Братья-рыцари и камни Гроба Господня

Глава 5

Верхний Дунай, малонаселённая лесистая местность в западных землях бывшего герцогства Швабия, Священная Римская империя, начало ноября 1307 года от Рождества Христова.

Шли, а точнее ещё только начинались седьмые сутки с того момента, как благополучно избежав гибели, отряд тамплиеров под руководством Бернара де Торнье, после двухнедельного перехода через графство Шампань, герцогство Лотарингию и земли неспокойной Швабии, достиг верховьев Дуная и погрузился на борт трёх принадлежащих ордену мореходных шнеккеров.

До всех тех печальных событий, что были связаны с началом беспрецедентных в истории Европы гонений на орден Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова, эти корабли перевозили паломников по великой европейской реке — древнему голубому Дунаю и дальше, по Понтийскому морю — вплоть до самого Константинополя. К осени 1307 года те времена безвозвратно канули в лету, однако судьбе было угодно, чтобы добротно сработанные на верфях тамплиеров шнеккеры в последний раз послужили своим строителям и хозяевам…

Часы только-только перевалили за полночь, и омывающая гладкие борта шнеккеров чёрная вода была немногим темнее окружавшего их мрачного ночного сумрака. Но форкастле головного корабля, устало привалившись к ограждающим площадку для арбалетчиков поручням, одиноко стоял вперёдсмотрящий воин. На вёслах сидело всего лишь шесть гребцов ночной смены, по трое с каждого борта — большего, для движения ночью и не требовалось. Они, через примерно равные промежутки времени, поднимали и опускали в воду гребные вёсла, в меру своих сил помогая попутному течению толкать корабль вперёд.

Бьорн Бардайл неторопливо поднялся на поднятый над общей палубой кормовой настил, взялся за большое рулевое весло, пошире расставил ноги, прочно уперев их в набитые на палубу деревянные бруски, затем попробовал — как слушается его рук весло. Только после этого он утвердительно кивнул стоявшему на руле Халлу Фарбьорну.

Старший кормчий Халл Фарбьорн, не тратя лишних слов, также молча кивнул сменившему его помощнику и, запахнувшись в плащ, направился спать.

Волноваться ему особо было не о чем. Во-первых, Бьорн был достаточно опытным кормчим, которому можно было с лёгким сердцем доверить караван. Во-вторых, каких-либо сложностей с управлением шнеккером до самого утра не предвиделось, поскольку навигация, на взгляд Фарбьорна, была несложной: ближайшие несколько лье река была почти прямой, словно рыцарское копьё, а её течение — спокойным и равномерным. Подводных мелей тоже, насколько он помнил, здесь никаких не было, да и вода была высока, так что знай себе — держись стремнины и внимательно следи за дистанцией — разве это сложно?..

«Здесь и любой другой справится, что уж тут говорить о Бьорне… — старший кормчий лёг спиной на успевшее остыть место Бардайла и укрылся служащей вместо одеяла тяжёлой и тёплой конской попоной. Некоторое время он смотрел на ночное небо, на котором в эту ночь не было ни одного облака. Звёзды, таинственными голубыми искорками рассыпанные по всему небосводу, рассеивали своим холодным сиянием черноту, а полная Луна щедро разбавляла её своим сумрачным бело-голубым светом. Закрыв глаза и уже засыпая, Халл Фарбьорн улыбнулся мелькнувшей мысли. — А, пожалуй, я буду спать до утра и, наконец таки, высплюсь…»

Вставший у рулевого весла кормчий был уверен в себе. Он ходил в этих местах уже не первый год и во многих тонкостях ремесла знал свою непростую работу. Став кормчим вот уже как семь лет назад, он никогда не позволял себе относиться к своим обязанностям поверхностно, спустя рукава. Как и его опытнейший наставник — мастер Фарбьорн — он хорошо знал о том, что река, хотя она и несравнима по своим силам с морем, иногда, причём чаще всего — именно осенью, оказывается непредсказуемой и настолько коварной, что забирает себе не только одиночные корабли, но и целые караваны.

«Хвала небесам, что в этом году прошло много дождей, и река полноводна — если знаешь, где проходит стремнина и хорошо помнишь береговые ориентиры, то даже ночью можно идти не убирая парус. Однако же — это уже слишком даже для такого мастера, как старший кормчий Халл Фарбьорн! Не зря же он на вечерней заре приказал убрать паруса и перейти на уполовиненное число вёсел, — Бьорн Бардайл прикинул расстояние до левого берега и немного доработал рулем, беря ближе к середине реки. — Мастер Фарбьорн, конечно же — прав. Всё бывает. Бывает и такое, что на реку резко опускается туман, и видимость практически исчезает — тогда любая, скрытая под водой мель или притопленный одним концом топляк могут сыграть с кораблём злую шутку…»

«Ничего, с Божьей помощью мы как-нибудь избежим и мелей, и других неприятностей, которые так любит подстраивать река. Всё это — сущие пустяки, в сравнении с теми проблемами, что нам могут доставить местные сеньоры. Они-то сейчас как раз будут пострашней любого тумана и самой коварной ме́ли!..» — отпустив одной рукой весло, кормчий перекрестился. Потом, по старой привычке, он положил ладонь на левую половину груди его стеганного чёрного пурпуэна — туда, где на ней был нашит красный шёлковый крест ордена Храма.

Бьорн Бардайл поступал так всегда, когда хотел получить духовную защиту со стороны своих братьев. Он делал это даже в тех случаях, когда их рядом с ним не было — в трудные минуты ему важно было ощущать, что он не один, что пусть и незримо, но с ним рядом всегда стоит святая рать тамплиеров. Раньше он касался своей ладонью нагрудного креста лишь когда видел угрозу, но со временем эта привычка перестала зависеть от того, что Бьорн видит непосредственно перед собой. Она стала интуитивной — он брался за нашитый на груди крест всегда, когда чувствовал надвигающуюся опасность…

Святой крест тамплиеров — тот самый, что был рождён из кусков разорванной в религиозном порыве красной сутаны понтифика Гонория Второго, когда он благословлял орден Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова на освобождение Святой Земли и Гроба Господня! Бьорн Бардайл хорошо помнил эту историю, не раз упоминавшуюся капелланом в их орденском доме. Этот крест дал ему слишком многое, чтобы не верить в его силу и сейчас, когда всё было направлено против ордена и оставшихся преданных ему братьев.

Распластавшаяся на нагрудном кресте ладонь, казалось, согрела сердце даже через стёганную ватой ткань пурпуэна. На душе кормчего было муторно: «Что-то мне неспокойно, как будто вот-вот должно произойти что-то страшное, что-то такое, чего уже невозможно избежать, — глаза Бардайла, пытаясь визуально определить источник надвигающейся опасности в окружающем шнеккер ночном сумраке, начали кидать по сторонам внимательные, полные тревоги взгляды, а губы тихо зашептали молитву. — Иисус, Господь наш, прибежище наше, помилуй нас и избавь от всякого зла!..»

Где-то со стороны левого берега вдруг совершенно неожиданно сверкнула короткая молния. Луну застлала тень, и сумрак, в котором двигались шнеккеры, тут же сгустился. Это продолжалось всего несколько коротких мгновений, затем лунный свет опять озарил реку и покрытые лесом её пологие берега.

«Наверное, это облако или туча. Если небо затянет и пойдёт дождь — придётся становиться на ночную стоянку, — кормчий тревожно взглянул на небо и удивился, — однако же нет ничего, небо вроде как чистое! Откуда же молния?.. — всего одна, без грома и дождя — как-то это странно, а впрочем: чего не бывает?.. — Бьорн пожал плечами, перехватил руль и оглянулся на идущие в кильватере управляемого им корабля два концевых шнеккера. Разглядев корабли и поднимаемый их корпусами белый бурун, он нахмурился. Установленная дистанция между всеми кораблями каравана, как это было обговорено ещё в самом начале пути, должна была составлять примерно двадцать туазов, но сейчас, когда Луну снова ничто не заслоняло, ему стало хорошо заметно, что она стала значительно меньшей. — Хорошо, если между нами есть хоть двенадцать туазов! Куда там смотрят кормчие?! Это же слишком опасно даже при движении днём, а сейчас — ночь!»

Кормчий повернулся в поисках своего помощника — одного из двух сержантов, приставленных в помощь кормчим их командиром — Жаком Мотье. В ночное время в задачи этих, поочерёдно дежуривших на кормовом настиле помощников входила подача световых сигналов идущим позади головного шнеккера кораблям:

— Брат Жан! Ты где? Я тебя не вижу! — кормчему даже не потребовалось повысить голос — фигура сержанта возникла со стороны левого борта, возле которого он, видимо и сидел:

— Мне нужно подать сигнал?

— Да! Я только сейчас заметил: идущий позади нас корабль слишком близко. Если мы сделаем неудачный манёвр, он может ударить нас в корму! Зажги зелёный фонарь!

— Сейчас! — сержант наклонился к стоявшим в специальной нише сигнальным фонарям и взял тот, стенки которого были выполнены из зелёного стекла. Запалив свечу от кормового огня, он зажёг фонарь и, подняв его над головой, начал водить им из стороны в сторону.

Не прошло и пары минут, как он опустил фонарь и задул горящий в нём огонёк:

— Всё в порядке, брат Бьорн: на плывущем за нами шнеккере тоже зажгли фонарь. По-моему, они даже сушат вёсла.

Кормчий обернулся и облегчённо выдохнул: идущий следом за ними шнеккер начал заметно набирать дистанцию:

— Слава Господу! Спасибо тебе, брат Жан, иди на своё место…

Луну опять что-то заслонило. Кормчий недовольно поднял голову и от неожиданности сначала сморгнул, а потом, пытаясь избавиться — как он подумал — от посетившего его «дьявольского наваждения» тряхнул головой: «И привидится же такое!.. Спаси, Господи! Что это ещё за сатанинское отродье?!»

Эта мысль была последней, появившейся в голове кормчего. Дальше всё произошло слишком быстро, так, что среагировать и как-то избежать своей участи, опешивший Бьорн Бардайл не смог. Заслонившая Луну огромная тень превратилась в гигантскую птицу с головой львицы. В мгновение ока она камнем обрушилась на голову остолбеневшего кормчего и ударом своих огромных когтей, как наточенным до остроты лезвия бритвы топором палача, начисто срезала его голову и вскинутую в последнем отчаянном защитном жесте руку.

Сержант Жан Борье имел хорошую реакцию. Ещё не до конца осознав то, что происходит, он успел мгновенно вскочить на ноги и выхватить свой меч. Он даже успел взмахнуть им, правда всего лишь один раз, прежде чем сам был сорван с места и подброшен на несколько метров вверх второй, упавшей на него с неба тенью.

Эта тень оказалась огромным орлом с оскаленной зубами-кинжалами крысиной головой. В свете полной Луны было отчетливо видно, что серая грубая шерсть крысиной морды демона местами переходила с серебристую, отливающую синим цветом чешую, делающую этого летающего монстра похожим на мифическую химеру. От середины сужающегося кверху лба и назад от него, голова чудовища была увенчана костистым гребнем, состоявшим из росших один за другим острых, загнутых в сторону хвоста шипов.

Не причинив летающему демону никакого вреда, обоюдоострый меч сержанта скользнул по его жёстким как кость перьям и полетел вниз на палубу. Сержант же, с разорванной, фонтанирующей кровью грудью и почти оторванной, повисшей на лоскуте кожи головой, упал на доски кормового настила рядом с воткнувшимся в них его же мечом и лежащим на спине обезглавленным трупом кормчего Бардайла.

Чудовищные птицы, издав глухие гортанные звуки, ничем не напоминающие ни рык зверя, ни клёкот птицы, взмыли вверх и принялись кружить над оставшимся без всякого управления шнеккером, рулевое весло которого, задетое ударом могучего крыла, было сорвано с уключины и выпало за борт.

Дежуривший на форкастле воин, успевший разглядеть крылатых демонов если и не во всех подробностях, то, во всяком случае — настолько, чтобы лишиться на некоторое время дара речи, неистово забил обнажённым мечом по железному умбону своего норманнского щита. Созданный им грохот, разорвав ночную тишину, разнёсся над рекой, всполошив всех, находящихся на шнеккерах людей.

Когда из-под парусинового навеса появились встревоженные братья-рыцари, а палубу заполнили поднявшиеся на ноги сержанты и остальные воины, было уже слишком поздно: никем неуправляемый шнеккер выскочил из стремнины. Пока тамплиеры оглядывались по сторонам в поисках вызвавшей тревогу опасности, корабль, почти не потеряв своей скорости, уткнулся носом в пологий берег. Раздался скрежет, удар, и с десяток человек, не удержавшись, повалились на палубу.

— Дьявол! Да где же наш кормчий?! — Бернар де Торнье успел схватиться за борт и потому остался стоять на ногах. — Кто управляет кораблём?!

Со всех сторон слышались возгласы тревоги, негодования и проклятия. Стоявший на площадке форкастля воин продолжал неистово бить мечом в щит, добавляя звон металла о металл к царившей над палубой безумной какофонии звуков. Гуго фон Вайнгартен, появившийся рядом с командиром отряда, без лишних слов указал ему на проплывавшие мимо них и отчаянно пытающиеся сбросить скорость два других шнеккера их каравана.

— Да где же кормчий?! — Бернар де Торнье заметил, как мимо него в сторону кормы пробежал старший кормчий Халл Фарбьорн и почти сразу услышал его встревоженный голос:

— Брат-рыцарь! Кормчий Бардайл и сержант Борье мертвы. Кормчий обезглавлен, и сержант… — можно считать, что тоже! Рулевого весла нет. И уключина сломана, мы — на мели!

— Мы можем что-то сделать?

— Пока нет, брат-рыцарь — у нас есть запасное весло, но нужен ремонт, к тому же, мне кажется, что мы крепко сели!..

— Делай что можешь! Возьми себе в помощь людей! — Бернар де Торнье оглянулся по сторонам, созерцая творившуюся вокруг него неразбериху, которая, если не взять ситуацию под контроль, могла вскоре перерасти в смятение и панику: «Этого нам ещё не хватало!» Сложив рупором руки, перекрывая своим мощным, привыкшим командовать голосом царивший вокруг него шум, он скомандовал:

— Внимание! Братья! Оружие к бою! Латники! Стена щитов! Стать вдоль левого борта!

Путаясь в ремнях и плащах, цепляясь друг за друга мечами и доспехами, тамплиеры, тем не менее, начали быстро приходить в себя. Робер де Ридфор направился в носовую часть судна, а Гуго фон Вайнгартен, встав спиной к спине с де Торнье, зычным голосом стал руководить построением на средней палубе. Почти тут же, где-то возле башни для арбалетчиков, начал отдавать команды и Робер де Ридфор, выстраивая вдоль обращённого к берегу левого борта сержантов и латников со щитами в руках. Большинство из воинов обнажило мечи, готовясь к тому, что со стороны берега вот-вот ударит укрывшийся там враг, но нападения почему-то не следовало.

Со стороны кормы к Бернару де Торнье подошёл Сен-Жерар и указал рукой на ушедшие вперёд корабли:

— Слава Господу, что мы не столкнулись, случись иначе и бо́льшая половина из нас была бы уже утопленниками.

Бернар де Торнье кивнул. В этот момент и поднявший тревогу воин, наконец, перестал бить мечом в щит. Теперь брат-рыцарь слышал только отдельные негромкие слова, глухой стук щитов и лязг готовящегося к бою оружия. Звуков, которые неминуемо должны были звучать со стороны берега — откуда ожидалось нападение — почему-то слышно не было. Это вызывало очень нехорошие предчувствия, и де Торнье, по привычке вскинув вверх сжатую в кулак руку, воскликнул:

— Тишина! Замрите!..

Наступившая тишина была недолгой…

— Укха-дух-ху! — раздавшийся сверху шипящий голос мог исходить от кого угодно, но только не от человека. Десятки тамплиеров подняли головы вверх лишь для того, чтобы увидеть, как буквально в это же мгновение на палубу шнеккера спикировали два огромных крылатых существа. Одно из них было с клыкастой головой львицы, а другое — с оскаленной длинными острыми зубами головой гигантской крысы. — Аз-за-ард!

«Демоны! Значит, прав был капеллан Морис Градом, предупреждавший нас об их появлении!.. Храни нас Господи и избавь от козней дьявольских и духа нечистого! Приумножь веру и силу нашу! Не оставь нас наедине с Дьяволом!..» — всё, что Бернар де Торнье успел сделать — это упасть на доски палубы и откатиться по ним под защиту борта — мгновением позже демоны пронеслись над кораблём, ударами когтей и увенчанных костяными шипами хвостов калеча менее расторопных воинов. Несколько арбалетчиков, стоявших в средней части корабля и не успевших упасть или пригнуться, подброшенные в воздух силой удара, упали на палубу и остались неподвижно лежать на ней, в растекающихся лужах собственной крови. Один из латников, помогавший старшему кормчему наладить новое рулевое весло, был подхвачен страшными лапами крылатого льва и взмыл вместе с демоном вверх, намного выше мачты и уже оттуда полетел вниз, упав на берег и оставшись лежать на нём с неестественно вывернутыми конечностями. В том, что он больше никогда не встанет в строй, можно было уже не сомневаться…

Никто не ожидал нападения ночью, когда окружающая темнота так же мешает атакующим, как и обороняющимся. Тем более: кто мог напасть на идущие по стремнине три шнеккера, добраться до которых с берега, даже используя лодки, не так уж и просто?.. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в первые минуты после поднятия тревоги, тамплиерам нечем было ответить двум, кружившимся над ними дьявольским отродьям. Арбалетчики к стрельбе готовы ещё не были — болты к их арбалетам, тщательно укутанные в холсты от речной сырости, ещё не были расчехлены, равно как никто из латников не успел достать сложенные и укрытые холстом пехотные копья.

Демоны, продолжая издавать леденящие кровь звуки, часто сливающиеся в слова «Укхадухху» и «Азард», кружили над уткнувшимся в берег шнеккером, готовясь вновь всей своей мощью обрушиться на его залитую кровью палубу. Мёртвые тела убитых ими арбалетчиков, казалось, разжигали их агрессивность и не оставляли сомнений в том, что новая атака на обездвиженный корабль последует в любую минуту. Крылья демонов с силой толкали воздух, то подбрасывая их длинные тела с мощными змеиными хвостами в высоту, сразу на несколько туазов, то разворачивая их влево или вправо, не давая тамплиерам предугадать постоянно меняющиеся направление и высоту их полёта.

Крылатые твари пытались зайти на корабль то со стороны берега, то приближаясь к нему с кормы, но удобных целей для их чудовищных когтей теперь почти не было: тамплиеры, кто как мог, постарались найти себе укрытие. Большинство же из них, шепча защитные молитвы, решительно обнажила мечи, готовясь подороже отдать свои жизни…

— Храни нас, Господи! Что это за исчадие Ада кружит над нашими кораблями?! Клянусь пресвятой Девой Марией — это не творение божье, а злобное порождение Сатаны! — Робер де Ридфор укрылся под площадкой форкастля. Вместе с ним, под дощатым настилом башенки для арбалетчиков, теснилось ещё несколько человек. Двоих из них — сержантов-конвентов он хорошо знал. Это были: Тома Форе, уже давно знакомый ему по обороне острова Руад и Эмбер Гуатье — опытный, закалённый в боях воин, ассистент знаменосца, хорошо известный в парижском командорстве, как мастер короткого пехотного копья. Трое остальных были латниками из отряда Жака Мотье, и брат-рыцарь не был уверен в том, что он запомнил их имена.

Все шесть человек, включая его самого, были вооружены мечами и боевыми ножами. Щитов, оставшихся укреплёнными вдоль бортов — ни у кого из них не оказалось, и это было весьма плохо.

Хуже отсутствия щитов, которые, как казалось — сейчас им были бы особенно кстати, было то, что враг угрожал тамплиерам не спереди, не сзади, не слева и не справа. Он даже не нападал на них снизу — как это было, когда Робер де Ридфор, стоя на крепостной стене, отбивался от карабкавшихся по штурмовым лестницам яростных мамлюков.

В этот раз враг обрушился на воинов Храма сверху, и из-за этого они в считанные мгновения уже потеряли несколько своих братьев — невосполнимые потери, учитывая то, что их отряд до самого конца их полной опасностей миссии не мог рассчитывать на какую-либо помощь…

— Что нам делать, брат-рыцарь? — сержант Гуатье придвинулся ближе к де Ридфору и выглянул из-под настила. — Эти твари летают не так высоко, чтобы их нельзя было достать. Эх! Были бы у нас здесь арбалеты… — можно было бы попробовать: чего стоят эти дьявольские птички. Они не бесплотны, как духи, тела у них есть, а значит — в этих телах можно сделать дырку и не одну! Я не думаю, что с парой — тройкой тяжёлых болтов в боку, они будут и дальше испытывать свою судьбу!

— Так нет же у нас арбалетов, брат Эмбер — что о них сейчас говорить?! — это был спокойный голос сержанта Форе, стоявшего позади рыцаря с вынутым из ножен мечом в руках. — Однако не всё так плохо, как может показаться. В любом случае, брат-рыцарь: даже несмотря на их размеры, если они нас снова атакуют, то не смогут одновременно напасть на более чем двух-трёх воинов. Так что, если мы будем прикрывать друг друга, то даже это им будет сделать не так-то и просто.

Робер де Ридфор обвёл взглядом забрызганную кровью палубу шнеккера. Она почти опустела — все, находящиеся на корабле тамплиеры попытались найти себе хоть какие-то убежища от летающей над их головами смерти.

Шнеккер, построенный по скандинавскому образцу — довольно небольшое и просто устроенное судно. На нём нет нижней палубы или трюма, куда можно было бы спуститься. Оно однопалубное, с небольшим, приподнятым на пару локтей кормовым настилом и помимо возвышающейся в носу башни для арбалетчиков — форкастля — спрятаться от напавшего сверху противника здесь особо и негде.

Правда — оставался ещё парусиновый навес и укрытые бычьими шкурами грузы, но забираться под них, естественно, ни один уважающий себя воин не стал. Те, кому негде было укрыться, припав на одно колено, расположились вдоль бортов, по несколько человек, один подле другого — укрывшись за щитами и имея за своей спиной крепкий надёжный борт, они никак не выглядели беззащитными — вверх, в сторону проносившихся над ними крылатых демонов, были направлены острия их мечей, фальшионов и копий.

Между тем оба, беспрерывно издающие свои клокочущие глухие возгласы, исчадия преисподней, равномерно взмахивая гигантскими крыльями, упорно кружили над беспомощно замершим у берега головным шнеккером. Их круги были широкими, они то удалялись в сторону левого берега, то возвращались к реке, каждый раз меняя высоту своего полёта — беря то выше, то ниже, всего в десятке туазов пролетая над верхушкой его мачты.

Головы мерзких тварей, казалось, жили своей собственной, отдельной жизнью, постоянно поворачиваясь на мощных, покрытых перьями шеях из стороны в сторону. Их хорошо видимые в темноте, наполненные красным огнём глаза буравили палубу шнеккера, выбирая следующую доступную для нападения цель…

— Чего, интересно, они выжидают? По мне так быстрей бы уж всё началось! — Тома Форе осторожно высунул голову из-под площадки форкастля и постарался окинуть глазами горизонт. — Может, они не одни и ждут кого-то ещё из своей дьявольской команды?..

— Не приведи такое Господь!.. — Робер де Ридфор невесело усмехнулся и дружески положил руку на плечо Форе. — Я, брат-сержант, не раз сражался с сарацинами, а бесстрашных свирепых мамлюков вообще одно время считал за слуг Сатаны — всякое бывало. Но до этой ночи с реальными созданиями преисподней ещё не сталкивался и не бился… когда-то надо начинать — в этом я с тобой согласен, но для начала нам хоть бы справиться с этой адской парочкой!

Внезапно раздался радостный голос одного из стоявших позади де Ридфора латников:

— Брат-рыцарь! Взгляните на реку!..

Робер де Ридфор обернулся, и его сердце забилось быстрее: к ним спешила подмога, она была близка и приближалась весьма решительно!

Как оказалось: оба, оставшихся вне внимания демонов, шнеккера сумели развернуться. Они возвращались назад, пеня бьющими по воде вёслами черную воду реки. Медленно, но с каждым мигом всё ближе, они неуклонно приближались к их кораблю. Форкастли и палубы шнеккеров были заполнены укрытыми за щитами, закованными в кольчуги и облачёнными в глухие шлемы сержантами и латниками. Позади них стояла редкая цепочка готовых к стрельбе арбалетчиков.

— Хвала Господу нашему Иисусу Христу! — не сдерживая радости, Робер де Ридфор воскликнул боевой клич тамплиеров, так, как он кричал его, защищая последний плацдарм ордена Храма в Святой земле:

— Босеан! Помощь идёт!

— Босеан! — мечи храмовников дружно ударили в щиты, заставив кружащихся демонов взмыть выше и даже отлететь на некоторое расстояние от внезапно ожившего шнеккера. — Господь с нами! Босеан!

Спешащие на выручку шнеккеры были всё ближе. Вот они приблизились уже на дистанцию уверенной стрельбы из арбалетов, вот подошли ещё ближе… именно в этот момент крылатые твари обрушились на тамплиеров вновь.

Первым бросился вниз, как раз на лишённых щитов тамплиеров, сгрудившихся под площадкой форкастля, демон с головой львицы. Со стороны ближайшего, идущего на помощь шнеккера в воздух взвились арбалетные болты, но их залп ушёл в воздух — демон был слишком быстр и выбранное упреждение оказалось неверным. Второй демон, исторгающий на высоких тонах свой глас: «Аз-за-ард», пропуская перед собой десяток рассекающих воздух болтов, затормозил своё падение и, тем самым, попал под залп арбалетчиков с третьего шнеккера.

В широкую грудь и распахнутые крылья громадного демона с крысиной головой попало сразу несколько болтов. Дистанция стрельбы была небольшой, и болты, попав в цель, сохранили свою пробивную силу.

Крылатая крыса как будто столкнулась о невидимое препятствие и под воодушевлённые крики «Босеан», кувыркнувшись и в падении ударившись о мачту, с грохотом упала на натянутый в кормовой части шнеккера парусиновый полог.

Не теряя драгоценного времени, торжествующие тамплиеры с обнажёнными мечами и копьями бросились на запутавшуюся в канатах и парусине тварь и начали неистово колоть её, пытаясь рубануть по толстой шее, извивающемуся хвосту или попасть остриём копья в покрытое перьями брюхо.

Пронзительный визг летающей крысы и её истошный, разрывающий перепонки крик-рык «Аз-за-ард», только придавали тамплиерам сил — их мечи мелькали в воздухе, всё чаще опускаясь на брыкающееся в канатах и отчаянно отбивающееся своим хвостом исчадие Ада.

В это же самое время Роберу де Ридфору и пятерым, находившимся рядом с ним тамплиерам было не до торжествующих кличей. Демон с головой львицы ударом своих увенчанных когтями мощных лап сотряс форкастль, а его хвост, с длинным как фальшион шипом на конце, ударил под площадку, навылет пробив грудь одного из стоявших рядом с братом-рыцарем латников.

Воин умер мгновенно — смертоносное жало, словно боевое кавалерийское копьё, прошло прямо через его сердце. Демон дернул хвостом назад и, оттолкнувшись лапами от остатков раструшенного под его тяжестью ограждения форкастля, спрыгнул на палубу. Робер де Ридфор оказался прямо напротив обращенной к нему головы чудовища и, стремительно бросившись вперёд, ударил остриём меча в его раскрытую пасть. Практически в этот же миг и оба сержанта-конвента обрушили на львиную голову твари свои тяжёлые мечи. Кроваво-красные глаза демона расширились от боли и он — видимо импульсивно — попытался сжать челюсти, но сделать это не смог — меч де Ридфора вошёл глубоко под высунувшийся из пасти раздвоенный змеиный язык.

Демон попытался мотнуть головой, но рыцарь усилил натиск, изо всех сил сжимая рукоять меча и этим не давая твари никакой возможности вырвать её из его рук. Оба сержанта и оставшиеся двое латников, из-за невозможности дотянуться до львиной головы, не жалея сил осыпали демона ударами своих клинков, пытаясь найти брешь в защищавшем его тело плотном слое перьев.

Де Ридфор, чувствуя, что не сможет долго выдержать прикладываемое к рукояти давление, вдруг отчётливо понял, что в любой момент рискует потерять свой драгоценный меч и тем самым не выполнить данную Великому магистру клятву.

«Господь всемогущий! Придай мне силы побороть это исчадие Ада!..» — не успев воззвать к Господу, де Ридфор почувствовал разливающуюся по его телу силу, источник которой был ему не понятен. Тем не менее — его руки наполнились непривычной ему мощью, и он отчетливо осознал, что теперь не только способен справиться с демоном, но даже и победить его.

Он усилил давление на рукоять и увидел, как меч глубже вошёл в разинутую пасть демона и его змеиный язык, из-под которого уже ручьём текла чёрная кровь, безвольно упал на широкое стальное лезвие: «Отведай, тварь, сталь моего клинка! Давай же, мой зачарованный меч, покажи — чего ты стоишь! Камень! Прояви свою силу!..»

Эта мысль ещё только появилась в голове рыцаря, а клинок, откликнувшись на обращённый к нему зов, уже начал менять свой цвет. Сначала по нему поплыли круги испаряющейся ночной влаги, сразу за этим от него стал исходить мягкий бело-розовый свет, и лежащий на нём язык демона начал желтеть и покрываться волдырями, как будто жарился, словно речной уж на сковороде!

Не сумев справиться с болью, которую ему причинял начавший раскаляться клинок, демон издал звероподобный рык, попятился, резко взмахнул крыльями, оттолкнулся лапами от палубы и, потеряв при этом часть своего языка, всё же соскользнул с меча де Ридфора.

Бешено лупя по сторонам своим ужасным хвостом и помогая себе лапами, он развернулся, пробежал несколько шагов по палубе и подскочил в воздух. Робер де Ридфор бросился вперёд, пытаясь его догнать, но демон, взмахнув крыльями, пронёсся над пригнувшимися тамплиерами и, вцепившись в загривок избиваемой и отчаянно визжащей крылатой крысе, взмыл вместе с ней вверх.

Ноша была тяжела и демон с головой льва, тяжело маша крыльями, начал удаляться в сторону ближайшего леса. Вслед за ним дважды ударили залпы из арбалетов, и один, а может и даже несколько болтов вонзились в столь удобную и медленную мишень, какими оказались улетающие на фоне полной Луны крылатые твари.

Вдруг, ночное небо озарилось молнией. Затем ещё и ещё одна зигзагообразная бело-голубая полоса расчертила небосвод, и в воздухе возникло красноватое свечение, быстро оформившееся в яркий кроваво-огненный круг. Завидев его, оба демона, издав на прощание свои зловещие возгласы «Укха-дух-ху» и «Аз-за-ард», вошли в ожидавший их портал потустороннего мира.

Ещё пару коротких мгновений кроваво-красный круг висел в воздухе, потом с громким хлопком и сотнями больших слепящих искр он схлопнулся, и небо, не выдержав такого напряжения, взорвалось проливным дождём…

Над всеми тремя шнеккерами раздался победный клич ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова:

— Босеан! Босеан! Босеан!..

Бернар де Торнье, отдал команду выставить охрану, посчитать потери и приступить к ремонту корабля. После этого он, в сопровождении Гуго фон Вайнгартена, подошёл к устало облокотившемуся о борт Роберу де Ридфору:

— Ты, как я понял, использовал силу камня?

— Да, поверь: у меня не было другого выбора. Мне показалось, что демон, с которым я дрался, нацелился именно на мой меч…

— Наверное, так оно и было: нас же предупреждали…

— Брат Раймон Адемар? Это этих демонов он имел в виду?

— Думаю, что да — этих и, возможно — других, тех, которые ещё не пришли по наши души.

Некоторое время все трое молчали. Вскорости к ним подошли брат-рыцарь Филипп Сен-Жерар и сержант Мотье. Де Торнье спросил:

— Каковы наши потери?..

— Большие… Эти крылатые твари забрали жизни семерых наших братьев. Каждый их удар оказался смертельным. Раненых нет ни одного.

Де Торнье кивнул:

— Брат Жак, распорядись, чтобы им вырыли могилу и подготовили крест. Мы должны сделать всё как надо, чтобы Господь упокоил их души и с миром призвал их в Царствие Небесное!

— Конечно, всё будет сделано… — сержант кивнул и повернувшись пошёл к кормовому настилу, на котором в ряд уже были уложены тела павших тамплиеров.

Бернар де Торнье проводил его взглядом, затем вытащил из ножен и с силой воткнул в палубу свой меч. Все четверо братьев-рыцарей, обратясь к укреплённому на рукояти кресту, молитвенно сложили руки:

— Non nobis, Domine, non nobis, sed Nomini Tuo da Gloriam! — Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему воздать Славу!..