Борис Житков

ГЛАВА VI

В августе 1936 года Борис Житков приступил к осуществлению замысла, который представлялся ему привлекательным с самого начала его литературной деятельности. На всем протяжении своего литературного пути — и в 1924, и в 1933, и в 1937 годах — он, то в качестве редактора, то в качестве одного из авторов, принимал участие в попытках издательств создать энциклопедию для детей. По тем или другим причинам — иногда по вине издательства, иногда авторов — энциклопедии эти так и не увидели света.

И все-таки Борис Житков оставил после себя энциклопедию. Да еще такую, которая вся, от первой страницы до последней, написана им одним. Да еще самую трудноисполнимую, какую только можно себе вообразить: энциклопедию для малышей, которых и читателями-то не назовешь, потому что они и читать еще не умеют — только-только говорить научились. И самое любимое их слово: «почему?».

В августе 1936 года впервые появляются в письмах и дневнике Житкова упоминания о будущей энциклопедии — о «Почемучке», как он ее называл в просторечии, то есть книге, озаглавленной: «Что я видел».

15 августа 1936 года записано: «Надо браться за книгу для четырехлеток», и 17 августа: «Написал за эти три дня 7 страниц „Почемучки“».

И с тех пор — целая серия записей, вызванных опасениями и тревогой. Трудность избранной задачи и увлекала и пугала его. «Очень трудную форму я взял, — пишет он сестре 30 августа 1936 года, — от первого лица. И этому „я“ 4 года. Объясни метро — мозги вывихнешь. Ну, да там видно будет: напишу до конца, а там начну вычеркивать, что уж очень туго будет. Этакого никто нигде еще не писал. Тропинок по этим джунглям не проторено, и я рвусь целиной и уже ободрался достаточно. Но передыхать тут нельзя, иначе от всего откажешься. Сядешь наземь и заплачешь».

«По ночам я пишу… „Почемучку“, — записывает он в дневнике 31 августа 1936 года. — Уж дело близится к трем листам… Не было еще примера „производственной“ книжки для четырехлетних». «Поверьте, что описать метро почемучьим языком мне было нелегко, — писал он 1 сентября 1936 года художнице Сафоновой, иллюстрировавшей его книгу. — Из мозгов, говорю, опилки сыплются».

Каждый рассказ Житкова для маленьких — будь то «Красный командир», или «Разиня», или «Как папа меня спасал» — имеет драматическое зерно, напряженный сюжет. Житков понимал, что и «познавательная» книга для маленьких должна иметь сюжет, развиваться драматически, иначе дети, да еще четырехлетние, будут воспринимать ее со скукой, то есть не воспримут вовсе. Книга «Что я видел», по замыслу автора, — энциклопедия, собрание ответов на самые разные «почему». Она должна объяснить четырехлетнему ребенку, что такое метро, что такое баштан, Красная Армия, аэропорт и зоосад. В научно-художественных книгах Житкова для подростков сюжетом, придающим им драматическое напряжение, были «перипетии научной мысли». «Провалы и удачи гениальных исследователей — вот что должно драматизировать „производственную“ книгу», — писал Житков в статье «О „производственной“ книге». Четырехлетние же не интересуются перипетиями научной мысли и провалами и удачами исследователей. Они ждут прямого ответа на прямые и совершенно конкретные вопросы: что такое метро? Кто живет в зоологическом саду? А почему у слона такой длинный хобот? Значит, сюжетом «познавательной» книги для маленьких не может быть «борьба и трагедия», драматизировать ее должно что-то другое. Чем же будут связаны между собой все эти предметы, столь далекие друг от друга: баштан и аэропорт, Дворец пионеров и Красная Армия?

Сюжетом книги Житков сделал путешествие четырехлетнего Алеши. С мамой Алеша побывал в Москве — впервые увидел вокзал, поезд, а потом такси, семафор, гостиницу, Кремль. Из Москвы он отправился на Украину, к бабушке в колхоз, — тут увидел он леса и поля, огороды, сады, баштаны. Потом на самолете он прилетел к отцу в Харьков. В пути и на месте неустанно спрашивал Алеша: «Почему?» Мальчик познает мир — вот что сделалось сюжетом книги — и познает его не статически, а, как и свойственно детям, — в действии.

«Алешка-Почемучка» — лицо не выдуманное. В 1935 году Житков жил в Москве у своей сестры, Александры Степановны. Соседом его был четырехлетний Алеша. Борис Степанович много возился с Алешей, рисовал ему картинки, клеил игрушки, радовался его смышлености, а когда начал работать над энциклопедией — читал ему отдельные главы. По поводу одного такого чтения он записал у себя в дневнике: «Алешка (ему четырех нет, но, правда, он на редкость башковитый) слушал жадно. Его сверстник, чуть постарше, — тоже».

Но, конечно, не один Алешка послужил прототипом для маленького Почемучки, а десятки и десятки малышей, которых Житков любил наблюдать. Продолжала служить ему верную службу и его поистине необыкновенная, живая и острая память о детстве.

По свидетельству С. Я. Маршака, Горький чрезвычайно ценил людей, которые «умеют глубоко и талантливо помнить детство».

Эту глубокую и талантливую память автора о детстве чувствуешь сразу, чуть только открываешь едва ли не любой из тех рассказов Житкова, где повествование ведется от лица ребенка.

В статье «Что нужно взрослым от детской книги» Житков насмешливо отзывается о воспитателях, которые, живя бок о бок с детьми, знают их только как «материал для обработки», так, «как столяр дуб», но «не спрашивайте его, как дуб цветет, какие корни». «Настоящая детская жизнь» идет «под носом» у такого воспитателя, но не видимая для него, «шепотом», втайне.

Сам Житков хорошо понимал, «как дуб цветет», «какие корни». Вспомним «Пудю» и рассказ «Как я ловил человечков». Оба рассказа поражают точным, памятливым воспроизведением скрытой, «идущей шепотом» детской жизни. Оба маленькие, всего в несколько страниц, рассказы эти передают самую душу детства и в этом смысле могут быть сопоставлены с такой замечательной книгой, как, например, «Детство Никиты» Алексея Толстого.

Кто, кроме ребенка, мог в меховом хвостике, оторванном от шубы, увидеть живого зверька? Кто, кроме шестилетнего мальчика, испугавшись, что оторвал этот хвостик и теперь ему попадет, мог судорожно совать его назад в мех, думая: «Как-нибудь да пристанет!» А другой мальчик, глядя на маленькую модель парохода, населил ее человечками:

«Маленькие, как раз по росту пароходика… Чуть ниже спички. Я стал ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты. А чуть шум, как мыши: юрк в каюту. Вниз — и притаятся».

Неужели это придумано, написано взрослым человеком, а не рассказано самим мальчишкой? Вот, оказывается, какая бывает острая, точная, непреходящая память о детстве…

К тому времени, когда Житков приступил к работе над энциклопедией для четырехлетних, у него уже был некоторый опыт в писании не только для малышей, но и от их лица. Герою рассказа «Как я ловил человечков», помещенного в 1934 году в № 3 журнала «Чиж», и рассказа «Нюша», оставшегося неопубликованным, — не более пяти лет. Герой этих рассказов по всем своим интонациям — родной брат Алеши-Почемучки.

Но и живой памяти о детстве и огромного запаса наблюдений над детьми было, разумеется, недостаточно, чтобы от лица четырехлетнего написать книгу о том, как ребенок познает мир. Ведь это не просто энциклопедия, а энциклопедия советская, имеющая, кроме познавательной, отчетливую педагогическую цель: рассказать детям не только о конкретных предметах — о поезде, грибах или баштане, но и внушить первые представления о законах советского общества, о трудовых связях советских людей, о том, каким глубоким уважением пользуется в нашей стране труд, и внушать все эти понятия, ведя повествование от имени четырехлетнего героя.

Никто лучше самого Житкова не понимал, какое бремя взвалил он себе на плечи.

писал Житков 30 августа 1936 года в письме к сестре, цитируя с легкой насмешкой над самим собой знаменитые слова Маяковского[6]

Эпиграфом к этой книге могли бы сделаться слова Горького:

«Сказать ребенку на вопрос его: „подожди, вырастешь — узнаешь“ значит гасить его стремление к знанию. Толково ответить на вопрос ребенка большое искусство…»

Книгой «Что я видел» Житков еще раз подтвердил, в какой высокой степени владеет он умением «толково отвечать на вопросы». Литературное умение нигде не изменяет Житкову — и многочисленные предметы, описанные им в этой книге, изображены с большой наглядностью, а многочисленные эпизоды Алешиного путешествия, призванные развлекать читателя, действительно его развлекают.

Сейчас «Что я видел» — одна из любимейших книг советских педагогов и детей. Любовь эта вполне естественна: столько точных, подробных сведений о животных, растениях, самолетах, железной дороге, столько маленьких, занимательных происшествий содержит в себе история Алеши-Почемучки!