Браконьер

Глава 2: Горячая Подкова

Епифанцев задержал меня на два часа и, соответственно, я опоздал на последний рейсовый автобус, идущий обратно в Шахтинское. Зато мы собрали весь пакет документов для поступления и отправили на электронную почту приемной комиссии, и я в некотором роде оказался под его протекторатом. Это было выгодно и мне, и ему, так что я не возражал. Теперь мне осталось ждать приказа о зачислении в августе.

Я вызвал такси, прячась под крышей крыльца от дождя.

– Филиал министерства образования, один, в Шахтинское. Сколько будет стоить?

– Шестьдесят два рубля.

– Да вы ох!.. Сюда я приехал за сорок рублей, а обратно за шестьдесят?

– Тариф полуторный в вечернее время и во время дождя.

Накрапывал мелкий дождик, но, судя по лужам, совсем недавно закончился ливень. А еще билет в одну сторону на рейсовый автобус обошелся бы всего пять рублей.

– Дождь закончился, – надавил я.

– Шестьдесят два рубля, – проигнорировала мое давление оператор службы такси. – Вы поедите?

– Нет. До свидания.

И я отключил вызов. Я позвонил в другие службы такси, и везде ситуация оказалась одинаковая. Охренели. Мне на улице ночевать что ли? За доступную цену я мог позволить себе только в хостеле койку в общей комнате. Это было уже слишком, так что я начал вспоминать, где бы мог перекантоваться, пока не откроется автовокзал.

Интерактивная карта предложила мне провести ночь в ночном клубе «Подкова», и за неимением других доступных вариантов я согласился на этот. Уснуть в ночном клубе не получится, так что я должен без каких-либо неприятностей дотянуть до утра.

Запомнив дорогу, я убрал смартфон во внутренний карман куртки и вспомнил про урода Пятницкого. Я заяндексил его биографию и получил именно тот ответ, который ожидал. Зимой две тысячи третьего его карьера неожиданно пошла в гору, и он в течение года стал профессором. То есть я защитил кандидатскую, а он сразу профессора получил?

– Аггрх, бесит!

«Подкова» оказалась довольно крупным полуподвальным ночным клубом, в который меня пропустили без каких-либо вопросов и покупки входного билета. Я удивился, что наткнулся на какую-то акцию «Счастливый час», но мне это только на руку.

Если бы не дождь, я бы мог найти место поспокойнее и поработать. Ослабевший дар – не единственная моя проблема. Намного хуже, что при перерождении я потерял бездну. Еще один артефакт, работающий по принципу пространственного кармана. Если без портала я еще мог нормально заработать, то без бездны – буду всю жизнь нищуком.

А еще без бездны, способной поглощать и очищать энергию ядер изломов, я не смогу прокачать навык портала. Потенциал могущества дара – это врожденное свойство, которое невозможно изменить. Но я нашел лазейку. Осталось только вернуть бездну.

Проходя сквозь толпу, я старательно обращал внимание на кисти рук, и ни у одного из не увидел фамильного кольца. В этот ночной клуб ходили исключительно простолюдины. Оттого пацана у бара с кольцом члена княжеского рода Лебедевых я не заметить не мог. Как он вообще оказался в ночном клубе для простолюдинов?

– Отвертка, без водки. Я за рулем, – сделав заказ бармену, я постарался максимально запомнить лицо пацана из Лебедевых. Дворяне-малолетки всегда и везде только и делают, что устраивают окружающим проблемы. Не хотел бы я вляпаться в неприятности в ночном клубе.

Ни Лебедев, ни сопровождавшие его простолюдины не обратили на меня внимание. Их обслужили раньше меня, хотя заказ они сделали сразу за мной. Но я получил свой апельсиновый сок со льдом и кусочком апельсина, нанизанным на стенку стакана для украшения.

Я долго искал тихое место и обнаружил его только в туалете. Здесь музыка звучала потише, но все равно громко. День был настолько суматошный, что, умываясь, я чуть было не утопился. Вымочил всю футболку на груди. Ко всему прочему вспомнил, что после перерождения еще ничего не ел. Надо было сначала в какую-нибудь круглосутку зайти, а потом уже в ночном клубе пересидеть. Или вообще на вокзал пойти, да не хотелось в такую даль под дождем переться.

Запахло жареным, и мне показалось, что мне не показалось. С подозрением я посмотрел на тлеющую дверь, на пару секунд отупел и вдруг прозрел. Какой-то недоумок поджег дверь в туалет! Я быстро подсунул голову и руки под воду, натянул мокрую полу футболки на нос и выбежал из туалета.

Из-за громкой музыки я не заметил, как пьяный ор сменился криками ужаса. Основное помещение клуба стремительно пустело. Три живых ручейка расходилось в стороны запасных выходов. Несколько тел валялись на полу, затоптанные толпой. Задымления почти не было, но все же старался дышать пореже, чтобы не травануться угарным газом.

Я шел в сторону самого короткого ручейка, что означало – там легче выбраться на улицу, как в одном из тел лежащих далеко от меня, увидел знакомое лицо. То самое, которое я час назад «запомнил». Лебедев. Без сознания. Я вспомнил Лебедева, с которым мне доводилось пообщаться по делам академии. Игорь Елисеевич Лебедев отвечал за изломы и сотрудничество с академией. Именно он подбирал белые изломы для студентов, и мы с ним нормально ладили.

Если был хоть один шанс, что этот Лебедев – его младший сын... (Старший, вроде Артем, родился в девяносто девятом). Дерьмом буду, если оставлю умирать. Рискнув, я рванул к Лебедеву, обходя перевернутую мебель и битое стекло бокалов и стаканов. Когда я наконец достиг его, он был все еще жив. Затоптанный (возможны внутренние травмы), Лебедев был без сознания и уже явно надышался углекислым газом. Пришлось порвать футболку и закрыть его нос и рот мокрой тряпкой.

Мне самому становилось все хуже и хуже. Помещение задымлялось, моя видимость падала. Я подхватил Лебедева на спину и поблагодарил бога, что это тело хоть сколько-то натренировано, а то мы бы померли тут оба. По лестнице я шел уже вслепую. Из-за дыма закрывались глаза. Сказывалась усталость. Сказывался голод.

Наружу я буквально вывалился и упал на землю вместе со своей ношей. До нас двоих никому не было дела. Я с трудом выбрался из-под бессознательного тела, перекатившись по мокрой от дождя траве. Выжил. Да, было бы... обидно?.. возродиться и в тот же день помереть.

Лебедев не подавал признаков жизни. Я сел рядом с ним, оказал первую помощь, но что-либо сделать с его травмами я не мог. Трещины в костях есть точно. Возможно, его наградили не одним переломом, пока топтали. Здесь я бессилен, а помощи дозваться не смог. Здесь всем нужна помощь.

Я обыскал одежду Лебедева и помимо совершенно бестолкового бумажника обнаружил смартфон. Разблокировав пальцем, я нашел в списках последних вызовов контакт с именем Артем. То есть это точно тот самый Лебедев, а не какой-то другой!

Спустя несколько гудков мне ответил недовольный сонный голос.

– Ты охуел?

– Пожар. Хозяин этого смартфона без сознания. Надышался угарным газом. Его затоптали. Возможны множественные переломы. Я вытащил его на улицу, но помощи мы не дождемся. Здесь слишком много пострадавших.

Я протараторил слишком быстро, но достаточно четко, чтобы меня было хорошо слышно.

– Пошел на хер!

И сбросил вызов.

Интересные отношения у братьев. Или не братьев? Пока я таращился на экран, смартфон зазвонил. «Звонит Артем». Я принял вызов.

– Костя, ты где? Мне какой-то козел...

– Я не козел. Я посетитель «Подковы» на Плазе! – крикнул я, но мой крик потонул в гомоне. – Я же сказал, хозяин этого телефона умирает, и я ничего не могу сделать! Умирает, черт тебя дери!

От Артема посыпались маты и грохот, словно он сбивал все предметы, какие только попадались у него на пути. Он наконец проснулся, и до него дошло, что я не какой-то козел, которому захотелось некрасиво пошутить.

– Я сейчас буду! Вызову целителей! Всех подниму!

У него явно началась истерика. Артем отключился, а я попытался влезть в гущу толпы и добиться помощи. Но пострадавших было слишком много. Клуб вмещал в себя две-три тысячи человек и сегодня был набит под завязку.

Через полчаса в небе появился вертолет, и к нам двоим прорвались целители. Среди набежавшей толпы я заметил молодого мужчину, один в один омолодившийся Игорь Лебедев. Увидев бесчувственного Костю, он не удержался на ногах и упал на колени. Я удержал его за плечо и сел рядом.

– Это ты звонил? – спросил меня Артем Лебедев спустя минуты две, как только отдышался. Я кивнул. – Прости. Я подумал, что мошенник звонил. Ну, ты знаешь.

Не знал, но видимо в этом времени проблема телефонного мошенничества вышла на новый уровень.

– Я не смог прорваться через толпу, поэтому обыскал одежду и нашел телефон. У него на пальце печатка Лебедевых. Я знал, что у Игоря Лебедева есть сын Артем, так и понял, кому звонить нужно.

– Значит, могу не представляться. Но все равно представлюсь. Артем Игоревич Лебедев.

– Виктор Олегович Теневский, – я протянул руку для рукопожатия, и ее пожали.

– Несите носилки! – крикнул целитель, и мы с Артемом повернули головы в сторону лежащего без сознания Константина.

Артем встал и подошел к целителю.

– Как он?

– Жив. Мы ввели его в целебный сон и зафиксировали места переломов. Дальнейшее лечение в больнице. К началу учебного года будет как огурчик.

– Спасибо.

Пока Константина Лебедева грузили в вертолет, Артем снова подошел ко мне. Он что-то записал в блокноте, вырвал листок и передал мне.

– Если что-то понадобится...

– Десять рублей, – перебил я князя.

– Что?

– Из-за его спасения мне пришлось разорвать футболку. Компенсируй мне стоимость футболки.

Артем хихикнул (с нотками истерии) и к вырванному из блокнота листку приложил десятирублевую купюру. Я взял предложенное и тут же положил в карман. Даже если я спас жизнь его младшему брату, я не стану унижаться и показывать себя простолюдином. В прошлом у меня было достаточно времени, чтобы обучиться дворянскому этикету и не позорить титул барона. А сейчас я и вовсе светлейший князь...

...если тот договор купли-продажи с Шлятским не был его жестоким розыгрышем. Увидев договор, я был настолько рад, что совершенно не заметил ошибки. Одна маленькая деталь: у моего паспорта коричневая обложка, а не серебристая, как у всех дворян не императорской крови.

Артем Лебедев загрузился в вертолет, и я тоже покинул место пожара. Не хотелось бы, чтобы меня занесли в списки пострадавших, ведь я даже передвигался без посторонней помощи. Сверившись с интерактивной картой, я потопал в направлении автовокзала и остаток ночи провел на скамейке под крышей остановки, в которую до самого рассвета бил дождь.

В мокрой одежде, в изорванной футболке я, как бомж, сел в шестичасовой микроавтобус, заплатив купюрой Лебедева и получив пятак сдачи. День и вправду выдался суматошный. Шлятский, Пятницкий, Лебедев – барон, граф, князь. Всех собрал в первый же день после моего перерождения.

И все же собой я был крайне доволен. Я не позволил Шлятскому купить титул, узнал о вороватости Пятницкого и спас сынишку Игоря Лебедева. Особенно я был доволен последним, ведь Игорь Лебедев – мировой мужик! Если бы сегодня прошел мимо и узнал позже – никогда бы себе не простил.

Холодно. Я замерз и продолжал кутаться в мокрую куртку все два часа, проведенные в дороге. Зонта с собой у меня, конечно, не было. Не посмотреть прогноз погоды в интернете было моей ошибкой. Мое состояние напоминало мне о моих студенческих годах в АПИКе, когда я был посредственным и никому ненужным сиротой без средств к существованию.

А есть ли у меня родственники в новой жизни? Тот же Олег Теневский. Он ведь поумнел за двадцать один год? Чтобы барону стать светлейшим князем, нужно сначала заработать титул графа и князя. Достижений вагон и маленькой тележки явно недостаточно. Нужно, как минимум, страну спасти.

А мать? Не то чтобы я чувствовал нужду иметь родителей, но мое однобокое отношение к Кате научило меня, что все-таки я в чем-то сильно был не прав. Не зря же она меня отравила после того, как я достал для нее редкий компонент для ее жизненно необходимого лекарства?

Будь у меня опыт семейной жизни, я бы на Кате так не помешался, верно? Я не стану ей мстить за отравление. С тем бокалом, рыдающая, она выглядела настолько жалко, что мне не хочется в новой жизни даже знать об ее существовании. Зная ее отца, такую сибирскую красавицу он наверняка дебютировал в Москве, и у меня нет ни одной возможности столкнуться с ней в Красноярске.

По крайней мере, я надеялся, что люди из моего прошлого не станут меня беспокоить.

На конечной остановке меня разбудил водитель и, продрогший до костей, я медленно брел домой, сверяясь с интерактивной картой. Меня никто и ничто не волновало, пока СКИт не преградил мне дорогу в десятке метров от моего подъезда.

– Служба контроля изломов, дальше проходить запрещено!

Я зевнул и, достав паспорт из внутреннего кармана куртки, показал страницу с пропиской. Ссориться со СКИтом сил никаких не было. Он пролистал мой паспорт, сравнил мое лицо с фотографией и был вынужден провести меня внутрь. Под лестницей у двери в подвал раскрылся крохотный излом белого уровня примерно того же размера, какого я открывал в своей квартире.

СКИт провел меня до двери и, пожелав быть осторожным, убедился, что я войду в квартиру, и только потом ушел. Моя квартира на втором этаже находилась ровно над раскрывшимся изломом... как раз где-то в районе кухни. То есть мои действия спровоцировали раскрытие естественного излома. Раньше я не замечал подобного косяка у моего дара.

Призадумавшись, я бросил всю одежду на пол и залез в горячую ванну отогреваться. Мне не так сильно хотелось есть, как согреться и лечь спать. Из «Подковы» вышла совершенно не та грелка... меня тянуло потравить безвкусные анекдоты, что означало – мой мозг ушел в режим гибернации.

Когда я открыл глаза, вода уже остыла. Все же вырубился. Ополоснувшись горячей водой, вышел из ванной в одном полотенце и в тапочках и потопал в кухню заморить червячка. Вроде бы в холодильнике что-то было. В морозилке нашлись пельмени, и я кинул два десятка вариться.

В то же время за окном было шумно. У подъездной лавочки собирались охотники, то есть покорители с боевым даром. СКИты все также охраняли периметр, а я варил пельмени, совершенно не беспокоясь, что труп Шлятского могут найти раньше ожидаемого. Не найдут – хорошо. Найдут – плевать. Я все перила вытер и даже пол в подъезде помыл, чтобы ни одного следочка не осталось.

А то, что изломы могут засосать невнимательного прохожего, так такое тоже бывало. Редко, но вероятность не была нулевой.

Пока пельмени варились, я выпил быстрорастворимый черный кофе и прочитал сообщение от Епифанова, написавшего, что он получил подтверждение о принятии пакета моих документов академии к рассмотрению. На мою электронную почту такое оповещение тоже пришло.

До конца каникул я был совершенно свободен. В планах: улучшить физическую форму, вспомнить технику боя на мечах и найти, где захоронено мое тело. Бездну впитали мои кости, так что мне нужно заполучить тело Алексея Земского и снова поглотить артефакт. Именно на бездне завязаны все мои боевые способности, без которых от моей второй жизни не будет особого толка и придется начать все с нуля, обнулив все мои материальные навыки.

Все же эта суббота выходила очень шумной. Я время от времени подходил к окну и посматривал на творившийся беспредел. Часть охотников уже вошла в излом, а часть оставалась вместе со СКИтами охранять вход. Или они ждали кого-то... об этом я догадался, когда подъехала представительское черное авто, а из него вышел изрядно постаревший Игорь Лебедев.

Я узнал Игоря с первого взгляда, несмотря на разительные возрастные изменений внешности. Активно жестикулируя, он командовал людьми спокойно и без криков. И люди подчиняли без вопросов. Во времена нашего сотрудничества авторитет Игоря был где-то на дне, и без моего пинка ни один индюк не взлетал.

Почувствовав укол радости, я тут же вспомнил про воровство Пятницкого и посмурнел. Впрочем, Игорю красть у меня было нечего. Вряд ли он поимел с меня что-то большее, чем я обещал ему дать. Я отвлекся буквально на секунду, а в следующую увидел, что Игорь заметил меня и смотрел на меня в упор уже какое-то время.

Вчера я спас жизнь его сыну, а сегодня он как ни в чем не бывало приехал к Виктору Теневскому домой. Или не к нему, а к белому излому. Если он до сих пор работал в том же месте, то открывшийся под моей квартирой излом будет использован в качестве экзамена в академии.

Игорь отвернулся, когда к нему подошел еще один СКИт с каким-то разговором. Я тоже ушел вглубь квартиры, не желая привлекать к себе еще больше внимания. Мне нельзя было раскрывать свою прежнюю личность, несмотря на то, что артефакт сработал с ошибками. А моя новая внешность имела схожие черты с моей прежней: светлые волосы и голубые глаза.

«Тело Шлятского будет найдено не позднее понедельника-вторника» – понял я, а я потерял ту перьевую ручку где-то в пожарище «Подковы», так что о связи орудия убийства и раной Шлятского на горле можно было не беспокоиться.

Оставив окно, выходящее на подъездную дорожку, открытым продолжил мониторинг новостей через подключенный к розетке смартфон. Как я и ожидал, мир за двадцать один год моего отсутствия практически не изменился. Телевизоры и ноутбуки стали тоньше, мелкий и средний бизнес ушел в интернет, некоторые другие изменения... в целом я был готов к ним и не буду выглядеть белой вороной.

Круче всего изменились изломы: с исчезновением катастроф уровень опасности изломов повысился на порядок, так что появилось очень много новых законов, регулирующих входы и выходы из изломов. А еще – камеры видеонаблюдения. Если раньше видеонаблюдение было возможно только в ограниченном пространстве, то сейчас все изменилось.

В Шахтинском камер уличного видеонаблюдения почти не было. В Красноярске камеры следили за дорогами, государственными учреждениями и бизнесом. Москва напичкана камерами, как лес – комарами. Входы в изломы тоже были под пристальным наблюдением, что упростило выявление фактов браконьерства и попыток ухода от налогов.

Браконьеры – бич моего времени. Официальные команды покорителей платили налоги в двадцать процентов от стоимости трофеев, а браконьеры вычищали изломы под ноль и не платили вообще ничего. Антибраконьерские законы и методики я знал наизусть. Разбуди меня ночью, и я, как отче наш, прочитаю любой пункт.

Двадцать лет назад все новостные источники пестрили сообщениями и фотографиями о том, что поймали очередную браконьерскую шайку или браконьера-одиночку. Но сейчас же... по моим запросам за последние пять лет было фактов обнаружения и поимки меньше, чем пальцев на одной руке. И что-то мне подсказывало, что дело вовсе не в высоком профессионализме браконьеров, а в камерах видеонаблюдения и высоким премиям гвардии одаренных быстрого реагирования.

Повторное обучение в АПИКе уже не выглядело обычной бутафорией ради получения диплома. Ведь без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек. Внутренняя кухня покорителей за двадцать один год, пускай вряд ли кардинально, но в мелочах – точно изменилась. А я не мог позволить себе косячить даже в мелочах. В АПИКе всему научат. Тем более, что весь интернет пестрил информацией о нехватке лутеров в сравнении с завалом оценщиков.

Лутеры отличались от оценщиков одной крошечной мелочью: лутеры ходили в изломы в составе охотничьих команд, что многократно повышало эффективность сбора трофеев, а оценщики сидели в безопасных офисах. Не каждый одаренный с небоевым даром готов был рисковать собственной шкуркой даже ради десятикратной зарплаты и процента с трофеев. Из-за этого на лутинге можно было быстро поднять денег даже за один заход, но не в самый легкий белый излом точно.

Вторая кружка быстрорастворимого кофе ни капли не взбодрила меня, так что я собирался лечь спать до ужина, как с улицы донеслись крики, по которым я понял, что охотники-первопроходцы нашли свеженький труп со следами насильственной смерти.

– Быстрее, чем я ожидал. Намного быстрее.

Заглотив остатки кофе, я на скорую руку вымыл кружку из-под кофе, закрыл окно и пошел спать, мельком взглянув в окно. Как раз перед домом вынесли труп с лицом, накрытым белым платком. По одежде и комплекции трупа я узнал Шлятского.