Брат

Глава 3

Да, после нашего обилия заборов и дверей с домофонами открытые настежь облупленные подъезды смотрятся так, как будто пришел к заброшке! А ведь когда-то я жил в таком же доме, выбегал во двор к друзьям из такого же подъезда…

Я присел на лавочку во дворе и закурил — Вова (который настоящий), видать, был запасливым и припрятал в форме пару сигарет и спички. Перед глазами поплыли воспоминания. Вот я наскоро одеваюсь, кричу «Мам, я гулять!» и выбегаю во двор, там уже собрались все пацаны со всех подъездов. Мы быстро договариваемся, во что играем сегодня — кто будет героем, кто бандитом — и разбегаемся по двору. Время от времени чья-нибудь мама или бабушка выдергивает из толпы кого-то из нас: опять расквасил нос или порвал шорты, «отец днями и ночами вкалывает, чтобы тебе что-то купить, а ты»… И не было обиднее наказания, чем быть уведенным домой в самый разгар игры. Что ни говори, а было весело. С некоторыми парнями из того двора я потом поддерживал связь до самой своей гибели. Все-таки дворовая дружба — это что-то особенное.

Игры, машинки, догонялки, первые драки, разбитые коленки — все это было как будто вчера. А интересно, кстати, если мне отправиться по своему домашнему адресу, смогу ли я увидеть «живьем» себя в молодости? От этой мысли я даже вздрогнул и чуть не обжегся бычком — сам не заметил, как сигарета кончилась. Хватит сидеть и фантазировать, надо идти. Со своим родственником знакомиться.

Подъезд ударил в нос смесью запахов мочи, перегара и крысиных хвостов. На лестнице на каждом шагу встречались то пустые бутылки, то окурки, то какие-то бумажки, а то и использованные шприцы. «Главное, не наступить на иглу», — вспомнил я давнее правило, «не дай бог через подошву в ногу войдет — кто их знает, чем они там болеют». С осторожностью переступая через этот мусор, я поднялся на нужный этаж, отыскал «свою» дверь и нажал на звонок. Кажется, здесь. Послышалось недовольное кряхтение — «кого там еще несет?» и дверь со скрипом открылась.

— Вам кого? — Мужик в старых вытянутых трениках и застиранной майке, видимо, не был расположен встречать гостей.

— Здорово, дядя, здесь живет Сергей Данилов? — спросил я как можно спокойнее.

То, что он не мой родственник, я сразу понял. Сам не знаю как. Да и на брата явно не похож.

— Нет здесь таких, — пробурчал мужик.

— Но я же помню, что…

— Слушай, парень, я не знаю, что ты помнишь. Я отсыпаюсь перед ночной сменой, только жену к матери спровадил — теперь ты меня достать решил. Сказал же — нет здесь никаких Даниловых. Тебе, наверно, адрес неправильный дали или ты сам что-то перепутал. Иди куда шел, — мужик захлопнул дверь, ясно давая понять, что аудиенция окончена.

Вот это да. Сказать, что я был обескуражен — ничего не сказать. Может быть, подвела память? Но это вряд ли — я шел сюда так же уверенно, как всегда шел к себе домой. Кажется, и с закрытыми глазами бы дорогу нашел. Но даже если я перепутал квартиру — этот мужик явно не знает никаких Даниловых. А это уже более чем странно. Соседи в то время еще вовсю общались друг с другом и уж точно поняли бы, о ком речь, если бы их спросили о жильце их дома.

Или что-то в системе измерений во вселенной окончательно поломалось, и я попал в одно время, а дом вместе с жителями — в другое? Нет, это уже совсем бред какой-то, так действительно до психушки недалеко. «Бред, говоришь? А то, что ты погиб в 2023 году, а воскрес в чужом теле в 1993 — не бред? Тем не менее это у тебя почему-то сомнений не вызывает» — не успокаивался внутренний голос, когда я медленно выходил из подъезда, пытаясь осмыслить происходящее.

— Вовка! Вовка, блин, ты вернулся! Живой!

Я поднял голову и увидел невысокого усатого мужичка с доверху набитой авоськой, улыбающегося во весь рот. Несколько золотых зубов так блестели на солнце, что я на секунду зажмурился. Он знает Данилова, что ли?

— Здрасте, — неуверенно произнес я, пытаясь выковырять из памяти его пронырливую рожицу.

— Привет, привет! — мужик схватил меня за локоть. — Давай рассказывай, как ты там! А мне говорили, что ты воюешь где-то в горячих точках! Чуть ли не в госпитале лежишь! Я думаю: ну все, попал наш Вовка-то в переплет! А ты вон живой и здоровый! Брехали, значит! — дядьку явно переполняли эмоции. — Ну что, как ты теперь, куда? Ух, какой-ты стал! А был то, шея как у куренка, а щас мужик прям!

— Да я вот к брату решил пока, осмотрюсь, а там видно будет…

— А-а, значит, ты не знаешь, — мужик помрачнел и замолчал. — Ты это… давай присядем, что ли.

Мы присели на ту же лавочку, на которой я десять минут назад вспоминал дворовые игры. Мужик суетливо закурил и уставился куда-то вдаль.

— Ну так что с Сергеем-то? — не выдержал я. — Он переехал, что ли, пока я служил? Тогда почему ничего не написал? — я решил, что если добавлять в разговор каких-то логичных деталей, то будет правдоподобнее. Ну в самом деле — если бы брат этого Вовы переезжал, то, наверное, нашел бы способ сообщить брательнику новый адрес, и не привели бы меня сейчас его воспоминания по ложному следу!

— Убили их, — тихо сказал сосед и часто заморгал. — И Серегу, и жену его, Катьку, и дочку их годовалую — никого не пожалели. Суки, их бы так самих…

— Как⁈. Кто убил-то? — кажется, я начал вживаться в роль. Хотя незнакомых мне людей действительно было жалко. Ребенка-то за что? Да и брат с женой вряд ли были такими отморозками, что с ними стоило вот так.

— Да! — махнул рукой мой собеседник, — бандиты какие-то. Чего они, визитки будут оставлять? Куда-то влез твой Серега — то ли денег задолжал, то ли поссорился с кем-то, с кем ссориться не надо… Вошли и ножом всех… — сосед закрыл лицо руками: видимо, какая-то страшная картина до сих пор не давала ему покоя. — Милиция тут трясла всех, да только нас-то чего трясти? Это днем было, в выходной — кто на даче, кто телевизор смотрит, кто спит, кто на рынок ушел или с детьми гулять. А потом муниципалитет их задним числом выписал — их же квартира-то, а про тебя то ли забыли, то ли специально не вспомнили, а только у нас все говорили, что твое имя из документов как-то исчезло. Ну и, в общем, у них же сейчас дефицит жилья, сам знаешь. И квартиру вашу какому-то очереднику и выдали с аварийной службы. А он чего — разбираться будет? У него вон тоже семья. Дали квартиру — и хорошо. Мужик вроде нормальный… Так ты сам-то теперь куда?

— Пока не знаю, — покачал я головой. — Как-то слишком много сюрпризов.

— Это точно, — кивнул сосед. — Понимаю. Ну ладно, мне пора, я вон продуктов накупил — жена готовить собиралась. Пойду ее обрадую заодно, что ты живой вернулся. А ты, если что нужно, заходи. Дядя Саша я, если ты забыл! Из тридцать девятой! Ну бывай!

«Ну вот, хоть один представился и помощь предложил. Все не чужой человек, получается», — усмехнулся я про себя, глядя вслед удаляющемуся дяде Саше. «И ясность все-таки внес. Только что мне теперь с этой ясностью делать? Единственный человек, который мог бы меня принять в любых обстоятельствах и на чью поддержку я мог бы рассчитывать, оказывается, мертв. И здесь меня теперь никто не ждет — не лезть же к этому соседу. Он вроде человек добрый, но максимум, чего можно попросить у соседа — это переночевать один раз. Да и то неудобно, так что оставим это на совсем уж крайний случай. Но куда же мне теперь-то? Куда?».

Ситуация приобретала совсем уж жесткий характер. Как будто кто-то, кто писал сценарий моих приключений, постоянно думал, что мне мало, и добавлял еще. Такое впечатление, что где-то наверху решили проверить пределы моей выносливости и находчивости. Деньги, оставшиеся от настоящего Вовы, заканчиваются — хватит еще на то, чтобы пару раз перекусить да купить какую-нибудь мелочь вроде сигарет или билета на трамвай. То есть завтра их уже не будет совсем. На ночлег рассчитывать не приходится. Родственников, друзей и знакомых нет — ну кроме соседа, который, судя по всему, тоже живет небогато и чужих проблем ему не надо.

Да, вот это я попал. Что же теперь-то? Я даже не знаю, есть здесь у него, Вовы… то есть у меня кто-то еще или нет. Во всяком случае, его память ничего не подсказывает. Я вышел из двора и огляделся. Грязные улицы, заставленные торговыми палатками, крики продавцов, сидящие на асфальте попрошайки…

Я решил снова отправиться на знакомый Казанский — уж на вокзале-то затеряться в толпе будет проще, да и поспать устроиться можно. Последнее, кстати, становилось все более актуальным: все эти путешествия по телам и эпохам вместе с криминальными новостями меня изрядно утомили. Поспать, сообразить что-нибудь перекусить — а потом уже можно на свежую голову думать, что делать дальше.

Я нащупал в кармане мелочь, купил у ближайшей бабульки несколько сигарет и не спеша зашагал по осенним столичным улицам. Встречные девушки кокетливо улыбались, напоминая, что теперь я — крепкий молодой парень, видимо, даже симпатичный. В другой ситуации я бы, возможно, этим и воспользовался. Но сейчас мысли были далеки и от романтики, и от сиюминутных удовольствий. «Ни жилья, ни работы… да чего там — имя и то непонятно чье, любой мент при первой же более-менее серьезной проверке задержит, и попробуй объясни. Но бомжевать я не намерен! Выкручусь! Где наша не пропадала». Пустая сигаретная пачка от раздраженного пинка ногой отлетела прямо в лужу.

Послышался визг тормозов. Из подъехавшего «мерса» вышли трое накачанных «быков» с золотыми цепями на шеях, и, оглашая улицу дурацким ржанием, скрылись за дверью какого-то ресторана. «На какие же шиши вы, ребята, так разгулялись?» — подумал я. Мне припомнились обвинения в уже далеком 2023-м: мол, я скрыл что-то от налоговой, подделал какие-то документы… Хоть один «обвинитель» предъявил бы конкретную сумму и бумагу, которую я подделал! Так нет же — одни левые комменты в соцсетях да заказные статьи без фактуры. И то — еле отбрехался, спасибо, адвокаты хорошие были. А тут — сопляки, которые едва ли пару лет назад школу закончили, на вип-тачках разъезжают, девок снимают и по дорогим кабакам шатаются. И никто даже внимания не обращает! А поговорить с ними с глазу на глаз, как случалось у нас на службе с разными шакалами — куда только вся крутость пропадет. До конца жизни старушек бы через дорогу водили, как тимуровцы.

Внезапно я вспомнил, какие события произойдут в Москве всего через месяц. Перед глазами поплыли кадры из новостей. И тут меня настигло важное открытие — пожалуй, первое за все это время, которое вселяло хоть какую-то уверенность. В моем положении был по крайней мере один плюс: если точно знаешь, где какая заваруха случится, можно заранее придумать, как обернуть это в свою пользу. Значит, надо разработать четкий план действий. Ну что теперь делать — попал в замес, значит, надо выкручиваться. Задачка, конечно, на этот раз выпала не из легких. Ну так и я, извините, не пятиклассник.

Кстати, ведь в этих самых 90-х осталось у меня несколько незавершенных дел… Кажется, я — настоящий я, а не этот дембель, черт бы его побрал! — даже не забыл тогдашние адреса некоторых знакомых, которые вообразили, что могут кидать кого угодно на сколько угодно и ничего им за это не будет. В общем, мне точно есть, чем заняться в старой Москве. Но сначала — отдохнуть! А то можно и самому запутаться, как тебя сейчас зовут и какой на дворе год.

«Вспоминаю тот день, не забыть того дня, как друзей я отшил — взял вину на себя» — надрывался откуда-то до боли знакомый голос Юры Хоя.

Я оглянулся и увидел палатку с кассетами. Ноги сами понесли по направлению к ней: точно так же в детстве мы с друзьями, сэкономив мелочь на школьных завтраках, выискивали в продаже «запретные» кассеты, которые было так весело крутить на каникулах, когда родители уходили на работу.

Ассортимент пестрел знакомыми, полузабытыми и совсем забытыми именами. Тем временем «Сектор» в колонках сменился «Наутилусом», который пел про рыбалку апостола Андрея. «Да, под музыку идти было бы веселее», — неожиданно подумалось мне, — «только на то, что у меня есть, не то что плейер с кассетами не купишь — на ужин бы нормальный хватило…»

Из размышлений меня выбил сильный толчок в бок. Давно со мной так не здоровались. Что еще за новости?

— Слышь, подвинься, — двое короткостриженых парней по-хозяйски оглядывали палатку и заодно симпатичную молодую продавщицу. — Ну че, курица, бабки приготовила?

— Так я… это… — растерянно пробормотала девушка, пятясь назад.

— Че «это»? Ты забыла, что ли? Ну так щас мы тебе напомним! Или бабки гони, как договоаривались, или щас с нами поедешь расплачиваться, — хмырь гыгыкнул, видимо, уже предвкушая второй вариант.

Видел я таких «орлов», видел. Только и могут цепляться к девчонкам, детям да старикам. Устроились шестерить к какому-нибудь бандиту — и думают, что теперь весь город у них в услужении. А как этого бандита грохнут — а грохнут его обязательно, это вопрос времени — сразу невинные овечки: это не мы, мы не знали, нас заставляли! А в результате их выходок нормальные люди боятся из дома лишний раз выйти. Терпеть не могу, когда «хозяевами жизни» себя ощущает вот такая шпана. Не вмешаться было уже нельзя.

— Ребят, чего вы к девушке пристали? Вообще-то с женщинами повежливее принято разговаривать, — я снова старался быть спокойным, но получалось, честно говоря, не очень, в голосе все равно сквозил металл. — Если нравится она тебе, так взял бы и цветочки принес, а ты…

— Смотри, как бы тебе цветочки не пришлось носить, — хмырь развернулся ко мне и недобро сощурил глаза. — Ты давай канай отсюда, пока я тебе ноги с башкой местами не поменял, понял? И не лезь, когда взрослые дяденьки решают свои взрослые дела.

— Нормальные у тебя дела — ни хрена не работать и отбирать деньги у тех, кто зарабатывает, — я почувствовал знакомый внутренний «завод», по опыту, не предвещавший его виновникам ничего хорошего. — Ты лучше сам бери своего друга и проваливай, а то тебе-то точно никто цветочков не принесет!

— Не, ты в натуре не врубаешься! — хмырь сунул руку в карман, что-то там нащупал и медленно двинулся в мою сторону. — Последний раз говорю: топай отсюда, пока целый, а то я…

Эти душеспасительные беседы мне надоели, и договорить он не успел. Все-таки соскучился я по физической активности. Профессиональная боевая подготовка, помноженная на новое здоровое тело, увеличила мои физические возможности — и хмырь, взвыв от внезапной боли, рухнул на асфальт. Нож, который он успел вытащить из кармана, полетел куда-то под прилавок.

— Отпусти, паскуда, — верещал налетчик, пытаясь вырвать вывернутую руку.

Одновременно я внимательно смотрел на второго визитера, который, растерявшись от такого поворота, беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба на берегу, ощупывая дрожащими руками стенку палатки. Люблю, когда такие персонажи сразу понимают свои перспективы.

— Значит, так, — я переводил взгляд то на одного, то на второго гостя, чтобы не выпускать никого из виду, — сейчас вы оба свалите и постараетесь сделать так, чтобы я вас никогда не смог найти, даже если буду очень стараться. И она, кстати, тоже, — кивнул я в сторону перепуганной продавщицы, — ясно?

— Дддда, я… я… ясно, — дрожащим голосом выдал тот, который стоял у стены палатки.

— Ну, я надеюсь, мы договорились, — сказал я и отпустил руку лежащего на земле. Тот кое-как поднялся, и, держась за руку и постанывая, двинулся к выходу. Вывихнул я ему ее, что ли…

— Спасибо вам большое, — затараторила продавщица, — а то я не знала уже, что делать. Понимаете, мы, конечно, договорились, но сегодня выручки почти нет, а им ведь не объяснишь, а милиция…

— Да ладно тебе, — перебил ее я. — Торгуй себе спокойно. К завтрашнему дню насоберешь. Претензий к тебе у них быть не должно — это же не ты меня позвала, а я сам зашел и сам вмешался. Да ты меня и не знаешь.

— Ой, правда, а как вас хотя бы зовут?

— Жан Клод ван Дамм, — улыбнулся я и направился в сторону Казанского вокзала.

Там я решил переночевать, но сначало надо было сменить форму на гражданку, чтобы комендантские патрули лишний раз не докапывались, да и так проще слиться с толпой.

Мой дембельский «наряд» был в очень неплохом состоянии, и мне удалось обменять форму в одной из палаток возле вокзала на джинсы, футболку и ветровку. Не знаю, зачем понадобилась форма палаточнику, но я легко договорился на обмен своей бэушной армейской одежды на ширпотреб сомнительного качества.

День выдался насыщенный, и спать я завалился рано, на лавке в зале ожидания.

Сам не заметил как вырубился. Провалился сон, даже шум вокзала не мешал.

Ночь.

— Так, я не понял! Вы че здесь опять разлеглись? Здесь вам бесплатная гостиница, что ли? — раздался грубый ор над самым ухом — не то, от чего я люблю просыпаться. Особенно когда он сопровождается тычками дубинкой в бок. Я нехотя разлепил сонные глаза и увидел над собой двоих милиционеров, которые покручивали в руках дубинки и выжидательно смотрели на меня и еще на нескольких людей, лежащих рядом.