Большой внешний мир

Глава 6. Гнилая заноза

Большой чёрный внедорожник Егора Назарича плавно остановился. Юрий перевёл дух, наконец-то закончилась непривычная, а от того ещё более утомительная тряска. Вот уж точно — всё познаётся в сравнении. Дорога от асфальтированной трассы до усадьбы лесоводом ещё прелесть, оказывается.

— Приехали. Передохнём немного, надо ноги размять, — рука лесовода с щелчком провернула ключ в замке переключателя, россыпь огоньков на панели внедорожника тут же погасла.

Размяться, так размяться. Тихо звякнула застёжка ремня безопасности. Юрий неуклюже выбрался из внедорожника и оглянулся. Да, это то самое место.

Берег тихой лесной речушки Шушбай за тринадцать лет ничуть не изменился. Высокая трава и густые кусты всё так же спускаются к самой кромке воды. Длинные ветки сосен и берёз всё так же нависают над тёмной рекой. А на этом месте тихое течение всё так же подмывает берег, от чего золотистый песок всё так же просыпается маленьким уютным пляжем. Хотя нет, кое-что всё же изменилось.

У самого края песчаного пляжа появилась площадка из квадратных тёсаных брёвен. Юрий подошёл ближе, наверняка древесина пропитана какой-нибудь химией, чтобы не гнила. Из-за чего брёвна приобрели насыщенный чёрный цвет. Впрочем, цвет вполне приятный для глаз и никакого неприятного запаха. Место для костра обзавелось ещё более основательным очагом из закопчённых камней. А в кустах рядом притаилась высокая пластиковая кабинка мобильного туалета.

— Мы на это место до сих пор ездим всей семьёй. Вон, — Егор Назарич махнул рукой, — капитальное основание под палатку сделал, жене и дочери очень нравится. Да и туалет нормальный пришлось приобрести. А то мне самому не шибко нравится, когда комары за задницу кусают. Ничего более я из принципа не делают.

Егор Назарич облачился в привычный камуфляж и чёрные сапоги. Чувствуется, буквально в каждом движении чувствуется, что для него это более чем привычная одежда. Хотя лесовод не солдат, да и в армии служить ему не довелось. Зачем тогда ему маскирующий наряд?

— Если не секрет, то почему? — Юрий остановился у кромки воды.

— А иначе глупость получается, — Егор Назарич остановился рядом. — Мы и так за городом живём. Обзаводиться ещё и дачей, это явный перебор. Но на это место мы гостей и туристов не водим, так что цени. Рыбалка здесь хорошая. Да и само место очень удобное.

— Спасибо, ценю, — Юрий вполоборота глянул на лесовода.

То ли усталость, то ли домашняя водка, то ли свежий таёжный воздух, то ли это всё сразу помогли Юрию великолепно выспаться. Лесник, хоть и обещал разбудить с утра пораньше, но, к счастью, не спозаранку. Да и зачем рано вставать? Ни на рыбалку, ни на охоту, ни по грибы они всё равно не собирались. Ровно в восемь утра Юрия разбудил вежливый стук в деревянную подпорку палатки.

Сборы не заняли много времени. Душ и обильный завтрак. Уже в девять часов утра бывалый внедорожник Егора Назарича вывез Юрия из усадьбы с выразительным, как выяснилось, названием Шушбай. Супруги Кругликовы не стали проявлять чрезмерную фантазию, а потому и свой дом назвали по имени своей же семейной фирмы. Правда, лесник не удержался и провёз-таки Юрия через делянки. Но оно того стоило. Лишь вблизи Юрий с немалым восторгом убедился, насколько же стройные и высокие растут деревья. Особенно пришлись по душе кедры.

Как пояснил Егор Назарич, спрос на натуральную древесину постоянно растёт. Люди уже досыта наигрались с дешёвым и далеко не самым чистым с точки зрения экологии пластиком. Натуральности захотелось. Так что в недалёком будущем семейная фирма «Шушбай» обещает приносить неплохую прибыль. Да и экспансия за пределы Земли набирает обороты. Натуральная древесина там, где вообще ничего не растёт, уже сейчас считается роскошью.

Пусть Егор Назарич повёз Юрия кружным путём через делянки с молодым лесом, однако не прошло и сорока минут, как внедорожник остановился на берегу Шушбай, всё той же тихой лесной речушки с тёмной и холодной водой. Тринадцать лет назад именно по её руслу проходила негласная граница между Большим внешним миром и замкнутым сам на себя миром секты «Истинные люди».

Взгляд упал на противоположный берег Шушбай. Да, Юрий машинально кивнул, именно в тех кустах он прятался и наблюдал за лесоводами долгих четыре года. Как же глупо и наивно теперь всё это выглядит. Интересно, Юрий вытянул шею, а теперь, случаем, за ними кто-нибудь наблюдает?

— Интересно, а сейчас за нами кто-нибудь наблюдает? — поинтересовался Егор Назарич. — Или на двух полностью одетых мужиков не так интересно смотреть?

— Сами же говорили, некому теперь смотреть, — ответил Юрий.

— Это верно, — легко согласился Егор Назарич. — Как мне заявил майор полиции Соловьёв, с недобитками покончено раз и навсегда. Причём не только в нашей области, но и вообще по всей стране.

— А как мы переберёмся на другой берег, — Юрий поспешно сменил неприятную тему.

— В этом месте лучше не переходить. Дно хорошее, песчаное, только вода холодная. Да и глубины хватает. Мы здесь только в жару купаемся. Так что я точно знаю.

— Тогда как же быть? — недоумённо спросил Юрий.

— Там, дальше, — левая рука Егора Назарича махнула выше по течению, — отличный мост имеется.

— Откуда? — удивлённо воскликнул Юрий.

Тут и в самом деле есть чему удивляться. Насколько Юрий помнил, никаких мостов и мостиков через Шушбай отродясь не было. Пусть граница была негласной, но жители Вельшино никогда не переходили на правый берег. Считалось, что уже на нём начинается территория проклятых и богомерзких машин.

— Понимаешь, — Егор Назарич вдруг смутился, — когда Вельшино зачистили…. В общем, после вас остались поля и пастбища. Ну и…, — лесник неопределённо рубанул воздух перед собой ребром ладони, — я с властями района договорился и делянки там разбил. Расширился, так сказать. Пойми меня правильно, соблазн был дикий, не нужно было разрешение на вырубку леса оформлять, благо на ваших бывших полях и лугах его и так не было. А мостик через Шушбай я сам соорудил, чтобы тяжёлая техника на ту сторону пройти могла.

Юрий лишь грустно улыбнулся в ответ. Егор Назарич прямо не сказал, но по факту он прибрал к рукам поля и пастбища жителей Вельшино. Хотя, с другой стороны, через десяток другой лет они всё равно заросли бы лесом.

— Ладно, поехали, — Егор Назарич развернулся на месте.

Через километр едва проторенная лесная дорога и в самом деле вывела к мосту. По-своему это весьма солидное сооружение. Длинные и толстые стволы переброшены с берега на берег. Сверху накат из более тонких стволов. Две полосы содранной до древесины коры образуют своеобразную колею.

— Понимаю, — заговорил Егор Назарич, едва передние колёса внедорожника с тихим треском вкатились на тонкие брёвна наката, — ни один строительный инспектор такой мост в эксплуатацию ни за что не примет. Да мне плевать, честно говоря. Всё равно им никто, кроме меня, разумеется, не пользуется.

Ещё через километр и в самом деле потянулись промышленные делянки, не широкие, но очень длинные прямоугольники. Ровные, словно по линейке, ряды с юными соснами, ёлками и кедрами выстроились словно солдаты на параде. Юрий лишь качнул головой, здесь и в самом деле на его памяти были поля и луга. Старики очень любили рассказывать, сколько сил и времени им пришлось вбухать, чтобы расчистить всю эту землю от дремучей тайги.

— Лес растить очень долго, — разговорился лесник, едва слева по ходу движения внедорожника показалась первая делянка, — зато хлопот почти никаких. Ели и сосны пропалывать и поливать не нужно, только траву косить регулярно, чтобы молодые саженцы не душила. И то на шестой-седьмой год надобность и в этом отпадает. Вон, приехали.

Возле очередной делянки машина встала. Юрий тут же выбрался наружу. Да, и в самом деле приехали. Старая околица вот уже второй десяток лет доблестно держит оборону. Столбы подгнили, некоторые заметно подкосились, но ни одна из длинных серых жердей, что перегораживают проход, так и не упала в густую траву.

Юрий подошёл ближе. Главная задача околицы, чтобы скотина не потерялась. А то с глупой коровы станется в лес уйти. Хотя, как уверяли старики, и дикий зверь не решался пересечь простенькое ограждение. Только Юрий в эту байку никогда не верил.

Едва торенная дорога привела точно к главной деревенской улице. Твою ж мать, будто и не было всех этих лет. Юрий привычно поднырнул под выбеленную дождями, Солнцем и ветром жердь. Вот он и дома, так сказать.

Душа пошла трещинами. Мир перед глазами зарябил и задёргался, будто он вновь оказался в Сочи 2.0. Вельшино не было ни разрушено, ни сожжено. Люди просто покинули его, бросили. Главная деревенская улица заросла густой и высокой травой, скрылись даже глубокие колеи. Юрий качнул головой, даже не верится, что в дождливую погоду улица превращалась в длинную полосу грязи. Серые от времени заборы из грубых досок всё ещё огораживаю дома и дворы. Тёмные бревенчатые избы где в три окна, где в четыре возвышаются над ними. Вон, даже ставни не закрыты и не заколочены. Во многих местах время и ветер сорвали их. Дранка, что покрывает все без исключения крыши, много где окончательно сгнила и превратилась в труху. Чёрные дыры словно провалы в другие измерения.

Ощущение нереальности охватило горло холодным стальным обручем. Юрий неторопливо двинулся вдоль по улице. Густая трава словно нехотя расступается перед ним и тут же смыкается у него за спиной. Ну дела… Ничего подобного с ним не было даже в «Благодатном мире». В памяти упорно всплывают воспоминания будто о другом Вельшино, живом и даже шумном. Разговоры людей, мычание коров, звонкие голоса петухов. Упорно кажется, что сейчас, буквально сейчас, вот-вот распахнётся та или иная калитка и давний односельчанин окликнет его, а потом обязательно добавить, дескать, опять бегал на Шушбай глазеть на бесовские машины. Ведь было время, когда Юрий знал в лицо и по именам всех односельчан.

По спине скатилась нервная дрожь. Не дай бог из-за угла покажется тёмная и тощая фигура отца Кондрата в чёрной потёртой рясе. Вот уж кого Юрий боялся с раннего детства. Это даже удивительно, что у него хватило смелости, пусть и в самый последний момент, сказать «нет», когда отец Кондрат едва не обвенчал его с деревенской дурнушкой Анастасией Зориной.

Бред какой-то, Юрий на миг остановился. Охренеть можно. Он семнадцать лет прожил здесь, ходил по этой улице. Но память, память о прошлом, память о детстве, упорно отказывается принимать то, что сейчас видят его глаза. А видят они полное запустение и тишину. Нехорошую такую, ненормальную тишину.

А вот и центральная площадь. В принципе, этого и следовало ожидать. Небольшая церковь сохранилась лучше всего. Маковка всё такая же облезлая, крыльцо в три ступеньки и закрытая дверь.

— Это я дверь закрыл, — из-за спины пояснил Егор Назарич. — Чтобы зверьё не шастало. Церковь, всё-таки.

Пусть и не сразу, с недовольным противным скрипом, старая дверь медленно распахнулась. Юрий переступил порог. Внутри храма божьего ненормальная раздвоенность восприятия несколько отпустила. Ну правильно, Юрий кисло улыбнулся. Бывать в самой церкви ему приходилось мало, если не сказать редко. Народу в Вельшино жило гораздо больше, чем мог вместить маленький храм. Вот Юрию и приходилось вместе с родителями и прочими «лишними» односельчанами стоять на улице и лишь слушать, как изнутри, через распахнутую дверь, доносится густой и важный голос отца Кондрата.

— А иконы где? Иконостас? Да и прочая утварь где? — Юрий развернулся к Егору Назаричу.

В «Благодатный мир», как и на тот свет, с собой не возьмёшь даже нательного крестика. Поэтому полиция просто вывезла жителей Вельшино в том, в чём каждый из них оказался на момент пленения. Собирать вещи, не говоря уже о домашнем скарбе, не было никакого смысла.

— Так, это, — лесовод потёр пальцами висок, — забрали.

— Кто забрал?

— Да как вас в «Благодатный мир» сплавили, так буквально на следующий день сюда целая делегация нагрянула. Насколько мне известно, большую часть утвари, в том числе иконостас, в краеведческий музей увезли. Не спрашивай, не помню в какой именно. А иконы со святыми книгами по церквям раздали. Я точно знаю, что в храме Гренёво, куда мы по праздникам ездим, икона из вашего Вельшино висит. Как-то Галя мне объяснила, дескать, она настоящая, древняя. В смысле, не новодел современный. Ей самое место в храме божьем.

Делать в пустом храме больше нечего, Юрий вышел на крыльцо, его тут же окутал тёплый воздух. В лесу прохладно и сыро, а вот на деревенской площади Солнышко изрядно припекает. Юрий расстегнул ворот прочной лесной куртки, что дал ему Егор Назарич. А теперь… Сердце тут же напряжённо забилось. А теперь самое главное.

Тринадцать лет прошло, однако ноги так и не забыли дорогу к дому. Неспешный шаг по деревенской улице, что густо заросла высокой травой. Знакомый забор. Правая рука привычно толкнула ещё более хорошо знакомую калитку. Десяток метров через двор и совсем уж хорошо знакомое крыльцо. Юрий остановился перед закрытой дверью. От волнения аж мурашки по телу. Вот он и дома. Дома, только радости ни на грош.

Ненормальное чувство раздвоенности треснутым колоколом загудело в голове. Кажется, Юрий даже чуть посторонился. Упорно кажется, будто дверь сейчас распахнётся, и на крыльце появится отец. Грозный родитель сердито сдвинет брови, привычно спросит, где это Юрий шатался? Или опять на Шушбай бегал? А потом тяжёлая рука родителя отвесит ещё более тяжёлый подзатыльник. Аж голова заболела, Юрий потёр затылок. Это уже вообще ни в какие ворота не лезет. Кажется, будто ладонь отца и в самом деле звонко шлёпнула по затылку.

Ладно, хватит фигнёй страдать. На удивление дверь в родной дом распахнулась легко, почти без скрипа. В сенях на миг подступило острое желание снять сапоги, а то мать ругаться будет. Юрий прошёл в гостиную, она же самая большая комната в их доме. На это раз кажется, будто здесь похозяйничали грабители. Ну да, Юрий кисло улыбнулся, трофейная команда, пусть и не классические мародёры. Но всё равно обидно.

По среди избы большая русская печь. Юрий прикоснулся к ней, ладони ощутили стылые кирпичи под облезлой побелкой. А когда-то они всегда были тёплыми, даже горячими. В закутке большая кровать родителей. На удивление она до сих пор аккуратно заправлена. В грубом покрывале ни одной дырки. А вот здесь, Юрий обогнул печь, в небольшой комнатке до сих пор стоит ещё одна кровать. Его кровать, которая была предназначена для него и молодой жены. Лицо запылало жаром. Как же хорошо, что Анастасии Зориной, деревенской дурнушке, так и не довелось вместе с ним прилечь на неё. Это было бы омерзительно.

С ума сойти! Юрий качнул головой. На стене, на кованом тёмном гвоздике, до сих пор висят его рабочие штаны и рубаха. Серый кушак свесился будто дохлая змея. Именно в этой одежде ему приходилось убирать навоз в хлеву, таскать дрова, да и прочие дела по дому, в поле и в огороде. Юрий оглянулся. Если не считать следов трофейной команды, то дом остался таким, каким они его оставили. Накануне в субботу мать навела в избе чистоту. Ведь на следующий день, в воскресенье, они всей семьёй отправились в церковь на воскресную службу. Тогда Юрий надел чистую одежду, парадную, в которой осенью должен был жениться на Анастасии Зориной. Вместо этого он вместе со всеми односельчанами старше пятнадцати лет угодил в «Благодатный мир». Вот обстановка в доме и осталась почти не тронутой.

Всё кажется, будто в избу можно заехать и жить хоть прямо сейчас. У зева печи до сих пор кривой пирамидкой сложены дрова, а на шестке небольшой кучкой лежит растопка. Мать собиралась по возвращению из церкви сразу же затопить печь и заняться едой. Юрий сам, по приказу отца, принёс со двора эти дрова, а ещё чуть раньше натесал эту самую растопку.

Обстановка в доме сохранилась в почти нетронутом виде ещё и потому, что незадолго до того, как в Вельшино нагрянул Большой внешний мир, Юрий сам помогал отцу перебрать крышу. Старая дранка сгнила, а новую натесали из отличных смоляных брёвен. Вот за тринадцать лет крыша так и не протекла.

Юрий вернулся в гостиную. Возле кровати родителей притаился большой окованный железными полосами сундук. Полукруглая крышка поднялась с тихим скрипом. В нос тут же шибануло затхлостью, хотя вещи сами по себе сохранились вполне прилично. Какая ирония! Левой рукой Юрий подцепил телогрейку отца. Грозный родитель так ей дорожил, считал очень ценной, даже обещал оставить её в наследство, если только непутёвый сын перестанет валять дурака и бегать на берег Шушбай. Но! Ценная телогрейка серой кучей рухнула обратно в сундук, сверху грохнула полукруглая крышка. Старая полинявшая телогрейка трофейную команду так и не заинтересовала. А сейчас она тем более не нужна.

Юрий ещё немного прогулялся по дому, а потом вышел во двор. А вот тот самый хлев, где когда-то жили коровы с телятами и овцы. Юрий отвернул в сторону низенькую дверцу. Когда-то тут славно воняло свежим навозом, а теперь лишь пылью и вконец гнилым сеном в яслях на стене. В своё время Юрий вместе с отцом поменяли дранку и на крыше хлева, а вот пол окончательно сгнил. Зато в углу до сих пор прислонены тот самый веник и те самые грабли. Господи, Юрий на миг закатил глаза, даже не верится. Сколько же раз ему приходилось чистить это проклятый хлев тем самым веником и теми самыми граблями. Да, кстати.

— А куда делась вся скотина? — Юрий вышел из хлева во двор. — Ведь только у нас были коровы, телята и овцы. А по деревне ещё больше.

— О-о-о! — Егор Назарич, который всё это время терпеливо ждал Юрия у крыльца, театрально закатил глаза. — Ты не поверишь. Коров, коз, кур да и прочую полезную живность забрал какой-то сельскохозяйственный институт. Дескать, уникальные породы и далее в том же духе. Но это только из Вельшино, ведь твоя деревня первой под переселение в «Благодатный мир» угодила. Когда очередь и до прочих недобитков дошла, то вся живность была организованно вывезена и продана местным фермам. Кто-то тёлочек в своё стадо добавил, а кто-то хрюшек сразу на мясо пустил. Сам понимаешь, не без этого.

Меньше всего повезло собакам и кошкам. Да, вслед за полицейскими сюда нагрянули всякие борцы за права животных Да только на беду свою большая часть домашних любимцев разбежаться успела. Сам понимаешь, итог печален — какая тварь божья не сумела к людям прибиться, та сдохла от голода, если ещё раньше не стала обедом для таёжных хищников.

Кстати, — Егор Назарич улыбнулся, — помнишь двух котов у меня в доме на пылесосе?

— Конечно помню, — Юрий кивнул.

— Один из них Тишка, он внук Люски, кошки как раз из вашего Вельшино. Где-то через месяц после вашего выселения она к нам прибилась и прожила в усадьбе шесть лет.

У животных, как и у людей, своя судьба. Дальше от хлева начинается заросший по самое не хочу огород. Только у Юрия начисто пропало желание пройтись ещё и по нему. Хотя там должен быть колодец, откуда ему бессчётное количество раз приходилось таскать воду для полива и для бани. В Вельшино был всего один колодец с хорошей питьевой водой, к которому за разговорами и свежими сплетнями любила бегать мать.

Калитка печально стукнулась за спиной, когда Юрий вновь вышел на улицу и развернулся, чтобы в последний раз глянуть на свой дом. Да, да, это именно его дом, а не родителей. Согласно обычаю, как младший сын и как единственный, кто сумел дожить до семнадцати лет, он должен был бы остаться в нём с молодой женой, дабы заботиться о родителях в старости. Но этого так и не произошло. Юрий тупо уставился на тёмный забор. Чёрт побери! И очень хорошо, что этого не произошло!

Взгляд влево, взгляд вправо. Пустая улица заброшенной деревни, густая трава, тёмные избы, кривые заборы и тишина. Лишь где-то стучит дятел, да шумит ветер. На Юрия будто снизошло озарение свыше, душа аж замерла от восторга, а щёки запылали от внутреннего жара. Вельшино больше нет. Секты «Истинные люди» больше нет. Прежняя жизнь умерла в этом месте тринадцать лет назад.

С сердца будто схлынула грязь, а с плеч свалился тяжкий камень. Юрий распрямил спину и вдохнул полной грудь. Хорошо-то как! Только здесь и сейчас Юрий окончательно поверил, что он сумел выйти в реальность, в настоящую реальность. В ту самую реальность, где осталась заброшенная деревня Вельшино. Прежняя жизнь всё равно умерла, хоть и до сих пор влачит жалкое существование в «Благодатном мире». Хотя, Юрий едва не расхохотался от собственных мыслей, чем чёрт не шутим. Вполне может быть, что и отец Кондрат, да не будет он помянут на ночь, сбросил рясу, повесил на гвоздик большой латунный крест, помолодел лет на сорок и теперь по-молодецки зажигает на самых модных танцполах. Хотя, хриплый смех всё же вырвался наружу, скорей всего бывший священник, бывший духовный лидер секты «Истинные люди», тупо спился в каком-нибудь «Урагане», баре для любителей дешёвого пива и недорогой водки.

Все без исключения жители Вельшино что-то потеряли, когда переселились в «Благодатный мир». Не обошлось и без трагедий, кода матери потеряли детей до пятнадцати лет. Однако отец Кондрат потерял больше всех. Он потерял власть над телами и душами односельчан. Вот почему священник так остро реагировал на каждого, кто убегал в Портал. Даже если это был Тарас Емелин, местный алкаш и вообще пустой мужичок.

— О-о-о, как я вижу, ты повеселел, — вслед за Юрием Егор Назарич вышел на деревенскую улицу. — Уж не собираешься ли ты поселиться здесь?

— В смысле? — Юрий недоумённо глянул на лесовода.

— Ну как же, — Егор Назарич и не собирается шутить, — ты же сам говорил, что превратился в круглого сироту, круглее не бывает. Так что, по-крупному счёту, тебе без разницы где жить и где работать. Так почему бы не здесь, — сильные руки лесовода словно обняли заброшенное Вельшино. — Ведь это твоя родина, твоя земля. Ты родился и вырос здесь.

Хм-м-м… Юрий задумчиво нахмурился. О чём, о чём, а о подобном он никогда не думал. Всё, что он хотел, просто убедиться, что ни Вельшино, ни секты больше нет.

— А что? Вариант более чем реальный, — Егор Назарич на свой манер расценил задумчивое молчание Юрия. — Власти активно помогают мелкому семейному бизнесу. Ты не думай, будто здесь глухомань, где последней медведь от онанизма умер. Будто здесь заняться совершенно нечем, разве только с волками на Луну выть. На самом деле возможностей здесь выше крыши. Да хоть лес выращивать, как я.

— Конкурента не боишься? — Юрий не удержался от подколки.

— Да какой из тебя конкурент, — Егор Назарич махнул рукой, но тут же торопливо добавил. — В смысле, тайга огромная. Ещё одна фирма «Шушбай» конкуренции ни на копейку не добавит. Спрос на древесину натуральную ещё лет сто расти только будет. Да ради такого дела я на тебя все делянки перепишу, что на месте твоих бывших полей и лугов засажены.

Не хочешь быть лесоводом, так охотой займись. Туризмом экологическим. Здесь даже производство какое-нибудь развернуть можно. Вон, — широкая ладонь лесника шлёпнула по серой заборной доске, — хоть тем же фермерством. Будешь выращивать коров и хрюшек на чистейших лесных травах. Рябчиков разводить можно, да хоть лосей. Тут, главное, хороший бизнес-план написать надо. Но мы с Галей тебе с этим обязательно поможем.

Юрий неторопливо двинулся по улице. Лесник говорит чудные вещи, будто бредит. Но при этом на полном серьёзе. По крайней мере, в его словах нет ни малейшего намёка на глупую шутку или стёб.

— На портале «Госуслуг» глянуть надо, — Егор Назарич зашагал рядом. — Там всегда можно найти свежую информацию о конкурсах разных.

— Э-э-э…, — Юрий остановился и повернулся к леснику, — о каких таких конкурсах?

— Ну, балда, — Егор Назарич всплеснул руками. — Я же тебе только вчера рассказывал. Мы с Галей именно так нашу фирму семейную создали. На грант не только делянки кедрами засадили, но и усадьбу нашу построили.

— А, ну да, вспомнил, — Юрий кивнул и вновь неторопливой походкой двинулся по деревенской улице.

— А невесту мы тебе найдём, не сомневайся даже, — голос лесника звенит и сверкает от оптимизма. — Если ты не в курсе, то дезурбанизация продолжается во всю. Сейчас как раз маленькие городки и деревни всякие быстрее растут. Из городов крупных народ толпами сваливает. Ты без проблем найдёшь женщину, молодую и красивую, что захочет на природу перебраться. А если ты ей ещё и хороший бизнес-план предъявишь, то она тут же за тебя замуж выйдет, прямо на полу.

Юрий не выдержал и рассмеялся. В одном предложении лесник умудрился смешать бизнес-план, совет и солёную шутку.

— У вас, поди, уже и планы большие, — Юрий провёл пальцами по глазам, а то аж слёзы едва не брызнули.

— А то! — охотно согласился Егор Назарич. — Соседями будем.

— Ага, — сыронизировал Юрий, — а когда твоя ещё не рождённая дочь выйдет замуж за моего ещё не рождённого сына, то вообще родственниками станем.

— А почему бы и нет? — Егор Назарич с ходу отмёл всякий намёк на иронию. — Глядишь, со временем, вместо усадьбы Шушбай, полноценный посёлок появится. Если население десятка два-три будет, то из районных властей и дорого капитальную до трассы выбить можно будет. Благо четыре километра всего. А там, лет через сто, и город Шушбай будет.

Ну дела, Юрий лишь качнул головой. Егор Назарич не шутит, он сам очень и очень хочет в это верить. Может быть даже старается, чтобы оно именно так и вышло. И в этом плане ещё одна семья, пусть даже по соседству через несколько километров, будет далеко не лишней. Хотя…, — Юрий украдкой бросил взгляд на лесника, — вполне возможно, что его дети в город так и не уедут, а поселятся рядом. А там сыновья обзаведутся жёнами, а дочери мужьями. Вот так сперва усадьба Шушбай превратится в посёлок, а потом и в самом деле до городского статуса дорастёт. Ведь именно так в старину возникали сперва хутора, потом деревни, а потом и новые города.

— Нет, уважаемый, — решительным тоном произнёс Юрий. — Не буду скрывать: мне нравится природа, свежий воздух, колодезная вода и прочее, прочее, прочее. Но именно здесь я жить не буду. Это точно.

— Но почему? — разочарование в голосе лесника едва не переросло в жалобный собачий вой.

— Вельшино, даже мёртвое, — Юрий махнул рукой, — навивает на меня очень плохие воспоминания. Может быть в самом раннем и беззаботном детстве я и был здесь счастлив, только начисто не помню этого. А вот в более сознательном возрасте меня всегда тяготила жизнь в секте с её нелепыми предписаниями, ещё более нелепыми ограничениями и целенаправленным невежеством. Если ты не в курсе, — Юрий глянул на лесника, — то старики специально не учили детей грамоте, и вообще отказывались говорить о Большом внешнем мире.

— Это ещё на кой ляд?

Пояснения Юрия никак и ни коем образом не укладываются в голове лесовода.

— Чтобы оградить новые поколения от дурного влияния Большого внешнего мира, — пояснил Юрий. — Ведь чем менее образован человек и общество в целом, тем больше он и общество в целом пропитаны религией. Но как раз меня Большой внешний мир манил и звал. Думаешь, я почему подглядывал за вами целых четыре года? Потому что именно вы, даже купальник уважаемой Галины Назарич, символизировали для меня Большой внешний мир. Но какой он на самом деле, я имел крайне превратное представление.

— Ну да, звучит логично, — нехотя согласился лесник.

— А самое плохое, что едва не случилось со мной, — продолжил Юрий, — так это женитьба на Анастасии Зориной. Мало того, что она была деревенской дурнушкой, толстой и с кривыми зубами, так она ещё была слаба на передок. Иначе говоря, её сексуальная привлекательность никак не соответствовала её сексуальным аппетитам. Только в Сочи 2.0 до меня в полной мере дошло, какая же адская семейная жизнь обошла меня стороной. Так что может быть когда-нибудь я и буду жить в лесу, может даже в глуши, но только не здесь. Где угодно, но только не здесь.

Объяснение получилось эмоциональным, немного сумбурным, зато правдивым. Юрий вновь расправил плечи и вздохнул полной грудью. Заодно и для самого себя получилось всё расставить по полочкам. Хотя, конечно, жаль, что мечта лесника о посёлке Шушбай сдвинулась на неопределённое время в будущее.

— Хорошо, я понял тебя. Но что же тогда дальше? — вновь заговорил Егор Назарич, когда они вернулись к чёрному внедорожнику.

— Если не сложно, отвези меня обратно в город. Тавда, кажется, — попросил Юрий, едва присев на пассажирское кресло рядом с водителем.

— Но почему прямо сейчас? — от удивления Егор Назарич едва не подпрыгнул на месте, однако коленки лесника всё же глухо ударились о «баранку». — Ведь у тебя оплачено две ночи и три дня. По договору я привезу тебя в Тавду только в воскресенье вечером.

— Обещаю, что не буду требовать вернуть деньги за пропущенные дни, — Юрий виновато отвёл глаза в сторону.

— Дело не в деньгах, — отмахнулся Егор Назарич. — Я понять не могу — почему?

— Тошно мне здесь, — едва ли не через силу признался Юрий. — Это место, даже эта околица, — Юрий ткнул пальцем в окно, — вызвали в моей памяти очень много и далеко не самых приятных воспоминаний. Мне была ненавистна жизнь в секте, но мне так и не хватило сил порвать с ней, хотя бы банально удрать. Если бы не переезд в «Благодатный мир» и попытка женить меня на деревенской дурнушке, то я, может быть, так бы и остался в секте навсегда. А теперь моё прошлое кажется мне даже не кошмаром, а несусветной чушью.

— Хорошо, — ключ звонко щёлкнул в переключателе, руки Егора Назарича легли на «баранку», — я понял тебя. Но ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой? — Юрий в недоумении глянул на лесовода.

— Что дальше, Юра? Жить здесь ты не хочешь. Ладно, переживу. А где тогда ты хочешь жить? И с кем? — уточнил Егор Назарич.

— Не знаю, — Юрий пожал плечами. — Честное слово не знаю. Я пока в свободном полёте. Я только что избавился от прошлого. Очень надеюсь, что больше никогда не увижу это Вельшино. А о будущем мне ещё нужно подумать. Благо деньги у меня пока есть.

— И сколько? Если не секрет, конечно.

Чёрный внедорожник плавно тронулся с места. Под задней осью тихо и мощно загудел электрический двигатель.

— Двадцать тысяч, подушка безопасности, — ответил Юрий.

Скрывать от лесника правду не имеет никакого смысла.

— Ого! — Егор Назарич уважительно кивнул. — А ты молодец, не хило так подстраховался. С такими деньгами и в самом деле можно основательно подумать о будущем. Только с поисками не затягивай. А то без денег социальный рейтинг в момент просядет. Опять в «Благодатный мир» угодишь.

— О нет. Только не это, — тихо воскликнул Юрий.

Егор Назарич ловко развернул внедорожник. Вскоре околица Вельшино скрылась за поворотом едва проторённой лесной дороги. Юрий оглядываться не стал, хотя и проследил через зеркальце заднего вида, как серые от дождей, Солнца и ветра столбы словно растаяли за машиной. Ему и в самом деле предстоит подумать о будущем. Предстоит, но только не здесь и не сейчас.