Братья Райт

ГЛАВА ПЕРВАЯ ДЕТСТВО БУДУЩИХ ИЗОБРЕТАТЕЛЕЙ

Cтарый анекдот о Ньютоне, лежавшем будто бы под яблоней и начавшем впервые думать о законе тяготения при виде упавшего с дерева яблока, повторился и с изобретателями аэроплана — братьями Райт. Первую мысль о будущем изобретении, о летательной машине, преодолевающей земное тяготение, заронила в их детские головы случайно подаренная отцом необычайная игрушка — геликоптер.

Осенью 1878 г., возвращаясь домой из поездки, Мильтон Райт решил зайти в игрушечную лавку и побаловать своих младших ребят каким-нибудь дешевым подарком. И здесь его внимание привлекла новая необычайная игрушка, со странным, никогда не слышанным им ранее названием: геликоптер. Она заводилась винтом с резиной и с жужжанием, как живая, взлетала под потолок. Мильтон Райт был суров и прижимист, как истый пуританин. Он долго колебался. Бесполезная игрушка стоила 50 центов. За эти деньги можно купить новую рубашку, молитвенник в переплете… И вдруг неожиданно для самого себя он решился, заплатил 50 центов и купил игрушку.

Встреченный дома детьми — одиннадцатилетним Вилли и семилетним Орви, Мильтон, не показывая им, что у него в руках, подбросил игрушку кверху, и к изумлению детей она, вместо того чтобы упасть, полетела и закружилась под потолком, потом мягко села на пол.

— Она живая, отец, да? Это летучая мышь? — допытывался Орви, боясь притронуться к игрушке.

— Нет, она заводная. Это волчок, — решил старший Вилли, видевший, как отец заводил винт. — Интересно знать, как она устроена.

Случайно купив детям дорогую игрушку «геликоптер», Мильтон Райт был далек от мысли, что она сыграет потом какую-то роль в их будущем изобретательстве и даст им первое представление о летательной машине.

Для пятидесятилетнего почтенного пастора в длиннополом черном сюртуке, с седеющей окладистой бородой и с выбритыми по старой англо-голландской моде усами, самая мысль о возможности полета показалась бы святотатственной.

— Будьте поосторожнее, дети! Не сломайте. Это дорогая игрушка — она стоит полдоллара, — сказал пастор Мильтон Райт своим мальчикам, передавая им в руки геликоптер.

В детском восторге Вилли и Орви заводили и запускали «летучую мышь» по целым дням, пока дорогая игрушка, наконец, не сломалась и не перестала летать. Тогда они разломали и разобрали геликоптер, чтобы посмотреть, как он устроен. Рама его была сделана из пробки и бамбука, покрыта бумагой с двумя винтами, вращаемыми в противоположном направлении натянутой резиной. Узнав, что геликоптер уже сломан, Мильтон Райт пожурил своих сыновей за небрежное обращение, — стоило ли покупать детям такую дорогую игрушку, чтобы они так быстро ее сломали! Но геликоптер был сломан не напрасно. Вилли изучил его устройство и потом вместе с Орви сам попытался сконструировать свой собственный геликоптер. Еще незрелая детская мысль будущих изобретателей получила первый толчок и заработала в той области, где им предстояло совершить великое открытие.

Окружающая бр. Райт с детства среда — патриархальная, религиозная семья во главе с пастором отцом, провинциальный, тихий городок Дэйтон (Dayton), где они прожили почти всю свою жизнь (а Вильбур и умер) в одном и том же деревянном старом доме, — все это тянуло их не к дерзкому полету в небо вслед за соколом, а к низменному прозябанию обывательской жизни.

Род Райтов — старый американский, ведущий начало от первых поселенцев, «пионеров», новооткрытого материка. Предок их Сэмюэль Райт, диакон и «свободный», т. е. не примыкавший ни к какой церкви проповедник, прибыл в Америку из Англии из графства Эссекс в 1636 г. и поселился в Спрингфильде, вошедшем потом в состав штата Массачузетс.

«Сэмюэль роди Джемса; Джемс роди Самюэля; Самюэль роди Бенони; Бенони, роди Дана; Дан роди Дана второго; Дан второй роди Мильтона» — так по-библейски считал Мильтон Райт свою генеалогию.

Дан — отец Мильтона Райта, дед изобретателей, переселился в 1814 г. в Сентервил, ставший впоследствии пригородом Дэйтона, но в то время бывший пограничным поселком, страдавшим от набегов индейцев. Дан работал на небольшом водочном заводе, гнавшем водку из маиса, но затем бросил это занятие, стал фермером, перестал не только сам пить, но считал грехам продажу маиса и хлеба на водочный завод. Дан женился в 1818 г. на Катерине Ридер, отец который был убит индейцами, а мать Маргарита ван Клеве, голландка по происхождению, была первой белой женщиной, появившейся в Дэйтоне.

Отец изобретателей — Мильтон Райт (Milton Wright) родился в 1828 г. на ферме отца в бревенчатом блокгаузе, с одной горницей, с очагом, дым от которого, как в курной избе, стлался под потолком и медленно вытягивался в отверстие в крыше. Для освещения употребляли или домашние сальные свечи или чаще, ради экономии, сосновые лучины. Весь инвентарь фермы состоял из одного вола и деревянного плуга с железным лемехом, наподобие нашей сохи. Дан Райт к старости стал религиозен, хотя и не принадлежал ни к какой определенной церкви и с жадностью читал все книги, какие только мог достать. Он хотел, чтобы сын его Мильтон стал духовным лицом, и тот восемнадцатилетним юношей вступил в протестантскую секту моравов или объединенных братьев, которая возникла в XV в. в Моравии, после сожжения Яна Гуса, и в начале XIX в. была распространена среди германских выходцев из Европы. Мильтон Райт учился в колледже в Гартсвиле (Индиана) и здесь познакомился со своей будущей женой Сусанной Катериной Кернер (род. в 1831 г. в штате Вирджиния), учившейся в том же колледже. Отец ее — Иоганн Готлиб Кернер — был тележник, выходец из Германии, уроженец местечка Шлейц, около Плауена в Саксонии, где в октябре 1806 г. произошло сражение между французами и пруссаками. Иоганн Кернер эмигрировал, вернее, бежал от мобилизации в Америку во время наполеоновских войн. У него была своя небольшая тележная мастерская в Юнион Каунти, в которой он сам делал фермерские фургоны и телеги. В мастерской стоял ножной токарный станок — первая машина, с которой познакомились в детстве братья Райт, навещавшие изредка с матерью деда. По крайней мере Орвил Райт запомнил, как старик Кернер брал его в детстве на колени и, подбрасывая, приговаривал:

— Дали бы мне его в руки. Я бы сделал из него хорошего тележного мастера.

Это была трудолюбивая немецкая семья наследственных ремесленников, мастеров на все руки. Когда после свадьбы в доме Кернеров Мильтон и Сусанна с возом, доверху нагруженным разным домашним скарбом, готовились выехать в свое новое местожительство — Новый Салем (Индиана), молодая вдруг вспомнила:

— У нас нет скалки, я совсем позабыла про скалку.

— Подожди минутку, Сусанна, — крикнул один из ее родственников и кинулся в мастерскую Кернера.

— Вот она, — торжественно вернулся он вскоре со скалкой в руке. — Новенькая, прямо с токарного станка!

Хоть и наспех, но добротно сработанная скалка эта много лет служила потом в доме Райтов и пережила свою хозяйку.

Мильтон Райт с женой сначала добывали средства к жизни учительством и фермерством. Два года они прожили на своей ферме около Фэрмаунта в Индиане, где у них родился в 1861 г. первый сын Рейхлин, названный так отцом в честь известного германского гуманиста и теолога Иоганна Рейхлина. Мильтон Райт, сам бывший тезкой знаменитого английского пуританского поэта Мильтона, автора «Потерянного и возвращенного рая», любил называть своих детей необычными именами. Фамилия Райт, думал он, слишком распространена и обычна; чтобы ее украсить, к ней надо прибавить какие-нибудь громкие, красивые имена. Второго сына, родившегося в следующем, 1862 г., он назвал почему-то понравившимся ему и случайно выисканным в атласе географическим названием Лорин. Третий, это был старший из братьев изобретателей, родившийся 16 апреля 1867 г., около Мильвиля, штат Индиана, в деревянном срубленном доме, был назван Вильбуром (Wilbur), в честь некоего Вильбура Фиксе, деятеля методистской епископальной церкви. Вскоре Мильтон Райт был выбран своими единоверцами — сектантами — на должность пастора и учителя теологии в школе в Гартсвиле, а затем также редактором газеты «Религиозный телескоп», издавашейся в Дэйтоне. Здесь на Готорн-стрит, в деревянном доме, родился 19 августа 1871 г. младший из братьев-изобретателей Орвил (Orville) названный так отцом по имени одного из деятелей юнитарианской (т. е. не признающей догмата троицы) церкви — Орвила Дюи. Выбирая для обоих своих сыновей таких почтенных, с его точки зрения, духовных крестных отцов. Мильтон Райт, очевидно, надеялся, что Вильбур и Орвил современем станут также достойно зазывать людей в небесное царство. Эти надежды пастора-отца сбылись, хотя и совсем не так, как он думал: более мощным, чем органы всех церквей в мире гулом, моторным гулом Вильбур и Орвил позвали человечество вознестись в небесное царство авиации.

Семейный уклад в доме Райтов был патриархально-пуританский. Каждый обед и завтрак сопровождались общей молитвой, а вечером ежедневно после 7 часов Мильтон Райт совершал целое домашнее богослужение, длившееся 10–15 минут. Каждое воскресенье дети должны были посещать церковь и выслушивать длинную проповедь; только став взрослыми, избавились они, наконец, от этой скучной обязанности. По звонку должны были дети являться домой. Опоздавшему грозило наказание. Однажды шестилетний Орвил со своей трехлетней сестрой Кэт заигрался в гостях у соседей. Услышав призывной колокол матери, Орви сразу бросил игру и заторопился домой. Пуритански строгий Мильтон Райт всегда готов был поддержать авторитет своей родительской власти не только библейскими текстами, но и розгой. Но он был слишком занят церковными делами своей сектантской общины и часто подолгу находился в разъездах по епархии, чтобы уделять много внимания воспитанию свой детей. И это пошло им только на пользу. Вне строго обязательного домашнего ритуала они пользовались относительно большой свободой. Мать была занята почти всегда домашней работой. Прислуги, в доме не было, ей приходилось самой готовить, убирать, стирать, гладить, чинить и перешивать платье для всей семьи. Дети часто убегали на улицу и играли, как им хотелось.

Однажды совсем еще маленький Вильбур взобрался на стог сена и свалился оттуда в бочку, но отделался только испугом и небольшим ушибом. Другой раз старшие братья, которым было поручено отвести его в воскресную школу, бросили его на полдороге и убежали купаться. Они же показали ему, как надо делать сигары из сухих виноградных листьев. Старший — Рейхлин — зажег спичку и передал ее Лорину, а тот Вилли. Спичка уж почти догорала и обожгла ему пальцы.

— Ой, — закричал Вилли и бросил спичку в деревянный ящик, откуда вспыхнуло пламя.

Орви тоже чуть-было раз не поджог дом, разложив вместе со своим товарищем, соседним мальчиком Эдди, костер во дворе у забора. Трехлетняя Кэт побежала и сообщила об этом матери, которая потушила огонь. Орви долго дулся потом за этот донос на свою сестренку.

Другой раз напугал мать неожиданным известием Вилли:

— Я сорвал ноготь большого пальца!

Дети были очень привязаны к своей матери, которую им пришлось довольно рано потерять. Сусанна Кернер на школьной скамье отличалась большими способностями по математике, знание которой потом стало так необходимо для ее сыновей-изобретателей. В противоположность своему мужу, который, несмотря на то, что родился на ферме, не любил физического труда и не отличался техническими способностями, она унаследовала от своего отца — ремесленника — ловкость и сноровку к ручной работе. Сама научилась кроить и обшивала не только детей, но и мужа, сама стригла детей, сама исправляла поломки в доме. Однажды зимой старшим детям понадобились салазки, но они стоили слишком дорого, и мать решила их смастерить сама. И сделанные ею санки оказались не хуже покупных. Сусанна Райт поощряла ручной труд детей и их первые малоудачные сначала попытки самим делать свои игрушки. По вечерам Мильтон Райт читал вслух жене свои статьи для «Телескопа» и вносил в них иногда по ее указанию те или другие поправки. Из уважения к ее памяти на старости лет он стал даже сторонником женского равноправия и 86-летним стариком целую милю с лишним прошел рядом с Орвилом на демонстрации суффражисток в Дэйтоне.

— Орви живой и шаловливый мальчик, — говорила про детей мать. — Траве не вырасти у него под ногами. Он не скоро станет взрослым. Вилли совсем другой, он разовьется скоро.

Детские игры братьев Райт были те, же, что обычно у детей их возраста. Но уже в раннем детстве у них появилась страсть к изобретениям. Орви набрал отряд из малышей и командовал ими, как генерал. Одиннадцатилетний Вилли считал ниже своего достоинства играть с малышами. Он увлекался чтением. Одной из его любимых книг была «Жизнь знаменитых людей Греции и Рима» Плутарха. Но вот однажды, узнав из этой книги об архимедовом рычаге, Вилли к большой радости малышей согласился принять участие в их военной игре. Он один против всего отряда взялся защищать деревянный сарай. Армия Орви после упорной бомбардировки крепости кусками известки кинулась на штурм. Дверь сарая заколебалась под дружным напором. Орви криком подбодрял свою армию. Наконец, дверь подалась, и победители ринулись во внутрь сарая, но тут же всей кучей повалились на землю. Их сбил с ног устроенный Вилли для защиты своей крепости архимедов рычаг — гибкая длинная палка, которую он за один конец прикрепил к косяку, а за другой сильно натянул веревкой, как лук, и, вдруг отпустив, одним ударом смел всех неприятелей.

В Сидер Рэпидсе, штат Айова, куда семья Райт перебралась на временное жительство в 1878 г., любимой игрой детей была игра в индейцев. Неподалеку от города в то время находился лагерь индейцев, «настоящих диких индейцев», как думали дети, и они решили тоже стать «дикими». Вооружились луками и стрелами, украсили головы веерами из перьев и размалевали лица. Разузнав, что на берегу реки Сидер Ривер (Кедровая река) находится волчья берлога, решили всем отрядом, под предводительством вождя Вильбура, итти и убить волка. Со стрелами на натянутых тетивах отряд индейцев подкрался к логовищу. Вождь Вильбур и мальчики постарше начали выкуривать волка дымом, а остальные стояли поодаль, готовые метнуть в зверя стрелы и камни. Но волк не показывался. Несколько разочарованные этим, мальчики расположились лагерем неподалеку. Разложили костер и начали варить пищу. Орви незаметно от товарищей примерился к стволам ближних деревьев, но все они были чересчур велики, и он не смог обхватить их, чтобы взобраться. Во время еды он вдруг услышал какой-то отдаленный грозный вой. Молча, не поворачивая голову, Орви положил картошку и нож для масла, затем вдруг вскочил и кинулся к ближнему дереву. Раньше он не мог взобраться по толстому стволу, но тут вскарабкался мигом. Видя это, все тоже вскочили, схватили оружие и приготовились к бою.

— А что, он очень большой? — шопотом спросил Орви, сидя уже на ветви.

— Кто большой? — недоумевал Вильбур, который тоже бросил свой лук и взобрался на другое дерево.

— Волк, — сказал весь дрожа Орви.

— Да это не волк, это собака лаяла на коров, — ответил один из мальчиков. Сам вождь Вильбур, как оказалось, тоже слышал, что это лаяла собака, но взобрался на дерево, напуганный внезапным таинственным бегством Орви.

Братья любили во время летних каникул устраивать экскурсии. Захватив сырую картошку, кое-какую еду и удочки (а иногда и младшую сестренку), они отправлялись на целый день в лес на берег реки. Удили рыбу, разжигали огонь и готовили еду на особом, сооруженном ими самими из старых консервных коробок очаге. Во время одной из таких прогулок Орви с большим риском переправился вместе с Кэт через пруд на самодельном плоте. Ужение было одним из их любимейших занятий. Река Сидер Ривер, изобиловала рыбой, а приманки тоже было сколько угодно. Отбросы от мясной консервной фабрики спускались по обрыву прямо к реке. В то время экономные янки еще не интересовались утилизацией отходов, мясо было дешево, полиция не следила за чистотой реки, и рыболовы могли набирать для приманки печенку и другие внутренности. Правда, около спусков воздух был заражен зловоньем, но это не останавливало страстных рыболовов, тем более, что Орви в семилетнем возрасте приходилось собирать и доставлять на удобрительную фабрику кости. Вокруг небольшого города Сидер Рэпидс, получившего свое название от порогов (рэпидс) и Сидер Ривер, расстилался привольный земледельческий край, так называемый черноземный пояс, славившийся быками, свиньями и маисом.

Вильбур в детстве любил дразнить младшего брата Орви и сестру Катерину, с которыми он потом жил так дружно и неразлучно. Его, самого, маленького, часто изводили старшие братья Райхлин и Лорин. Но он скоро изобрел хорошее средство самозащиты.

— Если вы это сделаете, я буду визжать. I'll squall, — говорил он в таких случаях, и те оставляли его в покое, зная, что визг привлечет внимание матери. Это детское «я буду визжать» I'll squall Вильбура запомнилось братьям на всю жизнь, и они часто в разговоре между собой употребляли это выражение по поводу тех случаев, которые почему-либо вызывали возмущение. I'll squall — «я буду визжать» стало для них шутливым синонимом — «буду протестовать».

Мишенью для насмешек Вильбура служила детская неправильная речь Орви, его ребяческая боязнь собак и коров.

— Чи-си-го… — передразнивал Вильбур неправильное произношение Орви слова Чикаго. — Собачка лает… коровка бодается… Чи-си-го.

Орви в ярости кидался на Вильбура, но тот быстро перед его носом захлопывал дверь и убегал. Когда же родители запрещали дразнить словами, то Вильбур ухитрялся выводить из себя Орви и сестру каким-нибудь жестом или даже взглядом. Он доводил до слез Кэт одним своим жестом — скрюченным направленным на нее пальцем.

За эти поддразниванья Орви вознаграждался потом интересными рассказами ночью в постели. Вильбур много читал и умел увлекательно рассказывать. Орви, затаив дыхание, слушал его рассказы о пиратах и приключениях, о древних героях. Еще не умея сам читать, он ознакомился с древней историей по Плутарху, с греко-римской мифологией. Иногда только угрозы матери принести розгу прекращали эти ночные разговоры братьев.

Розга в доме считалась узаконенным средством воспитания, и к ее помощи прибегал обычно сам епископ Мильтон Райт, сопровождая телесные наказания соответствующими библейскими текстами и религиозными нравоучениями.

— Я наставлял их, — вспоминал впоследствии 87-летний Мильтон Райт, когда его сыновья уже прославились своим изобретением. — Они были хорошие мальчики, но шаловливы. Мне приходилось иногда вмешиваться.

Некоторые из этих случаев запомнились братьям Райт на всю жизнь. Вскоре по переезде в Сидер Рэпидс Орвил заболел дифтеритом. Когда он поправился, то его выпустили гулять под присмотром Вильбура со строгим наказом не позволять ему бегать. На радостях дети затеяли шумную игру с беготней. Узнав об этом, Мильтон Райт позвал одиннадцатилетнего Вильбура в свой кабинет и, прочитав целую проповедь, высек его. Другой такой же случай произошел с Вильбуром из-за ручной вороны соседа, в которую он кидал камнями.

— Я вовсе не хотел ее убивать, — оправдывался Вильбур. — Я только хотел узнать, как близко могут пролетать брошенные мною камни, не задевая ее.

Последнюю порцию розог получил Вильбур, уже будучи двенадцати лет, за то, что прицеплялся со своими санками сзади к бобсли. Орви раз был высечен отцом за то, что не послушался и был искусан пчелами. Напрасно он доказывал, что не виноват, и попытался даже скрыться от наказания в подвал под полом.

В 1881 г. Райты переехали из Сидер Рэпидса в Ричмонд — небольшой городок в штате Индиана, в нем и сейчас всего 26 тыс. жителей, в то же время он был еще меньше. В самом городе и фермерской округе было много квакеров, — подходящее место для религиозной газеты «Ричмондская звезда», редактором которой стал Мильтон Райт. Сусанна Райт была рада этому перемещению на родину, так как это давало ей возможность видеться с ее 84-летней овдовевшей матерью, Катериной Кернер. Детям же этот переезд из Сидер Рэпидса в Ричмонд дал много интересных впечатлений.

Детство братьев Райт прошло не только в играх, им очень рано пришлось начать работать. Хотя Мильтон Райт и считался среди своих единоверцев епископом, но доходы его не соответствовали сану. Небольшая, насчитывавшая всего несколько сот тысяч последователей, секта объединенных братьев, вербовавшая себе приверженцев, главным образом, среди ремесленников и мелких фермеров, не обладала большими средствами, и Мильтон Райт, будучи епископом и редактором газеты, получал всего около 1500 долларов в год. При большой семье с 5 детьми такой доход даже в то время считался довольно скромным. Райты жили очень экономно, не позволяли себе никаких лишних расходов, не держали прислуги. Сусанна Райт сама готовила и обшивала всю семью, перешивая из старых костюмов отца костюмчики для детей; стол по будням состоял из самых простых блюд, и только по праздникам готовился обед лучший. Каждый доллар в семье был на счету — мы уже видели, как колебался Мильтон Райт, не решаясь потратить полдоллара на понравившуюся ему игрушку — геликоптер. Конечно, в этих расчетах играла роль не только нужда, но и мелкобуржуазная экономия, желание прикопить деньги на черный день, обзавестись хотя бы небольшим деревянным, но все же собственным домиком. Детям приходилось не только самим мастерить свои игрушки, но и изыскивать способы, как добывать деньги на карманные расходы. Семилетний Орви вместе с соседским мальчиком завел себе маленькую тележку и собирал кости для фабрики удобрений в Дэйтоне. В Ричмонде девятилетний Орви собирал в свою ручную тележку железный лом и продавал потом свою добычу и скобяную лавку. Таскать железный лом было не легко для девятилетнего мальчика, но все же это было чище, чем собирать кости в мусорных свалках и отвозить их потом на вонючую фабрику удобрений. Орви был застенчив. Для него сбор железного лома был не так труден, как мучительные просьбы о разрешении сбора в чужих дворах. Поэтому он брал иногда с собою семилетнюю сестренку Кэт и посылал ее в магазины и дома спрашивать разрешения собрать ненужный лом. Кэт успешно справлялась со своей ролью, и ей редко когда отказывали.

Одиннадцатилетний Вильбур тоже раз отправился на работу на ферму, но вскоре бросил ее — не поладил с хозяином.

Когда в Ричмонд приехал цирк, то двенадцатилетний Орвил решил устроить свой собственный цирк под вывеской «Большой Р. Д. и М.». Таинственные инициалы обозначали фамилии устроителей. — Райт, Джонстон и Морроу — двух приятелей-подростков Орвила. От отца Джонстона мастера по изготовлению чучел — мальчики достали для своего цирка разные чучела: от попугая и журавля до медведя, главной приманки цирка.

Вильбур не принимал непосредственного участия в устройстве цирка, но сочинил для него рекламное объявление. Мальчики не решились передать его сами в редакцию местной газеты «Richmond Evening Item» и опустили в ящик. Несмотря на это, объявление было напечатано и публика стала собираться к тому месту, где был назначен парад новоявленного цирка. Орвил и его два приятеля, совладельцы цирка, открыли парад на детских велосипедах с деревянными колёсами, трубя в жестяные трубы, затем толпа мальчишек выкатила шарабан с сидящим на доске чучелом медведя. Но тут владельцы цирка заметили собирающуюся взрослую публика и в панике кинулись в соседний переулок вместе со всем своим зверинцем и артистами. Назначенное на этот день представление состоялось в сарае. Вход был открыт только для детей за плату по 5 центов с человека, и успех как артистический, так и материальный превзошел ожидания устроителей.

После удачного циркового дебюта Орвил попытался неудачно взять на комиссию для продажи цветные картины — хромолитографии. Вся работа состояла в том, чтобы звонить в чужие квартиры и убеждать их обитателей купить какую-нибудь картину для украшения своего жилища. Однако для застенчивого Орви эта легкая комиссионерская работа оказалась гораздо более трудной, чем собирание костей и железного лома. Он выбрал для начала самый отдаленный квартал, где его никто не знал, и долго в нерешительности ходил по улице, прежде чем позвонить в какой-нибудь дом и предложить свой товар. Ему удалось продать всего две хромолитографии, и он в первый же день решил бросить неподходящее для себя занятие.

Покупные игрушки, особенно дорогие, вроде геликоптера, были в семье Райт редкостью. По большей части дети сами мастерили свои игрушки. Вильбур и Орвил так искусно делали их, по снабжали игрушками своих товарищей в обмен или за плату. Вильбур соорудил особые высокие ходули, которые пользовались большим успехом у его товарищей. Особые женские ходули были сделаны для Кэт. Но особенно искусны были Вильбур и Орвил в изготовлении и пускании бумажных змеев. Мальчики сами клеили их из бумаги на раме из дранки с хвостами из тряпок, но их змеи почему-то оказывались всегда лучше, чем у их товарищей.

Иногда они устраивали состязания, на которых Вильбур играл роль инструктора и судьи. Он руководил состязаниями, давал старт и присуждал награды. Эта детская игра много потом помогла братьям Райт в их изобретении: первые свои планеры они запускали в воздух на привязи, как воздушный змей. В этих детских изобретениях порывистый увлекающийся Орвил иногда первый давал мысль, но осуществлял ее обычно Вильбур, более волевой, настойчивый и практический.

— Орви слишком занят, чтобы читать, — говорила про Орвила мать. — Он вечно с чем-нибудь возится. Перескакивает от одного к другому, не доделав одну игрушку, начинает делать другую.

Вильбур много читал и мать жаловалась:

— Этот Вилли, он вечно валяется где-нибудь с книгой и даже не слышит, когда его зовут.

— Ничего, — заступался за Вилли отец. — Он читает неплохие книги: «Айвенго», Вальтер Скотта, «Робинзон Крузо» Дефо, Плутарха.

Вильбур неплохо играл в шахматы. Однажды он наблюдал за шахматной игрой двух своих старших братьев: Рейхлина и Лорина и увидел, что игра может быть окончена одним ходом, чего оба игрока не замечали. Вильбуру очень хотелось сказать об этом, но он не решался. Старшие братья не допускали, чтобы меньшие мешали их шахматной игре. Наконец, Вильбур не выдержал и, отойдя к двери, крикнул убегая: «Move your king» — «Ходи королем!»

«Move your king» — эта фраза Вильбура стала потом таким же ходовым выражением между братьями Райт, как и его детское «Я буду визжать». «I'll squall».

Подаренный отцом геликоптер они сломали и не смогли починить, но потом, когда подросли и стали более искусны в изготовлении игрушек, решили попробовать строить свой геликоптер.

Братья сами построили несколько геликоптеров — «летучих мышей», как они их называли. Некоторое время они рьяно этим занимались, но потом разочаровались. Чем больше был устроенный ими геликоптер, тем хуже он летал. Мальчики не знали формулы, по которой для удвоенного объема требуется в 8 раз большая подъемная сила. Разочаровавшись в геликоптерах, братья Райт с еще большей страстью предались своей любимей игре: запусканию воздушных змеев.

Потом, став взрослей, они бросили это занятие, считая его неподходящим для мальчиков их возраста. Но это детское увлечение геликоптерами и воздушными змеями не прошло бесследно, и впоследствии, рассказывая о своем изобретении, братья Райт вспоминали об этом своем детском увлечении авиацией.