Брешь

Автор: Сара Файн

БРЕШЬ

Серия: Стражи Царства Теней. Книга 2

Переводчик: Lianak

Редактор: svetik99

Вычитка: Lianak

Переведено для сайта http://booksource.fun/

и группы https://vk.com/booksource.translations

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 1

Моя тюремщица тяжело вышагивала по коридору, а я сидела на деревянном стуле, прислонённом к стене. Сердце тяжело билось о рёбра в такт моим примитивным животным мыслям: бежать, бежать, бежать.

Моя рациональная сторона, подавленная инстинктом, каким-то образом ухитрилась прошептать, что это не такая уж опасная для жизни ситуация. Я выберусь оттуда живой. Я надеюсь.

Я наклонилась вперёд и поставила ноги на пол, прикидывая, сколько секунд потребуется, чтобы добраться до выхода.

Свирепый взгляд тюремщицы явно сказал мне, что она думает о том же самом. Она остановилась перед дверью и скрестила руки на груди.

— Даже не думай об этом, детка. Я отвечаю за тебя. Это очень серьёзно.

Я откинула голову назад и тихонько стукнулась ею о стену.

— Только потому, что ты сама всё усложнила.

Диана издала свой универсальный мм-мм-мм звук неодобрения.

— Ты только что пережила нечто серьёзное, а теперь…

Я была спасена от нравоучений стуком в дверь, но понимание того, кто это был, заставило моё сердце биться быстрее. Я встала на дрожащие ноги, когда Диана повернула ручку и широко распахнула дверь.

Я всё никак не могла привыкнуть к его виду в обычной одежде, а не в доспехах и униформе. Неделю назад он появился в школе, выглядя, как обычный ученик старшей школы, а не как смертоносный Страж. Ну, «обычный», наверное, не совсем подходящее слово. Он не мог выглядеть обычным, даже если бы попытался. А он старался. Сегодня на нём были джинсы и серая толстовка на молнии. Его лицо было угловатым и суровым, с оливковой кожей, обрамлённой чернильно-чёрными волосами; его глаза, которые были такими тёмными, что казалось, будто они выполнены из эбонитового дерева. И его взгляд… я уже видела ранее.

Он изо всех сил старался выглядеть безобидным, но у него это плохо получалось. Он всё ещё выглядел так, словно мог убить кого-то, даже не вспотев.

А может, потому, что мог.

— Мисс Джеффрис? — несмотря на то, что он прекрасно говорил по-английски, каждая согласная прозвучала твёрже, каждая гласная глубже, и это усиливало его чёткий акцент, который идеально соответствовал его внешности. Он протянул свою руку. — Малачи Сокол. Очень приятно познакомиться.

Я как раз вовремя остановилась рядом с Дианой, чтобы заметить, как она вскинула брови. Всю свою карьеру она проработала надзирателем в тюрьме среднего уровня безопасности, поэтому у неё было очень острое чувство опасности. Малачи явно вызвал у неё тревогу. Она пожала ему руку и отступила назад, пропуская его в прихожую.

— Я тоже рада с тобой познакомиться. Лила сказала, что ты совсем недавно приехал в Штаты?

— Да, это короткая программа по обмену. Прекрасная возможность познакомиться с американской культурой перед окончанием учёбы, — ответил он, но его внимание уже переключилось с Дианы.

На меня.

Его улыбка была убийственным изгибом губ, а его взгляд встретился с моим. Из-за спины он достал небольшой букет цветов — несколько жёлто-белых и бледно-зелёных бутонов, завернутых в целлофан.

— А это тебе.

Несколько секунд я пребывала в состоянии шока, но мне удалось заставить свои руки и пальцы сотрудничать и взять цветы из его руки.

— Спасибо, — сказала я, но благодарность прозвучала как сдавленный шёпот.

Малачи нахмурился, и в его глазах промелькнуло беспокойство, прежде чем он снова повернулся к Диане.

— Я хотел бы представить вам моего приёмного отца, — он указал на ступени.

Рафаэль, одетый в брюки цвета хаки и свитер, шагнул в прихожую и протянул руку.

— Мисс Джеффрис. Я Джон Рафаэль. Большое спасибо, что пригласили нас на ужин. Я был очень рад услышать, что Малачи уже обзавёлся другом.

Когда он улыбнулся, его лицо превратилось из ничем непримечательного в неизгладимое, из обычного в… ну, ангельское. Всякий раз, когда Рафаэль улыбался, я жалела, что у меня нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть это.

Напряжение схлынуло с Дианы, и она пожала Рафаэлю руку. Её лицо расплылось в тёплой улыбке.

— Я тоже была счастлива за Лилу, — сказала она.

И я едва не рассмеялась, потому что сегодня днём у нас состоялся яростный спор о том, могу ли я пойти погулять с Малачи сегодня вечером. Это был первый раз, когда я попросила о свидании с парнем, вообще-то, первый раз, когда я упомянула о нём и, судя по тому, как она схватилась за грудь, когда я это сделала, это и правда застало её врасплох. Особенно учитывая, что всё было очень ужасно с тех пор, как Надя покончила с собой. Диана никак не могла понять, как я смогла «вырваться» из своего горя буквально за прошлую неделю.

Она не знала, что я последовала за Надей в преисподнюю. Что я снова увидела свою лучшую подругу. Что я не только подозревала, что Надя была в лучшем месте — а знала это до мозга костей. Да и вообще, я сама лично об этом позаботилась.

Я продала свою свободу ради этого.

Пока Диана и Рафаэль болтали о радостях воспитания подростков, я пошла на кухню с цветами, уставившись на эти бутоны с тонкими прожилками. Моё горло сжалось. Я открыла шкафчик, чтобы вытащить пластиковую вазу, и когда я закрыла его, Малачи стоял рядом со мной.

— Тебе не понравились цветы? — поинтересовался он.

Я покачала головой.

— Я обожаю их. Просто… никто никогда раньше не дарил мне цветы.

Я повернулась спиной, перекатывая тонкие стебли между пальцами. Это был один из тех дешёвых букетов из продуктовых магазинов. Тиган, новая королева красоты старшей школы Варвика после смерти Нади, насмехалась бы над уже повядшими стеблями и маленькими тощими лепестками. Но для меня…

Малачи пальцами скользнул по моему плечу.

— А я никогда раньше не дарил девушке цветы, — он тихо рассмеялся. — Скажу больше, я не видел цветов вблизи в течение очень долгого времени.

Последние несколько десятилетий он провёл в обнесённом стенами городе из цемента, стали и слизи, где росли только гноящиеся желания мёртвых, скорбящих людей, пойманных там в ловушку. Там всегда стояли сумерки или полночь, никогда не была дня, ничего зелёного, никакой буйной растительности, ничто настоящее не могло вырасти в этом месте. Ну, это было не совсем так. Там в том городе зародилось нечто между нами.

Я повернулась к нему и взяла его за руку. Я пока не привыкла к этому ощущению, к праву прикасаться к нему. Его кожа была такой тёплой. Истинной. Здесь и сейчас.

— Невероятно, — прошептала я.

Он ухмыльнулся и притянул меня к себе, но в этот самый момент в кухню вошла Диана. Малачи отпустил меня и отступил назад, прочищая горло.

— Надеюсь, ты любишь пасту, — сказала она ему. Её тон был расслабленным, но она бросила на него взгляд. Его предупредили.

— Подозреваю, мне понравится всё, что вы приготовите, — ответил он.

В правдивости его слов я не сомневалась. Малачи не ел нормальной еды с тех пор, как умер, где-то в начале 1940-х годов.

Мы с Малачи накрыли на стол, а Рафаэль налил нам по стакану лимонада. Устроить ужин было идеей Дианы. Она настояла на встрече с Малачи и его «людьми», прежде чем позволить мне пойти с ним на свидание. Она всё время прищуривала глаза, словно спрашивала себя, не пришёл ли он вооружённым. Я думала о том же самом. И хотя я видела, как Малачи убивает Мазикина с убийственной точностью и могучей грацией, я редко видела, чтобы он делал что-то настолько приземлённое, как раскладывание вилок на столе. Судя по тому, как он следил за своими руками и аккуратно расставлял каждый столовый прибор, вероятно, он тоже думал об этом. Я умирала от желания спросить его о том, что происходит у него в голове, чтобы, наконец, лучше узнать его настоящего. Может быть, теперь, когда мы здесь, в мире смертных, а не заперты в аду, у нас будет на это время.

Однако прошедшая неделя не дала нам много возможностей. То немногое время, что мы провели вместе, мы потратили на то, чтобы убедиться, что у Малачи есть базовые навыки, необходимые ему для функционирования в современном мире, такие как работа с микроволновой печью и использование мобильного телефона. Я провела остаток своего времени после школы, послушно посещая ряд назначенных Дианой встреч с врачами, она хотела убедиться, что я не нуждаюсь в психиатрической больнице. Как только я убедила её, что у меня всё в порядке, я спросила, могу ли пойти куда-нибудь с Малачи. Мы больше не могли позволить себе ждать.

— Откуда ты родом? — спросила Диана, как только мы сели за стол.

— Братислава, — ответил он. — Словакия.

— Чем занимаются твои родители?

Моё горло снова сжалось, когда я увидела, как он одарил Диану лёгкой, грустной улыбкой.

— Мой отец владеет обувным магазином, — медленно произнёс он. — А мама домохозяйка. Она очень хорошо готовит, — он на секунду склонил голову. — Я скучаю по её еде.

Резкие черты лица и голос Дианы сразу смягчились.

— Ты скучаешь по дому, бедняжка.

Малачи сглотнул и перевёл дыхание.

— Всегда. Но я счастлив быть здесь. И счастлив, что встретил Лилу.

— Спасибо, что разрешили Лиле сесть за руль, — сказал Рафаэль, передавая Диане чесночный хлеб и отвлекая внимание от Малачи, давая ему возможность прийти в себя после упоминания о его родителях, погибших от рук нацистов.

— Вообще-то, я считаю, что Лиле полезно водить машину, — ответила Диана.

Как-то раз она сказала мне, что хочет, чтобы у меня была возможность бросить Малачи и уехать, если он станет «распускать руки».

Рафаэль был очаровательным компаньоном за ужином, и ему не составило труда заставить Диану рассказать о себе, своей семье, своей гордости за то, что я поступила в колледж. Пока он поддерживал с ней разговор, я наблюдала, как Малачи ест. Каждый кусочек походил на акт поклонения. Он уже раз десять говорил Диане, как это вкусно. Она, наверное, посчитала, что он пытается её умаслить, но я знала, что это была абсолютная правда. Еда в тёмном городе полный отстой.

— Если мы хотим успеть на фильм, то нам нужно скоро уже выходить, — сказала я, когда мы закончили есть.

Я была более чем готова сделать перерыв и побыть наедине с Малачи.

— А в какой кинотеатр вы идёте? — спросила Диана. — Только не в Провиденс-Плейс, ладно?

Туда-то мы и идём.

— Нет, но это не такая уж и большая…

Она сжала вилку, как оружие, и сердито посмотрела на меня.

— Эти психи были засняты на видео всего в десяти милях отсюда. Ты и близко не подойдёшь к той части города, пока их не поймают.

Она была не единственной, кто сходил с ума. Мы жили в Варвике, но Род-Айленд был размером с чайную чашку, и весь штат гудел из-за этого зрелища.

Рафаэль вытер рот салфеткой.

— Я видел репортаж в новостях. Кадры были настолько размытыми, что это могла быть даже бешеная собака.

Диана посмотрела на Рафаэля так, словно он её предал.

— Собака в джинсах и кроссовках? — Она положила в рот немного пасты, её челюсть работала сильнее, чем нужно было. Она сглотнула и произнесла: — Я не говорю, что это оборотень или что-то в этом роде. Я не сумасшедшая. Но парень, бегающий вокруг на четвереньках? Наверное, наркоман. Поверьте мне, эти люди непредсказуемы. В любом случае, эти двое должны держаться подальше.

— Кинотеатр находится здесь, в Варвике, мисс Джеффрис, — сказал Малачи, заслужив кивок Дианы.

Мы отрепетировали эту часть, и он выглядел довольным, что всё сделал правильно.

— Что вы будете смотреть? — спросила она, наконец, расслабившись.

— «Ночная охотница», — продекламировал он. — У этого фильма отличные отзывы.

— Я слышала, там реки крови, — проворчала она, начиная убирать со стола.

Я сдерживала своё полуистерическое хихиканье, помогая убрать посуду в раковину.

— Спасибо за ужин. И за то, что ты такая классная.

Она пожала плечами и хмыкнула.

— Ты заслужила моё доверие, детка. Сохрани его, ладно?

— Без проблем, — сказала я. — Тебе не обязательно ждать меня.

— Хорошая попытка. Завтра же в школу. Тебе повезло, что я вообще тебя выпускаю. Возвращайся к десяти, — Диана высунулась из кухни и подозрительно посмотрела на Малачи. — Тебе лучше позаботиться об этой девушке, молодой человек.

Малачи сократил расстояние между нами и взял меня за руку.

— Мисс Джеффрис, клянусь вам, я буду защищать её ценой своей жизни.

Диана рассмеялась. Если бы она только знала, что он уже делал это, по меньшей мере, дюжину раз.

Она отпустила нас с минимумом суеты, хотя и не позволила Рафаэлю уйти без объятий, которые он, казалось, был достаточно счастлив дать ей. Независимо от того, что она думала о Малачи, было очевидно, что она сочла Рафаэля хорошим человеком, что очень помогло в нашей ситуации. Как только мы отошли на безопасное расстояние, Рафаэль повернулся к нам и сказал:

— Повеселитесь сегодня вечером, вы двое. Я нужен в другом месте. Позовите меня, если вам понадобится моя помощь.

— Ты нам не понадобишься, — сказал Малачи, сжимая мою руку. — Но всё равно спасибо.

— Вообще-то, — сказала я, — мог бы ты помочь мне с Дианой? Мне повезло, что она вообще меня выпустила, но этот комендантский час …

Рафаэль кивнул.

— В дни без ночной смены, что вполне соответствует вашему расписанию патрулирования, мисс Джеффрис будет спать очень крепко.

Я прикусила губу. Мне ненавистно было поступать так с Дианой, но у меня не было выбора.

— Спасибо.

Как только Рафаэль отъехал от тротуара на своём заурядном сером седане, мы с Малачи сели в мою потрёпанную старую «Короллу». Я сидела там секунду, моё сердце подпрыгивало, не в силах поверить, что я была в машине с Малачи, ошеломлённая полной обыденностью момента, независимо от того, насколько странными были обстоятельства. Я оглянулась, чтобы оценить его реакцию, но увидела, что он пристально смотрит на меня.

— Что случилось?

Уголок его рта приподнялся.

— Я хочу поцеловать тебя.

И с этими простыми словами температура в салоне повысилась примерно на тысячу градусов.

— Да? — спросила я с придыханием.

Он медленно наклонился вперёд.

— Можно?

— Мы не должны… нам нужно ехать… и, возможно, Диана…

Затем он пальцами скользнул вдоль моей линии подбородка, разрушая моё сопротивление.

— Только один, — прошептала я.

У меня не было времени сказать что-то ещё, его губы встретились с моими, воспламеняя меня, заставляя чувствовать, что земля уходит из-под ног. Я рукой скользнула к его шее, к гладкому, с серебряными завитками шраму, который был подарком от Джури, смертоносного Мазикина и первого человека — точнее существа — которого я когда-либо убивала. Язык Малачи проследовал за моим, когда наш поцелуй углубился, и мои мысли рассеялись, оставив меня только с его вкусом, прерывистым ритмом нашего дыхания и расплавляющим кости голодом. Он запутался в моих непослушных кудрях и придвинулся ближе. Я положила руку ему на грудь, где ощутила гром его сердца на своей ладони. Но когда мои пальцы скользнули к его животу, они не нашли тех твёрдых мускулов, которые я ожидала ощутить. Малачи почувствовал, как дрожь смеха пробежала по мне и вырвалась из моего рта.

— Мне нужно было их куда-то спрятать.

Я посмотрела в сторону передней части дома, ожидая увидеть Диану, выглядывающую из-за занавески, но её нигде не было видно. К тому же солнце уже опустилось за горизонт, и я решила, что уже достаточно темно. Я потянула его толстовку вверх, открывая шесть метательных ножей в кобуре на его торсе.

— Я так и знала, что ты придёшь подготовленным, — сказала я.

— Тебе я тоже кое-что принёс. — Он вытащил с заднего сиденья рюкзак. — Михаил оставил их нам сегодня днём, а Рафаэль спрятал их здесь, когда мы приехали вечером.

Я расстегнула молнию рюкзака на несколько дюймов и заглянула внутрь, оценивая ножи, две дубинки и… Боже правый…

— Он дал нам гранаты?

— Воспользуемся мы ими или нет, зависит от тебя. В конце концов, ты же капитан, — сказал он, возвращаясь к своей стороне машины и наблюдая, как я несколько раз прерывисто вздохнула. — С тобой всё будет в порядке, Лила. Я здесь, чтобы помочь тебе.

Я сунула ключи в замок зажигания.

— Моё первое настоящее патрулирование в качестве Стража, — тихо сказала я, желая, чтобы произнесённые вслух слова прозвучали реально, а не безумно.

Хотела бы я почувствовать себя храброй, а не окаменевшей, гордой, а не разъярённой на Судью Святилища, которая, как я была почти уверена, хладнокровно манипулировала мной, чтобы я возглавила её «полевой отряд» здесь, в мире смертных. Хуже того, она понизила Малачи в должности и отправила его сюда вместо того, чтобы дать ему то, что он заслужил за десятилетия службы: мирную вечность в Элизиуме. Конечно, я не совсем злилась, что он был на задании, мне нужно было быть с ним, но я всё равно чувствовала себя виноватой. Он пошёл на это ради меня.

Малачи поставил рюкзак у своих ног, затем откинулся назад и улыбнулся мне. Как будто он ни в малейшей степени не сожалел о своих обстоятельствах.

— Давай поохотимся.

ГЛАВА 2

Я выехала из своего района и направилась к шоссе. Малачи заёрзал на сиденье, когда я начала набирать скорость на Вест-Шор-Роуд.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да. Просто это так… быстро.

Я мельком взглянула на него. Он держался за потолочную ручку так, что побелели костяшки пальцев.

— Всё ещё не привык ездить на машинах?

— Ещё нет. Я ездил пару раз в Братиславе, но машины были совсем не такими. — Он внимательно осматривал дорогу, тротуары и магазины, заправочные станции и офисные здания. — Ничего подобного.

— Прости. — Я коснулась его руки, когда остановилась на красный свет. — Легко забыть, как всё для тебя ново и необычно. До сих пор ты держался молодцом.

Он наградил меня сексуальной улыбкой.

— Потому что у меня есть ты, чтобы показать мне всё вокруг. Кстати, куда мы едем?

Я крепче вцепилась в руль.

— В восточную часть Провиденса. Камера, заснявшая Мазикина на видео, находится к северу от кампуса Университета Брауна, и двое видевших его людей были студентами.

Если что-то случится с темнокожим студентом, это станет национальной новостью, поэтому была задействована полиция. А это сильно усложняло нашу работу.

Малачи кивнул.

— Это густонаселённый район?

— Провиденс более современен, чем Варвик, но не так многолюден, как тёмный город. Но ты же видел, что земля живых совсем другая. Люди замечают разные вещи и друг друга. Они не бродят с опущенными головами, полностью поглощённые собой. — Я перевела взгляд на тротуар, где прогуливались несколько человек, их лица освещались светом мобильных телефонов. — Ладно, иногда они так делают, но не всегда.

Загорелся зелёный свет светофора, и я снова прибавила скорость, на этот раз чуть медленнее, и свернула на шоссе I-95 на север.

— Странно, — сказал Малачи, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем, — что это именно то место, где ты жила раньше, и именно здесь появились Мазикины.

— Вот именно. Кто мог подумать, что портал из ада откроется в Род-Айленде. — Я задумалась, а потом решила высказать вслух то, что меня беспокоило. — Я думаю, Судья знала, откуда они вылезут, как только пройдут сквозь стену рядом со Святилищем. Я думаю, что она могла бы… — я замолчала, чувствуя себя глупой и параноиком.

— Ты думаешь, что Судья намеренно заманила тебя в тёмный город, чтобы заставить служить себе.

Похоже, он отнюдь не считал эту идею нелепой.

— Да. Если это правда, то у неё забавные идеи о том, как заполучить хорошего Стража.

Малачи усмехнулся.

— Ты себя недооцениваешь, Лила.

— Будем надеяться, — пробормотала я, когда в поле зрения появились огни Провиденса.

Я съехала с шоссе и направилась вверх по Викендену, мимо тату-салона, где мне выбили лицо Нади в память о ней. Я проехала по узкой улочке и свернула налево, на дорогу, которая должна была привести нас вглубь восточной части Провиденса. Малачи, прищурившись, смотрел в окно, изучая тени. Я нашла место для парковки в стороне от главной дороги, под низко свисающими ветвями дерева и вне света уличных фонарей. Малачи тут же положил гранаты себе на колени.

— Нам придётся поговорить об этом оружии, — сказала я.

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Нельзя ходить по улице с парой гранат, пристёгнутых к груди. Кроме того… Я не очень хочу таскать с собой эти штуки.

Малачи кивнул.

— Потому что ты ещё не привыкла к ним. Всё изменится, как только ты получишь должную подготовку.

— Я знаю, но…

Он сунул руку в рюкзак и вытащил оттуда знакомый на вид ремень. Он был частью амуниции, из чёрный кожи и очень офигенный, его для меня сделал Михаил, когда я была за Суицидальными Вратами.

— Надень это и возьми нож. — Он поднёс нож к свету. У него был тонкий изгиб вместо прямого края. — Он не предназначен для метания, — объяснил он. — У этого ножа прямое снижение, он лучше режет, чем прямой клинок, но не настолько изогнут, чтобы помешать заколоть кого-то. Я попросил Михаила сделать его для тебя.

— Эм, спасибо. — Я взяла ремень, но не сводила глаз с ножа в его руке. С таким ножом, я могла и запросто заколоть саму себя. — Но мы можем никого не найти…

— Нет причин не быть осторожными. — Он пристегнул нож вместе с ножнами к поясу, а затем приподнял мой подбородок пальцами. — Если Мазикины когда-нибудь поймают тебя, это будет для них настоящим призом. Ещё до того, как Сил и Джури узнали, как много ты значишь для меня, ещё до того, как тебя назначили нашим капитаном, они уже жаждали тебя. И я не хочу думать о том, как они могут праздновать, если заполучат тебя. Прошу.

Без дальнейших споров я обернула пояс вокруг талии, натянула на него свою флисовую куртку и вышла из машины, чтобы присоединиться к Малачи на тротуаре.

— Итак…

Теперь, когда этот момент настал, у меня не было ни малейшего представления о том, как на самом деле патрулировать.

Малачи закинул рюкзак на плечи. Его внимание уже блуждало по улице; а его тело уже было напряжено от осознания происходящего.

— Лила, всё нормально. В тёмном городе нам часто приходилось бродить по улицам, высматривая подозрительную активность. Иногда мы целыми днями ничего не видели. Это такая же хорошая зацепка, как и любая другая.

— Может, нам лучше разделиться?

Я знала, что он часто патрулировал сам по себе, и я не хотела быть мёртвым грузом.

Малачи вздохнул.

— Как капитан, ты должна принять это решение. Разделившись, мы могли бы обследовать больше территории. Однако, — сказал он, подходя достаточно близко, чтобы дотронуться до меня, так близко, чтобы заставить моё сердце учащенно биться, — я буду чувствовать себя намного лучше, если ты позволишь мне остаться с тобой. — Он поцеловал меня в лоб, и от ощущения его губ на моей коже глубоко внутри меня свилось густое тепло. — И как твой кавалер, я был бы очень признателен, если бы смог сдержать обещание, данное твоей приёмной матери.

— Мой… кавалер? — Я не смогла сдержать смешок.

Малачи выглядел очень растерянным и немного смущённым.

— Прости. Я знаю, что я твой лейтенант, но я… я просто думал, что мы были…

— Нет! Нет. Это не то, что я имела в виду. Малачи, то есть ты говоришь, что хочешь быть моим парнем?

У меня никогда не было парня. Но… Мне вроде как понравилась эта идея.

— Парнем? — Его «что за фигня» взгляд только усилился. — Я никогда бы не предположил… но мы не… я бы не хотел, чтобы люди думали, что ты…

Он откашлялся и уставился на тротуар, и я поняла, что у нас могут возникнуть некоторые проблемы с переводом. Или проблема взросления-в-разных-столетиях.

— Так кто я? Я не знаю, о чём ты думаешь, но «парень» просто означает, что мы… — Дерьмо. Это очень напоминало то, как слепой ведет слепого. — Это значит, что мы вместе. Что мы, эм, ходим на свидания. Друг с другом. И… ни с кем другим. Но не всерьёз, — быстро добавила я, чувствуя, как горят мои щёки.

Малачи одарил меня улыбкой, в которой сквозила неуверенность.

— Ты можешь называть меня как угодно, если это означает, что я могу прикасаться к тебе.

Он пальцами провёл по моей щеке.

— Хорошо, — мне пришлось оторвать взгляд от его губ. «Сосредоточься, Лила. Теперь это твоя работа». — Их видели примерно в шести кварталах отсюда, — выпалила я, указывая на Хоуп-Стрит.

Температура моего тела упала до медленного кипения.

— Так чего же хотят Мазикины? — спросила я Малачи, когда мы тронулись в путь. — Если бы мы это знали, то могли бы предсказать, что они здесь будут делать, верно?

— Сомневаюсь, что их желания столь сложны, — ответил он. — Во время моих допросов, все Мазикины, которых мы вылавливали в тёмном городе, говорили одно и то же: они хотят покинуть своё царство. Все до одного. Они считают свою родину тюрьмой.

— Думаешь, они пытаются переселить всё своё население? — Дрожь, пробежавшая по моему телу, была вызвана не холодом, но я всё равно обхватила себя руками. — Как ты думаешь, сколько их всего?

— Однажды я спросил Рафаэля. Он сказал, что первоначально их было только двое, так что вполне ясно, что они размножаются, и теперь их могут быть сотни тысяч. Может быть, миллион. И это было много лет назад. Больше он мне ничего не сказал.

— Хм. Он обычно такой общительный.

— И правда, — рассмеялся Малачи. Он искоса взглянул на меня, и его улыбка исчезла. — Лила, в тёмном городе они всё-таки были окружены городскими стенами. Но здесь…

— У них весь мир, — сказала я, и эта идея осела в мой желудок, словно камень. — Они могут разделиться и уехать куда угодно. Единственное, что мешает им украсть тела миллионов живых людей… это мы.

Малачи взял меня за руку, когда мы проходили мимо группы парней, выходящих из спортивного комплекса. Он провёл большим пальцем по моим пальцам, и мне пришлось заставить себя сосредоточиться на его словах, а не на его прикосновении.

— Возможно, у нас есть немного времени, — сказал он. — Мазикины как вьючные животные. Им нравится оставаться вместе. Только однажды за всё время моего пребывания в тёмном городе я обнаружил одновременно два гнезда, и то потому, что их население стало чересчур большим. Во всё остальное время они выбирали одно место, одну базу и действовали оттуда. Вполне вероятно, что они и здесь также поступят, пока не найдут самый быстрый способ увеличить свою численность. Как и мне, им есть чему поучиться.

Я сжала его руку, надеясь, что они не научатся этому так же быстро, как он.

— Так как, по-твоему, быстрее всего увеличить их численность?

— Пока не знаю, но Сил прошёл сквозь стену в тёмном городе, так что он будет отвечать за их решения здесь. А он, к сожалению, самый умный Мазикин из всех, кого я когда-либо встречал. Есть причина, по которой он является их лидером. Ибрам и Джури, скорее всего, также будут привлечены к работе в качестве исполнителей. Как группа, они будут нуждаться в пище, крове и безопасном месте для своих жертв. Они постараются сразу же устроить себе гнездо.

— Если их так много, то, как же они решают, кого привести, чтобы завладеть телами людей, которых они захватили? У тебя получилось это выяснить?

— Полагаю, что у них, в самом деле, есть некая система. — Он недоверчиво покачал головой. — Самые сильные Мазикины, и особенно их лидеры, побывали в нескольких человеческих телах, поэтому они довольно хорошо чувствуют себя в них. У некоторых из них даже развиваются предпочтения. Вспомни, например, Джури предпочитает восточноевропейских мужчин.

Он нахмурился, и его хватка на моей руке усилилась. Его конфликт с Джури вышел за рамки противостояния Стража и Мазикина. Это было что-то личное, и после того, что Джури пытался сделать со мной в тёмном городе, я подозревала, что Малачи с нетерпением ждал возможности снова сразиться с ним.

— Значит, у некоторых из них есть свои предпочтения, — сказала я, стремясь увести разговор подальше от Джури. — А как насчёт остальных?

— Мазикин, обитающий в своём первом человеческом теле, скорее всего, будет вести себя как животное, и чем слабее или старше тело, тем больше вероятность, что оно будет двигаться как Мазикин в своей истинной форме.

— Анна как-то говорила, что они больше похожи на животных, чем на людей.

Он кивнул.

— Чтобы вести себя как люди, они нуждаются в практике и целеустремлённости.

Вот почему на них обратили внимание. В дополнение к записям с камер наблюдения, на YouTube появилось, по крайней мере, одно видео с мобильного телефона.

— Думаю, нам на руку, что они пока ещё не натренировались в новых телах, и что некоторые из них ведут себя странно.

Мы оба остановились, когда какой-то парень перебежал улицу, неся на спине девушку. Его руки обвились вокруг её колен, а она обхватила руками его шею. Она поцеловала его в щёку и вскрикнула, смеясь, когда её шарф развернулся позади них, как знамя.

Малачи уставился на парочку.

— Даа, — тихо сказал он. — Странные.

Мы шли, обсуждая идеи, обходя кварталы, проходя мимо клубов и баров, поднимаясь по переполненной главной улице и спускаясь по узким жилым улочкам. Я подсчитала, сколько раз полиция города и кампуса проезжала мимо, задаваясь вопросом, что, по их мнению, они ищут. Ведь они понятия не имели с чем столкнулись на самом деле. Как бы я хотела оставить эту задачу им и отправиться в кино с Малачи.

Мой напарник-Страж, казалось, не был обременён такими мелочными мыслями. Он пригвождал каждого прохожего таким свирепым взглядом, что некоторые из них теснились к краю тротуара, проходя мимо. Он был идеальным Стражем, готовым ко всему, абсолютным профессионалом. Я старалась делать своё дело и оставаться бдительной, но по мере того, как тянулись часы, на нас с молчаливой жестокостью обрушивался поздний мартовский холод. Мои пальцы онемели, и я начала спотыкаться о разбитые, неровные кирпичные тротуары на западной стороне кампуса. Когда я потёрла руки и подула на них, пытаясь отогнать холод, Малачи сомкнул руку вокруг моей ладони и засунул её в карман своей толстовки.

— Надо было взять перчатки, — сказал он, прижимая мою ладонь к своему телу. — Твои пальцы как маленькие сосульки.

Я на секунду закрыла глаза, наслаждаясь этим странным, незнакомым ощущением, этим нежным прикосновением и тем, что оно означало: он беспокоится обо мне. А когда я открыла глаза, он смотрел на меня так пристально, что по моей коже пробежали электрические разряды жара.

— Я… должна была всё спланировать заранее, — пробормотала я.

Внезапно мне стало не по себе. Я не хотела быть здесь. И в кино уже не хотелось. Я хотела оказаться где-нибудь в уединение и уюте с Малачи, где я смогла бы исследовать этот безумный голод, и возможно, получить контроль над ним.

Потому что прямо сейчас я не контролировала себя. Малачи вопросительно вскинул брови, когда я вытащила руку из его кармана, а затем его глаза распахнулись, когда я скользнула пальцами под его рубашку. Мы оба резко выдохнули, стоило моей коже соприкоснуться с его кожей. Он склонил голову и закрыл глаза.

— Твоя рука такая холодная, — прошептал он, обхватывая за шею и притягивая к себе.

— Прости.

Я не сожалела, но я начала убирать руку.

— Не останавливайся.

Он уперся лбом в мой лоб.

— Малачи…

Моё сердце билось так быстро, что я с трудом успевала переводить дыхание.

— Лила. — Он обвил рукой мою талию. — Уже поздно, и здесь очень холодно. У нас завтра занятия в школе, и мы не заметили ничего подозрительного. Может быть, мы могли бы вернуться и…

Он умолк, и мы оба отступили в сторону, уступая дорогу двум парням в дутых куртках и бейсболках, надетых задом наперёд, которые тащились к нам по тротуару. Повернувшись к Малачи, я услышала обрывки их оживленного разговора о «Ред Сокс»¹.

— Вернуться назад… и что? — спросила я, глядя на его приоткрытые губы. В дюйме или двух от меня. Но недостаточно близко.

Он зарылся в мои волосы, а я прикоснулась ладонью к его спине под рубашкой, где я могла чувствовать испещренные шрамы, оставленные давным-давно зазубренными когтями Джури. Они были горячими под моими пальцами. Малачи тихо застонал и…

Он резко поднял голову, его челюсть напряглась.

— На колени, говнюк. Сейчас же, — голос раздался за спиной Малачи. Это сказал один из двух парней в дутых куртках.

Мне хотелось пнуть себя за то, что я не остерегалась всех опасностей улицы, а зациклилась только на буйствующем Мазикине.

Малачи на мгновение замер, не сводя глаз с моего лица. Второй парень шагнул в сторону, наблюдая за мной с самодовольной полуулыбкой, от которой в моей крови вспыхнул адреналин. Я отступила, и он покачал головой.

— Нет, нет, не двигайся, — сказал он мне, махнув ножом в мою сторону. — Мы вернёмся к тебе через секунду.

Ноздри Малачи раздулись.

— Мы отдадим всё, что захочешь, — его голос был дрожащим и высоким, пропитанным страхом, который вовсе не проявлялся в плавной, ровной дуге его рук, когда он поднял их в воздух. — Всё что пожелаешь. Только не навреди…

Он резко развернулся и завел руку под руку нападавшего, обнажив пистолет, который тот держал за спиной. Крепко прижав руку парня к груди, Малачи дёрнулся в сторону, так что оружие оказалось направлено в другую сторону от меня. Он упёрся локтем в горло парня, а затем ударил его коленом по яйцам, животу и бедру, прежде чем ударить головой. Влажные визги и всхлипы перемешались с каждым тяжёлым ударом. Второй парень прыгнул Малачи на спину, но тут же отскочил назад, когда Малачи локтем пробил лёгкие парня через позвоночник, а затем раздробил хрящи и кости сокрушительным ударом в колено.

Всё закончилась менее чем через пять секунд.

Малачи выхватил пистолет из безвольной руки бандита. Парень валялся на тротуаре, а из носа у него хлестала кровь. Друг парня вскарабкался на здоровую ногу, схватившись за живот, хриплые рыдания вырывались из его горла. Он прыгал-бежал-ковылял прочь, весь скрюченный, сломленный и паникующий, как таракан, которого обрызгали водой.

С выражением абсолютного отвращения и ненависти на лице Малачи швырнул пистолет в переулок рядом с нами и вытащил один из ножей из-под рубашки. Я сумела оправиться от шока достаточно быстро, чтобы схватить его, когда он занёс руку, намереваясь метнуть нож.

— Нет, Малачи, пусть уходит!

— Он угрожал тебе, — резко ответил он, его мышцы напряглись, он приготовился выпустить клинок.

— Нет! Здесь ты не можешь так поступать! Это убийство!

Малачи остановился, на его лице застыла жёсткая маска гнева. Он опустил руку и смотрел, как парень бежит по улице, оставляя своего истекающего кровью друга позади. Всё ещё держа нож, Малачи опустился на колени рядом с грабителем, который на самом деле был всего лишь тощим подростком, вероятно, бандитом, пытающимся быть взрослым, потерянным, глупым и напуганным. Но Малачи смотрел на него совсем не так. Его глаза были пусты, как у акулы, когда он схватил ребёнка за волосы и откинул его голову назад.

— О, чёрт, мужик, я не собирался причинять тебе боль. Я, блять, клянусь, — пробормотал парень, весь гнусавый и сопливый, отказываясь смотреть Малачи в глаза.

Я не могла винить его за это.

Я положила руку на плечо Малачи.

— Его ты тоже должен отпустить. Он не станет звонить в полицию, ему не нужно привлекать их внимание, — я старалась говорить ровным голосом, но это оказалось слишком трудно.

Я никогда не видела, чтобы Малачи выглядел таким хищным.

Он медленно наклонился и заговорил прямо в лицо парню.

— Если я увижу тебя снова, ты не проживёшь достаточно долго, чтобы пожалеть об этом.

Он держал свою жертву в карающей хватке до тех пор, пока парень не встретился с ним взглядом и его глаза не распахнулись в ужасе, когда тот увидел абсолютную грубую правду в словах. Затем Малачи позволил теперь уже всхлипывающему парнишке упасть обратно на тротуар.

— Беги, — прошептал он, оскалив зубы.

Парнишка заколебался, как будто думал, что Малачи может схватить его, как только он повернётся к нему спиной, и это было вполне возможно.

— Чувак, тебе надо уходить, — рявкнула я на бандюгана, крепко сжимая руку Малачи, когда он опустился на колени рядом со мной. — Делай, как он говорит.

Парень посмотрел на меня с ужасом в глазах, но тут же вскочил на ноги и рванулся прочь, неровно ступая по тротуару и размахивая руками. Малачи смотрел ему вслед, и, судя по тому, как сжималась его челюсть, ему стоило немалых усилий не пригвоздить этого парня ножом к спине. Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, парень завернул за угол и исчез. Малачи склонил голову. Он положил свою руку поверх моей, прижимая её к своей руке, как будто он нуждался в этом контакте так же сильно, как и я.

— Ты в порядке? — спросила я дрожащим голосом.

Малачи ненавидел оружие, он был свидетелем того, как нацисты выстрелили и убили его брата Хешеля. Это была одна из многих причин, по которым я даже не собиралась предлагать Михаилу снабдить нас огнестрельным оружием для защиты от Мазикинов.

Малачи кивнул.

— В полном.

Я уставилась на тёмное пятно крови на том месте, где только что валялся тот парень.

— Нам нужно уходить отсюда.

Малачи молча поднялся на ноги и вложил нож в ножны.

— Пошли, — сказала я уже на ходу. — Мы возвращаемся домой.

Я повела нас обратно к машине, почти бегом, в отчаянии пытаясь убраться подальше от места нападения. Малачи не произнёс ни слова, пока я не вставила ключ в замок зажигания.

— Я разочаровал тебя, — сказал он едва слышно.

Я села за руль.

— Нет. Ты напугал меня. Ты должен понимать, как здесь всё устроено. Это не тот город, к которому ты привык.

— Я знаю.

Я завела машину и отъехала от тротуара.

— Люди здесь совсем не такие, как в тёмном городе. Мазикины не единственные, кто способен ответить тебе. Они не единственные, кто причиняет людям боль, — я слишком хорошо это знала. — А здесь у Стражей нет никакой власти, так что ты должен быть осторожен. Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали. Доверься мне, — и это я тоже слишком хорошо знала. — Ты привык делать всё, что тебе нужно, но ты не можешь так поступать здесь. Ты привык быть законом, но не здесь.

— Да, капитан. Я понимаю, — его голос был таким же отстранённым, как и выражение лица.

Он скрестил руки на груди и отвернулся к окну. Неоновые вывески и уличные фонари отражались на его лице розовым, жёлтым и зелёным цветами, и я хотела остановить машину, чтобы удержать этот момент, но не смогла. Он заставил меня нервничать, и мне надо было, чтобы он понял это, ради нашей безопасности и ради нашей миссии.

Но всё же, он чувствовал себя таким опустошённым. В нашей паре Малачи был лидером, а не я. Я хотела, чтобы он был главным, но в то же время понимала, что это невозможно. Только не здесь. Только не на моей территории, где всё, чему он научился за последние семьдесят лет, доставит нам кучу неприятностей.

Я свернула на подъездную дорожку к хорошенькому маленькому викторианскому домику, расположенному на уединённой стоянке, которая находилась менее чем в полумиле от прибрежного особняка, где всё ещё в одиночестве жила мама Нади. Я невольно задумалась, не в шутку ли Рафаэль выбрал это место: оно больше походило на пряничный домик, чем на дом Стражей.

Я поднялась вместе с Малачи на круглое крыльцо, чувствуя боль в груди. То, что произошло там, на улице, всё ещё висело между нами. Я понятия не имела, как быть в отношениях, но понимала, что это неправильно.

— Ты должен что-то сказать, — наконец произнесла я.

Он быстро повернулся ко мне, как будто ждал разрешения.

— Я никогда не думал, что стану обузой, Лила. — Он открыл рот и снова закрыл его, как будто не знал, должны ли следующие слова слететь с его языка. — Я хочу быть тебе полезным помощником. Я хочу уничтожить всё, что угрожает тебе.

Все напряжение в моём теле испарилось. Я обняла его за талию и прижалась головой к его груди, где напротив моего уха сильно билось его сердце. Именно это ощущение, этот звук, этот запах заставляли меня чувствовать себя сильной. Никто другой в целом мире не смог заставить меня чувствовать такое. На самом деле, я избегала большинства других людей, ненавидя, когда меня трогают после стольких лет отсутствия выбора. Но Малачи… был другим. Он позволил мне выбирать, он искал разрешения, он ждал меня, он дал мне контроль. И когда я показала ему, что готова, он был рядом. Он обнял меня, его рука скользнула вверх по моей спине и остановилась в моих волосах. Это ощущение было похоже на светящийся шар света в моём сердце, посылающий волны медового тепла по моим конечностям.

— Ты дорог мне, — сказала я. — И ты защищал меня, хорошо? Но и я хочу защищать тебя, а это означает, что мы должны быть осторожными.

— Согласен. — Он склонил голову и поцеловал меня в висок. — Лила, я много лет пытался укротить гнев, и сегодня вечером я почти снова стал его рабом. Если бы не ты, я бы сделал то, о чём всегда сожалел. Спасибо тебе.

Его губы были на моих, когда входная дверь распахнулась, на мгновение ослепив меня светом из прихожей.

— Похоже, это чертовски весело, — произнёс незнакомый голос. — А мне можно с ней поиграть, когда закончите?

ГЛАВА 3

Малачи вытащил нож и пихнул меня за твёрдую стену своего тела.

— Я почти уверен, что мы на одной стороне, — произнёс голос. На крыльце над нами зажёгся свет. — Убирай-ка это.

Я резко отодвинулась от Малачи и обошла его. В дверном проёме стоял парень примерно нашего возраста. У него были растрёпанные светло-русые волосы и тёмно-синие, слегка налитые кровью глаза. Его лицо было мужественным, но немного округлым по краям, как будто он только что перерос свой возраст. Но его тело уже имело рельеф — я видела сквозь футболку, что у него было чертовски много мышц. Судя по его виду, он совершенно спокойно воспринял тот факт, что Малачи приставил нож к его горлу.

— Скажи мне, пожалуйста, кто ты и что делаешь в моём доме, — попросил Малачи.

Он всегда казался таким спокойным, когда собирался причинить кому-то боль.

Блондин отстранился от ножа и протянул руку.

— Джим. Меня назначили в это подразделение. А ты кто такой?

Малачи опустил нож, но руку Джиму не пожал.

— Малачи.

Джим посмотрел на свою ладонь и вытер её о джинсы.

— Ты здесь командуешь?

— Нет, — Малачи посмотрел на меня. — Она.

Взгляд Джима прошёлся по мне: сверху донизу, задержавшись на всех столь ожидаемых местах. Мне захотелось его ударить. Он широко улыбнулся и протянул мне руку.

— Хорошо. Капитан?..

— Лила Сантос, — я пожала ему руку, которая была немного липкой. — Откуда ты?

Ухмылка Джима растаяла.

— Ослепляющий Город.

— Ослепляющий… Город? Кто же там оказывается?

Я знала, что в Царстве Теней есть и другие адские миры, куда посылают мёртвых; что это Царство состояло не только из тёмного города — мира для людей, совершивших самоубийство, и Элизиума, который я воспринимала как рай.

Джим бросил на меня печальный взгляд.

— Можно сказать, ненасытно жадные. Наркоманы, игроки, мошенники и воры.

— Который из них ты? — спросил Малачи.

— Ну, это уже довольно личный вопрос, не считаешь?

Джим поднял руку и опёрся на дверной косяк, то ли не ощущая, то ли не заботясь о волнах опасности, всё ещё хлещущих с моего лейтенанта.

Я сделала себе мысленную заметку очень внимательно следить за Джимом.

— А как этот город получил своё название?

— Это самое яркое место, которое ты когда-либо видела, — сказал он, но по его голосу нельзя было сказать, что он скучал по этому месту. — Так много света, что аж больно. Прожекторы, уличные фонари, вывески и солнце, всё это горит одновременно. При таком освещении трудно что-либо скрыть, — он подмигнул мне. — Не то чтобы это останавливало людей от попыток.

— Ты был там Стражем? Как долго?

— Я стараюсь не думать об этом. Так, а откуда ты?

Я на секунду задумалась об этом.

— Отсюда.

— Вот оно как, — он кивнул, а потом нахмурился. — Что-что?

— Это длинная история, — хором ответили мы с Малачи.

Джим пожал плечами.

— Да, мэм, — он снова прислонился к дверному косяку. — Эй! Генри! Иди, познакомься с нашим новым вожаком. Тебе понравится.

Он шагнул на крыльцо, освобождая дорогу.

В дверях появился худой сутулый мужчина. У него было пухлое, стареющее лицо и самые печальные глаза, которые я когда-либо видела, отягощённые тёмными кругами и совершенно трагичной жизнью. С другой стороны, если он был Стражем, то это было почти само собой разумеющимся

Джим махнул рукой в мою сторону.

— Капитан Лила Сантос, познакомьтесь с капралом Генри Тревисом.

Генри торжественно кивнул нам. Джим стоял так, словно ожидал бурной реакции, но Генри не выглядел ни удивлённым, ни разочарованным, ни рассерженным. Просто ушедшим в отставку.

— Генри, а ты откуда? — спросила я, стараясь звучать дружелюбно.

В течение нескольких неловких секунд он молчал, а затем, едва шевеля губами, произнёс:

— Пустошь.

Не знаю, было ли дело в безнадёжном взгляде в его глазах или в опустошённом звуке его голоса, но я решила, что в данный момент я вообще не хочу знать, какого рода человек оказывался в подобном месте.

Я посмотрела на Малачи.

— Почему ты не сказал мне, что будут и другие?

— Потому что я не знал.

Джим ухмыльнулся.

— Наверное, Судья решил, что тебе нужна помощь. Что мы здесь делаем? И что это за миссия?

— Мазикины нашли способ пробить стену тёмного города и войти в мир смертных, — начала я.

— Подожди. Кто такие Мазикины? — спросил Джим.

Брови Малачи взлетели вверх.

— Ты… не знаешь, что такое Мазикины?

Джим покачал головой.

— Первый раз слышу о них.

— Я тоже, — сказал Генри, заметив выражение лица Малачи. — Может быть, вам двоим стоит войти?

Я осторожно прикоснулась к спине Малачи, потому что напряжённость в его плечах ясно говорила мне, что он думает о том, как только что новички пригласили его в его же собственный участок. Старые деревянные полы заскрипели под нашими ботинками, когда мы последовали за Генри и Джимом в гостиную, где стояло несколько разномастных мягких кресел и кушетка с обивкой из вышитых цветов. Генри примостился на подлокотник дивана, немного походя на богомола. Я уселась на резной деревянный стул, а Малачи встал рядом со мной. Я едва не протянула руку и взяла его за руку, но потом вспомнила, что была капитаном — всех этих парней, — и мне нужно было вести себя соответственно.

— Как вас выбрали для этой миссии? — спросила я.

Джим, устроившийся в кожаном кресле с откидной спинкой, посмотрел вниз, внезапно очарованный собственными ногами. Генри перевёл на меня свои пыльные глаза.

— Нас позвали в Святилище, и Судья предложил нам это.

— Но она не сказала почему?

— Не сказал.

Полагаю, что Судья явился ему в облике мужчины, но Судья, которого видела я, была женщиной. По-видимому, она могла становиться тем, кем хотела.

— Он сказал нам, что мы присоединимся к новому полевому подразделению и получим всё необходимое по прибытию на место.

— Но вы никогда не сталкивались с Мазикиными, — голос Малачи был твёрдым от гнева.

Джим провёл рукой по лицу.

— Может быть, тебе стоит поделиться с нами своей мудростью?

Малачи стиснул зубы. Я, можно сказать, читала его мысли — он был зол, что нам дали эту крошечную армию неудачников, и задавался вопросом, а не лучше ли нам быть самим по себе. Я думала о том же.

— Мазикины — не люди, — объяснила я. — Они духи, способные вселяться в людей. Обитают в их телах. И имеют доступ к их памяти и навыкам.

— Тёмный город, где я был Стражем, кишел Мазикиными, — сказал Малачи. — Мне трудно поверить, что их не было в ваших городах.

— А мне нет, — сказал Генри. — Пустошь — это место, куда никто не захочет идти добровольно. — Он на секунду задумался. — Знаешь, часть Пустоши занята огромной пустыней, а на её дальнем крае стоит куполообразный город. Ходят слухи, что там полно монстров.

Жёсткий холодок прошёлся прямо вниз по моему позвоночнику.

— Малачи, наверное, это их царство?

— Такое возможно, — ответил он, — но если они не в Пустоши, тогда должно быть что-то мешает им сбежать из своего города иным способом, кроме как овладением другими телами в других местах.

— Ты говорил, что для них это как тюрьма.

Он кивнул.

— Один из них сказал мне, что его дом — это место огня и смерти.

— Если они находятся под солнцем в пустыне Пустоши, то это звучит правдоподобно, — сказал Генри. Слушать его унылый голос было всё равно, что идти по кладбищу. — Не так уж много жителей Пустоши путешествуют по пустыне. Климат там слишком суровый.

— Погоди, — сказала я, — Джим, ты говорил нам, что Ослепляющий Город тоже полон света, верно?

— Да.

Я повернулась к Малачи.

— Мне вот интересно, Мазикины предпочитают темноту?

Он потёр затылок.

— Вполне возможно. Вероятно, это одна из причин, почему они так любили мой город. — Его плечи слегка расслабились. — Может, ночью они будут более активны.

— Как именно активны? — спросил Джим.

— Они буду вербовать, — ответил Малачи. — В тёмном городе они хватали людей с улицы, иногда даже из многоквартирных домов. Они привязывают свои жертвы к столу и совершают ритуал, во время которого сжигают благовония и поют на своём языке. Это вызывает дух Мазикина из их царства, и он вселяется в тело.

Генри поморщился.

— Ты имеешь в виду, это типа одержимости демоном или что-то в этом роде? Я уже слышал о таком. Значит, их можно изгнать? Мы этим должны заниматься?

По выражению его заросшего щетиной лица было видно, как ему стало не по себе от этой мысли.

Малачи покачал головой.

— Нет пути назад, как только дух Мазикина овладеет тобой. Тело должно быть убито. Это единственный способ справиться с ними.

— Не единственный, — тихо сказала я, вспомнив, что Мазикинов можно заточать в тёмную башню.

Заточение в ней заставляло всех нарушителей вновь переживать свои худшие воспоминания, и Мазикины получали двойную дозу этого. Они вынуждены были терпеть не только свои собственные травмирующие воспоминания, но и своих хозяев-людей.

— Убить их — единственный способ, — отрезал Малачи. — Если только ты не хочешь оставить человеческие души запертыми в этом месте огня и страданий.

Один Мазикин сказал ему, что убийство тела-носителя отправляло Мазикина обратно на родину и освобождало человеческую душу, которая была изгнана туда одержимостью.

Я подняла руки, чтобы показать, что не собираюсь спорить с ним.

— К счастью, это не так просто, как схватить прохожего на улице, — сказала я Джиму и Генри. — Исчезновение людей будут замечены их семьями, и те обратятся в полицию, а значит, их будут искать, и в скором времени Мазикин будет найден и разоблачён. Но к этому времени, их вероятнее будет уже несколько, потому что каждую ночь их становится всё больше.

— Несколько? — спросил Генри. — А сколько вообще этих тварей?

— Много, — ответила я. — Возможно и такое, что один Мазикин на каждого человека в этом штате.

Генри моргнул.

— И что же мешает им взять власть прямо сейчас?

Малачи поёрзал рядом со мной.

— Всё не так просто. Это требует некоторого согласования Мазикинов в их родном царстве, поэтому они собирают жертвы и овладевают ими группами, при этом они должны выполнять ритуал с одним человеком за раз. И судя по тому, что я видел, это длительный и болезненный процесс. Те, кто сейчас здесь, будут готовиться к приёму большего количества людей, и в некоторых случаях они, возможно, отбирают определённый тип жертв.

Он взглянул на меня, и я поняла, что он думает о Джури.

— Учитывая это и тот факт, что они должны быть осторожны, чтобы не попасться, — добавила я, — а также вероятность того, что люди будут сопротивляться, у нас есть немного времени, прежде чем их станет слишком много, чтобы остановить.

Скорее даже, у нас не так много времени.

— Для себя они устроят гнездо, — сказал Малачи. — Уединённое место, в которое они будут приводить свои жертвы и совершать ритуал, там же они будут жить. Мы должны найти и уничтожить его.

— И судя по тому, что ты говоришь, гнездо может быть где угодно. — Джим снова откинулся на спинку стула, скептически глядя на меня

— Подождите, — сказал Генри, вставая и подходя к большой стопе газет.

Он порылся в стопе, наконец, нашёл нужный раздел, а затем пролистал несколько страниц пальцами с чёрными кончиками.

— Я уже давно не был в мире смертных. С пятидесятых годов. Я попросил этого парня-Рафаэля принести мне что-нибудь, чтобы я смог догнать время. — Он протянул мне сложенную газету. — Ты же сказала, что они будут набирать новых людей. Собирать жертвы. Это что-то необычное в здешних краях?

Я прочитала заголовок.

— «Бездомные Борются За То, Чтобы Зимние Приюты Оставались Открытыми».

Статья была запихнута на одну из последних страниц.

«Защитники бездомных просят город перенести на 1 апреля дату закрытия четырёх аварийных зимних приютов в Провиденсе, но не из-за погоды. За последнюю неделю полиция получила несколько жалоб нападения на два крупнейших лагеря бездомных в городе».

— Они быстро приходят и забирают нашу еду, наши припасы. Пару парней сильно избили, — сказал Ориан Веласкес, житель одного из лагерей, в настоящее время ищущий убежища в приютах, которые должны были закрыться в следующую пятницу. — Мы не преступники. Город обязан нам некоторой защитой. Городские власти ответили сегодня, заявив, что полиция расследует беспорядки, но вряд ли город продлит срок закрытия из-за сильного сокращения бюджета в прошлом году».

— Может ты и прав, — сказала я Генри. Я протянула газету Малачи. — Как думаешь, это может быть дело рук Мазикинов?

Он воспользовался моментом и пробежался глазами по статье.

— Очень может быть. Хотя я бы ожидал, что они будут похищать людей, а не избивать их.

— Откуда ты знаешь, что они не пытались? — спросила я. — Люди в тех лагерях, вероятно, сопротивлялись. Они не будут просто принимать их, как жители тёмного города. Мы должны это проверить.

— И как же вы сражаетесь с Мазикиными? — спросил Джим.

— Как со всеми, — сказал Малачи. — Но ты должен остерегаться их зубов, так как их яд смертельно опасен. И их ногтей, которые Мазикины отращивают, пока они не станут похожи на когти. Если тебя поцарапают, это убьёт тебя медленнее, но столь же эффективно, если у тебя нет доступа к Рафаэлю.

Он на мгновение впился в меня взглядом. На животе у меня красовалось три резаных шрама — напоминание о том, какими смертоносными могут быть когти Мазикина. Одарил меня ими Сил, лидер Мазикинов, который успешно прорвался сквозь стены тёмного города, вознамерившись захватить мир людей. Судя по выражению глаз Малачи, он снова обеспокоился тем, что будет делать Сил, если доберётся до меня.

— Зубы и когти. Нет проблем, — сказал Джим.

Лицо Малачи исказилось от презрения.

— Некоторые из них очень искусные бойцы. И все они жестоки. Не стоит недооценивать своего врага.

Джим закатил глаза.

— И в мыслях не было. Так что же нам делать, просто убить их всех?

На этот раз ответила я, потому что похоже, Малачи хотел ударить Джима за то, что тот был таким беспечным. Я не могла винить его за это; такое отношение могло привести к смерти Стража.

— Да, мы должны уничтожить всех до единого. Потому что пока здесь, в мире смертных, остается хоть один Мазикин, он может призвать и других. Мы не закончим, пока не истребим их всех.

— Сначала мы должны их найти, — добавил Генри, напомнив мне о том, что до сих пор наши поиски не увенчались успехом.

— Завтра вечером мы отправимся на патрулирование, начнём с района, где в последний раз они были замечены, поскольку гнездо может быть где-то поблизости. Впрочем, может быть, мы сможем проверить эти лагеря для бездомных, — сказала я. — Кроме того, у нас с Малачи завтра в школе уроки. Мне нужно идти, иначе моя… — или же Нэнси, мой надзиратель, с радостью отвезёт меня обратно в колонию для несовершеннолетних за нарушение моего испытательного срока, но мне не хотелось это объяснять. Я повернулась к Джиму. — Ты пойдёшь с нами в школу?

Генри никак не мог сойти за ученика, но Джим выглядел как подросток.

Джим потянулся и преувеличенно зевнул.

— Если вы не возражаете, я бы хотел поспать.

Малачи сощурил глаза.

Мы сидели, молча, пока я не вспомнила, что должна быть главной. Я расправила плечи и безуспешно попыталась не обращать внимания на пылающие щёки, притворяясь, что знаю, что делаю.

— Тогда отдыхай. Я заеду за вами завтра вечером.

Генри кивнул, когда я поднялась со стула, и взгляд Джима метнулся от моего лица к груди. Малачи свирепо посмотрел на него и встал между нами, закрывая Джиму обзор. Мой лейтенант держался на почтительном расстоянии от меня, но бросил на меня долгий взгляд, полный желания и жажды. Мне потребовалось всё моё терпение, чтобы не прикоснуться к нему. Но бросаться в объятия Малачи в присутствии Генри и Джима это было бы не очень профессионально.

Поэтому я отправилась домой.

Я вошла в дом как можно тише, но как только закрыла входную дверь, услышала тяжёлое и ровное дыхание. Диана крепко спала, как и обещал Рафаэль. Я прошла по коридору в свою комнату и закрыла дверь. Книги и бумаги были разбросаны по всему столу. Рюкзак был прислонён к спинке стула, а фотоаппарат засунут в один из боковых карманов. Куча грязной одежды в углу, пара кроссовок под кроватью.

Жизнь, какой она была раньше.

Я приподняла свою флисовую куртку и опустила взгляд на талию, на чёрный кожаный пояс и нож в ножнах.

Жизнь, какой она была сейчас: странное пересечение нормального и сумасшедшего, жизни реальной и потусторонней, загробной жизни, нежити, чего угодно. Я приложила руку к сердцу и почувствовала, как оно бьётся, вспомнив, как я ощущала биение сердце Малачи сквозь рубашку, когда он поцеловал меня. Были ли мы живы? Неужели нам отведено здесь одолженное время? Имеем ли мы право жить или только служить Стражами? Есть ли у нас будущее, или мы вернёмся в тёмный город, когда закончим тут? Разве что-нибудь из того, что мы здесь делали, кроме устранения Мазикинов, имело значение? Могли ли мы приберечь что-нибудь для себя? Я точно не подписывала контракт, в котором это было бы прописано для меня.

Рафаэль сказал мне, что я должна окончить школу, что должна быть «нормальным американским подростком». Но это был не тёмный город, где у всех Стражей был свой участок — база, с которой они патрулировали. Там, где у них была власть. Там, где они могли бы что-то сделать.

Нет, это был долбаный Род-Айленд. И я была чертовски похожа на Лилу Сантос. Я застряла в этом доме со своей чересчур заботливой приёмной матерью, Департамент защиты детей взял меня под опеку ещё на три месяца и шестнадцать дней. Я должна была посещать школу, чтобы мой надзиратель не приходил с визитом, и чтобы я смогла воздержаться от совершенно бесплатной поездки обратно в исправительную школу Род-Айленда или точнее КДН², славное учреждение для несовершеннолетних. Я должна была поддерживать свои оценки на высоком уровне, чтобы закрепить за собой право на получение стипендии в Университете Род-Айленда. Если бы мы могли избавиться от всех этих Мазикинов, может быть, Судья дала бы мне такой шанс. Может быть, она позволит мне иметь будущее.

— А пока я должна спасти мир и быть дома к десяти часам, — прошептала я.

Судья сказала, что это будет нелегко. Ну, для меня, это казалось невозможно.

ГЛАВА 4

Рано утром проснувшись в панике от кошмаров о битве с миллионом Мазикинов, которые приближались ко мне с цепкими руками и безумным, голодным оскалом, я поехала в дом Стражей. Я обнаружила Малачи, он сидел на качелях у крыльца и ждал меня. Скользнув на переднее сиденье, он окинул меня озабоченным взглядом.

— Ты хорошо спала? — спросил он, поглаживая пальцами мою щёку.

— Могла и лучше.

Я свернула с подъездной дорожки и направилась к школе.

— Что случилось?

— Четверо против миллиона, — сказала я, чувствуя, как внутри у меня всё сжимается от страха.

— Только если мы будем сидеть сложа руки и ничего не делать, Лила. Мазикиным потребуется много времени, чтобы привести столько людей в это царство, и это даже при том, что им никто не будет противостоять.

— Но шансы…

— Они никогда не были в нашу пользу. Это не в новинку. — Он вздохнул. — В тёмном городе нам дали достаточно для борьбы с ними, и не более того. Мои просьбы удвоить число Стражей и аванпостов неоднократно отклонялись.

— А Рафаэль говорил тебе, что ты хочешь большего, но не нуждаешься в этом? — спросила я со смехом, который быстро угас, стоило мне только взглянуть на Малачи.

Он уставился на свои пустые руки.

— Иногда я думаю, что они не хотят, чтобы мы победили, или им интереснее наблюдать, как мы боремся, — тихо сказал он и покачал головой. — Но если я зациклюсь на этом, то только рассержусь. Поэтому я предпочитаю верить, что нам не дано больше, потому что остальное мы должны найти внутри себя.

— Я бы предпочла иметь армию.

Он усмехнулся.

— Я бы тоже хотел, но это помогает поверить, что есть причина, по которой у нас её нет.

Остаток пути мы провели в молчании, я размышляла над его словами. Было ли всё это игрой, которую Судья затеяла забавы ради? Или это был своего рода «опыт взросления» — как однажды мой надзиратель описал КДН — для немногих счастливчиков? В любом случае, слишком уж это требовало много усилий и хлопот. И я не была уверена, что это правда, но мне не хотелось спорить об этом. Если это помогло Малачи поверить, что его собственная внутренняя сила может компенсировать ничтожные шансы, то кто я такая, чтобы отнимать у него эту надежду? Особенно если я никогда раньше не встречала такого сильного человека, как он. Я не знала наверняка, что он ошибается, по крайней мере, в отношении себя.

Мы добрались до школы с запасом времени, поэтому я направилась к торговым автоматам за батончиком мюсли. Стоя рядом со мной, Малачи был настороже и внимательно осматривал коридоры, Страж всегда искал опасность, но его взгляд остановился на огромном ассортименте конфет за стеклом витрины.

— Ты не завтракал, да? — спросила я.

— Я всё ещё привыкаю к тому, что голоден, — сказал он, когда я сунула ещё три четвертака в прорезь и достала батончик для него.

Держа еду в руках, мы направились в открытую столовую, проходя мимо спящих на рюкзаках готов, мимо тощего парня-гангстера в грязных джинсах, завершающего свою ох-ну-и-подлую сделку с наркотиками за одной из широких круглых колонн по периметру комнаты, мимо прокрастинаторов, сгорбившихся над домашним заданием, и мимо болельщиц, столпившихся вокруг…

Тиган.

Она сидела за столом, а над ней висел плакат с надписью: «Надя Виттер: памятный сбор продуктов для голодающих».

— Это в честь для твоей Нади? — спросил Малачи.

Я закатила глаза.

— Да, конечно. Я понятия не имею, что она задумала.

Я поставила рюкзак на стол и скользнула на стул, наблюдая, как Тиган принимает банки с едой и денежные пожертвования от остальных студентов. Её короткие каштановые волосы были стильно растрёпаны вокруг её пикси-подобных черт, и её наряд тщательно прослеживал границу между болезненно модным и возмутительно распутным. У неё было такое святое выражение лица, что мне пришлось отвернуться, потому что это выводило меня из себя.

— Ты собираешься это съесть или просто раздавишь в пыль? — в голосе Малачи послышалось веселье, он сел на стул рядом со мной.

Я посмотрела на свой теперь уже измученный батончик мюсли.

— Вот как они мне нравятся.

Именно в этот момент Тиган заметила нас. Она помахала мне, сначала радостно, а потом отчаянно, когда я пошла к ней, но слишком медленно по её мнению.

— Если я хочу избежать драмы, то должна хотя бы пойти поздороваться. Она пытается быть милой.

Малачи с любопытством уставился на неё.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

Это был наш пятый день совместной учебы, но мы провели утро и обед, обсуждая всё, начиная от тонкостей владения ножом и заканчивая искусством отправки текстовых сообщений, что оставляло нам мало времени для общения. И меня это вполне устраивало. Особенно когда я заметила голодные выражения на лицах болельщиц, которые смотрели на Малачи так, словно надеялись заполучить его на ужин.

— Хм… думаю, я сама справлюсь с этим. — Я встала со стула. — Я ненадолго.

Тиган вышла из-за своего стола, чтобы поприветствовать меня.

— Вчера вечером я оставила тебе сообщение. Но ты не перезвонила.

Ах, этот утренний запах права собственности.

— Я ещё не проверяла свои сообщения. Была немного занята.

Взгляд Тиган скользнул мимо меня и остановился на Малачи, который изучал свой учебник истории так, что мне сразу стало понятно его полную осознанность своего окружения и готовности ко всему. Она издала многозначительный звук, от чего я сжала кулаки.

— Слышала, что ты встречаешься с каким-то парнем. Я искренне надеюсь, что эти слухи верны, ради твоего же блага.

Мои щёки запылали огнём.

— Люди преувеличивают. И ты это прекрасно знаешь.

Её розовые губы изогнулись в ленивой, задумчивой улыбке.

— Очень жаль.

Я не знала, то ли мне быть польщённой, то ли послать её ко всем чертям. Я уже начала склонятся ко второму варианту, когда её улыбка исчезла, как маска, которая была слишком тяжёлой, чтобы продержаться ещё секунду.

— Я хотела поговорить с тобой, — тихо сказала она. — Я тут думала. Знаешь. С тех пор, как она умерла. О всякой всячине. И о людях.

Я огляделась вокруг, на всю команду поддержки, уставившуюся на Тиган, как будто она была сумасшедшей, раз уж говорила со мной, и на готов, которые подняли головы, желая посмотреть на нас, как будто они собирались стать свидетелями драки девушек. Неужели она действительно выбрала меня, чтобы поболтать о своих мыслях, о том, что происходит вокруг и людях?

— Трагедия заставляет людей задуматься о жизни, — сказала я, произнося то же пустое утверждение, которое услышала от одного из наших учителей после смерти Нади. Я махнула рукой в сторону её плаката. — Я так понимаю, что… что всё это… результат твоих размышлений? — Я открыла рот, чтобы предположить, что профилактика самоубийств была бы более уместной, но затравленное выражение её лица остановило меня. — Это… очень мило. Добрый поступок с твоей стороны. Надя бы это одобрила.

Это единственный дружелюбный жест, на который я оказалась способна.

Тиган слабо улыбнулась. Она всегда была организатором. Ей нравилось командовать людьми. Но обычно это был сбор средств для команд, баллотирующихся в студенческий совет и всё такое. Благотворительность была не совсем её коньком.

— Я хотела сделать что-то действительно стоящее, — сказала она, разглядывая свой французский маникюр. — Для неё. Что-то такое, что не было бы бессмысленной ерундой. Поэтому я собираю еду, чтобы отвезти в Анчор Хаус. Это типа приют для бездомных и что-то вроде столовой. Мама Нади входит в их совет, и моя тоже. — Она прикусила губу и посмотрела на мои руки, на сломанные, неухоженные ногти. — Я подумала, может быть, ты захочешь пойти со мной завтра, когда я соберу достаточно еды. Мы могли бы отработать обеденную смену на кухне. Им нужны добровольцы.

Должно быть, психотерапевт Тиган подговорил её на это.

— А где это? — спросила я.

— Потакет. Ты знаешь, это сомнительное место?

Я знала, поскольку одно время жила в этом районе. Кроме того, он располагался довольно близко к тому месту, где Мазикин был заснят на видео, к северу от восточной части Провиденса. И если Генри был прав насчёт того, что Мазикины специально нацелились на бездомных… я мысленно застонала. Надя считала Тиган своей близкой подругой, а я не испытывала к ней такой неприязни, чтобы желать ей оказаться во власти Мазикина. А ещё мне не хотелось нести на себе вину, если с ней что-то случится.

— Даа… я пойду с тобой.

Она одарила меня победоносной улыбкой, которая кричала о том, что миссия выполнена.

— Круто. Аден тоже пойдёт.

Я фыркнула. Аден, очередной мальчик-перчатка Тиган этого месяца, который был стартовым питчером бейсбольной команды и, насколько я знала, первоклассным ослом, одним из тех золотых мальчиков, которые считали, что мир обязан ему чем-то особенным. Казалось, он скорее закричит «Найди работу!» из окна своей машины, чем сам пойдёт работать смену в столовой.

— Я по-новому восхищаюсь твоей способностью убеждать.

Тиган приподняла бровь и бросила на Малачи ещё один задумчивый взгляд.

— А как насчёт твоего? Если хочешь, можешь взять с собой своего мальчика-игрушку. Или тебе нужна моя помощь, чтобы убедить его?

Мысль о том, что Малачи может быть чьей-то игрушкой, вызвала у меня желание рассмеяться. А мысль о том, что Тиган может оказаться где-то рядом с ним, вызвала у меня желание врезать ей по почкам.

— Я сама спрошу.

Затем Тиган потянулась вперёд и схватила меня за руку. Я вся напряглась. Я ненавижу, когда меня трогают без разрешения, но она, похоже, не поняла намёка. Она также, казалось, не заметила, что Малачи вскочил на ноги, как только её рука шевельнулась. Он смотрел на нас с полной сосредоточенностью, как будто думал, что Тиган может напасть на меня или что-то в этом роде. Как будто я не могла надрать ей задницу, не моргнув глазом. И всё же его беспокойство было просто потрясающим.

— Лила, я подумала, может быть, это даст нам возможность поговорить.

То, как она произнесла слово «поговорить» вызвало у меня тошноту, и я вдруг затосковала по возможности показать её терапевту средний палец. Но её дрожащая нижняя губа и неугомонные пальцы на моей руке напомнили мне о Наде. Может быть, снаружи Тиган пыталась показать спокойствие эмоций, в то время как внутри она прогибалась и съёживалась.

— Мы должны это сделать, — заставила я себя вымолвить.

Прозвенел звонок, и она улыбнулась.

— Тогда увидимся позже, — сказала она и направилась обратно к своему столу.

— Позже, — пробормотала я, гадая, пожалею ли я об этом.

Школьный день пролетел незаметно. Учителя превзошли самих себя с заданиями по выпускным работам и домашними заданиями, и всё, о чём я могла думать, так это что никогда ничего из этого не сделаю, потому что, когда я вернусь домой, мне нужно будет придумать, как предотвратить полномасштабное заражение мира Мазикиными.

Когда я проходила мимо Адена в коридоре, он в прямом смысле кивнул мне, как и Йен Мосли, его лучший друг и звёздный отбивающий в бейсбольной команде, и все пятеро товарищей по команде, столпившиеся вокруг них. Неужели Тиган сказала им, чтобы они были добры ко мне?

Или всё дело в том, что я держала Малачи за руку?

В конце концов, он был привлекательным иностранцем, который в течение часа после прибытия в нашу скромную школу чуть не задушил Эвана Крочьера, который навсегда останется в моём сознании «Грязным Джинсоном» — постоянным наркоторговцем нашей школы. И не только это. Малачи совершил упомянутый удушающий акт, защищая честь Лилы Сантос, которая, по слухам, убила кого-то, и которая, по слухам, была либо лесбиянкой, либо хладнокровной стервой, которая скорее удавит парня, чем позволит ему прикоснуться к ней… или и то и другое вместе взятое. Наша встреча у забора за школой была источником сплетен, которые накапливались уже целую неделю.

У меня было только два урока с Малачи: алгебра и литература, и этого мне было мало. Очевидно, Рафаэль считал, что нам не нужно быть вместе весь день. И… возможно, он был прав. Сидеть рядом с Малачи было полнейшим отвлечением, и я была не единственной, кто так думал. Но если все остальные были отвлечены, он был полностью сосредоточен, его глаза были сосредоточены на работе, его ручка постоянно двигалась, делая скрупулёзно аккуратные заметки.

Я наблюдала за ним, как за фильмом. То, как он поставил локоть на стол и прижал большой палец между бровей, подперев голову костяшками пальцев, когда писал. То, как его глаза осматривали зал, не просто настороженно, как я поняла, но и осматривая всё вокруг. Каждый флаер, каждый человек, шкафчики и ящик с трофеями, ничего из этого не осталось без его внимания, отслеживая и запоминая, и всё это время его губы были изогнуты в этой крошечной улыбке, которую так легко не заметить, но невозможно не смотреть, когда ты знаешь, что она там была. Если бы меня бросили в школу без подготовки, я бы не справилась. Но Малачи выглядел так, словно выиграл в лотерею. И я хотела спросить его об этом, услышать, на какое будущее он надеется теперь, когда он здесь. Потому что я хотела быть частью его будущего.

За обедом мы нагрузили свои подносы и направились к пустому столику в углу. Пока мы шли, Тиган помахала нам рукой, подзывая к ней. Она сидела с Аденом в компании своих друзей.

Малачи подтолкнул меня плечом.

— Они очень хотят, чтобы ты посидела с ними.

Я рассмеялась.

— А я думаю наоборот.

Он в замешательстве нахмурился.

— Со мной?

— Ты действительно не понимаешь, как люди воспринимают тебя, не так ли?

Тиган и Лейни Фишер таращились на его грудь. Джиллиан Флемминг и Алексис Кэмпбелл пристально разглядывали его лицо. И все ребята как бы оценивали его, как будто они задавались вопросом, был ли он таким уж засранцем, как они слышали.

Малачи посмотрел на свои джинсы и белую термо-рубашку и нахмурился.

— Рафаэль сказал, что это то, что носят обычные люди. Он сказал мне, что я сольюсь с толпой. Ты должна была что-то сказать, если…

Я прижалась головой к его плечу, изо всех сил стараясь не рассмеяться и украдкой вдыхая его запах.

— Дело не в одежде, друг мой. Послушай, не беспокойся об этом, хорошо? Ты для них просто загадка какая-то. Если ты готов ответить на кучу вопросов о том, откуда ты родом и каково там, я не возражаю подойти и посидеть с ними.

Взгляд Малачи метнулся к столу Тиган.

— Этот парень, которого зовут Аден, был на моём уроке физкультуры.

Когда он увидел, что Малачи смотрит на него, Аден встал и сделал преувеличенный жест «иди сюда». И все взгляды за столом устремились на нас.

— Святая корова, дружище, мне кажется, Аден Мэттью влюблён в тебя, — сказала я со смехом. — По крайней мере, у него хороший вкус. Слушай, нам надо сейчас же туда пойти.

Малачи бросил на пустой столик в углу полный тоски взгляд.

— Это что, приказ?

Я торжественно кивнула.

— В школьном кодексе поведения, пункт Н-двадцать-три-точка-один-пять, говорится, что если два самых популярных человека в школе приглашают вас к своему столу, вы должны ответить на их вызов. Кроме того, это увеличит твою терпимость к боли.

Судя по лицу Малачи, он действительно думал, что такой кодекс существовал.

— Тогда очень хорошо.

Когда мы подошли к столу, Аден и Тиган поспешно подвинулись, а Йен и ещё пара парней заняли места с другой стороны. Леви, ещё один их близкий друг, обошёл стол и сел рядом с Джиллиан, своей девушкой. Я же оказалась зажатой между Йеном и Малачи. Они были одинаково сложены, с худыми бёдрами и широкими плечами, оставляя достаточно места для моей задницы, но не для остальной меня. Я задумалась, не захлебнусь ли я в тестостероне и дезодоранте «Axe», прежде чем покончу с бутербродом.

Я уже откусила свой первый кусочек, когда Грег, бывший Нади и один из запасных бейсбольной команды, подошёл к столу с подносом в руке и явно раздражённый тем, что я здесь сижу. Он был одним из прихлебателей, ребёнком, который отчаянно хотел быть частью этой клики. Но, как и я, он водил дрянную подержанную машину, и его одежда была скорее из «Волмарт», чем от «Джей Крю»³. Можно было бы подумать, что я испытываю к нему некоторую симпатию… но это не так. Он не очень хорошо относился к Наде, и я пришла к выводу, что он был подражателем, который цеплялся за неё, потому что это выставляло его с хорошей стороны.

Я снова сосредоточила своё внимание на разговоре, когда Йен придвинулся ещё ближе ко мне, освобождая место с другой стороны.

Лейни перебросила свои каштановые волосы через плечо.

— Тебе нравится наша школа? — спросила она Малачи громким голосом, чётко и медленно выговаривая каждое слово.

Аден и Йен захихикали, но Малачи вежливо улыбнулся ей.

— Мне очень нравятся занятия, особенно литература. Я читал Рильке только в оригинале на немецком языке, поэтому рад возможности прочитать его и на английском языке.

Взгляд Лейни стал весьма мечтательным, и она провела языком по нижней губе.

— Ничего себе. Ты прекрасно говоришь по-английски, — задыхаясь, сказала она. А потом она издала странный, тихий тявкающий звук и посмотрела через стол на Тиган. — Это правда, — надулась она и потянулась под стол, чтобы потереть голень.

Я потянулась за вилкой, не уверенная, хочу ли я ударить ею Лейни или использовать её, чтобы съесть свой салат. Я всё ещё пыталась решить, когда локоть Йена столкнулся с моей рукой.

— О Боже, прости, — сказал он, одарив меня удивительно милой, извиняющейся улыбкой, которая показала глубокие ямочки на щеках. Его лохматые каштановые волосы свисали на лоб, когда он смотрел на меня сверху вниз. — Я же левша. Никто и никогда не должен сидеть по эту сторону от меня. — Он прижал локоть к своему телу.

— Видели бы вы его в бейсболе, — сказал Грег, явно стараясь быть любезным. — Питчеры⁴ не знают, что с ним делать. Это одна из причин, по которой мы собираемся в этом году взять штат. — Он вздернул подбородок, глядя на Малачи. — Ты ведь наверняка занимался спортом в школе, верно?

Вид у Грега был такой, словно он был готов начать вербовать Малачи, не сходя с места.

Малачи покачал головой.

— У меня никогда не было возможности заниматься спортом.

Аден выглядел совершенно сбитым с толку, вероятно, потому, что видел пресс Малачи в раздевалке. Тиган, которая всё это время ковырялась в тарелке с салатом айсберг, отложила вилку и обняла Адена за талию.

— А что мы будем делать сегодня вечером? — спросила она его.

Аден наклонился и поцеловал её в щёку.

— Вообще-то мы планировали заняться нашими мужскими делами, Тиг. Прости.

Тиган покраснела, но она всё равно улыбнулась ему.

— Может быть, в субботу.

Он несколько раз поднял и опустил брови.

— Определённо в субботу. — Он снова повернулся к Малачи. — Не хочешь присоединиться к нам сегодня вечером? Мы покажем тебе, как здесь бывает весело.

Йен, Грег и Леви улыбались, а девушки выглядели угрюмыми.

Малачи вытер рот салфеткой. Под столом он пальцами коснулся моего бедра.

— Спасибо за приглашение. Может быть, в другой раз. У нас с Лилой планы на сегодняшний вечер.

Теперь мои щёки точно порозовели. Это было такое тихое, небрежное заявление, но с таким же успехом он мог бы его выкрикнуть. Все взгляды были устремлены на меня, выражая всё, начиная от негодования до любопытства и восхищения. Грег уставился на меня так, словно никогда не мог подумать, что я девушка. Лейни выглядела так, словно хотела убежать в ванную и разрыдаться. А Йен… я была ошеломлена, увидев проблеск интереса в его зелёных глазах. Вот уже год, как большинство этих парней даже не подумывали взглянуть в мою сторону, а я определённо не смотрела в их сторону. Очевидно, всё, что требовалось, это чтобы один сексапильный парень полюбил меня, а остальные внезапно обратили на это внимание.

Аден пожал плечами.

— Может быть, мы потусуемся после всей этой затеи с волонтерством, на которое нас подписали наши женщины. Ой! — Он потёр руку, лежавшую на остром конце маленького локтя Тиган.

— Держись левой стороны, — приказал Грег. — Его метательная рука — школьная собственность.

Тиган мило улыбнулась ему, но неприязнь к Грегу объединяла нас.

— Я запомню это, — холодно сказала она. Затем она посмотрела на меня и Малачи. — Вы придёте завтра, верно? Остальные неудачники мне отказали.

Я постаралась не закатить глаза.

— Да уж, такое я не пропущу.

— Ты такая хорошая подруга, Лила, — сказала она. — Ох, а ты можешь подвести меня? Мой отец убьёт меня, если кто-то стащит эмблемы и ободки с моего Бимера.

Малачи накрыл рукой мою руку и крепко сжал. Этого было достаточно, чтобы удержать меня от того, чтобы сказать ей, куда она может засунуть свои эмблемы «BMW», но не настолько, чтобы я не задавалась вопросом, добавила ли я ещё один пункт — дружбу с Тиган — к списку невозможных дел.

ГЛАВА 5

После школы я вернулась домой и попыталась наверстать домашнее задание, потом поужинала с Дианой. Она расспрашивала меня о фильме и о том вёл ли себя по-джентльменски Малачи, а я солгала о первом и рассказала абсолютную правду о втором. Ну, за исключением той части, где он чуть не убил парочку грабителей.

После ужина мы смотрели новости, а я слушала, как Диана взбеленилась из-за нового обнаруженного парня-животного… и, как минимум, одной замеченной девушки-животной. Не менее тревожными были сообщения о появлении на улицах линчевателей, решивших запечатлеть парня-животного на камеру, либо изловить. Город объявил, что усиливает патрулирование в Восточной части и Южном Потакете. Полиция опубликовала заявления, в которых твердилось, что любой, у кого есть оружие, должен иметь разрешение на его ношение и что они не будут толерантны к нарушителям закона. Казалось, их меньше волновал парень-животное, а по большей части их волновало то, что обычные граждане начали сходить с ума. В душе я вздохнула с облегчением, но мысленно выругалась. Чем больше людей было на страже, тем меньше вероятность, что кого-то утащат. С другой стороны, некоторые люди решили отправиться на поиски Мазикинов. Всё это могло серьёзно выйти из-под контроля.

Диана ушла на свою ночную смену в тюрьму, а я заехала за своей разношерстной командой Стражей и повезла нас через Провиденс по узким улочкам Восточной части города к месту, где произошло несколько случаев появления Мазикинов. Место находилось меньше чем в миле от того места, где завтра утром мы будем помогать Тиган подавать суп бездомным. От этого я испытывала огромное стремление найти гнездо, но в тоже время надеялась, что его не было где-нибудь поблизости от этой части города.

Когда мы вышли из машины, Джим выглядел слегка бледным, и я невольно подумала, что у него, как и у Малачи, не было большого опыта поездок в машине. Либо так, либо он был с похмелья. Генри заявил, что не знает, где Джим раздобыл бутылку, но пока мы были в школе, младший Страж напился в хлам. Вернувшись домой, Малачи обнаружил того, блюющим в ванной комнате. Судя по каменному молчанию во время поездки, последние несколько часов были тяжёлыми для всех троих.

Джим только что принял душ и был одет в новую одежду, и стал походить на типичного американского школьника. Как и все мы, он был вооружён, но не так явно. В рюкзаке, перекинутом через плечо, он держал дубинку, а в кармане — нож.

— И что теперь? — спросил он таким тоном, словно предпочёл бы проспаться дома.

— А теперь жди указаний, — рявкнул Малачи, от чего Джим поморщился и потёр виски.

Я коснулась руки Малачи, но отдёрнула её, когда поняла, что Генри пристально наблюдает за нами.

— Мы с Джимом будем патрулировать север и запад. Малачи и Генри, вы направляйтесь на юг и восток, к лагерям бездомных, расположенных вдоль реки Блэкстон. Встретимся здесь в полночь.

Малачи выглядел так, словно хотел оспорить моё решение, и я не могла его винить. Я бы предпочла патрулировать в его компании, но я уже всё обдумала. Генри и Джим даже не знали, как определить Мазикина, и я подозревала, что Малачи, в конечном счете, придушит Джима, если я поставлю их в пару.

— Как поступать, если обнаружим Мазикина? — спросил Малачи.

— Если он не нападёт на вас, я хочу, чтобы вы не попались ему на глаза. Напиши мне своё местоположение и следуй за ним. Нам нужно найти гнездо, а это гораздо важнее, чем уничтожить одного Мазикина.

Малачи улыбнулся.

— Думаю, это отличный приказ, капитан.

От его слов в груди растеклось тепло, в котором я крайне нуждалась — потому что могла сказать однозначно, что именно это он и имел в виду.

— Спасибо. Будь осторожен, ладно? — я сказала это ему, но затем перевела взгляд на Генри, который секунду пристально смотрел на меня, но потом кивнул.

Мы с Джимом протащились через квартал и свернули налево, на боковую дорогу поменьше. Было около девяти, ещё рано, но уже достаточно темно. И я была благодарна каждому уличному фонарю. Больше часа мы зигзагами пробирались по окрестностям, но не увидели ничего более подозрительного, чем группу подростков, направлявшихся в дуплекс, который практически дрожал от баса, барабанящего внутри. Я уже собиралась предложить вернуться на улицу, где стояла наша машина, когда услышал топот бегущих ног и мужской смех. Я понюхала воздух, пытаясь уловить запах ладана, который мог бы подсказать мне, что это Мазикин, но всё, что я почувствовала, это запах чеснока и специй, доносившийся из чьей-то кухни неподалеку.

— Давай подойдём поближе и посмотрим, что происходит, — сказала я Джиму, когда смех перемежался криками и грохотом.

— Похоже, кто-то хорошо проводит время. Это что, преступление в здешних краях? — спросил Джим.

Я проигнорировала его, напрягшись, услышав знакомый голос:

— Чувак, не наводи на меня. Аден, я серьёзно!

Это был Йен Мосли, наш одноклассник. Мой желудок сжался, когда четверо парней завернули за угол в нескольких метрах впереди нас. Аден, Йен, Грег и Леви. Одетые в куртки, с низко надвинутыми на уши шапочками, они обладали свободной грацией привилегированных парней, которые думали, что мир — это гигантский парк развлечений. Аден шёл впереди, держа в руках нечто похожее на пейнтбольное ружьё с длинной узкой трубкой вместо ствола.

— Не волнуйся. Я знаю, что делаю, — невнятно сказал он остальным, встряхивая эту штуку и посылая несколько пуль на бетон перед собой. — Уупс.

Йен, у которого волосы были спрятаны под кепкой, протянул руку, решив отобрать ружьё у своего друга, как вдруг заметил, что мы с Джимом наблюдаем за ними. Он прищурился, глядя на нас, как будто не мог в это поверить.

— Лила?

— Приветики.

Я судорожно махнула рукой, понимая в этот момент, насколько неловкими будут следующие несколько минут.

Его брови взлетели вверх, когда он посмотрел на Джима, а затем снова посмотрел на меня.

— А разве Малачи не говорил, что у вас планы на этот вечер?

— Эээ…

— Планы изменились, — сказал Джим, обнимая меня за плечи и притягивая к себе.

Я толкнула его локтем в бок, прежде чем смогла сдержать свой порыв, он хмыкнул и отступил назад, а Леви, Грег и Аден захохотали. Йен, который, судя по всему, был единственным трезвым среди них, шагнул вперёд, словно посчитал, что я нуждаюсь в защите, поэтому я попыталась улыбнуться.

— Я встречаюсь с Малачи позже, — сказала я.

Аден смеялся так сильно, что едва мог стоять прямо.

— А я смотрю, ты очень занятая девушка, — сказал он, но едва успел произнести эти слова, как Йен толкнул его.

Он потерял равновесие и, пошатнувшись, врезался в почтовый ящик, навалившись на него, всё ещё посмеиваясь.

— Извини, что так вышло, — сказал Йен. — Он идиот, очевидно же.

— Ребята, а что вы вообще здесь делаете? — спросила я, разглядывая пейнтбольное ружьё.

Грег поднял ещё одно оружие, которое, как я искренне надеялась, стреляло дробью или пейнтбольными шариками, а не пулями.

— Мы охотимся на этого парня-животного!

— Ха, — сказал Джим. — Как и мы.

Глаза Йена расширились.

— Да?

— Он просто шутит, — огрызнулась я, испытывая жгучее желание ударить Джима в горло. — Мы навещаем кое-кого из моих друзей по соседству.

Аден поднял голову, всё ещё обнимаясь с почтовым ящиком.

— В этом районе? Кто они, Короли⁵ или МС-13⁶? Ну же, Лила. Ты можешь рассказать нам.

Он положил голову на руки и продолжал хихикать.

— Ты это серьёзно? — простонал Йен. — Чувак. Закрой. Рот.

Я медленно выдохнула через нос.

— Вы действительно думаете, что найдёте здесь того из тех парней-животных?

Йен закатил глаза, но остальные кивнули.

— И что вы собираетесь сделать… что? Уложить его с помощью пейнтбольного ружья?

В то время как остальные трое выкрикивали что-то вроде «Чёрт, да», Йен закрыл лицо руками, пальцами потянув шапочку вниз, словно хотел спрятаться в ней.

— Послушай, — сказала я Йену. — Аден прав в одном: это не очень хороший район, если вы не знаете его достаточно хорошо, и прямо сейчас вы, ребята, привлекаете к себе очень много внимания. Полицейские ищут линчевателей, так что, может быть, вам стоит пойти поохотиться где-нибудь ещё. К слову, вернуться в Варвик.

Он убрал руки от лица.

— Она права, ребята. Это была глупая идея. Пошли. Машина в этом направлении.

Он схватил Адена сзади за куртку и стащил с почтового ящика. Загоняя своих пьяных друзей обратно за угол, он оглянулся на меня.

— С тобой всё будет в порядке? — спросил он, метнув взгляд на Джима.

Я заставила себя подойти поближе к своему напарнику-Стражу.

— Да, конечно. Увидимся в понедельник.

Он вздохнул.

— Увидимся.

Как только он отвернулся, я схватила Джима за рукав и зашагала в противоположном направлении, тихо ругаясь.

— Ты даже не познакомила меня? — спросил Джим, с долей сарказма в голосе. — И мне кажется, тот высокий парень ревновал.

— Заткнись, — рявкнула я. — И никогда больше не прикасайся ко мне.

Он усмехнулся.

— Эй, я ведь только хотел помочь.

Я стиснула зубы и продолжила идти, почти не глядя куда, чуть не подвернув лодыжку, когда ступила с тротуара на поперечную улицу. Джим с ухмылкой наблюдал, как я спотыкаюсь, и я уже собралась снова наброситься на него, когда он тихо сказал:

— Вон в том парке, чуть дальше, кто-то есть, — он указал в конец улицы.

Мы ускорили шаг и направились к парку. Я снова глубоко вдохнула и на этот раз уловила едва различимый запах ладана, такой слабый, что мне показалось, будто мне почудилось.

— А где ты видел… — начала было я, но тут услышала ухающий смех, доносящийся из-за деревьев примерно в десяти метрах от меня.

От этого звука всё внутри меня напряглось; я никогда не слышала, чтобы человек издавал подобный звук. Звук был как у гиены… и точно как у Мазикина. Я коснулась плеча Джима и приложила палец к губам.

Мы направились на звук смеха, который смешивался со звуками шуршания и глухих ударов. Я прижалась к дереву и попыталась разглядеть существо, но всё, что я смогла увидеть, это пара ног, окружённых мусором. Я наклонилась вперёд, насколько осмелилась, и увидела искривленный позвоночник, по центру которого тянулась длинная коса. Кто-то сидел на корточках рядом с ногами. Улюлюкая и ворча, роясь и бросая помятые банки и бумажные пакеты через плечо.

Джим подошёл ко мне вплотную, и мне снова захотелось пнуть его локтем.

— Одна из них? — прошептал он.

— Думаю, да, — выдохнула я.

— И как мы это узнаем?

— Ждём и наблюдаем.

Существо продолжало рыться в мусоре. Джим нетерпеливо вздохнул.

— Или мы можем просто спросить, — он отступил от меня раньше, чем я успела схватить его. — Эй! — позвал он. — Ты Мазикин?

Женщина с заплетёнными в косу волосами резко повернулась, услышав последнее слово, и теперь я хорошо её разглядела. Лицо было испачкано грязью, а вот подбородок был замаран кровью. Она зарычала, когда Джим рванулся вперёд.

— Мазикин, — произнесла она резким голосом.

— Джим, остановись! — завопила я.

Но он не обратил внимания.

Ещё до того, как я успела решить, кого из них лучше убить, она бросилась уносить ноги, а Джим побежал за ней.

— Я поймаю её! — прокричал Джим.

— Нет! — крикнула я, бросаясь за ним вдогонку.

Женщина направлялась к перекрёстку со светофором. Хорошо освещённым. Полно свидетелей, если Джим попытается её убить, они увидят только женщину, подвергшуюся нападению. Сразу за этим перекрестком находилась бензозаправка, на которой заправлялось несколько машин. Мазикинша оглянулась через плечо и улыбнулась щербатой, леденящей душу улыбкой.

— Джим! — воскликнула я, и в это же время закричала Мазикинша, причём очень человеческим голосом:

— Помогите мне! Не дайте ему причинить мне боль!

Лысый парень средних лет и парень постарше с красным шарфом, которые оба стояли у своих машин под навесом бензозаправки, подняли глаза и заметили нашу маленькую драму, разворачивающуюся перед ними. Мазикин метнулась на перекрёсток, когда оба мужчины двинулись вперёд.

Джим притормозил достаточно, чтобы я могла напасть на него сзади. Это не сбило его с ног, но он, наконец, перестал бежать, как только я приземлилась ему на спину.

— Ты идиот, — прошептала я ему на ухо. — Давай. Мы должны…

— Слезь с меня, — он оттолкнул меня так сильно, что я чуть не упала на задницу. — Я её почти поймал!

Он снова пустился бежать. Ошеломлённая его полным пренебрежением к моим приказам, я последовала за ним, но не успела нагнать его, как он уже пересёк улицу.

— Эй! — крикнул лысый парень, когда Мазикин рванула к пожилому мужчине, который, защищая, раскрыл свои объятия, чтобы принять её.

Она громко всхлипывала, пока тот осматривал её окровавленный рот и вытирал его своим шарфом.

— Это ты её ударил? — он рявкнул на Джима.

— Нет, — ответил он, остановившись в нескольких метрах от них, — но я собираюсь это сделать.

— Нет, ты этого не сделаешь! — крикнула я, наконец, догнав его.

Лысый парень уже набирал номер на своём мобильнике. Всё выходило из-под контроля, и у меня закружилась голова.

— Мисс, я уже всё уладил. Вам, наверное, лучше держаться от него подальше, — сказал мне старик. — Я отведу эту молодую женщину внутрь и помогу ей привести себя в порядок.

— Полиция уже едет, — крикнул лысый парень, махнув Джиму телефоном.

Джим не обратил на это никакого внимания. Он сделал выпад, явно намереваясь напасть на Мазикиншу. Я бросилась перед ним, упёрлась обеими руками ему в грудь и оттолкнула его назад. Он сделал движение, намереваясь снова оттолкнуть меня снова, и я слетела с катушек. Я обхватила его сзади за шею и подпрыгнула, ударив коленом в живот.

— Приказываю отступить! — завопила я.

Он застонал и схватился за живот, но быстро выпрямился. Завыла сирена. Джим вздрогнул, оглядываясь по сторонам, и я ударила его по лицу, отчаянно нуждаясь в его внимании. Когда он встретился со мной взглядом, я тихо сказала:

— Джим, мы должны идти, если ты не хочешь провести ночь в крошечной камере предварительного заключения.

— Там тебе и место, — отрезал лысый парень, всё ещё сжимая телефон и настороженно наблюдая за нами.

Ярость в глазах Джима испарилась, сменившись страхом.

— В камере?

Зная, что копы прибудут буквально через несколько секунд, я произнесла чётко и медленно:

— Если только ты не побежишь как можно быстрее обратно к машине.

Это был первый приказ за всю ночь, которому он действительно следовал.

И когда лысый парень закричал нам вслед, мы бросились через дорогу, обратно через чахлые деревья и усыпанную листьями ломкую траву, мимо груды банок и пакетов, в которых копалась Мазикин. Я замедлила шаг, увидев бездомного парня, неподвижно лежащего на земле. Его руки и шея были сильно обкусаны, вероятно, это случилось, когда он пытался удержать Мазикина от кражи всех его мирских владений и оттащить его обратно в гнездо. Его щёки были испещрены следами когтей, а глаза широко раскрыты и неподвижны. Он был мёртв.

Я снова пустилась бежать, догоняя Джима. Мы бежали по боковым улочкам, квартал за кварталом, пока не добрались до машины. Я потянула Джима вниз, когда мимо пронеслась полицейская машина, направляясь на север, сверкая огнями и воя сиренами. Затем я открыла двери и нырнула на водительское сиденье, а Джим забрался на заднее. На секунду у меня перехватило дыхание, а затем я стала возиться с телефоном. Я отправила Малачи сообщение о месте встречи в нескольких кварталах к югу от нашего местоположения. Я была более чем уверена, что он уже выучил наизусть карту этого района — по крайней мере, я могла на него положиться.

— Подожди, мы что возвращаемся? — спросил Джим. — Это так глупо! Я думал, что мы должны убить всех этих тварей Мазикинов. Ты отпустила её!

— Заткнись! — заорала я, стуча кулаком по приборной доске. — Боже мой, неужели ты не понимаешь, что из-за тебя нас обоих могли арестовать? Ты всё ещё пьян? Гоняться за кричащей женщиной по населённому пункту? Угрожая ударить её перед кучей свидетелей? И при этом полностью нарушая мои приказы! Не говори больше ни слова, Джим. Клянусь, я заколю тебя, если ты это сделаешь.

Осознание, казалось, полностью дошло до него. Джим благоразумно молчал, пока я вела машину к месту встречи. Малачи написал, что они с Генри будут там, но я всё равно испытала огромное облегчение, увидев их, стоящими на обочине. Генри скользнул на заднее сиденье, а Малачи устроился на переднем. Он откинулся на спинку сиденья и пристегнул ремень безопасности, когда я вырулила на улицу, подрезав ещё одну машину.

— Что случилось? — спросил он.

Я покачала головой, зная, что снова начну кричать, если попытаюсь объяснить.

— Мы видели одного, — сказал Джим с заднего сиденья. — В парке. Тварь убила какого-то старика.

Я сбавила скорость и вела машину более осторожно, чувствуя на своём лице взгляд Малачи.

— Но вы не следовали протоколу, — сказал он.

Мои ноздри раздулись, и я ещё сильнее сжала руль… как же я хотела сжать шею Джима. Малачи коснулся моей руки.

— Ты не ушиблась?

— Нет.

У меня было такое чувство, что если я упомяну о том, как Джим толкнул меня, Малачи выпотрошит его.

Мой лейтенант резко развернулся в сидении.

— Ты нарушил её приказы, не так ли? — спросил он убийственно спокойным голосом.

— Я погнался за тварью, — начал оправдываться Джим.

— Это нарушение субординации, — прорычал Малачи. — Похоже, ты оповестил Мазикинов о нашем присутствии в этом районе. И ты подверг опасности нашего капитана.

Я потянулась к руке Малачи, которая была крепко сжата в кулак. От моего прикосновения он расслабил руку.

— С ней всё в порядке, — пробормотал Джим.

— Похоже, не благодаря тебе, — сказал Генри. — Джим, твои действия отражаются не только на тебе. Мы все должны помогать друг другу, иначе кто-то погибнет.

Джим ударил кулаком по крыше машины.

— Заткнись!

— Ты уже не в первый раз нарушаешь приказы, — предположил Малачи. — Держу пари, что это не первый раз, когда ты подвергаешь опасности ещё одного Стража.

— Прекрати! — закричал Джим, и в его голосе послышались отчаянные нотки. — Ты ничего обо мне не знаешь!

Мы притормозили на красный свет. Джим распахнул дверцу и выскочил наружу. Я резко нажала на тормоза. Джим был не в себе. Он споткнулся на тротуаре, его глаза покраснели, грудь тяжело вздымалась. Он на мгновение заколебался, оглянувшись на меня, а затем повернулся и побежал прочь.

— Возможно, он сумеет обогнать нас, — тихо сказал Генри. — Но этот парень вряд ли сможет убежать от всех своих демонов.

ГЛАВА 6

Мы провели почти четыре часа, разъезжая по городу в поисках Джима, прежде чем сдались и направились обратно. Я надеялась немного побыть наедине с Малачи, но мы все были измотаны и подавлены после потери одного из Стражей, и в итоге я направилась домой к Диане, удостоившись лишь одним только пожатием его руки и долгим взглядом, который заставил меня пожалеть, что мы не были обычными подростками без груза мира на наших плечах.

Я повалилась в постель в два часа ночи и встала в семь утра, несмотря на то, что за окном была суббота. Я очень хотела вырваться из оков сна, где была заперта в машине с Джимом, который ехал не по нашей полосе по шоссе I-95, направляя нашу машину к фарам приближающегося полуприцепа. Я приняла душ и села за стол для завтрака, и пока хлопья разбухали в тарелке, я прочитала не одно, а целых три сообщения от Йена, которые пришли после того, как я погрузилась в тяжёлый, выматывающий сон.

2:17 ночи: Тиган дала мне твой номер. Аден убежал. Ты его видела? Пожалуйста, ответь мне.

2:29 ночи: Ты ещё в городе? Не могу найти Адена. Напиши мне, если у тебя есть идеи, где его искать.

3:34 ночи: Нашёл его. Извини, что побеспокоил.

Я была рада, что он нашёл Адена, но мне было интересно, в каком состоянии будет наш звёздный питчер этим утром, когда мы все явимся в качестве волонтеров в приют для бездомных.

Зазвенели ключи от входной двери, тяжело ступая, в дом вошла Диана.

— Привет, детка. Ты что-то рано встала, — сказала она усталым голосом.

— Доброе утро. Спокойная смена?

Она показала жест «более или менее» и сбросила с себя куртку, а затем направилась на кухню.

— Эй, — позвала я, засовывая телефон в карман. — Мне нужно тебя кое о чём спросить. Я хочу пойти на благотворительное мероприятие с Тиган сегодня утром.

Она улыбнулась и достала из шкафа коробку с хлопьями.

— Она ведь та самая подруга, которая планировала заупокойную службу Нади, верно? — я кивнула. — И что ты там будешь делать?

Я скрестила пальцы под столом.

— Идем в столовую. Будем помогать раздавать еду.

Она застыла на месте.

— А столовая здесь, в Варвике?

Я подумывала солгать, но Диана очень хорошо знала этот район, и она меня раскусит.

— Нет, эм… в Потакете.

Её улыбка испарилась, она закрыла шкаф и повернулась ко мне лицом.

— Разве мы не обсуждали это? Я не хочу, чтобы ты появлялась в том районе. С каждой ночью этих безумцев становится всё больше. Я вот-вот слышала, что прошлой ночью бездомный был растерзан до смерти чем-то, прямо в том районе!

Я пожала плечами, хотя моё сердце билось очень сильно.

— Но все эти нападения происходят ночью, а мы будем там днём. Среди большого количества других людей. Всё пройдёт нормально.

И возможно, заметим парочку Мазикинов. Если они действительно нападают на бездомных, чтобы завладеть их телами или украсть припасы, то, возможно, приют для бездомных был лучшим местом для Стражей.

Диана сложила руки на груди.

— А разве ты не можешь делать добрые дела где-нибудь в другом месте?

— Диана, я буду там с группой других подростков, в окружении ответственных взрослых. В этом приюте подают еду бездомным людям, — я прочистила горло. — Если бы не ты, я бы тоже могла оказаться на улице. Таким способом я бы хотела возместить это.

Это было абсолютной правдой, но даже при этом я беспокоилась, что немного сгущаю краски. Потом я увидела, что её глаза заблестели. Она отвернулась и вытерла их.

— Ты можешь идти, детка. Просто будь осторожна, ладно? Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

Теперь мои глаза, наверное, заблестели от слез. Я проглотила комок в горле.

— Спасибо, — я встала и поставила тарелку с хлопьями в раковину. — Тебе не стоит беспокоиться обо мне, — тихо сказала я.

Её смех был коротким и хриплым.

— Чёрта с два, — она махнула рукой в сторону двери. — Повеселись. Сотвори добро.

Мне не нужно было повторять дважды. Минут через пятнадцать я уже подъезжала к дому Стражей. Я поднялась по ступенькам и постучала, но никто не ответил, я решила войти без приглашения. Малачи оставил мне записку на кухонном столе. Я улыбнулась маленькому аккуратному почерку. И начала исследовать слова: «Джим ещё не вернулся. Мы с Генри тренируемся в подвале. Спускайся к нам».

Я тяжело вздохнула. Через час нам надо будет забирать Тиган, а один из моих Стражей всё ещё отсутствовал. И с чувством вины, я поняла, что не так уж сильно расстроилась этому. Может быть, нам будет лучше без него. Не самая милосердная мысль, которая у меня когда-либо была, но она имела место быть. Джим был проблемой, а у меня их и так было слишком много. Я могла только надеяться, что Рафаэль и Судья поймут, что назначение его на эту миссию было ошибкой.

Я остановилась на верхней площадке лестницы и прислушалась к резкому дыханию и ворчанию моих тренирующихся Стражей. Подвал в доме Стражей был почти точной копией тренировочной комнаты, которую Стражи использовали в тёмном городе, за исключением того, что свет исходил от галогенных ламп вместо газовых, и он был примерно на треть меньше. Малачи рассказывал мне, что Рафаэль иногда открывал здесь какую-то дверь в Царство теней, и что на следующее утро после нашего прибытия в мир смертных, Михаил — поставщик оружия для Стражей, — сделал то же самое. Я предположила, что на это могли быть способны только ангелы, потому что несдержанный толстяк волшебным образом появился здесь вместе со всей своей кузницей и солидным арсеналом. Вдоль дальней стены ровными рядами висели посохи, ножи и острые предметы, которые я даже не узнала. В углу громоздились матерчатые манекены. Пол был покрыт толстым резиновым матом, достаточно мягким, чтобы мы не сломали кости при ударе.

И это было хорошо, потому что Генри с громким стуком рухнул на мат как раз в тот момент, когда я добралась до подножия лестницы. Его лицо исказила гримаса, обнажив все его кривые зубы. Из его горла вырывался странный хрипящий звук. Я уже собиралась спросить, нужен ли ему Рафаэль, но потом поняла, что он не испытывал боли.

Он смеялся.

Малачи нагнулся и протянул руку помощи Генри, которую тот принял. Как только Генри поднялся на ноги, они оба отступили друг от друга, тяжело дыша. Малачи чистосердечно улыбнулся Генри, когда старший Страж вытер лицо рукавом.

— Генри очень хитрый боец, — сказал Малачи.

Генри хмыкнул.

— Это не имеет большого значения, когда твой противник одновременно сильнее и куда более эффективно жёстче. У тебя есть кое-какие штучки, мне надо их освоить. Я всегда лучше получалось вести бой на расстоянии. В Пустоши я обычно использовал арбалет.

— А чем занимаются Стражи в Пустоши, если там нет Мазикинов, с которыми надо сражаться? — спросила я.

Генри повернулся ко мне, его лицо было серьёзным.

— Мы защищаем тех, кто в этом нуждается. Там есть существа. Волки ростом с человека и вдвое шире. Стервятники с двадцатифутовым размахом крыльев. Люди, потерявшие связь со всем, что делало их людьми. В мире, где каждый человек-убийца, всё ещё существуют разные виды зла, которого так много, что его не сосчитать.

Мне показалось, что он избегал моего взгляда.

Я оглядела его с ног до головы. Генри фактически только что подтвердил, что он убийца, но опять же… технически, все мы были убийцами. И он был избран Стражем, а затем вызван на эту миссию, где он ещё не нарушил ни одного приказа, в отличие от Джима. Я уже начала верить, что Генри может оказаться полезным.

— Каков радиус действия твоего арбалета? — спросила я.

Брови Генри поползли вверх, как будто он ожидал от меня совсем другого вопроса. Но потом его тонкие губы растянулись в едва заметной улыбке.

— Порядка шестьдесят ярдов, — его взгляд осторожно скользнул ко мне.

— Другими словами, ты можешь совершать убийственные выстрелы издалека.

Он кивнул.

— Это может оказаться очень важным, — сказала я. — Может быть, тебе есть чему научить нас, Генри?

Он склонил голову.

— Пойду обмоюсь перед выходом, — тихо сказал он и зашагал вверх по лестнице, всё ещё слабо улыбаясь.

— Это было хорошо, Лила, — сказал Малачи, как только дверь в подвал со щелчком захлопнулась.

— Что?

Я оторвала взгляд от лестницы и посмотрела на него. Он был одет в тренировочные штаны и футболку, которая была пропитана потом и плотно облегала его поджарый торс.

— Генри думал, что ты осудишь его за прошлые преступления. Но ты показала ему, что ценишь то, что он может сделать сейчас. Ты заслужила его преданность. Это очень хорошо для его командира.

— Если бы я только могла сделать то же самое с Джимом, — сказала я.

Он кивнул, сжав челюсти.

— Сомневаюсь, что Джим очень долго пробыл Стражем.

— Что заставило тебя прийти к этому выводу?

Он встретился со мной взглядом.

— Потому что когда Стражей впервые приговаривают к службе, они часто не… принимают это.

— Ты тоже не принял?

Он провёл рукой по волосам.

— Я пытался сбежать, по меньшей мере, три раза, прежде чем понял, что это невозможно. Хуже того, тогда я ещё нападал на своего капитана Филиппа, да и Такеши, который был моим лейтенантом, неоднократно не в силах был сдержать свой гнев по поводу сложившейся ситуации.

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы привыкнуть? — спросила я.

Малачи задумался над ответом.

— Мне потребовалось больше года, чтобы смириться со своим новым существованием.

— Год? — переспросила я шокированным голосом.

Малачи скрестил руки на груди.

— Надеюсь, Джим привыкнет к этому быстрее, чем я, — уголок его рта слегка приподнялся. — Ты, конечно же, уже привыкла.

— Я пытаюсь, но буду честна: часть меня хочет забыть о своих обязанностях и пойти в кино или ещё куда-нибудь.

Он улыбнулся и сократил расстояние между нами.

— Могу я пойти с тобой?

— Конечно, — прошептала я, внезапно у меня перехватило дыхание, когда он подушечками пальцев скользнул по моей шее.

— Так много всего, что я хотел бы испытать здесь, — пробормотал он.

— Если бы ты мог что-нибудь сделать, что бы это было? — спросила я, вспомнив, как он выглядел на уроках: как будто выиграл в лотерею. — Если бы ты был свободен. Если бы ты не был Стражем.

Несколько минут он размышлял об этом.

— Думаю, я бы путешествовал. Я хочу видеть мир таким, какой он есть сейчас. Наверное, я бы съездил в Братиславу. Я бы гулял по улицам и вдыхал запахи города, не беспокоясь о том, кто стоит за моей спиной

— А что потом?

— Потом, я бы хотел поступить в университет, — сказал он, а затем одарил меня очаровательно застенчивым взглядом. — Я бы, пожалуй, пошел учиться на учителя. Или, может быть, что-то связанное с компьютерами. Они мне нравятся.

Мой голос был хриплым и напряжённым, когда я сказала:

— По сути, ты говоришь, что хотел бы быть простым обычным парнем. С нормальным образом жизни.