Болтливой избы хозяйка 2

Глава 55

«Женщина без разговора — что двор без забора»

— Дай полечу тебя! — когда Казимир ушел, Лапа посадил женщину на ковер, а сам присел рядом на корточки. Степка подпрыгнула и как закричит:

— Куда на свадебный ковер?! Опять меня обмануть хочешь?! Под предлогом лечения мы поженимся, а я и пикнуть не успею?!

— Самый обычный ковер! — возразил Лапа, — Казимир действительно не собирался жениться на тебе, он блефовал!

— Естественно, вы же братья! Братья-брехуны! — Степка покосилась на ковер, но садиться на него не стала.

— Садись, ранами твоим займусь, — устало сказал Белый Волк, — а потом поговорим.

— Сказала, не сяду! Мне мальчики говорили, как ты обряд братания провернул, заделав нас кровными родственниками!

Лапа заскрипел зубами, отшвырнув ковер в сторону. Бросил на землю свою застиранную рубаху, оставшись с голым торсом.

— Все, нет ковра! Садись, говорю!

Степка поджала губки, но села, протянув ему обожженные запястья, которые болели сильнее всего.

Лапа заковыристо выругался. Да так, что даже у любящей сказануть Степки уши покраснели.

— Кто… это… сделал? — с расстановкой прорычал он.

— Тот самый огневик, который слагалиц хапунам заказал. Оказалось, он не умер. В общем, длинная история!

— С удовольствием послушаю!

— И надо оно тебе? Была бы возможность, я бы забыла!

— Все, что связано с тобой — мне надо! — Лапа закатал женщине рукава, оголяя ожоги и накрыл их ладонью. В том месте закололо, затем запекло, а через время щипать стало, — раны от магии медленнее заживают, а я прости, не в лучшем виде. Время нужно. Так что рассказывай, что произошло на той чертовой свадьбе!

— Не хочется, как-то… — насупилась она.

— Расскажи, мне важно знать! — попросил Лапа, парализуя своим фирменным серым прищуром и женщина сдалась. Сперва нехотя, но все же поведала ему о произошедшем. По словечку, по фразочке. Так и дошла до самого конца. Лапа слушал молча, только хмурился с каждым словом. А когда она закончила, обиженно изрек:

— Столько раз на волосинку от гибели была и все равно меня не позвала?! Вот значит, как…

— Ну, во-первых я злилась на тебя! — Степка наклонила голову, не в силах вынести его обвиняющего взгляда, — а во-вторых связана была, как мне серьгу дергать? И… если честно, вылетело из головы совершенно…

— И все-таки есть хорошее в том, что я замещу Казимира! — прорычал Лапа, неожиданно припадая губами к израненным запястья, — он мне за каждую твою слезинку заплатит!

— К-казимир? — пискнула Степанида, едва дыхание не потеряв от нежданного, чувственного прикосновения.

— Огневик!

— А…

— Да ему смола шампанским покажется, после того, как я им займусь! — он стал покрывать мелкими поцелуями внутреннюю сторону ладоней, и их током жгло в местах касания. Степка прикрыла глаза и позволила себе насладиться лаской еще пару мгновений и отняла руки.

— Не надо, Лапа! Строить из себя влюбленного до гробовой доски! Не верю я тебе. Скажи лучше правду, что за игру ты затеял?

— Я не вру! — на лицо волка набежала тень. Перекосилось, как от сильной боли, — и расскажу тебе все, только раны залечу.

— Какая забота! — буркнула она, однако не отстранилась, когда он приложил ладони к зудящим щекам.

Лечил ее Лапа долго. И до того усталым выглядел, что Степанида несколько раз пыталась остановить его, мотивируя тем, мол и само заживет. Но мужчина не отступился. Сцепив зубы, залечил все, даже шишку на затылке. А затем лег на спину, прикрыв очи. Его голая грудь тяжело вздымалась, как после бега.

— Досталось тебе, там, да? — сочувственно поинтересовалась женщина. Пусть и сердилась за вмешательство в личную жизнь, тем не менее он собой заплатил выкуп за нее, заслуживая как минимум сочувствия.

— Пустое, — отмахнулся мужчина, — пожрать нормально, да выспаться…

— Скажи… — она придвинулась к нему ближе, — зачем все это, а? Братание, плен… Что ты задумал? Только не ври мне больше, прошу тебя! Ведь… ты умеешь лечить только телесные раны. А на душе моей… места живого нет… — последнее прошептала сипло, словно охрипла.

— Степа! — воскликнул Лапа, вскакивая и обнимая ее лицо ладонями, — Веночек, мой! Да если бы я мог! Да я бы душу за тебя отдал! Я ведь уберечь тебя хотел, пытался по крайней мере! Как чувствовал, что что-то замышляется, только никак сообразить не мог, что?! Но сдаваясь хапунам я был уверен, что ты позовешь при малейшей опасности! И я спас бы тебя! Не допустил бы того, через что тебе пришлось пройти!

— Лапа?! — недоверчиво протянула, — мальчики вместе справиться с огневиком не могли, что бы ты сделал один?! — взгляд волка жег до печенок, а слова его… в общем им хотелось верить, хоть и казались они дешевеньким хвастовством.

— Даже самый сильный стихийник слабее бога, Веночек! — Лапа выпустил ее и отвернулся, — это не то, чем я хотел бы хвастаться. Скорее забыть и не вспоминать… Но это правда. Я могу тебя защитить!

— Ты… бог? Но… как?

— Я отрекся от своих. Но силы у меня все равно достаточно.

— Расскажи подробнее. А ты… бог чего?

— Да ничего я не бог!

— Тогда не понимаю!

— Я сын Чернобога и Зирки. Мой отец — Бог Царства Мертвых. А мать, Богиня Счастья.

— Ух ты! Так у тебя оба родители боги?

— Оба. Но у них не вышло счастливого брака, так что «ух ты!» это не о них.

— Почему?

— Пожалуй, тут надо с самого начала рассказывать. Моя мама, Зирка, обладала особым талантом. При рождении человеческого ребенка, наделяла его лучиком своей силы, даруя счастливое детство. Это как ангел-хранитель, только он охраняет его судьбу до тех пор, пока человек не вырастает и не начинает сам ее вершить.

— Ага, прикольно. И что же? Как она встретилась с твоим отцом?

— Тебе правда интересно?

— Интересно!

— Раздавая всем и всюду лучики счастья, при этом моя мать никак не могла найти своего любимого. Словно растрачивала силу в ущерб себе. Но оказалось, что просто ее судьба, мой отец, был правителем Подземного Мира и они не могли встретиться, ведь он не покидал своих владений.

— Но все-таки встретились?

— Однажды к моему отцу приехал его брат. Они крепко выпили, о чем-то поспорили, и брат проспорил отцу один день свободы.

— Типа посидит в кресле, покомандует, как чертям грешников жарить, что ли? — улыбнулась Степка.

— Типа того, — в ответ улыбнулся Лапа, — и отец вышел на Свет.

— И встретил твою мать в первый же день?

— Совершенно верно. Они полюбили друг друга сразу, хотя я не понимаю, как отца можно полюбить с первого взгляда.

— Что, страшный?

— Есть такое. Здоровый, лохматый, черный. А хотя, женщинам ведь нравятся чудовища…

— А мама?

— А мама красивая очень была. Белые волосы, глаза серые, высокая, стройная…

— А мужчинам ведь нравятся блондинки…

— Не всем! — ответил улыбкой Лапа, — так вот. Полюбили они друг друга. Отец позвал маму замуж. Она согласилась. Но когда узнала, кто он такой и что ей придется последовать за ним, отказалась. Она сказала, что не может бросить свой долг, оставив людей без покровительства. В общем поссорились они. И расстались.

— Ой и правда грустно. Но мама осталась беременна тобой, верно?

— Нет. У них не было ничего в самый первый раз. Отец вернулся домой и затосковал. Годами он искал пути быть с любимой, но не находил способа. Мать не бросила бы свой долг, а отец не мог пренебречь своим.

— Ну, так как они все-таки встретились снова?

— Отец женился.

— Ой! На ком?!

— На Желе. Это Богиня Смертной Печали. Она тоже жительница этого мира. И она стала матерью Казимира. Отец придумал способ быть с любимой. Родить себе приемника.

— Хм. Ну и способ. Хотя… где я, где боги? — проговорила Степка.

— На расстоянии вытянутой руки, — подмигнул Лапа и продолжил, — когда Казимир достаточно подрос, чтобы ему можно было доверить правление хоть на час, отец рванул наверх.

— Искать Зирку?

— Да…

— Полагаю, нашел?

— Нашел… — вздохнул Лапа.

— Так и что случилось, Лапа? — захныкала женщина, — не томи.

— Мама была больна.

— Разве боги болеют? Они же бессмертные!

— В разлуке с любимым мать затосковала. И от тоски стала разбрасываться своей силой без разбору. Отвешивая людям больше обычного. И ее лучики стали таять, так как рядом не было никого, кто любил бы ее, подпитывая силы.

— М-да, это грустно. Но все же ты родился!

— Родился. Отец поддерживал ее силы как мог, но он появился слишком поздно.

— А с Желей развелся хоть?

— Да, с матерью Казимира они расстались почти сразу. Она родила брата и сама ушла. Она такая, странная слегка. Вся в себе, в своей тоске-печали.

— Ясно. Так и что дальше?

— Отец таки забрал мать сюда, будучи больной она более не спорила. Они поженились. Прожили вместе недолго. А потом она родила меня и умерла.

— Мне очень жаль…

— Ничего, Веночек. Уже не болит. Так вот, перед смертью мама попросила оставить меня свободным. Не делать пленником сил и долга. Просила не наделять меня ничем.

— А так можно?

— Отец выполнил ее последнюю просьбу. Я не обременен долгом. Ничего не должен людям. Я могу выбирать судьбу сам.

— А где сейчас твой отец, почему правит Казимир?

— Когда я подрос, а Казимир принял пост, он ушел. Куда, мы не знаем. Может и нет его больше. Полагаю, он устал жить без матери.

— Печальная история. Мне жаль, — снова повторила Степка, — погладив Лапу по плечу, а он потерся лицом о ее ладонь.

— Спасибо. Но эта история давняя и мне иногда иногда кажется, что ее мне кто-то рассказал. Я слишком много времени провел среди людей, забыв кто на самом деле.

— Кстати, а почему ты оборотник? — вспомнила Степка, — ты ведь волк?

— Да кем я только не был, — мужчина медленно взял женщину за руку, словно боясь спугнуть, и приложил к своей груди, тихонько выдохнув. И так хотелось верить в искренность его чувств, в ласку, которую он проявляет, в то как жмурится, когда Степа касается его. Но как это сделать после случившегося? Как верить?

— И кем еще ты был?

— По-разному, — был неопределенный ответ, — путешествовал много. Всякой магией баловался. По молодости я вообще безбашенным был. Бросался из одного, в другое. Чему-то учился, от чего-то отрекался. Но богом никогда быть не хотел. Это плен, вечно кому-то что-то должен. Тебя просят о помощи, требуют, злятся и проклинают, когда не можешь ее оказать. Всем от тебя что-то требуется. А я себе другого хотел. Место свое в мире искал…

— Нашел?

— Сейчас, кажется нашел, — окатил нечитаемым взглядом и загадочно спросил, — скажи, Веночек, тебе не снятся странные сны?

Сбитая с толку сменой темы Степка ответила не сразу.

— Например? Что ты считаешь странным?

— Словно во сне — ты не ты! А находишься в другом теле, живешь другую жизнь?

— А, это бывало! И не раз. Только это не сны были, а видения прошлого. Из жизни Первой Слагалицы.

— И только ее?

— Нет, еще как-то я была в теле Зои, это дочка Антона Грозного.

— Вот и я, стал видеть подобные сны.

— И что ты видел? — заинтересовалась она.

— Не всегда удается вспомнить. Но послевкусие мерзкое. Так, словно я потерял кого-то очень близкого и ищу, ищу. А найти не могу. А в последнее время эти сны участились.

— И что думаешь по этому поводу?

— Что в прошлой жизни потерял любимую. Кажется, она умерла.

Тут Степка не нашлась, что сказать и на некоторое время они замолчали. Ей и своих неразгаданных тайн хватало, дабы еще в Лапиных ковыряться.

— Расскажи теперь, что задумал касательно меня. Ты обещал, — напомнила она.

— Все расскажу! Теперь уже можно! — заверил, — помнишь первую встречу? Ты мне сначала совсем не понравилась.

— Помню, — ухмыльнулась, — это взаимно! Ты мне показался заносчивым засранцем!

— А ты мне напыщенной стервой!

Они рассмеялись, вспомнив встречу в клубе Славика.

— Но я поменял свое мнение, когда ты пожала мне руку при знакомстве.

— Ты тогда так странно на меня посмотрел. Удивился вроде. Чему?

— Я умею видеть людей. Их чувства, помыслы. И то, что увидел в тебе, не совпадало с первым впечатлением. Светлая ты, теплая. Родная, что ли. В общем удивился я тогда.

— А потом?

— А потом ты меня обняла.

— Ну не сразу! Я тебя обняла, когда увидела твою боль. Ты смотрел на Лику, крутящую задом возле Славика и страдал.

— А ты получается тоже «зрячая»?

— Нет, ничего такого. Но любовь я вижу. Издержки профессии, — поджала губы, — и Лику ты любил!

— Верное слово. Любил, в прошедшем времени. Ты говоришь, что я умею исцелять только тела, а вот ты исцелила мою душу тем объятием.

— Это как?

— Не знаю. Не понимаю. Но еще мгновение назад я страдал от неразделенной любви, а когда ты меня обняла — отпустило.

— Звучит как дешевенькая ложь! — скривилась женщина.

— Вот только в душу не плюй раньше времени! — психанул волк и подскочил, — когда расскажу все, ты поймешь, что я не мог поступить иначе!

— Не заводись, не заводись! И меня пойми! С тех пор, как я приехала в село, мне не врал разве что ленивый! Ложь — прошлое, ложь — настоящее! Чего мне ждать от будущего?! — Степка тоже разозлилась и поднялась вслед за ним, — как по-твоему это звучит? Любил Лику, а через секунду отпустило? Это что вообще?

— Я придумал себе ту любовь. Так сильно стремился к ней, ждал, что прикипел к первой понравившейся девушке. Лика, она клевая и…

— Так и валил бы к своей Лике, — выкрикнула в сердцах, — чего ко мне привязался?!

— Лика истинная Славика! — так же громко ответил ей Лапа, — я это понял, когда ты обняла меня. Извини, но к Тихому ты ответкой не пылала!

— Получается, не пылала, пока в глаза не смотрела. Не знаю. Тогда все сложно было, — Степка отвернулась, обняв себя руками, вдруг стало снова обидно и холодно.

— Когда я увидел остальных твоих типа женишков, сразу понял — настоящими чувствами там и не пахнет. Ваша… пусть будет симпатия, была больше на приворот похожа. Но я наблюдал, не торопясь с выводами, так как со слагалицами дел водить не довелось, мог ошибаться. Пока не увидел тебя с ним.

— С кем?

— С этим твоим, Нестером!

— Он Митя!

— Да хоть Вася! — Степка пораженно посмотрела на Лапу, на лице которого отчетливо светилась ревность. Злая, животная, дикая, — вот к нему у тебя было настоящее. И я…

— Не надо, Лап. Ничего не настоящее. Все дурь, — вздохнула, глотая слезы, — не хочу даже думать об этом.

— К нему у тебя было настоящее! — повторил Лапа, словно не слыша просьбы, — и я решился отступить. Ушел, психанул. Но…

— Что?

— Не удержался вдалеке от тебя долго. Решил выторговать у судьбы немного времени. Что бы понять. Не ошибаюсь ли я, не ошиблась ли ты, полюбив другого.

— И сделал братьями женихов, чтобы я не смогла выйти за них. И после этого ты мне чешешь, что ничего не знаешь про слагалиц?

— Правда не знал! При проведении любого свадебного обряда кровные родственники не женятся. Они ведь не в ЗАГС бы тебя потащили. Понадеялся что и в моем случае сработает!

— А как же Апгрейд?

— Промашка. По глупости решил, что ты выберешь водяника. Ну, или как вариант, кого-то из мужиков. Медведь не казался мне серьезным соперником. А зря. За него ты и вышла.

— И толку? — отступив еще на шаг, Степка поникла и слезинки снова выкатились из ее глаз, — он… все равно умер…

— Прости, что оставил тебя и позволил этому случиться! — Лапа догнал ее и порывисто прижал к сердцу, — жив был бы твой медведь, но мужем тебе не стал! Не дал бы, не позволил!

— Ай, оставь!

— Перед уходом, перешерстив округу, я не увидел опасность. Наибольшим злом мне казались хапуны, вот я и решил проблему с ними. Если бы я только был знаком с огневиком, клянусь, я не ушел бы.

— Не извиняйся. В смерти Грея ты точно не виноват, — шмыгнула она носом, — и о планах Коли знать не мог. Мы вот были с ним знакомы, но обманулись. Как детей обвел вокруг пальца.

— Он ответит мне за каждую твою слезинку, Веночек! Не плачь!

— Почему ты зовешь меня Веночком?

— Твое имя значит «венок» или «венценосная», — горячие губы прижались к макушке, — мой Веночек…

— Не надо, — взмолилась женщина, чувствуя, что поддаться его чарам очень легко, — куда мне сейчас новые отношения? Даже если бы я тебе верила.

— Но ты не веришь…

— Извини, слабовато. Слишком все смахивает на лапшу.

— Ты ведь видящая. Если бы я не… — он осекся, не решаясь произнести заветных слов, понимая, что для них еще слишком рано, — не испытывал ничего к тебе…

Но Степка предпочла не понять его намек. Схватилась за возможность сменить тему.

— Не знаю, Лапа. Или Лука? Как лучше тебя называть?

— Как хочешь. Имя Лука мне дали при рождении. А имя Лапа я выбрал сам. Но этих имен столько было…

— Ты многоликий, да? Всегда разный?

— Я искал. Себя настоящего. Годами. Кем только не был. Когда впустил в себя волка, чувствовал себя комфортно с ним долгое время.

— Уже нет?

— Волка на цепь не посадишь. Я не имею права держать его при себе теперь.

— Из-за того, что станешь временно исполняющим обязанности князя?

— Вот именно.

— Отпустишь? Ты это сможешь?

— Я должен. Пойду провожать тебя и отпущу. Это не его путь.

— Наверное, это благородно…

— Спасибо, — Лапа скривился и спрятал лицо в ее лохматой гриве, — будешь меня навещать?

— Не знаю.

— Выйдешь замуж за кого-то из своих «мальчиков»? — спросил угрюмо, еще сильнее стискивая руки вокруг ее талии.

— Ты чего, ку-ку? Они ведь братья мне теперь твоим силами. Забыл?

Лапа помолчал. Несколько раз вздыхал, набирая в грудь воздуха, словно хотел что-то сказать и осекался.

— Хочешь что-то сказать? — Степка прижималась щекой к голой груди мужчины, не спеша отстраниться. Ей было хорошо, но что бы это не значило — не важно. С обманщиком она не останется.

— Не хочу, но скажу! — процедил Лапа, — ты можешь выйти за любого из них.

— Как это? — удивилась она.

— Ты им… временная сестра.

— Э-э-э…

— Для обряда братания нужна добровольная кровь и гораздо больше чем одна капля. При этом все участники пьют кровь друг друга. Ты не пила и твоей крови было мало. После… месячных, твоя кровь обновится и они снова станут тебе чужими людьми.

— О Боже, это правда? — дернулась она, но он не отпустил, прижимая к груди еще сильнее.

— Правда. Ты сможешь выйти замуж за своего Нестера! — прорычал зло, все сжимая и сжимая, — выйдешь? Скажи мне?

— Боже, — прошептала женщина, — я не знаю! Не знаю! Что же ты делаешь со мной? Я теперь ничего не понимаю в своей жизни. Я совершенно запуталась! — и она опять горько зарыдала, омывая слезами горькую судьбинушку.

И ведь обрадоваться должна словам волка, но не радовалась. От чего? Ведь это реальный шанс и… она ведь до сих пор любит Митю! И они могут быть вместе если, но… Черт. Все сложно.

— Не выходи за него! — слова мужского отчаяния настойчиво вырывали из плена печали, — вообще ни за кого не выходи, дай мне шанс доказать, что со мной тебе будет лучше! — Лапа шептал ей на ухо и кажется совершенно не замечал, что делает ей больно, сдавливая до хруста ребер.

— Я… перестань давить на меня!

— Я не давлю, маленькая! Я молю!

— Пожалуйста… мне надо подумать. Прийти в себя. Пережить случившееся. Оплакать Грея. Лука… я все-таки буду называть тебя так, отпусти меня…

— Я отпущу тебя, Веночек. Отпущу. Но дай хоть немного подержать в руках. Запах твой вдыхать. Ты ведь уйдешь сейчас, а я останусь. И как смиренный пес буду ждать тебя.

— Волк, а не пес, — поправила она, все еще плача, намочив его голую грудь слезами.

— Волк уйдет, останется только Лука. Князь Мертвый, черт его все дери!

— Сволочь твой братец Квазимодо!

— Он Казимир.

— Я и говорю, Квазимодо.

— Его можно понять. Даже Князь Мертвых хочет быть любимым.

— Почему за твой счет?

— А кто еще его подменит?

— Ой, не знаю я, с родней вашей не знакома. Неужели никого не найдется?

— У богов не так, как у людей.

— Я заметила. У вас сложнее. Но у меня есть еще один вопрос. Как ты вернулся и почему только сейчас?

— Раньше не мог. От хапунов так просто не убежишь. А после того, как твои мужики умыкнули женщин, на меня надели ошейник. Да и дело я делал, какое обещал.

— А что делал?

— Давай это потом, для сегодня точно хватит новостей. Отдохни, подумай обо всем. Пообещай мне хоть малюсенький шанс, — теперь он ловко сменил тему.

— Как ты себе это представляешь? Приходить к тебе раз в неделю на чай?

— Я не смогу покидать этот мир после того, как приму пост. Но в моей власти перемещаться на нейтральной территории.

— Это где?

— Земля ягини. Небольшой островок леса возле прохода.

— Ты тоже считаешь, что я могу быть той самой Ягой?

— Ты открыла проход. Здесь без вариантов.

— Неужели об этом говорил Числобог?

— Это легко проверить. Есть еще несколько отличительных признаков Хранительницы Прохода.

— Что, ступа, черный кот и алмазный клык? — усмехнулась женщина. Он мастерски ее отвлекал и больше плакать не хотелось.

— Их растения любят. Многие ягини сильные травницы. Отвары лечебные варить умеют. Но главное не это. Есть растение одно. Не то цветок, не то дерево. Оно считается вечным спутником ягинь. И вроде как по легенде, именно благодарю ему они могут не только входить, но и выходить из Мира Мертвых живыми. Оно даже называется «амарант», что значит «против мора», то есть против смерти.

— Ничего себе! — охнула Степка, — да это же мой любимый цветок! Он растет у меня быстрее всех!

— Ну вот тебе и ответ. Я об знать не мог, значит не вру!

— Забавно, забавно. Неужели, правда? Я недавно вспомнила, что до встречи с Николаем очень любила цветы. И они действительно росли хорошо, словно я их эликсиром роста поливала. А потом внезапно забросила это дело. И вспомнила через тьмищу лет совершенно случайно.

— Сейчас, когда никакой угрозы больше нет, ты постепенно разберешься в себе. Все наладится, вот увидишь! — он раскачивался из стороны в сторону с нею в объятиях, укачивая как маленькую.

— Надеюсь, — пролепетала она, прикрыв глаза.

— Будешь ходить ко мне на свидания?

— Не знаю, — ответила честно, — сейчас с тобой все кажется простым. А когда вернусь домой, черт его знает что еще случится…

— Знала бы, как сильно не хочу отпускать тебя! Я не смогу быть рядом и спасти в случае чего! — был рык полный муки.

— Но ведь отпускаешь?

— Отпускаю.

— И знаешь, я ценю это.

— И все-таки ты не сказал, как убежал от хапунов?

— Серьга. Ты позвала и я пришел.

— Так просто?

— Нифига не просто. Серьга была практически единственным вариантом. Быстрым вариантом.

— Ничего не понимаю.

— Долго пояснять. Если согласишься через неделю поужинать со мной — расскажу.

— Хитрый!

— А как иначе уговорить тебя на свидание?

— Такой ты покладистый сейчас. Но я ведь помню какой ты.

— Какой я?

— Сложный, непростой, загадочный! Дерзкий, иногда грубый!

— С другими, не с тобой! Узнай меня! Я расскажу все что тебя заинтересует!

— И зачем это мне? Зачем тебе? Ты до сих пор не ответил, для чего тебе именно я?

— А не понятно? Не чувствуешь, как я держу тебя в руках и млею? Как сопляк, впервые девушки коснувшийся.

— Прям!

— Я так скучал! — он прохрипел ей на ухо, поднимая за талию, отрывая от земли, — чуть локти не отгрыз, думая, что ты никогда не позовешь, не дернешь эту серьгу!

— Лука… — черт, а она ведь и не дернула. Если бы не Казимир, не позвала бы. И волк что, остался бы у хапунов… если не навсегда, то надолго?

— Я с ума схожу по тебе! — горячо шептал, — хочу украсть тебя и скрыться на необитаемом острове. Любить тебя, счастливой делать, узнавать, какая ты. Что любишь есть, с кем дружишь, какие у тебя родители!

— Стой, Лука! Не так быстро!

— Ты спросила, я ответил…

— Хорошо, спасибо. Я надеюсь ты откровенен! И не врешь мне!

— Испытывай меня, если не веришь. Мне нечего скрывать!

— Посмотрим!

— Значит, ты даешь мне шанс?

— Давай попробуем узнавать друг друга. Большего обещать не стану!

— Я иного и не прошу!