Брут. Убийца-идеалист

32

Здесь необходимо коснуться проблемы подлинности переписки Цицерона, подробно изученной профессором Каркопино. Эту переписку, включая письма Брута и ответы на них, сохранил лучший друг оратора Тит Помпоний Аттик, а опубликовал в пропагандистских целях Октавий — будущий Август. Спрашивается, почему Октавий, менее всего заинтересованный в поддержке республиканской партии, не уничтожил письма, а предал их гласности. Профессор Каркопино предлагает на этот вопрос вполне очевидный ответ: потому что в этих письмах их авторы открываются далеко не с лучшей стороны. Цицерон предстает в них безвольным эгоистом, злобным и расчетливым клеветником и одновременно дает Помпею, Бруту и Кассию самые ядовитые характеристики, способные окончательно погубить их репутацию. Не исключено даже, что помощники Октавия, готовившие письма к публикации, немножко их «подредактировали» в нужном для себя духе. Поэтому следует с известной осторожностью относиться к трактовке роли Брута в киприотском займе, изложенной в письмах Цицерона. Жером Каркопино подчеркивает, что вся история с этим займом, о которой нам известно только по отзывам Цицерона, служит единственным темным пятном, омрачающим идеально чистый образ Брута. Отметим также, что Плутарх ни словом не упоминает об этом эпизоде, возможно, потому, что не верит в его достоверность. Как говорили древние римляне: «Testis unus, testis nullus» (Единственный свидетель — не свидетель). Во всяком случае, оставим за собой право усомниться в участии Брута в финансовых махинациях.