Братья по разуму

Глава 18

Сознание возвращается постепенно. То мне кажется я на корабле, то на Лиции, то бредём с Родиком по лесу. Очередной раз открыв глаза, оказываюсь в белом узком помещении. На этот раз кажется не сон, а действительность. Лежу на кровати, в окно видно пожелтевшую листву на дереве. Оглядевшись, соображаю, похоже на больницу. Ни разу не был, но примерно так и представлял. У них так мало больных, что меня в отдельную палату положили? Заглядываю под одеяло: полностью голый, на животе аккуратный шов. Как раз в месте нахождения чипа. Вот она и причина одиночной камеры, боюсь, за дверью стоит охрана. Пытаюсь сесть, получается. Голова только кружится и тошнит. И в желудке тянущая боль. Замечаю над дверью камеру, направленную на меня. Понятно. И чего ждут?

Только минут через десять заходит молоденькая девушка в белом халате. В руках металлическая стойка с крючками, на одном висит пузырь с жидкостью.

– Ты чего встал, тебе нельзя! – сердито выговаривает мне, силой укладывая обратно.

– Где я?

– В больнице, где же еще? Ты что, ничего не помнишь?

– Помню, урывками.

Последнее что помню, как меня раздевали и перекладывали на стол. Потом сунули под нос маску с противным запахом и попросили считать. Кого считать не уточнили, поэтому я молчал, а потом не помню.

– Сейчас доктор придёт, всё расскажет. Ты в туалет не хочешь?

– Нет, – отвечаю, прислушавшись к ощущениям. – Пить хочу.

– Пить пока нельзя, тебе половину желудка удалили. Только лекарства. Сейчас губы помочу.

Зачем они удалили желудок? На опыты? Я в их лаборатории? Нужно притвориться слабым и бежать при первой возможности. Но пока я на самом деле слабый.

Доктор появился часа через два. Длинный, худой, в очках.

– Так-с, молодой человек, как себя чувствуем?

– Спасибо, плохо.

– Замечательно, – не слушая продолжает доктор. – Как тебя зовут, помнишь?

– Дж…, Женя, кажется…, – изображаю мыслительный процесс.

– Фамилия, адрес?

– С этим сложнее. А что, у меня травма головы? Почему ничего не помню? – включаю дурачка.

– Головы? Да есть небольшая ссадина. Но сотрясения быть не должно. Потеря памяти может быть от шокового состояния, но, думаю, это не твой случай.

Оглянувшись на камеру, подал какой-то знак рукой и продолжил:

– Как ты объяснишь вот это? – достал из кармана халата пластиковый пакетик, в котором лежит небольшая черная горошина. – Мы достали его из твоего живота. Там были еще тоненькие волоски от него.

– А мне откуда знать? С едой попался, наверное, – Как выглядит чип, я не знал, но ничем другим это быть не может.

– Да нет, это не из желудка, – врач спрятал пакетик обратно в карман. – И это не единственная находка. Еще твой цвет кожи в незагорелых местах и анализы. Вот что, давай откровенно. Мы пока не сообщали полиции о наших предположениях про твоё происхождение. К тебе деловое предложение. Мы готовы передать тебя россиянам, за обещанное вознаграждение. Или можем сообщить в СБУ. Какой вариант больше устроит?

СБУ, я так понимаю, сразу передадут американцам. Нет уж, знакомое зло лучше незнакомого. Не зря за меня объявили награду пять миллионов долларов, предвидели такую ситуацию. А вот американцы пожадничали или, скорее всего, не захотели показывать свой интерес.

– Первый мне нравится больше, – недолго раздумываю.

– То есть ты не отрицаешь, что являешься разыскиваемым пришельцем? – обрадовался врач.

– Не отрицаю. Как вы собираетесь меня передать?

– Наше дело сообщить, а они пусть сами думают, как это сделать. Пока скажи вот что: есть какие-нибудь особенности твоего организма, о которых мы не знаем? Вот эта штука, что она делала у тебя внутри? Я не из интереса спрашиваю, а чтобы ты случайно копыта не откинул от наших медикаментов.

Логично. Но я не медик, откуда мне знать.

– Эта штука – датчик собирающий информацию о состоянии организма. Медикаменты лучше не нужно, я не знаю какие можно.

– Понятно, – почесал врач подбородок. – Тогда вот что. Тебя будет опрашивать полиция, говори, что ничего не помнишь. Мы подтвердим, что у тебя амнезия от сильного удара по голове. И вообще, жалуйся им, что плохо соображаешь. Завтра или послезавтра они придут. Из палаты не выходи, ни с кем не разговаривай, кроме меня. Лечить тебя…, антибиотики лучше не будем применять, посмотрим, как заживать станет. Глюкоза и витамины, они не повредят. Крови ты много потерял, поэтому будет слабость. Мы не рискнули тебе вливать, так как группа не определяется. Пожелания какие есть?

– Вещей со мной не было? Смартфона? Нужно сообщить на квартиру, хозяйке. Там одежда и деньги у меня.

– Лучше не стоит, одежду мы тебе подберем, а деньги не понадобятся, – уверяет врач. – Кормят тут не особо, еду будем сами приносить. Главное без глупостей!

Конечно, за такие деньги меня на руках носить будут и пылинки сдувать. Но не факт, что вы их получите!

– Она может в полицию заявить, что я пропал, – возражаю я.

– Вот и хорошо! Подтвердится твоя амнезия. А если она уже заявила, а тут мы явимся за одеждой? Возникнут вопросы. Документов-то у тебя нет?

– Ладно, я понял, – нехотя соглашаюсь. – Мне бы интернет.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – покачал головой доктор. – Выздоравливай, а там посмотрим.

Я и не надеялся. Ничего, что-нибудь придумаю. Безвыходных положений не бывает. После ухода врача, превозмогая слабость, поднимаюсь. Выдернув иглу из вены, становлюсь на ноги. Пошатывает, но терпимо. Придерживаясь за стену, добрался до окна. Решетки нет, но третий этаж. А дверь замыкается, слышал, как замок щелкнул.

– Ты что, с ума сошёл! – влетает та же медсестра. – Быстро в постель!

Вашингтон. Кабинет директора ЦРУ.

– Есть! – в кабинет без стука врывается взъерошенный мужчина. – Поступил звонок, просят десять миллионов за информацию о пришельце! Мы пробили телефон, звонок из Харькова, владелец ребенок. Его уже взяли, выясняем окружение.

– Не поняла, чего ты возбудился? Не первый ложный звонок. Ребенок решил заработать денег, вдруг мы такие идиоты…, – не разделяет его оптимизм Джина.

– Звонил взрослый, продиктовал номер счёта. Сказал: как поступят деньги, сразу сообщит местонахождение. Счёт обычный, банковский, заблокировать будет нетрудно. Перечисляем?

– Мы еще у Кононова деньги не забрали. Меня скоро заставят свои деньги отдавать. Десять говоришь? – задумалась Джина. – Ладно, буду звонить, убеждать. Если на обычный счёт, то не проблема, лишь бы не развод это был.

– Наши занимаются, возможно и не придётся отдавать, выйдем на звонившего – всё расскажет и без денег. Пока ребенок утверждает, что на улице попросил дядя позвонить с его телефона. Не исключено врёт. В Харькове усилили контроль: весь транспорт, дороги, улицы, всё контролируем. Камеры на каждой улице. Границу наши военные контролируют, всех подростков указанного возраста чуть ли не рентгеном просвечивают.

– Почему «чуть-ли»? Рентгеном и нужно, – недовольна Джина. А лучше вообще закрыть выезд для несовершеннолетних, чтобы совсем без шансов для него. Я поговорю с Джоном по этому поводу.

Луна. Борт разведывательного корабля. Кают-компания.

– Все собрались? – осмотрел Кэррис команду. – Есть информация, требующая коллективного обсуждения. Только что мы провели очередной сеанс связи с правителем Росси. Они нашли Джанги, точнее о нём сообщили за вознаграждение. Он ранен и находится в клинике.

Общее возбуждение, Биррия подхватилась с кресла:

– Что с ним? Пусть сделают связь с врачами и с ним, я не доверяю их медикам!

– Это не так просто! – усадил жестом руки её назад Кэррис. – Он находится в другом государстве, в котором за ним охотятся его похитители. С клиники его заберут, как только окрепнет, но вывезти через границу будет сложно. Мы рассматривали несколько вариантов, среди них и военная операция. Оставлять его там нельзя, а нелегальный переход границы опасен. Но от нас хотят чёткого ответа: окажем ли мы помощь Росси, в случае её военного столкновения с другими государствами.

– Каким образом? Рисковать кораблем? – спросил Амати.

– Нет, разумеется. Один способ мы обсудили, это уничтожение спутников связи и разведки. Вполне нам по силам, мы можем их просто складировать на Тиррус. Можно и еще придумать. Проблема в другом. Имеем ли мы право принимать такое решение: вмешательство в конфликты на чужой планете? Запрос в Совет займёт время, которого у нас нет.

– Пункт 2 раздела «Обязанности экипажа» гласит: «Принимать любые меры для спасения членов экипажа, в том числе с возможным нарушением норм и правил. Жизнь людей приоритетна перед инструкциями», – процитировал Мьюри.

– Это да, – согласился Кэррис. – Но такого прецедента еще не было. Разбор действий комиссией неизбежен, а как они посмотрят на помощь стране, которая виновна в гибели двоих членов экипажа и сомнительным отношением к третьему. Я предлагаю обсудить еще вариант: связаться с руководством стран, замешанных в этом деле. Мы не можем судить односторонне, нужно выслушать и оппонентов. Заодно и предупредим о последствиях в случае нанесения вреда нашим людям.

– Мне кажется это стоит обсудить, – высказался Амати. – Предусмотреть запасные варианты. Например: Джанги укрывают пока в той стране, не пересекая границу, а если переговоры с другой стороной окончатся неудачно, тогда войсковая операция. Договариваться нужно о его свободном перемещении в выбранное нами место. К сожалению, доставить на орбиту они его не смогут, по крайней мере, в ближайшие месяцы.

– В первую очередь его нужно вылечить, а потом уже решать, как и куда вывозить! – снова подскочила Бирри. – Пусть укрывают в безопасном месте и выходят на связь. Если понадобится – мы можем пожертвовать одним зондом для передачи медикаментов.

– Одно другому не мешает, – прерывает её Кэррис. – Мы можем и заниматься лечением, и вести переговоры. Если его обнаружат чужие спецслужбы, то мы уже будем с ними на связи. Итак, все согласны? Комбинируем операцию с несколькими вариантами.

Москва. Совет Безопасности России.

– Сегодня я снова собрал вас, так как ситуация осложняется с каждым днем, – выступает хмурый президент. – Да что там днем, с каждым часом! Во-первых, нашелся потеряшка, это вы знаете. Михаил Леонтьевич, что там с ним сейчас?

– Полчаса назад вывезли из больницы, – докладывает мужчина с погонами полковника. – Рискованно, так как он еще слаб после операции, но приходила полиция по заявлению его квартирной хозяйки. Она подала в розыск, его опознали как пропавшего, и у них возникли вопросы. Врач не дал его допрашивать, но следом придут из СБУ. Если получится, то вывезут из города, в соседний Изюм. Там у нас есть, где залечь на время.

– Хорошо, – кивнул президент, – именно это я и хотел услышать. Дело в том, что наши новые знакомые решили связаться с американцами и обсудить вопрос безопасности Джанги. Я не сомневаюсь, что им дадут любые гарантии и возможно даже выполнят их, но оставят Джанги себе однозначно. А оно нам надо? Мало того что мы сбили аппарат пришельцев, так еще и не смогли уберечь их человека. Или как там его называть… Так вот, может сложиться мнение о нас, как ненадёжных партнерах…, союзниках. Мы должны решить вопрос максимально быстрой доставки Джанги в Москву. Какие будут предложения?

Некоторое время тишина, собравшиеся переглядываются. Наконец поднимается начальник Генерального Штаба:

– Есть такая мысль: переправить его чуть дальше Изюма, в Славянск. Потом корпуса республик, под предлогом освобождения их территорий, броском захватывают город, наша группа спецназа обеспечивает безопасность пришельца и вывозит его…, ну и всё. Это будет лучше, чем нарушение границ Украины нашими войсками. Мы получаемся совсем не при делах.

– Возражаю, – поднимается и полковник ФСБ. – Доставка пришельца в Славянск рискованна. Дороги блокированы, мы не уверены, что и до Изюма получится добраться. В худшем случае прошу санкции на применение группы быстрого реагирования.

– Вы хотите его окончательно угробить? – поднял брови президент. – Еще предложите границу перейти под Донецком. Как вы видите обеспечение его безопасности во время боя в городе? Да и вообще, это сколько нужно задействовать сил для такой операции? А неизбежные потери?

– Есть промежуточный вариант, – предлагает полковник. – В селе на границе Харьковской и Донецкой областей есть наш человек – бывший служащий украинской полиции. Военных в селе нет, пока корпуса будут имитировать захват Славянска и оттянут туда силы, спецгруппа свободно проникает в село и вывозит Джанги. Главное доставить его туда. Так и жертв меньше будет, и безопасность легче обеспечить.

– Это уже ближе к желаемому, – подумав, соглашается президент. – Будем планировать такой вариант, пока ваша задача доставка Джанги в нужную точку. Разрешаю задействовать все возможности, вплоть до применения спецвойск. Будьте готовы к любому развитию ситуации. Докладывать мне каждые полчаса!

О эти дороги для врагов! Каждая ямка отдается внутри резкой болью. Как бы ни пытался водитель ехать осторожно, порой не удается сдержать звуки. В основном шипение сквозь сжатые зубы.

– Потерпи, немного осталось, – подбадривает меня Андрей. Никогда бы не подумал, что он специальный агент: толстый, небритый, еще и заикается. Хотя заикание у него только при посторонних – хорошо имитирует. Самое смешное, что я играю роль его отца! Для перевозки меня загримировали в старика. Я всего ожидал: в девочку, в женщину, в негра, но не в столетнего деда! Однако когда увидел себя в зеркале сомнения отпали – этому старому хрычу два дня до смерти осталось! А стонать у меня получается непритворно. Нас уже два раза останавливали, убедившись, что нет никого моложе сорока лет – пропускали без вопросов. Главное, чтобы никто в рот мне не догадался заглянуть, полный белоснежных зубов. На всякий случай изображаю глухого и тупого, в дополнение к инвалидности. Коляска самая настоящая, еще и ведро-унитаз рядышком стоит. Антураж создали качественный. Впереди нас едет другая машина, предупреждает о постах и обстановке на дороге.

– К Изюму подъезжаем, – информирует Сергей, водитель. – Здесь пересидим или сразу к Мартыну на базу?

– Ты как? – наклонился ко мне Андрей. – Выдержишь еще часик? До Малолеток пятьдесят километров, но дорога еще хуже.

– Малолеток? – я сделал попытку засмеяться, но пришлось скривиться от боли. – Мы к девочкам собрались?

– Так село называется, – Андрей остается серьёзным. – Можно и тут переночевать, но, боюсь, нас уже ищут. Посты в любую минуту усилят. Начнут за бороды дергать и в трусы лезть. Ставки слишком большие.

– Поехали, выдержу, – соглашаюсь я. Три часа выдержал, час уж как-нибудь потерплю.

– Тогда заедем, сменим транспорт и вперёд. Укол не надумал сделать?

– Нет, пока терпимо, – преодолеваю искушение. Бирри советовала избегать по возможности земных медикаментов. Вчера мне дали посмотреть в записи послание с корабля. Увидел дядю Амати, Кэрриса, Бирри. Получил распоряжение вернуться в Россию, вот и едем сейчас. Уже сто раз пожалел за дорогу, что не дали умереть на месте спокойно. Гордость не даёт только признаться, как мне плохо. А по мне не сильно заметно, во-первых, слой грима, во-вторых, я не бледнею как земляне и не потею. Влаги в организме у нас меньше.

В час не уложились. По городу кружились минут сорок, пока путали следы. Потом в большом ангаре перегрузились в другой микроавтобус, поменьше размером. И уже в темноте отправились дальше. Дорога действительно стала хуже и мне соответственно тоже. А если у меня швы разошлись? Пять дней после операции всего прошло. И не факт, что её правильно сделали. Эх, тяжела судьба разведчика! Остановили один раз, на выезде из города. Проверили документы у водителя, по мне скользнули безразличным взглядом. Переезжаем мостик, фары высветили табличку «Малолетки». Придумал же кто-то название! Проехав не очень длинную улицу, подъезжаем к дому, стоящему чуть на отшибе. Ворота сразу открываются, словно нас ждали. Хотя Андрей никому не звонил. Наверное, наш авангард озаботился. Ура! Приехали!

– Сам пойдёшь или на коляске? – спрашивает Андрей.

Прислушиваюсь к ощущениям. Внутренности ноют, но если не делать резких движений, то терпимо.

– Сам, – решаюсь. Не люблю быть беспомощным. Выбираюсь из машины, голова закружилась, стоило принять вертикальное положение. Андрей придержал, когда я пошатнулся. Так и идём в дом, под руку. Хозяин у дверей встречает, смуглый высокий мужчина далеко за сорок. Рядом с ним парень, моих лет, похож на него – сын или внук. Обмениваются рукопожатиями с моими сопровождающими, на меня уставились с удивлением.

– Это и есть инопланетянин? – разочаровано спрашивает парень. Интересно, что он ожидал увидеть?

– Он самый, – отвечает Андрей. – Не похож? Так надо. Грим убирать не будем, могут и в село с проверкой заявиться. Мы войдём?

– Конечно, проходите, – заторопился хозяин.

В доме тепло, легкий запах дыма напомнил мне о летних днях. Я стал профессионалом в разжигании костра, могу теперь делать это без зажигалки. Но такую печь вижу впервые, огромная, на полкомнаты.

– Давайте Женю уложим, он намучился за дорогу, – предлагает Андрей.

– Мне бы обмыться, – прошу я. – Всё чешется.

Несмотря на древний вид дома и обстановки, ванная комната оказалась вполне современной. Роман, сын хозяина, немного помог мне смыть грязь. Лицо оставили в таком же виде, хотя оно тоже чешется. Но гримёр остался в Харькове, а нам неизвестно сколько здесь находиться. После омовения состояние немного улучшилось, и я даже с аппетитом поел. Пельмени с чесноком и любимой горчицей пошли на ура. В доме ни одной особы женского пола, хозяин дома Валера, с сыном, и нас пять человек. Тимур и Гарик ехали в машине перед нами. За ужином впервые услышал и планы на будущее:

– С утра завтра должно начаться наступление, – сообщил Андрей. – Как только появятся разрывы в обороне, к нам выдвинется спецгруппа. Если проникнут незамеченными, то так же тихо и уходим, а если не получится, подтянется звено вертолётов. Дальше по обстановке: или вывозим Женю на БМП или вертолётом.

– Бээмпэшкой он не выдержит дороги, – покачал головой Сергей. – Это не по асфальту тебе, тут и у здорового все внутренности оторвутся.

– Согласен, но вертолётом, сказали, в крайнем случае. Сбить могут, лучше не рисковать, – вздохнул Андрей. – Валера, тебе тоже с нами уходить нужно.

– Да, мы готовы, – посмотрел Валера на сына. – Не успел его к матери отправить, придётся с собой забирать.

– Оружие готово? – спросил у Валеры Тимур. Тот кивнул и пригласил в другую комнату, там хранился арсенал. А мне Роман помог забраться на печку, там было специальное место оборудовано. И сам устроился рядом, интересно ведь поболтать с живым инопланетянином. Но меня быстро вырубило, день оказался тяжелым.

Утром чувствую себя значительно лучше. Шов на животе чешется, заживает, а так ничего не болит. Слабость только никуда не делась, крови мне так и не рискнули залить. Пока восстановится. Умывшись, выхожу во двор, там Андрей и Валера прислушиваются к далекой канонаде.

– Чёрт, как ты тут живешь без интернета, – досадует Андрей. – Звонить нельзя, а по вашему телевиденью правды не скажут. Попробуй пойми, как наступление пошло. Вдруг не смогли прорвать оборону.

– Да нормально пошло, – утверждает Валера. – Обычно отсюда не слышно ничего, это километров за сорок взрывы. Группа сразу не пойдёт, подождут пока подкрепления уйдут под Славянск. К обеду, а то и к вечеру следует ждать.

– Это что, из-за меня тут целую войну организовали? – только сейчас дошло до меня. – Вы что, чокнулись?

– Да война и без тебя не прекращалась, – успокаивает меня Андрей. – Просто немного переместили линию фронта. Освобождать территорию всё равно нужно было, вот и совместили две операции. Не переживай, без тебя было бы то же самое, только позже.

Не то, чтобы я поверил, но поскольку изменить ничего не могу, пришлось смириться. Меня загнали в дом, чтобы не заметили посторонние. После завтрака смотрим телевизор, в основном новости. На всех телеканалах рассказывают про агрессию России, и как успешно отражают нападение украинские войска. Но канонада усиливается и приближается. Все на нервах, поочередно выходят во двор, оглядывать окрестности. Очередной раз выйдя на разведку, Валера пулей влетает обратно:

– К бою! Укропы, две машины и БТР, по домам идут. До нас три хаты осталось. Андрюха, вызывай вертушки!