Бояръ-Аниме. Одаренный: ученик

Глава 20 Полет

Педаль газа в пол — и вперед!

Шины засвистели, из-под колес повалил густой сизы дым. Нужно было проучить этого урода.

«Волга» тоже стартанула.

Мы неслись навстречу друг другу, лоб в лоб, с каждой секундой только разгоняясь еще сильней.

Расстояние, разделавшее нас, стремительно сокращалось. Но ни я, ни «волга» сворачивать пока не планировали. Что же, посмотрим кто из нас трусливее. Такие игры мне известны, и я всегда выходил из них победителем.

Кто-то из проезжающих водителей отчетливо крикнул: «сумасшедшие!».

Я не стал ему перечить. Может, так оно и есть. Но не я начал эту игру.

Мотор ревел. А бульдожья морда «волги» приближалась все быстрей и быстрей.

На самом деле трюк был прост — в последний момент выскочить из машины. Авто бьет противника в лобовую, и пока тот находится в шоке, вытащить его из водительского кресла и надрать задницу, как следует стукнуть об асфальт и выяснить кто же он такой и кто его послал следить за мной.

Однако плану моему не суждено было сбыться.

В последний момент водитель «волги» струсил и вывернул руль в сторону.

Машина жалобно завизжала, накренилась. Если бы не вовремя вывернутые колеса, то авто перевернулось бы. Но видель «волги» знал свое дело и ушел от столкновения.

Не хватило духу!

Я ударил по тормозам. Чувствуя, как машину повело, вывернул руль в сторону заноса, развернул авто. Но «волга» уже драпала прочь на всех парах. Понятно. Испугался, что его могут раскусить и тут же прочь. Догонять его уже не имело смысла — я опаздывал на встречу со Смит. Да и «волга», найдя какие-то укромные закутки, уже скрылась из виду. Вряд ли я смогу настигнут ее, зная, как хорошо водитель той тачки знал город.

Пора было ехать на пустырь.

Через пятнадцать минут машина моя остановилась возле живой изгороди. Место моего прибытие, называем по инерции пустошью, такой на самом деле не являлось. Напротив, я бы назвал его обиталище, потому что тут полно было построек — ларьков, шатров, палаток, вокруг которых сновали толп людей.

«Южная Ярмарка» — красовалась цветастая вывеска на главном входе.

Я вышел из машины, двинул внутрь.

— Молодой человек, меду не желаете? Отличный мед — майский, разнотравье, гречишный, белый, клеверный, из акаций, липовый, луговой, малиновый, вересковый.

— Парень, экологически чистый хлеб! Это тебе не городская пекарня, где не пойми на чем закваску делаю и химию разную добавляют. Это из домашней печи, на дровах! Бери, не пожалеешь!

— Мыло! Мыло!

— Пряжа!

— Лечебные травы!

Кричали со всех сторон, тянули к лоткам посмотреть товар. От обилия такого разноголосья я растерялся и первое время подходил к каждому. Однако вскоре, увидев цены на все эти экологически чистые товары, быстро взял себя в руки. Своей продукции здешние продавцы знали цену и драли в три шкуры. А увидев княжича, и вовсе активировались, желая обобрать его.

Ускорив шаг, я двинул прочь от лавок.

Нужно было найти в этой суматохе Смит, но я понятия не имел как это сделать. Слишком много людей, слишком шумно.

Впрочем, мне повезло. Смит сама нашла меня.

Остановившись возле одной из лавок, где продавали деревянные сувениры, я почувствовал, как кто-то взял меня за руку.

Это была Смит.

— Не правда ли прекрасные вещи? — кивнула она на свистульки.

— Вполне мило, — кивнул я.

— Вы здесь в первый раз?

— Да, — слегка растеряно ответил я.

— Пошлите, я устрою вам небольшую экскурсию. Обожаю это место! Тут так хорошо, людно, шумно, все толкаются, смеются, и никто не смотрит на твои регалии.

С последним я бы поспорил, но благоразумно промолчал.

Мы прошли по рыночным рядам, рассматривая бусы и броши, ткани и пряжу, шарфы и перчатки ручной работы. Смит при этом непременно восхищалась. Я терпеливо шел за ней, понимая, что она не просто так таскает меня по этому место. Но только вот зачем именно — сообразить не мог, пытается определить нет ли за мной хвоста?

А может быть, черная «волга» — это ее рук дело? Сомнительно, но скидывать со счетов эту версию, пока обратное не доказано, нельзя.

Мы прошли одни ряды, зашли в другие. Но непременно шли вперед, не сворачивая с пути. Лавочки рядели, толпа — тоже. В какой-то момент мы вышли на пустующее пространство, похожее на футбольное поле.

Но только это было не футбольное поле.

— Вот здесь будет комфортней нам побеседовать.

Я огляделся. В дали суетились пара мужчин, бегая вокруг какого-то оборудования. А рядом с ними рос и расширялся…

— Это же дирижабль! — воскликнул я, глядя на огромный продолговатый шар, который покачивался сейчас в небе.

— Верно, — улыбнулась Смит. — Он самый. И на нем мы сейчас прокатимся.

Удивлению моему не было предела, но я промолчал. Замашки Смит мне казались с каждой нашей встрече все странней и странней. То окровавленный нож в руках, то вот теперь дирижабль, на котором она захотела покататься.

Но желание узнать чуть больше про Архитектора пересилило.

Мы подошли к дирижаблю. Сигарообразный, он был небольшим, метров десять в длину. На сером полотне диафрагмы виднелись рисунки птиц и цветов — какой-то логотип. Во многих местах виднелись заплатки.

Дирижабль быстро наполнили газом и он взмыл вверх. Пассажирская гондола представляла собой небольшое пространство, куда мы забрались. Тут хватало места стоять вдвоем, но не более. На небольшом столике, размером с книгу, стоял крохотный кофейник и пара чашек.

— Люблю я дирижабли, словно бы сама себе сказала Смит. — Хоть и изобрели уже давно и летают на самолетах, сверхзвуковых, скоростных, но это чудо, — она кивнула на растущую в небе дыню, — не перестает поражать меня. Даже не знаю чем.

В отдельной килевой ферме находился пилот — низенький усатый мужичок с редкими зубами и широкой улыбкой.

— Все готово, мадам Смит! — звонко отчитался он и глава Школы довольно кивнула.

— Отчаливаем!

Дирижабль принялся медленно подниматься в воздух.

Я летал на сверхмощных космических аппаратах, пронзая пространство с помощью кротовых нор. Я управлял свертхяжелыми крейсерами, способными буксировать кометы. Но сейчас, чувствуя как нерасторопный аппарат медленно, с какой-то ленью, бороздит воздух, я чувствовал детское чувство радости. Это было неописуемо.

Мы поднялись в воздух и я принялся рассматривать ярмарку. Все было маленьким, лавочки и торговые ряды походили теперь на лоскутное одеяло. Пилот скрипнул ременными передачами, загудел мотор и мы поплыли вперед.

Меня обдавал ветер, прохладный и свежий.

— Тут дышится легче, — произнесла Смит. — Чувствуете?

Я кинвул.

— А знаете почему? Мы поднялись выше всего этого выхлопного газа, который источают машины. В больших городах с этим проблемы, особенно в нашем. А на дирижабле можно хоть немного подышать чистым воздухом. Я иногда приезжаю на пустырь, заказываю поездку. Так хорошо сразу становится. голова проясняется. Не желаете кофе?

— С удовольствием.

Смит налила мне кофе и мы некоторое время наслаждались его вкусом, разглядывая город с высоты птичьего полета. Кофе оказался божественным, вид — красивым. Я отметил про себя, что тоже хочу теперь время от времени выбираться сюда и просто так, беззаботно, летать над городом на старом аппарате, слушая поскрипывание канатов, удерживающим гондолу и крики птиц.

— А еще здесь нас никто не может услышать, — посл некотрой паузы произнесла Смит.

— Что? — не сразу понял я, что она имела ввиду.

— Здесь нас никто не сможет услышать, — повторила Смит. — А ушей, поверь мне, очень много вокруг. Особенно там, на земле.

Смит кивнула вниз.

— Нас могут прослушивать? — спросил я, зачем-то перейдя на полушепот.

— Могут, — кивнула Смит. — Впрочем, я даже уверена, что прослушивают. Есть определенные службы безопасности, которые должны следить за тем, чтобы нигде не зародилась смута и заговоры против Императора. Вот ему и приходится держать руку на пульсе. А я не люблю, когда мои разговоры прослушивают. Поэтому и позвала вас на эту прогулку.

— Спасибо, — кивнул я. — Никогда не летал раньше на дирижабле.

Смит отставила чашку с кофе на столик, посмотрела на меня очень хмуро, сказала:

— Кто вы такой?

— Что вы имеете ввиду?

— Вы не Пушкин.

Мое сердце оборвалось. На мгновение я даже удивился, но тут же рассмеялся:

— Что-то мне ваша шутка не понятна!

— Это не шутка. Я знаю, что вы — не Пушкин.

— Я не понимаю…

— Не пытайтесь меня обмануть. У вас это получилось со всеми, даже с родным отцом, но меня вы не проведете, я слишком долго живу на свете, чтобы понимать, что к чему. То ранение в салоне мадам Шерер — поверьте мне, опытному и много знающему человеку, у которого раньше была степень медицины. Такое ранение — смертельно. Тот, кто был Пушкиным, уже давно мертв. Точнее его душа. Но не тело. Его занял кто-то другой. Вот я и спрашиваю вас — кто именно? Как вас зовут?

Меня словно положили на лопатки. Я смотрел на Смит и понимал — она все знает. Был ли смысл сейчас что-то ей врать? Думаю, это только бы усугубило ситуацию. Поэтому я пошел ва-банк.

— Вы правы. Я не Пушкин. Меня зовут Рекс Старк и я явился сюда — не по собственной воле, — из другого мира.

Я ожидал любой реакции на эту информацию, скорее всего смех или предложения вызвать неотложку. Но Смит смотрела на меня очень серьезно и я понимал, что она сейчас напряженно думает — как поступить ей дальше.

— Я никому не хочу причинить вреда. Я — лишь невольный участник всего этого, во что меня втянула судьба. Если это возможно, то прошу не рассказывать об этой моей истории никому.

— И опять ты веришь в судьбу, Пушкин, — тихо произнесла Смит, и я понял, что она будет молчать.

— Спасибо вам, — прошептал я.

— Все-таки я знала, что нас мир не такой идеален, как кажется. В нем есть дыры, через которые — вольно или невольно, — могут пробраться иные сущности, из других планов бытия.

— Меня убили в том мире, — сказал я. — А потом… я очнулся здесь. Хотел ли я этого? Думал ли вообще я, что такое вообще возможно? Я понимал, что если признаюсь во всем, то, в лучшем случае, загремлю в психушку. А в худшем…

— Ты все сделал правильно, — внезапно произнесла Смит, и эта фраза меня удивила. — Весть о смерти сына принесла бы много горя его отцу. Да и все твои нынешние деяния, — а я слежу за тобой, — идут только во благо рода. Так что я не осуждаю тебя, кто бы ты ни был в прошлой жизни, в этой ты встал на правильный путь.

Эти слова успокоили меня.

— Теперь давай поговорим о том, что рвется сюда целенаправленно.

— Об Архитекторе? — спросил я.

Смит подняла бровь.

— Его так зовут, — пояснил я. — Мы выяснили это, когда встречались с Мышкиным — тем человеком, кто стрелял в меня.

— Это не он стрелял в тебя.

— Верно, — согласился я. — А тот, кто завладел его разумом.

— Я вижу тебе многое уже известно, — произнесла Смит, явно пораженная моей осведомленностью.

— Мы с отцом начали свое расследование.

— И к чему же оно привело?

— Пока только к версии о том, что Архитектор пытается высосать как можно больше Сил из тех, кто находится в Рейтинге Аристо.

— Почему именно оттуда? — удивилась Смит.

— Потому что там самые сильные представители людей. Мы сами облегчили ему задачу, создав этот Рейтинг. Ему лишь остается находить пути к этим людям — через слабовольных, больных психически и управляемых людей, кто оказывается поблизости от этих аристо.

— Удивительно! — воскликнула Смит.

— Что же именно?

— Ты озвучиваешь точно такие же выводы, к которым пришла и я.

Эта фраза немного разочаровала меня.

— Я думал, что услышу что-то новое, что даст мне новую информацию про этого Архитектора.

— А разве я сказала, что больше ничего не знаю?

Я заинтересованно глянул на главу Школы. Осторожно поинтересовался:

— И что же вам известно еще?

— Про глаза, как я понимаю, ты уже знаешь?

— О том, что у подверженных воздействию в период перехода глаза огнем горят? Знаю, — кивнул я.

— Понятно, — улыбнулась Смит. — Ты хорошо подготовился и хорошо рыл землю, чтобы добыть информацию про этого Архитектора.

— Мне это очень важно.

— Потому что ты и сам своего рода как этот Архитектор, только невольный? Не обижайся, но это действительно так. Ты попал в этот мир не по собственной воле, но согласился играть по здешним правилам, приняв все. Архитектор же, я чувствую, вряд ли будет соглашаться на наши условия. Видя его яростные и жестокие попытки проникнуть сюда, я прихожу лишь к одному выводу. Он придумает свои собственные правила игры, в которые нам уже не выиграть. Нам нужно его остановить.

— Согласен. Только вот как?

Я провела кое-какие расчеты. Они касались всех покушений, совершенных за последние тридцать лет. Могу с уверенностью сказать — его попытки попасть в наш мир цикличны. И эти циклы длятся семь лет.

— Как это?

— Каждые семь лет ему удается завладеть разумами бедолаг, и их руками убивать. Каждый раз он получает все больше сил.

— Но почему именно семь лет? С чем это связано?

— Не могу сказать точно. Думаю, именно в эти промежутки некая грань, разделяющая наши миры, истончается. Это теория подтверждает и то, почему ты смог попасть сюда именно сейчас — видимо в эти дни грань настолько тонкая, что возможно и такое.

— А это значит…

— Именно. Если удалось тебе, то вполне может это совершить и Архитектор. Думаю, он достаточно накопил сил — осталось совсем немного.

— А сколько будет еще истончена эта грань?

— Сложно сказать. В первый свой цикл, о котором мне удалось найти информацию — это было двадцать один год назад, — убийства продолжались около недели. Потом — четырнадцать лет назад, — уже две недели. Семь лет назад — семнадцать дней.

— Сроки растут.

— Верно. Если считать начальный срок от даты твоего покушения, то получается, что Архитектор действует уже две недели.

— Значит окончание уже близко.

— Не думаю.

— Почему?

— В прошлые разы в последние дни он активировался. Видимо чувствуя, что срок исходит, он еще активней совершал убийства. Думаю, что и сейчас это повторится. А с учетом того, что сроки постоянно растут, он будет тут еще как минимум неделю.

— А это значит…

— А это значит, что нам нужно быть предельно внимательными. Особенно тебе.

— Вы считаете, что я — его главная цель?

— Безусловно. У тебя редчайший Дар, которым он хочет завладеть. И он будет охотиться за тобой до последнего. Мне кажется, он сделал ставки — и ему сейчас нельзя проиграть.

Смит замолчала, глядя куда-то вдаль.

А потом сказала:

Думаю, он уже устал ожидать столько лет и хочет, чтобы все свершилось именно в этот раз. Он желает прорваться именно сейчас.

Повисла гнетущая тишина. Каждый думал о своем. Смит — о сказанных мной словах, я — о том, что мне удалось узнать от нее. И только пилот продолжал бодро управлять дирижаблем в своем небольшом ложе, посвистывая себе под нос незатейливую мелодию.

— Послушайте, — вдруг напрягся я, глядя на рулевого. — А пилот не сможет друг обратиться в Архитектора прямо сейча? Не хотелось бы, чтобы это произошло на высоте, где совсем нет места для маневра и отступления.

Эти слова заставили Смит опешить. Она, никогда напрямую раньше не сталкивавшаяся с Архитектором, поняла, что совершила ошибку. В погоне за безопасностью и подальше от чужих ушей, она не предусмотрела иной вариант развития плохих событий.

— Прохор! — крикнула она пилоту. — На снижение! Мы заканчиваем беседу. Верни нас на землю.

Но он словно бы нас не слышал. Замерев, он стоял, прислонившись на руль.

— Он обращается? — спросила Смит, стараясь не выдать в голосе страха. Ей это не удалось.

— Не знаю, — честно признался я.

И двинул к нему, стараясь сыграть на опережение.

Но все оказалось куда более хуже. Гораздо хуже. Нет, в пилота Прохора не вселился Архитектор. Его просто кто-то убил прицельным выстрелом в голову. И теперь мы остались без рулевого, а дирижабль начал уходить в сторону от курса, грозя рухнуть вниз.