Брюс Бизаро

глава 7

Похороны Национального Героя были масштабны и красочны. Десятки тысяч людей вышли на улицы, чтобы проводить похоронную процессию.

Возглавляла ее Лига Справедливости в наиболее полном возможном составе. Все, кроме Бэтмена. Об этом никому не сообщали, но Летучий Мыш лежал под капельницей в своем поместье и еще не приходил в сознание. Об этом не знали даже члены Лиги. Для всех он заперся в Бэт-пещере и никого не хочет видеть. Такое поведение для него не было новым, поэтому удивления не вызывало.

Я же сидел в своем кабинете и смотрел трансляцию по телевизору. Идти туда, к ним, желания не было. И возможности. Пусть срочных операций пока не требовалось, но пострадавших в тяжелом состоянии было много. И мое вмешательство могло понадобиться в любой момент.

Именно по этой причине большая бутылка водки на 0,7 литра стояла на моем столе все еще запечатанной. Хотя настроение было самым, что ни на есть питейным.

Он - настоящий. Я - всего лишь клон. Так почему же он умер, а я все еще жив?

В приступе задумчивой паники, я даже сбрил свои усы и остриг волосы, так, как было у него. Чтобы хоть так он был живой. Хотябы в моем зеркале.

Но нет. От этого стало только хуже.

Тогда я все-таки открыл бутылку и налил стопку, но выпить ее не смог. Это было бы слишком эгоистично с моей стороны. Напиваться тогда, когда моя помощь может понадобиться другим.

Вот так и сидел, глядя на полную стопку, начатую бутылку и фото в траурной рамке.

После окончания церемонии ко мне зашла Максима.

Сначала, взглянув на меня, она вздрогнула. Но потом присмотрелась и вздохнула.

- Ты похож на него, Брюс, - заметила она.

- Такое бывает, - пожал я плечами. - Поэтому и носил усы. Во избежание недоразумений, так сказать.

- Видимо теперь это мало тебя волнует?

- Наверное это глупо, но хочется видеть его живым. Хотя бы в зеркале. Он очень много для нас всех значил. Для меня...

- Хочешь напиться? - кивнула она на бутылку с рюмкой.

- Хочу. Но не имею права, - ответил я.

- А вот я выпью, - сказала она и опрокинула в себя мою стопку.

- И как? - поинтересовался я, точно зная, что алкоголь на нее не действует.

- Никак, - вздохнула она, ставя пустую рюмку обратно на стол.

- Что теперь будешь делать? Криптонцев на Земле больше нет... - сказал я ей. Она посмотрела мне в глаза и что-то такое мелькнуло в ее взгляде.

- Поцелую тебя и вернусь домой, - произнесла она и отбросила мой стол к стене. Резкий рывок ее ко мне и жаркий, несколько грубоватый поцелуй. Я не стал уворачиваться или бежать. Наоборот ответил, как смог конечно. Ведь это же мой первый поцелуй, и опыта маловато. Точнее совсем нет.

Через минуту она отстранилась.

- Прости, Брюс. Не хочу видеть, как ты умираешь... Прощай! - сказала она и схватилась за браслет. В следующее мгновение, в столбе света она исчезла, оставив следы копоти у меня на ковре.

"Ковер придется менять" - была первая внятная мысль в голове. Она же последняя. Я просто откинулся в кресле и ни о чем не думал...

Однако день похорон прошел.

И следующий за ним день.

И еще один.

Жизнь входила в свою колею. Супермен умер, но остальные-то живы. А раз живы, то маленькие бытовые проблемы потихоньку, словно песком заметали это огромное событие, траур по которому держался неделю. И не только в Америке.

Осиротевшая Лига продолжала начатое им дело. Успевала не везде. Но успевала. Остро стоял вопрос о выборе лидера. Но пока что на это место желающих встать не находилось. Бэтмен продолжал мирно спать под капельницей, не мешая организму восстанавливаться.

Ко мне забегала Барбара, проведать, как я переношу потерю своего биологического отца, или как его можно назвать.

Даже предложила занять его место. Но не увидев энтузиазма, свела все к шутке. Оказывается после моей операции, она вернулась к полноценной жизни, как она ее понимает. То есть нацепила летуче мышиную броню и продолжила скакать по крышам Готэма, откликаясь на кличку Бэтгерл.

Жизнь шла своим чередом. Супермен превращался из живого человека в легенду и культ. Ему ставили памятники по всей стране, по телевиденью крутили о нем передачи, биографические, патриотические, героические. Снимались фильмы. Символика с буквой "s" заполняла улицы.

Мертвый герой завсегда популярнее живого. А он и при жизни в неизвестности не прозябал. Так что все закономерно.

Вот только однажды, сидя в своем кресле у окна, и глядя на солнце, я увидел падающий пассажирский самолет, с дымящимися двумя из четырех двигателей. Падающий прямо на Госпиталь.

И никого из Лиги нет рядом.

Мир привычно остановился, а я продолжал сидеть в своем кресле. Хотелось как можно дольше оттянуть тот момент, когда мне придется с этого кресла встать. И жизнь прежней уже не будет.

Тяни не тяни, а вставать пришлось.

Я сбегал в ближайший магазин карнавальных костюмов. ЕГО костюм и плащ в последнее время стал очень популярен. Так что найти такой не составило труда.

Не совсем такой, конечно, но издалека прокатит. Трико на себя, плащ на плечи, гель на волосы и одну прядку закрутить на лоб...

Я стоял в своем кабинете у открытого окна и смотрел на остановившийся в воздухе самолет. Я собирался с силами. Летать я до сих пор не научился. Но тогда, в горах от моего умения летать не зависели жизни людей. Сегодня - зависели.

И не получиться просто не могло. Медленно. Медленно для меня, ноги оторвались от пола и тело поплыло по воздуху к днищу самолета. Мир попрежнему стоял на месте.

Как же Он делался видимым для людей? Как у него получалось так эффектно трепетать плащем? Ведь мир стоит. Как же надо медленно двигаться, чтобы тебя заметили? Или он летал без ускорения?

Я поудобнее схватился за днище самолета и медленно стал отпускать ускорение.

Он оказался не таким уж и тяжелым. Гораздо труднее было его удержать целым. Я как бы чувствовал его сразу весь. И держал не за то место, где лежали руки, а сразу весь. Не знаю каким законам физики это подчиняется. Скорее всего никаким. Что-то вроде персональной реальности. Но это работало.

Погасить скорость и инерцию, придать скорость в нужном направлении и аккуратно опустить на взлетную полосу аэропорта. Точнее сразу в "отстойник", чтобы какой другой самолет не врезался при посадке. Я ж не диспетчер, чтобы знать, какая именно полоса свободна.

Улыбнуться в камеру и снова в ускорение.

В своем кабинете я переоделся и повесил карнавальный костюм в шкаф. Закончив с этим, пошел в душ отмывать голову от геля. Как он в этой дряни ходил? Противно ведь.

Утром в прессе шум стоял такой, что наверное даже на Альмараке слышно было.

Каких только версий не было. Но главное, у всех появилась надежда. Настоящий не настоящий, неважно. Главное есть. Главное спасает.

Зазвонил тот самый мобильник. "Уэйн Б."

- Привет, Супермен, - послышался слабый голос Брюса.

- Привет, Бэтс. Рад, что ты пришел в себя.

- Значит Кларк умер?

- Его звали Кларк?

- Да. Кент.

- Лоис, наверное, безутешна.

- Наверняка. Учти, она докопается. У нее бульдожья хватка.

- То есть, про тебя она тоже знает?

- Знает.

- Ладно. Вечером зайду. Надо проверить твое состояние.

- Альфред молчит. Все было настолько плохо?

- Семь часов операция. Четыре остановки сердца. Двенадцать переломов. Субдуральная гематома. Повреждения внутренних органов. Продолжать?

- И я живой?

- Сам в шоке.

- Спасибо... - и короткие гудки. Брюс остается верным себе, даже едва выбравшись из могилы.

Выздоровление шло нормально. Без осложнений. Давно замечено, что пока человек без сознания, переломы срастаются лучше. Так, что гипс можно было уже убирать почти везде. Но вставать я ему запретил еще как минимум неделю. Специально сказал вдвое больше, поскольку точно, знал, что он не утерпит.

По окончании осмотра и всех процедур, мне пришлось выдержать форменный допрос с его стороны. Его интересовало все, особенно диагноз Супера. Почему-то в его смерть он не верил.

Причем настолько, что и меня заразил сомнениями. Но этот человек способен убедить тебя что вода падает с земли в небо и солнце встает на западе и ты в это поверишь, а если и не поверишь, то точно засомневаешься. Просто потому что он слишком грандиозен. Харизматичен настолько, что это ужасает.

И он оказался прав: следующим же утром у меня в кабинете сидела Лоис Лейн собственной персоной. И мучила вопросами о том дне.

Я, как мог, подробно и честно отвечал, даже не злясь. Не имел права злиться. На пальце журналистки красовалось обручальное кольцо. Но нигде не было сказано о том, кто ее муж. Я наводил справки (без фанатизма, только открытую информацию).

У женщины горе, а я, сволочь такая, подарил ей необоснованную надежду. И только я знаю, что надежда необоснованна.

Она мурыжила меня два часа. Пока меня не вызвали к пациенту. Я оставил ее в кабинете, сам же ушел. Пациент - это святое.

Правда, краем глаза я за ней посматривал. И видел, как она засунула свой любопытный нос в мой платяной шкаф. Как говорится, угадайте с трех раз, что она там нашла?

Я только тяжело вздохнул - сам виноват. Надо было выкинуть эту тряпку, как только переоделся. Но уж, что сделано, то сделано. Осталось только приготовиться к очередному допросу с пристрастием.

И именно в этот момент зазвонил мой рабочий телефон. Номер не определялся. Я нажал на прием вызова и услышал очень знакомый голос. Слишком знакомый.

Звонил Лекс Лютер.

Примечание к части

Просьба активнее пользоваться публичной бетой. С правописанием у меня проблемы. Вам же приятнее читать будет.