Глава 4. Стамбульские приключения

Отдать долг Самиру можно было только одним способом: отправиться челноками в Турцию. Для начала мы купили две сумки аккумуляторных электрических фонариков. Продав весь товар, я надеялся приобрести несколько кожаных курток и реализовать на рынке. За пять поездок мы рассчитывали накопить бóльшую часть нужной суммы. Остальные деньги всё равно надо было у кого-то занимать. Первым в Стамбул поехал я, потому что у Алика ещё не был готов заграничный паспорт.

Шасси легко стукнулись о бетонную полосу заморского аэродрома, и два десятка пассажиров аплодисментами поблагодарили экипаж АН-24 за умело проведённую посадку. Крошечный, похожий на беременную стрекозу, турбовинтовой самолётик с неумело выведенной на хвосте синей надписью КААК (Красноленинская Авиационная Акционерная Компания), весело побежал мимо белоснежных Боингов, огромных Аэробусов и знакомых очертаний наших Ту-154 из ближнего, но уже всё-таки зарубежья. Снующие по бетонной полосе раскрашенные в яркий цвет автомобили технического обслуживания с непонятными надписями «Havash Havayolary» и длинные бензовозы с аббревиатурой «BP» были первыми иномарками, встречающими нас на широкой полосе аэропорта турецкого города.

Очередная партия челноков уже сегодня отправится по знакомым лавкам и неприметным полуподвальным магазинчикам сметать с прилавков древнего Константинополя кожаные куртки, плащи, ковры, тюль, джинсы, колготки и спортивные костюмы. По всем российским меркам эти «туристы» считались достаточно удачливыми бизнесменами, и разница между нами была лишь в количестве зелёной наличности, умело разложенной по разным карманам брюк и джинсовых курток.

Группа делилась на новичков и опытных коммерсантов. К новичкам-первоходкам относились учителя, врачи, просто безработные и даже один артист драматического театра. Все, как и я, прибыли с уже увесистым багажом. Чего только мы не тащили! Детские глобусы, подводные спортивные ружья (каждое можно было продать по тридцать, а если повезёт, то и по сорок долларов за штуку), игрушки и уже упомянутые фонарики. Их к тому времени навезли столько, что если бы все счастливые обладатели этих недорогих электрических приборов включили их разом, то свет, наверняка, достиг бы и других галактик.

Опытные коммерсанты – бывшие торговые, партийные и комсомольские работники – знали старинный город как свои пять пальцев и своей спокойной уверенностью напоминали купцов прошлого века. На впервые выбывших за пределы недавней ещё Советской Родины они смотрели с едва заметной снисходительной улыбкой. Их товар уже был давно приготовлен и ждал своего часа у продавцов. Покупателям оставалось лишь расплатиться и доставить его в гостиницу, где за два доллара служащие аккуратно упаковывали каждый тюк.

Но всех туристов объединял прихваченный из дому неизменный продуктовый набор: аккуратно завёрнутое в белую тряпочку сало, копчёная колбаса, прибалтийские шпроты и, конечно же, отечественная водка в количестве двух-трёх бутылок. И даже совсем непьющие обязательно везли в ручной клади багажа эту прозрачную сорокоградусную жидкую валюту. Она могла помочь выбраться из любой сложной ситуации, а иногда с лёгкостью в неё попасть. Но об этом в России обычно не задумывались.

Миловидная стюардесса лет двадцати пяти, на русском, а затем ломанном, английском, как того требовали правила выполнения международных полётов, объявила о прибытии воздушного судна в аэропорт имени Ататюрка, и уже через несколько минут, немногочисленная толпа челноков высыпалась из брюха крылатой машины на бетонку взлётной полосы. Последним сошёл я.

Вдруг откуда-то сзади послышался раскатистый, зазывный лай. Я обомлел и, повернувшись, увидел на выброшенном трапе-стремянке небольшую светлую дворняжку, которая неторопливо сошла на землю. Это была собака из красноленинского аэропорта. Она обычно кормилась остатками бортпитания и часто бегала по полосе.

Но как она могла оказаться в самолёте? «Видимо, зашла ещё до начала посадки и заснула под каким-нибудь креслом». Другого объяснения у меня не было.

Дело осложнялось тем, что турецкий офицер, встречающий наше воздушное судно, увидев её, ошалел не меньше моего. Быстро придя в себя, он начал требовать у командира экипажа санитарный сертификат на животное. А дворняга не переставая лаяла на туземного стража, отчего последний злился и грозил выписать штраф за нарушение международных санитарных норм. Возникло замешательство. Я решил выручить командира.

– Excuse me, officer, she is a crew[4], – сострил я.

– Would you be so kind to find the certificate[5]? – с лукавой улыбкой осведомился турок.

И тогда я вытащил из переброшенной через плечо спортивной сумки пару бутылок водки и протянул ему. Он молчал. Я поставил водку перед ним. Офицер моё предложение игнорировал. Тогда наблюдавшие за этой картиной челноки, тоже начали подходить и опускать рядом свои кровные пол-литры. Недоумённый чиновник замер в окружении «Посольской», «Столичной», «Русской» и «Пшеничной».

А потом он махнул рукой и ушёл прочь, так ничего и не взяв. Дворняга, как будто поняла его добрый поступок и перестала лаять. На время двухчасовой стоянки экипаж закрыл её в туалете. Мне затем рассказывали, что на обратном пути путешественница ходила по салону, как хозяйка, и бортпроводники в шутку ей уступали дорогу, некоторые не очень трезвые пассажиры отдавали четвероногому другу честь, а особенно нетрезвые даже получали ответное приветствие.

Стамбул произвёл на меня незабываемое впечатление. Залив «Золотой Рог», старые трамвайчики, дома и мосты…Город напоминал один большой набор специй. Такого количества разнообразных ароматов я нигде не встречал. Пахло жареными кебабами, рыбой, кунжутом, горячим хлебом, кожей…. Каждая улица, казалось, имела собственный запах. Всё зависело от того, какие именно магазины и закусочные на ней располагались.

Конечно, мы экономили на всём. Сумки таскали сами и не о каком такси даже не помышляли. Я сразу же познакомился с одним из опытных челноков и, следуя его совету, отыскал перекупщиков и расстался с фонариками прямо в гостинице. Он же помог мне с выбором кожаных курток. Сергей – так звали моего нового знакомца – купил их по оптовой цене вместе с полутора сотнями своих. Я раньше и не подозревал, что настоящая кожа не горит, даже если к ней поднести зажигалку или спичку, а искусственный заменитель сразу вспыхивает и морщится при малейшем соприкосновении с огнём. Мы упаковались ещё днём, и у нас оставался свободный вечер.

– А ты видел когда-нибудь «квартал красных фонарей»? – разливая водку, спросил меня коммерсант.

– Нет, – ответил я, догадываясь, что речь идет не о рынке фотооборудования.

– Побывать в Стамбуле и не посмотреть турецкие публичные дома – большое упущение! Там красавицы со всего света. Кого только нет! И даже негритянки имеются.

– Ну, разве что сходить как на экскурсию, – неуверенно пробормотал я.

– Конечно! Мы же не собираемся с ними спать. Тем более что самые красивые стоят пятьдесят долларов. А это, как ты понимаешь, целая кожаная куртка, пусть и короткая. Да и зачем тратиться, если в нашей группе полным-полно женщин. Вернёмся, наведаемся к нашим челночницам… на предмет «цигель-цигель, ай-лю-лю».

Действительно, нравы у челноков были самые свободные. Многие дамы ударялись в безумное распутство. Матери семейств вытворяли такое, что их мужьям и не снилось. Александр – наш руководитель группы – поведал, что в этой поездке есть три подруги. Молодые симпатичные женщины лет тридцати. Их мужья работали в ФСК, преемнице КГБ. Так вот каждый из трёх чекистов, провожавших жён, незаметно для двух других подходил к нему и, указывая на подруг жены, шептал, примерно, одно и то же: «Послушай, парень, вот тех двух пусть там хоть порвут. А вот эту, мою, смотри, чтоб никто не тронул. Понял?». И Саша послушно кивал. Кстати, куролесили все три подруги вместе, не стесняясь друг друга, да так, что я и представить себе не мог. Казалось, они хотели испить разврат до последней капли, будто завтра наступит апокалипсис. У меня сложилось впечатление, что, тем самым, дамы связали себя круговой порукой. Ни одна из них теперь не могла проговориться.

Я невольно ухмыльнулся, когда по прилёту чекисты, поочерёдно «допрашивали» руководителя группы. Причём, одним из них оказался как раз наш с Аликом обидчик, «конфисковавший» весь антиквариат. Естественно, о проделках офицерских жён Саша умолчал. Да и как было не умолчать, если мы составили им компанию в посещении турецкой бани. Так что «рога» у нечистого на руку офицера подросли и с моей помощью. Глядя на него, я даже представил, как он потирает «чистыми руками» заиндевевшие от «холодной головы» рога под стук «горячего сердца». Позже, когда я подробно поведал об этом Алику, он смеялся до слёз, а потом, вытирая глаза, сказал: «Вот и отомстили. Значит, карма у этого крохобора такая. Знаешь, лучше потерять пять с половиной штук баксов, чем всю жизнь жить с такой шлюхой».

А ещё была в группе разбитная одинокая тётка лет сорока пяти, армянка. Звали её Лида. Внешней привлекательностью не отличалась. Она возила в Россию тюль и другие ткани. Не стесняясь, Лида рассказывала, что сбивает цену на товар, отдаваясь хозяину магазина прямо там, в комнате отдыха. «Тут вам и деньги, и удовольствие», – хохотала она. Но однажды случился у Лиды «прокол». По ошибке она приняла продавца за хозяина и переспала с ним. Неудивительно, что никаких скидок в тот раз она не получила. Впрочем, благодаря «шароварному радио» молва об умелой торговке быстро распространилась среди местного купечества, и Лида быстро наверстала упущенную выгоду. Сначала я в это не поверил, но потом понял, что прожжённая челночница говорила правду. Да и какой смысл было ей врать?

Весть о том, что мы с Сергеем идём смотреть «красный квартал» быстро разнеслась среди наших соотечественников, и к нам присоединилось ещё восемь человек.

Рабочие обители «жриц любви» находились в старом портовом районе Каракёй. Пока мы туда шли, выяснилось, что был среди нас один парень высокого роста и крепкого телосложения, не спавший с женщиной с тех самых пор, как у его жены обнаружили онкологию. По словам Толика, он приехал в Стамбул, чтобы заработать денег на дорогие импортные лекарства. Он смотрел на нас жалостливыми глазами. Первым не выдержал Сергей.

– Ладно, – махнул он рукой и вынул из кармана двадцать баксов. – Всё что могу… Скидывайтесь, ребята. Такой богатырь и целый год без бабы? Надо исправить.

– Только пусть он потом всё нам расскажет! – внёс предложение мужик лет сорока и расстался с десятью долларами.

– И самым подробнейшим образом! – согласился я и добавил ещё пять.

– Доброе дело! – прокомментировал высокий, худой очкарик (учитель физики) и тоже положил зелёную банкноту с Авраамом Линкольном.

Мы насобирали как раз пятьдесят долларов. Деньги перекочевали к Толику, и он зарделся от предвкушения близкого удовольствия.

– Ну что, Толян, – улыбнулся Сергей, – пойдём выбирать тебе зазнобу. Каких предпочитаешь? Блондинок или брюнеток?

– Люблю чёрненьких.

На входе в квартал стояла полиция. Сюда не пропускали пьяных и людей с сумками или пакетами, поскольку в них могли быть бутылки с алкоголем.

Сергей рассказал, что проституция в Турции официально разрешена ещё со времён Ататюрка.

– Здесь, как в магазине, везде стоят кассовые аппараты. «Заплатил, чек, пожалуйста, забираешь даму и поднимаешься наверх», – объяснял он. – Да сам сейчас всё увидишь.

А тут было на кого посмотреть! Все путаны, будто женщины-манекены, находились за толстым стеклом. Одни сидели на высоких барных стульях, другие полуобнажённые лежали на диванах, третьи, одетые в прозрачные пеньюары, ходили на высоких каблуках, демонстрируя прелести фигуры. Каждый день выбиралась новая «королева дня». Рядом с её окном висела роза, и стекло всегда было облеплено мужскими головами. Самый разный люд: моряки, калеки, убогие и просто полусумасшедшие глазели на красавицу, мечтая оказаться с ней в одной постели. Я подошёл к витрине, встретился с ней взглядом и невольно залюбовался. Дама, и в самом деле, была очаровательна. И вдруг она поманила меня пальцем. Все стали кричать, поздравлять меня, хлопать по плечу и подталкивать к входной двери. Я растерялся, смутился и отошёл. Оказывается, только «королева» имела право выбрать из зрителей понравившегося мужчину и отдаться ему бесплатно. Фортуна улыбнулась мне, а я постыдно отступил. Зато Толик не постеснялся. Он выбрал себе мулатку и поднялся в комнату. Их не было минут двадцать. Посмеиваясь, парни стали выдвигать разного рода версии задержки. Наконец, он появился. Ожидая устного пересказа «Эммануэли» или на худой конец «Греческой смоковницы», мы тут же бросились к нему с расспросами, но Толик окинул всех презрительным взглядом, хмыкнул и ушёл в отель.

Уже в самолёте, изрядно подпив, он нагло хохотал, рассказывая Лиде, как «развёл» нас на пятьдесят баксов. Мы сидели и молчали. Сергей дважды порывался набить ему морду, но ребята не дали. Больше этого Толика я никогда не видел.

Загрузка...