Больше, чем ты желаешь

Глава 4

— Составить вам компанию? — переспросила Брай, удивленно подняв брови. — Чтобы поплавать?

— Не бойтесь, я не собираюсь топиться. Хотите поплавать — присоединяйтесь ко мне, не хотите — дело ваше.

— Думаю, что нет.

— Как хотите. — Люк зашагал к выходу.

— Подождите!

Люк остановился и посмотрел на нее:

— Да?

— Вы действительно идете купаться?

Люк кивнул.

— Но уже поздно!

Не желая вдаваться в объяснения. Люк пожал плечами, повернулся и пошел по коридору. Желание нырнуть поглубже и поплавать, смыть с себя пот и грязь преследовало Люка с самого обеда, и он знал, что не заснет, пока не искупается. Игра в покер с Оррином на протяжении нескольких часов только усилила это желание.

Дойдя до лестницы. Люк оглянулся. Брай в коридоре не было, и дверь ее комнаты была закрыта. Его охватило разочарование. Подумав, он решил, что они могут поговорить и завтра. А сейчас он должен окунуться в глубокую холодную реку.

Люк быстро сбежал по лестнице.

Вернувшись в комнату, Брай села у окна. Подтянув колени к подбородку, она перебирала в памяти разговор с Люком и не могла решить, говорил ли он ей правду. Теплыми летними ночами ее братья тоже тайком убегали из дома, дождавшись, когда все улягутся спать. Их манила к себе река. Внимательно прислушавшись, она могла слышать их крики и плеск воды. Няня Комати всегда знала об их ночных побегах и предостерегала Брай, чтобы та не бежала за ними: «Иногда у мальчиков начинает бурлить кровь, и только холодная речная вода может их успокоить. Не мешай им, мисс Бри. Придет время, и твоя кровь тоже заиграет, и ты, как и братья, побежишь к реке».

Брай не понимала, почему в этих случаях она слушалась няню, полностью игнорируя ее советы в другом. Только став старше, она поняла, что няня была права. Дэвид в ту пору был почти взрослым мужчиной, влюбленным уже не в гувернантку очаровательной Эмили Типпинг, а в нее саму. Увлечения Рэнда и Шелби менялись каждое воскресенье — в зависимости от того, у какой из мисс была красивее шляпка. Их ужимки, имеющие целью привлечь внимание девушек, вызывали у Брай смех. Обычно это кончалось тем, что они привлекали внимание директора школы, и пока тот читал им нравоучение, предметы их обожания расходились по своим каретам в сопровождении более спокойных молодых людей.

Брай улыбалась, вспоминая детство. Внезапно она услышала легкую неторопливую походку Люка в саду, явно направлявшегося к реке.

Она вскочила и рывком сорвала с себя халат. Достав из шкафа первое попавшееся платье, она натянула его поверх ночной рубашки. Затем надела чулки и сунула ноги в туфли.

Не лихорадь в крови гнала ее к реке, а простое любопытство. Няню ее поведение наверняка бы огорчило.

Брай осторожно подошла к обрыву, под которым протекала река, высматривая Лукаса Кинкейда. Ночь была лунной, и ее глаза уже привыкли к темноте, так что ей казалось, она без труда увидит его.

— Мистер Кинкейд? — тихо позвала она. — Вы здесь?

Ответа не последовало. Случайный всплеск, похожий на всплеск рыбы в воде, заставил ее резко обернуться.

— Мистер Кинкейд? — позвала она снова и медленно пошла вдоль берега. Раз он ее не слышит, значит, что-то случилось. Сложив руки рупором, она крикнула громче: — Мистер Кинкейд!

— Вы решили разбудить весь «Конкорд»?

Напуганная раздавшимся за ее спиной голосом, Брай отшатнулась и чуть не свалилась в реку. Сильные руки подхватили ее за талию, не дав упасть. Улыбнувшись, Люк крепко прижал ее к себе. На какое-то мгновение Брай онемела. Но вдруг испустила громкий крик раненого животного.

Руки Люка немедленно разжались, но он оказался не столь проворен, чтобы избежать удара. Сцепив пальцы рук, она обрушилась на него с силой метательницы молота. Люк упал, а Брай по инерции пролетела вперед и скатилась в воду. На этот раз Люк не бросился ей на помощь. Он сел на траву и осторожно ощупал челюсть. Камни с плеском скатывались в воду, и вдруг он услышал сдавленные крики. Если она оказалась в воде — что ж, тем лучше, это послужит ей Уроком.

Люк языком пробежался по зубам. Они все были на месте, и ни один не качался. Он был уверен, что к утру у него на подбородке появится огромный синяк, и начал раздумывать над тем, как объяснить Оррину Фостеру его происхождение. Держась за челюсть, он все еще обдумывал эту проблему, когда Брай удалось вскарабкаться на берег.

Одежда ее промокла, туфли были полны воды и громко хлюпали, с волос и подола ручьями текла вода. Люк встал и протянул руку ладонью вперед, давая понять, что ей лучше к нему не подходить.

— Стойте, где стоите. У меня уже есть один синяк, и возникнут трудности с объяснением его появления. Я не хочу получить еще один такой же.

Собрав в руки подол, Брай начала отжимать его, и вскоре вокруг ее ног образовалась лужа. Оглядевшись, она увидела поваленное дерево и села на него, повернувшись к Люку спиной. Сняв туфли, она вылила из них воду, затем спустила чулки, выжала их и сунула в туфли.

Встав на ствол, она посмотрела на Люка. Он лежал на животе, уперев локти в землю и положив голову на руки. Его взгляд был устремлен на реку. Она не видела в темноте выражения его лица, но чувствовала, что он на нее зол.

Брай отжала волосы, и холодная вода полилась ей за шиворот. Отведя руку с волосами в сторону, она снова стала отжимать из них воду.

— Здесь неподалеку есть местечко Бо-Риваж, — заговорила она. — Там когда-то произошел большой скандал. Один человек нелегально вывез рабов на Север. Это было задолго до войны. Правда всплыла наружу, и о Грэме Денисоне — так звали того человека — судачил весь город. Его семья не могла выйти на улицу, а сам Грэм бесследно исчез.

Люк издал горлом какой-то звук, но даже не взглянул на Брай. Ее плечи поникли.

— Мне очень жаль, мистер Кинкейд, что я вас ударила, — смущенно проговорила она. — Я сделала это, не подумав. Просто… — Она пыталась подобрать слова, чтобы объяснить свой поступок. — Просто так получилось.

Люк верил ей. У нее не было времени на обдумывание. Ему бы хватило доли секунды, чтобы отскочить от нее. Нет, здесь что-то другое. Возможно, ее реакция объяснялась обычной паникой. Или ужасом.

— В мои намерения не входило пугать вас. Я был уверен, что вы слышите мои шаги.

Брай покачала головой. Она помнила его легкие шаги, когда он шел мимо ее комнаты. И он не ломился сквозь лес, а двигался осторожно. Однако она сомневалась, что он намеренно хотел ее испугать.

— Я вас не слышала, — ответила она. — Вы появились внезапно у меня за спиной. Я думала, что вы свалились с обрыва и утонули.

Она говорила это очень серьезно. Похоже, она волновалась за него, и это притупило ее бдительность.

— Я переодевался, — признался он, — и мне надо было где-то укрыться.

— Вы могли бы отозваться на мои крики.

— И вы бы бросились ко мне сквозь лес?

— Вы правы. Я могла бы так поступить.

— Я думал, вы вернулись в дом.

— Я передумала.

— Вам не следовало приходить сюда. Зачем привлекать к себе внимание, да еще так громко?

Брай посмотрела на свое платье. Оно было мокрым и прилипло к телу.

— У меня где-то здесь одеяло. — Люк оглянулся вокруг. — Я прихватил его с собой, уходя из дома.

Так вот почему он так долго не появлялся в саду. Брай тоже начала оглядываться в поисках одеяла.

Люк увидел его первым. Серое шерстяное одеяло было еле заметно среди груды серых камней. Вскочив на ноги. Люк подобрал его и расстелил на земле. Он заметил, что Брай приближается к нему с опаской. Тогда он протянул ей одеяло:

— Возьмите.

— А вы не хотите на него сесть? — спросила она, стуча зубами от холода.

Люк растянул одеяло в руках.

— Идите сюда, — позвал он. — Позвольте мне накинуть его вам на плечи.

Но Брай выхватила одеяло из его рук и закуталась без его помощи.

— Не хотите вернуться домой? — спросил он.

— Я х-х-о-о-ч-чу з-з-а-а-дать ва-ам несколько во-опросов, — ответила она, стуча зубами.

— Это позже. — Люк кивнул на темную опушку лесу. — Идите туда и разденьтесь. Потом бросьте мне платье — я повешу его на ветку. Так оно хоть немного подсохнет. Советую снять белье тоже, прежде чем завернуться в одеяло. Развести небольшой костер?

— Нет. Кто-нибудь может нас увидеть.

Люк не стал выяснять кто. Возможно, Брай знала, что Оррин не спит так крепко, как это кажется по его виду.

— Идите. Если, конечно, не хотите, чтобы я отвел вас домой.

— Нет.

Брай не хотелось оставлять мокрые следы в доме, что, не сомнение, вызовет ненужный интерес слуг и отчима. Оррин; планировал пораньше отправиться в Чарлстон, и у него на свежую голову может появиться масса вопросов. Если он каким-то образом узнает, что ночью она ходила к реке, то будет потом до конца жизни ее подкалывать.

Зайдя в лес, Брай сняла платье, но не бросила его Люку, как он велел, а, перекинув через руку, подошла к нему на достаточно близкое расстояние.

Скрывая улыбку, Люк взял платье и повесил на две параллельные ветки.

— Ну вот. — Он отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. С подола на землю медленно капала вода. — Где вы хотите сесть? — спросил Люк. — Вот и чудесно. — Он улыбнулся, заметив, что Брай уже нашла подходящее место на земле, устланной ковром сосновых иголок.

Люк сел на некотором расстоянии от нее.

— Вы согрелись? — спросил он немного погодя. Брай кивнула. Ее зубы перестали стучать, а по телу разлилось приятное тепло.

— Я действительно очень сожалею.

— Все в порядке. Могло быть и хуже.

— Моя одежда быстро высохнет, а у вас завтра будет синяк.

— Вы абсолютно правы.

— Что вы скажете?

— Скажу, что это случилось днем, а синяк появился позже. Что-нибудь придумаю.

— У вас есть братья?

— Нет.

— Значит, вы единственный ребенок и никогда не умели драться?

— Почему вы пришли к такому заключению?

— Мои братья часто дрались. Они любили друг друга, но иногда впадали в какую-то ярость. Они бросались друг на друга, сплетались в клубок на дороге и тузили друг друга, поднимая пыль. Няня, чтобы разнять их, выливала на них ведро холодной воды, а иногда и два. Они еще некоторое: время продолжали драться в грязи, а потом успокаивались. Имея братьев, ты учишься у них драться, а потом приходить к согласию.

— Думаю, вы правы, мисс Гамильтон. — Люк улыбнулся в темноте.

— К какому решению вы с Оррином пришли после обхода дома? — поинтересовалась она.

— Я назвал ему цену, необходимую для реставрации «Конкорда», и он с ней согласился.

— Правда? Люк кивнул.

— И какова же цена?

Если Оррин согласился лишь на незначительные затраты, то ничего хорошего из этого не выйдет.

Люк назвал стоимость реставрации. Глаза Брай распахнулись от удивления, и она, не мигая, уставилась на него.

— Неужели это правда? — охрипшим голосом проговорила она.

— Клянусь. — Люк перекрестился.

Она улыбалась, не подозревая, какой эффект ее улыбка производит на Люка. В темноте она не видела сияния его глаз, не слышала, как сильно стучит его сердце. Она не знала, что его рот внезапно стал сухим, а в висках застучало. Брай закрыла глаза. Новость потрясла ее.

— Как это чудесно! — прошептала она.

Некоторое время Люк молчал, не доверяя своему голосу. Когда он наконец заговорил, его тон был таким же сухим, как и рот:

— Все вышло, как вы хотели, мисс Гамильтон. Сразу видна рука мастера! Вы умная женщина, надо отдать вам должное.

— Я должна чувствовать себя польщенной вашими словами о моем уме, но почему-то не уверена, что вы хотели сказать мне комплимент.

— Расценивайте это как комплимент. Спектакль, разыгранный вами за обедом, был мастерски срежиссирован. Я люблю театр и посещаю его в каждом городе, где мне приходилось бывать. Клянусь, что на всех сценах от Атланты до Нью-Йорка нет другой такой актрисы, как вы.

— Вы мне льстите.

— Я говорю правду.

— В таком случае мне приятно сознавать, что, если дела пойдут плохо, я смогу сделать карьеру актрисы. Кстати, мистер Кинкейд, если отчим догадается о моем участии, то этим дело и закончится.

— Не вижу причин рассказывать ему об этом. В конце концов я ведь получил работу.

— Так все-таки получили? — поддразнила она его.

— Определенно получил. Вы с самого начала знали, что ваш замысел увенчается успехом?

— Конечно, нет. Если бы я была в этом уверена, то вела бы себя совсем по-другому. Я вообще-то не сомневалась, что сумею заставить его взять вас на работу, но то, что он согласился с вашей оценкой проекта, — это гораздо больше, чем я могла ожидать. Я даже представить себе не могла, что он пойдет на такие расходы.

— В таком случае вы проделали хорошую работу, хотя и не верили в ее успех.

— Я и сейчас не верю. Главное, чтобы поверил Оррин. Я полагаюсь только на свою оценку. Я лучше всех знаю, что нужно сделать, чтобы реставрировать «Конкорд». Ваша стоимость работ совпадает с моей. Оррин доверяет вам, потому что у него нет выбора. Я доверяю вам, потому что верю. А кому вы отдаете предпочтение?

На этот вопрос Люк отвечать не стал. Она могла бы и сама догадаться.

— Почему отчим так ненавидит вас? — спросил он, меняя тему разговора.

— Он не ненавидит меня.

— Нет?

— Нет.

— Тогда…

— Он боится меня, и в этом все дело.

— Что, в его представлении, вы можете с ним сделать?

— Он сказал вам вчера.

— Разве?

— Он сказал, что я попытаюсь его убить.

— Вы считаете, он говорил это серьезно?

— Думаю, да. По крайней мере мне всегда так казалось.

— Но это же…

— Абсурдно? — заключила она, не поведя даже бровью. — Вы это хотели сказать?

Люк предпочел держать рот на замке. Разве вчера ему не хотелось сделать с Оррином Фостером то же самое? Ткнуть его мордой в тарелку с пирогом? Наступить ему на горло и задушить? Столкнуть с лестницы? Но когда дошло до дела, именно Брай с холодным спокойствием ударила его осколком камня величиной с кулак.

Возможно, Оррин имеет все основания судить о своей падчерице как о холодном и жестоком человеке. Лукас же почти не знаком с ней. А Оррин знает ее гораздо лучше. Вернее сказать — она знает его гораздо лучше.

— Где Оррин возьмет деньги? — спросила Брай, словно последнего разговора не существовало.

— Снимет со счета и организует кредит в Чарлстоне. Он сам будет следить за всеми расходами и не допустит лишних трат.

— Это многое усложняет, — прошептала Брай.

— Что именно?

Брай поняла, что высказала свою мысль вслух. Что он подумает, если узнает о ее планах?

— Работы в поместье не ограничиваются одним домом, — осторожно произнесла она.

— В названную мной сумму входит и ремонт конюшен. Брай очень надеялась, что так и будет. Деньги, которые потребуются Люку, составляют огромную сумму. Но есть вещи, которые ее отчим никогда не одобрит даже с санкции Другого янки.

— Надо провести кое-какие усовершенствования.

— Какие еще усовершенствования?

— Это вас не касается.

— Не касается? Но тогда как же я…

— Вам не придется отвечать за это. — Брай раздражал их разговор. — Вся ответственность будет лежать на мне. — Она поняла, что Люк обиделся. — Что с вами? Вы со мной не согласны?

— Я не позволю подвергать риску дело, за которое взялся. У меня договор с вашим отчимом, а не с вами.

— Как вы недавно правильно заметили, этот договор вы получили благодаря мне.

— И я благодарен вам за помощь, но это не значит, что я позволю вам манипулировать мной. Ваш отчим предупреждал меня, что вы будете требовать от меня денег. Ведь речь идет об этом, не так ли?

Брай промолчала.

— Он ожидал от вас чего-то в этом роде. Вы поступите правильно, если откажетесь от своих планов..

Брай уже просто не могла сидеть на месте и вскочила. В своей поспешности она наступила на один конец одеяла, узел под мышкой развязался, и не успела она опомниться, как одеяло сползло до талии.

Люк, все это время наблюдавший за ней, не мог отвести восхищенного взгляда от совершенной округлости ее грудей под мокрой, прилипшей к телу рубашкой.

Брай от смущения застыла на месте и испуганно посмотрела на него. Люк осторожно протянул руку и, не отрывая взгляда от широко распахнутых глаз Брай, поднял одеяло и крепко завязал узел на ее груди.

— Я не собираюсь передавать наш разговор Фостеру, — продолжил он как ни в чем не бывало. — И я сдержу свое обещание, если вы не вынудите меня его нарушить. Вы меня понимаете?

Прерывисто вздохнув, Брай кивнула.

На следующий день, рано утром, Оррин отбыл в Чарлстон. Брай отнеслась спокойно к тому, что Лукас поедет вместе с ним. Разве она не говорила ему, что он должен будет туда вернуться? Тогда он казался разочарованным, но, когда Оррин предложил ему ехать с ним, не стал отказываться. Лукасу в любом случае надо было на недельку туда съездить, чтобы встретиться с поставщиками и подписать с ними контракты. Кроме того, он должен был организовать бесперебойную и своевременную доставку стройматериалов.

Пока Оррин отдавал последние распоряжения слугам, Брай удалось перехватить Люка в коридоре.

— Не забудьте свой саквояж, — ехидно посоветовала она. Люк оторопел. За все утро она не сказала ему ни одного дружеского слова, и ему даже стало казаться, что она разыгрывает весь этот спектакль специально для отчима.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, нахмурившись.

— Вашу одежду. Не знаю, по какой причине вы посчитали возможным появиться вчера здесь в лохмотьях, но надеюсь, у вас есть приличный гардероб и вы привезете его сюда. Я не собираюсь постоянно снабжать вас одеждой моих братьев.

На Люке все еще был костюм из тонкого сукна, который она дала ему, чтобы он мог произвести благоприятное впечатление на Оррина. Брай права: у него в Чарлстоне есть другая одежда, он оставил ее на снятой им квартире, решив предварительно навести справки и придумать, под каким предлогом и в каком виде ему лучше явиться в «Конкорд». Несколько дней назад ему казалось, что главное — это завоевать ее доверие. Он успел много узнать о ней и сделал вывод, что скорее всего она его не оттолкнет, если он обратится к ней за помощью. Это не означало, конечно, что она предоставит ему работу, но хотя бы не укажет на дверь при их первом знакомстве. Оррин же, наоборот, считался человеком неуравновешенным и редко принимающим окончательное решение в делах, касающихся «Конкорда». Последнее слово всегда оставалось за Элизабет Гамильтон Фостер, матерью Брай. Люк выяснил, что вдова Эндрю Гамильтона до сих пор пользуется большим уважением. Она не была предметом сплетен — по крайней мере не в присутствии янки.

— Посмотрим, что можно будет сделать, — вздохнул Люк. — Но задайте себе вопрос: уделили бы вы мне хоть немного времени, если бы я не выглядел человеком, нуждающимся в работе?

Люк повернулся и направился к двери. Оррин уже нетерпеливо звал его из, кареты.

— Подождите! — Брай ухватила его за рукав сюртука. Люк остановился и через плечо взглянул на нее.

— В чем дело? — удивился он.

— Значит, вы не игрок? — В голосе Брай прозвучало отчаяние, которое ей не удалось скрыть.

— Игрок, мисс Гамильтон, — улыбнулся Люк, глядя ей в глаза. — И всегда им был. — С этими словами он вышел за дверь.

Брай стояла в дверном проеме, наблюдая, как он идет к карете, и не смея окликнуть его под пристальным взглядом отчима. Она бы так и стояла в дверях, если бы ее не позвала Адди.

— В чем дело, Адди? — Она вошла в дом и закрыла за собой дверь.

— Вы выглядите взволнованной, мисс Бри. Что-то случилось?

— Нет, Адди, — проговорила она, положив руку на плечо служанки, — Просто у меня созрел один план.

Однако разработку этого плана пришлось отложить. Через несколько дней случилось несчастье — малярия уложила в постель троих рабов с плантации и одного ребенка. Брай наведалась к ним, захватив с собой лекарства и еду, хотя и знала, что это ни к чему не приведет. Одни почему-то умирали, несмотря на оказанную им помощь, другие выживали без всякого вмешательства с ее стороны. Брай обнаружила, что, занятая этими проблемами, она переставала думать о Лукасе. И поэтому выискивала себе все новую и новую работу.

Но не только малярия занимала сейчас ее мысли. Однажды ночью разразилась страшная гроза, и молния ударила в вековой дуб. Это дерево помнило еще первых европейцев, обосновавшихся на побережье Каролины. Крона красного, дуба раскинулась на сотню футов, а тень от него простиралась на вдвое большее расстояние. Его кряжистый серый ствол был толщиной в пять футов.

Ночью Брай проснулась от оглушительного грохота и выбежала на террасу. Вскоре к ней присоединились перепуганные Адди и Джеб. Они просидели там остаток ночи, слушая шум дождя и молча прощаясь со своим старинным другом. С первыми лучами солнца они смогли оценить размеры причиненного ущерба. Ствол дуба был аккуратно расщеплен на две части, и оставшаяся в земле половина была обречена на умирание. Он уже никогда не будет таким прекрасным и величественным, как раньше. Брай приказала спилить его.

Упавшее дерево погребло под собой маленький сарай, в котором хранились инструменты.

Крона дуба разрушила несколько домов надсмотрщиков, а одна из самых толстых ветвей пробила стену дома Лукаса Кинкейда как раз над изголовьем его кровати.

— Прошла словно нож через масло! — возбужденно воскликнул Джеб. — Если бы мистер Кинкейд был здесь… — Его голос сорвался.

— Да, — кивнула Брай, — если бы только он был здесь.

Вода затопила рисовые поля, и растения полностью скрылись под ней. Незадолго до начала грозы на нежных ростках риса были обнаружены личинки, приводящие к свертыванию листа. Рисовые плантации часто страдали от вредителей, и работающим на полях неграм приходилось неустанно бороться с ними.

Лукас Кинкейд вернулся в субботу, после десятидневного отсутствия. Брай увидела его стоящим у дома надсмотрщика и оценивающим ущерб, нанесенный ураганом. Она подъехала к нему на Аполлоне, но спешиваться не стала. Жеребец ткнулся Люку в плечо.

— Привет, — улыбнулся Лукас, поворачиваясь к ней. Он поднял вверх ладони, чтобы показать Аполлону, что они пустые. — Я не привез тебе никакого гостинца. — Для наглядности он вывернул еще и карманы. — Вы думаете, он понимает? — обратился Лукас к Брай.

— Не знаю. Он просто избалован — думает, что у всех для него есть угощение. — Брай достала из кармана маленькое яблоко, специально припасенное для жеребца. — Он любит, когда его гладят по носу, — добавила она, пряча яблоко.

— Похоже, у вас здесь был ураган, — произнес Люк, поглаживая коня по носу. — Как давно это было?

Брай задумалась: все дни для нее слились в один бесконечный день.

— Четыре… нет, пять дней назад,

Люк огляделся, не в силах понять, что же изменилось в окружающем пейзаже.

— Нет старого дуба, — подсказала ему Брай. — В него попала молния.

Брай с нетерпением ждала возвращения Люка, чтобы выяснить у него, что он имел в виду, когда сказал: «Задайте себе вопрос: уделили бы вы мне хоть немного времени, если бы я не выглядел человеком, нуждающимся в работе?» Глядя на него сейчас, одетого в длинный черный сюртук, с темно-красным галстуком на шее, Брай поняла, что, если бы он явился к ней в таком наряде, она приказала бы слугам вышвырнуть его из дома. Его бриджи были заправлены в высокие ботинки для верховой езды. Ни на сюртуке, ни на ботинках не было ни пылинки, что могло означать одно из двух: либо он очень заботится о своей одежде, либо Оррин одолжил ему карету, чтобы он мог вернуться в «Конкорд». Мысль о том, что он слишком заботится о своей наружности, почему-то начала ее раздражать.

— В чем дело? — спросил он, заметив, как пристально она рассматривает накрахмаленный воротник его белой рубашки.

— Как вы сюда добрались? — вежливо спросила она.

— В карете. Ваш отчим решил взять наемную карету, когда они с вашей матушкой будут готовы вернуться в «Конкорд».

Люк не мог понять, чем вызвано ее раздражение. Неужели она подумала, что он украл карету? Он поднял с земли свою фетровую шляпу с широкими полями, которую небрежно отбросил в сторону, прежде чем приласкать коня.

— Что еще пострадало? — спросил он.

Сейчас, по мнению Брай, Лукас выглядел как профессиональный игрок. Она могла легко представить его себе за карточным столом, когда он привычным жестом сдает карты. Ей определенно стоило попросить Адди выпроводить его вон, так как она все больше сомневалась, что этот человек сможет ей помочь.

Она встряхнула головой, отгоняя от себя тяжелые мысли, и поэтому не услышала его вопроса.

— Что?.. Простите… я не.

— Я говорю об ущербе. О его размерах.

— Разрушен сарай. Плотина и ворота шлюза нуждаются в ремонте, но это не имеет никакого отношения к урагану. Мне пришлось срубить дуб.

— Вам? — Люк посмотрел на то место, где совсем недавно возвышался старый дуб. Как же он не заметил отсутствия ветвей, закрывавших полнеба? Интересно, испытывает ли она чувство потери? В ее голосе не слышалось сожаления, когда она говорила о дубе.

— Мне жаль это дерево, — грустно проговорил он.

Брай пожала плечами.

Люк пристально посмотрел на нее. Что это — равнодушие или избыток эмоций, заставивший ее ответить таким странным образом? Не дождавшись вразумительного ответа, он спросил:

— А где то, что осталось от дерева?

— На лесопилке. Там, куда сваливают все бревна.

— Тогда я воспользуюсь им…

— Боюсь, что нет, — холодно возразила она. — У меня на этот счет свои планы.

Люк не стал больше задавать вопросов. Она все равно ему не ответит.

— Думаю, стоит заняться ремонтом этого дома. — Люк указал через плечо на домик надсмотрщика, где провел первую ночь. — Не будете возражать?

— Не буду, но не трогайте мой дуб.

— Вы не будете возражать, если я пока останусь жить в доме?

— Я бы возражала, но здесь не всегда считаются с моими желаниями. Разве Оррин не распорядился, чтобы вы жили в доме?

— Да, это так.

— Кстати, я категорически против, чтобы вы жили в комнате, расположенной рядом с моей. Вы можете занять бывшую комнату Рэнда. Она просторнее и гораздо удобнее.

— И находится в противоположном конце дома…

— Совершенно верно, — Брай тронула коня, но, прежде чем уехать, спросила: — Вы пообедаете со мной?

— Я не знал, что приглашен.

— Я приглашаю вас сейчас.

Обед проходил в молчаливой, напряженной атмосфере. Ничего не изменилось и в последующие три недели. Брай не вела себя невежливо, но и разговор не поддерживала. Когда в один из вечеров Люк предложил ей поиграть в карты, она посмотрела на него так, словно он оставил весь свой здравый смысл далеко за пределами этого дома.

Каждый день Люка был заполнен работой. Он имел доступ в любое помещение дома и с успехом пользовался предоставленной ему возможностью. Брай целыми днями пропадала на плантации и, случайно сталкиваясь с Люком, каждый раз удивлялась его трудоспособности.

Реставрация «Конкорда» продвигалась успешно. В распоряжении Люка была небольшая бригада умелых рабочих, которых собирали по всей плантации. Их рекомендовала ему лично Брай, и у Люка не было причин думать, что из желания устроить саботаж она предложит ему неумелых или лентяев.

Да, это были крепкие ребята. Они никогда не жаловались, вставали задолго до рассвета, чтобы успеть сделать основную работу, пока солнце не поднималось к зениту. Под руководством Люка они подняли крышу старого дома и заменили сгнившие перекрытия, и при этом ни одна из балок не свалилась им на голову. Они получили передышку на один день, когда пришлось дожидаться доставки красной черепицы, потому что бригада работала с опережением графика.

Брай, как и любая женщина на ее месте, постоянно пребывала в состоянии легкой паники: как бы чего не случилось. В день, когда поднимали крышу, она, сидя на Аполлоне, наблюдала за ходом работ, беззвучно шепча молитвы, чтобы их миновала всякая опасность, и заранее решала, что будет делать, если все-таки что-то случится. Она не думала, что Люк не сможет справиться с такой работой, просто сама работа казалась ей непосильной.

Она очень часто следила издалека, как он вместе с рабочими выгружал из вагонов доски. Иногда она видела, как, сняв шляпу, он вытирал со лба пот рукавом рубашки. Когда рубашки на нем не было, он вытирал пот платком, который держал в заднем кармане панталон. Сначала его белая кожа сверкала под лучами горячего солнца, затем постепенно начала покрываться загаром, который рельефнее подчеркивал его крепкие мускулы на груди, спине и руках.

При свете дня его волосы не были темного кофейного цвета как ей показалось при первой встрече. Когда он откидывал их назад, она видела в них оттенки пламенеющей осени. Этот жест повторялся довольно часто: когда он задумывался, когда ему было жарко, когда он был расстроен и — чаще всего рядом с ней — когда испытывал смущение.

Брай все это видела и понимала. Она сама испытывала какой-то дискомфорт, и это заставляло ее нервничать. Она старалась сохранять между ними дистанцию — не ради него, а в первую очередь ради себя самой. Она безжалостно давила в себе ростки любого чувства. Это было похоже на постоянное держание головы под струёй холодной воды. Бывали моменты, когда она начинала задыхаться.

Большинству таких моментов предшествовал взгляд серых глаз, направленный на нее, или улыбка — вопрошающая и понимающая. Брай уже подумывала о том, что стоит уехать в Чарлстон, чтобы сменить обстановку.

Лукас Кинкейд смущал ее отнюдь не своей внешностью, Он показывал ей детальные планы перестройки конюшни или перепланировки двора. Он раскладывал их перед ней на столе в кабинете. Другой бы человек устроил из этого целое представление, гордясь своим умом и талантом. Люку же просто требовалось ее одобрение.

— Разве Оррин уже не одобрил их? — спрашивала она.

— Мне не нужно одобрение Оррина. Я хочу, чтобы одобрили вы.

Сначала это заявление ее удивило, но потом она поняла, что он не льстит ей, а говорит вполне серьезно. Он знал, что ее беспокоит состояние конюшни, и поэтому пришел к ней за советом. Естественно, Брай одобрила его замыслы. Он сделал все так, как ей и хотелось. Она предложила несколько небольших изменений, и он принял те из них, которые улучшали его проект, и объяснил, почему другие не сработают. Она поблагодарила его, но не за проект, а за то, что он поделился с ней своими замыслами.

Позже она открыла, что у него есть еще и другие планы. Любопытство привело ее к Люку в комнату, когда он работал на крыше. Она решила устроить обыск, убедив себя в том, что, зная размеры искомые предметов, совсем не обязательно переворачивать все вверх дном. Так и случилось: она нашла их со второй попытки под кроватью.

Усевшись на пол, Брай еще раз внимательно изучила чертежи. Под первым оказалась планировка ландшафтного сада. Она узнала ранее существовавшие в «Конкорде» сады.

Планировка Лукаса поражала совершенной симметрией и классическими пропорциями декоративных садов, окружавших фруктовые. В местном масштабе только «Миддлтон-Плейс» мог похвастаться такой красотой. То, что предлагал Люк, не занимало и шестидесяти пяти акров от площади довоенных садов «Миддлтона», но он использовал каждую пядь земли, которая могла предстать взору. Прогулочные аллеи лучами расходились во всех направлениях; многочисленные водоемы отражали сияние голубого неба. Весной этот сад будет похож на фейерверк. В плане были обозначены тропинки, ведущие к лесистой части поместья, и места, где будут высажены рододендроны, падубы и глицинии; На краю леса, там, где стоят хижины рабов, были .размечены поляны, заросшие луговыми цветами. Он даже нарисовал те из них, которые пришли ему на ум. Брай узнала дикую герань, гиацинты, колокольчики, ромашки, мяту.

Она покачала головой, испытывая благоговение перед талантом человека, которого почти не знала. Он выбрал дикорастущие растения не наугад, а со знанием дела, так, чтобы они цвели и раскрашивали поля в разные цвета с весны до поздней осени.

Еще одна деталь не ускользнула от ее взгляда: на его проекте не было ни хижин, ни домов надсмотрщиков.

Брай просмотрела и другие чертежи. Они отражали детальное восстановление некоторых развалившихся домов, чтобы рабочие могли легко выполнять работу, сверяясь с его проектом.

Замечательно и неподражаемо!

Кто же этот Лукас Кинкейд на самом деле?

Брай пришла к заключению, что она никогда не узнает этого, если все время будет его избегать. Проблема состояла в том, что она не имела ни малейшего представления, как к нему подступиться. Ей потребовалось три дня, чтобы ее решить. Для начала она пригласит его в свою теплицу.

Люк даже не пытался скрыть своего удивления. Впрочем, другого Брай от него и не ожидала. Целых три недели со дня его возвращения она всеми способами избегала его. Очень трудно было допустить, что ей польстило то, что он посвятил ее в свои планы реконструкции, потому что поблагодарила она его сухо и вежливо и под каким-то надуманным предлогом быстро с ним распрощалась. Таким же тоном она благодарила его за обедом, когда просила передать ей соль.

— Мне бы очень хотелось посмотреть теплицу, — проговорил он. — Я видел это строение только снаружи.

— Я всегда запираю его на замок, — пояснила Брай. — Из-за дорогостоящего оборудования. Мне все время кажется, что туда может проникнуть какой-нибудь зверь и погубить мои эксперименты.

— Вы там экспериментируете? — удивился Люк.

— Да. С рисовой культурой. Опыты с хлопком мне никогда не удавались. — Она легко сбежала по ступеням веранды и остановилась, поджидая Люка. Он, казалось, колебался. — Идемте, — вежливо пригласила она.

Люк непроизвольно встряхнул головой, откидывая назад волосы. Он заметил ее улыбку, но не понял ее причины.

— Означает ли это, что вы меня простили?

— Простила вас?

— За ту ночь на реке… — Он не закончил фразы, так как ему показалось, что она вот-вот потеряет сознание. — Мисс Гамильтон?

Брай мысленно увидела себя такой, какой она была в ту ночь: замерзшей, испуганной, в рубашке, прилипшей к телу, почти голой. Она все еще чувствовала его руки на своем теле, когда он завязывал на ней одеяло.

— Никогда не вспоминайте об этом. — Она снова испытала знакомое чувство, будто ее голову подставили под струю холодной воды. Постепенно страх прошел, и она облегченно вздохнула.

Они продолжили свой путь.