Брачные игры чародеев

38

Коротышка вскрикнул и подскочил, словно это был не палец, а штопальная игла. Неистовый Странник скатился с оттоманки и очутился на полу.

Экспедиция в полном составе обратила на него удивленные взоры, и ни от кого из нас не укрылась зловещая странность. Нет, мы не находили в поведении Слядена ничего опасного. Дело в другом. Книга заклинаний выскочила у отшельника из-под кофты, словно была намазана мылом, и, взлетев в воздух, взмахнула страницами. Сделав мертвую петлю, она грохнулась на ковер и принялась делать то, что даже книги заклинаний делают чрезвычайно редко и ввиду особых обстоятельств. Похоже, сейчас они и были особыми, в чем мы убедились буквально через пару-тройку ударов сердца.

Удивленный Сляден не бросился к своему сокровищу, а сидел на полу, точно его сшибло лошадью. Возможно, он первым понял, в чем дело. На свое, надо полагать, счастье.

Книга трепыхалась, исполняя какой-то таинственный книжный танец, но мы, хоть тресни, не могли понять, в чем его смысл.

А потом, как всегда, грянуло то, от чего впору было поседеть и покрыться трупными пятнами.

Книга подпрыгнула в очередной раз, раздался треск и рычание, и перед нами предстало нечто без названия и неопределенной видовой принадлежности.

Мы оледенели, все разом (ну, кроме Жаворонка), словно на нас дыхнула находящаяся в дурном настроении Снежная королева. Волосы, как говорится, зашевелились у нас на головах, а в животах начался бал-карнавал для любителей чечетки.

Двухметровое существо мы теперь могли разглядеть во всех подробностях. Набрав в легкие (или куда-то там еще) воздуха, оно обдало нас волной страшного рева. Леопольда при этом опрокинуло на спину, и он грохнулся со своего места. Гермиона стала походить на жердь — испуг заставил ее вытянуться от пят до макушки. Тристан превратился в статую с открытым ртом, в котором казарка могла бы свить гнездышко, и глазами на лбу, кои по величине почти сравнялись со страусиными яйцами.

Если же упомянуть Браула Невергора, то ему вообще казалось, что он умер. Разве полнейшее онемение во всем теле не свидетельствует об этом? А идиотское желание хихикнуть и покрыться румянцем? Потеребить край сюртука, делая вид, что я — это не я, а совершенно другой человек? Ах нет, это из другой серии… В общем, понятно, что Браул Невергор, мягко говоря, огорошен.

Наконец чудовище решило, что метаморфоз достаточно и пора заканчивать презентацию. Оно стояло на двух ногах, точно громадная ящерица, и не знало, куда девать свои десять длинных щупалец и шесть рук. Хорошо хоть голова была в одном экземпляре, иначе бедняга совсем бы запутался.

Гость встряхнулся, словно псина, вылезшая из глубокой лужи, и зарычал:

— Наконец-то мне удалось сбросить оболочку! Йэээххх!

Ну и красавчик! Вот если взять и сложить в один котел самых уродливых жителей нашего королевства и перемешать их там до однородной массы, получится именно то, что украшает черепушку этого монстра.

— Надо заметить, проклятая здешняя магия сковала меня, не то бы я давным-давно вырвался на свободу! Хотя… возможно, я изначально что-то перепутал в формуле…

«И такое случается», — хотелось сказать мне, но я прикусил язык.

— Ладно, неважно, — провозгласил монстр. — Теперь-то я наконец с вами посчитаюсь! Сборище идиотов, как же мне надоело слушать ваш детский лепет! Не думал, что, дожив до седин, испытаю такое унижение!

Экспедиция все еще пребывала в полуобморочном состоянии. Я гадал, кто первым из нас изречет слово истины, и им оказался Леопольд.

Выбравшись из-за кресла, он козлиным голоском проблеял:

— Дедуля, что ты здесь делаешь?

Вот оно! Драгоценнейшее слово, кристально чистое, объясняющее все. Дедуля!

Этот старый негодяй все-таки подложил нам свинью (точнее, книгу), хотя ума не приложу, каким образом. Детали картины, разбросанные по углам моего сознания, еще не сложились в единое целое.

— Что я делаю? — зарычал Вольфрам Лафет Первый. — Я тебе скажу, что я делаю! Претворяю в жизнь собственный план! Что, думаете, я мог сидеть у себя дома, сложа руки, и ждать, когда вы закончите играть в лечебницу?

— Какую лечебницу? — спросил я, потому что мне важно было знать.

— Где держат бесноватых, Невергор! И вам в ней самое место, почетное место! — Щупальца месили воздух вокруг чудовищной фигуры старикана, совсем как в тот раз, когда он вломился ко мне домой.

Теперь смысл утверждения Жаворонка, что в Мигонии нет людей, зараженных Чудовищным Синдромом, совершенно ясен. Конечно, их там нет. Они все здесь и стоят перед нами в облике ночного кошмара, да еще записывают Браула в сумасшедшие.

— Так-так, — сказала Гермиона, полностью овладев собой. В ее голосе слышалась стопроцентная угроза. — Значит, вы не ступили на путь исправления, пользуясь удобным случаем, граф? Вы упорствуете? Все, что вы наговорили моему брату, это, выходит, для отвода глаз?

— Ха! Конечно! Такого остолопа облапошить — это все равно что отобрать у ребенка конфетку!

— И много вы их уже отобрали?

— Хватило бы открыть лавку!

— Ну и мерзавец! Вы посмотрите на этого негодяя, господа!

Мы посмотрели. Не знаю насчет остальных, а я до сих пор не имел представления, как себя вести. Раньше мы обсуждали вопрос о возможности эпической схватки между мной, рыцарем света, и Вольфрамом, повелителем тьмы, и не пришли ни к какому определенному решению. Правда, Гермиона намекала, что мне таки придется бросить вызов и принять последний бой, и думаю, сейчас в ее голове роятся именно эти мысли. Иначе зачем она так на меня смотрит?

Ну, словно мама-кошка, рассерженная тем, что сыночек завалил первое испытание по ловле мышей.

Но ведь Вольфрам — не мышь, неужели она не видит? Что я могу сделать? Уж лучше Жаворонок…

Я посмотрел, как поживает таинственная реликвия в полосатом халате. Ничего себе поживает. Я имею в виду, что появление старого монстра вовсе не расстроило отрока и не напугало. Жаворонок все так же блаженно улыбался, точно гурман, только что слопавший изысканное блюдо и еще не отошедший от наслаждения.

Я подумал, а не запустить ли в Жаворонка чем-нибудь тяжелым? Авось это заставит его трезвым взглядом окинуть театр военных действий. И предпринять меры. Ведь стоит ему щелкнуть пальцем — и Синдром вылетит из Вольфрама, как голубь из голубятни, и уж тогда скрутить негодяя будет под силу даже Профитролю-младшему.

Пока Леопольдов дедуля изрыгал проклятия в наш адрес и препирался с Гермионой, я искал на столе с закусками что-нибудь метательное. Что обычно бросают в Тигриных Жаворонков, чтобы спустить их с небес на землю? Может быть, такие серебряные кувшинчики?

Я не успел ни подтвердить, ни опровергнуть свою теорию, потому что новый, особо громкий и злобный вопль Вольфрама потряс залу-гостиную. Я выронил кувшинчик, опасаясь, что обрушится потолок, и заметил, что Леопольд скрывается за креслом, показывая общественности только свой правый глаз, которым он следил за дедулей. Вот жалкая, ничтожная личность! Трус и бесхребетный слизняк! Вместо того чтобы попытаться урезонить родственника, он ушел в подполье! Чародей, называется!

Кстати, Тристана не было видно вовсе. То ли мальчишка перепугался наконец до смерти и убежал, то ли задумал что-то очень коварное.

Только Сляден Исирод не смылся, а стоял и пыхтел, как закипающая вода в кастрюле. Он хорошо помнил свою последнюю встречу со стариком, который в сравнении с ним и стариком-то не был.

Тем временем содержательный диалог между моей сестрицей и Вольфрамом продолжался.

— …мою теорию подтверждает тот простой факт, что никто из вас не догадался перенестись в Волшебную Страну так, чтобы очутиться за Железной рекой, а не перед ней. Это избавило бы вас от необходимости переправляться! Но нет, вы действовали в своем духе, чем еще сильнее уронили себя в моих глазах!

— Между прочим, — фыркнул я, — мы шли по уже проторенной вами тропинке! Кроме нас, в этом зале есть еще один субъект, проявивший чудеса находчивости!..

— А вас, Невергор, я попрошу заткнуть воронку! — бросил Вольфрам. — Иначе я вздую вас так, что родная мать не узнает. Не думайте, я не боюсь Эльфриду Невергор, так что нечего играть бровями!

— Я не играю!

— Это не делает ваше, с позволения сказать, лицо более умным.

Тут в беседу решил вмешаться Неистовый Странник. В нем снова проснулся ранее погребенный под многокилометровыми слоями трусости отважный идальго.

— Такого отвратительного фокуса, Лафет, я не видел никогда в жизни, — сказал он. — Превратиться в книгу и самым подлым, крысиным образом проникнуть в Волшебную Страну! Думаю, вы и сами столь же отвратительны, и Синдром тут ни при чем!

— А-а! Наш маленький скромный отшельник! — захохотал Вольфрам. — Великий и легендарный чародей, у которого не хватило ума раскусить этот простой трюк!

До меня медленно доходит, но все-таки. Теперь ясно, почему книга заклинаний Слядена Исирода казалась мне такой омерзительной.

— Я предполагал, что вы пошлете в мой дом мальчишку со шпионской миссией, и хитрый план родился мгновенно. Книга заклинаний, к вашему сведению, до сих пор у Бруно Зиппа, но мне удалось скопировать ее, ибо я несколько раз брал ее в руки, правда, под присмотром хозяина. Этого хватило не только для того, чтобы позволить Тристану похитить себя в образе книги, но и задурить вам, уважаемый, голову.

Уважаемый затряс упомянутой головой:

— Вот почему она выглядела так странно. Вот почему тексты были перепутаны или написаны вверх ногами. А эти страницы, липкие, словно их обработал языком спаниель… фу-у!

— Но, в отличие от вас, господа, я достиг своей цели, — сказал Вольфрам, размахивая многочисленными конечностями. — Теперь вы не в состоянии остановить меня. Я стал сильнее. Даже не пытайтесь сопротивляться.

— Да? А что прикажете делать? — восстал я, выпрямляясь во весь рост.

— Что хотите. Можете поиграть в шахматы или в шашки. Или в «Сиди-сиди, Яша» на муравейнике. Мне какое дело?

Я сверкнул глазами, пытаясь мысленно призвать на помощь свой собственный Чудовищный Синдром.

Может, я и не догадался десантировать нашу экспедицию за рекой с драконами, но кое-что понял. Волшебная слива! Жаворонок сказал мне не есть ее сразу, потому что знал, что должно произойти. И если уж выходить на последнюю битву с чудовищем (жаль, но, похоже, не отвертеться), то сделать это можно лишь в образе чудовища.

— Не посвятите ли нас подробно в свои планы? — спросил я.

К несчастью, превращения не последовало. Опыта контролировать метаморфозы по собственной воле я еще не набрал, так что в этом смысле конкуренцию Вольфраму составить не мог. Обидно. Когда ты просто обязан быть злым и бесчеловечным, ничего не получается.

— Мои планы просты, как все гениальное, — любезно пояснил старый злодей. — Вы были на правильном пути, предположив, что с помощью Синдрома я смогу завоевать Мигонию. Поздравляю вас, господа, с единственным верным выводом. А теперь позвольте откланяться! Предупреждаю: тот, кто бросится за мной в погоню, охваченный героическим порывом, будет наказан! Адью!

Вольфрам вытянул часть своих щупалец в сторону улыбающегося на подушках Жаворонка и схватил его. Отрок в полосатом халате поднялся в воздух. Я думал, что вот сейчас-то он начнет орать во все горло, будто его режут, но ничуть не бывало. Кажется, сей странный реликт воспринял странное происшествие как должное и с интересом ждал, что будет дальше.

А дальше Вольфрам взмахнул тремя руками из своего набора и швырнул в сторону пригоршню чар. С громким хлопком и вспышкой открылся большой овальный портал, предназначенный, без сомнения, для немедленной злодейской эвакуации.

Вольфрам шагнул к нему, но, не дойдя, обернулся к нам и погрозил всеми шестью кулаками. Очень внушительно, надо заметить. Видя такое, чувствуешь, как твой героический порыв начинает стремительно терять в весе.

— Стереть бы вас в порошок, да возиться неохота, — сказал Вольфрам и прыгнул в зев портала, махнув на прощание щупальцами.

Раздался звон, который, прокатившись по залу, хорошенько обработал наши органы слуха, но одновременно и встряхнул мозги. Точно луч света пробился сквозь тучи, словно пелена дурмана спала с глаз, позволяя нам (мне, во всяком случае) увидеть вещи в истинном свете.

Я что-то прохрипел (наверное, протестующее) и начал увеличиваться в размерах. Так вот что чувствуют прорастающие семена! В голову ударил жар, потом я ощутил гудение, распространяющееся по моему костлявому телу, а затем понял, что смотрю на Гермиону сверху вниз.

— Браул! Ты не мог сделать этого раньше?

На горизонте мелькнула физиономия Леопольда. Неподалеку от нее я заметил Тристана, выбирающегося из-под дивана, и Неистового Странника, кусающего пальцы.

Похоже, теперь они испугались меня.

— Что со мной? — прогудел я, как портовая сирена.

— Синдром! — завопила Гермиона, бросаясь ко мне. Как чудно! Сестрица, вытянувшись во весь рост, даже не дотягивалась макушкой до моего пояса. — Синдром!

— Я? Кто я?

Оглядевшись, Браул Невергор попробовал отыскать зеркало, чтобы полюбоваться новым собой, но зеркала не было. Вот чего не хватало этому уютнейшему из мест.

Гермиона попыталась объяснить, на кого я стал похож. Получалось, что на снежного человека, которого смяли в один комок с троллем, ящерицей, бегемотом и носорогом. По ее словам, если бы я в таком виде появился на мигонских улицах, большая часть города сразу слегла бы с сердечными приступом. И еще она с восторгом добавила:

— Это то, что надо! — и заплясала на одной ножке, как маленькая девочка.

— Да? — прогудел я, рассматривая свои руки. Нет, это были не руки, а прямо не знаю что.

Сжав кулак, я понял, что размерами он немногим уступает моей спальне.

— Почему портал не закрылся? — спросил Сляден.

— А вы не поняли? — Гермиона оглядела честную компанию.

Конечно, никто не понял. Включая меня.

— Жаворонок все знал заранее! Про нас, про Слядена, про Вольфрама. Уж от его-то взгляда не укрылось, что из себя представляет книга заклинаний. И он предвидел, как будут развиваться события!

Леопольд рискнул задать вопрос из своего болванского репертуара:

— А как они будут развиваться?

— Вольфрам украл Жаворонка и поволок его в Мигонию, в свою берлогу! И там он сделает с ним все, что захочет! — бушевала волшебница, бегая вокруг меня, пока я занимался тем, что с младенческим восторгом разглядывал свои исполинские размеры. — Так старому негодяю кажется! Он считает, что стал хозяином положения и победил нас!

— А разве нет? — пропищал кто-то тоненьким голоском.

Я подумал, что в гостиной завелся суслик, но это оказался не суслик, а Тристан Профитроль. Трудно было поверить, что Гроза Крэнделей вдруг струсил и наложил в штаны, если выражаться языком его приятелей-пролетариев.

Держу пари, Тристан больше всего хотел сейчас, чтобы рядом оказался его папочка, могущественный маг Ойли Профитроль.

— Конечно же нет! — возмутилась Гермиона, — Лично я не проиграла и сдаваться не собираюсь. Именно сейчас мы получили уникальную возможность взгреть Вольфрама по-настоящему! Раз он вышел на тропу войны, то пусть пеняет на себя! Пленных я брать не намерена!

— А еще на меня бурчали, когда я предлагал то же самое, — промямлил Тристан. — Где же справедливость?

— Постойте, я ничего не понимаю! — запротестовал Леопольд. — Что мы будем делать? Предлагаете мне драться с дедулей? — Он был бледнее самого белого мела на свете, даже глаза потеряли свой природный оттенок. Страх выдавил из его лба столько испарины, что ее хватило бы залить палубу судна, сымитировав штормовой вал.

Да, похоже, прошлые герои напрочь свергнуты с пьедесталов, и на их место просто обязаны прийти новые. Канул в небытие Тристан, за ним же отправился Леопольд, забывший, что он — опытный геомант и может устроить дедуле нешуточное землетрясение, если тот снова попытается схватить его за ухо. У бедняги и в мыслях не водилось ничего подобного. И мне, как монстру, такой всплеск непротивленчества был не по душе. Хотелось одного — крушить и ломать все вокруг. И если бы не воспитание и происхождение, я бы занялся этим любимым делом всех громадных чудовищ немедленно.

Гермиона заструилась в сторону Леопольда и взяла его за грудки.

— Ты не будешь драться с ним, драться будет он! — И сестрица указала на меня.

Я повернул к ней свою голову, очень большую голову, и расплылся в улыбке.

— Сомневаешься? — спросила Гермиона у моего друга детства.

— Ни… нисколько…

— То-то!

— Что-то страшное грядет, — покачал головой Сляден Исирод, еще не решивший, будет ли он героем или сусликом вроде Тристана. Две эти ипостаси боролись в его душе, как два хищных паука, запертые в банке.

— Хм… господа! Я, конечно, понимаю, что вы возбуждены и испытываете немалое душевное волнение, но позвольте напомнить: ваш недруг семимильными шагами приближается к своей цели! — раздался приятный голос. — Я нарочно сделал так, чтобы портал не закрылся. Вы можете последовать за ним, как, думаю, и собираетесь поступить. Я прав? В таком случае прошу вас поторопиться — даже я не в силах долго удерживать чужие транспространственные мобили, как вы их называете!

— Ваша правда! — сказала Гермиона, обращаясь к потолку. — Браул, ты готов?

— Всегда готов! — прорычал я.

Как все-таки хорошо быть монстром! Теперь я понимаю Вольфрама. Ничто так не льстит самолюбию, как то обстоятельство, что окружающие боятся тебя до обморока. Я уже не говорю о новых возможностях, которые открываются твоему тщедушному человеческому телу.

— Ты готов, Леопольд?

— Нет!..

— Тогда пошли! Браул, хватай их всех, — распорядилась девица, размахивая волшебной палочкой. — Слядена тоже!

— Как это «тоже»? Я не согласен!

— Вас никто не спрашивает! В эту трагическую минуту вы просто обязаны сплотиться с нами и встать грудью! Вы обещали!

— Но… — попытался возразить Неистовый Странник, однако в этот момент я сгреб его в кулак, после чего присовокупил к нему вопящего Леопольда и визжащего Тристана.

Гермиона не пожелала ехать вместе со всеми и потребовала, чтобы я посадил ее себе на шею, там, где у меня растет шерсть. За нее волшебница и уцепилась, заметив, что с высоты открывается превосходный вид.

Не думал, что когда-нибудь наша экспедиция вступит именно в такую фазу. Раньше я тщательно гнал от себя мысли о том, как именно буду сражаться с воплощением тьмы, но теперь, кажется, сомнения отпали. Мы выберем какую-нибудь ровную площадку и, изрыгнув положенную порцию проклятий, примемся дубасить друг друга многопудовыми кулаками, пока из кого-нибудь из нас не вылетит дух. Неумолимая судьба не хочет, чтобы мы сели за стол переговоров и спокойно обсудили наболевшее. Не для того, видно, она точила копья и стрелы, чтобы отложить их в сторону. Судьба намерена бросаться ими, пока боеприпасы не закончатся.

Может быть, Гарния и права. Такая хаотическая жизнь не может принести мирные плоды. Не гармония моя стезя, но разрушение и неприятности. Так чего удивляться? Вот если бы Браул Невергор служил на общественное благо, если бы не паразитировал на жирном теле нашего королевства, словно клещ, крови упившийся, то сейчас сидел бы у кровати какого-нибудь больного в благотворительной больнице и подтыкал ему одеялко, а не гонялся за страшилищами по другим измерениям.

Все так, не спорю. Но бывают обстоятельства, когда чародей не имеет права пройти мимо злодейства. И если рок дал ему шанс треснуть воплощение тьмы по затылку по рецепту Тристана Профитроля, треснуть нужно обязательно.

— Йох-хоу! — прокричала Гермиона, когда я протискивался в портал. — Держись, Вольфрам!

Ее воинственный клич не остался без ответа. Леопольд в моем левом кулаке издал пронзительный вопль ужаса. Ему вторил Тристан, извергающий потоки совсем не детских ругательств, почерпнутых из лексикона сыновей сапожников и зеленщиков. Молчал только Сляден Исирод. Очень может быть, что коротышка уже умер.

Путешествие через портал не прошло безоблачно и в этот раз. Меня, несмотря на мои чудовищные формы и размеры, сотрясло, точно пьяницу, коего пытаются разбудить его кабацкие дружки. Но я устоял. Просто должен был устоять. И чтобы подтвердить свои воинственные намерения, затрубил, как бешеный слон.

С этим кошмарным звуком наша экспедиция и вывалилась прямо в гостиную Вольфрама Лафета Первого.