Брак без расчета

8

Алехандро вошел в комнату полчаса спустя. Эрика уже приняла душ, переоделась в самую длинную закрытую ночную рубашку с множеством пуговок на груди и сидела перед туалетным столиком, расчесывая волосы.

– Нам надо поговорить, – сообщил он, подходя к ней сзади и пытаясь забрать щетку. – Я понимаю, что манеры Хуаниты показались тебе несколько резкими…

Эрика вырвала щетку и едва не ударила его ею.

– Резкими? – насмешливо повторила она, прилагая все мыслимые усилия, чтобы не завизжать от ярости. – Властными, высокомерными, грубыми, отвратительными! Любой из эпитетов, если не все вместе, подойдет прекрасно!

Красивое лицо Алехандро исказила гримаса почти физической боли.

– Знаешь, дорогая, – сказал он, – не у одной тебя сегодня выдался тяжелый день. Я сам едва сдерживаюсь и абсолютно не в настроений иметь дело с еще одной истеричной женщиной. Так что будь добра, заткнись ненадолго и выслушай меня. Если у тебя и после этого останется желание впиться ногтями мне в лицо…

– Не надейся, – усмехнулась Эрика. – Ногтями пусть пользуются местные женщины, очевидно, у них нет лучших средств. А мы, североамериканские леди, знаем более изощренные способы выразить свое разочарование.

– Не могу дождаться познакомиться с ними, – сухо ответил Алехандро. – Пока же позволь мне пояснить, что я начал говорить, когда ты покинула столовую.

– Не покинула, а выскочила оттуда, – ядовито сказала Эрика. – И если бы ты был человеком чутким, то заметил бы, в каком бешенстве я пребывала, если позволила так вести себя при посторонних. Я советую тебе несколько пересмотреть свое отношение ко мне, если, естественно, ты хочешь, чтобы я продолжала оставаться твоей женой.

– Не надо угрожать, – предупредил он. – Мы с тобой женаты, и так будет впредь. По крайней мере, до тех пор пока ты носишь моего ребенка.

Ей удалось скрыть дрожь беспокойства, вызванную его последней фразой, и она язвительно спросила:

– А после что? Отправишь меня в монастырь? – Алехандро пожал плечами.

– Возможно, и раньше, если возникнет нужда.

– Что ж, это избавит тебя от необходимости объяснять твоей тетке, по какой причине я воздерживаюсь от вина. Почему ты не рассказал ей о моей беременности, Алехандро? Неужели потому, что стыдишься признаться в собственной слабости?

– Я защищаю тебя, Эрика. Когда Хуанита примирится с фактом нашего брака, тогда будет достаточно времени сообщить миру радостную новость. Ты слишком умна, чтобы не заметить: она не в восторге от моей женитьбы. И незачем ухудшать и без того сложную ситуацию, особенно если отразится все на тебе.

– Почему это на мне? Мы вместе зачали ребенка, дорогой, не забывай этого.

– Я не забываю, – резко ответил он, – и не желаю продолжать этот бессмысленный спор. Будь добра, утихни ненадолго и выслушай, что я хочу сказать.

– Хватит! – вспыхнула Эрика. – Прекрати обращаться со мной, как повелитель с рабыней-наложницей!

– Гмм… – задумчиво произнес Алехандро, – а это неплохая идея, насчет рабыни-наложницы. Стоит ее обдумать на досуге. А теперь все же давай перейдем к делам насущным. Итак, что я пытался объяснить, когда ты взвилась петардой… – Она готова была снова проделать это, но он не дал ей такой возможности, продолжив: – Здесь не Монреаль, Эрика. И даже не Лима и не Чимботе. Здесь глухая провинция Лорето со столицей Икитос. Со своими обычаями, традициями и разногласиями. Сложностями с местным населением. И здесь не принято, чтобы женщины занимались делом и преуспевали, как их современницы в Северной Америке. Особенно в таких крупных предприятиях, как наше, с международными связями.

– Да? – Она метнула на него испепеляющий взгляд. – Похоже, кто-то позабыл рассказать об этом твоей тетке.

– Хуанита не занималась активно делами, пока не овдовела. Если бы Моррандо не был так занят заводом в Чимботе или будь Рикардо постарше, один из них взял бы на себя управление местной фабрикой. Или Розита вышла бы замуж, тогда ее муж… Словом, так получилось, что тетя Хуанита, которая лучше всех знает особенности местного производства, решила занять место покойного мужа.

– Ага, и ты находишь это вполне допустимым. Тогда как своей жене не даешь…

– Поначалу я действительно считал это допустимым, потому что работники-америдианы оставались с нашей семьей не одно поколение, росли и умирали вместе и были верны делу и семейным интересам, – произнес Алехандро тем тоном, который она ненавидела. – И верил, что с их помощью дело будет идти так же гладко, как и раньше.

– Но Хуанита ухватила больший кусок, чем смогла проглотить, так?

Алехандро помедлил с ответом. И Эрика заподозрила, что он собирается не то чтобы соврать, но несколько приукрасить правду.

– Похоже на то. За последние месяцы выработка древесины сократилась на шестьдесят процентов. Более того, кое-какое оборудование было умышленно испорчено, что поставило под угрозу выполнение важных контрактов. Думаю, не надо пояснять последствий таких действий.

Так вот почему Алехандро так беспокоился, поняла Эрика.

– Нет, не надо пояснять, – подтвердила она. – Намеренное уничтожение собственности – дело серьезное, и не только в финансовом отношении. Оно говорит о преступных намерениях и представляет собой серьезную опасность для того, кто захочет положить конец безобразиям.

– Именно. Я беспокоюсь не о своей безопасности, Эрика, а о твоей, поэтому и не хочу, чтобы ты находилась в центре внимания. Чем меньше интереса к тебе, тем лучше.

Ее раздражение поуменьшилось, когда она поняла искренность его тревог.

– А ты в курсе, кто ответственен за вандализм?

– Есть у меня некоторые подозрения. Неудовлетворенные и не очень честные служащие.

– И что ты собираешься делать?

– Восстановить старый порядок. – Алехандро посмотрел на нее почти виновато. – Это значит, что наше пребывание тут затянется.

Эрика пришла в ужас.

– Ты… неужели ты хочешь сказать, что мы переедем сюда навсегда? И ты займешь место Хуаниты? – не пряча своих негативных эмоций, спросила она.

– Нет, – твердо ответил Алехандро. Достаточно твердо, чтобы она поверила. – Ты знаешь, как мы в семье поделили ответственность. И мое место не здесь, не на уровне локальных операций. Но эта отрасль бизнеса приносит немалые деньги, и если мы лишимся ее, то придется искать другие источники дохода.

– Господи, мне и в голову не приходило, что все так скверно! – воскликнула Эрика и задумалась. – Послушай, если у тебя проблемы с наличностью, то я, наверное, смогу помочь. И никто не будет об этом знать, только ты и я.

– Никогда! Я женился на тебе не ради денег, так же как и ты вышла за меня по другим причинам.

– Конечно нет, потому что ты не знал, что именно у меня есть. Но так уж получилось, что мне осталось от деда приличное наследство.

– Меня это не касается, даже если ты унаследовала половину алмазных копей в Южной Африке, – резко заявил Алехандро. – То, что происходит здесь, в Лорето, дело не твое, и я не допущу, чтобы ты ввязывалась в это.

– Да, но к кому ты собираешься обратиться за помощью? К полиции? Откуда тут полиция?

– Полиция есть везде в мире, querida, но я не намерен прибегать к их услугам. – Он взял щетку и начал расчесывать столь любимую им рыжую гриву. – Люди тут живут тесным кругом. Все друг друга знают, все друг с другом в родстве. Если кто-то и согласится выдать нарушителей, то мы ничего не выиграем, обратившись к властям. Человек за решеткой не может обеспечивать семью, а семья в этом уголке мира – святыня. Накажи одного члена – накажешь всех. – Эрика повернула голову и с тревогой взглянула на мужа.

– Так ты позволишь преступникам остаться безнаказанными? Бессмыслица! Ты только подстрекнешь их к продолжению противоправных действий.

– У Миландро давно сложилась репутация хозяев, которые заботятся о своих работниках. И они же заботятся о правосудии, не обращаясь к местным властям. До недавнего кризиса служащие всегда знали, что мы обращаемся с ними честно и с уважением. И я обязан сейчас доказать им, что традиция жива.

– Почему ты думаешь, что они поверят тебе?

– Я вырос здесь, понимаю этих людей, а они -меня. Раньше они всегда доверяли мне, поэтому моя основная задача восстановить их доверие. А когда это произойдет, тогда уж я займусь теми, кто продолжает вставлять палки в колеса и помогает разрушать наше дело.

– Ой, что-то мне все это не нравится. Ты очень рискуешь…

– О, не больше, чем когда вызываю твою вражду, querida, – легко откликнулся Алехандро.

Слишком легко! Он, конечно, временами держится жутко властно и раздражает ее, но все-таки это ее муж, и Эрика уже осознала, как сильно привязалась к нему, дорожит им. Мысль о том, что он может оказаться в опасности, привела ее в уныние.

Раскаявшись, что вышла из себя и вспылила, она сказала:

– Тебе надо было рассказать мне все это раньше.

– Я бы предпочел не говорить вовсе. – Алехандро положил щетку на столик и обхватил руками хрупкие плечи жены. – У нас и так довольно проблем, не хотелось бы обременять тебя еще и этой ношей.

Она откинула голову назад, коснулась его широкой груди. От него веяло какой-то удивительной надежностью. Ничего странного, что служащие полагаются на него. Он излучает силу и порядочность, вызывающие доверие и уверенность в том, что все возможно.

– Участие во взаимных проблемах – это и есть смысл настоящего брака, Алехандро, – пробормотала она, закрывая глаза.

Минуту-другую он только молча массировал ей плечи, разминал шею, потом нежно провел пальцами по шее.

– Смысл брака не только в этом, mi amor, – хрипловато произнес он.

И в этих словах прозвучало такое долго сдерживаемое желание, что Эрика ощутила бешеное сердцебиение.

– Знаю, – прошептала она, взяла его руку и опустила к своей груди.

И он так собственнически, так чувственно обхватил предложенный ею спелый плод, что все тело внезапно заныло, а кровь прилила к низу живота.

Задохнувшись от наслаждения, Эрика открыла глаза, взглянула в зеркало. И встретилась с ним глазами. Он, не отрываясь, смотрел на ее отражение, зачарованный частым дыханием, порозовевшими щеками, часто пульсирующей на шее жилкой. В черных глазах горел жаркий огонь, и она поняла, что не только ее сердце рвется из груди.

Она опустила глаза и наблюдала, как мужские руки медленно двинулись вниз, расстегнули первую пуговицу, вторую, еще и еще, сняли рубашку с ее плеч и позволили ей упасть к талии. И все это время черные глаза ни на мгновение не отрывались от зеленых оценивая ощущения. Он понимал, что сводит ее с ума.

– Только не останавливайся, – взмолилась Эрика, задыхаясь.

В ответ Алехандро склонил голову, поцеловал шею, что-то прошептал на ухо. И ей уже не нужно было знать испанский, ибо он говорил с ней на языке ненасытной страсти, на языке мужчины и женщины.

Он склонился еще ниже. Губы прикоснулись к белой коже груди, потом язык нашел розовый набухший сосок, лизнул…

Эрика застонала и задвигалась на низком пуфе. Почувствовала, как восхитительное ощущение прокатилось по всему телу. Попыталась повернуться, но он прижал ее спиной к своей восставшей плоти, сдвинул рубашку еще ниже и накрыл ладонями живот.

– Алехандро… – умоляюще простонала она, потянулась рукой назад, нашла то, что хотела найти.

На этот раз застонал он – это был звериный, первобытный рык. Алехандро поднял голову и встретился в зеркале с ее глазами. Грудь его тяжело вздымалась, но сегодня он не собирался уступать ее коварству и поддаваться на уловки.

Сдвинув рубашку еще ниже, провел пальцами между длинных стройных ног. И прикоснулся. Всего один раз.

Этого было достаточно. Она содрогнулась. В глазах поплыли цветные круги и ослепили ее. Тело сжалось, расслабилось. Снова сжалось. И снова, и снова, пока ей не показалось, что она вот-вот потеряет сознание от сладостной пытки освобождения.

Но он был в ужасе от того, что произошло. Отняв руку, обнял ее за плечи, прижал к себе и держал крепко-крепко, будто боялся, что она вот-вот рассыплется.

– Не волнуйся, – прошептала Эрика, ощутив его страх, желая успокоить… и желая, честно говоря, много большего. – Со мной все хорошо.

– Нет, – ответил Алехандро неожиданно-несчастным голосом. – У меня нет права так поступать.

– У тебя есть абсолютно все права, – выдохнула она и нежно коснулась его щеки. – Я твоя жена. И то, что произошло сейчас между нами, совершенно нормально.

– Нет, – снова повторил он, отпуская ее и отступая на безопасное расстояние, подальше от искушения. – Так глупо. У тебя может случиться вы…

– У меня ничего не случится. У нас родится прекрасный здоровый малыш.

Но молодой муж угрюмо мерил шагами комнату.

– Ты… ты что-нибудь чувствуешь?

Эрика улыбнулась его вопросу, хотя понимала, что он не в настроении для легкомысленных ответов.

– Я чувствую себя удовлетворенной.

– Никаких судорог? Неудобств? Боли?

– Решительно ничего, кроме удовольствия.

– Я женился на тебе не ради секса, – мрачно заявил Алехандро. – Я женился, потому что ты носишь моего ребенка. Если ты потеряешь его, причем по моей вине…

– То что? – спросила она, внезапно похолодев, хотя секунду назад была теплой и расслабленной. – На следующий день потребуешь аннулировать брак?

– Никогда не прощу себе.

– Ну хорошо, Алехандро, – сказала Эрика, надевая рубашку и застегивая все пуговицы, – что касается беременности, то мне кажется, мы тут не властны. Природа сама о себе позаботится. И ты не должен обращаться со мной как со стеклянной вазой, готовой разбиться в любую секунду, лишь потому, что какое-то время надо побыть осторожными.

– Я не собираюсь рисковать. И говорю тебе твердо, Эрика, этого больше не повторится, пока твой врач не разрешит.

Лучше бы уж и этого не было! Та страсть, с которой он до сих пор едва справлялся, превратилась в холодную сдержанность, напоминающую ей о зимних туманах над заливом Святого Лаврентия.

Совершенно подавленная Эрика встала, прошла в ванную и едва не расплакалась. Она-то хотела отдаться ему вся, без остатка, душой и телом, и ждала того же и от него…

Разве она много просит? Разве эмоциональная щедрость, которую она готова была излить на мужа, присуща только женщинам? Мужчины не испытывают и не понимают такого?

У нее не было опыта, чтобы ответить на эти вопросы, а Алехандро не мог помочь ей, потому что, возвратившись в спальню, Эрика обнаружила, что его нет. И единственным ее утешением в унылом одиночестве была мысль, что он не знает иного способа держать в узде. свое сексуальное стремление к ней, кроме как находиться на значительном расстоянии от нее.

Следующее утро выдалось солнечным и жарким. Заканчивая завтракать, Эрика невзначай упомянула, что собирается дойти до деревни и сделать кое-какие покупки.

– Нет, – твердо сказал Алехандро.

– Что ты имеешь в виду под этим "нет"? – Она была потрясена решительным запретом и негодующе уставилась на мужа.

– Я имею в виду "нет", – повторил он. – Иными словами, запрещаю тебе.

Господи, да неужели это тот же мужчина, что прошлой ночью одним прикосновением довел ее до экстаза сладострастия? Тот, который на несколько мгновений показал такие глубины душевной доброты, что она почти полюбила его?

– Алехандро, – начала Эрика, старательно выговаривая каждое слово, чтобы он не сомневался в серьезности того, что она собирается произнести, – во-первых, я не позволяю тебе запрещать мне что бы то ни было. А во-вторых, здесь мне совсем нечем заняться.

И она была права – действительно нечем. Разве только бродить по огромному пустому и мрачному дому, но кто же почтет это занятием? Розита и Хуанита удалились в офис на первом этаже, причем последняя снова одарила ее странным взглядом, будто никак не могла понять, кто это такая. Алехандро собирался уехать на фабрику и куда-то еще в поисках тех, кто еще хочет работать.

– До деревни довольно далеко. Ты не можешь идти пешком, к тому же сегодня очень жарко, – не поднимая глаз от документов, сказал Алехандро. – И даже если бы не это, ничего интересного ты там не найдешь.

– Тогда я возьму машину и доеду до ближайшего города.

– Нет.

– Что, боишься, крыло помну? – спросила Эрика, пытаясь не дать воли гневу. – Или автоинспекция остановит за превышение скорости?

Не обращая внимания, а может, и не замечая ее растущего раздражения, Алехандро перевернул страницу, отпил глоток кофе и только тогда снова уронил:

– Нет.

– Черт побери, Алехандро! – Окончательно выйдя из себя, Эрика изо всех сил хлопнула рукой по столу. Это возымело желанный эффект: он поднял глаза. – Ты что, так и собираешься твердить "нет" как попугай, что бы я ни сказала?

– Если тебе хочется прокатиться за покупками, – мягко ответил он, – то я свожу тебя, как только появится время. Не забывай, что ближайший город здесь Икитос. Вспомни, сколько мы добирались от него.

– Мне не нужно, чтобы меня возили, – огрызнулась Эрика, украдкой потирая отбитую ладонь. – У меня есть международные права, я умею править катером и в состоянии читать карту. Что ты можешь возразить?

– Не хочу, чтобы ты выходила за пределы поместья.

– Это еще почему?

– Мне казалось, я все объяснил тебе вчера вечером.

– Что касается бизнеса и вмешательства в него – безусловно. Но ограничение моих передвижений – это уже чересчур. Господи, да я спокойно могу сойти за туристку.

– Дорогая моя, здесь не бывает туристов. К тому же у тебя настолько необычная для здешних мест внешность, что тебя обязательно заметят.

– Но…

Тут уже Алехандро разозлился и хлопнул пачкой бумаг по столу.

– Но ничего! Говоря прямо и откровенно, я волнуюсь о твоей безопасности, Эрика. Не хочу, чтобы ты стала жертвой какой-то случайности.

– Случайности? Какой это, например? Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то из недовольных может скрыться, прихватив меня с собой?

– Да, – ровно ответил он, – именно этого я и боюсь.

Подавив смех, потому что увидела, что муж говорит серьезно, Эрика недоверчиво спросила:

– Думаешь, меня могут… похитить?

– Такая возможность существует, и я не собираюсь рисковать.

– То есть я обречена сидеть взаперти в этом мрачном доме?

– Ну, если тебе так неприятно быть внутри, то вокруг многие акры огороженного сада, где ты можешь гулять и даже загорать, если считаешь, что это невредно. – Он допил кофе, решительно поставил чашку на блюдце и поднялся. – Мне пора. Пожалуйста, Эрика, прошу тебя, не будь безрассудной. У меня и так забот по горло, чтобы еще о тебе волноваться.

– И несмотря на твое беспокойство, что меня похитят, ты не провел ночь в моей постели, – с горечью заметила она.

Алехандро замер, не дойдя до двери, и взглянул на нее как затравленный зверь.

– В доме ты в полной безопасности. К тому же ты прекрасно знаешь, почему я не спал с тобой прошлой ночью.

По правде говоря, было не похоже, что он вообще спал. Красные, воспаленные глаза, глубокие складки у уголков рта – Эрике стало стыдно, что она пристает к нему с пустяками, когда он озабочен чем-то очень серьезным.

– Да, знаю, – с раскаянием тихо ответила она. – Но мне бы хотелось, чтобы ты передумал, Алехандро. Даже если мы и не можем пока заниматься любовью. Но если ты будешь хотя бы проводить со мной ночи, мне проще будет перенести твое отсутствие в течение дня.

– Спать в одной постели с женой и знать, что не можешь к ней прикоснуться, требует нечеловеческих усилий. Я далеко не уверен, что в состоянии вынести такое испытание. Но если для тебя это так важно, можем попробовать. А пока, пожалуйста, querida, не думай, что я строю из себя сурового мужа, лишь бы сделать тебя несчастной.

– Да… я понимаю, что ты беспокоишься. Алехандро легко прикоснулся к ее губам.

– Тогда будь осторожна и оставайся здесь, никуда не уходи. Ты вчера сама видела, что и дороги далеко не в лучшем состоянии, когда они вообще есть.

– О да! – Она шутливо вздрогнула. – Я замирала от страха каждый раз, когда ты нажимал педаль газа.

– Вот видишь. Не надо ездить по незнакомым дорогам в чужом месте. Поверь мне, Эрика, я действительно думаю только о тебе.

Она взяла его под руку и пошла рядом с ним к двери. Этим утром на нем были джинсы, обычная футболка, рабочие сапоги, но даже в этом наряде он умудрялся держаться с королевским достоинством.

– Я верю тебе, – мягко шепнула она. – Положись на меня, Алехандро. Обещаю не выходить за границы поместья. Правда.

– Спасибо! – На короткое мгновение ей показалось, что он снова поцелует ее, но в последнее мгновение Алехандро отстранился. – Увидимся вечером за обедом.

– За обедом? А раньше? А ланч?

– Я поем с рабочими. Если мне удастся сделать все, что я задумал, в ближайшие три дня, то на уикенд полетим в Чимботе. Потерпи, скоро вернешься в Монреаль.

Увы, этого не произошло. Не только ожидаемой поездки на Тихоокеанское побережье, но и возвращения домой тоже. Их предполагаемое двухнедельное пребывание растянулось сначала на три недели, потом на четыре… Слыша обрывки разговоров за столом, Эрика знала, что ее мужу предстоит провернуть еще горы работы, прежде чем лес начнет идти прежним потоком, поэтому старалась не докучать ему вопросами, когда же придет пора заказывать обратные билеты.

Алехандро со своей стороны подумал о том, как тягостно его деятельной жене пустое времяпрепровождение, и попросил Кармелиту прислать все необходимое для шитья и вязания, включая образцы кофточек, чепчиков, штанишек, а также указания, как самой сшить нарядное одеяльце для колыбели. Эрике приходилось заниматься рукоделием тайно, чтобы не выдать своей беременности, но, по крайней мере, это было хоть какое-то дело. И оно же помогало ей сохранить здравый рассудок, ведь последнее время она так редко виделась с мужем, что начала подозревать, не намеренно ли он избегает ее. В те редкие моменты, когда они оставались наедине, он был так озабочен, что, даже лежа в постели, Эрика не чувствовала с ним связи.

Да, конечно, он прекрасно заботился о ней. У нее была крыша над головой, еда на столе, небрежный поцелуй в щечку утром и вечером. Но как насчет теплого тела, к которому можно прижаться ночью? Она могла бы с тем же успехом лежать с мраморной статуей!

Естественно, ей и в голову не приходило, что он изменит свое решение. Но если они не могут заниматься любовью, разве это значит, что не должны выказывать друг другу заботу и нежность? Похоже, что так. Во многих отношениях сейчас Алехандро казался ей более незнакомым, чем в тот вечер, когда они зачали дитя. Однако если с Алехандро она виделась крайне редко, то с Хуанитой, к сожалению, постоянно. Когда бы Эрика ни покидала свои комнаты, тетка неизменно появлялась из тени – молчаливая, неодобрительная, не спускающая с нее глаз.

О чем она думала, что подозревала? Что жена ее племянника стащит столовое серебро? Снимет со стен картины? Изрежет гобелены маникюрными ножницами?

В попытке избежать удушающей атмосферы дома Эрика старалась как можно больше времени проводить в саду. Он стал ее убежищем, ее тихой гаванью, дарил временное ощущение свободы.

Но постепенно жара стала невыносимой, и ей пришлось больше времени проводить в доме, сидя на балконе. Именно тогда, изнывая от духоты и скуки, она больше всего тосковала по дому и друзьям.

Периодические звонки Майклу помогали справиться с гнетущим чувством одиночества, но единственный телефон находился внизу, в холле первого этажа. Вести частный разговор там было практически невозможно, ибо Хуанита всегда маячила где-то неподалеку.

– Ну как, развлекаешься? – спрашивал Майкл.

– Едва ли, – бормотала Эрика, косясь через плечо. – Еще немного, и я начну выть на луну.

– Все никак не можешь ужиться с новой родственницей?

– Даже уже и не надеюсь. По большей части она ведет себя как ядовитая гадюка. В остальное же время напоминает наколовшегося наркомана.

– И ей до сих пор в голову не приходит, почему ты толстеешь?

– Очевидно, нет.

– А как насчет новой кузины?

– О, Розита просто прелесть, и Керринья тоже. Если бы они не служили буфером между мной и Хуанитой, уже, наверное, разразилась бы открытая война. Но они обе так заняты семейным бизнесом, что я вижу их ненамного чаще, чем Алехандро.

– Ладно, держись, малышка! Раз уж все работают чуть ли не круглые сутки, чтобы привести дела в порядок, это долго не продлится. И не беспокойся о нас. Мы тут все скучаем по тебе, но бизнес процветает.

Да, процветает – без нее!

А потом, будто всего этого было мало, в один прекрасный день Алехандро вдруг заявил:

– Я должен оставить тебя одну, Эрика, на несколько дней. Есть одно дело, которым надо заняться в другом месте.

Сердце ее усиленно забилось от внезапного страха. Она немедленно поняла, что "дело" связано с теми, кто занимался вандализмом и саботажем. И с правосудием Миландро, о котором говорил муж.

– Я не могу больше, Алехандро! – закричала она. – Не могу! Я сыта по горло! Ты женился на мне и привез меня сюда ради ребенка, потому что веришь, что семья – это святое. И вот я сижу в этой дыре, полнею день ото дня и скрываю это всеми правдами и неправдами, лишь бы не взволновать твою полоумную тетку известием о моей беременности! А теперь, будто этого мало, должна еще терзаться мыслями о том, что тебя могут убить! Да тут Колумбия рядом, может, до твоего бизнеса оттуда добираются? Почему ты не обратишься в полицию?

– Нет, я обязан сделать это сам.

Он попытался прижать ее к себе, но она оттолкнула его и разрыдалась.

– Нет! Я не хочу! Не желаю сидеть тут и дожидаться, когда принесут твой труп и я стану вдовой прежде, чем настоящей женой.

Алехандро присел на край туалетного столика и, преодолев сопротивление Эрики, притянул к себе достаточно близко, чтобы она ощутила исходящий от него жар.

– Подожди, querida, не отказывайся, не ставь на нас крест, – попросил он. – Как только покончу с этим делом, я отвезу тебя домой. Ты вернешься в знакомую обстановку задолго до рождения малыша. Клянусь тебе!

– Но можешь ли ты обещать, что будешь рядом?

– Естественно. Это же и мой ребенок.

О, если бы только он сказал: "Естественно, ведь я же люблю тебя!", – она согласила бы на что угодно. Но что толку желать луну с неба, когда с самого начала он поставил ее перед фактом, что любовь к их браку отношения не имеет.

Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, Эрика прошептала одними губами:

– Пожалуйста, отпусти меня, Алехандро. – Но он не отпустил.

– Нет. Слишком давно я не держал тебя в объятиях. – И Алехандро перевел взгляд на ее губы. – Слишком давно не целовал тебя, – добавил он, и рот его последовал за глазами.

Одного поцелуя было достаточно. Эрика моментально сдалась. Она знала, что потом будет ненавидеть их обоих: его за искусные ласки, себя за безволие и неспособность противостоять им. Но пока… пока отдалась утолению терзающего ее отчаянного голода.

Еще раз ощутить его страсть, почувствовать себя драгоценностью, отдаться его губам и рукам – больше она не думала ни о чем. Завтра, когда Алехандро покинет ее, времени хватит на все – и на воспоминания, и на сожаления, и на ненависть…