доносился вой.

Наверное, те два щенка застряли в сугробе, а умишка не хватает, чтобы выбраться. — Отец рассек воздух пронзительным свистом. — Фони! Мэрфи! Ко мне, ребята! — Он снова свистнул.

Внезапно из-за угла амбара вылетели три собаки, подбежали к отцу и начали к нему жаться, дрожа и поскуливая.

Что с вами случилось, дурашки? — ласково спросил он, гладя головы псов и щекоча их за ушами.

Папа, собаки напуганы, — сказала я и добавила: — Двух не хватает.

Тех самых щенков. Так и знал, застряли в снегу. Похоже, вой доносится с пруда. Я пойду туда и вытяну их за хвосты из сугроба, в котором они сидят.

Отец направился через выгон, но Клинт его остановил.

Погодите, — От его тона у меня на затылке волосы встали дыбом. — Что-то здесь не так.

Говори яснее, сынок, — велел отец.

Вместо ответа Клинт посмотрел на меня:

Ничего не чувствуешь?

Стоило ему так сказать, как я тут же поняла, что вовсе не его голос приподнял волоски на моем затылке.

Чувствую, — еле шевеля языком от страха, промямлила я.

Это та самая тварь? — спросил отец.

Да, похоже, это Нуада, — ответила я.

Вой усиливался. Теперь мы точно знали, в какой стороне. Он доносился с пастбища с большим прудом, где было вдоволь воды для лошадей и множество рыбы для любого соседа, пожелавшего забросить удочку.

Чертова гадина что-то творит с моими собаками, а я этого не потерплю. Шаннон, винтовка на своем месте, в чулане. Она заряжена, поэтому будь осторожна.

Пойдем все вместе, — услышала я голос Клинта.

Если так, то не спускай глаз с Шаннон, — коротко бросил отец.

Сэр, в ней куда больше внутренней силы, чем в этом оружии, — возразил Фриман.

Я передала отцу ружье, когда он как раз ворчал что-то невнятное в ответ. Наша троица побрела сквозь снег за амбар. Первым шел отец, затем Клинт, а потом уже я. Мы двигались вдоль забора, пока не наткнулись на запертые ворота. Отец отомкнул замок, потом мужчины навалились на створку, заваленную снегом, и давили, пока не образовалась достаточно широкая щель, позволившая нам по очереди пролезть на пастбище.

Впереди показалась заброшенная лошадиная кормушка. Она была наполнена белым снегом, словно луноход, сошедший со страниц романа Брэдбери, и смотрелась почему-то весьма зловеще. Ярдах в двадцати от кормушки мы с трудом разглядели гладкие очертания пруда, приброшенного снегом.

Жуткий вой доносился именно оттуда.

Хотя отец первым прокладывал путь через сугробы и был лет на двадцать с хвостиком старше нас, но он быстро вырвался вперед, стараясь побыстрее добраться до щенков.

Каждые несколько секунд он свистел и звал их:

Фони! Мэрфи! Ко мне!

Тут я споткнулась о невидимый камень, плашмя упала в снег, но не успела моргнуть, как Клинт оказался рядом, поднял меня, отряхнул снег.

Ты как? В порядке?

Я кивнула, через его плечо взглянула на отца, который замер на краю пруда, и вспомнила, что именно там берег не был крутым, густо заросшим деревьями и кустами. В том месте лошади спускались на водопой, а мы заходили в воду, спасаясь от палящего оклахомского лета. Отец стоял, глядя на гладкий белый простор. На чистом снегу четко выделялись два ряда свежих следов. Я проследила, куда они вели, и мои глаза расширились от ужаса. Отпечатки лап обрывались в центре пруда, где двое щенков барахтались в темном круге воды. Их головы едва виднелись над поверхностью. Каждые несколько секунд кто- то из них громко завывал. На моих глазах серебристый щенок уперся лапой в край льда и попытался вылезти, но бесполезно. Ему не за что было зацепиться, и он плюхнулся обратно в ледяную воду. Острые края полыньи забрызгала красная кровь, результат их отчаянных попыток выбраться на сушу.

Клинт, это ужасно.

Но тут мое внимание привлекла фигура, передвигавшаяся по льду. Это был отец. Он полз к полынье как краб.

Папа! — взвизгнула я, и мы с Клинтом бросились вперед.

Назад! — приказал отец и продолжал ползти.

Перестань, папа! Лед треснет, и ты тоже угодишь в воду! — Меня душили рыдания.

Отец ничего не ответил, просто двигался дальше. Он что-то тихо говорил, успокаивая щенков, и те перестали выть, только попискивали от страха.

Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица, когда по воде пробежала черная рябь. Сначала волны жадно закружились вокруг коричневого щенка, потом с громким плеском сомкнулись у него над головой. Вода колыхнулась еще разок, но головка бедняжки больше не вынырнула.

Фони! — донесся до меня крик отца.

Чернильное пятно взялось теперь за более сильного, светлого щенка.

Это Нуада. Он там, — спокойно произнес Клинт.

Я с трудом оторвала взгляд от жуткой сцены. Силуэт Фримана очертила аура, сиявшая металлическим голубым блеском.

Ступай к деревьям, растущим вокруг пруда, Шаннон, — Он указал на огромную иву, облепленную снегом, ветви которой свисали над замерзшим прудом, как белые волосы отдыхающего великана, — Обязательно прислонись к дереву и приготовься.

Я не стала спрашивать, к чему надо готовиться, сразу направилась к дереву, утопая в глубоких сугробах. Тратить силы на то, чтобы смотреть, как развиваются события в воде, я не могла, сосредоточилась на огромной старой иве, шла, размахивая руками как лыжник, стараясь поскорее до нее добраться.

Мэрфи! Нет! — услышала я крик отца, когда почти добралась до дерева.

Тут раздался страшный треск. Я споткнулась, упала в завесу ветвей и удержалась только в последнюю секунду, ухватившись за шершавый ствол ивы. Когда я повернулась, то увидела, как темное пятно раскололо лед под вытянутым телом отца. В следующую секунду он ушел под воду.

Папа! — Мой крик отозвался гулким эхом в неестественной тишине, опустившейся над пастбищем.

Я беспомощно смотрела, как отца затягивала вниз намокшая одежда. Он вытащил из воды руку и ударил кулаком по толстому льду, стараясь пробить дыру, чтобы было за что ухватиться. Но его ладонь соскользнула, из нее брызнула кровь.

Черное пятно, похожее на нефтяное, заплескалось вокруг его шеи.

Шаннон! — гаркнул Клинт, расположившись на краю пруда прямо передо мной.

Он стоял, раскинув руки в стороны, как Христос на кресте, одну протянул ко мне, а второй указывал на отца.

Прижмись к дереву. Используй его силу, чтобы переслать свою энергию мне, как ты делала в рощице, когда наши ладони соприкасались.

Я шагнула назад, прижалась всем телом к старой иве.

«Здравствуй, Возлюбленная Богини», — тихо прозвучало у меня в голове.

Помоги мне! — всхлипнула я.

«Мы все тебе поможем, Избранная, но у тебя должно хватить смелости призвать нашу силу».

«Мы? Что она там говорит?»

Я оглянулась и увидела, что моя ива переплелась ветвями с ближайшим деревом. Оно, в свою очередь, касалось ветвями следующего. Вокруг всего пруда образовалась Живая ивовая цепь, этакое шоссе д ля белок, прерывавшееся в том месте на берегу, где лошади спускались на водопой.

Давай, Шаннон! — раздался отчаянный крик Клинта.

Я крепко зажмурилась.

«Только не думай об отце, о Нуаде, о том, что сейчас происходит в полынье. Вспоминай тепло, которое ты ощущала в рощице».

Внезапно я почувствовала, как вдоль спины пробежала теплая волна, еще крепче зажмурилась и сосредоточилась на Клинте точно так же, как когда-то на Клан-Финтане, пытаясь отыскать его сквозь прореху между мирами. Даже через закрытые веки я могла разглядеть его пульсирующую ауру. Думая только об этом, я собрала тепло, растущее во мне, и швырнула его как воображаемый огненный шар.

Да, Шаннон! Вот молодец! — Голос Клинта зазвучал громче.

Я глубоко вдохнула, наслаждаясь ощущением безграничной энергии.

Я Избранная Богини.

Мой шепот подхватили ветви ивы. Они зашелестели, и это не имело никакого отношения к отсутствующему ветру. Мои слова переходили от одного дерева к другому, напоминая приветствие потерянного и вновь обретенного друга. От этого радостного шепота во мне росла энергия. Я концентрировала ее, воображая, что удерживаю на кончиках пальцев яркий шар. Затем одним быстрым движением я швырнула шар туда, где, по моим ощущениям, находилась аура Клинта.

Я открыла глаза. От моих рук отделился сноп чистого серебряного света. Я мгновенно узнала его, потому что часто видела отраженным в блестящей гриве Эпи. Он быстро преодолел расстояние между мной и Клинтом, которое оказалось гораздо больше, чем в ту минуту, когда я закрывала глаза, потому что Фриман упорно продвигался к полынье, в которой боролся за жизнь мой отец. Лед под ногами Клинта начинал сиять. Это сияние распространялось с каждым его шагам. По сравнению с этим светом, окружавшим человека, темное пятно в полынье казалось еще более отвратительным.

Черная волна накрыла отца с головой и утянула вниз.

Клинт отреагировал молниеносно.

Еще, Шаннон! — крикнул он и метнулся вперед.

Мне показалось, будто кто-то сильным рывком извлек из меня душу. Я заскрежетала зубами и крепче прижалась к твердой коре дерева.

Я, Избранная Богини, вызываю твою силу! — На этот раз это был не шепот, а крик.

Ответ пришел быстро. Сверкающий сноп слетел с моих рук, окутал Клинта и заставил его сапфировую ауру вспыхнуть так ярко, что у меня на глазах выступили слезы.

Над водой виднелась только окровавленная отцовская кисть. Клинт ухватился за нее. Голубое пламя пробежало по его руке, соскользнуло в воду и засияло там неземным огнем. Из глубины пруда раздался пронзительный крик, как от мучительной боли, и темная бездна буквально вышвырнула отца на лед. Голубая аура Клинта тут же окутала неподвижное тело.

Мне хотелось сбежать по крутому берегу и помочь Клинту тащить отца, но Фриман, должно быть, почувствовал разрыв энергии, потому что прокричал мне:

— Оставайся на месте! Мне нужны еще силы. О твоем отце я позабочусь.

Я подчинилась, стараясь думать лишь о том, как бы и Дальше послужить источником древней энергии. Однако вместо того, чтобы перетащить отца на безопасное место Клинт подполз ближе к полынье. Я хотела остановить его криком, но интуиция заставила меня молчать. Фриман вытянул руку в футе над поверхностью смертоносной воды, склонил голову и ушел в себя. Через секунду из его открытой ладони с раскатом грома выстрелил искрящийся голубой шар и запечатал полынью, где затаилось черное зло, неким подобием вакуумной крышки.

Из-подо льда донесся еще один пронзительный крик, затем булькающий голос:

Это еще не все, женщина.

Голубая аура Клинта померкла, стала едва видимой. Он пополз назад к отцу, перевернул его на живот и начал откачивать.

«Отец пробыл под водой недолго», — без конца повторяла я себе, пока Фриман трудился над неподвижным телом.

Мои глаза заволокло слезами, я уже ничего не видела Мне показалось, что прошло очень много времени, но, вероятно, это было делом минут или секунд. Отец закашлялся, его вырвало водой. Как только он начал дышать самостоятельно, Клинт сразу перевернул его на спину, одним рывком поднял к себе на плечо и, пошатываясь, двинулся от замерзшего пруда. Ноги его подгибались под тяжестью обмякшего тела.

Ему нужен врач, Шаннон. Пошли! — напряженно произнес он.

Я быстро погладила ствол ивы.

Спасибо вам за то, что спасли моего отца.

«Пожалуйста, Возлюбленная Эпоны. Мы всегда с тобой».

Тихое прощальное эхо прозвучало в моей голове, когда я споткнулась и чуть не рухнула на Клинта. Я без колебаний вцепилась в его свободную руку и напрягла всю волю, чтобы передать ему свои силы и тепло. Моя ладонь горела, когда энергия переходила от меня к нему.

Нет, — охнув, сказал он, и его бледное лицо исказила гримаса боли, — Побереги это для отца. Со мной все будет в порядке.

Я нехотя отпустила его руку, и мы с трудом вернулись в амбар.

Три оставшиеся собаки вели себя тихо и сдержанно, когда мы вошли в постройку.

Фриман застонал от боли и мягко опустил отца на охапку сена возле дверей.

Дай мне твой шарф.

Я сдернула его с шеи и передала Клинту, а он плотно обмотал им кровоточившую руку отца.

Принеси потник из чулана, — последовал следующий приказ.

Я метнулась исполнять его, пока Фриман проверял у отца пульс. Когда я вернулась с несколькими потниками, Ктинт успел стянуть с отца куртку и свитер.

Укрой его и поговори с ним, а я пока подгоню «хаммер». Теперь самое время поделиться с ним целительной силой деревьев, — сказал он и вышел.

Я кивнула и принялась укутывать отца. Меня пугало, что он посинел и по-прежнему был неподвижен. Я взяла его раненую руку, быстро сосредоточилась и направила в нее все накопленное тепло ив. Ладонь сразу начала гореть знакомым жаром.

Папа, ты меня слышишь? — Краем одного из потников я вытерла его мокрые волосы, успевшие обледенеть.

«Только бы с ним было все в порядке!.. Только бы с ним было все в порядке!..»

Папа, пора очнуться. — Я передала ему все тепло своего тела, какое только смогла найти.

Веки его дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на меня каким-то странным остекленевшим взглядом.

Папа!

Чудачка? — прохрипел отец едва слышно, как бывает при тяжелейшем ларингите.

Я здесь. Ты в безопасности.

Он заморгал и огляделся так, словно не понимал, где находится, потом, судя по выражению глаз, что-то вспомнил и прохрипел:

Щенки…

Я покачала головой.

Им ничем нельзя было помочь.

Мама Паркер расстроится.

Мне хотелось сказать, что еще больше она расстроилась бы, если бы он погиб, но на этот раз я решила промолчать.

Отец закрыл глаза. Я в отчаянии сжала ему руку, встревожившись, что он снова погрузится в забытье. Но папа в ответ пожал мне пальцы, и я опять начала дышать.

Теперь я тебе верю, — хриплый шепот был едва слышен, — Насчет Партолоны. Я тебе верю.

Взревел «хаммер». Появился Клинт и проворно, пусть даже с негнущейся спиной, подошел к отцу. Тот перевел на него взгляд.

Готовы? — спросил Фриман.

Дай мне минуту. Я сам пойду, — прошептал отец.

Как-нибудь в другой раз, — усмехнулся Клинт, взвалил отца на плечо и двинулся к машине.

Укладывая больного на заднее сиденье, он морщился от боли, но потом распрямился и заявил спокойно и весомо:

Шаннон, садись сзади, рядом с отцом. Передавай ему всю энергию, какой сможешь поделиться, — Фриман мрачно улыбнулся, — Только не переусердствуй, как тогда в роще. Здесь не очень-то можно восстановить силы.

А как ты? — поинтересовалась я, садясь в машину к отцу.

Обо мне будем беспокоиться позже. — Меня встревожило то, что он сел за руль с явным трудом, — Держись, поедем быстро, дорога скользкая.

Клинт завел мотор, сделал крутой разворот и рванул на аллею. С каждой секундой я все больше проникалась уважением к военному транспорту и самим военным.

Проверь, как там рука, — сказал Фриман, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

Отец порезал правую руку и сейчас держал ее прижатой к груди.

Я наклонилась к нему.

Позволь взглянуть, папа.

Он замычал от боли, но руку мне протянул. Кровь прошла сквозь шарф и теперь стекала тонкими красными струйками на лошадиный потник.

Кровь идет не останавливаясь, — сказала я Клинту.

Держи, — Он снял с шеи шарф, — Обмотай покрепче вокруг раны. Она довольно глубокая.

Прости, будет больно, — сказала я отцу и принялась затягивать окровавленную руку шарфом Клинта.

Я завязала крепкий узел и постаралась передать отцу побольше энергии.

Он закрыл глаза и процедил сквозь сжатые зубы:

Черт! Когда я ее не чувствовал, было лучше.

— По крайней мере, ты меньше хрипишь.

— Да, самое время выругаться.

У отца зуб на зуб не попадал, и я восприняла это за хороший знак.

Он поймал мой взгляд и сказал:

Проклятая тварь была там, в воде. Она стала частью пруда.

Знаю. В этом мире он сформировался только частично, не так, как в Партолоне. Его тело состоит не из твердой плоти, а из аморфной тьмы.

Это зло. Я его чувствовал.

9

Я лишь кивнула, сосредоточенно делясь с отцом энергией.

Внезапно он попытался вскочить, и я с трудом удержала его на месте.

Тварь находится там, с остальными животными!

Сэр, я запер его подо льдом, по крайней мере на какое-то время, — поспешил успокоить его Клинт, — Вряд ли Нуада нападет на животное, если оно не имеет непосредственного отношения к человеку, как, например, ваши щенки, с помощью которых он заманил вас в пруд, или кобыла Шаннон, которую он атаковал в Партолоне. Мы уехали оттуда, поэтому у него нет причины расправляться с вашими животными.

Отец слегка расслабился.

У этого монстра всего одна извилина в мозгу, — согласилась я с Клинтом, — Как раз сейчас он одержим любым, кто мне дорог. Монстр охотился не за щенками. Он просто воспользовался ими, чтобы подобраться к тебе.

Отец кивнул.

Логично, если это вообще поддается логике. — Он посмотрел на меня, — И как только эта тварь могла поверить, что ты вызвала ее сюда? — стуча зубами, проговорил отец.

Не знаю, я бы ни за что… — Внезапная мысль заставила меня умолкнуть, — Если только Нуаду не вызвал кто-то другой.

Клинт поймал мои взгляд в зеркале заднего вида и мрачно кивнул в знак согласия.

Это Рианнон постаралась, — сказала я.

Зачем ей или кому-то другому это делать? — Я с удовольствием отметила, что отец разозлился, значит, он не так сильно ослаб от раны.

Она затеяла дурное дело, папа.

У меня в голове рождалась идея. Я снова поймала в зеркале пристальный взгляд Клинта.

Брес, конечно же, интересовался темными силами. Аланна знала об этом. Клан-Финтан тоже рассказывал мне об ужасном злом боге, которому начали поклоняться обитатели замка Стражи. Вероятно, Рианнон открылась этим силам зла, не сознавая, какие будут последствия. Быть может, она сама не хотела этого, но своими действиями вызвала Нуаду из страны мертвых. Она ведь все время пыталась заставить тебя помочь ей, верно?

Все так, — кивнул Клинт, — Она без конца твердила о том, как вместе мы сможем подчинить себе силу леса.

В этом был смысл.

Энергия деревьев и вправду усиливается во много раз, если я передаю ее через тебя. Мы с тобой случайно сделали это открытие, а Рианнон обладала немалым опытом в магии. Она сразу все о тебе поняла, как только впервые увидела, — Тут я подумала о его сапфировой ауре. — Или даже еще раньше. Но когда ты отказался помогать, ей понадобилось найти кого-то, кто согласился бы.

Или что-то, — добавил Клинт.

«Хаммер» подскочил на дорожной рытвине.

У отца от боли вырвался стон, но он тут же произнес:

Как можно верить, что кто-то способен контролировать зло?

Рианнон привыкла повелевать, главенствовать над всем, что только есть в мире. Она верит, что способна контролировать абсолютно все.

Как только я произнесла эти слова, сразу поняла, что так оно и есть на самом деле, и в который раз задала себе тот же самый вопрос:

«Была бы я такой же темной и коварной, как Рианнон, если бы выросла в других условиях? Неужели и во мне сидит такая же способность творить зло? Не хотелось бы так думать».

Кажется, больница Броукн-Эрроу в конце той улицы?

Вопрос Клинта заставил меня встрепенуться и оглядеться. Голова сразу закружилась.

Да, — слабым голоском ответила я, — Она находится между Девяносто первой и Сто первой.

Клинт свернул на нужную улицу, и я поймала в зеркале его пристальный взгляд.

Следите за дорогой, полковник. — Я старалась говорить бодро, но язык заплетался как у пьяной.

Как вы себя чувствуете, мистер Паркер? — быстро спросил Клинт.

Лучше, сынок. Лучше. — Должна признать, отец действительно почти пришел в себя.

Отпусти его руку, Шаннон, — велел Клинт.

Что? — Я прекрасно его расслышала, но почему-то ничего не поняла.

Сэр, вам нужно убрать от себя ее руку. Она использовала всю накопленную энергию деревьев и теперь отдает вам свою собственную. Это не пойдет на пользу ни ей, ни ее ребенку.

Я мысленно забила тревогу, но руку почему-то отнять не смогла.

К счастью, отца не поразил тот же недуг.

Послушай, Чудачка, отпусти мою руку. Со мной все будет в порядке. Давай-ка лучше позаботимся о моей внучке.

Он отодвинул мою ладонь и ласково похлопал по ней. Я попыталась было улыбнуться, но лицо не слушалось.

Шаннон, девочка моя, ты все еще с нами? — Клинт то и дело кидал встревоженные взгляды в зеркало заднего вида.

Я попыталась ответить, что беспокоиться не о чем, просто очень уж велика усталость, но голос куда-то пропал. Мне удалось лишь выдавить что-то вроде «хм».

Отец дотронулся до моего лба здоровой ладонью и ругнулся от боли, пронзившей его другую руку.

Да что, черт возьми, случилось? — закричал он Клинту — Она холодна как лед. А еще минуту назад с ней все было в порядке.

Вот и больница, — сказал Клинт, съезжая на боковую дорожку со знаком «Въезд только для машин "скорой помощи"».

Выбраться из машины, открыть дверцу со стороны отца, вытащить его и повести ко входу оказалось для него делом нескольких секунд.

Сначала пусть помогут Шаннон! — Отец еще пытался спорить с Фриманом.

Той помощи, которая ей нужна, в этих стенах нельзя найти.

Двое мужчин скрылись за тихо раздвинувшимися Дверьми. Моя голова откинулась на спинку кожаного сиденья. Как же хорошо было просто сидеть не шевелясь. Я набрала в легкие воздух, не понимая, почему так сдавило грудь.

«Наверное, просто нужно поспать. Отдохнуть».

Шаннон! Проклятье! Очнись, черт возьми!

Истошные вопли Клинта заставили меня открыть глаза. В следующую секунду он вытащил меня из «хаммера», подхватил на руки, как большого ребенка, и решительно зашагал по заснеженной парковке.

Мне хотелось сказать, чтобы он поставил меня на землю, ведь все эти перетаскивания людских тел плохо скажутся на его спине, но голос почему-то не слушался. Вместо того чтобы говорить, я положила голову на его теплое плечо и опустила веки.

Шаннон! — Он грубо потряс меня, — Не смей отключаться!

Я попыталась сердито посмотреть на него.

«В самом деле, нужно же мне поспать, черт побери! Неужели нельзя позволить мне немного отдохнуть?»

Тут Клинт усадил меня на верхушку сугроба, покрытого льдом, и крепко прижал мою спину к чему-то очень шершавому, придерживая рукой за плечо, чтобы я не отрывалась от дерева, как потом мне стало понятно.

Он зубами сорвал перчатку с другой руки, прикоснулся ладонью к коре и с отчаяньем прошептал:

Пожалуйста, помоги ей!

«Возлюбленная Эпоны!»

Голос, возникший у меня в голове, был юным и взволнованным. В ту же секунду спину начало покалывать, теплый разряд проник в мое тело.

Я громко охнула от неожиданности.

«Прости меня, Возлюбленная Богини. Впредь я буду осторожнее».

Поток энергии замедлил свой ход, превратившись в терпимый ручеек тепла.

Я прикрыла веки, на этот раз не потому, что теряла сознание. Я просто наслаждалась возвратом чувствительности, даже пыталась уверить себя в том, что не возражаю против болезненного покалывания в руках и ногах. В следующее мгновение я открыла глаза и едва успела закричать, чтобы предостеречь Клинта. Он сумел отскочить в сторону, прежде чем я перегнулась на бок и рассталась со своим вкуснейшим завтраком, разлетевшимся по белому cнегу. После я утерлась рукавом, удрала за дерево, подальше от дымящейся рвоты, и посмотрела на Фримана, который тяжело прислонился к стволу.

На этот раз я хотя бы не переставала дышать, — тихо сказала я, радуясь, что голос постепенно возвращался ко мне.

Я ведь велел тебе остановиться, пока ты полностью не истощила силы.

Он старался качаться сердитым, но его рука убрала мой локон, вылезший из-под шапки, и ласково погладила мою щеку.

Мне трудно определить, когда это случится, — улыбнулась я, крепче прижавшись к теплой коре. — Беда подкрадывается как-то незаметно. Когда я начинаю понимать, что происходит, то уже…

Поздно? — с издевкой договорил он.

Не совсем, просто я почти отключаюсь.

Он фыркнул так похоже на Клан-Финтана, что я невольно расхохоталась.

Что смешного?

Ты.

Я начала подниматься со снега, поскользнулась, но рука Клинта поддержала меня.

Я взглянула в знакомое лицо.

Просто подумала, что из тебя получился бы чертовски хороший кентавр.

Он не отнял руки, крепко обнял меня, и я позволила себе роскошь положить голову ему на грудь.

Я не люблю лошадей, Шаннон, девочка моя.

Кентавры не лошади, — возразила я.

Но почти.

Клан-Финтан расстроился бы, услышав это.

Передай ему, пусть переберется сюда и разберется со мной, — По его голосу я поняла, что он улыбался.

Он может гак и сделать.

Отлично. Мы в Оклахоме знаем, как обращаться с лошадьми. Бьюсь об заклад, из него выйдет чертовски хороший пони.

Я рассмеялась и оттолкнула Клинта.

Ты ужасен.

Я задрала голову, посмотрела на дерево, возле которого мы отдыхали, и поняла, что передо мной низкорослая брэдфордская груша. Ей не могло быть больше пяти лет. Я поразилась, стянула перчатки и коснулась шероховатого ствола ладонями, а потом и лбом.

Спасибо, маленькая, за такой дар.

«Ой, Возлюбленная, для меня это было удовольствие!» — громко зазвенел у меня в голове тоненький голосок.

Я поморщилась, но все-таки мне понравилось молодое деревце, брызжущее энергией и детской непосредственностью.

Пусть Богиня благословит тебя, позволит вырасти высокой и сильной.

На прощание я погладила ствол. Клянусь, деревце, как радостный щенок, задрожало под моими ладонями.

Пойдем проверим, как там отец, — Мы с Клинтом взялись за руки и двинулись обратно к отделению неотложной помощи. — Эй, а ведь снегопад прекратился.

Это произошло сразу же, как только я заковал Нуаду в пруду. — Клинт внимательно посмотрел на небо и сказал: — Но это ненадолго. Посмотри на облака. Они просто пухнут от снега. Даже солнца не видно.

Я чуть не перелетела через высокий сугроб.

Осторожнее!.. — Клинт поймал меня в последнюю секунду, и я увидела гримасу боли на его лице.

Разве тебе самому не следует немного отдохнуть, прислонившись к дереву? Видно же, что со спиной у тебя совсем плохо. Нечего было таскать меня и моих родственников по всей Оклахоме.

Мне это не поможет, — сказал он, явно не желая углубляться в тему, — Я приду в себя, как только вновь окажусь в лесу, а до тех пор лучше не станет.

Я собиралась возразить, мол, станет только хуже, если он немедленно не вернется в лес, но выражение его лица удержало меня от дальнейших разговоров.

Мы вошли в стерильную атмосферу больницы. Здесь было тепло, ярко горели лампы дневного света. Нас окутал медицинский запах чистоты, напомнив о годах учебы в колледже и длинных ночах, когда я работала секретарем отделения большой больницы, располагавшейся неподалеку от студенческого городка Университета штата Иллинойс.

Я сморщила нос. Больничный запах всегда один и тот же.

— Могу я вам помочь? — Пухлая медсестра открыла стеклянное окошко и профессионально улыбнулась.

— Да, я дочь Ричарда Паркера.

Понятно, — сказала она вполне дружелюбно, по-оклахомски растягивая слова, — Я должна проверить. Кажется, его сейчас осматривает доктор.

Мне хотелось бы повидать отца.

Позвольте мне удостовериться в том, что ему можно принимать посетителей, — Она взглянула на Клинта.

Это мой муж.

Медсестра кивнула и одобрительно посмотрела на мужчину.

Присядьте, пожалуйста. Я вернусь через минуту.

Мы уселись. Я чувствовала, как меня сверлили темные

глаза.

Муж?

Не начинай, — сказала я. — Я саданула бы тебя локтем в бок, но твоя спина и так болит.

Он хмыкнул.

Мистер и миссис… э-э… — тут медсестра запнулась.

Фриман, — гордо произнес Клинт, помогая мне подняться и по-хозяйски опуская руку на плечи, — Мистер и миссис Фриман — это мы.

Можете пройти к больному, но только на секундочку. Мы вызвали хирурга. Похоже, придется прибегнуть к восстановительной операции, к которой больного предстоит еще подготовить. — Она болтала без умолку, пока мы следовали за ней но длинным коридорам отделения. — Но с ним все будет в порядке. Доктор хочет подержать его здесь еще пару дней после операции, чтобы понаблюдать. Переохлаждение может быть очень опасным, к тому же у больного сильный ушиб головы.

Хорошо, что голова у него очень крепкая, — шепнула я Клинту.

Яблоко от яблони… — прошептал он в ответ.

Медсестра привела нас в палату номер четыре, где отец полулежал на такой огромной кровати, что казался маленьким. К его левой руке была присоединена капельница а правая лежала ладонью вверх на специальной подставке. Она покоилась на горе голубых салфеток, из раны по-прежнему медленно сочилась алая кровь. Я лишь взглянула на это и с трудом сглотнула. Рука напомнила мне огромную печеную картофелину. Я перевела взгляд на лицо отца. Левую половину лба рассек рубец жуткого вида, вокруг которого начало расплываться яркое красно- фиолетовое пятно. Меня потрясло, каким бледным выглядел отец на фоне выбеленных подушек.

В дальнем углу палаты перебирал склянки какой-то медбрат, стоявший у медицинского шкафчика. Он вежливо кивнул нам.

Как дела, папа?

Я отцепилась от Клинта и обхватила ладонями здоровую руку отца, стараясь не задеть трубку капельницы.

Отлично, отлично, — К нему вернулась прежняя ворчливость, — Эти идиоты пытаются всадить мне морфин, а я говорю им, что от этой штуковины поглупею, — Он специально повысил голос и кивнул в сторону медбрата, — Черт побери, в шестидесятом я играл против команды «Нотр-Дам» со сломанной рукой и задал им тогда жару. Пусть врачи наложат швы и отпустят меня домой.

Медбрат обернулся и сердито посмотрел на отца. В руке он держал шприц весьма зловещего вида, другой уперся себе в бок.

Голос его звучал тихо, но интонация свидетельствовала о том, что ему надоели отцовские выходки:

Видите ли, мистер как-вас-там, я прекрасно понимаю, что вы накачанный красавчик и крепкий орешек, но ваши золотые деньки, когда вы играли в футбол со сломанной рукой, закончились сорок с лишним лет тому назад, — Свободной рукой он изобразил характерный жест.

Похоже, разногласия у них начались уже давно.

Отец открыл было рот, но тут вмешалась я, чтобы помешать спору перерасти в вульгарную перебранку:

Прошу тебя, папа, согласись на укол. Не хочу, чтобы ты и дальше терпел боль. — Я нагнулась пониже и шепнула: — Не заставляй меня звонить маме Паркер. Сам знаешь, что она скажет, — Мы оба понимали, что я пригрозила пальнуть из тяжелой артиллерии, и отец бросил на меня испуганный взгляд.

Ник чему ее беспокоить, — Он сжал мою руку и прорычал медбрату: — Действуйте, я согласен на ваш чертов укол. Но только на один.

Что ж, благодарю вас, ваше величество, — закатил глаза медбрат, понимающе переглянулся со мной и с удовольствием всадил отцу укол.

Полагаю, ему это пошло на пользу. Конечно, отцу, а не медбрату.

Хирург, доктор Атина Мейсон, выбрала как раз этот момент, чтобы войти. Это была привлекательная женщина средних лет, очень профессионального вида, чей голос и манеры сразу внушали доверие. Она принадлежала к тому небольшому числу врачей, которые обращаются со своими пациентами как с людьми, здоровыми душевно и физически. К тому же, видимо, ее второй натурой было спокойствие.

В руках доктор Мейсон держала отцовскую медицинскую карту.

Она обменялась любезностями со мной и Клинтом, оглядела покалеченную руку, получила одобрительный кивок отца и посвятила меня в суть сложившейся ситуации:

У вашего отца серьезно поврежден нерв. С помощью хирургии я, вероятно, смогу вернуть руке подвижность на восемьдесят процентов. Без операции он не сможет ничего держать и вообще не будет чувствовать кисть. Мы с ним пришли к общему согласию. Операция — лучшее лечение.

Он поправится? — У меня слегка закружилась голова.

Да, — уверенно улыбнулась докторша. — Я готова немедленно отвезти его в операционную. Если вы с мужем подождете снаружи, то мы подготовим вашего отца к операции. Вы еще увидитесь с ним перед тем, как его увезут.

Я наскоро поцеловала отца и позволила Клинту увести меня из палаты. Мы вернулись в комнату ожидания.

Если бы ты знал, как я ненавижу больницы, — пробормотала я, когда мы вновь уселись на почти удобные стулья.

Клинт нагнулся и проговорил мне на ухо:

Ты говоришь это человеку, который чуть ли не целый год провалялся на больничной койке? От одного здешнего запаха у меня мурашки бегают по коже.

В комнате отдыха вы найдете кофе и бутерброды, — сообщила нам медсестра через полуоткрытое окошко.

Мы как марионетки закивали в знак благодарности.

Что-нибудь хочешь? Я бы не отказался от кофе. Видимо, ждать придется долго, — сказал Клинт, неловко поднимаясь со стула.

Я видела, как он старался побороть боль. Его усилия лишь усугубили мое чувство вины. Он так страдал из-за меня.

— Клинт, — с жаром заговорила я, пытаясь придать весомость своим словам, — Тебе совершенно не обязательно здесь оставаться. Возвращайся в лес. С отцом будет все хорошо. Когда операция закончится, я прослежу, как его здесь устроят, а затем… — Тут я запнулась, совершенно не представляя, что буду делать дальше. — Я одолжу у отца грузовичок и приеду к тебе. Вот тогда-то мы с тобой и спланируем дальнейшие шаги.

Нечего меня опекать, — хмуро буркнул Клинт.

Даже не думала! — воскликнула я, но тут же понизила голос, перехватив любопытный взгляд медсестры, — Просто мне тяжело. Ведь я причина твоей боли.

Не ты, а Рианнон.

Ты понял, что я имела в виду, — возмутилась я.

Да, понял.

Он сел рядом со мной, но тело его не гнулось, было напряжено. Клинт ни за что не хотел до меня дотронуться.

Ты хотела сказать, что я не так уж и близок к тебе и твоим родственникам. Поэтому ты не можешь позволить мне здесь остаться. Я знаю, ты не веришь в то, что я люблю тебя не меньше его. Но мне казалось, мои поступки уже доказали, что мое место рядом с тобой, сколько бы ты здесь ни пробыла, если в том будет необходимость.

Я не знала, что сказать. Если бы я согласилась, то разве не усугубила бы тем самым его боль?

Даже Клан-Финтан тебе сказал, что я должен тебя защищать. — Клинт снова поднялся, на этот раз не позволив мне увидеть, как тяжело давалось ему каждое движение. — Пойду за кофе. Тебе чего-нибудь принести? — Фриман впился в меня глазами, словно ожидая вызова.

Но я не смогла возразить, понимала, что он во всем прав. Его место действительно было рядом со мной. Он ведь единственный, не считая отца, кому я могла доверять. Только он один понимал, во что мы ввязались.

Было бы неплохо выпить горячего чая, — тупо сказала я.

Клинт заворчал и повернулся, чтобы уйти.

Зеленого, пожалуйста, если у них есть, и без сахара, — проговорила я ему в спину.

Он только кивнул и продолжал идти, держась очень прямо, словно от пояса и выше все у него болело и не сгибалось.

Я сидела и куксилась.

«Я вовсе не имела в виду, что у него нет никаких прав быть здесь, не считала, что Клинт мне не нравится. Ладно — что я не люблю его. Я просто подумала, что будет лучше, если он…

Что он? Отсидится в норе посреди этой проклятой Оклахомы до тех пор, пока не будет безопасно появиться здесь вновь? Мистер Героический пилот-истребитель? Ой, да ладно. Не такой он человек».

Зеленого чая не было. — Клинт сунул мне под нос пластмассовую чашечку, из которой свисала нитка с ярлычком «Липтон», уселся рядом со мной и принялся дуть на свой кофе.

Мы не разговаривали.

Доктор говорит, что вы можете вернуться, — прогнусавила медсестра.

Спасибо, — я улыбнулась ей, радуясь, что хоть кто- то со мной разговаривал.

Другая сестра в хирургическом костюме вывезла отца в коридор и остановилась.

Доктор ждет.

Я кивнула ей и поцеловала отца в лоб. У него отовсюду торчали сотни трубок. Раненая рука была отгорожена от всего тела экранчиком и лежала словно маленький трупик. От этой аналогии мне стало совсем худо, но я бодро улыбнулась отцу.

Мы будем ждать, папа. Ни о чем не беспокойся.

Эй, Чудачка, от этого морфина я совсем поглупел. — У него очень мило заплетался язык. — Кажется, я успел пофлиртовать с медсестричкой. — Тут отец захихикал.

Я рассмеялась и чмокнула его в щеку.

Теперь я понимаю, почему ты отказывался от укола.

Могла бы и промолчать, — сказал он и поймал взгляд Клинта. — Позаботься о нашей девочке, сынок.

Слушаюсь, сэр.

А насчет мамы Паркер не хлопочи, Шаннон, — сказал отец, — Я уже позвонил ей. Зять наденет цепи на колеса ее старого «бьюика», и она примчится сюда до того, как эти тюремщики меня отпустят.

Она будет сердиться, — со смехом предупредила я.

Само собой, — Он пьяно ухмыльнулся.

Пора, мистер Паркер, — Медсестра повезла каталку по коридору.

Я люблю тебя, папа.

Я тоже люблю тебя, Чудачка.

Двери лифта бесшумно закрылись. Я уныло тащилась в приемный покой, Клинт шел за мной. Я взглянула на часы и поразилась, увидев, что давно уже перевалило за полдень.

Медсестра в отделении неотложной помощи была на своем посту.

Врач сказала, что операция продлится пару часов.

Я благодарно кивнула в ответ.

Кажется, я проголодалась, — сказала я Клинту, прощупывая почву.

Тебе не помешает поесть, — ответил он нейтральным голосом — ни злым, ни добрым.

Но я не хочу больничную еду, — Я сморщила нос.

У медсестры ушки были на макушке.

Если у вас есть надежные колеса, которые справятся с этой кашей на улице, то тут недалеко есть заведение «Арби», — Она хихикнула, — Целая смена застряла там, когда началась непогода. Теперь их ждет хорошая выволочка, — Дамочка пожала плечами. — Знаете, медсестрам тоже не нравится больничная кормежка.

«Арби» — отличная идея, спасибо, — сказал Клинт.

Хотите, мы вам что-нибудь привезем? — предложила я.

Ой нет. Мы уже там были, — Она закрыла окошко, махнула нам на прощание и вернулась к своему затрепанному любовному роману.

«Не знаю, согласится ли эта особа одолжить мне свою книжку, если Клинт и дальше будет играть в молчанку».

На улице было холодно и пасмурно, но снегопад все еще не начался. Я взяла Клинта за руку, и мы шагнули в зиму. «Хаммер» стоял на парковке для пациентов. Мотор взревел точно так же, как у спортивной машины.

Кафе «Арби» находится на ближайшем перекрестке, к югу отсюда, — Я показала, Клинт кивнул и осторожно выехал на почти пустую улицу.

Молчание становилось все тягостнее.

Хочу есть, — сказала я.

Ты уже говорила.

Да.

Показалась вывеска кафе в виде огромной шляпы.

Вон оно.

Со зрением у меня все в порядке, — язвительно ответил Клинт, въезжая на парковку.

Я подождала, когда он выключит мотор, и выпалила:

Послушай, совсем не обязательно быть таким ослом, — Он сжал губы, но ничего не сказал, поэтому я продолжила: — Я ведь не говорила, что твое присутствие здесь нежелательно. Я ведь не заявила, что у тебя нет на это прав. Я просто волновалась из-за твоей чертовой спины. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — Я помолчала, отведя взгляд, — Сегодня я чуть не потеряла одного человека, которого люблю. Не хочу рисковать потерей другого.

Я почувствовала жар его руки, когда он убрал локон с моего лица, наклонила голову, и Клинт прижал ладонь к моей щеке.

Ты не потеряешь меня, Шаннон, девочка моя, — От его голоса мне стало тепло и уютно.

Я потянулась к нему. Он обнял меня одной рукой, уложил мою голову себе на плечо, потом чмокнул в макушку.

Теперь-то ты меня покормишь?

Клинт сжал мое плечо и снова поцеловал меня, прежде чем отпустить.

Идем. Я покормлю вас обеих.

10

Нет ничего лучше большого фирменного сэндвича «Арби» с хреном, громадной порцией жареной картошки и диетпепси.

Тот факт, что диетпепси компенсирует большую порцию жареной картошки, давно установлен. Я вернулась в комнату ожидания больницы, где удовлетворенно чмокала губами и посасывала соломинку, пытаясь добыть последнюю капельку напитка.

Теперь, когда меня не тошнит круглые сутки, я снова чувствую вкус к еде.

Клинт наблюдал за мной, явно забавляясь.

Ну и здорова же ты поесть, женщина! — специально прогнусавил он по-оклахомски.

Я погладила свой животик.

Да, покушать мы любим.

Теперь тебе лучше?

Намного, — улыбнулась я в ответ.

Готова обсудить наш план?

А у нас есть план? — удивилась я.

Если нет, так должен быть.

Что ж, во всяком случае, я знаю, чего не хочу делать, — сказала я, внезапно посерьезнев.

Для начала неплохо. Давай перечислим, чего мы не будем делать, и пойдем дальше.

Он говорил совсем как военный. Слава богу, хоть один из нас знал, как быть дальше. Наверное.

В отцовский дом я не вернусь, — сказала я, понизив голос, и поежилась. — Не хочу оставаться рядом с тем прудом.

Согласен. Это было бы небезопасно даже в окружении деревьев, способных тебе помочь. Да, в них много энергии, но она совсем другая, не та, что в рощице, а тебе понадобится истинная подпитка от древних стволов, находящихся в самом центре леса, чтобы убить Нуаду.

Если его вообще можно убить. Он ведь, черт возьми, уже давным-давно мертв.

Тогда его нужно отослать обратно во тьму, где ему самое место.

Клинт говорил с уверенностью, которой у меня не было. Я все время задавалась вопросом, какое отношение имел ко всему этому темный бог Прайдери. Очень непросто справиться с Нуадой, восставшим из мертвых, не говоря уже о древнем боге…

Снегопад пока не начался, — Хорошо, что Клинт прервал мои мрачные мысли. — Но похоже на то, что может повалить каждую минуту. Скорее всего, это означает, что Нуада не долго просидит в своей ловушке.

Нам нужно отыскать поганку Рианнон и заставить ее рассказать нам, что, черт возьми, происходит, — уже не в первый раз заметила я.

Ты имеешь в виду, что, черт возьми, она натворила, — поправил меня Клинт.

Я мрачно кивнула.

Она разве не оставляла тебе телефонные номера, не говорила, как с ней связаться?

Пыталась, — На скулах у него заиграли желваки, — Я откатался записывать, не хотел иметь с ней никаких дел. Эта дамочка оставляла грязные пятна на всем, к чему притрагивалась. Мне нужно было от нее очиститься.

Вот именно! — воскликнула я. — И почему только я не подумала об этом раньше?

Клинт наморщил лоб, ничего не понимая, но я продолжила объяснять, и вскоре морщины разгладились и он заулыбался.

Не нужен нам дурацкий телефон, чтобы вызвать великую Рианнон! Она связана со мной. Помнишь, ты говорил, что у нас с ней одинаковая аура? Зная это, ты, наверное, мог бы вызвать ее самостоятельно или, по крайней мере, с помощью древней рощи. Теперь представь, какой эффект произведем мы вдвоем, да еще роща в придачу.

Да, такой призыв она не сможет проигнорировать, — Теперь мы оба улыбались.

Если ей все-таки удастся пренебречь нашим первым приглашением, что ж, мы будем и дальше приглашать, приглашать и приглашать.

Клинт тихо присвистнул.

Она взбесится почище мокрой кошки.

Не оскорбляй кошек. Они мне нравятся. У меня в голове вертится сравнение с рассерженной коброй.

Она воспримет это как вызов.

Отлично! Так оно и есть.

Ко мне вернулась уверенность в себе.

«Пусть я не знаю, как одолеть Нуаду или темного бога, но приструнить Рианнон сумею. Она ведь, по сути, такая же, как я. Эгоистичная, стервозная, отвратительная версия меня самой. Всю свою жизнь я успешно боролась с этими качествами, — Тут я вспомнила бывшего мужа, представила, что сказал бы он по этому поводу, и поежилась. — Так и быть, я боролась с ними если не всю жизнь, то, во всяком случае, большую ее часть».

Я взглянула на часы. Время неслось вперед, стрелки показывали пять. Я выглянула в окно и убедилась в том, что серое небо потемнело. Надвигалась ночь. При мысли о долгой поездке обратно в лес я устало вздохнула.

Только не сегодня, — заявил Клинт, догадавшись, о чем я думаю. — Подождем до утра. Убедимся, что с твоим отцом все в порядке, что мачеха скоро приедет. Отправимся в дорогу днем.

Мистер и миссис Фриман.

Голос доктора Мейсон заставил меня подпрыгнуть. Сердце бешено заколотилось, но довольный вид докторши, подошедшей поближе, позволил мне расслабиться.

Ваш отец отлично все перенес. Рана оказалась серьезнее, чем я думала, поэтому операция затянулась.

Но он сможет пользоваться рукой?

Ему понадобится несколько месяцев для реабилитации, а потом — да, он сможет снова тренировать своих лошадей и заготавливать для них сено.

«Да, видимо, папочка разболтался под наркозом».

Можно к нему?

Он пока не отошел от уколов, да и переохлаждение сильно его утомило. Сейчас он спит. — Докторша порылась в карманах и протянула мне листок бумаги. — Ваш Отец взял с меня обещание отдать вам этот номер. Вы должны позвонить его соседу и попросить, чтобы тот покормил животных. Еще он сказал, чтобы вы с мужем ни в коем случае не возвращались в его дом. Мистера Паркера очень беспокоило, что с вами может что-то случиться, если вы поедете туда.

Я взяла листок с номером телефона.

Спасибо, доктор. Пусть сестры успокоят отца. Мы с Клинтом не собираемся возвращаться в его дом. Останемся в городе. Я позвоню на сестринский пост и сообщу координаты отеля.

Отлично. А утром он будет бодр и вменяем, — вежливо кивнула она на прощание. — Поосторожнее на дороге.

Спасибо, доктор, — сказал Клинт и забрал у меня листок. — В буфетной есть телефон. Я позвоню соседу…

Он, вероятно, имел в виду Макса Смита, — подсказала я имя.

Да, Смиту, и расскажу ему, что произошло. — Мы переглянулись, — Это будет сокращенная версия случившегося.

А я посижу здесь.

Он кивнул, а я позволила себе задержать взгляд на его удаляющейся фигуре. Широкие плечи, узкая талия, крепкий зад, длинные сильные ноги.

Клинт обернулся и поймал меня с поличным.

Ты что-то хотела, Шаннон, девочка моя? — спросил он с улыбкой в голосе.

Не-а, я просто задумалась, — пролепетала я, раскрасневшись, и отвернулась.

Его смех еще долго затихал в коридоре.

Чертовски симпатичный мужчина, — со вздохом произнесла медсестра.

М-да, — буркнула я, вновь берясь за соломинку.

В ту минуту я больше ни о чем не думала. Правда. Честно. Без дураков.

Так, по крайней мере, я себя уверяла.

Клинт вернулся еще до того, как я перестала ворчать. Он очаровал медсестру, и та дала ему прямой номер отделения интенсивной терапии.

Потом Фриман взял меня за локоть, вытянул из кресла и прежде чем я успела замерзнуть, затолкал на пассажирское сиденье «хаммера». Через секунду мы уже катили по дороге.

Где здесь ближайший отель? — спросил Клинт, включая обогрев салона.

Ты что-нибудь знаешь о судьбе моей квартирки?

Если Рианнон не продала ее, не сдала в аренду или еще

что, то мы могли бы остановиться там. У меня всегда снаружи хранился запасной ключ, поэтому войти в квартиру не составило бы проблемы. Чутье подсказывало, что проще всего будет переночевать в моем родном доме.

Это первое, о чем она заставила позаботиться своего нефтяника, — Клинт бросил на меня виноватый взгляд, — Если я не ошибаюсь, он продал ее очень быстро.

Вот стерва, — выдохнула я.

«Впрочем, все логично. С какой стати ей жить в моей уютной, но скромной квартирке, когда перед ней был открыт весь мир, миллионер ел у нее с руки и она могла безнаказанно творить зло?»

Поезжай по Элм-стрит. Перед выездом на шоссе есть несколько отелей.

Клинт кивнул, и «хаммер» выскользнул на замерзшую улицу. Я притихла, позволив ему сосредоточиться на вождении. Дороги были по-прежнему пустынны. Почти стемнело, и фонари отбрасывали вокруг себя странные, зловещие ореолы.

Ядерная зима, — прошептала я.

Что?

Напоминает сцену из мини-сериала «На следующий день» о последствиях ядерной войны. Показывали по телевизору в восьмидесятых.

Да, помню. Чертовски мрачное кино, — Он протянул руку и похлопал меня по коленке. — Ты в порядке?

Я встряхнулась.

Наверное, просто устала.

Хочешь еще один бутерброд? — спросил он, улыбаясь.

Быть может, позже, — улыбнулась я в ответ, стараясь не обращать внимания на угрюмое настроение, которое внезапно на меня накатило, — Сейчас, наверное, мне нужно поспать.

С этим я могу тебе помочь. — Мы подъехали к двум зданиям. — Вот тебе на выбор два отеля: «Кентербери-инн» и «Лакшери-инн». Где тебе больше нравится?

Я внимательно посмотрела на обе гостиницы, стоящие рядом.

Похоже, придется выбрать «Лакшери-инн».

На «Кентербери» горела красная неоновая вывеска со словами «Мест нет».

Как скажешь, — Клинт переключил скорость, и «хаммер» пополз вверх по холму к фасаду маленькой гостиницы, — Черт, похоже, вся парковка занята. Подожди здесь. Я схожу узнать, есть ли места, — Он вернулся почти сразу. — Все забито. Куда теперь?

Если я ничего не путаю, в миле отсюда должны были открыть новый «Бест-Уэстерн». Давай попробуем.

Вообще-то я запомнила этот отель только потому, что он был сооружен позади прелестной маленькой винной лавочки. Я часто проезжала мимо, пока его строили. Теперь я с ностальгическим вздохом вспомнила, как весело было бродить среди этажерок, заполненных вином, в поисках нового соблазнительного красного, особенно по вторникам, в день десятипроцентной скидки.

Чего вздыхаем?

Я как раз подумала об очень крутом винном магазинчике рядом с «Бест-Уэстерн», вспомнила, как охотилась там за хорошим красным вином.

— Шаннон, девочка моя, — рассмеялся Клинт, — думаю, твоя дочь не сможет оценить красное вино, — Он помолчал. — До поры до времени.

Разумеется. А я не смогу оценить его еще… — Я быстро произвела мысленный подсчет, — Да, месяцев семь.

Весенний ребенок?

Я невольно улыбнулась, чувствуя, как мрачное настроение улетучивается. Моя рука легко легла на живот.

Да, весенний ребенок.

Отель «Бест-Уэстерн» на Кеноша-стрит еще не потерял блеска недавно построенного здания, тем более в свете ярко горящих фонарей. Он пристроился позади торгового центра с «моим» винным магазинчиком, видеосалоном, придорожной лавкой и другими типичными заведениями, рассчитанными на состоятельную молодежь. Его окружало кольцо деревьев, укутанных снегом. Я помнила, что перед фасадом росли кусты азалий, но сейчас они напоминали круглые сугробы. Парковка была переполнена.

— Как не хочется тащиться в Талсу, чтобы найти ночлег, — заныла я.

Я все-таки проверю.

Я смотрела, как Клинт, то и дело поскальзываясь, добрался до входа и исчез за сверкающими дверьми. На этот раз он пробыл внутри дольше, а когда появился вновь, то улыбался и размахивал блестящей карточкой-ключом.

Взял последний!

Он быстро припарковался и помог мне преодолеть скользкую площадку. Наш номер находился на третьем этаже. Карточка аккуратно скользнула в бороздку, над дверью замигал зеленый свет. В комнате пахло чистыми коврами и свежей древесиной. Отделка не отличалась большим вкусом: голубые и бежевые тона, золотистые обои с цветочно-огуречным мотивом. Кровать застелена толстым покрывалом, на вид мягким и манящим.

Она была одна, двуспальная.

До меня не сразу дошло, что мы оба неловко замерли на пороге, поэтому я поспешно подошла к окну, раздвинула тяжелые шторы, подбитые пластиком, как во всех отелях, и оценила вид из окна.

Оно выходило на задворки, поэтому я увидела лишь вторую половину кольца из заснеженных деревьев. Дальше, насколько я помнила, проходило шоссе, но разглядеть его на таком расстоянии, тем более в темноте, было невозможно.

Меня словно кто-то подтолкнул изнутри, и я сразу поняла, что тут не обошлось без Эпоны. Точно, в голове тотчас возникла мысль, заставившая меня на какое-то время позабыть и о большой кровати, и о предстоящем ночлеге.

Эй, почему бы нам не попробовать связаться с ней прямо сейчас? — Я обернулась и увидела, что Клинт стоит рядом.

С Рианнон?

— Конечно. Смотри, деревья здесь высажены по кругу, — указала я в окно, — Они не старые, но обрати внимание, как расположены. Совсем как те ивы, что окружают пруд на отцовской ферме. Я восприняла их энергию потому, что они росли так близко друг от друга. Возможно, и здесь получится. — Я подумала о том, что присутствие Клинта усиливало мою способность подпитываться от деревьев. — Если ты не откажешься помочь.

Мне кажется, ты слишком устала для этого. Сегодняшний день отнял у тебя последние силы.

Отчасти он был прав, но мне не хотелось заострять на этом внимание. Я по опыту знача, что иногда Эпона создавала для меня трудные, даже опасные ситуации, но у моей Богини всегда были на то причины. Я ей доверяла.

Обещаю быть осторожной. Сейчас нам предстоит совсем другое дело, не сравнить с прежним. Я не стану истощать себя. Мы просто забросим наживку и посмотрим, клюнет ли Рианнон, — уверенно улыбнулась я Клинту.

Не нравится мне все это, Шаннон, — забеспокоился он.

Я могла бы обойтись и без тебя. — У Клинта заиграли желваки на скулах, значит, он начинал сердиться. — Но не хочу. — Я взяла его руку. — Пожалуйста, помоги мне.

Хорошо, — неохотно согласился он, — Но давай сделаем все быстро. Если мы сразу не найдем ее, то обещай тут же прекратить и подождать, пока не вернемся в рощу, чтобы попытаться снова.

Обещаю, — ответила я, сжав его руку, и начала тянуть к двери, понимая, что сдержать обещание будет легко.

За этой идеей стояла Эпона, а при такой поддержке успех не заставит себя ждать.

Мы спокойно покинули здание с черного хода. Перед нами раскинулась площадка нетронутого снега. Его поверхность переливалась почти волшебным блеском. Ветер стих, и тишина тяжело повисла в ночи. Ненастье не возобновилось, но воздух был пропитан запахом снега, грозившего обрушиться на землю каждую секунду.

Клинт молча указал на самое высокое дерево справа от нас, ровно посредине полукруга. Мы медленно преодолевали сугробы, стараясь идти как можно тише, хотя окна номеров, выходящих сюда, были зашторены и темны и лишь изредка в щелках мигали голубые огоньки телевизоров.

Когда мы добрались до деревьев, я удивилась, что стволы оказались такими высокими, и прошептала:

Из номера они выглядели гораздо ниже.

Снова брэдфордские груши, — заметил Клинт.

Хорошо. Та маленькая груша перед больницей мне понравилась.

Тогда ладно. — Фриман стянул перчатки, я последовала его примеру, — Делаем все так, как в роще. — Он прижал ладони к шершавой коре и кивком велел мне сделать то же самое, обойдя дерево с другой стороны — Думай только о Рианнон и ее ауре.

Клинт наклонил голову, я увидела, как начала мерцать его красивая сапфировая аура, и тихо сказала:

Эй, я не знаю, как выглядит наша с ней аура.

Он вскинул голову.

Она серебряная, словно кто-то расплавил полную луну в горшке, превратив ее в жидкую ртуть, а по краю окрашена в темно-фиолетовый цвет спелой сливы. — По голосу Фримана я поняла, что он улыбался.

Очень поэтично, Клинт, — отрезала я, стараясь скрыть тот факт, что от его слов у меня перехватило дыхание.

Я просто описываю то, что вижу, Шаннон, девочка моя, — ласково ответил он, но мое сердце от этого трепыхаться не перестало.

Сосредоточьтесь, мистер Пилот-Истребитель, — пробурчала я и закрыла глаза.

Есть, мэм, — Его смех разнесся среди молчаливых деревьев.

Я прижала ладони к молодому деревцу. Кора почти сразу же задрожала, и я почувствовала приток тепла.

«Возлюбленная Эноны!»

Привет, молодая поросль, — сказала я и улыбнулась, не открывая глаз, — Я вынуждена обратиться к тебе за помощью.

«Я здесь для того, чтобы помочь тебе, Возлюбленная Богини!»

Я поежилась от такого напыщенного ответа и неумеренного потока энергии.

«Так будет получше, Богиня?»

Я облегченно вздохнула, потому что молодое деревце слегка уменьшило напористость.

Да, гораздо лучше, спасибо. — Деревце задрожало под моими руками как непоседливое дитя. — А еще мне понадобится помощь твоих сестер.

«Мы здесь, Возлюбленная».

Ответ прозвучал как эхо.

Ладно. Поехали.

Для начала я представила Клинта, его великолепную голубую ауру, очерченную золотом и обладающую немалой силой, подумала о доброте и верности этого человека. Эта аура пульсировала перед моим мысленным взором. Она словно ожидала, когда я ею воспользуюсь, и мне вдруг стало ясно, как это сделать. Я глубоко вдохнула и втянула в себя его силу. Аура Клинта наполнила меня, отчего кожа начала гореть и покалывать. Мне хотелось открыть глаза и закричать от радости, но вместо этого я переключила все внимание на маленькое деревце, ясно почувствовала внутри брэдфордской груши зеленую живую энергию, мысленно прошлась но ее стволу до самой верхушки, где и остановилась.

Помогите мне, сестры.

Мой голос звучал жутко. Это говорила не я. Так навязчиво звенели замерзшие ветви. Тотчас зеленая сила дерева усилилась в десятки раз.

Я подключилась к магии молодой рощицы, сосредоточила все свои силы и внимание в одной точке, вспомнила, как Клинт описывал мою ауру, и представила блестящее серебро. Это было серебро полной луны и моей восхитительной кобылы. Я собрала энергию Клинта, смешала ее с зеленым теплом деревьев и зашвырнула в ночь, на поиски своего двойника.

По-прежнему крепко жмурясь, я следила за движением зонда. Он взвился ввысь, отклонился на север и утонул в темноте холодной ночи. Это путешествие отличалось от магического сна. Я чувствовала, куда направляется зонд, но не была частью его. Это больше напоминало невероятно длинный телескоп, через который я обозревала землю. Поле моего зрения было ограниченно, но я могла ориентироваться и видела, как быстро проносилось мимо облачное беззвездное небо.

Внезапно тьму осветили невыносимо яркие огни города. Энергетический зонд пролетел по дуге и ворвался в невероятно высокий небоскреб прямо через его стеклянную оболочку. Он просочился сквозь потолок роскошной комнаты, освещенной десятками золотых канделябров.

Я подпиталась очередной порцией энергии от деревьев и перестала дышать, когда зонд развернулся к же! одине, грациозно лежащей на диване с богатой обивкой. Рядом с ней сидел седовласый мужчина ястребиного вида, показавшийся мне знакомым. Но я не стала на нем сосредоточиваться. Меня влекло к женщине. Она лежала спинои к зонду. Золотисто-рыжие волосы опускались волнами ниже плеч. В их неукротимой буйности было что-то знакомое. Зонд придвинулся поближе, и аура женщины, окаймленная темно-фиолетовым кольцом, засветилась перламутровым серебристым блеском.

Рианнон плавно поднялась, повернулась к зонду, оскалилась и зашипела. На ней было серебристое платье, такое же блестящее, как канделябры. Оно соблазнительно облегало тело, мало что оставляя воображению.

Боже правый, это была я. Зонд начал ускользать, как только я на секунду отвлеклась.

«Соберись, Шаннон!»

Я получила от деревьев новые силы, удержала зонд и заставила себя не думать о том, как же неприятно смотреть на подобную версию себя самой.

Мужчина, сидящий рядом с ней, начал что-то говорить, но она оборвала его одним словом:

Молчать!

Все ее внимание сосредоточилось на энергетическом зонде, видимом только ей одной.

Это ты, самозванка? Зачем ты пришла сюда?

Голос! Да, у нее был мой голос.

Я снова отвлеклась, а Рианнон рассмеялась.

Что, не справляешься? Да, должно быть, трудно осознать, чего можно достигнуть с помощью знаний и власти, и не уметь этого сделать, — съязвила она и широко раскинула руки, будто охватывая всю роскошь, окружающую ее.

Рианнон говорила совсем как я в минуты сарказма.

Эта мысль разрушила злые чары.

Ведь это была я — избалованная, эгоистичная, аморальная копия меня самой.

Я улыбнулась и почувствовала прилив сил. Теперь я точно знала, как ей ответить.

Знаешь, я подумала, что будет правильно поблагодарить тебя за подарок, который ты для меня оставила.

Мой голос долетел до нее так отчетливо, словно я и физически находилась в той же комнате.

Я увидела, как мужчина изумленно заморгал, а Рианнон прищурила зеленые глаза.

Я ничего тебе не оставляла ни в одном из миров, дура.

Вот как? — изобразила я удивление, — А я нашла множество применений для Клинта, — иромурлыкалая, — Почти столько же, сколько он для меня.

Лжешь! — раздался ее истошный вопль.

«Взять на заметку! Не вопить, если рассердилась. Это очень непривлекательно».

Приходи и убедись. Он явно предпочитает меня тебе.

Я протянула руку и выдернула зонд, но мой саркастический хохот еще долго звучал там, зависнув как дым.

Неожиданно я вернулась в Броукн-Эрроу, почувствовала, что ноги у меня окончательно замерзли, заглянула за дерево и поймала вопросительный взгляд Клинта.

Есть! Спасибо, маленькая, — похлопала я кору деревца, подняла голову и крикнула в ветки, как в микрофон, усиливший мой голос: — И вам спасибо, сестрички.

«Мы всегда будем служить Богине!» — в один голос ответили деревья.

Я натянула перчатки и схватила Клинта за руку.

Давай вернемся в номер, пока нас не увидели и не позвонили в психушку. Представляю, как это будет. «Да, офицер, они разговаривали с деревьями!» Это тебе не Сиэтл. В Оклахоме не разговаривают с деревьями, из них делают укрытия для стрельбы по оленям. В этом штате нас упекут в дурку до конца жизни.

Клинт хмыкнул и повел меня обратно в номер, оставив все расспросы на потом.

Чем ты ее так разозлила? — поинтересовался он, когда запер дверь на замок.

Ты не против, если мы поговорим после того, как я приму душ? А то я промерзла до костей.

Меня била дрожь. Кажется, губы посинели.

Клинт тут же принялся меня опекать.

Я же говорил, что тебе нельзя перенапрягаться, — проворчал он, подтолкнув меня к крохотной ванной, — Я сейчас позвоню, пусть принесут дополнительные одеяла.

Я только кивнула и закрыла за собой дверь, радуясь, что ему есть чем заняться. Отражение в зеркале, висевшем над раковиной, было ужасным, особенно если сравнить то, как я выглядела теперь, с тем, как смотрелась Рианнон минугу назад. Она — здоровая и загорелая, я — с красными глазами и желтоватой кожей. Еще я, к своему удивлению, заметила, что у меня проступили скулы. Наблюдалась явная потеря веса.

Боже правый, только не говори мне, что я выгляжу худой, — обвинила я свое отражение.

Я никогда не была толстой, но и худышкой не считалась. Вспомните Софи Лорен, Энн-Маргарет, Рэкел Уэлч, ладно, если вы молоды, то Джей Ло или Кэтрин Зета-Джонс, только побольше бюста и поменьше задницы.

Я сбросила всю одежду и продолжала изучать себя в зеркале. Точно, если не считать аккуратного маленького животика, то я отощала. Даже ребра торчали! В жизни не находила ничего привлекательного в худышках. Правда! Разве можно выглядеть женственно, если у тебя мальчишеская фигура? Это настоящая трагедия. Мне вдруг захотелось сожрать целую упаковку шоколадных рулетиков. Однако мой бюст, всегда отличавшийся полнотой и хорошей формой, стал определенно больше и красивее. Про маленький животик нечего и говорить. Прелесть!

Я восхищенно погладила его и прошептала:

О чем ты там думаешь, доченька?

Громкий стук Клинта так меня напугал, что я чуть не описалась.

Шаннон! Ты в порядке? Почему вода не шумит?

Потому что я еще не включила душ, — постаралась прощебетать я, помня, как отвратительно визжала Рианнон.

По-моему, ничего из этого не вышло. Я все равно огрызнулась, но Клинт, кажется, ничего не заметил.

Одеяла принесли. А еще я раздобыл внизу горячий чай и кое-что из предметов первой необходимости. Мне также удалось выклянчить пару отличных махровых халатов. Держи.

Глаза у меня расширились от ужаса, когда ручка двери начала поворачиваться. Я сорвала полотенце с сушилки и завесилась им как раз в ту секунду, когда в щель просунулась голова Фримана.

Черт! Мог бы постучать.

Ой, прости, — удивленно заморгал он, увидев меня, мягко говоря, в неглиже.

«Мужики все-таки болваны!»

Вот… — Он швырнул мне толстый белый халат и бумажную сумку, а потом захлопнул за собой дверь, словно я была дьяволом из преисподней.

«Неужели я так плохо выгляжу? Видимо, да».

Я включила душ и, пока вода набирала градус, ознакомилась с содержимым сумки. Зубная паста, две щетки, несколько дешевых одноразовых бритв, расческа и щетка для волос, баночка мультивитаминов. Я улыбнулась, откупорила ее и сунула в рот одну таблетку.

Я, наверное, провела под горячим потоком воды целую вечность, но тело настолько промерзло, что ему было необходимо вновь напитаться теплом. Я воспользовалась гостиничным мылом, шампунем и кондиционером, наслаждаясь влажным жаром. Толстое белое полотенце было таким же приятным, как и махровый халат. Я обмотала мокрые лохмы тюрбаном из полотенца, схватила щетку для волос и вышла из ванной в облаке пара.

Клинт так увлеченно смотрел канал погоды, что подпрыгнул при моем появлении.

— Надеюсь, и тебе достанется немного горячей воды, — приятным голосом сообщила я, не обращая внимания на все его неловкие ужимки.

Он буркнул что-то невразумительное и исчез в ванной.

Я закатила глаза и покачала головой, глядя на закрытую дверь.

«Мужчины!»

Я взбила подушки повыше и зарылась под несколько одеял. Это были те самые ультрамягкие штуковины, при виде которых так и тянет потереться о них лицом. Я облегченно вздохнула. Как это чудесно — согреться.

Пульт от телевизора лежал в ямке, оставленной на кровати телом Клинта.

«Раз я сейчас нахожусь в этом мире, то можно и пощелкать по разным каналам».

Новости погоды не относились к моим любимым развлечениям, как, впрочем, и передачи MTV, да и любых спортивных каналов, если только там не передавали фигурное катание.

Я наткнулась на повторный показ «Уилла и Грейс», пятнадцать минут посмеялась, после чего с восторгом обнаружила на канале Ти-би-эс один из моих любимейших фильмов с Джоном Уэйном, «Ангел и злодей». Он только начался. Я устроилась поуютней, предвкушая удовольствие.

Герцог как раз начал серьезно приударять за малышкой квакершей с фермы, когда Клинт закончил водные процедуры. Я взглянула на него. Под халатом плечи Фримана казались еще шире. Темные волосы, высушенные полотенцем, были восхитительно спутаны.

Однако Фриман на меня не смотрел, так и впился глазами в телик.

«Типичный мужчина!»

Старый фильм с Джоном Уэйном? — спросил он.

Ага.

Он сощурился.

Кажется, я его раньше не видел.

Да ты шутишь! Это один из моих любимых, — Я похлопала по кровати рядом с собой, — Началось недавно. Я введу тебя в курс дела, — Но тут меня одолело сомнение. — Ты ведь любишь Джона Уэйна, да?

По твоему тону мне ясно, что на этот вопрос есть только один ответ.

Только один правильный ответ.

Шаннон, девочка моя, Джон Уэйн — культовая фигура для Америки, — сказал он, почтительно прижимая ладонь к сердцу, как делают, когда дают клятву верности.

Ответ правильный, полковник Фриман. Присаживайтесь.

Я быстро рассказала ему сюжет, радуясь, что он перестал вести себя так, словно я Медуза или, если на то пошло, Медея. Я всегда пребываю в расслабленном приятном настроении, когда смотрю на своего героя, если только это не один из тех редких фильмов, в которых он погибает. Тогда я начинаю пускать слезу и пить слишком много. Хорошо, что не показывали «Ковбоев». На этом фильме я превращалась в сплошные сопли. Даже не представляю, что сделал бы со мной просмотр этого фильма в состоянии трезвости и беременности.

К несчастью, мои веки, видимо, не понимали, что им полагалось оставаться поднятыми.

Смутно припоминаю, что Герцог помог своим друзьям-квакерам построить амбар, а потом Клинт пробасил:

Спи, Шаннон. Я куплю тебе диск, и ты сможешь потом посмотреть этот фильм.

Я хотела рассмеяться и напомнить ему, что в Партолоне нет DVD, но перестала бороться со сном и погрузилась в теплое забытье.

11

Мы с Хью Джекманом лежали в повозке, очень похожей на ту, в которой Джон Уэйн уезжал со своей любимой в финальных кадрах «Ангела и злодея», на восхитительно ароматном ложе из лаванды. Моя голова покоилась на коленях Росомахи. Он нежно, но решительно расчесывал мои рыжие спутанные локоны своими металлическими штуковинами и объяснял, почему никогда не находил женщин хоть сколько-нибудь привлекательными, если им меньше тридцати пяти. Я заглянула в щель между досками и увидела, что наш драндулет вез ослик с человеческой головой. Я свистнула, и животина оглянулась. У нее была голова моего первого мужа. Я все еще хохотала, когда открыла глаза и обнаружила, что моя бестелесная душа зависла над отелем.

Когда-нибудь я лопну от смеха.

Я продолжала громко хохотать, оглядывая белые спящие просторы. Меня порадовало, что я не ощущала холода, если не считать слабых его отголосков в тех местах, где должно было находиться мое тело. Как только я начала двигаться вперед, небеса раскрылись, исполнив то, чем грозили весь день. Густой снег медленно повалил на землю, и без того засыпанную им.

Мне показалось, что я знаю, куда меня влечет, и это чувство меня расстроило.

Не надо, Богиня! Пожалуйста, не отправляй меня туда.

Душа моя затрепетала. Я знала, что Эпона меня защитит, но не хотела видеть ту злобную тварь дважды за один день.

«Терпение, Возлюбленная», — раздался в голове утешительный шепот.

Ноя знаю, что он освободился. Снова идет снег. Неужели мне нужно его видеть?

«Тебе совсем не нужно видеть Нуаду, моя Избранная, но ты должна посмотреть на то, что его освободило».

Тут я почувствовала себя заинтригованной, рванулась вперед с удвоенной силой и набрала невероятную скорость, словно мною выстрелили из рогатки. Вскоре впереди замаячили знакомые огоньки, напоминавшие сказочное королевство.

В Чикаго тоже шел снег. Вместо того чтобы зависнуть над небоскребом, в котором я успела побывать во время первого путешествия, моя душа сменила курс и полетела над известной во всем мире «Великолепной милей». Похоже, я направлялась к озеру Мичиган и уже увидела огоньки Военно-морского пирса, отражавшиеся в воде, когда резко свернула вправо. Вскоре чудеса городского пейзажа сменились приглушенными огнями и деревьями.

«Грант-парк».

Я улыбнулась, вспомнив чудесную поездку в Чикаго, которую совершила однажды весной с однокурсниками из колледжа. Этот город особенно красив именно поздней весной, если только там не дует обычный десятибалльный ветер, несущий с собой промерзшие слои воздуха с озера Мичиган. В ту поездку стояли чудесные теплые дни, и моя группа часами исследовала город, в основном пешком. Так мы пытались компенсировать обильные возлияния и обжорство.

Я прежде никогда не бывала в Грант-парке ночью и теперь, медленно опускаясь сквозь полог зимних деревьев, лишенных листвы, поразилась его первозданному виду. Мне казалось невероятным, что до центра Чикаго отсюда рукой подать. Парк был темным и тихим. Неестественно тихим.

— Иди сюда!

Эти слова раскололи тишину как удар хлыста, испугали меня своей неожиданной властностью. Я сразу узнала голос и мысленно расправила плечи. В это мгновение я находилась футах в двадцати над землей и не двигалась, но при звуке этого голоса меня вновь повлекло вперед, к мигающему одинокому огоньку. Я миновала ряд величественных деревьев и оказалась на небольшой полянке, в центре которой горел костер.

Вокруг костра с помощью какого-то вещества, от которого таял снег, был нарисован круг.

«Соль», — уверенно решила я, сама удивляясь, откуда это мне известно.

«Прислушайся к себе, Избранная».

Костер был большой и какой-то странный. Вначале я не поняла почему. Потом до меня дошло, что пламя интенсивно мигало, как при сильном ветре. Но дело в том, что никакого ветра не было. Снег падал ровно.

Рианнон вышла из тени и шагнула в круг. На ней была лисья шуба до пят. При свете костра золотисто-рыжий блестящий мех сливался с ее волосами, которые будто горели живым огнем. Внезапно Рианнон подняла руки и сбросила шубу.

На ней не было ни нитки. Черт возьми, она даже туфель не надела.

Я от изумления охнула, но сразу умолкла. Интуитивно я знала, что Эпона не хотела, чтобы на этот раз я выдала свое присутствие. Но я волновалась напрасно. Внимание Рианнон было сосредоточено на другом. Она даже не подозревала о моем присутствии.

Она начала медленно танцевать, стараясь не выйти из круга. Ее тело соблазнительно извивалось, и я узнала этот чувственный стиль. Так танцевала муза Терпсихора на моей свадьбе с Клан-Финтаном. Что ж, Рианнон исполняла брачный танец, чтобы вызвать совершенно определенную реакцию у зрителей, каковых здесь не наблюдалось. Эта дамочка была одна, если не считать меня.

Темп танца ускорялся, руки многообещающе скользили по телу.

— Иди сюда! — повторила она приказ.

Я скрестила руки на груди и принялась раздраженно, хотя и бесплотно, потопывать ногой, чрезвычайно рассердившись на то, что не умею так танцевать. Я всегда подозревала, что в моем высшем образовании есть существенный пробел. Теперь я хотя бы поняла, какой именно.

Тут в круг вошла еще одна фигура, и я сморщилась от отвращения. Это был Брес. Он тоже полностью разоблачился и явно находил танец Рианнон более чем зовущим. На его тощем теле сразу бросалась в глаза некая деталь, свидетельствующая о невероятной эрекции. Я вспомнила, как отвратительно несло у него изо рта, и содрогнулась. Глаза бы мои не видели того, что сейчас должно было произойти.

При появлении Бреса деревья, стоявшие по краю поляны, зашуршали, их ветви словно содрогнулись. Это были дубы, судя по размерам — очень древние, гораздо старше, чем маленькие брэдфордские груши, которые мне так помогли. Через секунду шелест стих, поляна снова погрузилась в тишину. Рианнон явно прибегала к какой-то магии, но не использовала деревья. Они с ней не разговаривали.

Извиваясь всем телом, она подошла к Бресу. Он что- то держал в руке. Я увидела, как в свете костра зловеще блеснуло лезвие кинжала.

«Какого черта?»

Рианнон взяла нож и опустилась на колени перед Бре- сом. Одним быстрым движением она полоснула лезвием вдоль пениса и аккуратно разрезала напряженную плоть, налитую кровью.

Я поморщилась от ужаса, но Брес даже не шелохнулся, если не считать легкой дрожи предвкушения и тихого стона. Его глаза были крепко зажмурены.

Вдоль тонкого разреза проступила алая линия, на белый снег закапала кровь. В тенях за пределами круга что- то шевельнулось, и я невольно переключила свое внимание. Тьма двигалась там во тьме. Я вспомнила эпизод из фильма «Привидение» с Деми Мур и душкой Патриком Суэйзи, когда демоны вцепились в злую душу и утянулиее в ад. В данном случае сравнение показалось мне уместным.

Иди сюда! — На этот раз приказ прозвучал как эротичное мурлыканье, — Я пробудила тебя с помощью древней темноты, вызвала из смерти. Вместе с этим слугой Прайдери, повинующимся боли и удовольствию, я теперь повелеваю тобою, Нуада, и приказываю тебе явиться к священному источнику энергии!

К моему горлу подкатила тошнота, когда Рианнон сомкнула губы на окровавленной плоти.

«Хватит с тебя этого извращения», — пронзил мой ум голос Богини, и меня быстро унесло с оскверненной поляны.

Я села в кровати. Телевизор работал почти без звука, и голубые силуэты на канале «Погода» отбрасывали странные тени на гору, лежащую рядом со мной.

Рианнон сейчас вызывает к себе Нуаду, — сообщила я, затем, отшвырнув одеяла, протопала в ванную, наполнила стакан холодной водой и вернулась, — Для этого она определенно использует темные силы.

Что происходит, Шаннон? — забеспокоился Клинт, проведя рукой но волосам; он часто заморгал, прогоняя сон.

Я все видела. — В моем голосе звучало неприкрытое отвращение, — Она вызывает его, каким-то образом используя силу Прайдери через Бреса. Эта чертовка привата сюда Нуаду, — Я начала вышагивать перед кроватью, — Ничего удивительного, что он одержим мною. Монстр считает, что это я пожелала его увидеть. Тьфу! После того колдовства, или как там его, которое я сегодня видела, мы можем быть уверены в одном. Тварь не будет болтаться здесь, стараясь навредить отцу.

Я выпила воду. Ее прохлада очистила мое горло. На секунду мне показалось, что я чувствую привкус…

Господи, меня сейчас… — На этот раз я хотя бы успела добежать до туалета.

Клинт сунул мне в руку влажное полотенце, опять наполнил стакан, затем смыл воду в унитазе и помог бедняжечке подняться.

Держи, прополощи рот, — Я сделала, как он велел, — Когда почистишь зубы, воспользуйся этим, — Он распечатал маленькую бесплатную бутылочку с ополаскивателем для рта.

Спасибо, — сказала я и сплюнула.

Он подвел меня к кровати, уложил и осторожно укрыл мягкими одеялами. Я сжалась в комок. Клинт присел на краешке с моей стороны, но, вопреки ожиданиям, отодвинулся к ногам.

Дай свою ступню.

Что?

Дай ступню, — повторил он.

Я села и тупо уставилась на него, тогда Фриман со вздохом откинул одеяла с моих голых ног, по-деловому взял одну и начал массировать ступню уверенными, твердыми движениями.

Я растерянно заморгала, глядя на него, а мое тело потихоньку стало оттаивать от ног и выше.

Это поможет тебе расслабиться, — просто сказал он.

Я хотела было спросить, откуда, черт возьми, ему это

известно, но Клинт опередил меня вопросом:

Расскажешь, где она была?

«А, ну да. Вернемся к извращенке Рианнон».

В Чикаго. Она была в Грант-парке. Вместе с Бресом, — Я скорчила гримасу, словно лизнула лимон. — Ты даже не поверишь, что эта бесстыдница там вытворяла.

Нет, поверю, — Голос его прозвучал бесстрастно.

Мне стало любопытно, что именно он пережил с Рианнон, но я тут же совершенно определенно решила, что не желаю этого знать. И никогда не захочу!

Тут мне пришла в голову неожиданная мысль.

Поначалу мне казалось, что она призывала Нуаду к себе, но потом эта поганка сказала, что приказывает ему явиться к… — Я постаралась вспомнить точные слова, — Да, к священному источнику энергии. По-моему, так.

Роща, — с уверенностью произнес Клинт, — Она считает, что мы сейчас там, знает, что я не люблю покидать лес, а ты ясно дала ей понять, что мы вместе.

Я согласно кивнула, стараясь пропустить мимо ушей двойной смысл его слов, что было чертовски трудно, пока он массировал мне ступни и смотрел на меня своими удивительными глазами. Поэтому я вырвала ступню из его теплых пальцев и отвела взгляд.

Благодарю, я уже расслабилась, — сказала я, притворно зевнув. — Давай-ка лучше еще поспим. Завтра нам предстоит долгая поездка по заснеженной дороге. — Я свернулась калачиком на своей стороне кровати и закрыла глаза.

Фриман не шелохнулся и ничего не сказал. Затем я почувствовала, как он поднялся и подоткнул одеяло вокруг меня. Когда Клинт выключил телевизор, стало темно. Кровать прогнулась под его тяжестью.

Спокойной ночи, Шаннон, девочка моя.

Спокойной ночи, — прошептала я.

12

В восемь часов нас разбудил звонком портье, как мы о том его и просили. Можно было бы сделать это еще противнее, впрочем, не знаю как. Я откинула волосы с лица и начала сонно озираться. Накануне вечером я не расчесалась, и теперь космы стояли дыбом. Клинт, полностью одетый, быстро подошел к кровати и протянул мне чашку горячего чая.

Спасибо, — пробормотала я, стараясь не дышать в его сторону.

Во рту с утра образовалась настоящая помойка.

Я потягивала чай и разглядывала Клинта. Он щелкнул телевизионным пультом. Канал «Погода» сообщил, что снова идет снег. Тоже мне новости.

Клинт неловко опустился на единственный стул, имевшийся в комнате.

Давно на ногах? — поинтересовалась я, решив, что светская беседа нам не помешает.

Какое-то время. — В Оклахоме это могло означать от четырех часов до четырех недель.

Я хотела осведомиться насчет его спины, но этим утром он держался замкнуто и хмуро, снова закрылся в своей скорлупе. Мне стало больно из-за того, что исчезла вчерашняя доверительность.

«Нет! — отругала я себя. — Его отчужденность — это хорошо. Я скоро покину этот мир, а Клинту необходимо перестать думать, что он меня любит. Да и мне самой тоже», — подсказывало мое чутье.

Я буду готова через секунду, — прощебетала я, стараясь выглядеть бодрой и деловой, вылезла из кровати и помчалась в ванную.

Как насчет завтрака? — поинтересовался Клинт чуть позже, когда мы ехали в больницу.

Снег валил без перерыва, хотя и не так густо, как прежде. На дороге попадались и другие машины, все больше грузовики. Один раз мы проехали мимо снегоуборочного комбайна.

Я провела мысленные переговоры со своим желудком, и тот довольно громко заурчал.

По-моему, это означает «да», — заметил Клинт, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

Очевидно, мои светские манеры не переставали его поражать.

Как насчет кафе «Брамс»? — спросила я, — Есть такое недалеко от больницы. Там делают лучшее печенье и соус во всей вселенной.

Люди, в основном янки, которые не слышали об этих кафе, даже не представляют, чего лишаются: домашнее мороженое, фермерское молоко, яйца, бекон и прочее плюс поразительный завтрак. К тому же имеется въезд для обслуживания автомобилистов, которые даже не покидают своих машин!

Отличная идея.

Я грациозно заглотнула свою порцию печенья с соусом и большой стакан ледяного молока. Клинт, продолжая рулить одной рукой, второй совал себе в рот яичницу с ветчиной и сырное печенье, тоже домашней выпечки. Вкусно!..

Кто-то расчистил маленький участок на больничной парковке. Похоже, люди потихоньку отваживались покинуть свои норы. Жители Оклахомы не очень умело водят свои машины по снегу. Так и быть, если честно, они вообще не умеют их водить при такой погоде. Просто у них недостаточно опыта. Какой-нибудь заскорузлый фермер считает, что если он будет газовать на полную катушку, то снег сам уберется из-под колес его «форда пикапа». Обычно он ошибается. Вероятно, это и объясняло непривычно большой приток больных в это утро.

Мы оказались на этаже интенсивной терапии как раз в тот момент, когда хорошенькая белокурая медсестра убирала остатки отцовского завтрака. Он сидел высоко в подушках, отведя в сторону больную руку, увидел нас и широко заулыбался. Взгляд у него по-прежнему был слегка остекленевший, зато цвет лица определенно улучшился.

Как у вас дела? — пробасил отец.

Все нормально, папа. Вот решили заехать к тебе и убедиться в том, что ты не слишком докучаешь медсестрам, — улыбнулась я и поцеловала его, довольная тем, что он снова стал прежним.

Они продолжают пичкать меня лекарством, от которого дуреет башка, а так я в порядке.

Надеюсь, ты больше не пытался никого закадрить? — Я решила его подразнить.

Нет-нет, не настолько же она дуреет.

Тут вошла медсестра, чтобы проверить капельницу, и коротким кивком поздоровалась с нами.

Врач у отца уже был? — поинтересовалась я.

Да, обход совершается рано утром, — ответила она, обошла кровать и проверила повязку на руке отца.

Докторша сказала, что через пару дней я смогу вернуться домой, — сообщил отец, не сводя с меня настороженного взгляда.

Все верно, — подтвердила медсестра, похлопав его по плечу, — Вы быстро идете на поправку. Я скоро приду, чтобы дать вам лекарство, — Она деловито покинула палату.

Вроде бы снег снова зарядил, — тихо произнес отец.

Да.

Я присела на край кровати.

Клинт остался стоять рядом и сказал:

Нуада высвободился из ловушки. — Отец открыл было рот, и Фриман поспешил договорить, — Но мы полагаем, что для вас он больше не представляет никакой угрозы.

Почему? — серьезно осведомился отец.

Рианнон призвала его, — пояснила я, и мой старик удивленно вздернул брови, — Я видела ее, вернее, вступила с ней в контакт, и мне показалось, что она очень заинтересована в нашей с ней встрече, — Я бросила взгляд на Клинта и мысленно попросила его продолжить мою отрецензированную версию, — В общем, мы с Клинтом собираемся встретиться с ней у него в доме. Думаю, что вместе мы сможем избавиться от Нуады. — Я мысленно скрестила пальцы, надеясь, что лекарства еще не перестали действовать на отца и не позволят ему почувствовать ложь.

Тогда ты вернешься в Партолону? — тихо спросил он.

Думаю, да. По крайней мере, я так планирую.

Тут вошла медсестра с полным шприцем в руке и всадила его в трубку капельницы, подсоединенной к здоровой руке отца.

Это уменьшит боль, — сказала она пациенту, а потом переключилась на меня и Клинта, — Он все еще очень слаб.

Я кивнула.

Мы скоро уйдем. Я знаю, ему нужен отдых.

Сестра успокоилась и вышла из палаты.

Чудачка! — Мы сомкнули головы, чтобы никто не услышал нашего странного разговора, — Я хочу, чтобы ты была поосторожнее. Нечего тебе возиться с этой тварью.

Знаю, папа. Со мной все будет в порядке. Я вполне уверена, что избавлюсь от Нуады.

Клинт и отец выжидательно посмотрели на меня. Я сглотнула и прошептала как заговорщик:

Это связано с деревьями.

Отец одобрительно закивал.

Ага, в прошлый раз тебе помогали ивы.

Откуда ты знаешь, папа? Ты же был без сознания, — искренне удивилась я.

Чувствовал!.. Да, я чувствовал, что они тебе помогают. — Он мотнул головой в сторону Клинта, — И ему тоже.

Мне осталось надеяться, что отец не станет выпытывать подробности.

Я буду по тебе скучать, Чудачка, — произнес он, взяв меня за руку. — Знаю, тебе нужно вернуться, но мне чертовски не по душе, что я не увижу своей внучки, — Тут он просиял: — Эй! А почему бы тебе не воспользоваться своими путешествиями во сне с помощью Богини, чтобы навещать нас время от времени? — Язык у него заплетался, веки тяжелели.

Так и сделаю, папа, — сказала я, осторожно поцеловала его в лоб, а сама подумала, что если отец сумел ощутить силу деревьев, даже потеряв сознание, на пороге смерти, то, может бьггь, мне каким-то образом удастся связаться с ним из Партолоны.

Сегодня утром я разговаривал с мамой Паркер. Она едет сюда полным ходом.

Это хорошо. Будет кому присмотреть за тобой, — улыбнулась я сквозь слезы.

Ага. Я не сменял бы маму Паркер на козу. Даже на две козы, — Он закрыл глаза.

До свидания, папа. Я тебя люблю, — прошептала я, утирая слезы, снова поцеловала отца и отвернулась.

Сынок! — внезапно встрепенулся больной.

Да, сэр? — Клинт наклонился к изголовью.

Я ожидаю, что ты позаботишься о нашей девочке, пока она здесь.

— Даю вам слово, сэр, — торжественно пообещал тот.

Хорошо… — И послышалось тихое сопение.

Клинт вышел за мной из палаты.

Где здесь женский туалет? — Я ревела, как девчонка, когда остановила медсестру, проходившую мимо.

Рядом с комнатой ожидания, милая, — ответила она и похлопала меня по плечу.

Пойду высморкаюсь, умоюсь и постараюсь перестать реветь, — кое-как промычала я Клинту.

Я подожду тебя.

Могу сказать, что больничные заведения, безусловно, содержатся в чистоте, хоть туалетная бумага в них жестковата для носа. Я долго умывалась, с отвращением разглядывая в зеркале красный распухший нос и глаза.

Возможно, папа верно сказал, — обратилась я к своему отражению, шмыгая носом, — Возможно, с помощью Богини мне удастся навещать его. — Я смогла произнести это вслух, поэтому выдавила из себя улыбку, — Так что на самом деле нам не придется прощаться навеки. Мне нужно лишь придумать способ, как иногда с ним видеться, пусть даже в магическом сне. — Я понимала, что веду себя в этой ситуации как Скарлетт О'Хара, перекладывая решение на потом, но иначе весь день проревела бы беременной белугой. В таком состоянии я вряд ли сумела бы противостоять Рианнон, не говоря уже о Нуаде. Я снова высморкалась и расправила плечи.

Клинт сидел перед телевизором, настроенным на местный канал новостей. Кажется, снова шел снег. Я слышала, что метеоролог попал под град обвинений нескольких дикторов.

Лучше? — спросил Клинт, поднимаясь, и встревоженно посмотрел на меня.

Я кивнула.

Прости, но я…

Тут на экране мелькнуло такое, что вмиг приковало мое внимание. Я вытянула шею, чтобы взглянуть на телевизор через плечо Клинта.

Бойкая дикторша-блондинка саркастически улыбалась. Над ее левым плечом повис логотип «Плейбоя» в виде кролика, под которым огромными черными буквами было написано: «Учительница из Броукн-Эрроу предпочитает соблазнять, а не обучать».

Боже мой, — выдохнула я и приклеилась взглядом к экрану, словно там шла речь о дорожной катастрофе.

Теперь переходим к местным новостям, которые будут погорячее, чем погода. Пресс-агент бывшей школьной учительницы английского языка сегодня утром заявил, что тридцатипятилетней Шаннон Паркер предложили позировать обнаженной для журнала «Плейбой». Уже сейчас вокруг этого предложения растет ажиотаж. Бывшая учительница, проживающая в настоящее время в Чикаго, настаивает, чтобы фотосессия прошла в ее родном штате Оклахома.

Напарник дикторши отпустил какое-то шутливое замечание, и они перешли к спорту. У меня закружилась голова, я тяжело плюхнулась на ближайший стул.

Ты ведь не собираешься снова грохнуться в обморок? — Клинт настороженно вглядывался мне в лицо, словно не зная, как поступить: то ли самому что-то делать, то ли звать на помощь.

Хью Хефнер!

Что такое? — Похоже, Клинт решил, что я спятила.

Вот кто был тот тип, похожий на ястреба. Он разговаривал с Рианнон, когда я увидела ее с помощью зонда, — покачала я головой. — Надо же, собирается позировать голой для дурацкого «Плейбоя»! Папаша на стенку полезет. — Я закрыла лицо руками и обмякла.

Он будет знать, что это не ты.

Да, но толку от этого!.. Другие ведь не будут знать, — Я неожиданно села прямо и опустила руки, — Она собирается приехать в лес, хочет отнять тебя у меня и думает, что ей это удастся с помощью эротической съемки, проведенной на заднем дворе твоего дома. А еще эта стерва на всякий случай вызывает Нуаду, — Тут я подумала, что все сходится. — Поганка хочет разделаться со мной. Скорее всего, она попытается скормить меня Нуаде, как рыбку кошке.

В лесу она будет на пике своих сил, — добавил Клинт.

Я тоже, — решительно заявила я, — К тому же у меня есть три вещи, которых нет у нее.

Фриман вопросительно посмотрел на меня.

Во-первых, опыт. Однажды я уже участвовала в устранении Нуады, а она лишь вызвала его из небытия с помощью секса и зла. Во-вторых, лес признает во мне Избранную Эпоны. В-третьих, у меня есть ты, — улыбнулась я Клинту, — Твоя энергия усиливает мою, и Рианнон даже не подозревает, во сколько раз. Вообще-то у меня очень сильное подозрение, что она совершенно меня недооценивает. Это хорошо для нас и плохо для нее, — Я поднялась и схватила Клинта за руку, — Идем. Мне надоело плестись у нее в хвосте.