Бой на Калиновом мосту

17. Что увидел Тимофеев

Чудище и впрямь оказалось поганым.

Оно ковыляло, поминутно оскальзываясь, на двух мощных лапах, напоминавших увеличенные до безобразия ноги ощипанного бройлера. Вдобавок, оно опиралось на толстый пупырчатый хвост, кончик которого плотоядно подрагивал. Две скрюченные ручки, совершенно нелепые для такого туловища, были кокетливо прижаты к чешуйчатой груди. На шее болтался морщинистый кожистый зоб. По бокам сплющенной, как топор, башки горели стеклянистые змеиные глаза…

А все остальное было пасть. Влажная, оранжевая, плотно утыканная белыми, как у кинозвезды, острыми зубами.

Очевидно, это был некрупный, но предельно хищный первобытный ящер вида «тарбозавр-батаар». За каким дьяволом его занесло в седьмой век нашей эры, оставалось только гадать. Судя по голодному трепыханию отвратительного зоба, тарбозавр был не прочь разрешить этот исторический парадокс в тесном контакте с такими же, как и он сам, нарушителями естественного течения времени. Не особо церемонясь, чудище поганое присело на гузку, а затем, оттолкнувшись задними лапами и хвостом, прыгнуло и разом преодолело половину расстояния до оцепеневших добрых молодцев.

И те рванули прочь во все лопатки.

Тарбозавр шумно обрушился на просевший такыр и снова взвился в воздух, но отчего-то не в ту сторону, в какую полагалось бы. Это помешало ему немедленно расправиться с посягателями на Кощееву Мороку, где он властвовал безраздельно. Если бы Тимофеев с Фоминым имели возможность поразмыслить на этот счет, они догадались бы, что ящер потерял ориентировку в тумане. Но они удирали сломя голову, и одного из них поддавал под колени чемодан, а другого долбила по спине машина времени, так что думать было некогда.

— Коля… — прохрипел Тимофеев, спотыкаясь. — Я больше не могу… Брось меня, я прикрою…

Чем именно он собирался прикрыть отход товарища, было положительно неясно. Вполне возможно, что паяльником.

— Витька… — выдохнул Фомин, волоча его за рукав. — Не смей… Вспомни о Свете… Она же тебя ждет…

Ящер издал охотничий вопль, сильно смахивающий на сирену «скорой помощи». В этот момент Тимофеев запнулся о собственную ногу и упал.

— Все, — сказал он обреченно. — Отбегался я. Прощай, друг.

Фомин, прерывисто дыша, опустился радом с ним на колени.

— Я тебя не брошу, — заявил он. — Пусть попробует сунуться. Хоть один зуб да я ему выставлю.

Тарбозавр снова заголосил — на этот раз где-то совсем близко.

— Что он тянет? — рассердился Фомин. — Ел бы уж скорее… заблудился небось?

Внезапно Тимофеев подобрал ноги и сел. Взгляд его прояснился.

— Слушай, — сказал он изумленно. — А что мы от него бегаем?

— По-твоему, это он должен бегать от нас? — устало усмехнулся Фомин.

— А почему бы и нет?