Братва. Пощады не будет

Глава 1

Нынче был день получки. Неофициальной, понятно. Я подсчитывал недельный доход от наших ночных «бабочек».

Контролировал их по моему заданию Киса, имея в наличии «золотоносную» записную книжку почившего Ворона. Впрочем, проявив недюжинные способности, Кисе удалось за короткий срок привлечь под «крышу» нашей фирмы еще несколько десятков «левых» проституток, работавших в основном на улице. С каждого по нитке – голому рубаха, как говорится,

В кабинете управляющего пивбаром присутствовали все основные члены группы – я, Киса с Цыпой и Петрович. Дверь благоразумно заперли, а то случайный кадр, заглянув в кабинет, вполне мог свихнуться от зависти – весь стол был завален денежными ассигнациями. Всех номиналов, начиная с десятитысячных купюр. Присутствовала и зеленая «капуста». Правда, незначительной по объему пачкой стодолларовых билетов.

– В прогаре что-то! – жестко заметил я, вскинув взгляд на Кису. – Всего восемьдесят «лимонов»! В чем дело, брат? Борзеешь?!

Цыпа, уловив явное недовольство в моем голосе, слегка придвинулся к своему приятелю, страхуя его руки, пока что мирно лежащие на столе. Хотя это была совершенно излишняя предосторожность. Быстрее Монаха выхватывать «шпалер» из наплечной кобуры никто не умеет. По крайней мере, из членов нашего «монастыря».

– Я не виноват, Евген! – начал оправдываться Киса, глядя на меня, как кролик на удава. – Дело в том, что чуть ли не все уличные шлюхи забастовку объявили. Не выходят, мокрощелки, на работу, хоть по частям их режь!

– Как так? – не смог скрыть я искреннего изумления. – Почему, черт возьми?! Они что, свой профсоюз создали?

– Пока нет, тьфу-тьфу! Но и их понять, Михалыч, можно! Уже третья за месяц девочка исчезла с горизонта. Как корова языком слизала! Я тут не при делах, Монах! Гадом буду!

– Фатеры проверял?

– Само собой! Они в квартиры не возвращались. Даже «лавэ» на месте! Вот эта крайняя стопка.

– Ладушки! – я щелкнул пальцами, давая привычный знак Петровичу.

Тот не заставил себя ждать – перед каждым из нас моментально возникла очередная банка пива.

– Молоток! – обрадовал я нашего старикана, зная, как он искренне неравнодушен к похвале. – Яичницу еще на всех сваргань. Что-то на хавку прибило. С ветчиной желательно.

– А у меня завсегда все наготове! – похвастался Петрович. – Через пять минут срастется в лучшем виде!

Он ошибся лишь на пару-тройку пунктов. И десяти минут не прошло, как на столе появилась объемная сковорода с аппетитно шипящей на масле яичницей из двух десятков не успевших народиться на свет цыплят. Ничего не попишешь: кто не успел – тот опоздал, как говорится. Жестокая логика жизни. Се ля ви то бишь.

– Скорее всего пропажи где-нибудь на шалмане наркоманов тормознулись, – высказал личное мнение Цыпа. – Почти весь контингент колется. Потому и на панель подались – бабок ведь запостоянку на наркоту не хватает. Меры же ни в чем не знают, шалавы!

Яичня вполне удалась. Я за один присест умял чуть не половину сковородки. Без хлеба, правда. Его я вообще очень мало потребляю, как и большинство цивилизованных западных граждан. Обжорство никогда не вписывалось в число моих основных недостатков. Не то что у наших мальчиков. Киса с Цыпой очистили сковороду до зеркального блеска и, кажется, собирались продолжить свой волчий набег на съестные припасы Петровича, который порывался накормить молодых оглоедов еще и бутербродами с ветчиной.

– Не суетись, как однорукий при клейке обоев! – наставительно умерил я пыл старика. – Излишества ни к чему хорошему не приводят! Молодость обязана уметь ограничивать себя в желаниях, чтоб благополучно дожить до старости. Разделим-ка лучше наш скромный недельный навар.

Сорок миллионов и худощавую пачку баксов я без лишнего базара сразу изъял в общак фирмы, а оставшееся разделил строго по справедливости – по червонцу «лимонов» ребятам и двадцатку мне. Петрович с самого начала был у нас на простом окладе, и потому его доля в дележе прибыли не предусматривалась. Да и много ли старику надо? Живет на полном гособеспечении, так сказать. А жадность в людях я никогда не приветствовал, так как алчность разлагает душу человеческую похлеще всего семейства опиатов.

Впрочем, Петрович на долю и не претендовал, вполне довольствуясь своим положением управляющего пивбаром. Люблю, признаться, вот таких скромных рецидивистов – без излишних понтов и необоснованных амбиций частенько присущих представителям уголовного спецконтингента.

– Надеюсь, ты за недельку разберешься с девочками, и они прекратят наконец свою идиотскую забастовку! – повернулся я к Кисе. – Беспорядок в фирме недопустим! Убытки – в особенности! У нас не колхоз, а солидное предприятие, усек?

– Само собой! – заверил молодой соратник. – Хоть из-под земли выкопаю пропавших телок и успокою женскую публику. Выйдут на панель – никуда не денутся! Гарантия!

– Ловлю на слове, брат! – усмехнулся я самонадеянности Кисы. – Ладушки! Доставай свой заветный серебряный портсигар. Расслабимся децал после трудов праведных! «Капусту» считать самое пакостное дело – каждый раз пальцы ноют, словно в карты всю ночь резался!

Глава 2

Зря я сразу не придал серьезного значения исчезновению трех наших девчонок. Всего через несколько дней к числу без вести пропавших прибавилась четвертая. Это уже здорово смахивало на систему. На планомерную акцию конкурентов. Сами-то не умеют поставить «дело» на широкую ногу, заиметь солидную постоянную клиентуру – вот и мутят, падлы. «Масла» в уголовных «чайниках» хватает лишь на подлости и «мокруху». Наверняка кончили моих милых «бабочек» и сховали где-нибудь в лесном массиве или на дне водоема. Но напрасно эти пока неизвестные кретины радуются раньше времени! Очень скоро и сильно они пожалеют, что «наехали» на нашу контору – если, конечно, успеют перед своей собачьей смертью!

Я решительно снял телефонную трубку и набрал номер Гоши Шепота, содержателя целой разветвленной цепи «массажных» салонов и двух десятков спецзаведений, поставляющих проституток по телефонному вызову.

– Гоша? Привет, брат! – я старался говорить без агрессивных ноток в голосе. – Узнал? Плохая для меня примета. Впрочем, я не суеверен. Вот что: кой-какие моменты надобно с тобою срочно прошевелить на нейтральной территории. Принципиальных возражений нет?

– А в чем суть, дорогой Монах? – после небольшой, но подозрительной паузы осторожно поинтересовался мой собеседник. – Давай у меня в офисе, или я сам к тебе подскочу.

– Маленький базар по нашему общему бизнесу. Одна проблемка некстати вдруг нарисовалась. Требует немедленного разрешения тет-а-тет. А ты никак опасаешься чего-то? Неужто есть причины?.. Возьми охрану – я не против.

– Хорошо, Монах. Забивай «стрелку».

– На двенадцатом километре, как обычно. Через пару часиков. Покатит?

– Вполне. Ну что ж, до скорой встречи, не прощаюсь тогда.

– Вот и ладушки! Не опаздывай, браток! Сам же в курсе – ждать и догонять не наше занятие, а ментовское!

– Буду в срок, Монах, не хипишуй зря.

Я повесил трубку и повернулся к Кисе с Цыпой.

– Волыны в наличии?

Оба кивнули: мол, как всегда.

Петрович, врубившись в происходящее, тут же выключил телевизор и бойко-суетливо забегал по сторонам своими поблекшими светло-голубыми глазенками, стараясь не показать охватившее его волнение.

– Евген, мне тоже надо ехать? Толку, правда, при разборках от меня чуть, но с пяти шагов не промахнусь, будь уверен!

– Ерунда! Успокойся, старик, без тебя справимся. Тут нужна сила, а главное – молодая реакция! Ты же, пока только еще «шпалер» будешь вытаскивать, дуршлагом вполне успеешь стать. Мальчонки у Шепота резкие, не хуже наших. Чуть шевельнешься не в тему – махом переведут в разряд покойников.

– А тебе еще жить да жить! – хихикнул Цыпа. – Ведь всего-то шестьдесят годков натикало!

Киса солидарно хохотнул. У мальчиков часто так – перед горячим делом возбуждение у них выражается в плоском юморе. Психика, видать, так устроена. Ничего особенного: я тоже ощущал сейчас мощный выброс адреналина в кровь. Это хорошо – теперь тело станет работать как точный, отлаженный механизм – на одних рефлексах и импульсах из подсознания, которые никогда не ошибаются и не требуют драгоценных секунд на оценку неожиданно возникшей ситуации. Звериное чутье к опасности – наипервейшее условие в нашей профессии, если, конечно, не хочешь враз стать безработным трупом.

– Времени не так уж много у нас, – напомнил я развеселившимся соратникам. – Подбери, Киса, с дюжину надежных ребятишек в зале. А ты, Цыпа, организуй легковой транспорт. На трех машинах покатим. Даю полчаса на все. Действуйте!

Когда надо, подручные умеют все делать мухой. Не прошло еще назначенного времени, как наши два «жигуля» и «волжанка» отъехали от пивного бара, взяв курс на Пышминский тракт, где была забита «стрелка» с Гошей, главным моим конкурентом в торговле женскими прелестями.

По дороге Цыпа познакомил меня со своим старшим братом Василием, плохо выбритым тридцатилетним детиной, сидевшим на переднем сиденье.

– Брательник свой в доску! – нахваливал «товар» Цыпа, азартно крутя руль, обгоняя попутный транспорт. – Охотник со стажем – снайпер, можно сказать. Его карабин с оптикой в багажнике. И не жлоб – «штуку» зеленых за голову ему за глаза хватит!

– Ладушки! Поглядим в деле, чего он стоит в натуре. Ты жми на газ давай – крайне надо раньше Шепота на месте оказаться! Вопрос жизни и смерти, как при жизни любила говаривать мавзолейная мумия.

Только когда наша автокавалькада свернула с асфальтового шоссе на пригородную «щебенку» и поползла в гору к водонапорной башне, я полностью и окончательно успокоился – мы оказались первыми. Значит, сильно переоценивал я умственный потенциал господина Гоши – он и не думал подстраховываться, приехав заранее. Засады я нисколько не опасался. Местность здесь просматривалась, как на ладошке ребенка, несмотря на лес вокруг. Но он был очень редкий, словно гордые корабельные сосенки страдали манией величия и индивидуализма, никак не желая – хоть руби их под корень – сближаться с соплеменницами ближе чем на метр. А диаметр сосновых красавиц не позволял скрыть крепко сбитые фигуры боевиков. Потому и выбрано братвой столь удачное местечко для интимных бесед с коллегами и выяснения отношений. Неожиданно нагрянуть сюда можно было бы лишь с вертолетов, не иначе.

И отличное объяснение скопления автомашин для грибников и вечно подозрительных ментов было налицо – рядом с водонапорной башней имелся мелкий водоемчик, а точнее – большая мутная лужа. В ней некоторые автомобилисты, желавшие чуток сэкономить, самолично мыли свой транспорт. Так что к нам не придерешься, хоть пуп пусть менты себе надорвут вместе с портупеей. От оружия-то мы в любой момент можем избавиться, побросав в водоем.

В настоящий момент копеечно-хозяйственных автолюбителей у лужи, к счастью, не наблюдалось. Оно и понятно – самое начало лета. Грязи уже нет, а пыли еще нет. Лепота.

Из живых существ присутствовали только птички, беззаботно порхавшие в кронах деревьев и с любопытством разглядывавшие вторжение в их владения трех автомашин с серьезными дядями, столпившимися полукругом около мужика, одетого во все темное, несмотря на солнечный день.

– Слушай сюда, братва! – обратился я к плотно обступившим меня ребятам. – Для таких орлов, как вы, дело предстоит плевое. Минут через сорок сюда подъедут наши недоброжелатели. Думаю, не более пятнадцати рыл. Но мы запросто с ними разберемся, так как умнее и опытней. Не толпиться, не базарить, не курить во время моего разговора с их главшпаном. Стоять в ряд, прикрываясь за машинами. На всякий случай пусть каждый сразу выберет себе цель. Чтоб не было накладок, разжевываю для ясности: крайний слева в нашей шеренге стреляет в их крайнего справа, а последний справа шмаляет в их последнего слева. Остальные – в том же порядке. Это увеличит нашу огневую и убойную силу раз в пять. Те, кто сюда прибудет, не профессионалы и, ясно, станут палить беспорядочно. Таким образом, мы потеряем максимум два-три человека, уложив их всех за какую-то минуту. Усекли?

– Может, их сразу в машинах «замочить»? – подал голос один из наемников. – Проще. Кучность попаданий увеличится, а риск для нас уменьшится.

– Нет! – благородно отверг я. – Мне необходимо сначала все выяснить наверняка. Возможно, Шепот и не при делах – тогда разойдемся миром, каждый при своих интересах. Волыны все получили?

Ребята, как по команде, распахнули свои куртки и пиджаки, засветив заткнутые за поясные ремни вороненые «ТТ».

– Ладушки! Пока можете перекурить, чтоб потом не так сильно хотелось. – Я повернулся к Кисе: – А тяжелой артиллерии разве нет?

– В наличии «Калашников» и карабин. В багажнике «девятки» лежат.

– Василий, цепляй свою волыну с оптикой и залазь на крышу водонапорной башни. А автоматчик пусть спустится метров на семьдесят вниз по дороге и заляжет вон в тех кустах. Если начнется заварушка и какая-нибудь Гошина машина попытается вырваться на трассу, «Калашников» с ней разберется в два счета. Организуй, Кисуля! Мухой! Время поджимает!

Я присел на капот «жигуля» и закурил «родопину», наблюдая от нечего делать, как брат Цыпы, по-солдатски закинув карабин за спину, карабкается по металлическим скобам, вбитым в бетон башни, на верхотуру. Крыша пятиметрового водонапорного строения была круглой и плоской. Но вместо того, чтоб по-умному на ней распластаться, Василий встал во весь рост, видный на пять верст окрест.

– Падай, идиот! – не сдержался я. – Ты же не на свадебных смотринах, а в засаде!

Брательник Цыпы внял моим ласковым увещеваниям и без базара исчез из вида.

Сигарета почему-то горчила, и я отшвырнул ее в сторону.

Гоша Шепот проявил глупую – в данном случае – пунктуальность, прибыв точно по расписанию. Я увидел, как с трассы свернули два автомобиля и бойко стали взбираться в гору. Первым шел форсисто-черный «Опель-Капитан», а за ним натужно постреливал мотором микроавтобус «ПАЗ» с задернутыми белыми шторками.

– Сколько же там может быть спрятано гавриков? – обеспокоенно спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Цыпа, перещелкивая под курткой свой «стечкин» на режим работы очередями.

– Сколько б ни было – все здесь лягут! – убежденно заявил-отрезал я, чтоб вселить в молодого подручного уверенность в успехе и снять возможный вредный мандраж.

Автомашины затормозили в десятке метров от нашей компании, но двигатели предусмотрительно не заглушили. Из «пазика» повыпрыгивали восемь ребятишек с сосредоточенно-хмурыми мордами и оттопыривавшимися левыми локтями. Ясно, не профи – «шпалеры» в подобных ситуациях правильнее держать за поясом, быстрее можно предъявить в качестве сногсшибательных аргументов. Да и встали они группами по два-три человека вместо того, чтобы рассредоточиться. Хоть не курили, желторотики, – и то вперед.

Только после этого открылась задняя дверка «Опеля» и на землю ступила нога Гоши в черной лакированной туфле на высоком каблуке с золотой шпорой. Оно и понятно – роста в Шепоте «полтора метра с кепкой», как говорится. Вот и вынужден использовать каучуковые «постаменты» для солидности. Фраер, одним словом. Серьезные «деловые» на такие мелочи, как собственные внешние недостатки, внимания не обращают. У нас других забот предостаточно. Например: как перебить эту уйму вооруженного народа, не потеряв свои кадры. Проблемка.

– Цыпа, если что – шмаляй по автобусу. Там у Гоши вполне может резерв ховаться. Айда, Киса!

Мы с соратником сделали несколько уважительных шагов в сторону черного автомобиля и остановились, выжидающе уставившись на туфлю с золотой шпорой.

Шепот понял, что это вся вежливость, на которую мы способны по отношению к нему, и, тяжко вздохнув, был вынужден покинуть автомобиль. Неуверенно приблизившись ко мне на своих коротких ножках, Гоша попытался изобразить на мясистом лице какое-то подобие радостной улыбки, но у него ничего не вышло.

– Привет, Монах! Вижу, разговор серьезный намечается, коли столько костоломов с тобой.

– Да и ты, брат Шепот, почему-то не в одиночку сюда заявился! – жестко усмехнулся я. – Сколько за шторками еще спрятал человечков? Ты же запостоянку так – обожаешь краплеными картами с друзьями играть! Натура такая!

– Зря ты так, Монах! Я тебе солнце никогда и нигде не заслонял! – обиженно насупился Шепот, не ответив – по забывчивости, наверно, – на самый важный сейчас для меня вопрос о резерве. Вдруг Гоша задрал голову вверх и спросил так задушенно-тихо, что сразу оправдал свою милую кличку:

– Снайпер?! В чем проблемы, Монах? Я перед тобой чист! Гадом буду!

– В натуре? А зачем девчонок моих втихаря крадешь? Своих мало? – Я встал почти вплотную к собеседнику, чтобы хоть частично прикрыться толстеньким Шепотом от его телохранителей, если те вздумают открыть огонь. Придется, по ходу, даже обняться с падлой напоследок – в шефа его «шестерки» навряд ли станут палить. Ничего, на минутку сольемся телами, как старые друзья, – пока все не будет кончено. От меня не убудет. Не впервой подобная «интимная» близость.

– Ты про Нинку, что ль? – часто заморгал Гоша, сразу «вкурив» мой нехитрый маневр. – Дак я и не ведал, что она твоя! Сама вчерась ко мне в постель сиганула! Я не при делах – сильно подшофе был! Вот ведь мутная шалава – даже не обмолвилась, что ты на нее глаз уже положил! Чуть не поссорила, сучка, старых лагерных кентов! Бери, брат, из моих девок кого хочешь в знак примирения! А Нинку, стерву, я нынче же выгоню!

Искренность Шепота не вызывала ни малейших сомнений – знал я пройдоху от и до, как говорится. Не хватило бы у него ума и сноровки так грамотно оправдываться. «Масло» в Гошином «чайнике» давно уж окончательно пригорело от непомерного увлечения алкоголем, наркотиками и доступными женщинами.

– Не знаю я никакой Нинки! Не крути луну! Ты четырех наших уличных пришил, чтоб бизнес мне подпортить! – продолжал я гнуть свое уже чисто по инерции.– Признайся – закопал или утопил?

– Как? – удивился Гоша, вытаращив глаза. – У тебя, значит, тоже девки пропадают?

– В смысле? – пришел уже мой черед удивляться.

– Дак и у меня «бабочки» исчезают непонятно куда. С концами! Главное, и ксивы и шмотье на месте! Даже доллары!

В течение последующих десяти минут весьма сумбурного разговора я выяснил, что фирма Шепота также терпит лишения – за последние два месяца пропали три его проститутки, промышлявшие обычно на углу Малышева и Вайнера.

– Я уж собирался всем девкам радиомаяки в трусы засунуть для страховки, – поделился своими оригинальными идеями Гоша. – Да потом прикинул – овчинка выделки не стоит! Дороговато слишком. Хрен с ними, пусть пропадают!

– Да. Чертовщина какая-то творится, – согласился я. – Ладушки! Прости, браток, что из-за порожняка вызвал. С меня ящик шампанского.

– Непонятка благополучно разрешилась? Расход? – неуверенно спросил Гоша, косясь куда-то вверх.

– Да. И у тебя, и у меня дел навалом. Расход! – я дружески ударил в податливое мясистое плечо конкурента и, развернувшись на каблуках, зашагал к своим ребятам. Киса топал сзади, почти дыша мне в затылок. Прикрывал, милый головорез, спину шефа.

Мальчики встретили меня внимательно-настороженно, напряженными позами своими сильно смахивая на хорошо натасканных псов, ждущих только сигнала-команды хозяина. Чтобы у них не оставалось и тени сомнений в мирном исходе переговоров, я оглянулся и вежливо помахал, прощаясь, Шепоту ручкой. Впрочем, совершенно зря старался. Вся его банда уже поспешно скрылась в автомашинах, как и сам Гоша. Круто развернувшись, черный «Опель-Капитан» покатил восвояси. «ПАЗ» с задернутыми шторками на коротком расстоянии последовал за ним.

С разочарованной мордой слез с крыши водонапорной башни брательник Цыпы со своей невостребованной сегодня оптикой. Автоматчика, потешно с ног до головы усыпанного прошлогодними сосновыми иголками, мы подобрали на обратном пути, не став дожидаться, пока тот сам поднимется к башне.

Глава 3

Вообще-то я не так уж слишком суеверен, как большинство моих коллег, и к разным современным колдунам и экстрасенсам отношусь если не с явным недоверием, то с большой осторожностью и долей здорового скепсиса. Но обстоятельства выше нас. Ночные дежурства ребят на улицах положительного эффекта не дали. Ничего подозрительного они не заметили, а между тем опять исчезла, словно сквозь землю провалилась, очередная наша путана.

Решив, что на безрыбье и рак рыба, я однажды вечером поехал навестить известную ведунью и прорицательницу, практиковавшую в небольшом уютном особнячке на центральной улице. Гадалку звали Маргарита Соломоновна Звездина. Слишком громкое ФИО. Наверняка это был ее профессиональный псевдоним. Просто самодельная кличка то бишь.

Судя по респектабельному району, где находилась резиденция Маргариты Соломоновны, бизнес прорицательницы приносил весьма приличные дивиденды. Много, видать, доверчивых простаков в Екатеринбурге. И я, по ходу, один из их числа, раз сюда приперся.

Последнее время Киса с Цыпой сопровождали меня неотлучно всюду. Не то чтобы я опасался похищения или еще чего-то. Просто береженого Бог бережет.

Оставив «жигуль» на охраняемой автостоянке у дома знаменитости, мы прошли в просторный холл на первом этаже. Все было солидно и чинно. Стены обшиты дубовыми панелями, под потолком хрустальная люстра, на высоких окнах красные бархатные портьеры, хорошо скрывавшие витые чугунные решетки – наипервейшее средство против «домушников». Должно быть, заколдовать даже свой собственный особняк от воров известная ведунья была не в состоянии. Зря пришел к этой шарлатанке. Но давать обратный ход не в моих принципах, и я решил довести начатое дело до логического конца.

Мы подошли к миловидной девушке, сидевшей за журнальным столиком и выглядевшей частью интерьера, так как платье на ней было из красного бархата, словно она, не мудрствуя, в одну из портьер обернулась. Но изумила меня не эта пикантная деталь, а кассовый аппарат на столике.

– Вы предварительно записывались? – спросила секретарша, скромно глядя на верхнюю пуговицу моей рубашки.

– Ясное дело. По телефону. Евгений Михайлович меня зовут. Поищите в своем талмуде. Мне на девятнадцать часов назначено.

– Реестре, – спокойно-доброжелательно поправила эта любительница точных слов, листая толстенную кожаную тетрадь.

– Вход только по одному. С каждого по двести пятьдесят тысяч. Аудиенция с Маргаритой Соломоновной не должна превышать получаса.

– Ничего себе расценочки! – присвистнул нетактичный Киса. – Пятнадцатилетняя «конфетка» меньше за час берет!

– В том и суть! – оборвал я праведное негодование соратника и добавил, совсем уже сбив того с толку: – Тем более что госпоже Звездиной лет сорок, не меньше!

Киса поглядел на меня как на окончательно сбрендившего и пренебрежительно поджал губы:

– Ага, вкурил! За опытность, значит, берет...

– Вот-вот! – усмехнулся я, любуясь на Кису, находящегося в явном глубоком заблуждении. – Ладушки! Расплатитесь тут за меня и вон на креслицах у стеночки посидите, поразмышляйте о смысле жизни на досуге. Куда мне идти, барышня?

– Прямо по лестнице первая дверь направо.

Поднявшись по короткой деревянной лестнице, застланной ковровой дорожкой, на второй этаж, я нетерпеливо стукнул костяшками пальцев в указанную дверь. Не дожидаясь ответа, повернул бронзовую ручку в виде полумесяца и вошел в рабочий кабинет гадалки.

Овальное помещение тонуло в розовом полумраке. Хотя шторы были задернуты, верхний электрический свет не горел, и освещался кабинет лишь канделябром о четыре свечи на массивном письменном столе, сработанном, кажется, из благородного красного дерева. Красиво жить не запретишь.

За столом восседала хорошо упитанная женщина в темном парчовом платье с длинными рукавами и глухим воротником.

– Не стойте в дверях, любезный Евгений Михайлович. Проходите, присаживайтесь, – низковатым грудным голосом сказала хозяйка, указывая на круглый велюровый пуфик напротив своей квадратной цитадели из красного дерева.

Когда я послушно сел на предложенное место, гадалка решила, по ходу, удивить меня своей прозорливостью:

– Аура практически вся черная, во многих местах нарушена, что не может не сказываться на состоянии здоровья. Печень и почки беспокоят? Постоянные нервные перегрузки и приступы депрессии? Правильно?

– Это костюм у меня черного цвета, – усмехнулся я. – Насчет почек верно, но это любой определит, глядя на мои мешки под глазами. Нет, дорогая Маргарита Соломоновна! Я не по поводу личного здоровья. Свои физические и психические проблемки решу уж как-нибудь сам. Я хотел бы выяснить судьбу нескольких очаровательных девушек. Служащих моей фирмы. Пропали они куда-то, ни слуху ни духу, как говорится. – Я выудил из кармана тонкую пачечку заранее приготовленных фотографий и положил перед прорицательницей. – Обращаюсь к вам как к авторитету в области симпатической магии. Не к кому просто больше за советом обратиться – вы моя последняя инстанция и надежда. Авось срастется?

Маргарита Соломоновна взяла полароидные фотографии своими холеными пальчиками, по-мещански унизанными перстнями с разноцветными камушками, и стала неторопливо их перебирать, словно карточную колоду тасуя.

– Это что же, любезный Евгений Михайлович, такая у ваших симпатичных сотрудниц рабочая одежда? – лукаво улыбнулась Маргарита Соломоновна, отчего редкая щеточка пробивающихся черных усиков над ее верхней губой хищно встопорщилась, встав дыбом.

Забыл упомянуть, что фото я вынул из нашего журнала для клиентуры. Естественно, позы у девчонок там были самые соблазнительно-вызывающие и даже нахально-вульгарные. Из одежды присутствовали только черные чулки и туфли на высоком узком каблуке. Очень специфические, ясно, фото.

– Не распыляйте на такие глупые мелочи ваше драгоценное внимание! – уклонился я от ответа. – Лица ведь довольно отчетливо видны. Насколько сведущ в искусстве прорицания – это главное, чтоб прочесть участь человека. Верно?

– Вы неплохо осведомлены, молодой человек, – польстила гадалка, заново начав тасовать порнографическую колоду.

– Много занимался самообразованием, – счел я нужным пояснить. – В свободное от работы время. Почитывал разные популярные брошюрки.

– И такого времени, чувствую, у вас было предостаточно, – не отрывая внимательных глаз от фотографий, обронила прорицательница. – Лет пятнадцать – не меньше...

– Талант сразу видать! – пришла моя очередь говорить комплименты. – Но давайте, драгоценная Маргарита Соломоновна, ближе к теме. Моя скромная персона пусть останется в покое.

– Как скажете, любезный, как скажете, – медленно проговорила ведунья, возвращая фотографии. – У всех ваших сотрудниц судьба одна. На лицах явственно проглядывает печать смерти. Сожалею, но их уже нет в живых...

– Да? – я старательно всмотрелся поочередно в каждое фото, но ничего особенного почему-то не заметил. Красивые сексапильные «телки» – только и всего.

– Вы ничего не увидите, – тоном превосходства пояснила ясновидящая. – Лишь глаза себе напрасно намозолите. Чтобы проникать в тайную материю, нужен сверхчувствительный «третий глаз». Конечно, он есть у каждого человека, но слепой. Спящий, так сказать. Дабы его разбудить, необходимы специальные знания и способности.

– В курсе. Читал про это дело, – я разочарованно сунул бесполезные картинки обратно себе в карман.– Он во лбу помещается. Как глаз циклопа. Что еще можете добавить? Хотелось бы конкретных деталей. Если возможно.

– Все возможно в подлунном мире, – серьезно, почти наставительно сказала Маргарита Соломоновна и затуманенными карими глазами уставилась долгим взглядом на хрустальный шар на столе.

Я с готовностью последовал ее примеру, так как знал, что такие вот шары называют у магов-чародеев «оком мира», в котором будто бы можно запросто увидеть ответ практически на любой волнующий тебя вопрос.

Судя по сосредоточенному и в то же время какому-то странно-отстраненному выражению лица колдуньи, я сразу понял, что она в отличие от меня видит в прозрачном хрустале шара не только колеблющееся отражение язычков горящих свечей канделябра.

– Души ваших девушек взял Пермори Адастра, – глухо сообщила ведунья.

– Иностранец? – удивился я.

– Нет, – достойная дочь Соломона с явным трудом оторвала взгляд от «ока мира». – Это далекая звезда из созвездия Козерога. Олицетворяет собой в магической астрологии звериное мужское начало.

– Зачем Адастре этому меня-то разорять? – возмутился я. – Нельзя, случаем, как-нибудь наколдовать децал, чтоб он отстал наконец от моих девчонок? Мало ли женщин других на свете! Несправедливо получается как-то! В натуре – беспредел!

– Это не в моей власти, – развела пухлыми ручками ясновидящая, жутковато улыбнувшись резиновыми губами в ярко-красной помаде. – Любая звезда сильнее человека! Разве об этом не упоминается в ваших брошюрках?

– Ладно! – не стал я дискутировать на столь скользкую тему. Чего доброго, этот Адастра и за меня, озлясь, возьмется. – А больше вы ничего не увидали? – я с некоторой опаской кивнул на магическую хрустальную штукенцию.

– Насчет вас, Евгений Михайлович?

– Нет уж! – отрезал я, решительно поднимаясь с пуфика. – Обо мне, пожалуйста, не надо! Еще крыша задымится и гуси улетят! Спасибо, обойдусь как-нибудь! Я девчонок имел в виду.

– Видела зеленую гладь водную, бескрайнюю, а под ней рыб и водоросли мохнатые, усыпанные пузырьками воздуха, как бисером...

– И о чем это говорит? – полюбопытствовал я, ощущая, как по моей спине пробежалась чья-то холодная, скользкая рука.

– Я не уверена, но мне кажется, что среди водорослей мелькнули раз-другой длинные рыжие волосы. Женские, по всей видимости...

– Ладушки! Я, пожалуй, пойду. Да и норма в полчаса уже, наверно, на исходе. Рад был знакомству, хоть вы меня ничем не порадовали. Даже огорчили, если уж честно. Бог с вами, уважаемая госпожа ясновидящая!

Уже повернув бронзовую ручку дверей, оглянулся:

– Кстати, Маргарита Соломоновна, с самого начала забыл спросить – чего у вас внизу кассовый аппарат установлен, как в банальном магазине?

– Это тоже не в моей власти, – тяжело вздохнула прорицательница, сразу став похожей на обыкновенную старую женщину. – Государство с моего дела неплохой доход имеет. Налоги...

– Да уж! – солидарно кивнул я. – Налоги у нас в России прямо драконовские! – и вышел вон.

Спускаясь по лестнице, окончательно сбросил с мозгов явно гипнотическое влияние современной колдуньи и полностью вернул себе временно утраченные уверенность и здоровый оптимизм.

«Черт с девками, в конце-то концов! Хорошо хоть, что это не опасные конкуренты, а какой-то далекий полумифический Адастра! Может, он уже удовлетворен и перестанет досаждать нашей фирме. У Шепота, к примеру, девок навалом, да и вообще на земном шаре их никак не меньше двух миллиардов. Есть где разгуляться! Мне, понятно, сильно льстит ваше внимание, уважаемый Адастра, но совсем не стану возражать, если вы переключитесь на другие фирмы. Даже очень благодарен буду! Может, свечку в его честь поставить? Хотя навряд ли в потустороннем мире взятки берут. Это не Россия. Жаль, конечно...»

Но на всякий пожарный я все же вынул из кармана неразлучный блокнот и, изловчившись, выудил из памяти полное уважительное имя космического злодея. Занес его в свои рабочие записи – мало ли, закажу на это имя поминальную молитву, глядишь, отважу Адастру. Есть такой хитрый прием в белой магии – неоднократно самолично о нем читал.

Киса с Цыпой явно скучали, блуждая полусонными взглядами по надоевшему красному интерьеру и замкнуто-скромной секретарше, читавшей какой-то роман в яркой глянцевой обложке.

При моем долгожданном появлении ребятишки радостно вскочили с кресел, с удовольствием разминая ноги. Как застоявшиеся жеребцы, в натуре.

– Я ж говорил – опытность у женщин не самое главное! – довольно загоготал Киса, разглядев мою кислую физиономию. – Нужна еще и молодость. Попка должка быть гладко-ядреной, а не морщинистой, га-га!

– Вполне достоин конкурировать с гусями! – констатировал я. – По умственным способностям – тоже! Я к знаменитой гадалке ходил, а не к старой проститутке, кретин!

Киса тут же заткнулся, махом растер всю свою молодую неуемную веселость. Зато разулыбался Цыпа – он был счастлив лицезреть приятеля в неловко-глупом положении, так как вечно ревновал меня к нему. Ведут себя чисто как дети малые по отношению к родителю. Дурдом! Пора бы уж, кажется, посерьезнее стать децал – у обоих ведь молодчиков руки по плечи в крови!

– Ладно, хватит дуться по сущим пустякам! – примирительно хлопнул я Кису по литому плечу. – Погнали лучше до нашего заведения. Пора холодненьким чешским глотки промочить. В тему будет.

По дороге я подробно рассказал ребятам об увиденном и услышанном в полутемном кабинете. Мальчики слушали затаив дыхание, как страшную сказку перед сном.

– Идея про заупокойную молитву дельная! – одобрил Киса. – Со всякой непонятной нечистью надо ее же оружием воевать! Пистолетом тут не отмахнуться!

– Это как сказать! – оспорил Цыпа. – Ежели на пуле крестик ножом вырезать – любую потустороннюю тварь укокошит за милую душу! Всем известно!

– Да? А куда стрелять будешь, кретин?! – резонно ответил Киса. – Где Адастру эту сыщешь? К тому ж на земле он невидим – гарантия!

– Ша! Кончай треп! – поспешил вмешаться я, пока соратники не переругались всерьез. – Подъезжаем уже. Петровичу про всю эту чертовскую трехомудию не вякайте. Перепугается еще, не дай Бог, наш старикашка! Он ведь, бедняга, излишне суеверен, как недалекий, малообразованный человек.

Глава 4

Не прошло и недели, а доблестная армия наших проституток потеряла очередного своего «бойца» постельного фронта. Это известие разобрало меня не на шутку. Куда потустороннему злодею столько красивых девушек?! Солит он их, что ли, гад?!

Я тут же спровадил Кису в городскую церковь внести имя врага в поминальный список, а Цыпу – в библиотеку за картой звездного неба. Хотелось хоть глянуть на того ненавистного Адастру, почему-то возжелавшего во что бы то ни стало разорить нашу процветающую фирму.

Оставшись с Петровичем в кабинете одни, мы попробовали развлечься в нардишки, но «камень» толком не шел, да и голова сейчас была занята совсем другими мыслями, очень далекими от «кокса» и «марса». Поэтому даже первую партию не доиграли.

– Глянь-ка, Петрович, в общую залу. Нет ли там участкового? – сказал я, закуривая «косяк» с расстройства. – Он еще на прошлой неделе обещал поразузнать об исчезающих женщинах в своем ведомстве. Может, просто сексуальный маньяк в городе объявился?

Капитан Пилипчук обретался в заведении. Через минуту появился в кабинете, сияя полуботинками, начищенными до неприличного блеска. Все-таки военных и ментов даже в штатском прикиде легко вычислить – все они почему-то «повернуты» на излишней ухоженности личной обуви. Пунктик такой.

– Добрый день, Евгений Михалыч! – ухмыльнулся вошедший, по-свойски усаживаясь на диван. – Что за проблемы? В пивнушке вашей тишь и гладь да Божья благодать, как договаривались.

– Кому добрый, а кому не очень, – буркнул я, отводя взгляд от его нахально-зеркальной обуви. – Помнится, ты обещал в архиве покопаться насчет похищении молодых особ женского пола.

– А как же! Порыскал в бумажной пыли до полного одурения. Давши слово, всегда его держу. Принцип мой.

– Ладно, принципиальный ты наш! Есть какие-то зримые результаты? Или пустышка?

– Отчего же, есть небольшой позитив, – Пилипчук явно тянул резину, многозначительно поглядывая маслеными глазами на мой карман. Хохол всегда остается хохлом.

– Не волнуйся, капитан, будет тебе премия! – успокоил я этого мелкого вымогателя. – Рассказывай! Поподробнее!

– Ну, слушайте, хлопцы. Разведал я вот что: дивчины разные уже много лет подряд пропадают. Годиков двадцать напасть эта длится, не менее. В основном из так называемой «группы риска», женщины, ведущие разгульный образ жизни...

– Ты намекаешь, что вылупился какой-то шизанутый моралист, решивший уничтожить в обществе антисоциальный элемент? – научным языком высказал я осенившую меня догадку.

– Может, и так, – с сомнением отозвался капитан. – Но я лишь просто констатирую фактический материал, без каких-либо выводов и умозаключений.

– Ладушки. Констатируй дальше.

– Ну так вот. Сгруппировав тех, кто так и не был найден, я понял, что похищения происходили скорее всего прямо на улице.

– И никаких концов? А трупы? Неужто ни одного тела так и не обнаружили?

– Ну почему же, – усмехнулся капитан. – Цельная гора голых женских тел, но уже непригодных для идентификации личностей.

– Так сильно изуродованы?

– Да нет. Никто их не уродовал. Природа разве.

– Не тяни резину! – Я выдернул из кармана бумажник и, не считая, выдал хохлу несколько пятидесятитысячных банкнот. – Давай короче: в чем суть?

– Я и говорю, – удовлетворенно ухмыльнулся Пилипчук, пряча деньги во внутренний карман пиджака, – природа постаралась над лицами потерпевших до полной их неузнаваемости. Слишком долгое время трупы в воде находились. Водичка разлагает быстрей и лучше земельки, чтоб ты знал.

– Короче!

– Есть недалече от города по течении реки Исеть мрачно известная коса. Ее давно местные жители «отмель русалок» прозвали. Ране не слыхал? Впрочем, я тоже. Вот там-то регулярно женские трупы течением на мелководье выносит. И – обрати внимание – все женщины поголовно голые!

– Точно, Евген, это маньяка рук дело! Рубль за сто! – подал голос Петрович, осуждающе качая своей седой головой. – Вот стервец! Ну изнасиловал, раз нетерпеж был, но убивать-то бабенок зачем?!

– Конечно, точно трудно определить, но на трупах отсутствовали внешние признаки насильственной смерти. Хотя, хлопцы, сами понимаете, что за экспертиза, когда человек вовсе уже не человек, а тухлый кусок мяса с отслоившимися от черепа волосами...

– Гадость какая! – не выдержал слишком впечатлительный Петрович. – Евген, коньячку не желаешь тяпнуть?

– Можно! – усмехнулся я, легко разгадав невинную хитрость старика. – Себе, так и быть, тоже плесни полстаканчика. Но не больше!

По закону пить с ментом западло, конечно, но я придерживаюсь в повседневности простого правила: если нельзя, но хочешь, то можно. Да и вел себя капитан прилично, без панибратства и плебейской фамильярности. А как только в кабинет управляющего вошли Киса с Цыпой, участковый скромно удалился вон, мигом осознав, что он здесь уже лишний.

– Вот, увел прямо из читального зала, – явно гордясь собой, сказал Цыпа, кладя на стол толстенную книгу «Атлас звездного неба».

– Всю неделю подряд имя Адастры будут читать в номинальном списке. Сто тысяч рубликов наглый поп с меня стребовал, – доложил в свою очередь Киса, усаживаясь на диван рядом с поддатым Петровичем.

Усилием воли я стряхнул с мозгов сиреневый туман алкогольного дурмана и сосредоточил свое внимание на книге, углубившись в ее алфавитный указатель. Но сколько ни рыскал взглядом по буквам П и А, ничего похожего на известное мне название звезды не находил. Скрупулезное рассматривание таблицы созвездия Козерога также не принесло положительного результата.

– Дьявольщина! – рассердился я, устав напрягать понапрасну зрение. – Где же этот задрипанный Пермори Адастра?! Всю книжку насквозь перерыл, как дурак.

– Что ты говоришь, Евген? – встрепенулся, как курица на насесте, до этого сонно клевавший носом Петрович.

– Пермори Адастра куда-то запропастился! Ладно, пустяки. Отдыхай дальше, брат.

– Пермориадастра? – зачем-то повторил глупый старик. Осоловелые глаза его вдруг начали стремительно трезветь. – Я уже слыхал это раньше!

– Ну и что? Я тоже слыхал. И что из того? – не понял я странного возбуждения управляющего пивной.

– Да нет! Давно! Помнишь, я тебе про случай в часовне рассказывал? Ты еще не поверил, Евген! Так те четверо покойников это вот слово тогда, кажись, напевали навроде молитвы! Перед тем как мертвую бабу на член истукана посадить! Мори – смерть означает! По-латыни, кажись.

– В натуре? – Я надолго задумался, окутавшись синим табачным дымом и взвешивая все известные мне на данный момент факты.

Если хотя б на время отбросить плотную завесу мистики и суеверий, став скучным материалистом, то та история, приключившаяся с Петровичем, приобретает вполне реальный и понятный смысл. Конечно, то были не мертвецы, а живые люди, одетые в саваны. Да и женщина не покойницей являлась, а просто без сознания была. Хотя ее из могилы ведь вынули... Впрочем, могила могла играть роль схрона, где женщину держали до момента чудовищного по жестокости ритуального жертвоприношения, после которого сбрасывают трупы, видно, в Исеть. Река-то ведь как раз рядом с городским кладбищем протекает! И длятся эти ритуальные убийства примерно два десятка лет... В натуре – гора трупов! Сторож кладбища, весьма вероятно, тоже в этом замешан. И чего они тогда Петровича не добили? Странная беспечность. Впрочем, сектанты эти шизанутые, исключительно только женщин приговаривают, да и сочли Петровича пьяным в стельку. Он же пивом изрядно накачался – разило, по ходу, как из медвытрезвителя в день получки! Да и уважаемая госпожа Звездина под таким материалистическим углом зрения сильнейшие подозрения вызывает. Конечно, может, она просто ясновидящая и экстрасенс, но просветить ее на ржавость явно не помешает...

– Вот что, ребята! – подвел я итог размышлизмам, с силой вдавив окурок в пепельницу. – Быстренько организуйте две группы круглосуточного наружного наблюдения. Одна пусть пасет за сторожем городского кладбища и часовней, а другая за Маргаритой Соломоновной Звездиной. Обо всех малейших движениях подозреваемых сообщать мне моментально!

– Как? – восхитился Киса, блестя черными смородинами глаз. – Ты уже вычислил, кто девок наших ворует? Не голова у тебя, Михалыч, а натуральный арифмометр!

– Надо говорить – компьютер, – скромно поправил я верного соратника. – Арифмометр в современном мире давно уже анахронизмом является. Цыпа, отвези домой. Хочу в латинском словаре слегка покопаться.

К латыни, кстати, я с детства неравнодушен. Знаю несколько десятков афоризмов на этом мертвом языке. Поэтому, вооружившись дома словарем, довольно быстро сумел перевести интересующие меня слова. Их оказалось четыре: пэр мори ад астра. В дословном переводе они звучали несколько мрачновато: через смерть – к звезде...

Глава 5

У Вадима, к моему искреннему облегчению, все пока катило в елочку. Я с Цыпой заявился в «Приют для друга» не с ревизией, а просто с дружеским визитом. Чтобы тому были наглядные доказательства, багажник «девятки» ломился от коробок с импортными консервами и копчено-вяленых деликатесов. Не забыл я и известную страстишку бывшего боевика – ящик сорокаградусной «Русской».

Строители уже неделю как укатили восвояси в Екатеринбург, сварганив для начальника будущего собачьего кладбища вполне приличный бревенчатый домишко и даже сарай. Ежели Могильщик проявит децал хозяйской хватки и трудолюбия, то сможет запросто обустроиться здесь довольно сносно и даже с элементом комфорта, превратив дом в этакую усадьбу со всевозможными полезными пристройками. Крестьянская жилка в Могильщике иногда явственно проскальзывает – вот ему и карты в руки. Можно, к примеру, овечек и барашков начать разводить, не говоря уж о курах и гусях. Не жизнь – малина, кто понимает, Кстати, овечий сыр, говорят, весьма пользителен для здоровья, которого у Вадима, судя по его серо-синюшной физиономии, осталось не так уж и много. Поправлять надо в срочном порядке. И Могильщик, словно услыхав мои мысли, тут же начал его поправлять. Правда, далеко не лучшим, но традиционно-русским способом – распечатав бутылку «Русской».

– Черт с тобой, золотая рыбка! – безнадежно махнул я рукой на неисправимого алкаша. – Рассказывай про свое житье-бытье. В чем особенно нехватку здесь ощущаешь?

– Вот в этом! – ухмыльнулся Могильщик, щелкнув прокуренным пальцем по поллитровке. – Большой дефицит!

– Кто о чем, а голый все о бане! – подмигнул Вадиму Цыпа. Видать, мое благотворное влияние сказывается – начал уже, бродяга, афоризмами, как умный, выражаться.

– А в целом мне здесь нравится! – накатив чуть не полный стакан водки, заявил Могильщик. – По кайфу такая лесная жизнь! Спасибо тебе, Монах!

– Не за что, – отмахнулся я. – Закусывать, браток, не забывай! Одиночество не угнетает? Может, тебе книжек в следующий раз привезти? Или девочку попкастую?

– Благодарю, ничего не надо! – решительно поставил крест на моей благотворительности Вадим. – Не скучаю я. Занятие себе по душе нашел. Соединил приятное с полезным.

– Да? – слегка заинтересовался я. – И что же это?

– Айда, покажу! – Могильщик тяпнул «на посошок» еще полстакана и встал из-за стола.

Мы втроем вышли из избушки и направились к сараю. Впереди вышагивал выпавший в тираж боевик, азартно размахивая своими руками-граблями.

– Это моя художественная мастерская! – гордо сообщил Могильщик, распахивая дощатую дверь сарайки. – Входите, господа. Обувь можно не снимать, ха-ха!

Признаться, поначалу я не воспринял его слова всерьез, посчитав за глупую шутку. И напрасно, как тут же выяснилось. В стенах сарая были вырублены четыре окна, и лучи заходящего солнца проникали в него свободно, без помех, отлично освещая внутренность помещения. Посередине мастерской на гипсовых постаментах стояли две статуи собак в натуральный рост. Как я понял – сенбернара и карликового пуделя. Тоже из гипса, по всей видимости.

– Пуделя, если разрешишь, я на могилке Малыша установлю, – сказал новоявленный скульптор. – Цыпа мне в прошлый раз место захоронения показал.

– Не очень-то он похож, – засомневался я, обходя вокруг памятника. – Малыш черного цвета был.

– Это не проблема! – отмел возражения Могильщик. – Я все уже продумал до донышка! Буду красить скульптуры сверху нитрокраской под цвет почившей собаки. Заказчикам, мыслю, должно прийтись по душе.

– Тогда ладушки. Можешь устанавливать. А сенбернар для кого? Клиент появился?

– Нет. Это просто плод моего художественного воображения. Чистой воды творчество, так сказать. Высший пилотаж!

– Ну да, – кивнул я, соглашаясь. – Но зазря нечего искусству в сарае пропадать. Оборудуй-ка на досуге хорошенький тайник для нашего арсенала, а сверху свой плод художественной фантазии поставь для блезиру. В тему будет. А то меня постоянно мыслишка тревожит: вдруг менты неожиданно со шмоном в пивбар нагрянут? Лучше подстраховаться и все лишнее оружие сюда сховать. Надежней будет.

– Подальше положишь – поближе возьмешь! – поддержал мою идею Цыпа, который сегодня прямо-таки сыпал пословицами направо и налево. Растет на глазах, можно сказать.

Общаться с пьяным уголовником дело малопочтенное. Посему, побазарив еще чуток с Вадимом для соблюдения приличий о том о сем, я стал прощаться:

– Растяни ящик хотя б на неделю. Сгоришь ведь, брат, от водки. Самая паршивая смерть. Ну ладно, бывай пока! Скоро у тебя отбоя от клиентуры не будет – дам рекламу собачьего кладбища во всех местных газетах. Жди!

Обратный путь в Екатеринбург занял, как и в прошлый раз, всего полчаса.

– Странная все-таки психика у этих алкашей, – поделился я соображениями с молча крутившим баранку Цыпой. – Вот на творчество Могильщика с чего-то потянуло. Наверно, это такая разновидность шизофрении.

– Кстати, Михалыч, давно хотел спросить – зачем ты писаниной вдруг увлекся? – невинно полюбопытствовал Цыпа, хитро блеснув на меня в зеркальце салона своими хохлятскими глазенками.

– Это совсем другое! – тут же нашелся я, уловив подвох. – Даже нечего и сравнивать! Все великие личности мемуары писали! И что из того? По-твоему, они поголовно алкаши и шизики?!

– Да я же ничего такого не говорил! – отозвался наглый подручный, явно пряча улыбку. – Ты ведь сам...

– Ладно! – поспешно оборвал я эту никчемно-дурацкую дискуссию. – Подъезжаем уже.

В кабинете Петровича, кроме хозяина, был еще Киса. Но вместо того, чтобы, как обычно, пыхтеть «забитой» папиросой, глядючи в пространство мутным, блаженным взглядом, он суетливо расхаживал по комнате, хмуро уставившись себе под ноги. Прямо как на прогулке в тюремном дворике, в натуре.

– Евген! – облегченно выдохнул Киса при нашем появлении. – Ты очень вовремя! Есть важные новости от наружки. Гражданка Звездина нынче в пять часов вздумала покататься по городу на своей «БМВ». В районе ЦУМа подсадила к себе молодую женщину в кожаной мини-юбке. Не нашу, но явно из таких же. Вернулась в особняк вместе с ней. Гостья до сих пор оттуда не вышла, хотя три часа уже прошло. Смотритель кладбища также вел себя подозрительно – весь день таскал из своей сторожки в часовню какие-то коробки. Ребята спрашивают разрешения сбить замок с дверей и выяснить, что в тех коробках.

– Ни в коем случае! – отрезал я, начав твердо верить, что история с пропажами наконец-то сегодня придет к логическому завершению. – Так мы лишь спугнем эту банду! Сколько у нас людей на кладбище?

– Четверо.

– Вполне достаточно. Пусть не светятся раньше времени. Поехали, поглядим на домик госпожи ясновидящей. Думаю, неспроста она девочку сняла. Не для лесбиянства, а для жертвоприношения!

– В натуре? Так мы едем на свидание с дьявольским Пермори Адастрой? – догадался Киса.

– В елочку, брат! – подтвердил я. – Этой ночью мы с потусторонним чудищем разберемся! Раз и навсегда!

– Минуточку, Евген! – попросил-потребовал Цыпа, выдергивая из наплечной кобуры свой тяжелый «стечкин». Из его обоймы выщелкнул несколько тупорылых патронов и карманным ножом нанес на медные головки пуль насечки в виде крестов. Снарядив пистолет уже «магическим» боезапасом, удовлетворенно хмыкнул:

– Теперь порядок! Ни один черт против девятого калибра, помеченного крестом, не устоит!

К дверям особняка госпожи Звездиной мы, естественно, подъезжать не стали. Тормознулись на автостоянке, затерявшись среди дюжины других автомобилей. К нам тут же подскочил Кисин филер, наблюдавший за домом, и доложил обстановку:

– Хозяйка с гостьей не выходили. В шесть вечера в дом заявился какой-то пожилой мужик. По виду ханыга. Я сначала подумал, что он сантехник на вызове. Но сейчас сомневаюсь – больно уж долго он там прохлаждается! За это время можно свободно все краны и бачки на обоих этажах поменять.

– Посетителей у прорицательницы много? – поинтересовался я, хотя заранее предвидел ответ.

– Никого. Сегодня приема нет, свою молоденькую секретаршу Звездина с самого утра под каким-то предлогом домой отпустила.

– Ладушки! Снимай своих ребятишек и отправляйтесь отдыхать. Считай, что мы вас сменили. Смывайтесь по-тихому отсюда!

– Четырех стволов лишились, – как бы между прочим заметил перестраховщик Киса, наблюдая за серой «Ладой», отчалившей с автостоянки.

– Не узнаю тебя, брат! – посетовал я, закуривая «родопину». – Не веришь в благополучный исход? Помни, что на кладбище еще четверо наших обретаются! Главные события, убежден, произойдут именно там! Так что не дрейфь! Семь «шпалеров» с любой чертовщиной мигом справятся. Вот увидишь!

– Так мы не будем налет на офис делать? – удивился Киса.

– Нет, конечно! Ладно, не отвлекай по глупым пустякам! Курни лучше для успокоения, коли требуется!

Обидчивый Киса, как раз в этот момент вытащивший из серебряного портсигара «косяк», тут же затолкал его обратно и демонстративно от меня отвернулся, якобы засмотревшись в окно.

– Знобит что-то. Нервы, по ходу, шалят, – сделал я хитро-дипломатический ход. – Угости-ка, Киса, из портсигара! В натуре – с нечистой силой лучше под кайфом сражаться!

Оттаявший Киса тут же одарил меня с Цыпой из заветного портсигара, не забыв и себе в рот сунуть «косяк». Таким простым способом в нашей «девятке» снова воцарились дружеское взаимопонимание и теплая атмосфера полного единства.

Но, к сожалению, нет добра без худа, как известно. Атмосфера в салоне «жигуля» через какую-то минуту стала еще и невыносимо душной от терпкого дыма трех «забитых» папирос. Я опустил окно со своей стороны, дав доступ слабому вечернему ветерку, насыщенному запахом цветущей акации.

В девять вечера двери особняка отворились, и на крыльце нарисовалась примечательная троица, сразу направившаяся к синей «БМВ». В середине, еле волоча ноги, шла, пошатываясь, девушка в кожаной мини-юбке. С обеих сторон ее крепко придерживали за локти госпожа Звездина и какой-то небритый мужик.

– Напоили девку или наркотиками напичкали, – высказал свое мнение Киса. – Гарантия!

Троица уселась в машину и выехала с автостоянки на шоссе. Когда синяя иномарка удалилась на полсотни метров, наши «Жигули» без лишней спешки последовали за ней. Потерять «БМВ» из виду я не боялся, так как был уверен, что точно знаю ее маршрут. И оказался прав – машина прорицательницы свернула с центральной магистрали и покатила прямиком к городскому погосту. Как только иномарка въехала на территорию кладбища, высокие железные ворота его захлопнулись, оставив нашу «девятку» с внешней стороны забора.

– Езжай по периметру! – приказал я Цыпе. – Наверняка где-то дыры в заборе имеются!

И как в воду глядел – не успели мы проехать и ста метров, уже нашли в деревянном заборе две выломанных доски. Загнав «жигуль» в густые заросли акации, я в сопровождении мальчиков покинул автотранспорт и нырнул в обнаруженный зазор, нелегально проникая в царство мертвых.

Часовня стояла на взгорке и на фоне уже загорающихся звезд была видна издалека. Продвигались к цели мы осторожно-медленно – во-первых, чтоб не налететь в сгущающихся сумерках на какой-нибудь могильный монумент, а во-вторых, неизвестно ведь, где в настоящий момент обретается госпожа Звездина со товарищи.

Прежде чем выйти на открытую площадку перед часовней, я долго внимательно прислушивался и приглядывался. Но ни черта не увидел и не услышал.

– Ну и где же твоя хваленая наружка? – оглянулся я на Кису. – Дрыхнут небось гаврики в своей машине!

– Не может того быть! – убежденно заявил соратник и, вынув газовую зажигалку, щелкнул ею несколько раз над головой.

В ответ откуда-то сбоку дважды коротко мигнул фонарик и под торопливыми тяжелыми шагами захрустел гравий на дорожке. Через несколько мгновений передо мной предстала плотная фигура одного из Кисиных костоломов. Прокуренный или простуженный голос сообщил новости:

– Только что неизвестные мужик с бабой, приехавшие на «БМВ» темного цвета, сбросили в могилу какую-то девку. Та не подавала признаков жизни.

– Как так сбросили? – придрался дотошный Цыпа. – Наверно, не в могилу, а в яму, приготовленную для завтрашних похорон?

– Нет. В старую могилу, – спокойно опроверг коррективы докладывавший. – Сдвинули вон ту белую мраморную плиту и просто скинули тело. Если желаете, Евгений Михалыч, я сейчас достану оттуда вещественное доказательство.

– Пока, пожалуй, не стоит, – отказался я. – Кто сбросил, тот и достанет тело вскорости, насколько понимаю. Чтобы в часовню отволочь. Конвейер, по ходу, у них такой: особняк – могила – часовня – река. Не будем ломать без особой надобности привычный сценарий варварского ритуала. Неинтеллигентно это – в чужой монастырь со своим уставом... Ладно. Где сейчас приехавшие на «БМВ»?

– В доме сторожа. Сходняк там какой-то. Уже собралось пять человек, с хозяином ежели считать. Три наших кадра за домом пасут.

– Ясно. Часовня заперта?

– Просто навесной замок. В две секунды могу отпереть – плевое дело!

– Ладушки. Дай-ка сюда твой фонарь. Сделаем так: откроешь замок и впустишь меня в часовню. Потом снова закроешь. Сможешь?

– Само собой. Пустяк.

– Я с тобой, Михалыч! – вмешался верный Киса.– Мало ли что там внутри!

– Нет. Вы все здесь останетесь. Кроме деревянного истукана трехрогого, там никого нет. Рубль за сто, как выражается наш старик! Разведаю все сам. К полуночи госпожа Звездина со товарищи здесь нарисуются, достанут девку и в часовню пройдут. У дверей на стреме оставят мужика с косой и в черном балахоне. По-тихому его вырубите и в часовню пройдете. Если мне вдруг срочно помощь потребуется, подам сигнал выстрелом. Тогда уж не до антимоний-церемоний – врывайтесь напролом и без базара пускайте в ход оружие, коли потребуется. Усекли?

Мальчики, переглянувшись, согласно кивнули.

Кисин боевик открыл «амбарный» замок простым и оригинальным способом – сунув в скважину самый обыкновенный штопор. А я и не знал раньше, что им можно не только бутылки открывать. Век живи – век учись, как гласит народная мудрость.

Когда за мною захлопнулась дубовая кованая дверь и лязгнул замок, защелкиваясь, я поспешил включить фонарь, чтоб не позволить разгуляться в темноте своему богатому творческому воображению. Самая страшная действительность всегда воспринимается легче и спокойнее, чем бурно-необузданная фантазия.

Все в помещении было точно так же, как описывал Петрович, словно не минуло с тех пор пятнадцати с лишним лет. По углам заброшенного помещения скопились целые заросли паутины, на обшарпанных стенах с обвалившейся штукатуркой висели строго в ряд иконы в резных деревянных окладах. Их оказалось тринадцать – чертова дюжина то бишь. Любят сектанты символику, видать. Внимательно присмотревшись к изображениям седовласых старцев, я понял, что это и не иконы вовсе, а какие-то издевательские карикатуры на них. Доброты и святости в лицах не было ни на грош. Наоборот, в них легко читались все пороки, известные человечеству. Вон тот тип явно олицетворял собой скупость и алчность – хитрый, ускользающий взгляд, крупный жадный рот и хищный, «клювом» нос с горбинкой. А вот этот типаж – жестокость, судя по тонким, змеевидным губам, торчащим скулам и злому взгляду исподлобья. Да уж, весьма оригинальная коллекция всех смертных грехов.

Тут же у стены была свалена целая груда картонных коробок. Должно быть, именно в них иконы транспортировались сюда сторожем кладбища. А где же главный персонаж интерьера для жертвоприношений? Я сделал еще несколько шагов вдоль стены и обнаружил его.

Истукан был сработан из красного дерева, как и трон под ним. Ну и рожа! Толстые губы сластолюбца кривила препротивная злорадная ухмылка на изборожденном зигзагами морщин лице. Круглые красно-рубиновые глаза вообще вызвали у меня даже легкий озноб по спине. Мастерская работа, надо признать. Как же этакую махину с места на место переносят? Скорее всего – по частям. С помощью фонарика я быстро просек, что к чему – истукан был разборный: всюду виднелись шляпки шурупов, которые и соединяли элементы оригинальной конструкции в единое целое. Самым примечательным у трехрогого чудища был, естественно, его третий рог в полметра, нахально торчащий вверх между ног. Натуральный кол из красного дерева, чуть ли не кинжально острый на конце. При мысли, сколько девчонок нашли на нем свою жуткую смерть, я хотел тут же отстрелить «мужское достоинство» истукана, но сдержал порыв. Глупо это и наивно: все равно что возненавидеть нож, а не того, кто им кроваво орудует.

В часовне было совсем неуютно. Отовсюду веяло промозглой сыростью и запахом плесени. Я чувствовал, как холод своими длинными пальцами-щупальцами нагло залазит мне под куртку. Пришлось даже поприседать децал, чтоб разогнать в жилах кровь. Остро жалел сейчас лишь об одном – что не догадался прихватить походную фляжку коньяку.

Наручный «Ролекс» показывал без четверти полночь, когда наконец-то послышался близкий хруст гравия под чьими-то ногами. Я тут же погасил фонарь и встал за троном истукана, плотно прижавшись к стене, как Петрович когда-то.

Брякнул снимаемый замок, и дверь в часовню широко распахнулась, впуская четыре странные личности, обряженные в белые покойницкие саваны с низко опущенными капюшонами. На плечах они несли пятого представителя рода человеческого – уже известную мне визуально девушку в кожаной мини-юбке. По всей видимости, жертва была в полной отключке.

При неровном, колеблющемся свете четырех горящих свечей я не смог разобрать, кто из вошедших госпожа Звездина. Я был уверен, что ведунья здесь обязательно присутствует и даже играет главную скрипку в этом жутковатом любительском спектакле.

Врубив фонарь, я вышел из укрытия, предусмотрительно вооружив свою правую руку верным десятизарядным «братишкой». При моем внезапном появлении «покойники» выронили жертву, и та с глухим стуком упала на пол, так и не очнувшись.

– Доброй ночи, госпожа Звездина! – не стал я отказывать себе в легком сарказме. – Вот шел мимо – дай, думаю, навешу известную прорицательницу, чтоб засвидетельствовать почтение! Но с прискорбием замечаю, что мне здесь почему-то совсем не рады!

Один из «покойников» скинул с головы капюшон, открыв бледное разъяренное лицо ведуньи. Я сразу направил ствол в ее лоб, чтоб враз утихомирить возможный взрыв агрессивной истерики.

Но Маргарита Соломоновна повела себя в совершенно неожиданном ракурсе – вдруг улыбнулась красно-резиновыми губами и доброжелательно кивнула. Признаться, мне даже как-то нехорошо стало.

– Здравствуйте, любезнейший! Винюсь: сильно недооценила я вашу крупицу интеллекта, Евгений Михайлович! Но кто ж мог подумать? Ведь по физиогномике вы являетесь самым обыкновенным дебилом с уголовным прошлым. И настоящим, как сейчас убеждаюсь.

– И на старуху бывает проруха! – назидательно заметил я сквозь зубы, сдерживая острое желание дать волю указательному пальцу, лежавшему на курке.

– И что же дальше, любезнейший? – продолжала жутковато улыбаться госпожа Звездина. – Сколько потребуете в счет возмещения ваших убытков? Не скромничайте, говорите прямо в валюте. Я заранее согласна на все ваши условия. Обмана не будет.

– Не все продается! – высказал я весьма даже спорную аксиому, старательно прислушиваясь к звукам с внешней стороны часовни.

– Но все покупается, Евгений Михайлович! Разве не знали? Вы же деловой и неглупый человек, несмотря на свою обманчивую простоватую внешность!

За дверями послышались звуки короткой потасовки, и в часовню гурьбой ввалились шестеро моих мальчиков с огнестрельными «козырями» в лапах. От слепяще-ярких лучей нескольких фонарей в помещении стало светло, как на праздничном майском салюте в День Победы.

В авангарде выступали Киса с Цыпой, толкая перед собой упиравшуюся и тоненько повизгивающую «смерть». Косу у нее уже предусмотрительно отобрали. Киса без всякого почтения сдернул с черной фигуры брезентовый капюшон, явив на всеобщее обозрение круглую упитанную физиономию мужика лет пятидесяти. Тот что-то испуганно блеял, кося по сторонам вытаращенными глазами.

– Сторож кладбища, – пояснил Киса. – Пытался еще сопротивляться, козлина безрогая!

– Где этот дьявол Адастра? – подойдя ко мне, деловито поинтересовался Цыпа, рыская хищно прищуренным взглядом.

– Вон у стенки прохлаждается, – равнодушно махнул я рукой себе за спину и тут же понял, что уже не успею помешать молодому соратнику.

Цыпа, будто ковбой из вестерна, мигом вскинул свой «стечкин», и тот дважды глухо «кашлянул», выбрасывая длинные снопы пламени.

Оглянувшись, я увидел, что на месте глаз у истукана зияют две крупные сквозные дырки.

– Ты чего расточительной самодеятельностью занимаешься, идиот?! – мягко попенял я, слегка рассердившись. – У него же буркалы из натуральных рубинов были!

– Пустяки, Михалыч! – заступился за покрасневшего приятеля Киса. – Зато сейчас можно о чертовщине всякой больше не думать и выкинуть ее наконец из головы!

– Глядите, поосторожнее с этим! – усмехнулся я, быстро остывая. – Не так уж много в ваших буйных головушках накоплено, чтоб так легко разбрасываться! Ладно, пора ставить нашу точку в деле. Снимите с сектантов их идиотские капюшоны!

Приглядевшись к трем открывшимся угрюмым мужским мордам, с удовлетворением убедился, что на своем жизненном пути никогда их раньше не встречал. И то вперед. Мне только случайного знакомства с маньяками-сатанистами и не хватает для полного счастья.

Конечно, я глубоко уважаю библейский постулат «око за око, зуб за зуб», но глупо отдаваться одним эмоциям и плебейскому желанию отомстить во что бы то ни стало. Бизнес есть бизнес, он не терпит слабонервных чистоплюев и зашоренных моралистов. Поданная госпожой Звездиной идея о денежном возмещении моих убытков выглядит довольно привлекательной и плодотворной. Я прикидывал в уме сумму, которую можно «срубить» с сектантов, производя сложные арифметические подсчеты, когда меня отвлек возглас Кисы:

– Михалыч! А девка-то в отрубе не из-за алкоголя и наркоты! Глянь на ее шею!

Я посмотрел в указанном направлении, и все математические премудрости махом вылетели у меня из головы. На шее несчастной имелась специфическая ранка-прокус с запекшейся кровью по краям. Жертва госпожи Звездиной находилась в глубоком обмороке просто от сильной кровопотери – как дважды два.

– Не отвлекайтесь по пустякам, любезный Евгений Михайлович! – глухо подала голос Маргарита Соломоновна, прочитав в моем взгляде собственный приговор. – Называйте сумму и забудем о наших недоразумениях. Вы же деловой человек! Хотите тридцать тысяч долларов?

– Нет, не хочу! – сказал я и даже сам в этот момент себе поверил. – С вампирами не договариваюсь! Западло! Но вы другим способом можете расплатиться за свои садистско-мистические наклонности.

– Каким? – живо спросила ведунья-кровопийца, заметно приободрясь.

– Простым. Око за око! Садитесь на кол своему любимому рогатому идолу и отправляйтесь по тому же пути, что и ваши многочисленные жертвы – пер мори ад астра! По-моему – справедливо!

– Ни за что! – взвизгнула ясновидящая, отшатываясь от меня, как черт от ладана. – Вы сошли с ума!

– Все мы несколько сумасшедшие. Только каждый по-своему, – поучительно довел я до сведения Маргариты Соломоновны сей доказанный медицинский факт. – Ладушки! Можно чуток изменить сценарий, принимая во внимание ваше упрямое нежелание платить по счетам...

Я повернулся к четырем сатанистам и полюбовался на их застывшие мрачные морды с затравленно бегающими зрачками глаз.

– Предлагаю сделку, мужики! Вы проделаете с госпожой Звездиной то же, что и с другими, а я за это не буду вас убивать. Слово джентльмена. Подписываетесь? Кто согласен – шаг вперед! Ну?!!

Как и предполагал, колебались подручные ведуньи недолго, почти одновременно сделав неуверенный шажок навстречу моему поднятому пистолету.

– Вот и ладушки! – я сунул «шпалер» в наплечную кобуру. – Действуйте!

Вампирша пыталась сопротивляться, но ее небритый дружок решительно оборвал хипиш, припечатав кулак к затылку подруги. Та сразу обмякла и перестала дико визжать. Хорошо поставленный удар профессионала. Немудрено. Наверно, нехило потренировался мужик на прошлых жертвах.

Я скромно отвернулся, так как никогда не являлся приверженцем жестокости и наблюдать происходящее мне было неприятно. Слишком нежно-ранимую имею душу, сентиментально-романтическую, можно сказать. Поэтому, кстати, всегда обычно стреляю в голову – чтоб не мучился лишку «клиент», не переживал ужас конца. Я же крупный гуманист в глубине души, как и все высокоинтеллектуальные сильные личности, имеющие свое понятие о добре и зле.

Вдруг прорицательница снова противно заверещала, перемежая нечленораздельные выкрики стонами. Я невольно оглянулся. В голом виде Маргарита Соломоновна выглядела значительно более толстой, чем в одежде. Сплошные жировые складки на спине и ягодицах. И ведь не такая уж и старая женщина, чтоб эдак варварски запустить свое тело. Впрочем, возможно, это высосанная чужая кровушка ее так разбарабанила. Похоже на правду.

Насаженная на полуметровый деревянный член идола, ведунья, крича, извивалась, пытаясь с него спрыгнуть. Ясно – не соображает уже ни черта. С такого кола самостоятельно слезть никто не в состоянии. По мясистым ляжкам обильно текли ручейки крови. Я вынул «братишку», охваченный чисто добрым побуждением – шмальнуть ведунью в затылок, чтоб не трепыхалась зря, но моя благотворительность не понадобилась. Вампирша, всхрипнув последний раз, безвольно повисла на «мужском достоинстве» идола, свесив руки на плечи истукана, словно его обнимая. Довольно-таки неприличное зрелище, стоит отметить.

Я повернулся к группе сектантов, хмуро ожидавших своей участи.

– Как и обещал! – демонстративно засунул пистолет под куртку в кобуру. – Слово Монаха – закон! Мочить вас не буду. Пойдем, Цыпа, к машине. Киса, оставляю все на твою ответственность. – Я глянул на толстый брус потолочной балки. – Крепкая, по-моему, штукенция...

– Девку тоже? – уточнил Киса, кивнув на бесхозно валявшееся тело в кожаной мини-юбке.

– Нет, – подумав, отверг я. – Забросишь ее на обратном пути в какой-нибудь травмпункт. Пускай живет, шалава!

– Погодите, братва! – вдруг отделился от группы сотоварищей сторож кладбища, норовя упасть на колени и схватить меня за руку. – Помилосердствуйте! Я-то не шизик и не маньяк! Ей-богу! С этими придурками связался из деловых соображений – они мне шмотки и рыжье с девок отдавали! Я свой брат, уголовник! Четыре годишника отсидел!

– По какой статье? – деловито поинтересовался Киса, мне подмигивая.

– За кражу! Со взломом!

– Не наш профиль. Выходит, что не брат! – сочувственно вздохнул Киса и, не выдержав игры, рассмеялся. – Мы-то «мокрушники» по жизни! Ступай обратно, тварь!

Ударом кулака в челюсть Киса вернул сторожа на прежнее место.

– Ладно, погнали домой, Цыпа! – хлопнул я по плечу молодого соратника. – Нам не стоит всякие зверства лицезреть. Вредно для оптимистического восприятия жизни!

Бойкие солнечные зайчики весело прыгали по полировке австрийской спальной мебели, напоминая мне, что жизнь прекрасна и удивительна и пора вставать.

Только успел принять привычный контрастный душ, как нарисовался Киса, блаженно улыбающийся, словно школьник-хулиган, случайно получивший пятерку по поведению.

– Тут, Михалыч, про наше дело пропечатано, – пыжась от самодовольства, сообщил он, кладя передо мною на столик камина-бара местную газету. – В тревожной хронике глянь.

Я пробежал глазами короткую газетную заметку. В ней говорилось, что вчера утром в заброшенной часовне городского кладбища произошло массовое самоубийство пяти человек – видимо, членов тайной секты сатанистов. Четверо мужчин повесились, а женщина покончила с собой ужасным способом, свидетельствующим об извращенно-мазохистских пристрастиях самоубийцы. Подробности в газетке скромно умалчивались.

– Замечательно! – удовлетворенно обронил я, закуривая первую за день и потому самую вкусную сигарету.

– А ты, что ль, сомневался, Евген? – насупился Киса. – Чисто сработано! Массовое самоубийство – и все дела! Не подкопаться!

– Да я вовсе не о твоем профессионализме, браток! – усмехнулся я, выпуская парочку колечек дыма, тут же соединившихся в симпатично-замысловатую «восьмерку». – Мне в кайф, что и в России наконец-то красивые массовые самоубийства появились в наличии, как и во всем цивилизованном мире! В новостях постоянно передают – то в Англии, то в Штатах целая секта из жизни добровольно ушла. Экзотика! Завидно даже! А у нас – ничего подобного. Все не как у людей! Зато сейчас ништяк – пусть все видят, что и Русь лапотная хоть в чем-то начинает смахивать на высокоразвитые западные цивилизации!.. Замечательно, Кисуля!