Болотный край

Глава 19

Колокольцева очень заинтересовали арки-телепорты. Настолько, что он собрался и уплыл из посёлка в гоблинское становище, чтобы побеседовать с шаманом и вождём. Мой поступок со знахаркой вызвал только одобрение. Лекарь нам был нужен. А ещё нужен был поступок вроде моей демонстрации силы, чтобы местные нас зауважали.

— А то мы со своим земным воспитанием себе репутацию в этом мире угробим с концами, и потом будем восстанавливать путём ещё большей крови, — сказал он. — Ты правильно сказал, что тут и сейчас понимают только силу. Здесь для уважения нужны сильные шоковые средства, так сказать. А не лёгкое поглаживание против шёрстки.

Так прошли ещё десять дней, пока дозорные на вышках не подняли тревогу, увидев несколько лодок на реке. В бинокль вскоре стало видно, что там сидят люди, мужчины и женщины вперемешку. Детей не было видно, по крайней мере, совсем маленьких. Подростков же можно было и перепутать с взрослыми на таком расстоянии.

— Как думаешь, кто это? — спросил я у Ивана, стоя на оборонительном настиле у частокола.

Тот пожал плечами.

— Может, наши, а? — вместо него произнёс Директор. — Ну, земляне. Прослышали про наш посёлок и решили заглянуть на огонёк.

Как позже оказалось, неизвестные приплыли к нам из поселения, откуда я забрал знахарку полторы недели назад. Буквально на второй день к ним наведался отряд орков. От него удалось отбиться, но всем стало ясно, что нападения будут только учащаться, раз людоеды узнали дорожку к людям. И тогда аборигены решили направиться за помощью к нам. Немалую роль в этом сыграло наше поведение при освобождении пленных от орков и рассказов землян, которые ушли с нами. В их глазах мы предстали силой, которая в этих краях никому не по зубам. А ещё у нас не было деления на благородных, касты с рабством и взаимоотношений, исходящих из них. Без споров не обошлось, но наличие отрядов людоедов под боком не располагало к их продолжительности. Может быть, вернись в поселение отряд, что ушёл на болото, и люди решили бы дать отпор оркам. Но от тех не было ни слуху, ни духу.

На первое время гостям отвели кусочек территории на чистом от деревьев участке. Внутрь посёлка никто и не подумал их пускать. Всего к нам пришли сорок восемь человек. Из них шестнадцать мужчин. А если считать и подростков четырнадцати-пятнадцати лет, которые у местных считаются за полноценных работников и кормильцев, то двадцать девять. Женщин ровно десять, остальные старики да бабки, но достаточно крепкие. И всего лишь пять детей. Остальные погибли во время того злосчастного нападения людоедов. Многие вместе со своими матерями, которые отчаянно пытались защитить их. Кто-то убежал в лес, но назад не вернулся. Не то стал добычей хищников, не то попал в лапы других отрядов орков. В общем, у нас под боком оказалась группа аборигенов с сильным перекосом полов. В первую очередь именно поэтому совет решил не пускать чужаков за частокол. Никто не верил, что местные мужики не станут зажимать наших женщин и девочек в тёмных углах. А то ведь у них это вполне в норме, если верить словам Наумовой. Женщины без семьи, точнее без мужа или братьев, отца или хотя бы дяди, которые являются их защитниками, считаются общими и находятся на низшей ступени. Боюсь представить, что вынесли наши землянки в обществе аборигенов. А спрашивать — только бередить их душевные раны.

— Они просят инструмент, еду хотя бы на первое время и защиту, — произнёс Колокольцев на совещании, собранном после того, как гостям выделили кусок земли и те там стали обустраиваться. — Что думаете?

— А они нам что? — поинтересовалась Клавдия.

— Готовы помогать во всём и вместе с нами сражаться, если мы дадим им оружие. Но просят дать им время, чтобы могли построить хоть какое-то жильё.

— Ну-ну, — покачал головой Сергеев. — Хотят они очень много. Ещё и свалят сразу, как получат от нас топоры и пилы.

— И бросят своих женщин и детей? — усомнилась Клавдия.

— Там мало кто сохранил семью. Много мужчин остались одни. И им ничего не помешает в подходящий момент удрать, забрав наш инструмент, — ответил ей Колокольцев. — Жень, ты что скажешь?

— Ничего, — пожал я плечами. — Я в этом не разбираюсь, поэтому советов давать не стану. Вы уж тут сами как-нибудь. Хотя… хотя могу предложить давать им инструмент только на день, а к темноте должны вернуть назад всё, что получили утром.

— Дельное предложение, — кивнул мне Колокольцев, — так и сделаем.

— А я предложу вот что, — подал голос Василь Старцев, бывший правой рукой Юрия Ивановича. — Пусть часть их мужиков строят своим хижины, а часть помогают нам возводить частокол, заготавливать дрова и копать ямы. Или на хрен пошли.

— Тоже согласен, — после секундной задержки кивнул глава нашего посёлка.

Когда всё было оговорено, решение окончательно принято и пришло время расходиться, Колокольцев посмотрел на меня и тоном Броневого произнёс:

— Женя, а тебя я попрошу остаться.

— Хм? — я вопросительно посмотрел на него.

— Остальные в курсе. Это ты у нас всё по полям и лесам носишься, как наскипидаренный.

Когда все ушли, и мы с ним остались в комнате вдвоём, Колокольцев подошёл к большому шкафу, сколоченному из досок в два слоя — вдоль и поперёк. Судя по шляпкам гвоздей, их на данный образчик мебели не пожалели. Да и древесина тёмная, как у дуба. Из шкафа Юрий Иванович достал ружьё и револьвер с длинным стволом. Оружие он положил на стол передо мной.

— Выглядят необычно. И… как-то свеженько, что ли, — прокомментировал я внешний вид предметов. Тут меня осенило. — Самоделки?

— Они самые. Тебе нужно их как следует укрепить.

Я взял в руки револьвер и принялся его крутить так и эдак. Ствол был длинным, сантиметров пятнадцать с тонкими не больше двух миллиметров стенками. Судя по штифту под ним за предохранительной скобой — он откидной. Барабан с глубокими прорезями на стенках. Перед курком в верхней части защёлка, видимо для того, чтобы откидывать. Мушка и целик расположены только на стволе. Зазор между барабаном и стволом едва заметен: видна буквально трещина толщиной в паутинку. И то если приглядеться.

— Не клинит при такой-то подгонке?

— Пока патронами не проверяли, тебя ждали, — ответил Колокольцев.

Ружьё оказалось немного необычной переломкой. Ствол не снимался, а откидывался на нижнем штифте, соединяющем его и колодку. Ствол был длинный, сантиметров восемьдесят, на нём располагались немаленькие прицельные приспособления: крупная мушка и массивный целик, который регулировался винтом в верхней части. Нужно было крутить тот, чтобы целик поднимался вверх-вниз. Впрочем, это сейчас не особо важно.

— Ружьё сделали по описанию карабина какого-то Смита. Среди нас нашёлся любитель оружия.

— Коллекционер или охотник?

— Скорее диванный воин, но с хорошей теоретической базой и памятью. Плохо, что чертёжник и художник из него в сто раз хуже. Больше понял из его объяснений, чем рисунков, — хмыкнул Колокольцев. — Мы и револьвер решили сделать по похожей схеме. Так же откидывается ствол, только меняется не патрон, а барабан целиком. Ствол крепить и там, и там аналогично. Ударно-спусковой одинаковый. Это поможет копировать их и вставлять в ружья и револьверы по необходимости.

— Ясно, — ответил я, потом ещё раз посмотрел ружьё. — А гильзу после выстрела клинить не будет?

— Такое может быть, — вздохнул мой собеседник. — После тестовых стрельб будем проверять. Стреляли капсюлем без пороха и лёгким войлочным пыжом — не распирало.

— Ясно, — повторил я и оценил патронник в ружье. — Что за патроны будут? Неужели пистолетные в ружьё решили вставлять?

— А чем плохо, Жень?

— Слабый очень.

— Ты слонов тут видел? Нет? И другие тоже не видели. Поэтому нам не нужны слонобойные патроны, — произнёс он. — А у твоего Прапора самый настоящий ПММ со своим родным боеприпасом, который мощнее обычного пээмовского и не уступает стандартному импортному, который люгеровский. Это мне объяснил наш диванный эксперт. Тут и длинный ствол такой для того, чтобы пуля лучше разогналась. Хотя Витя этот бьёт себя в грудь и кричит, что ствол не главное. Короче, Жень, пистолетного патрона нам хватит в большинстве случаев. Потом сходим на болото, отыщем там охотничьих патронов к нашим ружьям, которые без боеприпасов лежат просто так. И будет у нас всё тип-топ. А может, и автоматы найдём.

Под его объяснения я заглянул в ствол. Тот красовался зеркальным блеском и чёрточками нарезов.

— Ого, и нарезы даже?

— Да. Несколько стволов сделали с разным количеством нарезов. Есть ещё гладкоствольный. Из них после отстрела станем выбирать наиболее лучший. Но сначала нужно, чтобы ты укрепил их.

— А откуда вообще всё это? Стволы, инструмент и прочее?

— Оттуда…

Как оказалось, на стволы пошла четвертьдюймовая труба, которую мы прихватили с собой при уходе с болота. Её проковали до нужного диаметра, потом прогоняли шарик от подшипника подходящего размера под калибр пистолетного патрона. Нарезы делались вручную способом, который подсказал Виктор или Ганзовец, как его ещё называли из-за его частого упоминания этого сайта фанатиков-оружейников. Метод простой и очень точный, но крайне затратный по времени и силе. Ещё и нужен был особый резец. Но в нашем случае с водопроводной трубой из мягкой стали подобрать его, вернее материал для резца не составила огромного труда.

Если у нас всё получится с огнестрельным оружием, то с Лизы спадёт немаленькая нагрузка в деле усиления боеприпасов для «воздушек» и арбалетов. Хотя, конечно, скорострельность пневматических винтовок мне очень нравится, и их точность на близкой дистанции тоже. Только дальнобойность оставляет желать лучшего. Но тут неизвестно ещё, какой она будет у самодельных ружей и револьверов. Сильно жаль, что моя коллега не может копировать крупные предметы, хотя бы размером с пистолет.

С укреплением предоставленных мне предметов я справился за два дня. На ружья и револьвер ушли все искры, которые я собрал с убитых орков, и половина своих собственных. Зато теперь можно было быть уверенными, что при выстреле оружие не взорвётся в руках стрелка, не раздуется и не лопнет ствол. Вот только неизвестно, как дело будет обстоять с отдачей. Оружие-то слишком лёгкое получилось.

— Людоеды!

— Орки!

Разнеслись над посёлком громкие тревожные крики часовых. И только потом зазвенела набатом сигнальная рельса.

— Орки на реке!

И почти сразу же ещё несколько:

— Орки в лесу! На линкийцев напали орки!

Под эти вопли и звуки я торопливо одевался и натягивал броню: кирасу, шлем, наплечники, ботинки с крагами из толстенной кожи.

— Одевайся и на место общего сбора иди, ясно? — сказал я девушке, с которой провёл минувшую ночь.

Орки напали на рассвете по всем правилам военной науки и привычкам диверсантов с ассасинами. Небо только-только окрасилось светом дневного светила, которое даже ещё не поднялось над горизонтом, но уже отметилось розовой полосой сияния.

— Д-да, — кивнула та.

— Тогда всё, пока, — напоследок бросил я и выскочил из хижины.

В таких случаях как этот, когда враги ещё не напали на посёлок, а были только на подходе, для каждой устоявшейся группы были назначены свои места сбора. На одной из таких собрался мой отряд почти в полном составе. Не хватало одного из новичков из пополнения, включённого в группу в тот поход, когда мы нашли телепорт. Нас здесь увидел Василь и тут же дал указание:

— Женя, ты со своими и с водовозами к линкийцам идите. К ним тоже нагрянули орки. Помогите им там.

Линкийцы — это местные аборигены. Местный мир назывался — Линкий. Водовозами или водоносами в посёлке называли группу из семи мужчин, которые таскали канистры с водой из далёкого родника в лесу. Вода в нём была очень вкусная. Никаких запахов, привкусов, осадка или плёнки на поверхности. От неё не болел живот ни у кого, даже у маленьких детей. При этом несколько человек с язвой и гастритом отмечали, что в момент изжоги стакан этой водички отлично убирает все неприятные симптомы. Вода нравилась всем, и её наличие решало кучу проблем с различными желудочными болячками и недомоганиями. И совет полностью освободил водовозов от всех обязательных работ в посёлке, на которых трудились все за редким исключением. Даже моя команда и то поработала лопатами и носилками, когда требовалось срочно окружить поселения «волчьими» ямами.

— Понял, — кивнул я ему и повернулся к нужной группе. Водовозы имели кое-какое защитное снаряжение и оружие, так как постоянно пропадали за стенами посёлка. Но оно было хуже, чем в моём отряде. Вместо винтовок с усиленными пулями у троих имелись арбалеты, которые требовалось натягивать при помощи поясного крюка. Пятеро носили копья и небольшие топорики с внушительными самодельными ножами из стальных полос, откованных вручную в костре. Двое владели неплохими мечами. Тоже самодельными, но сделанными из хорошей стали и не теми кузнецами, у которых руки из нижней части тела растут. В качестве брони они носили кирасы из листового металла, укреплённого мной. У половины они были обтянуты тёмно-зелёной материей. Не знаю, где они её взяли и почему им разрешили ткань с Земли потратить на такое баловство. — Марат!

Старший водоносов повернулся в мою сторону.

— Женя? — крикнул он.

— Ты со мной туда! — я махнул рукой в сторону, где за частоколом находился лагерь линкийцев, а потом указал на Василя. — Это его приказ.

Марат молча кивнул в ответ, повернул голову к своим товарищам и сказал:

— Парни, выступаем.

Оказавшись за частоколом, я предложил план действий. Простой как пять копеек, но с учётом отсутствия опыта, другого предложить никто не смог.

— Так, стрелки сейчас идут первыми. Сначала бьём мы из винтовок, у нас их три. Арбалетчики стреляют после нас, но чтобы наверняка. Потом выходят твои копейщики, мы за ними перезаряжаемся. Арбалетчики берутся за мечи и встают на флангах.

— Понял, — откликнулся тот. — Слышали?

Водоносы ответили нестройным хором.

Когда подошли к лагерю линкийцев, в котором слышались истошные крики сражающихся, то я приказал Прапору дважды выстрелить в воздух, чтобы привлечь к себе внимание орков. И не прогадал. Большая их часть бросила гоняться за людьми среди шалашей и плетней, и радостно выскочила к нам.

«Чёрт, да их тут штук двадцать, — про себя охнул я, оценив число врагов. — И в лагере ещё десяток или полтора».

По количеству зарядов мы с лихвой перекрывали цели. Но кто-нибудь когда-нибудь попадал хотя бы по мишеням со стопроцентной точностью?

— Стоять! — крикнул я, когда до врагов оставалось метров пятьдесят. — Целься! Стрельба с левого орка!.. Начали!

После той засады на орков с пленными линкийцами, мы пересмотрели свою тактику. Теперь выбиралась цель слева или справа. По ней стрелял крайний левый стрелок, ну или правый. Его сосед брал второго врага слева или справа. Третий стрелок стрелял по третьему орку. И так далее. Подобное решение уменьшало вероятность, что кто-то выберет одну цель с товарищами, проигнорировав прочих противников.

Щёлк! Щёлк! Щёлк!..

До первого клыкастого здоровяка с каменным топором оставалось чуть больше двадцати метров, когда раздались выстрелы «воздушек». К нам присоединились арбалетчики Марата. Но вместо того, чтобы целиться в дальних врагов, они зазря истратили болты по тем, кого пристрелили мы. Я свалил двоих, Прапор из пистолета трёх или четырёх. До нас в итоге добежали только двое орков, которые были быстро наколоты на копья, не сумев дотянуться ни до кого из нас.

— Хорошо, что они не догадались кинуть свои топоры, — нервно ответил Марат. — Могли и прибить кого.

— Они ими не кидаются. Или жалеют, боятся, что оружие сломается. Или опасаются потом не найти. Ну, или кодекс у них такой, по которому нужно сражаться грудь о грудь, — ответил я ему. С орками мой отряд сталкивался больше, чем какой-то другой в посёлке. Плюс немного расспросил гоблинов, послуживших нам проводниками к горам. Хоть мы туда и не дошли, но в итоге выиграли больше: нашли и узнали про телепорты — раз, и два — встретились с людьми этого мира.

В лагере линкийцев пришлось схватиться с орками врукопашную. Их тут оказалось куда больше, чем я ранее рассчитывал. Или ошибся, или к ним из леса подошло подкрепление.

Вновь сказалось отсутствие опыта рукопашных схваток. Если в лагерь мы вошли плотным строем, то уже через пару минут чувство локтя было потеряно, и каждый бился практически в одиночку. Спасло нас от потерь только отличное — на фоне орочьего — вооружение и броня. По мне несколько раз попали копьём и дубиной, один раз по шлему прилетело каменным топором. От удара вражеское оружие раскололось, но и мне стало на миг дурно. Повезло, что орк опешил от вида уничтоженного топора и целой головы, о которую тот сломался. И пока он хлопал глазами, пялясь на деревянную рукоять с обломком камня, я очухался и ткнул ему в горло своим тактическим кописом. Второй удар направил в правый бок, рассчитывая поразить печень.

Покончив с ним, я набросился на соседнего орка, который увлечённо мутузил кого-то из водоносов. Парень отбивал удары дубины копьём, но как-то неловко, даже не думая контратаковать. Не то уже устал, не то был ранен. Этому орку я всадил свой меч в район почки более чем на глубину ладони. Раненый взвыл локомотивным гудком и попытался обернуться ко мне. Этим моментом ловко воспользовался водонос, ударив копьём орка в открывшийся бок. Тот ещё раз проревел что-то, явно жалуясь на негодяев, бьющих в спину, и повалился на землю.

Потом я пропустил сильнейший удар между лопаток. Меня сбило с ног и перехватило дыхание. От минимум тяжёлой травмы меня спасла укреплённая духовными искрами алюминиевая пластина кирасы и толстый слой пенополиэтилена, наклеенного в качестве демпфера. Подняться на ноги мне не дали: двое орков принялись тыкать в меня копьями — толстыми жердями с заточенными и обожжёнными в огне концами. Я крутился, как угорь на сковородке, отбивая их выпады и стараясь ударить в ответ. Наконец, удалось резануть по волосатой ноге, достав до самой кости. Людоед взвизгнул по-бабьи и отступил от меня. Оставшись один на один со вторым орком, я подловил момент и схватился левой рукой за конец копья, дёрнул и когда тот стал заваливаться на меня, выбросил ему навстречу руку с мечом. Оружие глубоко вошло в живот врага. Его, копис, пришлось там оставить, чтобы не оказаться под умирающим. Если меня придавит, то превращусь в беззащитную жертву, которую даже орочий младенец быстро запинает. На ноги я успел встать раньше, чем до меня дотянулся раненый в ногу орк. Поднимаясь, я подхватил чужое копьё с земли. Готовился к отражению чужой атаки, но… увидел волосатую спину. Раненый людоед решил не искушать судьбу и захотел удрать. Вот только разрубленная нога не способствовала скорому передвижению.

— Хэк! — хекнув, я метнул увесистую жердь во врага. Кидал такую штуку в первый раз в жизни. И просто чудо, что попал. Да как — точно в затылок! Деревянное острие не пробило толстую кость, копьё отскочило от черепа. Но удар оглушил врага, свалив того на землю. Увидев результат своего броска, я выхватил нож из ножен на поясе, в несколько прыжков подскочил к поверженному врагу и дважды воткнул клинок тому в правый бок. Сталь вошла в плоть почти без сопротивления, будто в мягкую глину или землю.

Всё тем же ножом я добил второго орка, который валялся в скрюченном положении на земле и держался за мой меч в своём животе. Только получив по удару ножом в сердце и шею, он отпустил мой клинок и позволил его вытащить из себя.

На этом бой в лагере линкийцев закончился.

— Ты их живьём ел, что ли? Или решил сделать себе ванну из крови орков? — сказал мне чуть позже Иван, когда мы нашли друг друга среди хижин.

— На себя посмотри, — буркнул я в ответ. Товарищ был забрызган чужой — надеюсь, что чужой, да и для своей он выглядел излишне бодрым и спокойным — кровью с головы до ног.

— На мне пара капель, — отмахнулся он. — А вот ты с ног до головы залит, — и только сейчас вдруг спохватился. — Слушай, а ты сам не ранен? Вроде нормально ходишь и говоришь, но мало ли.

— Типун тебе, — сплюнул я. — Наших видел?

— Директора слышал вон там. Он за трофеи срался с кем-то из линкийцев. Прапора с новичками видел в начале драки вон там, — собеседник поочередно указал рукой в разные стороны.

— Пошли к Директору, а то его местные ещё прирежут втихушку и спишут всё на орков.

Наш соратник к этому моменту сам справился. Да и спорил он с парой местных мужичков, вооружённых дрекольем и трофейными каменными топорами.

— Видали что я выбил с орков? — похвастался он и показал нам копьё и каменный нож. Копьё было чуть меньше двух метров с большим наконечником, который имел длину сантиметров тридцать, ширину около ладони и два лепестка в нижней части, играющих, по всей видимости, роль стопоров как перпендикулярные усики на охотничьей рогатине. Поверхность наконечника была покрыта искусными узорами, избирающих растительный орнамент, животных, птиц, неведомых чудовищ. Наконечник крепился к толстому древку из коричнево-чёрно-красной древесины. На пятке копья имелся противовес из тёмного металла с такими же узорами. Он напоминал половинку утиного яйца: плоская, «срезанная» сторона не давала соскользнуть руке, а «носиком» можно было лупить врагов, соизмеряя силу для того, чтобы одних оглушить, а другим насмерть проломить рёбра или череп.

Нож был классическим образчиком каменного орудия из доисторической эпохи. Несмотря на примитивные материалы — лезвие из зеленовато-чёрного вулканического стекла, а рукоять из самородного куска меди, откованного холодным способом — клинок выглядел очень красиво. На обушке мастер отковал пластину, частично закрывавшую кулак. Вместо гарды сделал несколько шипов, расходящихся как солнечные лучи и не дающие пальцам соскользнуть на бритвенно-острое лезвие. Обсидиан удерживался такими же шипами, сжимающими его как пальцы, сложенные в щепоть.

— Жень, укрепишь их, а? — просительно посмотрел на меня товарищ. — Хотя бы нож, а? Классный же, сам видишь, а?

— Укреплю, — согласно кивнул я. После боя духовных искр во мне накопилось порядочно. Можно и потратить на своих их часть. С каждым разом я притягивал их к себе всё с большего и большего расстояния. И это меня радовало не описать как!