Большая медведица смотрит на город

Робот Флакс меняет имя

На улице было еще довольно светло, когда Сорока попросила:

— Открой-ка мне, Бориска, окно. Я слетаю в гости к голубям.

Как только Сороке показалось, что крыло уже поправилось, ей захотелось полетать, пошнырять на улице.

Она вспорхнула с подоконника и легко перелетела на крышу соседнего дома.

— Как хорошо стало без сорочьей трескотни, — заметил Бук. — Пока она летает, почитай мне книжку про птиц, я вижу ее на твоей полке.

— Ты хочешь побольше узнать о Сороке? — спросил Бориска, достав книжку.

— О Сороке я и так знаю больше, чем надо, — сказал Бук. — Я даже знал ее бабушку. Она была такой старой, что издали уже не могла отличить березу от сосны. И такой глухой, что надо было три раза крикнуть, чтобы она один раз поняла. Когда над лесом пролетал самолет, Сорокина бабушка поднимала голову и говорила: «Кажись, моя внучка летит. Ишь, баловница, на какую высоту забралась!» Вот что я знаю. Про это нигде не написано. Ты лучше раскрой книжку на середине. О какой птице там будет, о той и прочти.

Бориска раскрыл книжку.

— Тебе повезло, — заметил он, — о такой птице ты, наверное, ничего не знаешь. Ее зовут Оляпкой.

— Странное имя, — сказал Бук. — Действительно, с такой птицей я никогда не был знаком. А что она умеет делать?

— Вот слушай, как здесь написано: «Оляпка живет на берегах речек, которые не замерзают. Она ловит в воде личинок разных насекомых и мелких рыбок. А если Оляпку пугают, она иногда кидается с места в воду, как лягушка. Подводой она может пробыть десять-пятнадцать секунд». Здорово?

— Я тоже могу десять-пятнадцать секунд просидеть под водой, если меня напугать, — сказал Бук. — Хотя, признаться, это не доставляет удовольствия, потому что вода наливается в уши и попадает в нос. Но я запомню эту птицу. Как только мне представится случай, я обязательно познакомлюсь с ней…

— Ха! — вскрикнула прилетевшая Сорока. — Они читают книжку. Стоило мне отлучиться на несколько минут, как они, вместо того, чтобы заняться делом, читают спокойно книжку. А кто, я вас спрашиваю, станет ломать голову над планом спасения Машеньки?

— Мы ждали, — сказал Бориска. — Не могли же мы совещаться без тебя.

— Как живут голуби? — спросил Бук. — Наговорилась ты с ними?

— Да ну их! — махнула крылом Сорока. — Они все воркуют. Сидят на крыше и воркуют. Мне надоело с ними. Давай, Бориска, рисуй план…

Бориска долго пыхтел и ерзал на стуле, стараясь нарисовать понятнее и красивее. Наконец, он закончил работу и друзья склонились над планом.

— Вот, — сказал Бориска, — здесь нарисовано все, что нам нужно: дом Ёкалы-Мокалы, сарай, где сидит Машенька, забор, пустырь, дорога, поле и, наконец, лес.

Значит, во-первых: кто-то должен пробраться к Машеньке в сарай и освободить ее от цепей. Потом надо тихонько открыть дверь сарая и отвлечь собаку. И еще — самое главное: надо убежать так, чтобы Машеньку не нашли потом в лесу.

— Я возьму напильник и перепилю им все цепи, — сказал Бук. — А вообще-то Машенька и сама перепилит их, надо только передать ей напильник.

— А я, — сказала Сорока, — замечу место, куда Ёкало-Мокало прячет ключ от сарая, и утащу его.

— Это легко сделать, — сказал Бук. — Я видел, что Ёкало-Мокало вешает ключ от сарая на гвоздь около двери дома.

— Урра! — крикнула Сорока. — Мы — да не справимся!

— Е-рун-да… Ничего у вас не получится, — сказал вдруг кто-то странным металлическим голосом, да так громко, что Сорока даже вздрогнула, а Бук прижался к столу.

— Кто, кто это сказал? — спросил ошеломленный не меньше Бука и Сороки Бориска.

— Это я сказал, — ответил Бориске робот и к общему удивлению ловко соскочил с полки и пошел.

Он шел уверенно. Глаза его светились зеленоватым светом. Подойдя к столу, робот не менее ловко вспрыгнул на него, будто его подбросила какая-то невидимая сильная пружина, и спросил:

— Хотите послушать, что я скажу?

— Ой! — сказала, отодвигаясь, Сорока. — Вы, товарищ робот, можете до смерти испугать подобными неожиданностями. Ведь вас, кажется, никто не включал?

— Ерунда, — повторил робот, разглядывая план. — Я гораздо совершеннее, чем кажется непосвященным. Мне ничего не стоит и самовключиться при особых обстоятельствах, требующих моей помощи.

— Скажите, пожалуйста, робот Флакс, а почему вы тогда, при первом нашем знакомстве, так неловко вели себя и дрыгали ногами? — ехидно спросил Бук.

— Во-первых, — ответил робот, — я попрошу вас не называть меня случайным именем, которое получил против своего желания. Сам себе я дал другое имя, и оно мне нравится. Меня зовут Олегом. Помните у Пушкина: «Как ныне сбирается вещий Олег…» Это имя исторично и красиво. Что же касается того, что при первой нашей встрече я показался вам неуклюжим, то произошло это исключительно вследствие моей стеснительности. Всегда чувствуешь себя не слишком уверенно, когда впервые попадаешь в чужое общество, тем более, если тебя еще и дарят. Но свою чрезмерную стеснительность я устраню путем самоусовершенствования. Итак, поговорим о вашем плане. Успешному выполнению задачи более всего мешает присутствие собаки.

— Ой, как интересно вы говорите, — льстиво произнесла Сорока. — Вы так точно подметили опасность…

— Собаку можно усыпить, — сказал Бориска. — Мы подложим ей в еду снотворного, и она проснется только тогда, когда уже поздно будет лаять.

— Нет, — сказал робот Олег. — Попытка усыпить может не дать необходимого результата. Разве исключено, что собака не захочет съесть снотворное, которое вы подложите ей в колбасу или другое собачье лакомство? И еще: допустим даже, что она проглотит ваше снотворное. Но если доза его не будет предварительно проверена, то нельзя с уверенностью сказать, сколько она проспит. Вдруг собака проснется раньше, чем надо. Представляете, какой лай она может поднять спросонья?

— Пусть только попробует, — сказала Сорока. — Я налечу тогда на нее и так долбану ее клювом между глаз, что она моментально завизжит от страха.

— Собака, может, и не завизжит, — заметил робот. — Но не исключено, что встревоженный ее лаем Ёкало-Мокало решит выйти во двор с ружьем в руках.

— Ух ты! — воскликнул Бук. — Неужели мы не сможем отвлечь одну собаку?

— Вы почти угадали… — кивнул Буку робот. — Есть верный способ избавиться от нее — отвлечь, убрать собаку со двора.

— Прравильно! — стрекотнула Сорока. — Бориска возьмет ее за шкирку и вытащит на улицу. Только сначала собаке надо чем-нибудь заткнуть пасть. Чтобы она не лаяла, когда Бориска будет вытаскивать ее на улицу.

— Не смейтесь над тем, что я сказал, Сорока! — светящиеся зеленоватым светом глаза робота на секунду померкли, должно быть, его задел насмешливый тон Сороки, и он едва сдержался, чтобы не ответить ей резко. — Вы лучше хорошенько подумайте. Я вовсе не предлагал вытаскивать собаку. Просто надо помочь собаке осуществить ее мечту. Как вы думаете, чего больше всего хочется собаке, сидящей на цепи?

— Сорваться с цепи и побегать по улицам, — сказал Бориска.

— Разумеется, — поддержал Бук Борискины слова. — Сидящему на цепи всегда хочется хоть на время избавиться от нее. Робот Олег предложил нам правильный выход. Еще мой отец говорил, что из любой норы можно прорыть сколько угодно выходов, но лишь один из них будет самым удобным. Странно, что я не додумался до этого… Но простите, робот Олег, у этого правильного выхода есть, говоря вашим языком, один слабый момент: кто отцепит собаку? Ведь она не подпустит к себе ни меня, ни Бориску.

— Этот момент очень легко исключить, — ответил робот. — Ее отцеплю я. Собаки лают и бросаются на людей и зверей. А от меня пахнет только металлом. Но если она и бросится на меня — только обломает зубы.

— Урра! Мы — да не справимся! — крикнула Сорока.

— Между прочим, — сказал робот Олег, — нам не помешал бы транспорт.

— Легковая автомашина? — спросил Бук.

— Вот именно, — ответил робот. — В детективных книгах и фильмах убегающие всегда используют транспорт.

— Кто, кто из нас сможет договориться с хорошей и быстрой легковой автомашиной? — спросила Сорока, и все, не сговариваясь, посмотрели на Бориску.

— Я попробую… — неуверенно сказал Бориска. — Когда мы прибежим к дороге — остановлю попутную машину и договорюсь с шофером. Только нам сначала надо выбрать место, куда ехать.

— Давайте изучим карту, — сказал робот Олег. — Найдется она в этом доме?

— Кажется, найдется, — ответил Бориска и, поискав в папиной комнате, принес сложенную вчетверо карту, на которой были обозначены города, деревни, леса и дороги.

— Это как раз то, что нам требуется, — сказал робот, помогая расстелить карту на полу.

И друзья, после поисков и споров, нашли на карте удобное удаленное место, поблизости от которого не было ни дорог, ни деревень.

— Здесь Машеньке будет спокойно, — сказал Бориска.

— Да, — прикинул робот Олег. — Это место весьма глухое.

— Машеньке будет очень скучно жить так далеко одной, — сказала Сорока. — Я, пожалуй, тоже поселюсь вместе с ней. Там, по крайней мере, в меня никто не станет стррелять из рогатки.

— И мне разонравилось жить около деревни, — заметил Бук. — Там уже почти нет кедровых орехов. Я давно подумывал о том, чтобы переменить нору, да все не хотелось расставаться с Машенькой и Сорокой. А теперь, раз они не хотят там жить, и мне нечего делать в тех местах, Я иду с ними!

— Если вы не возражаете, — сказал робот Олег, — то и я попросил бы вас взять меня в свою компанию. Мне хочется немного попутешествовать. И я смогу пройти с вами хоть двести километров, а потом и пожить некоторое время в уединенном месте. Кроме того, я полюбил вас и Машеньку, хотя ни разу ее и не видел.

— Урра! — вскричала Сорока. — Наш новый товарищ оправдывает свое имя. Немного переиначив слова Пушкина, можно сказать: «И ныне сбирается робот Олег…» Мы построим новую берлогу и станем жить в ней. Это будет самая веселая берлога из всех берлог!

— А у меня, — сказал Бориска, — больше не будет веселого лета. Когда мы приедем на дачу, в лесу уже не будет ни Сороки, ни Машеньки…

— Разве ты хочешь, чтобы Машенька вернулась на прежнее место и ее снова поймали охотники? — спросил Бук.

— Нет, конечно, нет… — ответил Бориска. — Я только подумал о том, как мне будет скучно без вас. И папе с мамой тоже…

— А вы приезжайте к нам, — предложила Сорока, — мы построим еще одну берлогу рядом, и тогда станет две самые веселые берлоги.

— Подождите… — прервал Сорокины мечты робот Олег. — Две берлоги — дело будущего. Сейчас еще рановато говорить о них. Надо сначала наметить день и час освобождения Машеньки, распределить обязанности. Сегодня двадцать первое…

— Завтра! — предложил Бук.

Бориска и Сорока согласились.

— Хорошо, — сказал робот Олег. — Число выбрано. Теперь надо решить — в котором часу?

— Я предлагаю — утром, — протрещала Сорока. — Когда на улицах будет безлюдно, а Ёкалы-Мокалы еще не проснутся.

— А я думаю — ночью, — сказал Бориска. — В два часа. Тогда и темно и безлюдно. Самое подходящее время.

— А где мы ночью возьмем попутку? — ехидно спросила Сорока. — Нет, утром… Только утром!

— Нам не приходится ждать идеальных условий, — заметил робот Олег. — Любое время не особенно удобно. Лично мне более продуманным кажется Борискин вариант — в темноте легко прятаться. Но поскольку эта ночь уже наступает, а мы не совсем подготовлены, целесообразнее осуществить наш план следующей ночью.

— Я не возражаю, — сказал Бук.

— Пусть будет по-вашему, — обиженно сказала Сорока. — Тогда примите хотя бы мое предложение сочинить песню.

— Да ну ее! — сказал Бук. — Мы и так уже насочиняли много песен. Толку от них!..

— Последнюю-препоследнюю, — сказала Сорока. — Вдруг она окажется полезной!

Робот Олег пожал металлическими плечами. Он больше надеялся на точный расчет и железное спокойствие. Но возражать не стал.

И вечер в Борискиной комнате закончился распеванием такой песни:

— А я не смогу строить берлогу, — сказал Бориска. — Я должен остаться в городе. Скоро — первое сентября. Зато потом, когда приду в гости, смогу побелить в берлоге потолок и покрасить пол!

— Это — само-собой… — заметила Сорока. — А пока сходи и скажи папе, чтобы он был готов помогать нам завтра ночью…