Большие надежды

Глава 36

Несмотря на вызов, запустили меня не сразу. В кабинете у первого проходило совещание с директорами предприятий края. Некоторых я знал лично, например, директора экскаваторного Геннадия Павловича Остоженко.

— Доча у меня вчера родила, я дед теперь! — шепнул мне на выходе из кабинета этот громадный дядя.

— Передайте мои поздравления Алине, — с трудом вспоминаю я имя дочки, которую и видел-то один раз, и то в Москве.

— Эх, отметить бы! Да уезжаю с первым сегодня.

«Куда это Шенин собрался интересно?» — подумал я.

— Штыба, заходите, — мелодично прожурчала секретарша.

— Сразу тебе подарок от Власова! Ты ему шахматы подарил, и он тебе тоже! Только электронные! — встречает меня шеф чуть ли не у порога, не иначе как провожал кого-то до двери.

И в мои руки попадает «Электроника ИМ-01» — шахматный компьютер советского производства. Вещь! Читал про него в журнале «Радио». Он и задачки шахматные сам решает, и разные уровни сложности можно настроить.

— Теперь главное. Я пошел с твоей информацией… — Шенин сделал паузу.

— К Борис Николаевичу? — послушно угадал я.

— Толя, ты «Правду» не читал свежую? Нет, не к Ельцину я пошёл! К Лигачеву! И предупредил о критике. Да, смелый поступок, но ты надежный парень, и ни разу меня, да что меня — никого, не подводил. Но тут я рисковал. Что было дальше, не знаю, но судя по тому, что Горбачев оказался готов к критике и к тому, что его обвинят в культе личности и других грехах, Лигачев поделился опасениями с ним.

— Ничего себе! — офигел я.

Такого я не ожидал от нашего первого. Я знаю, он не трус, но так довериться пацану?! Похоже, мои позиции в крайкоме очень прочны. Такое доверие, а главное, совместные тайны, очень дорогого стоят.

— Сняли его? — спросил я.

— Нет, так просто это не делается, но месяц-другой и попрут, очевидно. Ему такой отлуп на пленуме дали! Да и в политбюро ему не сидеть. Эх, Толя, заварил ты кашу!

— Я при чем? Это Ельцин критикан, — натурально возмутился я.

— Ясно, что Ельцин, но мои позиции заметно усилились. За это тебе спасибо. Я прошу тебя, только это между нами, не надо разглашать твою информацию о Ельцине. Злопамятный он. Себе хуже сделаешь. Это моя война, если что.

— Я понял, — максимально серьёзно ответил я.

— Что там у тебя с кабинетом? Обжился? — перевел разговор Шенин.

— Прошу в гости. Чай есть хороший, китайский, — радушно приглашаю я. — Случайно выкупил через своего друга у моряка, который ходит в Китай. Неплохой сорт. Названия не помню, но не вяжет во рту и оставляет приятное послевкусие. Я уже научился его заваривать. Круглые такие лепёшки, завернутые в бумагу.

— И правда — чай хорош! — соглашается со мной Шенин, который отложил все дела и зашёл ко мне в гости.

В кабинет заглянула Машка, которая, с перепугу назвав меня по имени-отчеству, сообщила, что меня разыскивает Лунёв.

— Пусть сюда зайдет, — махнул рукой Олег Семенович.

— Вызывали? — Михаил Сергеевич был торжественно красив.

Дорогой шерстяной костюм, туфли, явно не уличные — слишком чистые. Белоснежная рубашка и галстук. Осанка… — будто аршин проглотил, так, кажется, говорят.

— Как здоровье, Михаил Сергеевич? С нами чаю выпьешь? За хозяина тут, разумеется, не я. — приглашает его Шенин.

— Да с удовольствием. А вы этот стул видели? — азартно спрашивает Лунёв. — Сломанный! А был целый. Поменял Владимир Николаевич его и телефон срезал. Толе на свои кровные пришлось покупать.

— Да ладно! — захохотал первый. — С этим разберусь. Я чего от тебя хотел… Отпусти Анатолия до вторника, то есть сегодня пораньше уйдёт, и в понедельник его не будет. По краю поездим с ним.

«А как же баня в выходные?!» — чуть не завопил я.

— В Норильск? — спросил я.

— А почему именно туда? — не понял меня Олег Семенович.

Ну, а куда, раз такая жопа пошла? Туда в самый раз. Там уже и морозы, поди.

— По угольным предприятиям края — Назарово, Дубинино, на ГРЭС заедем, потом Бородино. Поедем не одни, конечно. Вот ты, кого бы взял? — неожиданно спросил меня Шенин.

— Раз по разрезам, то с экскаваторного надо брать людей, пусть посмотрят, как их техника работает, — уверенно отвечаю я.

— Вот видишь! Орёл. Верно мыслишь! — незаслуженно похвалил меня первый, обращаясь больше к Лунёву. — Ну, идём, Михаил Сергеевич. А ты, Анатолий, поезжай домой, собирайся в дорогу. Продукты не бери, надеюсь, нас накормят. Так, смену одежды да мыльно-рыльное.

Первый звонок Ирине. Скрестил пальцы, чтобы оказалась на месте.

— Старший прапорщик…

— Ир, это я, — перебиваю её представление по форме. — Меня сегодня Шенин забирает в поездку по предприятиям края на три дня. До вторника меня не будет. Давай наше мероприятие перенесём на вторник?

— Хорошо! У меня тут тоже внеплановое дежурство наметилось. Киномеханик этот, идиота кусок, плохо себя чувствует. В больницу мы его не можем отвезти, не докладывали о ЧП. Может, придётся ему орган отрезать, сама оперировать буду. Скальпель только тупой…

— Товарищ старший прапорщик, — заголосил кто-то на дальнем плане. — Заживёт! Не надо резать!

— Пугаешь, что ли? — негромко предположил я.

— Угу, жаль, что сорвалось, но ничего — жизнь длинная, — утешила меня любовница.

От сердца отлегло, и уже в машине первого, я, будучи в ударе, шутил и рассказывал анекдоты. О делах мы при водиле не говорили. Впрочем, шеф отвлекался на телефонные переговоры постоянно. «Алтай» у него в машине имелся.

Едем кавалькадой из шести машин, не считая гаишников, которые движутся впереди и позади нас. До Назарово, первого пункта нашего маршрута, всего двести километров, и едем через Ачинск — второй по величине город края. Но останавливаться не стали, Шенин был там недавно, накануне своего отъезда в Москву. К пяти вечера мы на месте. По моему мнению нас тут должен ожидать банкет, вечер же уже, но ничего подобного. Едем сразу в рудоуправление. Может банкет и готовился, но сейчас повода к нему нет. Случилось ЧП — загорелась угольная куча. Уголь КАТЭКа легко воспламеняется, ещё и зольность у него высокая. Беда не приходит одна, и в двухэтажном здании конторы тоже переполох — одна из сотрудниц сломала унитаз, пытаясь встать на него ногами. И сейчас вода лилась прямо из дверей, так как по закону подлости перекрыть сразу кран не получилось.

— Ерошкин, что за бардак тут у тебя? — злится Шенин.

А первый наш — дядька высокий и накачанный, ещё и лысый почти, так что, даже если и забыть, что он фактически первое лицо края, то и без этого становится страшно от его недовольства. Ерошкин страдает — это видно. Постоянно вытирает пот платком, огромным, больше похожим на скатерть.

— Сходи, поговори с народом. Что за жук этот директор разреза? — отправляет на передовую меня начальник.

Разрез работает круглосуточно, очередная смена как раз сейчас.

— Толян, привет! — окликнул меня знакомый боксер — Генка, вроде из тяжей. — Ты что тут? Я со смены иду, смотрю, а тут чемпион Европы целый стоит.

— Вот на работу к вам хочу устроиться, но вижу — директора вашего сношают. Если с ним такое творят, то что с рабочими делают? — улыбаясь отвечаю я, давая понять, что шучу.

— Нормальный мужик, у нас его уважают, — отвечает Геннадий. — А насчёт работы — да, у нас полно вакансий. Только не так просто устроиться.

— Это почему? — заинтересовался я.

— У нас бригадный подряд, есть коэффициент трудового участия, за счёт этого получается, что зарплаты высокие. Вот я электрик, нас шесть человек, а ставок десять. И мы работу за десятерых выполняем. В конце месяца раскидываем лишние деньги, кому 1,1 делаем, кому 1,6 к окладу, а если залёт какой-то, можно и 0.9 получить. Меньше не делаем, все свои люди. Так что, зачем нам тебя брать на работу?

— И что выходит? В среднем? — спрашиваю я.

— Рубликов триста с гаком, — хвастается Генка.

— Неплохо, жить можно, — соглашаюсь я.

— Только деньги тратить некуда, — сознаётся Генка. — У нас с женой почти шестьсот рублей на двоих выходит. Детей нет пока. Ну, купили диван раскладной за двести в начале года, ну, летом магниторадиолу за триста. А так на сберкнижку откладываем. Вот если бы, как на березовском, машины давали.

— А там дают? — удивляюсь я.

— С этого года ввели очередь, ещё и в рассрочку можно оформить. У меня тесть там стоит на «Москвич».

Генка зовёт меня в гости, но я не соглашаюсь. Жена молодая, чего мешать? Да, и я в разведке. Хотя, «языка» уже взял, можно идти докладывать. Пока Ерошкина инфаркт не хватил.

— Да сам знаю, что нормальный, но пистон надо было вставить. Никто не понял бы, если бы промолчал, — кивнул на мой доклад шеф. — А насчет КТУ интересная тема, я полностью поддерживаю. У нас сильная нехватка рабочей силы. Везде, кроме управления торговли. Особенно на производстве. Безработицы, как на западе, нет, и не предвидится. И куда тратить деньги тоже подумаем, хотя, как по мне, вариант со сберкнижкой хороший.

Не согласен я с ним ни по поводу безработицы, которая скоро появится, ни с вкладами в воровской «Сбербанк», ограбивших в своё время советских людей. Но помалкиваю. Доказательств у меня нет.

Банкет догнал-таки нас уже ближе к ночи, но посидели скромно. Все, кроме Остоженко, тот за ради внучки выпил прилично и даже пел, а я подпевал. А что? Я сегодня молодец — свою работу сделал.

Ночевал я в гостинице, в номере люкс. Две комнаты, мягкая мебель, пузатый телевизор, холодильник «Бирюса», просторный совмещённый санузел с ванной, в которой сливная пробка подмотана изолентой. Полированный шкаф. А ведь я был тут, в этом самом номере, в прошлой жизни, лет двадцать спустя. Ничего не поменялось, телевизор только на импортный заменили, но такой же пузатый.

Утром едем в поселок угольщиков — Дубинино, это от Назарово ещё километров сто. Огромный разрез, огромные экскаваторы, куча БелАЗов. Масштабы добычи впечатляли. Но ещё больше удивило то, что и тут нас ждало ЧП. На шахте, причём.

— Тут и шахта есть? Я думал, вы открытым способом добываете уголь? — вслух удивился я.

— У нас есть, — вздохнул директор разреза.

Молодой ещё парень, и тридцати нет, на хорошем счету в крайкоме. Так Шенин по дороге о нём рассказывал. И вот — задымление подстанции. Людей всех эвакуировали, никто не пострадал, но, когда начнут опять добывать уголь — неясно.

Вид у директора, такой же страдающий, какой был у Ерошкина вчера.