Бродовский котел

Мощными двумя клиньями войска 1-го Украинского фронта вонзились в оборону немецко-фашистских войск.

Севернее города Броды 13 июля перешли в наступление на Раву-Русскую 3-я гвардейская и 13-я общевойсковые армии. Гитлеровцы бросили в контратаку в районе Горохова 150 танков. Наши артиллеристы, танкисты, а с воздуха летчики разбили эту бронированную лавину.

Из района западнее Тернополя 14 июля началось наступление на львовском направлении. Прорыв обороны врага здесь произошел в сложной и напряженной обстановке. Воины 60-й и 38-й общевойсковых армий встретили ожесточенное сопротивление гитлеровцев. Лишь 15-му стрелковому корпусу во взаимодействии с 69-й механизированной и 56-й танковой бригадами 3-й гвардейской танковой армии за два дня упорнейших боев удалось вклиниться в оборону немцев южнее села Колтов.

На второй день наступления, 15 июля, противник нанес из районов Плугова и Зборова сильный контрудар, введя в бой две танковые и одну пехотную дивизии, чтобы отбросить советские части на исходные позиции. Советские войска сорвали замысел врага. В жестоких боях наши воины проявили массовый героизм и, упорно ломая оборону противника, продвинулись вперед.

18 июля 1944 года был опубликован приказ Верховного Главнокомандующего, в котором отмечались успехи войск 1-го Украинского фронта в прорыве сильной, глубоко эшелонированной обороны противника. Отличившиеся в этих боях 47 частей и соединений награждены орденами. В этот же день столица нашей Родины Москва салютовала доблестным войскам 1-го Украинского фронта двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

П. Н. Лащенко, генерал армии, Герой Советского Союза БАТАЛЬОНЫ ШЛИ В АТАКУ

П. Н. Лащенко, воспоминаниями которого мы открываем сборник, в 1944 году командовал 322-й стрелковой дивизией, отличившейся в боях на львовском направлении.

Ныне генерал армии П. Н. Лащенко — первый заместитель Главнокомандующего Сухопутными войсками.

Чем меньше оставалось времени до начала решительных действий на львовском направлении, тем большую нервозность проявляли гитлеровцы, страшась новых мощных ударов со стороны советских войск. Как установила наша разведка, в ночь на 10 июля они хотели скрытно отвести войска из первых двух траншей в третью, оставив на месте лишь огневое прикрытие, но в последнюю минуту отказались от своего намерения. Это давало основания полагать, что противник до нашей артподготовки попытается оттянуть всю живую силу в глубину, уберечь ее от уничтожения и ввести в действие лишь после того, как советская артиллерия израсходует по пустым позициям большую часть боеприпасов.

Днем 12 июля наблюдатели, расположенные по всей полосе прорыва, в один голос докладывали о том, что не обнаруживают признаков присутствия врага в первых траншеях. Видимо, в эти часы гитлеровская пехота была отведена по ходам сообщения на позиции, расположенные в глубине (лишь к вечеру она вновь заняла весь передний край). Одновременно резко усилился артобстрел наших позиций. Минометы противника старались накрыть огнем все балки, лощины и обратные скаты высот, где предполагалось скопление нашей пехоты, артиллерии, танков, сосредоточенных, по расчетам гитлеровцев, для начала атаки. В небе кружились гитлеровские самолеты-разведчики, прикрываемые истребителями.

Чтобы перехитрить врага, спутать его планы и одновременно обнаружить систему обороны, Маршал Советского Союза И. С. Конев приказал до начала общего наступления провести разведку боем — сначала силами передовых отрядов от полков первого эшелона, а затем передовыми батальонами дивизий.

Первую разведку боем в полосе 15-го стрелкового корпуса провели в ночь на 13 июля две усиленные стрелковые роты от полка, который мы должны были сменить на передовой. Они установили, что противник с часу на час ждет начала наступательной операции и большую часть пехоты держит в глубине первой позиции. На основании этих данных командующий 60-й армией генерал-полковник П. А. Курочкин приказал провести перед началом повторной разведки боем получасовую артподготовку, чтобы создать у гитлеровцев впечатление перехода армии в решительное наступление.

В пять часов утра 14 июля первый батальон 1087-го стрелкового полка после огневого налета стремительно и дружно атаковал противника на высоте 396.0. Ведя разведку боем, он преодолел упорное сопротивление врага и к 11 часам овладел первой и второй его траншеями. В этот момент более полусотни немецких автоматчиков при поддержке шести танков пытались контратаковать наших бойцов из третьей траншеи. Но, потеряв два танка и почти половину солдат и офицеров, гитлеровцы отступили назад.

Отважно действовали в этом бою стрелки 7-й роты под командованием Н. Черткова. Под сильным пулеметным и минометным огнем врага они первыми преодолели проволочные заграждения и минное поле, с ходу ворвались в траншею, уничтожили охрану, закрепились и начали отражать контратаку гитлеровцев. Бойцы взвода лейтенанта К. Алексеева, оставшегося в строю после контузии, и отделения сержанта X. Михасяна тоже проявили смелость и мастерство в боях на высоте, помогая друг другу в трудную минуту.

Передовой батальон поддерживали метким огнем полковые артиллеристы и минометчики. Они быстро и точно накрывали цели противника.

Учитывая успешные действия передовых батальонов, командующий 60-й армией П. Н. Курочкин приказал уменьшить продолжительность артподготовки перед началом общей атаки до одного часа, поддерживать пехоту и танки последовательным сосредоточением артиллерийского огня.

Ровно в 14 часов 30 минут вздрогнула на десятки километров вокруг земля: началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Советские орудия и самолеты обрушили огонь на вражеские укрепления, разрушая огневые точки и инженерные сооружения, сметая заграждения, выводя из строя пункты управления, уничтожая живую силу и технику противника. В течение долгих шестидесяти минут вся равнина впереди нас полыхала от разрывов тысяч снарядов и бомб, словно на ней бушевал огненный ураган. Поле боя затянуло плотной пеленой дыма и пыли, в которой непрерывно сверкали ослепительные молнии. Едва огонь был перенесен в глубину, как стрелковые полки атаковали противника на всем участке прорыва. Самоходки и орудия сопровождения следовали вплотную за пехотой и «тридцатьчетверками», уничтожая огневые точки врага.

На один из фашистских дзотов наткнулась в районе второй траншеи стрелковая рота лейтенанта Луданова. Бойцы были встречены пулеметным огнем, но не растерялись. Ослепив дзот гранатами, они ворвались в него с тыла и, уложив восьмерых фашистов, захватили два ручных пулемета и два противотанковых ружья.

На подходе к третьей траншее стрелки попали под массированный огонь артиллерии врага, расположенной в районе села Г арбузов. Прямым попаданием снарядов были подбиты два танка, сопровождавшие пехоту. На этом же рубеже сильным фланговым огнем со стороны села Лопушаны был остановлен и 1085-й полк полковника П. К. Тимофеева. Трудность положения усугублялась и тем, что соседи справа и слева — части других дивизий — отстали, и противник теперь брал в огневые клещи весь выступ, образованный нашими вклинившимися батальонами. Мы были вынуждены прикрывать частью сил свои фланги, ослабляя силу ударов, наносимых противником с фланга.

Один из стрелковых взводов, наступавший по левому фасу этого выступа, неожиданно попал в огневую засаду. Укрепившись у развилки дорог в прочном окопе, гитлеровцы видели наших бойцов как на ладони, и их очереди ложились кучно и прицельно вокруг стрелков, прижатых к земле. Положение создавалось тяжелое — не было пути ни вперед, ни назад.

Тогда к командиру взвода подполз старший сержант Василий Проничев.

— Разрешите, товарищ лейтенант, подобраться к этому пулемету, — сказал он — Может, погибну, но фрицев уничтожу, в этом не сомневаюсь.

Получив разрешение, Проничев взял с собой несколько гранат и медленно, по-пластунски пополз к дзоту, который продолжал сеять смерть. Свинец беспрерывно бил по земле, вздымая веером пыль, косил траву вокруг старшего сержанта, но тот упрямо продвигался вперед.

Вот до пулемета осталось не более тридцати метров. Проничев быстро приподнялся и одну за другой швырнул все три гранаты в немецкий окоп. Когда отгремели взрывы и слегка рассеялся дым, Василий увидел, что убиты только два гитлеровца, а двое невредимы.

Гранат больше не было. На беду, кончились и патроны в автомате. И все же Проничев не повернул назад, а используя замешательство пулеметчиков, бросился к окопу и упал, сраженный вражеской очередью. Однако и оба немецких пулеметчика, ошеломленные самопожертвованием русского воина, оставили пулемет и побежали, но фашистов догнали пули наших стрелков.

Так ценою жизни старший сержант В. И. Проничев спас от гибели многих товарищей. Подвиг мужественного воина остался в памяти однополчан.

Чтобы подавить опорные пункты врага, я приказал командующему артиллерией дивизии офицеру Н. С. Вакуленко сосредоточить весь огонь артиллерии по Гарбузову и Лопушанам. Одновременно через командира 1089-го полка майора Ф. С. Гришина поставил задачу одному из его комбатов, капитану В. Найденову, решительным броском овладеть третьей траншеей и выйти в тыл к немцам южнее Гарбузова. После этого во взаимодействии с батальоном капитана Н. Стороженко, наступавшим по прямой, оттеснить врага в направлении села Перепельники.

Полковник П. К. Тимофеев, в свою очередь, получил приказ: прикрывшись одним батальоном с фланга, обойти двумя остальными третью траншею фашистов, окружить, уничтожить и овладеть безымянной высотой северо-западнее Лопушан.

Оба маневра были умело осуществлены. Вследствие этого обстановка заметно улучшилась. Гитлеровцы, повсюду выбитые с первой позиции, начали отходить.

Хорошо помогали наземным частям наши летчики. Бомбардировщики, штурмовики и истребители наносили ощутимые удары по врагу. Используя поддержку с воздуха, стрелковые полки продолжали прорывать немецкую оборону, углубляя наметившуюся брешь.

Среди воинов царило большое воодушевление. Коммунисты, комсомольцы, агитаторы довели до каждого солдата обращение Военного совета фронта, призывающее сокрушить оборону гитлеровцев, разгромить врага, скорее освободить родную землю. Успех всего наступления во многом зависел от действий воинов нашей дивизии. Пробить брешь в обороне противника нужно было во что бы то ни стало. И солдаты дивизии проявили величайший героизм, не щадили ни своей крови, ни жизни.

Для наращивания силы наступления при подходе к селу Перепельники я ввел в бой второй эшелон дивизии — 1087-й полк подполковника Д. П. Фомичева.

К исходу 14 июля полк Тимофеева вышел с боями на юго-западную окраину Перепельников. Бойцы Гришина и Фомичева, между тем, достигли окраин села Нуще, где и закрепились. Таким образом, в ходе первого дня наступления они прорвали главную полосу немецкой обороны на фронте шириной 2–3 км и продвинулись вперед на 9 км. В образовавшуюся брешь начали втягиваться флангами соседние 336-я и 302-я стрелковые дивизии.

В свою очередь, каше командование решило ввести здесь в бой 69-ю механизированную бригаду. Наступая совместно со стрелковыми полками на Тростянец, она должна была овладеть урочищем Городиловский лес, обеспечивая ввод в бой не только главных сил корпуса, но и 3-й гвардейской танковой армии.

В 8 часов 30 минут 15 июля после интенсивной артподготовки части дивизии возобновили наступление. В центре наших боевых порядков вошла в прорыв и механизированная бригада. Поначалу действия в целом развивались успешно. Однако около 10 часов утра бойцы Гришина наткнулись возле села Залуч на плотную оборону противника и были атакованы со стороны села Ивачев большой группой пехоты с 14 танками.

Продвижение 1089-го полка приостановилось. Но враг заплатил за это дорогой ценой. Артиллеристы офицеров Рубана и Васютинского, хладнокровно подпустив «тигров» на расстояние прямого выстрела, открыли ураганный огонь и подбили три танка, затем четыре других тяжелых машины были уничтожены огнем наших самоходок. Оставшиеся танки покинули поле боя и скрылись в лесу. Используя благоприятный момент, бойцы Гришина при поддержке мехбригады овладели селом Нуще и развили наступление на Тростянец, громя оборону врага.

Успешно продвигаясь вперед, 1089-й полк к исходу 15 июля достиг рубежа южнее Колтова, овладев селом Монастырок.

Следом за ним часом позже вступили в Монастырок и воины Фомичева. Их сосед слева — 302-я стрелковая дивизия вела напряженный бой с частями 8-й танковой дивизии противника на опушке рощи западнее Гукаловцев. Для прикрытия левого фланга Фомичеву пришлось развернуть один батальон фронтом на юг. Полк Тимофеева отражал в этот момент очередную контратаку гитлеровцев со стороны Подлипцев, частью сил очищая от них хутора юго-западнее Тростянца.

Храбрость и высокий наступательный порыв проявили в этих боях автоматчики старшего лейтенанта Миронюка и бойцы роты противотанковых ружей офицера Арасламбекова. Находясь в авангарде, они были внезапно атакованы у хутора Лесного большой группой противника с тремя танками. Старший сержант Педенко, командир расчета ПТР, быстро поймал в прицел борт головной машины и выстрелил. Танк вспыхнул и остановился. Автоматчики тотчас перенесли огонь на вражескую пехоту. Не выдержав отпора, немцы подцепили на буксир еще один подбитый танк и начали медленно отходить на запад.

О напряженности тех боев и мужестве советских воинов можно судить и по такому эпизоду.

Во время очередной контратаки гитлеровцы бросили против наступающей пехоты «пантеры». Стреляя с ходу, танки двигались на больших интервалах, чтобы затруднить огонь нашей артиллерии. За танками, пригнувшись, бежали автоматчики.

— К бою! — приказал своим расчетам лейтенант Ф. Корнилов. — Бить врага до последнего! Дрогнем — танки сомнут и нас, и пехоту…

Бойцы мигом заняли места у орудий и открыли огонь по «пантерам». Первый танк подбил расчет старшего сержанта И. Лаптея. Ефрейтор Носов с помощью правильного Тюрина навел пушку в борт второго танка и поджег его.

Главным итогом боев 15 июля для нас было то, что 322-й стрелковой дивизии во взаимодействии с 69-й механизированной бригадой удалось к исходу дня глубоко вклиниться во вторую полосу немецкой обороны. В результате южнее Колтова была пробита брешь, так называемый «колтовский коридор», который сыграл исключительно важную роль в развитии всей наступательной операции на этом участке фронта.

М. К. Секирин, подполковник в отставке, кандидат исторических наук ГРОМ ИЗ БОЛОТ

Н. П. Пухов и М. А. Козлов

Стояли теплые летние дни. Воздух наполнен запахами буйной, благоухающей зелени. Богата природа края, где поля чередуются с дремучими лесами и рощами, много рек и озер, окаймленных камышом и высокими травами. Здесь проходит линия фронта. Уже несколько месяцев советские войска находились в обороне. Относительно тихо. Но все понимали: это затишье перед бурей. Вот-вот грянет гром.

И орудийный гром грянул.

Два мощных стальных клина вонзились во вражескую оборону. Это были рассекающие удары наших войск, направленные на укрепления фашистской группы армий «Северная Украина». Один удар — на львовском направлении, второй — на рава-русском, а часть сил брошена в обход с севера и северо-запада бродовской группировки противника.

13-я армия генерала Н. П. Пухова действовала на рава-русском направлении. Я помню напряженную обстановку в штабе, в частях, соединениях армии как в период подготовки, так и в ходе наступления[1]. Находясь в обороне, воины изучали тактику противника, учились преодолевать водные преграды, штурмовать вражеские окопы, проволочные заграждения, вести уличные бои в городах и населенных пунктах. В штабе армии разрабатывались планы прорыва обороны и дальнейших боевых действий.

Полоса наступления 13-й армии определена в 80 км, а прорыв, намеченный на правом фланге между станцией Звиняче и хутором Квасов, едва превышал четыре километра. Сюда нацелены пять дивизий, артиллерийские, танковые полки. Справа примыкали соединения 3-й гвардейской армии. А позади, за стыком двух общевойсковых армий, сосредоточивались для ввода в прорыв 1-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа (1-й гвардейский кавалерийский и 25-й танковый корпуса).

Вскоре никто уже не сомневался, что гром наступления трех армий на правом крыле фронта грянет с заболоченной поймы верховьев реки Липы. А до начала операции замысел был неизвестен войскам. Помнится, как нелегко было сосредоточивать здесь такую массу солдат и техники. Танковая армия шла с Днестра за 300 км. Общевойсковые и артиллерийские соединения подходили с северо-востока и юга за 80—150 км.

Потребовалось подготовить исходный плацдарм для ударной группировки армии южнее станции Звиняче. И вот на болотистой торфяной пойме безымянного притока Липы за одну неделю возникло 9 гатей длиной по километру каждая. Их делали в основном по ночам, передвигаясь по колено в грязи и торфяной жиже, воины четырех батальонов 19-й Ровенской инженерно-саперной бригады полковника М. Д. Бараша.

Как ни скрытно готовилось наступление, гитлеровцы все же узнали об этом. В ночь на 13 июля генералу Пухову по телефону сообщили важную новость: перед соседом справа противник начал отход на вторую полосу обороны. Со штаба армии пошли приказы и распоряжения в корпус, дивизии. Глаза и уши наших войск — разведчики — на ногах.

В эту ночь на переднем крае уже трудились саперы. Быстро и сноровисто работали гвардии сержанты белорус Михаил Метла и уралец Родион Андрюшин со своими отделениями. Замысловатое расположение мин показывал им не раз побывавший в разведке минных полей ефрейтор Алексей Дворецкий.

Под утро в проделанные саперами проходы восточнее села Елизарев двинулись подразделения передового батальона 121-й гвардейской дивизии. Организованно, без суеты выводит их из расположения 337-го гвардейского полка старший лейтенант Г. Федоров. Одновременно из 870-го полка правофланговой 287-й стрелковой дивизии привел к станции Звиняче передовой батальон капитан М. Пастухов.

Прорезав утренний воздух, взвилась в небо ракета. Артиллерийские залпы возвестили о начале действий. Через 15 минут передовые батальоны поднялись в атаку. Искусный маневр и стремительность действий сочетались с отвагой и доблестью воинов.

Четко и громко передавал команды своего комбата капитана Пастухова коммунист И. А. Кузнецов. Выполняя обязанности связного, он в то же время уничтожил четверых фашистов, одним из первых достиг домов на западной окраине станции Звиняче, снял охрану у склада боеприпасов противника. Командир полка подполковник П. И. Степук представил отважного воина с Орловщины к награде — ордену Славы II степени.

Старший сержант П. Н. Омельчук из ручного пулемета уничтожил орудийный расчет врага, взял в плен шестерых немцев. Старший сержант Т. И. Несветеев, заменив выбывшего из строя командира взвода, повел бойцов к огневым позициям врага и захватил три пушки с расчетами. Старшие сержанты Омельчук и Несветеев стали кавалерами ордена Славы II степени.

Не менее храбро действовали воины батальона Федорова. Отделение пешей разведки во главе с сержантом Тимофеем Ткаченко уничтожило семь и взяло в плен трех фашистов, захватив ценные документы. Бойцы взвода во главе с сержантом И. Н. Пирожковым подползли к первой траншее противника и забросали врага гранатами, проложив себе путь ко второй. Фашисты пытались ускользнуть, но были накрыты минометным огнем. Корректировал огонь сержант В. Г. Погребняк.

Вперед двинулся взвод москвича младшего лейтенанта Бориса Шурова. Около полсотни гитлеровцев уничтожили бойцы под его командованием, а сами вышли из боя почти без потерь. Орден Александра Невского украсил грудь Бориса Шурова.

Комбат Г. Федоров и заместитель командира полка майор Н. Ефимов быстро произвели перегруппировку сил и в тесном взаимодействии с батареями старших лейтенантов И. Кашина и А. Силютина, а также дивизиона капитана Р. Сазонова начали глубокий обход вражеского опорного пункта. Пока артиллеристы подвергали интенсивному обстрелу немецкую оборону, Федоров осуществлял выдвижение сил для нового маневра. Одна рота наносила по противнику фронтальный удар, создавая впечатление, что именно этот участок является направлением главного удара. Пока немцы стягивали сюда основные силы, рота младшего лейтенанта И. Егорова обогнула деревню с юга, а рота старшего лейтенанта Г. Трофимца — с севера. Так два подразделения совершили быстрый обход села Холонюв, а затем, соединившись, нанесли удар там, где противник его не ожидал. Враг в этом бою понес большие потери.

За шесть часов первого дня наступления батальон Федорова продвинулся вперед на 8 км и освободил три населенных пункта.

Успех передовых батальонов Пастухова и Федорова 287-й и 121-й дивизий, действующих на главном направлении, позволил перейти в наступление и в полосе 112-й дивизии, наносившей вспомогательный удар на широком фронте южнее села Красов. Ее передовой батальон под командованием капитана Д. Полищука продвинулся на юго-запад до 6 км и овладел деревней Куповальце. Этим он обеспечил удар дивизии в обход станции Горохов с юга в тот момент, когда с севера сюда уже подходили части 121-й гвардейской дивизии генерала Л. Д. Червония.

Гитлеровцы стремились уйти от удара. И чтобы не упустить врага, во второй половине дня с ходу вступили в бой свежие силы. Вечером наши части оказались перед второй, а у станции Горохов — даже перед третьей позицией главной полосы обороны немцев. На этот рубеж противник отвел основную массу своих войск и артиллерии. Тяжело здесь пришлось нашим штурмовым батальонам. Еще не подошли танки и самоходно-артиллерийские установки. Они только что выгружались из железнодорожных эшелонов.

Вечером была произведена перегруппировка артиллерии, а утром 14 июля начался штурм обороны врага. Поспешно занятый, но очень укрепленный оборонительный рубеж войска 13-й армии пытались прорвать с ходу, после короткой артиллерийской подготовки. Неблагоприятная погода не позволила действовать здесь нашей авиации.

Наибольшее сопротивление враг оказал на правом фланге армии, где он в стык с 3-й гвардейской армией еще с 13 июля начал выдвигать авангарды 46-го танкового корпуса, усиленного двумя бригадами штурмовых орудий. Первые колонны его 16-й танковой дивизии торопились помешать штурму города Горохова, но опоздали. И немалую роль в этом сыграла 287-я стрелковая дивизия под командованием генерал- майора И. Н. Панкратова. Она обошла Горохов с юга и с ходу вступила в бой с врагом. Ее 868-му стрелковому полку, которым командовал полковник А. Тарасов, был подчинен 87-й танковый полк И. Борцова, прибывший из конно-механизированной группы.

Разгорелся ожесточенный бой. Роты средних танков во главе с капитаном И. Колесниковым и старшим лейтенантом А. А. Малошенко уничтожали самоходные и полевые орудия, давили бронетранспортеры, пулеметы и пехоту, подавляли огонь дзотов. Одним из первых вывел свою «тридцатьчетверку» в расположение фашистов сержант Владимир Емельянов. Его танк нанес большие потери врагу, но и сам получил повреждение. Водитель хорошо владел боевой машиной и, невзирая на вражеский огонь, быстро вернул ее в строй.

Стремительно пробивали войскам дорогу на деревню Угов танковые взводы старшего лейтенанта Сергея Куликовского и лейтенанта Михаила Маштакова. На их боевых машинах действовал десант роты автоматчиков Героя Советского Союза лейтенанта Василия Некрасова. Танкисты и автоматчики оседлали шоссе Радехов — Горохов, что облегчило соседней справа армии бой за Горохов.

Противник пытался вернуть шоссе, контратаковав полк четырнадцатью танками и батальоном пехоты на бронетранспортерах. Тогда генерал И. Н. Панкратов обрушил на фашистов огонь артиллерии, а подполковник Борцов ввел в бой резервные танки.

Успешно атаковал здесь гитлеровцев и 866-й полк под командованием участника гражданской войны, бывшего комиссара подполковника И. Кадникова.

В этот же день дивизия генерала Червония обходным маневром с флангов и атакой двух гвардейских полков сломила сопротивление врага у станции Горохов и совместно с 327-м гвардейским тяжелым самоходно-артиллерийским полком подполковника А. Симоненко создала условия для дальнейшего наступления на Дружкополь и Стоянов, через которые проходила вторая полоса обороны врага. Сюда устремились резервы обеих сторон: 17-я танковая дивизия врага и наша 6-я гвардейская дивизия. От исхода боев за эти пункты зависел срыв замысла гитлеровцев, рассчитывавших силами 46-го танкового корпуса разгромить дивизии первого эшелона 13-й и соседней армий.

Утро 15 июля. Части 13-й армии готовятся к прорыву второй полосы обороны. В течение часа бушует шквал огня артиллерии и минометов всех калибров. Грозным гулом заполнили небо краснозведные штурмовики и истребители. Летчики громят артиллерию противника в районах Дружкополя, Сельца и Стоянова.

С утра 24-й и 27-й корпуса нашей армии ввели в бой свои вторые эшелоны, развернув справа от 287-й 350-ю дивизию генерала Г. И. Вехина. Она нацелилась на Селец. Левее 287-й дивизии вводилась в бой 6-я гвардейская под командованием генерала Д. Онуприенко — на Дружкополь. Их полки после прорыва второй полосы вражеской обороны должны были стремительно двигаться к Западному Бугу.

Наиболее ожесточенными в этот день были бои у Дружкополя и Стоянова, где успела развернуться 1-я танковая дивизия противника.

Наступление на Дружкополь вел 25-й гвардейский стрелковый полк под командованием подполковника В. Абросимова. Впереди и на флангах его батальонов шли тяжелые самоходные артиллерийские установки подполковника А. Симоненко. Гвардейский самоходный полк, ведя за собой пехоту, наступал в боевом порядке «углом вперед».

Во главе наступающих двигалась первая батарея гвардии лейтенанта Александра Шкурикова. Когда до вражеских траншей оставалось метров двести, позади самоходок возникла стена разрывов снарядов и мин. Противник вел огонь на отсечение нашей пехоты от самоходок, которым не удавалось огнем с места подавить вражеские орудия и минометы. И вот пять грозных машин батареи Шкурикова на полном ходу врываются в расположение гитлеровцев, разбивая и давя гусеницами пулеметные точки и минометы. Враг начал отходить.

При въезде в местечко головная машина лейтенанта П. Архипова вдруг остановилась. Мост через Липу оказался заминированным. Командир батареи вместе с Архиповым и наводчиком старшим сержантом С. Чалым выскочили из машины, извлекли из-под моста два пуда тола и двадцать противотанковых мин. Путь свободен! Преследуя и отражая контратаки врага, батарея уничтожила три вражеских танка и три самоходных орудия «фердинанд». Два танка противника поджег командир самоходной установки старший лейтенант В. Бирюков.

Бой выигран. Взят Дружкополь — важный узел сопротивления фашистов в центре полосы наступления ударной группировки 13-й армии.

Самоходно-артиллерийский полк, подчиненный 6-й гвардейской стрелковой дивизии, пошел в обход местечка Стоянов с запада. В это же время 121-я гвардейская стрелковая дивизия обошла Стоянов с востока и стала наступать на Радехов. 13-я армия расширила прорыв в сторону флангов — 24-м корпусом на Кристинополь (ныне Червоноград), а 27-м — на Радехов.

На полях еще не окончена жатва. Квадратные копны золотистых снопов стояли вдоль дороги на довольно близком расстоянии, как будто их специально собрали к югу от местечка Стоянов. Но когда гвардейцы из 121-й гвардейской дивизии генерала Червония двумя ротами обошли местечко, зашевелились, задвигались копны, словно огромные куклы. Из них выползали боевые машины с черно-желтыми крестами. Гвардейцы с ходу развернулись для отражения контратаки врага.

В полосе 13-й армии завершался прорыв всей глубины тактической зоны обороны противника. В полдень 16 июля два полка 121-й гвардейской дивизии освободили Радехов. В числе первых на машинах «ЗИС-5» в город ворвался 120-й гвардейский истребительный противотанковый дивизион под командованием капитана Николая Носова.

Разведчик дивизиона старший сержант Василий Павленко захватил средний немецкий танк. Огнем из его пушки он уничтожил легковую автомашину с офицерами, а затем этим танком раздавил два станковых, семь ручных пулеметов и до тридцати гитлеровцев.

Отличившиеся в боях за Радехов гвардии сержанты Василий Апальков, Александр Гаврин, Сергей Ефимов, Иван Кондрашов, Борис Удовенко, Вениамин Хасин, Иван Шевчук и Василий Павленко отмечены правительственными наградами.

На правом фланге армии воины 287-й и 350-й стрелковых дивизий генералов Панкратова и Вехина нанесли ощутимый удар оперативным резервам врага, его 16-й танковой дивизии. Одновременно с этим 27-й стрелковый корпус генерала Ф. Черокманова нанес значительный урон 17-й танковой дивизии противника. Создались условия для развития прорыва подвижными войсками.

На соседних участках фронта также наступил перелом. Так, в стыке с 3-й гвардейской вошла в прорыв 1-я гвардейская танковая армия генерал-полковника М. Е. Катукова. Развивая удар в направлении к Западному Бугу, она частью сил севернее города Кристинополь к утру 18 июля начала форсирование реки с ходу одновременно с передовыми отрядами дивизий ударной группировки 13-й армии.

Для ликвидации сильного узла сопротивления врага в Кристинополе генерал Пухов ввел в бой свой резерв — 71-ю дивизию, которая совместно с дивизией генерала Панкратова и 327-м гвардейским самоходно-артиллерийским полком 18 июля овладела городом, значительно расширив плацдарм на Западном Буге.

Конно-механизированная группа генерала Баранова к исходу 17 июля вышла к Западному Бугу на левом фланге ударной группировки армии у Каменки-Струмиловой. 25-й танковый корпус под командованием генерала Ф. Аникушкина нанес большой урон 20-й моторизованной и остаткам 17-й танковой дивизии гитлеровцев, отбросив их от Холуева и Руды-Селецкой за реку. С рассветом следующего дня кавалеристы и танкисты форсировали Западный Буг.

В это же время на львовском направлении настойчиво пробивались через узкий «колтовский коридор» воины 60-й и 38-й общевойсковых, 3-й гвардейской и 4-й танковых армий.

Вечером 18 июля небо Москвы озарилось двадцатью вспышками огней. Салютом из 224 орудий ознаменована победа наших войск, прорвавших сильную эшелонированную оборону противника на глубину до 50 км. Радостью и гордостью наполнились сердца воинов. Но каждый знал, что впереди новые упорные бои.

На горящей самоходке

Продолжался бой за Дружкополь — небольшой населенный пункт на севере Львовщины. На правом фланге шла в атаку батарея самоходно-артиллерийских установок (САУ) старшего лейтенанта Быкова.

Метко стреляла по врагу самоходка Петра Горшенева. На окраине Дружкополя снарядами самоходного орудия разрушены два немецких дзота, мешавших продвижению пехоты, разбиты десятки машин, повозок, уничтожено около ста гитлеровцев.

Вдруг в стороне появились тщательно замаскированные вражеские танки. Засада!

— Вправо! — услышал водитель голос командира.

Первым же выстрелом самоходки был подбит «тигр», вторым — средний немецкий танк. Бьют по врагу и другие экипажи САУ.

Но огонь фашистских танков беспощаден. В самоходку Горшенева попал снаряд. Из машины вырвались языки пламени и дым.

В трудной обстановке оказался экипаж. Коммунист Горшенев крикнул в переговорное устройство:

— Спокойней, ребята! Спокойней! Будем продолжать бой!

Не раз Горшенев на фронтовых дорогах смотрел смерти в глаза. Но никогда не поддавался панике.

— Вперед, браток! — уже глотая дым, говорит Горшенев механику-водителю Васильеву. Голос командира был тверд и уверен.

Но Горшенев знал рубеж, за которым экипажу грозила гибель. И не перешагнул его. Когда броня самоходки была сплошь охвачена пламенем и оно стало просачиваться в боевые рубки сухопутного дредноута, раздалась команда:

— Оставить машину!

И вот, наконец, выпрыгивают из раскаленного чрева брони механик-водитель Евстафий Васильев, наводчик Семен Фефелкин, заряжающий Иван Козырьков.

Отползли от угрожающего пламени, прижались к земле.

— Автоматы, гранаты к бою! — скомандовал Петр Горшенев своим подчиненным. В их сторону бежали вражеские автоматчики, но, встретив град пуль, остановились. Взвизгнула, зашипела разорвавшаяся вблизи мина. Осколок угодил Горшеневу в ногу. «Вот тебе… в огне не сгорел, а тут надо же такому случиться…» — с горечью промолвил Петр. Ему перехватили жгутом ногу. Петр Горшенев не ушел с поля боя.

Л. И. СТРЕЛЬЦОВ, подполковник запаса В ЖЕСТОКИХ СХВАТКАХ

А .В. Сивак

С. П. Денисенко

Новенький голубой автобус «Львов — Золочев» быстро мчался по широкой серой ленте асфальта. За окном февральский мороз, метель. Но в автобусе тепло, уютно. Как я и предполагал, все пассажиры, во всяком случае, большинство из них, — золочевцы и хорошо знают свой не очень-то большой город, его людей.

И верно, когда я спросил сидевшего рядом попутчика — мужчину лет пятидесяти, знает ли он живущего в Золочеве Андрея Васильевича Сивака, тот широко улыбнулся, как будто речь шла о его друге:

— А как же! — воскликнул он. — Андрей Васильевич у нас, пожалуй, всему городу известен. Заместитель председателя горсовета.

— Позвольте, — переспросил я. — Может быть, это другой Сивак? Тот, с кем надо встретиться, работает в профтехучилище строителей.

— Да, работал в профтехучилище. А месяца четыре — уже на новой должности.

Это сообщение обрадовало меня. Мне еще не приходилось встречаться с Сиваком, но я уже немало слышал о его славных ратных делах при освобождении Львовщины от немецко-фашистских захватчиков.

И вот Золочев. На фоне старых строений бросаются в глаза трех-, четырех- и пятиэтажные здания.

Встретились мы в горсовете. В небольшом, скромно обставленном кабинете навстречу мне поднялся среднего роста седеющий человек. На лице Андрея Васильевича приятная, открытая улыбка.

Усевшись за небольшой столик, мы разговорились о боях с гитлеровцами на львовской земле в июле сорок четвертого года. Андрей Васильевич говорит больше не о себе, а о своих боевых товарищах, с которыми вместе сражался и крепко дружит до сих пор.

— Несколько лет назад в нашем районе, там, где когда-то шли бои, состоялся финал областной пионерской военно-спортивной игры «Зарница», — вспоминает Сивак. — В горисполкоме обсуждался вопрос о том, как лучше подготовиться к проведению «Зарницы». Вдруг открывается дверь, заходит уже пожилой полковник с широкой, окладистой бородой. Заговорил с ним о предстоящей «Зарнице». Меня как током ударило… Неужели, думаю, мой бывший командир полка? «Знаешь, — тихо шепнул я сидевшему рядом инструктору райкома партии, — эта борода мне кажется знакомой. В войну, когда наш полк находился на марше, на перекрестках дорог мы ставили указки, на которых была надпись: «Хозяйство «Бороды».

— Кто сказал «хозяйство «Бороды»? — вдруг резко повернулся полковник, услышав мои слова.

Увидев меня, пристально всмотрелся, — узнал!

Вспомнил даже, как меня зовут. Мы обнялись, как старые товарищи по фронту: он, Георгий Васильевич Корнеев, — командир полка, я — пулеметчик.

А потом Андрей Васильевич с увлечением рассказывал мне о своем бывшем командире батальона — капитане Леониде Андреевиче Бирюкове и о старшине запаса, командире пулеметного расчета и парторге батальона Степане Петровиче Денисенко. С Бирюковым и Денисенко Сивак не раз встречался после войны здесь, в Золочеве.

— Вот посмотрите, как выглядит сейчас Степан Денисенко, с которым мы, можно сказать, прошли огонь, воду и медные трубы, — показал Андрей Васильевич фотографию друга.

С небольшого снимка на нас смотрел худощавый, уже в летах человек с кустистыми бровями над добрыми выразительными глазами. На пиджаке его — ордена Славы всех трех степеней, другие боевые награды.

Сейчас Денисенко — старший инженер Новосибирского завода строительных машин, ударник коммунистического труда.

— Для таких, как я, молодых солдат, Степан Петрович служил на фронте примером во всем, — с воодушевлением рассказывал Сивак о своем старшем товарище. — Очень спокойный, выдержанный, всегда заботился о молодых бойцах. Ведь за его плечами уже были годы довоенной службы, бои с белофиннами. На Отечественную он ушел прямо с парада в Москве 7 ноября 1941 года. Степан не только косил фашистов пулеметным огнем, но никогда не расставался и со своей снайперской винтовкой, всегда учил нас, молодежь, как надо бить врага.

Первый орден Славы Степан Петрович получил в боях за освобождение Тернополя и села Смыковцы. В Смыковцах мешала продвижению наших солдат выставленная на прямую наводку 75-мм вражеская пушка.

Когда упал, скошенный осколком, командир пулеметного взвода, в цепи бойцов раздался голос коммуниста Денисенко:

— Взвод, за мной!

Пригибаясь к земле, он преодолел опасную зону, за ним устремились бойцы. Еще несколько коротких, стремительных бросков, и пушка, из которой стреляли гитлеровцы, — в наших руках.

— Ого, вон сколько снарядов не успели выпустить! — заметил Денисенко рядом с орудием целый штабель боеприпасов. — А ну-ка, ребята, возвратим их фрицам вдогонку.

Долго ли бывалым фронтовикам развернуть захваченное орудие! И вот один за другим немецкие снаряды летят вдогонку отходящим гитлеровцам. А Степан и здесь не упустил случая, чтобы взяться за снайперскую винтовку и увеличить счет уничтоженным гитлеровцам.

Скупы строки приказа № 0179/Н по 60-й армии от 27 июля 1944 года, согласно которому Степан Петрович Денисенко награжден орденом Славы II степени. 14 июля 1944 года Денисенко со своим расчетом первым ворвался в село Манаев, гранатами подавил пулеметную точку фашистов. В уличном бою в этом селе из снайперской винтовки он уничтожил 17 немцев. Во время боев по ликвидации окруженной группировки врага, когда выбыл из строя командир взвода, Денисенко принял командование. К этому времени снайперский счет Денисенко возрос до 125 уничтоженных гитлеровцев.

— Да, то были жаркие дни, — вспоминает Андрей Васильевич, и от нахлынувшего волнения на его лице отчетливее проступают затянувшиеся шрамы ранений. — Но Степан Денисенко и в этих условиях находил время, чтобы учить нас, как надо бить врага и самим зря не погибнуть.

Разгорелся бой за деревню Кругов. Сама деревня расположена в низине, с правой стороны ее — высота, на которой фашисты установили пулеметы. Они-то и мешали продвижению пехотинцев. Вражеские огневые точки не входили в сектор обстрела, указанный для пулеметного взвода.

— Инициативу надо проявлять, товарищи! — сказал Денисенко, заметив, что наша пехота прижата к земле. Он приказал перенести огонь гораздо правее, на высоту, откуда строчили вражеские пулеметы. Теперь уже фашисты не могли поднять головы. Вскоре деревня была полностью очищена от врага.

Неподалеку от населенного пункта Сасов на одной из высот фашисты соорудили опорный пункт. Мой расчет окопался перед высотой — из-за сильного лобового огня врага. Все у нас будто сделано, как положено: и площадка для «максима», и укрытие для расчета. Хорошо простреливалась впереди лежащая местность. Денисенко подполз к нам, прикрываясь кустарником, и как снег на голову свалился в окоп. «Что, не ожидали?»— спрашивает, заметив наше удивление. Осмотрелся вокруг и говорит: «Разве вы забыли, что противника надо ожидать с любой стороны? Немцы могут попытаться перерезать «колтовский коридор». Так что оборону сделайте круговую, чтобы с разных сторон отбивать возможное нападение врага».

Так мы и сделали: дооборудовали площадку, расчистили с тыла сектор обстрела. Словно в воду смотрел Денисенко. Вскоре из ближнего леска направилась на нас с тыла целая группа — десятка три фашистских автоматчиков. С ходу они открыли бешеную пальбу.

— Развернуть пулемет! — приказал Денисенко. — Огонь!

Немцам не удалось прорваться. Пятеро гитлеровцев сдались в плен, остальные были уничтожены метким огнем.

Андрей Васильевич Сивак удостоен ордена Красного Знамени и других наград. Однажды во время боя, раненый, он привел с собой на передовую 15 других раненых бойцов, чтобы помочь отбить очередную ожесточенную контратаку врага.

Вскоре после войны отважный пулеметчик уволился в запас, поселился в Золочеве.

Во время нашей беседы в кабинет вошел военрук Золочевской средней школы № 1 старший лейтенант запаса Евгений Петрович Степанишин. Он пригласил Андрея Васильевича на встречу с учениками. Юные золочевцы всегда с восхищением слушают ветерана войны, участвовавшего в освобождении родного района от фашистских захватчиков.

М. В. Вербинский, подполковник запаса «ВЕРТУШКА»

И. С. Полбин

Вертушка… Это, можете вы сказать, обычная деталь телефонного аппарата. Дети вертушкой называют игрушку, похожую на ветряную мельницу, только с маленькими парусиновыми или бумажными крыльями, которые крутятся от дуновения ветра.

А вот на фронте, в боях на львовском направлении в июле сорок четвертого года слово «вертушка» вошло в боевой лексикон летчиков.

Боевое напряжение царило тогда и среди находившихся здесь летчиков 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса. Гвардейцы, летавшие на пикирующих бомбардировщиках «Пе-2», понимали: поддерживать с воздуха пехоту — святой долг воинов, владеющих крылатыми машинами.

Вчера, 14 июля, гвардейские экипажи «петляковых» висели над полыхавшей, клокочущей передовой. Наземные войска, пробивая дорогу ко Львову, продолжали ломать оборону, объявленную гитлеровцами неприступной. Добавляли своих «гостинцев» огрызавшемуся врагу и «петляковы». С грохотом рвались сброшенные на огневые точки опорных пунктов, на подходящие резервы противника бомбы.

На КП авиационного корпуса, расположенного рядом с аэродромом, беспрерывно поступали боевые донесения. Обрабатывались данные авиационной и наземной разведок. На карту крупного масштаба наносилась боевая обстановка, которая быстро менялась.

Из штаба 2-й воздушной армии передан очередной боевой приказ. Его принял начальник штаба корпуса полковник Качев. Доложил командиру корпуса генералу Полбину. Задача ясна: нанести бомбардировочный удар. Указан район, где нужно сбросить бомбовый груз. Экипажи ждут сигнала к вылету…

В колонне одного из авиационных полков командир корпуса решил идти ведущим. Три эскадрильи готовы к вылету. Летчики в приподнятом настроении: для них большая честь быть в строю, который ведет сам генерал.

О нем, Полбине, ходили легенды. Одни заверяли, что это врожденный снайпер бомбардировочного удара. Другие утверждали, что он завладел каким-то «особым механизмом», который помогает разыскать цель и точно поразить ее. «Полбин — гроза фашистов», «Полбин в воздухе — бомба у фрицев на голове», — говорили авиаторы о любимом командире и называли себя полбинцами.

Не только в авиационном корпусе — по всему фронту о Полбине шла добрая слава.

Летная биография командира корпуса полна героизма.

В тридцать девятом он водил эскадрилью бомбардировщиков на Халхин-Голе, внезапно появляясь над укреплениями самураев. От его бомб рушились доты и дзоты, навсегда затихали огневые точки врага. Еще тогда на груди Ивана Полбина засиял орден Ленина.

Когда гитлеровцы рвались к Москве, Полбин со своим полком меткими бомбовыми ударами преграждал путь фашистским танкам и пехоте. В одном из вылетов после атаки вражеских истребителей загорелся пилотируемый им самолет. Обгоревший, обессиленный летчик все-таки посадил машину, спас экипаж от гибели.

Во время Сталинградской битвы Полбин вместе с ведомым уничтожили крупный склад горючего на станции Морозовская.

Тот памятный бой, после которого ему присвоили звание Героя Советского Союза, состоялся 15 июля сорок второго года.

А сегодня — 15 июля сорок четвертого. Может, вспомнил в этот день Иван Семенович трудный бой под Сталинградом, когда, рискуя жизнью, пробивался сквозь сплошной огонь, пока не показались под крылом «петлякова» своеобразные купола — хранилища горючего. Огромный фонтан ярко-красного пламени долго бушевал над бензоскладом.

С тех пор прошло два года. Сколько было за это время еще таких трудных боевых вылетов? Всех не перечесть. Тогда он летал над Волгой, а нынче — над Западным Бугом. Неподалеку отсюда — синеющие в дымке Карпаты. Рядом родная граница.

Перед вылетом Полбин долго сидел с летчиками, которым предстояло с ним лететь на боевое задание. Вел речь о тактике действий группы, чертил на листе бумаги боевой порядок самолетов на маршруте, при подходе к цели…

— Все понятно? — спросил командир, сверкнув умными, веселыми глазами.

— Понятно! — последовал дружный ответ.

— Вот так и будем работать…

Направились к стоянкам боевых машин. С распластанными крыльями стояли они вдоль опушки рощи, укрытые зеленой листвой молодых курчавых дубков и буков.

— Легко на бумаге рисовать, а вот как получится на деле… — пожал плечами молодой летчик, только начинавший счет своим боевым вылетам.

— Тут, браток, все обдумано, — заметил коренастый, с орденами на груди капитан Плотников. — Семь раз отмерь, а раз отрежь — таков принцип у нашего генерала…

И вот бомбардировщики в небе. Обгоняют лохматые облака. Все ближе и ближе линия фронта. Видны белые и серые шапки дыма, разноцветные вспышки ракет. Но, кажущаяся сверху красивой, совсем иной эта картина была внизу. Броня таранит броню, снаряды перепахивают землю, идут смертельные поединки…

Наши войска, вбивая клин во вражескую оборону, по узкой полосе продвигались вперед. Гитлеровцы с фланга ударили по нему также стальным клином из двух танковых дивизий.

К району, где движутся вражеские танки, приближаются «петляковы».

Они идут пятерками. В каждой — ведущий, а справа и слева от него — по два ведомых. Три пятерки в кильватерном строю — одна за другой. Ведущий первой из них — вожак всей группы. Это Полбин.

Как он всегда рвался в бой! И когда был командиром эскадрильи, и когда ему доверили авиационный корпус. Сколько дел у него каждый день в штабе, на командном пункте. А он — в воздух, в бой! Это era стихия.

Заместитель командира корпуса по политчасти офицер Ф. И. Брагин, который всегда находился среди авиаторов, не раз слышал от летчиков: «Что же наш генерал, как пружина заведенная — никогда покоя не имеет: все в небе да в небе. Поговорите с командиром, — просили они замполита, — пусть побережет себя…» Говорил Полбину и сам Брагин об этом при случае.

— Лица на тебе нет, Иван Семенович, отдохнул бы хоть денек. Крепко, видать, приворожило тебя небо!

— Насчет неба — это правильно. Любимой жены близко нет — вот и любуюсь небесами, — отшучивался Полбин.

А в другой раз на попытку удержать его от повторного вылета он сказал прямо:

— Я люблю посылать в бой летчиков, когда иду с ними сам. На душе тогда легко и весело…

Что касается нынешнего вылета, то участвовать в нем Полбин считал крайне необходимым. В его голове утвердился новый тактический прием действий «петляковых», и он хотел лично проверить, что же получится на практике.

Группа «петляковых» в воздухе. Полбин в кабине самолета внимателен, сосредоточен. Он должен все видеть. Шесть пар истребителей прикрытия, которые возглавляет капитан Гуляев, завязали бой с «мессерами». Наши ястребки — щит надежный. Значит, «петляковы» не скованы в своем маневре, но надо торопиться. В воздухе для летчика каждая секунда дорога.

Флагман увеличивает скорость. Правые ведомые становятся в хвост, за ними — левые ведомые. Так перестраиваются все пятерки. Самолеты вытягиваются в одну линию, как корабли в море.

Представитель авиакорпуса находился на КП наземного соединения, откуда хорошо было видно, что происходит в небе.

— «Пешки» встали в пеленг. Вот-вот ударят, — сообщил он.

«Петляковы» готовились к атаке. Машина ведущего опустила нос, входит в пике. Громовой гул моторов, свистящий шум встречных потоков воздуха. Чуть вздрагивает зажатый в руках штурвал… Огромная, безудержная скорость. Кто укротит ее? Кто заставит повиноваться метеором несущуюся к земле машину? Летчик. Его воля, внимание, глаза и слух. Не скованность, не страх овладевали в такие секунды Полбиным, а звенящая в груди радость.

Как там ведомые? Как они выполняют все элементы этого нового приема боя?

Ведущий направил самолет на голову тянувшейся змеей танковой колонны. Поднялся над змеиной головой султан густого дыма. Колонна распалась, рассыпалась. И зачернели отдельные танки по обочинам дороги, по зеленому полю.

Спикировавший самолет вышел из атаки и стал заходить в хвост группе бомбардировщиков, ходивших друг за другом по замкнутому кругу.

Когда ведущий нанес удар, тут же по крутой глиссаде устремился к земле другой самолет. За ним третий…

В воздухе круг бомбардировщиков кажется неподвижным. А из этого круга то и дело спускаются вниз по одному самолеты и клюют мечущиеся танки. Каждый пикировщик выбирает «свою» цель и накрывает ее бомбой.

Вот эти «свои» цели! Там танк замер неподвижной глыбой, там вращается, как волчок, потеряв гусеницу. А там над броней полыхает пламя…

Видит с борта самолета Полбин, что фашистские танки сползли от дороги влево, прокладывают следы по лощине, за которой тянется зубчатая полоска рощи.

— Соколы! Соколы! Выбирай цель в лощине! Бей по «коробкам»! По «коробкам»! — слышали летчики в наушниках шлемофонов команду ведущего.

Крутятся над полем боя по замкнутому кругу самолеты, как колесо игрушечной вертушки. Только эта «вертушка» — огненная, грозная, посылающая беспощадную смерть врагу.

И снова уверенный, вдохновляющий голос ведущего:

— Молодцы, ребята! Молодцы, гвардейцы. Идем домой!

Бомбардировщики строятся в пятерки, пятерки — в кильватерную колонну…

На обратном пути из района Зборова флагман услышал по радио: «Спасибо, Полбин, за работу. Отлично действовали». Это передавал с земли в воздух маршал Конев…

На аэродроме Иван Семенович, вытирая платочком бусинки пота со лба, рассказывал замполиту Брагину и начальнику штаба корпуса Качеву:

— Сделали по восемь заходов. Бомбами угощали фрицев, огнем из пушек… «Вертушечку» применили… Получилось неплохо. Пятнадцать минут висели над целью.

— И все это время фрицы дрожали от страха, — заметил Качев.

— Вот именно, Феофан Иванович, выплясывали чечетку, — Полбин разразился веселым смехом. Он всегда смеялся от души — широко, заразительно… И в такие минуты его лицо становилось еще обаятельнее.

В боевых документах 2-й воздушной армии за 1944 год есть такие строки: «Впервые в истории боевой деятельности воздушной армии 15 июля 1944 года группа «Пе-2», возглавляемая И. С. Полбиным, применила новый метод бомбометания с пикированием, так называемый «замкнутый круг».

А летчики этот тактический прием назвали одним словом: «вертушка».

Обычно бомбардировщики, выходя на цель, сбрасывали по сигналу ведущего бомбы и уходили. Иное дело удар с замкнутого круга. Тут уж самолеты висят над целью некоторое время. В упомянутом выше документе сказано, что такой новый метод — «большой эффективности и сильного морального воздействия на противника».

Именно этого и добивался Полбин. Поиски летчика-новатора увенчались успехом.

Удар за ударом наносили полбинцы по танкам в районе Зборова. Пикировали «петляковы» на цели с замкнутого круга — «вертушки». Захлебнулась вражеская контратака.

Но враг не унимался. Бои разгорались с новой силой.

— В те дни летнего наступления редко когда удавалось видеть Полбина на КП или в штабе, — вспоминал ветеран полбинского корпуса генерал Качев. — То Иван Семенович готовится к вылету, то он в воздухе… Он считал, что на войне его место только в боевом строю, только на боевом курсе…

— Ну, орлы, пошли работать, — каждый раз говорил Иван Семенович, обращаясь к летчикам. Это означало: «Пошли на боевое задание».

Среди тех, кто ходил на задания в группе командира корпуса, были прошедшие суровые боевые испытания летчики: полковник Добыш и подполковник Гаврилов, горячий и бесстрашный пикировщик майор Решидов, спокойный по натуре, но такой же мужественный воздушный боец капитан Гусенко, готовые пойти в огонь и в воду авиаторы майор Белявин и капитан Плотников…

Полбин каждый раз напоминал своим воспитанникам-гвардейцам:

— Лучше нам надо прокладывать путь пехоте…

Уничтожать огневые точки, орудия, минометы, танки противника на пути продвижения наземных подразделений — в этом видел Полбин назначение пикирующего бомбардировщика. Учил летчиков и требовал уметь поражать цели врага без промаха, как снайпер бьет из снайперской винтовки.

И между вылетами летчики не сидели сложа руки. Правило было строгое: после возвращения с боевого задания — разбор, анализ. Удачно бомбил — делись опытом. Промахнулся — выясни причину, учти на следующий раз недостатки. Тут же, на аэродроме, — тренировки. И в воздухе и на земле — учеба. Каждый успех в поединке — это победа оружия, разума и умения воздушного бойца. Выше умение — лучший выигрыш в бою. И за это боролся командир. Все, что способствовало успеху в борьбе с врагом, бралось в союзники.

Как-то после возвращения с боевого вылета Полбин встретился на аэродроме с инженером корпуса. Необычный вопрос обсуждали они: командир высказал предложение, чтобы пустое пространство между мотором и капотом загружать небольшими осколочными бомбами.

— Это будут «подарки» для вражеской пехоты, — с удовлетворением отметили авиаспециалисты, загружая осколочные авиабомбы на самолеты.

Бойцам наземных войск была по душе работа «пешек». Сколько благодарностей высказали они в адрес авиаторов, которые водили сюда, на передовую, крылатых саперов. Летчики, штурманы, стрелки-радисты с любовью относились к «петлякову», ласково называли самолет то «пешечкой», то «пешкой».

…Взлетают, приземляются «петляковы», некоторые с пробоинами в фюзеляжах, с рваными дырами в плоскостях. Это — с передовой.

— Расчищали дорогу пехоте, — говорили летчики, выбираясь из душных кабин на свежий воздух.

Иногда воздушные бойцы возвращались на аэродром с хмурыми, скорбными лицами. Значит, какой-то из экипажей не вернулся — загорелся от вражеского снаряда, упал подбитой птицей. Фронт есть фронт. И фронтовые дороги в воздухе полны опасности.

Однажды приземлилась пара «петляковых». Одна из машин неуклюже покачивалась на пробеге. Видно, побывал самолет в сложном переплете. А когда машина зарулила на стоянку, прокатился слух:

— Наши «пешки» в ресторане во Львове гуляли…

— Ну и как? — спрашивали любопытные.

— Повеселились здорово!

В ресторане «Пекелко», который находился на улице Пекарской, собрались гитлеровские офицеры, генералы. Под звон бокалов здесь намеревались говорить о том, как остановить русских на львовском направлении. Место сборища как будто было в полной безопасности: надежное оцепление, масса зениток. «Муха не пролетит», — заверял комендант организаторов сборища.

И вдруг над городом зарокотали моторы «пешек». Сквозь сплошной огонь пробились воздушные бойцы. И вот уже машина отвесно пикирует на дом, где находится ресторан «Пекелко». С безукоризненной точностью падают бомбы. Пробивают крышу, взламывают перекрытия. И обрушиваются осколки, камни, щебень на гитлеровцев, беспечно рассевшихся за столами…

В этом стремительном прорыве сквозь зенитный огонь, в точном пикирующем ударе угадывался полбинский почерк, почерк мастера точного бомбового удара.

Сотни боевых вылетов совершили полбинцы. Тысячи бомб обрушили на голову врага. Пикирующие бомбардировщики появлялись там, где сильнее оборона врага, где труднее было продвигаться вперед нашим наземным подразделениям. Экипажи «петляковых» до седьмого пота работали, обеспечивая успех наступления на пути к древнему Львову. И не случайно на знамени 2-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса появилось почетное наименование «Львовский».

Командир корпуса генерал Полбин прокладывал крылатым богатырям воздушные трассы дальше, на запад.

С одного из прифронтовых аэродромов отправлено его очередное письмо жене Марии. «Манек, — писал Иван Семенович. — Я жив, здоров. Все сильнее надежда, что этот год будет последним годом нашей разлуки… Победу надо довести до конца… Получил награду — орден Богдана Хмельницкого. Пусть дети видят, что их отец в дни Великой Отечественной войны все делал для пользы Родины…»

Безустанно рвущийся в небо Полбин уже летал к Висле, за Вислу.

11 февраля сорок пятого года он повел девятку «петляковых» бомбить вражеские укрепления в осажденном нашими войсками городе Бреслау (ныне Вроцлав). Сбросив груз на цель, самолеты вернулись, взяли боеприпасы — и вновь в полет.

В этот раз на аэродроме вместо девяти приземлилось восемь самолетов. Не вернулся флагман. Авиаторы с волнением ждали ответа на тревоживший всех вопрос: «Где командир? Что случилось с Полбиным?»

И страшную весть услышали из уст поднявшегося на крыло самолета капитана Плотникова:

— Встали на боевой курс… И вдруг над целью — зенитный снаряд… прямо в носовую часть самолета… Машина взорвалась в воздухе…

«За смерть любимого командира!» — с такими надписями на фюзеляжах самолетов шли в бой крылатые богатыри-полбинцы.

…Есть в Ульяновской области село Ртищево-Каменка.

В 1905 году здесь проходила сходка бедняков-крестьян. Горячо выступила перед ними жена батрака Ксения Полбина. Жандармы бросили ее в тюрьму. Там она родила сына, которого назвала Иваном. Суровое было у него детство, нелегкая, но полная романтики юность. Комсомол, партия воспитали пламенного патриота.

Вскоре после того рокового дня, когда Полбин не вернулся с боевого задания, Родина наградила его второй Золотой Звездой посмертно.

В селе Ртищево-Каменке, на том месте, где в девятьсот пятом году на крестьянской сходке была арестована Ксения Полбина, поставлен бюст ее сына-героя.

Не померкнет слава выдающегося летчика. Она звучит и на украинской земле, на Львовщине, где с таким блеском был применен в боях с гитлеровцами новый тактический прием — знаменитая полбинская «вертушка».

Достойный патруль

Группа истребителей барражировала в районе Горохов — Стоянов. В обязанности воздушного патруля входило не допускать сюда вражеской авиации. Погода в этот день, 15 июля, была переменчива. Вечером (истребители взлетели в 13 часов 50 минут) над землей плыли рваные облака. Зона обзора ограничивалась. О воздушной обстановке летчиков беспрерывно информировали с командного пункта.

Ведущий группы гвардии подполковник Горегляд принял по радио сигнал земли: с северо-запада приближаются 40 «юнкерсов» и 20 «фокке-вульфов».

Долго ждать не пришлось. Самолеты противника уже обнаружены нашими «ястребками», и Горегляд дал команду атаковать. Часть наших истребителей — четыре экипажа под командованием Горегляда, пошли в атаку на первую девятку «юнкерсов». Четверка Боброва — группа прикрытия — атаковала вторую девятку бомбардировщиков. В первой атаке Горегляд, зайдя в хвост Ю-87, сбил его. Открыл огонь по второму «юнкерсу» и поджег самолет, когда тот входил в пикирование.

Первые атаки наших «ястребков» оказались неожиданными для противника. Гитлеровские истребители находились на некотором удалении от бомбардировщиков и когда приблизились, те уже потеряли несколько машин. «Фокке-вульфы» ринулись в яростный бой.

— Своей парой отбить атаки «фоккеров»! — отдал Горегляд приказ Боброву.

Бобров решительно пошел наперерез «фокке-вульфам» и вместе со своим напарником завязал с ними крутую карусель. Остальные ястребки продолжали наносить удары по бомбардировщикам.

Два «фокке-вульфа» устремились в атаку на пару истребителей летчика Румма. Горегляд, державший в поле зрения весь район воздушного боя, поспешил на помощь товарищам. Со свойственной ему энергичностью развернул самолет и, сделав каскад сложных фигур, зафиксировал на сетке прицела ведомого нападающей пары «фоккеров». Стервятник, кувыркаясь, полетел вниз на зеленый ковер луга. А его ведущий скрылся в облаках.

Восемь самолетов потерял противник в этом бою. Одни из них разлетелись в щепки, упав на землю, другие — сгорели в воздухе.

Видели жаркие поединки летчиков с земли наши стрелки, артиллеристы, танкисты и радовались успеху крылатых братьев.

В. Н. Секретарюк, капитан запаса В АВАНГАРДЕ (Записки парторга полка)

В. Н. Секретарюк

Летом 1944 года после семидневного марша наш 205-й гвардейский полк был переброшен с Днестра в район Тернополя, где сосредоточился возле села Янковцы в урочище Средний Гай.

События на фронтах Великой Отечественной разворачивались нарастающими темпами. Громя врага, перешли в наступление советские войска в Белоруссии.

— Когда же настанет наш час? — спрашивали воины. — Получить бы скорее приказ — вперед!

И вот накануне предстоящего боя — партийное собрание. Сколько знакомых, дорогих лиц, с которыми шел дорогами войны.

С докладом выступил командир полка Герой Советского Союза коммунист Ф. И. Печенюк. Он говорил о роли и задачах коммунистов и комсомольцев в бою. Резолюция собрания была краткой: «Бить врага, как били в Сталинграде, под Курском и на Днепре!»

Перед выходом на передний край по подразделениям прошли митинги. На них выступали командиры, политработники, передовые бойцы. Гвардейцы клялись идти только вперед, до полной победы.

13 июля 1944 года полковник Печенюк сказал:

— Выступаем.

Долго ли собираться солдату! Вещмешок на спину, автомат через плечо и — в путь. Солнце уже садилось за урочище Клещино, откуда мы начали добираться к передовой, чтобы сменить подразделения первого эшелона. Ни стука, ни скрипа, ни звона. В полной тишине приближаемся к переднему краю. Время от времени по ту сторону фронта взлетают в небо осветительные ракеты, строчат автоматы и пулеметы, через головы бойцов со свистом проносятся снаряды.

Уже за полночь прибыли на место. Ходами сообщения пробрались к командному пункту, где полковник Печенюк принимал участок. По дороге я заглянул в батальон старшего лейтенанта Яроцкого. Здесь кипела работа. Гвардейцы углубляли окопы, проделывали новые ходы сообщения, чтобы быть поближе к противнику. Разведчики в приборы наблюдения по вспышкам выстрелов засекали огневые точки врага. Офицеры мысленно намечали путь первых атак. Все делалось спокойно, неторопливо, с хозяйской обстоятельностью.

— Укрепления у врага сильные, попотеть придется, — слышу в окопе голос агитатора Олейника. — Где ты должен находиться, если с фланга начнет стрелять вражеский пулемет?

Прислушиваясь к разговору, заглядываю в укрытие.

— Возле первого номера, — отвечает белокурый солдат-новобранец. — Залегаю и подаю ленту.

— Верно! А если что случится с первым номером?

— Буду сам стрелять!

В других ячейках гвардейцы писали письма родным, знакомым. Как всегда последними строками были: «Ждите нас, вернемся с победой!». Я проследил за тем, чтобы письмоносцы собрали и своевременно отправили почту. Побывал я в ротах, заглянул в хозчасть, к артиллеристам, минометчикам.

Подразделениям полка предстояло нанести удар и прорвать оборону в двух километрах восточнее села Бзовица и выйти в районы населенных пунктов Ярославичи, Кабаровцы. На участке прорыва были сосредоточены артиллерия, минометы, в небольшом количестве танки и самоходная артиллерия.

Танковые экипажи заняли места в боевых машинах, готовые к рывку. Ждут сигнала гвардейцы-пехотинцы.

Раздались залпы «катюш», подхваченные множеством орудий и минометов. Все слилось в один оглушительный грохот. Заколыхалась земля, море огня обрушилось на вражескую оборону. По окопам и ходам сообщений прокатилась команда:

— Приготовиться к атаке!

Нужно было обезвредить минное поле, проволочные заграждения. Это еще ночью сделали саперы взвода гвардии младшего лейтенанта Харченко. Коммунист Харченко и парторг взвода Сидоров показали пример самообладания и выдержки в трудной работе по разминированию. Задачу саперы выполнили с честью.

Взвилось несколько красных ракет. Огневой вал перенесся с переднего края в глубину обороны противника.

Гвардейцы дружно устремились вперед. Вместе с пехотой двинулись танкисты, артиллеристы, минометчики и пулеметчики.

Выскакиваю из траншеи вместе с бойцами третьего батальона. Врываемся в первую, а затем во вторую линию вражеских окопов.

На западной опушке рощи, возле высоты 426.0 попадаем под шквальный огонь вражеских пулеметов.

Старший лейтенант Яроцкий приказал окопаться и сковать противника, а взвод младшего лейтенанта Савина послал в обход высоты.

Снайпер рядовой Буга и агитатор Олейник выдвинулись ближе к позиции врага и начали охоту за гитлеровцами. Меткие выстрелы уложили 12 фашистов, их огонь ослабел. И тут ударил в тыл противника взвод Савина. 65 захватчиков уничтожил отважный офицер со своими бойцами.

Ползком добрались к Олейнику.

— Агитатор! Надо бы «молнию» посвятить Сазину.

Олейник на листке бумаги написал: «В боях за высоту 426.0 взвод Савина уничтожил 65 врагов. Гвардейцы, равняйтесь на героев!» «Молнию» передали по цепи.

Но впереди были новые испытания. Едва мы выбрались из рощи, как на полк обрушился сильный артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь. Попытка отчаянным броском вырваться из-под обстрела не удалась. Здесь, перед второй линией обороны, командир полка приказал:

— Окопаться и приготовиться к отражению контратаки!

За перелеском послышалось урчание танков противника.

— Глубже закапывайся и пропускай танки! — пробежал перед цепью новичков агитатор Олейник. — В окопах танки не страшны. Добьешь гранатой.

Замелькали саперные лопатки, полетели комья земли. За какие-то пятнадцать минут каждый вырыл круглую ячейку и укрылся в ней.

Из-за перелеска под прикрытием артиллерийского огня ринулись в атаку 25 танков, самоходных орудий и около полка пехоты. В течение трех часов пехотинцы отбивали натиск врага. Тяжелые бои вел первый стрелковый батальон гвардии капитана Короткова.

Пренебрегая опасностью, от бойца к бойцу перебегали замполиты батальонов гвардии старшие лейтенанты Сорокин и Хананов.

— Держитесь, гвардейцы! Ни шагу назад!

Прорвавшиеся танки воины уничтожили гранатами, бутылками с зажигательной смесью. В этом жестоком бою были тяжело ранены командиры батальонов Кулешов, Коротков. Их заменили другие офицеры-коммунисты.

За два дня гвардейцы полка отбили около 20 контратак противника, подожгли и подбили 13 танков.

Вечером 15 июля, едва затих бой, все замполиты, члены партийного бюро полка и батальонов собрались на короткое совещание. Командир части рассказал о ходе боя, поставил задачу на следующий день.

16 июля 1944 года после тридцатиминутной артиллерийской подготовки 205-й гвардейский стрелковый полк вновь устремился вперед. Гвардейцы второго батальона натолкнулись на минные поля. Саперный взвод батальона стал расчищать путь. Комсомолец гвардии сержант Зайнулин в течение двух часов обезвредил свыше 120 мин.

Гитлеровцы, отходившие на Мониловку и Ярославцы, упорно цеплялись за хутора, пригорки, узлы дорог, но ничто не могло остановить гвардейцев. К середине дня наши воины вышли на западную и юго-западную окраину Ярославичей. После уличных боев враг оставил два населенных пункта. Фашисты потеряли 200 солдат, уничтожено три дзота, захвачены пленные.

Буквально через час мы уже проводили беседы в отделениях и взводах, рассказывали о наших боевых успехах, о тех, кто отличился в боях.

Каждую боевую задачу командир полка Ф. И. Печенюк решал с глубоким знанием военного дела. Федор Иосифович зарекомендовал себя как тактически подготовленный, волевой командир. Перед наступлением он беседовал с бойцами, давал необходимые указания и советы, добивался, чтобы замысел боя в мельчайших подробностях был понятен воинам.

Так было и перед боем за Кабаровцы. После непродолжительного обстрела вражеской обороны гвардейцы двинулись вперед, охватывая с флангов населенный пункт. Как и предвидел полковник Печенюк, фашисты незамедлительно перешли в контратаку. Вражескую пехоту поддержали танки и самоходки.

Наши воины встретили гитлеровцев плотным огнем и заставили их повернуть назад. Оттесняя превосходящего силой в два-три раза противника, гвардейцы шаг за шагом, метр за метром продвигались вперед, выполняя поставленную перед ними задачу.

Воинскую находчивость и личную храбрость проявил комсомолец, командир стрелкового взвода 3-й роты гвардии старший сержант Бондаренко. Нескольким группам фашистов удалось прорваться к нашим окопам. И тут пошла в ход «карманная артиллерия» — гранаты. В короткой схватке нашли свою бесславную смерть десятки врагов. Бондаренко уничтожил пять фашистов.

Героически сражался в этот день комсорг батальона Истомин. Когда в атаку двинулись фашистские танки, он первым смело вступил с ними в единоборство.

В жестоких боях с врагом партийно-политическая работа среди бойцов не прекращалась ни на минуту. Партийные собрания обычно были краткими. Повестка дня диктовалась конкретной обстановкой: о месте коммуниста в бою, о воинской доблести членов партии, их авангардной роли.

Не ослабевала ожесточенность боев. Выбитые из деревни Кабаровцы, немцы открыли бешеный огонь по боевым порядкам второго стрелкового батальона. После артналета на батальон двинулось около полка вражеской пехоты, ставя под удар и первый стрелковый батальон.

Атакующие цепи гитлеровцев накатывались одна за другой. На помощь пехотинцам пришли бойцы пулеметной роты коммуниста гвардии старшего лейтенанта Донского. Меткий огонь пулеметов охладил пыл фашистов. Они бросились бежать.

Не успели закрепиться — новая контратака, пожалуй, самая ожесточенная за последние дни. Командир полка приказал второму батальону, который находился в центре, несколько отойти, чтобы заманить гитлеровцев в ловушку. Замысел удался! Когда вражеские цепи втянулись в мешок, с флангов ударили первый и третий батальоны. Заговорили пушки подразделения гвардии капитана Дворянинова. Особенно отличились бойцы-гвардейцы старшина Мирный и сержант Мельник. Они уничтожили взвод пехоты и два фашистских танка.

Героически дрались воины батальона гвардии майора Столярова. Командир батальона и его заместитель по политической части гвардии старший лейтенант Сорокин личным примером воодушевляли бойцов. Батальон истребил до 150 фашистов, уничтожил 17 пулеметных гнезд, 7 орудий.

В течение дня 18 июля противник подтянул свежие силы и попытался нанести удар в направлении Кабаровцев. Но и эта атака захлебнулась в самом начале.

На короткий ночной привал мы остановились в лесу. Подъехали ротные кухни, и кашевары начали раздавать горячую пищу. Разыскав почтальонов, я поторопил их раздать доставленные письма. Что может быть отрадней для бойца, чем в минуту затишья получить весточку из дома?

Здесь, на привале, был получен приказ: на рассвете выступить в боевой поход. Мы продолжали наступление.

Ю. Л. Шульмейстер, подполковник запаса СМЕЛЫЙ МАНЕВР

С. И. Иванов

Леса, лощины, болота… Здесь проходил рубеж обороны 388-го стрелкового полка.

Не жалея сил и энергии, воины сооружали доты и дзоты, рыли траншеи, ходы сообщения, делали проволочные заграждения, устанавливали минные поля.

— Как будто надолго решили засесть, — сказал один из бойцов. А другой ему в ответ:

— На войне, браток, так: на один день оборону занимаешь, а укрепляйся — будто стоять месяцами придется.

Впереди фронта обороны — Броды. Командир 388-го майор Иванов собирал данные о городе, о его гарнизоне, об окружающей местности. Беседовал однажды со старожилом. Тот сказал так:

— Не зря город Бродами называется. Кругом низменность, ручьи, речушки. В старину, чтобы в город попасть, надо было брод разыскивать…

— Верно говорит старик, — подтверждает Герой Советского Союза майор Поляков. — На себе это испытали, когда штурмовали Дубно, Млынов и подошли к Бродам…

В первых числах июня в 388-й полк для вручения боевого знамени прибыл член Военного совета 13-й армии генерал-майор М. А. Козлов. Когда полк был выстроен, в наступившей торжественной тишине генерал Козлов сказал: «Вручая вам боевое знамя, верю, что каждый боец и командир будет еще с большей самоотверженностью сражаться за полный разгром немецко-фашистских захватчиков, за быстрейшее освобождение нашей Родины от врага».

Майор Иванов подходит к боевому знамени, становится на колено и целует его. Бойцы клянутся, не щадя крови и жизни, бить врага до полной победы…

…Командира 388-го стрелкового полка майора Иванова и командира 514-го стрелкового полка подполковника Митропольского вызвал комдив, Герой Советского Союза генерал А. А. Краснов. Он отдал приказ — прорвать оборону противника, овладеть городом Броды. Полк майора Иванова должен наносить фронтальный удар, подполковника Митропольского — зайти в тыл вражескому гарнизону и атаковать противника с северо-запада и запада.

Трудная задача поставлена перед 514-м полком. Ее успех решит судьбу боя. Перед фронтом дивизии враг создал мощную оборону, и прорыв будет нелегким.

— Должны же быть в обороне противника, среди лесов и болот, слабые местечки. Нащупайте их — вот и дорога во вражеский тыл, — сказал генерал командиру 514-го.

«Найти дорогу для прохода во вражеский тыл! — возвращаясь в часть, думал подполковник Митропольский. — Кому же поручить эту задачу?»

Выбор пал на старшего лейтенанта Морозова, начальника разведки полка.

Николай Морозов прославился многими дерзкими операциями. Недавно он в ночной темноте провел свою роту по дощатому помосту через реку Икву и, ворвавшись с группой воинов с южной окраины в Дубно, решил исход боя. А новая задача потяжелее!

Прибыв в часть, Митропольский зашел к начальнику штаба майору Крутоверцу. Обсудили с Титом Игнатьевичем поставленное комдивом задание. Вызвали старшего лейтенанта Морозова.

— Ходили уже по тылам, теперь надо проверить все заново, — вслух размышляет Морозов. — Одно дело мелкой группке через передовую пройти, другое — часть провести. Придется всю оборону прощупать.

— И много на это потребуется времени? — спросил Митропольский.

— Зачем много? — веселые глаза лейтенанта поблескивают хитринками. — Пустим несколько небольших разведгрупп, с одной сам пойду. Дня за два-три разведаем, нынешней ночью начнем, — сказал в заключение Морозов.

— Действуйте!

Фронтовая ночь на переднем крае. Периодически со стороны противника взлетают ракеты, освещают землю желто-синим светом и медленно опускаются вниз. Где-то зачастит пулемет и замолкнет. Нервничают на той стороне. Оживают и наши позиции. Где-то сильно ухают минометы, заливается пулемет — начинается огневая дуэль. А на другом, тихом участке Морозов и его разведчики ползут по ничейной земле. «Тихий участок»! В любую минуту он может превратиться в гремящий. Взлетит очередная ракета — обнаружат фрицы, тогда… А что тогда?! Говорили, везет Морозову: сколько раз в разведку ходил, не обнаруживали. И Морозов соглашался: «Везет»! А кому «везет»? Смелым, отважным. Попадет командир в полосу неяркого света, прижмется к земле и лежит неподвижно. Погаснет ракета — дальше ползет. Тихо, спокойно, деловито, Так и разведчиков своих приучил. Вот она и «удача»! Не выдержат нервы, начнет солдат в полосе света метаться — тут его и обнаружат. Тогда и говорят — не повезло человеку.

Конечно, и смелого пуля находит, только реже. У смелого больше шансов на жизнь. Нелегкой ценой дается фронтовая закалка, но зато такой человек — крепче стали. Таков и Морозов. И на этот раз разведчикам «повезло». Ничейная земля преодолена — они уже на той стороне. В тыл не спешат углубиться, самое сложное и тяжелое — передовую прощупать, выяснить, какой он, «пустой участок» в лесу: его протяженность, имеются ли завалы, минные поля, колючая проволока, появляются ли здесь патрули и как часто, где ближайшие огневые точки врага. Много надо затратить тяжелого, изнурительного труда. А рядом ходит смерть. Только о ней в этот момент не думают.

Обследовал Морозов по-хозяйски облюбованный им участок и пробрался со своими разведчиками в глубину вражеской обороны. Все в порядке! По этому пути подразделение может пройти. Если ребята еще такие проходы найдут, задание будет выполнено. Прошла ночь, день и еще одна ночь. Вернулись морозовские группы, еще о двух проходах докладывают. Морозов помог начальнику штаба разработать план боя.

Из штаба 102-го стрелкового корпуса получен приказ — 17 июля дивизия должна перейти в наступление. Ближайшая задача: овладеть городом Броды.

Последняя ночь перед боем.

Разведчики Морозова глухими лесными тропами ведут подразделения 514-го полка в неприятельский тыл.

В 388-м полку в ночь с 16 на 17 июля на передовую выходят саперы. Полк должен прорвать вражескую оборону, а для этого надо сделать проходы в минных полях. Мужественно работает в темноте командир саперного взвода лейтенант Агафонов со своими бойцами. Саперы замечены противником. Начинается перестрелка. Все плотнее огонь, но работа не прекращается ни на минуту. Тысячи мин обезврежено, а одну лейтенант Агафонов не заметил. Взрыв — и тяжело раненного командира несут санитары. Но путь для атаки проложен.

17 июля, 5 часов 30 минут. Земля содрогается от залпов артиллерийских орудий, гремят минометы, передний край 388-го полка обозначился мощным огнем пулеметов и автоматов. Подразделения атакуют врага. Оживают огневые точки противника, молчавшие во время артподготовки.

Бой разгорается, с каждой минутой становится все ожесточенней и яростней. Батальон майора Стешанова уже дерется на окраине города. Противник отчаянно сопротивляется. Труднее всего седьмой роте. Ее бойцы залегли у первых домов, отстреливаются, несут потери. Взяв резервный взвод, вовремя прибыл на помощь майор Стешанов. Он сам повел роту в атаку. Бой вспыхнул с новой силой.

В другом месте путь наступающим прегражден пулеметным огнем из дома, превращенного гитлеровцами в опорный пункт. Неужели и здесь захлебнется атака? Не захлебнется! Отважные бойцы-комсомольцы Карпенко и Архипов, преодолевая огненный шквал, вплотную подбираются к дому и пускают в ход гранаты. Умолкают немецкие пулеметы, бегут гитлеровцы. Пятнадцать вражеских солдат уничтожили в этом бою отважные комсомольцы.

Фашистское командование бросает в контратаку десять танков и новые подразделения автоматчиков.

«Медлить нельзя! Надо вводить в бой главный резерв», — решает майор Иванов и, отдав распоряжения начальнику штаба, спешит в 3-й стрелковый батальон капитана Попова.

Перед строем, у развернутого полкового знамени майор Иванов призывает бойцов:

— Святыня полка — боевое знамя — с вами идет в атаку. Вперед, на врага! Победу нашему знамени!

Отважно дерутся бойцы капитана Попова. В боевых порядках пехота. Ведут огонь противотанковые орудия. Один за другим выходят из строя фашистские танки. Бой идет за каждый дом, за каждую улицу. И там, где особенно трудно, появляется боевое знамя.

Включаются в бой за город подразделения полка, овладевшие Детковцами и Старыми Бродами. От бойца к бойцу передается призыв: «Взяли Старые Броды, возьмем и Новые!»

Напряжение схваток растет. Враг упорно сопротивляется. И вдруг… Канонада и мощный пулеметный огонь раздаются на западной и северо-западной окраинах города. Во вражеском тылу бой за Броды начинает 514-й стрелковый полк. Гарнизон противника в стальных тисках. Первыми с северо-запада врываются в город подразделения батальона капитана С. Е. Враскова. Гитлеровцы уже не в силах удерживать оборону, а удары наступающих войск все сокрушительней. На железнодорожном пути, с юго-восточной стороны появляется бронепоезд № 608 из 58-го дивизиона капитана И. С. Мериджанова. Включаются в бой орудия бронеплощадок. Отлично действуют артиллеристы М. Злодеев, В. Касаткин, С. Сидоров.

Сопротивление врага сломлено, в центре города 388-й и 514-й полки встречаются. Объятия, рукопожатия, смех и радостные приветствия.

Бредут под конвоем в серо-зеленых мундирах пленные, жмутся жалкими кучками к развалинам.

Много горя принесли гитлеровцы жителям города Броды. Перед войной там проживало свыше двадцати двух тысяч человек. За время фашистской оккупации большая часть населения уничтожена, многих забрали на работы в Германию. Многих перед началом боев угнали на Запад. Гитлеровцы вывезли из домов все, что могли. Затем началось методическое разрушение города — дом за домом, квартал за кварталом.

Осматриваются бойцы — кругом одни руины. Целый дом — редкость. Гнев и возмущение переполняют солдатские души. Оставшиеся жители из подвалов, укрытий вышли на улицы, благодарят советских воинов-освободителей. Завязываются оживленные беседы. Возникает митинг — выступают командиры, бойцы.

У всех выступающих одно желание — громить фашистов, побыстрей изгнать с родной земли, добить в их собственном логове.

Слово взял пожилой человек в штатской одежде:

— Дорогие сыны! Низкий поклон за то, что освободили нас от извергов-фашистов. Много горя принесли гитлеровцы. За эти муки и страдания вы должны отомстить.

Митинг закончен. Передышка будет недолгой. Впереди снова бой.

Дымятся походные кухни. Бойцы угощают жителей. Легкораненым воинам тут же делают перевязки. В такое время они в тыл уходить не хотят.

Много работы у трофейной команды. У врага захвачены склад боеприпасов, 36 артиллерийских орудий разных калибров, около 400 автомашин, 50 мотоциклов и много другого имущества.

«17. 7. 44. Противник в течение ночи и первой половины дня оказывал сильное сопротивление. Корпус перешел в наступление всем фронтом и в 19.00 17 июля овладел городом Броды», — такая запись сделана в оперативной сводке 102-го стрелкового корпуса, действующего на рава-русском направлении.

СЛОВО ДОКУМЕНТАМ (Из материалов Архива Министерства обороны Союза ССР)

З. Н. Бондаренко УГОЛ АТАКИ

И. И. Бабак

Среднего роста, плечистый, уже немолодой человек смотрел с Высокого Замка на панораму Львова — древнего и вечно молодого, широко раскинувшегося города. Это — полтавчанин Иван Ильич Бабак, фронтовик, прославившийся в боях с гитлеровцами летчик-истребитель, ныне труженик самой мирной профессии — учитель одной из полтавских школ.

А перед глазами ветерана возникал иной, объятый пожарами Львов, который он видел с высоты боевого полета в июльском небе сорок четвертого года. Не только над Львовом — на огромном пространстве гремело тогда небо в унисон грохоту танков, орудий, — войска 1-го Украинского шли в решающее наступление.

О боях в этих местах Иван Ильич рассказывал ученикам. Хорошо бы теперь привезти их сюда, показать сегодняшний Львов, Броды, Радехов…

Дети, школа… Им он посвятил всю жизнь. Получив педагогическое образование, работал в школе. Передавать детям знания, воспитывать их смелыми, верными Родине, — что может быть благороднее этого?

Перерыв был вынужденный. Он, учитель, взялся за оружие, чтобы в борьбе с врагом отстоять право своих воспитанников на учебу, на радость счастливого детства.

Иван Ильич Бабак поступил в летное училище. Быстро изучил боевой самолет — ведь еще раньше, студентом, он посещал аэроклуб. Весной сорок второго — он уже на фронте. Не терялся во время первых воздушных боев. Его наставник, ведущий пары, — известный летчик Дмитрий Глинка. Под Мариуполем они атаковали паровоз. Молодежь, которую фашисты увозили на каторгу в Германию, из эшелона разбежалась. Позже, когда город был освобожден нашими войсками, мариупольцы подарили авиачасти несколько самолетов и один из них лично Ивану Бабаку с надписью: «От школьников Мариуполя».

В ноябре сорок третьего года младший лейтенант Бабак, имевший на своем боевом счету более десяти побед в воздушных боях, стал Героем Советского Союза.

Двенадцатого июля сорок четвертого года Бабак вместе с другими летчиками полка приземлился на полевом аэродроме близ переднего края обороны, на земле Западной Украины. А через день он, как говорят летчики, уже не вылезал из кабины. Да, именно так. Заглянем в летную книжку Ивана Бабака. Вот записи на одной из ее страниц:

14. VII — Воздушный бой с 2 «МЕ-109» и 4 «ФВ-190».

14. VII — Уничтожение аэростата противника в районе г. Броды.

14. VII — Прикрытие войск. Воздушный бой с 4 «МЕ-109», 2 «ФВ-190». Сбил «МЕ-109» в районе Миркова[2].

…Вражеские бомбардировщики шли под прикрытием четырех истребителей.

— Отрезаем конвой! — приказывает командир группы Бабак ведомому и стремительно бросает машину в атаку на ведущего «мессера». Огненная лента ударяет в бензобак фашистского истребителя, и тот дымящимся клубком сваливается на землю. Следом падает второй, расстрелянный ведомым. Бой продолжается — третий бой за эти сутки…

С каждым днем бои как на земле, так и в воздухе становились все более ожесточенными.

Еще одна запись в летной книжке И. Бабака;

15. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 4 «МЕ-109» и 8 «ФВ-190». Сбил «МЕ-109» в районе Княжего[3].

Трудным был и день 16 июля…

16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 10 «ФВ-190». Сбил «ФВ-190» в районе Стоянова[4].

16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 18 «Ю-87» и 14 «ФВ-190». Сбил 2 «ФВ-190» в районе Тартакова[5].

16. VII. Прикрытие войск. Воздушный бой с 2 «ФВ-190». Сбил «ФВ-190» в районе Миркова.

Противник все чаще применял в качестве штурмовиков и легких бомбардировщиков многоцелевые истребители — «фокке-вульф-190» — маневренные, не требующие прикрытия. Тогда, под Тартаковом, эти самолеты появились в конце боя группы Бабака с «юнкерсами». Строй «фокке-вульфов» был разрушен, машина ведущего сбита, за ней, пылая, падало еще несколько. Остальные повернули назад…

Заметил ли кто из летчиков четырнадцать увеличивающихся точек на горизонте? Бабак видел: тупой нос, характерные очертания, напоминающие наш «лавочкин», — «фоккеры». Они шли к расположению наших частей. Командир направляет свою группу навстречу немцам на максимальной скорости и атакует первым, не давая врагу опомниться.

В прицеле командирской машины вырос корпус «фоккера». Прошитый меткой очередью, он накренился, окутался дымом. В это время пара стервятников зашла в хвост одному из наших истребителей. Бабак стремительным маневром послал самолет направо вверх. Несколько огненных трасс перечеркнули то место, где он находился мгновением раньше… А теперь «фоккеры» проходили под ним. Он быстро поймал в прицел ведущего и нажал гашетку. Снаряды вошли в фюзеляж вражеской машины, и она распалась на части…

Когда львовяне расспрашивали Ивана Ильича об июльских боях, он отвечал: «Были обычные боевые задания».

Обычное боевое задание… Бабак делал по нескольку вылетов в день. Сколько нужно отдать сил и энергии, чтобы победить в воздушном поединке!

Наверное, для него боевая работа была обычной и тогда, когда в воздушном бою загорелся его истребитель и он как ни старался не смог сбить пламя. И сам обгорел…

Каждый боевой вылет, каждый воздушный бой — это подвиг летчика. Иван Бабак совершил эти подвиги во имя того, чтобы дети приходили в школу, учились, росли счастливыми.

Иван Ильич уже в поезде, который идет в Киев, затем в Полтаву… И снова он думает о том, что надо бы свозить во Львов своих ребят, о доме, о школе, о письмах, которые получает. Пишут в Полтаву летчику-герою, учителю бывшие ученики, однополчане. Вспомнил Бабак письмо друга-фронтовика, в котором тот писал, что в полку после того, как Иван однажды не возвратился с боевого задания, летчики шли в бой, сделав надписи на фюзеляжах самолетов: «За Ваню Бабака». Он писал: «Знаем, что ты, Ваня, сейчас такой же неугомонный, у тебя такая же кипучая энергия, та же высота, тот же угол атаки…»

Я. И. Денисов, майор запаса БЕССМЕРТИЕ

Ф. Е. Столярчук

Была чудесная летняя ночь. Танкисты расположились на короткий отдых в молодом сосняке. После наполненного грохотом дня не верилось в пришедшую вместе с ночью тишину.

Вздремнуть хотя бы часок танкистам… Но и на привале есть дела. Хлопочут экипажи у машин, осматривают двигатели, ощупывают ленивцы, траки гусениц. Другие стоят группками, разговаривают, шутят. Хотя у каждого в голове — мысли об отгремевших сражениях, о завтрашних боях. А они грянут где-то на рассвете, а может, и раньше.

К одной из «тридцатьчетверок», где собрались танкисты, подошел полковник. Невысокого роста, худощавый, в аккуратно расправленной гимнастерке, О боевой доблести его свидетельствовали ордена Красного Знамени, Отечественной войны I степени, орден Ленина. Это — Флор Евстафьевич Столярчук, начальник политотдела танковой бригады.

— Ну что, братцы, набираться сил надо, — приветливо сказал он. — Ночка коротка, а выступать будем рано.

— Ничего, отдохнем… Танкисту важно походить вокруг своей машины, воздухом свежим подышать — и уже, считай, побывал на курорте, — громко промолвил молоденький сержант — механик-водитель с забинтованной рукой.

— Подышали лесным ароматом — и усталость как рукой сняло, — отозвался другой танкист. — Хоть сейчас в атаку! — разрубил он рукой воздух.

— Все вы рветесь в бой, — вновь заговорил Столярчук. — Но к большому рвению нужно и хорошее умение. Вот сегодня экипаж Драника чуть машину не погубил. Вместо того, чтобы прямо идти на пушки противника, подавить их огнем, гусеницами, — развернул танк, подставил борт. А враг только того и ждал. Выручили товарищи, а то ходить бы Дранику безлошадным.

— Да это случайно, товарищ гвардии полковник, — оправдывался танкист.

— Оплошность в бою не милует солдата, и танкиста в том числе. Запомни это, Драник, — наставительно сказал Столярчук. — Да и все не забывайте.

Затем Флор Евстафьевич похвалил стоявшего здесь командира танка Сергеева. Атакуя опорный пункт, он первым ворвался на позиции врага, гусеницами раздавил минометную батарею, разбил в поединке самоходку и два бронетранспортера.

— Что пишут тебе, Петр, из дому? — спросил Столярчук Сергеева. — Пошлем письмо твоим родителям в Омск, пусть знают, как храбро ты воюешь.

Непринужденно текла беседа. Столярчук интересовался самочувствием бойцов, все ли в порядке в боевых машинах, достаточно ли снарядов.

Воины с уважением относились к начальнику политотдела, который был для них примером служения Родине. Никто им специально не рассказывал о боевых заслугах Столярчука, но все о них знали.

Всем известно, что до прихода в армию Флор Столярчук был секретарем райкома комсомола на Винничине. После срочной службы учился в институте, работал. Затем снова армия. Участвовал в освободительном походе на Западную Украину. Здесь, у западной границы, вступил в бой с гитлеровцами в сорок первом. С тех пор и не выходил из трудных военных будней. Подмосковье. Курская дуга. Днепр. Это он, высадившись с первыми десантниками на правом берегу Славутича, призывал: «Ни шагу назад! Победа или смерть!» И бойцы выстояли.

Фронтовыми побратимами, с которыми Столярчук форсировал Днепр и бился на плацдарме, были танкисты 150-й гвардейской танковой бригады. Много успешных боев провела 150-я на Правобережной Украине. Комбриг, Герой Советского Союза Пушкарев, обсуждая те или иные вопросы с начальником политотдела, частенько говорил: «Что ж, Флор Евстафьевич, скоро дойдем туда, где ты начинал воевать против гитлеровцев?»— Столярчук отшучивался: «Командиру виднее. На командирской карте расписание нашего похода. А с моей точки зрения, на днях на границу выйдем. Ведь до нее — рукой подать».

На долю танкистов 150-й гвардейской выпали нелегкие испытания. Здесь, на рава-русском направлении, советские войска, прорвав оборону врага, развивали наступление. Но в районе Горохова противник бросил в контратаку полтораста танков. Сила немалая! Гитлеровцам удалось потеснить наши части и опять захватить накануне освобожденный город Горохов. Обстановка на этом участке фронта обострилась. Наше командование приняло меры, чтобы немедленно разбить силы контратакующего врага. С севера двинулась в атаку на гитлеровцев 58-я стрелковая дивизия под командованием Самсонова. С востока и юго-востока пошла в наступление 389-я стрелковая дивизия, которой командовал Колобов. В этом же направлении вместе с пехотинцами пролегла дорога в бой батальонов 150-й гвардейской танковой бригады.

После короткого ночного привала в сосняке прозвучал сигнал. Сборы были недолги, но начальник политотдела Столярчук успел пригласить нескольких танкистов, принятых недавно в партию, чтобы выдать одному кандидатскую карточку, а остальным — партийные билеты. Не в зале, не в кабинете, а здесь, в прифронтовом лесу вручал Столярчук партийные документы.

— Дорожите званием коммуниста, — сказал он одному.

— Партийный билет ко многому обязывает, а главное — быть всегда впереди, — говорил другому.

— Вы идете в бой с партийным билетом — крепче же бейте врага! — напутствовал, как отец сына, третьего танкиста.

И вот раздается команда:

— По машинам!

Заурчали моторы, зазвенели, заскрежетали гусеницы, вдавливаясь в мягкую песчаную почву. Кончился лесок, и на горизонте показались очертания Горохова. Туда и взяли направление, развернувшись в боевой порядок, машины гвардейцев.

Весь день 14 июля гремел бой. Идя стремительно вперед, наши части охватывали полукольцом город. Танкисты Пушкарева одну за другой преодолевали сильные засады, опорные пункты, огневые точки. То на правом, то на левом фланге вспыхивали поединки «тридцатьчетверок» с «тиграми» и «фердинандами». С передовыми машинами, там, где больше огня, пороховой гари, гвардии полковник Столярчук. Слышали танкисты его горячее призывное слово: «Возьмем Горохов! Смелей, гвардейцы! Вперед!» Слышали, как он с пламенными призывами обращался и к идущим следом за танками пехотинцам. Среди наступающих пехотинцев Столярчук словно видел себя. Ведь сам начинал службу солдатом стрелкового полка. Немало исхожено было во время полевых занятий, тактических учений. И сейчас с каким-то особым азартом бежит он к стрелкам, поднимает бойцов, ведет в атаку. За энергичным, смелым полковником подчас не успевали молодые солдаты.

И вновь Столярчук с танкистами. «Тридцатьчетверки» вырываются вперед, достигают окраины города. Завязывают бой на улицах. Зажатые в клещи, гитлеровцы покидают город. Но путь на запад им прегражден. Туда устремляется танковый батальон офицера Сахарова, в том числе экипажи отличившихся в этом бою Драника и Сергеева.

Усилиями атакующих соединений и частей разбит танковый клин врага. Город Горохов, узел четырех важных шоссейных дорог, — в наших руках. На самом высоком здании полыхает красный флаг. Город возвращается к мирной жизни. А воины идут дальше громить врага. Путь наступающих — на запад.

Новую боевую задачу получила 150-я гвардейская: стремительным рейдом по тылам противника пробиться к Западному Бугу, захватить и удержать переправы через реку.

Столярчук ушел с передовым отрядом. Тяжелый бой с противником выдержали танкисты под селом Мирков. Еще более трудная обстановка для гвардейцев создалась в районе Подберезья. С правого фланга этого укрепленного пункта противника ударили орудия и танки. Передовой батальон потерял несколько машин. Подошедшие остальные батальоны на западной окраине села попали под огонь из тщательно замаскированной засады.

Пушкарев приказал вырвавшимся вперед экипажам отойти назад. Бой стал принимать затяжной характер. Группу танков во главе с Сахаровым комбриг посылает в обход засады, чтобы ударить по ней перекрестным огнем — с фронта и тыла. И, как всегда, на одной из передовых машин оказался Столярчук. Затрещал пулемет из оставленного жителями домика. Танк развернулся и ударил по пулемету из пушки. Сахаров повел дальше экипажи «тридцатьчетверок» по узким улочкам, затем через огороды.

«Тридцатьчетверка», на броне которой находился Столярчук, шла прямо на большой цветник с пламенеющими розами. Столярчук застучал по башне сапогом:

— Обогни, пусть растут. Это же розы, красные розы…

Механик-водитель, как и другие танкисты, знал о неравнодушии полковника к цветам. Он всегда беспокоился, чтобы не задеть, не помять цветники, клумбы. «Когда-то все наши города и села будут утопать в цветах», — говорил он.

Село уже было очищено от гитлеровцев. Но вдруг откуда-то из-за леска западнее села Подберезье появилось десятка два вражеских танков. Вспыхнула жестокая огневая дуэль. «Тридцатьчетверки» в упор расстреливали крупповскую броню. Несли потери и наши танкисты. В самой гуще боя находился Столярчук. Осколок вражеского снаряда насмерть сразил мужественного политработника, когда он вел передовые машины в решительную контратаку. Это произошло 15 июля у волынского села Подберезье.

Танки 150-й гвардейской шли вперед, к Западному Бугу, чтобы выполнить приказ.

За неустанную работу по воспитанию личного состава на фронте, за мужество, доблесть и героизм, проявленные в боях, Флору Евстафьевичу Столярчуку посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

На могиле Флора Евстафьевича в Горохове не увядают цветы. Неугасимым огнем пламенеют здесь розы. Красные розы.

Много цветов и возле домиков в Подберезье, где вел свой последний бой Столярчук. Больше цветов — значит, краше живется людям. За их счастье политработник Столярчук отдал жизнь. Хлеборобы села Подберезье назвали колхоз именем героя.

Сын фронтовика Анатолий Столярчук окончил танковое училище, стал коммунистом. Он командует танковым подразделением. Владимир Столярчук отслужил срочную службу в войсках противовоздушной обороны, сейчас работает механизатором в колхозе. Самый младший сын Флормир закончил горнорудный институт, работает на шахте.

Достойные наследники у героического комиссара.

ОБ ЭТОМ ПИСАЛИ КРАСНОАРМЕЙСКИЕ ГАЗЕТЫ

Э. И. Липовецкий, младший лейтенант запаса ПЕРЕПРАВА

А. К. Дикарев

Утром позвонили из военкомата.

— Алексей Кузьмич, не желаете ли совершить путешествие по местам вашей фронтовой молодости? Помните село Батьков?.. Да, да. Там в воскресенье состоится вручение юбилейных медалей ветеранам войны. Просим и вас принять участие в этой встрече.

Полковник А. К. Дикарев положил трубку, задумался. Тридцать лет прошло с тех пор, а достаточно было короткого телефонного разговора, чтобы нахлынули лавиной воспоминания. Будто в документальном кино, когда можно взглянуть на себя как бы со стороны и при этом вновь ощутить, казалось, забытую гамму чувств, пережить все сначала.

— Дальше не проедем, товарищ полковник, — юное лицо водителя газика встревоженно поворачивается к Дикареву. — Дороги нет. Придется объезжать вкруговую.

— Так вот же оно, Батьков! Совсем рядом, километр-два — не больше. И крайние хаты виднеются за холмом. Может, махнем напрямик, как мы когда-то в сорок четвертом?

— Никак нельзя, товарищ полковник. Завязнем. Болото ведь. Да и в речке, видно, нет брода.

— Нет в ней брода, сынок. И болота кругом топкие… А проскочили мы их в сорок четвертом за одну ночь, под аккомпанемент разрывов бомб и снарядов. И танки прошли, и орудия, и пехота. Для саперов не было непроходимых мест.

Начальник штаба саперного батальона капитан Дикарев хорошо знал обстановку на отведенном для 99-й стрелковой дивизии участке наступления. Перед батальоном была поставлена задача: в ночь на 14 июля навести переправу через реку. Доложить о готовности проходов через заболоченные участки в минных полях к четырем часам утра.

Сумерки июльского вечера тушевали окрестности. Бойцы саперных рот, которыми командовали капитаны Колдышев и Козырев, приступили к разминированию. Трудная это работа! Впрочем, легкой работы у саперов никогда не бывает. Тем более сейчас, когда над головой то и дело свистят пули, а под ногами — мины. Натяжные, нажимные бетонные мины, таящие в себе смерть.

Отделения по пять-шесть человек обезвреживали участки шириной шесть-десять метров. По сделанным проходам пойдут в наступление войска. А пока чувствительные руки солдат ощупывают пядь за пядью намеченный участок земли, перебирают грунт. Так было надежнее, чем при использовании щупов.

Один за другим выковыривали и обезвреживали смертоносные механизмы рядовые Иван Журило и Николай Федин. Они работали рядом. Как и все, торопились. Не успеешь оглянуться — рассвет. Время не ждет. Действуй, солдат, но помни: сапер ошибается только раз. В тот момент, когда Журило нащупал взрыватель очередной мины и начал его осторожно выкручивать, застрекотали немецкие пулеметы. Пули черкнули землю в нескольких сантиметрах от солдата, комки взметнувшейся грязи обрызгали лицо. Шевельнись в этот момент Журило — и сработал бы чувствительный к малейшему нажиму механизм. Но воля и отвага солдата выдержали испытание. Саперы переждали, пока обстрел затихнет, и продолжили напряженный труд. Потом Иван Журило и Николай Федин воевали на Дунае. Обоим было присвоено звание Героя Советского Союза.

В половине четвертого капитан Дикарев принял последнее донесение о готовности проходов в минных полях.

В сосновом лесу, начинающемся сразу за деревней Гнидово, саперы рубили деревья, скрепляли бревна — делали переправу, чтобы обеспечить переход техники на ту сторону реки. Выполнить эту задачу саперам помогли артиллеристы и пехотинцы, танкисты и связисты.

Началась артиллерийская и авиационная подготовка.

Погружаясь по колено в топкую жижу, солдаты подтаскивали к реке многометровые бревна. Разгоряченные входили в холодную воду, вбивали сваи в илистое дно. Сучки, ветки рвали обмундирование, царапали тело. Никто не обращал внимания на свист пуль, на дальние и близкие разрывы вражеских снарядов.

Вскоре по деревянным настилам двинулись танки, вслед за ними пехота, гаубицы, пушки. Мимо минеров, указывающих проходы, проехала и штабная машина капитана Дикарева.

Дикарев видел, как наши танки, прорвав оборону противника, вошли в Батьков. Как пехота с криками «ура!» влетела в траншеи, как побежали гитлеровцы. Заметил, что артиллеристы разворачиваются на одной из высот перед Батьковом. И вдруг — взрыв. Разворотило 45-мм пушку. Данных о минировании этого района у него не было. Кроме Дикарева на машине находились еще два солдата и ординарец — Николай Чумаченко из Славуты.

— Всем оставаться на своих местах! — закричал капитан, как только водитель по его приказу подвел машину почти вплотную к батарее.

Опытный взгляд капитана сразу обнаружил на холме следы свежевзрыхленной земли. Противник знал, откуда лучше всего просматривается деревня, где может быть наиболее выгодная позиция для артиллеристов. Дикарев разделил косогор на участки, взяв себе самый ответственный: там, где находились люди, замершие на местах и наблюдавшие за действиями саперов. Капитан осторожно приблизился к взрыхленному участку, снял несколько комков земли, покрытых сетью корешков и начавшей ржаветь травкой. Под ними — металлический блеск.

Мина! Противотанковая или пехотная? Немцы обычно ставили их на небольшом расстоянии друг от друга. Если противотанковая, можно действовать смелее. Если нет, одно неверное движение может стоить жизни многим людям.

Офицер ребром ладони провел по открывшемуся краю мины, ножом определил ее очертания; точно так же обнажил ее со всех сторон, проверил нет ли «якорька», связывающего взрыватель с почвой. И только после того, убедившись, что мина без «секрета», обезвредил ее. Перешел на другое, вызывавшее опасение место. Время, казалось, остановилось. А на самом деле семь смертоносных коробок были изъяты из земли в короткий срок. Может, именно тогда в его волосах появились сединки. А батарея, развернувшись на косогоре, вскоре произвела по врагу первый залп.

Воспоминания, словно разбуженные запахом весны пчелы, роились в голове полковника Дикарева, пока юркий газик мчался по неширокой проселочной дороге.

Алексей Кузьмич увидел белый дом, в котором тогда остановился штаб саперного батальона. Кто был в тот день с ним? Ординарец Чумаченко, писарь Дьяконов, командир отделения разведки Дьяченко, помощник командира батальона по снабжению Костин, повар Межеревский и еще один солдат, охранявший знамя полка. Каждый занимался своим делом, когда услышал тревожный голос часового.

— Фашисты!

Все бросились к окнам: у леса появились танки с отчетливо различимыми крестами на броне. За ними шла гитлеровская пехота. Танки ударили по селу. Один из снарядов угодил прямо в походную кухню, разбросав уже готовую овсяную кашу по крыше.

Капитан Дикарев соединился по телефону со штабом дивизии: «Нас окружают танки. Автоматчики уже метрах в ста, бьют прямо по окнам. Со мной знамя батальона, два обоза с минами. Что делать? Ждем подмоги». В ответ: «Держитесь. Только не стреляйте пока. Немцы узнают, что вас мало, — пойдут в атаку. Что-нибудь предпримем».

Семеро саперов приготовились к своему последнему бою. Каждый дал клятву драться до последнего патрона. Дьяченко снял с древка знамя, спрятал на груди. Хозяев дома капитан Дикарев отправил в подвал. Воины открыли огонь по приближающимся врагам. Разгорелась жаркая перестрелка. Одну атаку фашистов отбили. В небе над селом появилось шесть «илов». Они пронеслись совсем низко над лесом и ринулись в атаку на фашистские танки. Один за другим загорелись «тигры». Ни одному фашистскому танку не удалось увернуться от ударов штурмовиков.

И вот полковник Дикарев у того самого дома с железной калиткой. Только толкни рукой, сделай пару шагов, и окажешься у окна, за которым стоял в напряженном ожидании с автоматом в руках. Неожиданно калитка распахнулась, на улицу вышли две пожилые женщины. Они взглянули на Дикарева и почти одновременно всплеснули руками. Одна из них, что постарше, худенькая, с морщинистым лицом, обняла его со словами: «Сынку, ты жывый? От щастя-то яке». По морщинистым щекам обеих женщин текли слезы. Дикарев тоже ощутил комок в горле. Значит, помнят, значит, узнали его, одного из тысяч советских солдат, принесших на эту землю освобождение от немецко-фашистского рабства.

«На минуту» остановил машину возле дома полковник Дикарев, а задержался на полчаса, — не решился обидеть невниманием людей, с которыми связал его один день из фронтовой биографии. Прощаясь, пообещал приехать еще, пригласил к себе в гости.

…У околицы села Батьков почетного гостя встречали председатель колхоза имени Жовтневой революции и ветераны Великой Отечественной войны. Каждый из них прошел по трудным фронтовым дорогам, прежде чем познал радость победы. И сейчас, через тридцать лет, нередко просыпался от неожиданно нахлынувших воспоминаний. Поэтому так понятны были им чувства, владевшие немолодым офицером, когда после торжественного вечера он долго стоял у обелиска, на котором высечены имена погибших при прорыве гитлеровской обороны. А потом они еще долго сидели в саду, в тиши летней звездной ночи. Кто-то из фронтовиков затянул «Землянку». Пели все, а когда отзвучал последний куплет, Дикарев услышал, как его фронтовому товарищу, известному своей молчаливостью, сказали:

— И ты, Мыколо, пидтягнув? Вид тэбэ ж и двох слив нэ почуеш.

Фронтовик заулыбался:

— Душа писни просыть…

Н. А. Емельянов, подполковник в отставке ТРИНАДЦАТЬ — ЧИСЛО СЧАСТЛИВОЕ

З. И. Жук

О. Е. Ермакова

В один из летних дней во Львов съехались ветераны 996-го штурмового авиационного полка, сражавшегося в грозном сорок четвертом в небе Львовщины. Среди собравшихся однополчан находились бывший летчик-штурмовик Захар Иларионович Жук и воздушный стрелок Ольга Егоровна Ермакова.

Беседуя с ними, мне удалось узнать многое об этом экипаже.

— Утром 14 июля, — говорил Захар Иларионович, — на полевом аэродроме выстроился весь личный состав авиаполка. Зачитан боевой приказ. Лица просияли радостью — наши войска идут в наступление!

Тяжело груженные машины поднимались в воздух. Полк вылетел в полном составе и взял курс на запад.

Впереди шел самолет командира — майора А. И. Шепельского. Я как штурман полка был у него ведомым. Летели на высоте 1500 метров. Нас сопровождали истребители. По команде майора Шепельского я вышел вперед и, перейдя на детальную ориентировку, повел полк. Недалеко от Зборова шел ожесточенный поединок нашей артиллерии с артиллерией противника. Сверху видны траншеи, окопы, скопление боевой техники врага. Поле боя покрылось черным дымом.

Я дал команду: «В атаку!» От сброшенных бомб загорелось несколько танков и автомашин, в панике разбегалась вражеская пехота. Противник открыл сильный огонь из зенитных орудий. В воздухе появились немецкие истребители. Их сразу же атаковали наши сопровождающие.

— Первый заход прошел у нас удачно, — вспоминала Ольга Егоровна. — Все тридцать шесть самолетов остались целы и невредимы. А когда стали заходить на второй круг, огонь зенитных орудий противника усилился. Снаряды огромными огненными иглами прошивали небо. Несколько прошло около фюзеляжа нашего самолета, и я инстинктивно сжалась, ожидая удара. И все же не думала, что нас могут сбить. Почему-то считала, что мы счастливые, хотя номер самолета у нас был «тринадцать».

Я неотступно следила за вражескими истребителями. И вдруг увидела, как штурмовик накренился и камнем пошел вниз. А в воздухе раскрылись два купола парашютов. Чей-то экипаж спускался на позиции наших войск. Но внезапно появился «мессершмитт» и расстрелял беззащитных летчиков в воздухе. У меня защемило сердце от боли.

Позже мы узнали, что погибли летчики младший лейтенант Осипов и его воздушный стрелок старший сержант Тутаринов. Я хорошо помню Виктора Осипова — молодого, жизнерадостного летчика. Помню, как перед вылетом на это последнее для него боевое задание он пел под аккомпанемент баяна:

Рассказывали мне ветераны и о боевых действиях штурмового полка 15 июля.

В этот день летчики полка вылетали штурмовать танки противника в районе села Плугов. Летчики наносили бомбардировочно-штурмовые удары по скоплению вражеских танков и артиллерии. Когда кончались боеприпасы, машины возвращались на аэродром, нагружались ими до предела, заполняли баки горючим и снова уходили на штурмовку. В течение пяти часов несколько раз вылетали в район Плугова.

Как и другие экипажи самолетов, капитан Жук и младший сержант Ермакова действовали тогда смело и решительно. Меткими попаданиями бомб и снарядов подожгли два фашистских танка и автомашину, уничтожили артиллерийское орудие и миномет.

Беседуя с Захаром Иларионовичем и Ольгой Егоровной, я узнал, какими путями пришли они в авиацию.

Захар Иларионович не случайно стал профессиональным летчиком. Родился он в 1914 году на хуторе Дубовый Червоноармейского района Запорожской области, в семье кузнеца. После окончания семи классов учился в Запорожском авиационном техникуме. В 1937 году окончил военное авиационное училище и стал летчиком. Сражался под Москвой, на Курской дуге и на Правобережной Украине, участвовал в освобождении Польши и Чехословакии. На груди Захара Иларионовича три ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, Чехословацкий Боевой крест, медаль «За освобождение Праги».

А как пришла в авиацию Ольга Ермакова? Родилась она в 1922 году в деревне Тельче Клетнянского района Брянской области. Ее отец был лесником. До войны Ольга никогда не думала о службе в армии, тем более, в авиации. Ее мечтой было стать учительницей.

Начало войны застало Ольгу Егоровну в городе Пушкине Ленинградской области. В марте 1942 года она эвакуировалась в Красноярский край, где жили ее родственники. В декабре Ольга подала в райвоенкомат заявление с просьбой направить в военное авиаучилище. Но ее послали в школу младших авиаспециалистов. Там она получила специальность радиста-кодировщика метеостанции и была направлена в 210-й батальон аэродромного обслуживания, входивший в состав 2-й воздушной армии.

Но Ольге очень хотелось самой громить гитлеровцев. Она рассказала:

— Когда был освобожден от фашистов мой родной город, я с фронта послала много писем родственникам и знакомым. Через некоторое время получила ответы. Из письма школьной подруги я узнала страшную весть: за связь с партизанами гитлеровцы убили мать и отца, а младшего брата Николая — партизана живым сожгли.

Гнев и ненависть к фашистским убийцам кипели у меня в душе.

В ноябре 1943 года Ольга попросила послать ее на курсы, которые готовили воздушных стрелков-радистов. После учебы направили в 996-й штурмовой авиационный полк.

— Воздушных стрелков парней сразу определили в экипажи, — продолжала свой рассказ Ольга Егоровна. — А меня никто не хотел брать. Некоторые так и говорили: «Женщина на корабле — быть беде. Струсит в бою — и все пропало». Но капитан Жук сказал: «Будете летать со мной». В то время полк готовился к боям на львовском направлении.

В служебной характеристике на О. Е. Ермакову, написанной после окончания войны, сказано, что… «за время пребывания на фронте совершила 72 успешных боевых вылета в качестве воздушного стрелка. Сражалась храбро. В воздушных боях 20 февраля 1945 года сбила «ФВ-190», 3 апреля сбила «МЕ-109»… была ранена в воздушном бою. Награждена медалью «За отвагу», орденом Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды, медалью «За освобождение Праги». Демобилизовалась из армии О. Е. Ермакова в декабре 1945 года.

Разные биографии у Захара Жука и Ольги Ермаковой, разными путями пришли они в авиацию. Захар Жук — украинец, Ольга Ермакова — русская. Но одинаково было у них стремление — беспощадно громить гитлеровцев, не жалеть ни крови, ни жизни для достижения победы над фашистскими захватчиками.

…Окончилась война. Захар Иларионович Жук еще долгое время служил в армии. После ухода в запас приехал во Львов. Уже более десяти лет работает на мотозаводе. Несколько раз избирался секретарем цеховой партийной организации.

Осуществилась давняя мечта Ольги Ермаковой: она окончила педагогический институт. Участница войны, член КПСС Ольга Егоровна — один из лучших педагогов индустриального техникума города Жданова Донецкой области. С берегов Азовского моря приезжала она во Львов на встречу с однополчанами — воинами, храбро сражавшимися за освобождение украинской земли.

Сегодня там, где шли бои. Фотоочерк РАДЕХОВЩИНА

В руинах лежали Радехов, Лопатин, Стоянов… Ряд населенных пунктов были снесены с лица земли, сожжены фашистскими варварами.

Давайте сейчас проедем по дорогам Радеховщины, которая лежит на севере Львовской области, между Стырью и Западным Бугом. Повсюду увидим леса новостроек, помолодевшие города, села. Радует взор раздвинувший свои границы районный центр город Радехов.

На окраине города за послевоенные годы вырос крупный авторемонтный завод. Здесь не только ремонтируют автомобили, но также изготовляют насосы-смесители, установки для централизованной заправки машин и другую продукцию. В районе введены в действие завод строительных материалов, два спирто-крахмальных комбината, более десяти других промышленных предприятий.

Меняется и облик сел. Вот одно из них — Николаев.

В центре его красивые здания Дома культуры, школы, сельмага, детского сада. На ровных улицах вырастают жилища хлеборобов.

Давно распаханы за селом окопы и блиндажи. Сразу после войны земля давала скудные урожаи — по 12–15 центнеров с гектара. Старожилы утверждали, что на здешних мергелях и песках хорошо растет лишь буркун. Но колхозные специалисты доказали иное, В третьем году девятой пятилетки по району было собрано в среднем 26,3 центнера зерновых с гектара, по 355 центнеров сахарной свеклы. А в колхозе «Жовтень» урожай зерновых составил 33, сахарной свеклы — 502 центнера с гектара.

Значительные успехи достигнуты в развитии животноводства. В совхозе «Радеховский», в колхозах построены новые помещения ферм, животноводческих комплексов.

На Радеховщике — 49 средних, восьмилетних и начальных школ, в которых работает 672 учителя. К услугам трудящихся — 54 библиотеки и 35 из них присвоено почетное наименование «Библиотека отличной работы». В 20 Домах культуры и 56 клубах работает 407 кружков художественной самодеятельности.

За послевоенные годы 593 передовых труженика района награждены орденами и медалями. Среди них — 29 кавалеров ордена Ленина. Председатель колхоза имени XXII съезда КПСС В. Г. Тронь и бригадир этого колхоза Р. П. Брановский удостоены звания Героя Социалистического Труда.