Брызги шампанского

Глава VIII

Егор Захарович укреплял на двери в сенях новую щеколду. Посмотрев на пришедшего Голубева, старик с добродушной усмешкой поинтересовался:

– Кроме смеха, ничего полезного от друзей не получил?

– Так, кое-что, – уклончиво ответил Слава и сразу спросил: – В «Белом доме» Гусяновых новостей нет?

– Молчат Гусяновы. И кобель голоса не подает.

– Значит, кто-то кормит собаку. Иначе она от голода уже завыла бы.

– Пожалуй, ты прав. Раньше Анна Сергеевна три раза в день своего любимца на прогулку выводила. Как взаправдашняя барыня по двору с ним расхаживала. А тут второй день из дома нос не кажет.

– Что бы это значило, Егор Захарович?

– Я старой закваски человек. Угадывать уловки новых дворян не умею. Поэтому воздержусь высказывать предположения.

– Но вы же знаете повадки соседей…

– Никогда раньше с ними такого не было. Стоило лишь стукнуть в ворота – кобель сразу затрубит лаем. И тут же либо Анна Сергеевна, либо сам Семен Максимович из дворца выходил.

Голубев, задумавшись, посмотрел на белокаменный особняк. Осуждающе покачав головою, проговорил:

– Неисповедимы поступки нынешних богачей. Ну, скажите вы мне ради Бога, на кой дьявол возводить в деревне такой роскошный дворец?

– Наверно, деньги некуда девать, – со вздохом ответил Егор Захарович.

Слава тоже вздохнул:

– Вот, жизнь – злодейка. У кого-то денег куры не клюют, а другим и на четушку водки не хватает.

– Тем, кто увлекается четушками, никогда деньжат хватать не будет.

– Говорят, Богдан Куделькин тоже увлекался этим делом?..

– Выпивал, однако не беспробудно.

– За что же тогда его из партии исключили и разжаловали в рядовые трактористы?

– Решения тогдашних партийных руководителей тоже были, как ты говоришь, неисповедимы.

«Не Егор ли Захарович шел вчера в потемках на охоту впереди Кафтанчикова?» – мелькнула у Голубева внезапная мысль и, чтобы проверить свою догадку, он спросил старика:

– Вы, кажется, некурящий? Или иногда покуриваете?

– До Отечественной войны здорово курил. По полному кисету самосада за день осаживал. На фронте бросил дымить.

– Интересно. Другие на войне не только к куреву привыкли, еще и выпивать насобачились. Вы же – наоборот.

– Служба у меня не как у других была. Снайпером всю войну провоевал. Сутками кряду приходилось лежать в укрытии, где не выпьешь и не закуришь. Чтобы не тосковать по самокрутке, наотрез отказался от вредной привычки.

– И сколько на боевом счету фашистов?

Егор Захарович нахмурился:

– Мазал редко. Только лучше об этом не вспоминать…

Разговору помешал красивый молодой парень в рабочем джинсовом костюме. Ростом он был пониже погибшего Гусянова, а классической комплекцией походил на популярного среди молодежи киношного Шварценеггера. По чертам добродушного лица, особенно – по синим точь-в-точь, как у Лизы Удалой, глазам, Голубев догадался, что это Лизин старший брат Андрей.

– Дед Егор, у тебя, случаем, нет разводного ключа? – обратился к старику парень. – Понимаешь, Богдан на «Москвиче» укатил в город и слесарный инструмент увез. Надо комбайн ремонтировать, но без ключей, считай, что без рук.

– Оно понятно, – согласился старик. – Обожди, Андрюша, погляжу в кладовке. Там у меня имеется добрый ключик. Надо только хорошенько поискать.

Едва Егор Захарович отправился искать ключ, парень закурил сигарету и вроде из вежливости, чтобы не молчать, спросил Голубева:

– Значит, застрелили Володьку Гусянова?

– Да, почти в упор, – ответил Слава.

– Наскреб бродяга на свой хребет. Видать, на лихого охотничка нарвался?

– Пока выясняем.

– Ну-ну. А я вчера услышал об этом на юбилее у Одинеки, – Андрей выпустил колечко сигаретного дыма и усмехнулся: – Кеша Упадышев с Гриней Замотаевым вечером заявились «компанию поддержать» и расхвастались, как помогали прокурору да следователям искать убийцу. По их словам, милиции осталось всего лишь арестовать преступника. Пришел с гулянки домой, там перепуганная сестра сидит. В своем доме ночевать боится.

– С чего это Лиза такой боязливой стала?

– В Кузнецке страху натерпелась.

– С замужеством?

– Ну. Выскочила дурочка без регистрации за писаного красавца Валерия Падунского, а тот оказался проходимцем высшего класса. Хорошо, хоть потомство в подоле не принесла.

Голубев насторожился:

– Чем ворочал «проходимец»?

– Миллиардами. За то и поплатился жизнью в цветущем возрасте. Я всего один раз его видел. По просьбе родителей ездил в Кузнецк проведать Лизу. Встретил меня зятек по-королевски. Коньяком угощал стоимостью по пятьсот долларов за бутылку. Деликатесами разными потчевал. Предлагал в подарок новый «Мерседес». Я, как на это посмотрел да послушал, сразу сестре сказал: «Немедленно уноси отсюда ноги, пока тебя не пристрелили или в тюрягу за компанию со своим возлюбленным не села». Послушалась. Собрала чемоданчик с немудреными шмотками и примчалась в Раздольное. Валера начал ее разыскивать, но вскоре, как я и предполагал, его прикончили в роскошном «Мерседесе». Потом Лизу больше месяца кузнецкие следователи допрашивали. В конце концов отступились.

– Гусянов не связан был с Падунским?

– Куда ему до такого уровня! Володька – баламут. Для понта изображал уголовного авторитета. Я ему говорил: «Не сносить тебе, Володя, головы». А он в ответ с дурашливым смехом: «Свой кумпол побереги, Андрейка!»

– Как Лиза к нему относилась?

– Как к несусветному болтуну.

– Говорят, она тайком встречалась с Гусяновым…

На лице Андрея появилось удивление:

– Это бред сивой кобылы. После аристократа Падунского сестра смотрела на Володьку, как на последнего конюха. Хотя открыто, конечно, ему этого не высказывала.

– А младший ваш братец о Лизе другого мнения…

– Ромка?.. Проныра может что угодно языком намолоть. У него на дню семь пятниц, и все разные.

– Вчера, говорите, у Одинеки на юбилее гуляли? – сменил тему Голубев.

Андрей улыбнулся:

– Полдня пилил на хромке. Сегодня аж пальцы болят. Уговорил Ефим Иванович повеселить компанию. Деревенская гулянка без гармошки – это как революционный праздник без духового оркестра. Отказаться было неудобно. Кузнец часто нас с Богданом выручает.

– Сват у него очень интересный… – осторожно сказал Слава.

– Веселый мужик Василий Васильевич. Тамадой выступал. С шутками да прибаутками споил всю компанию.

– А сам сегодня как бы и не с похмелья.

– Сам-то он почти не пил. Хитровато глоточек отхлебнет с одним гостем и с этой же рюмочкой – к следующему: «Ты меня уважаешь?.. Тяни до дна!» Охотник заядлый, к утренней зорьке себя берег.

– А вы не охотитесь?

– Нет. Запарились мы с Богданом до очумения. Да и ни ружья, ни желания к этому делу у меня нету.

– Куделькину тоже не до уток?

– Какие утки в уборочную страду. Это городские бездельники устраивают Сталинградскую битву на наших лугах.

– Что-то очень уж долго Куделькин не возвращается из Новосибирска.

– Скоро только сказки сказываются. Вот-вот должен вернуться. У Богдана в Сибснабе надежные друзья есть. Помогут ему раздобыть шестерню.

Из сеней вышел Егор Захарович с большим разводным ключом. Подавая его Андрею, спросил:

– Подойдет такой инструмент?

– Самое то, что надо. Спасибо, дед Егор. Вечерком верну.

– Он мне не к спеху.

– Все равно. Порядок есть порядок, – Андрей подошвой ботинка придавил желтенький фильтр искуренной сигареты и попрощался.

– Побольше бы таких парней, легче бы жилось в России, – глядя ему вслед, тихо проговорил Егор Захарович и, легонько постукивая молотком, стал подгонять щеколду.

Чтобы не отвлекать старика от дела бесполезным разговором, Голубев отошел к калитке. Задумавшись, облокотился на изгородь. Солнечный день набирал силу. На автотрассе за таверной оживился поток машин. Одни стремительно мчались из Кузбасса, другие – в Кузбасс. Изредка некоторые притормаживали у дороги на Раздольное и подкатывали к таверне.

Неожиданно с противоположной от таверны стороны села по проселочной дороге с лугов выехал на велосипеде Ромка Удалой. Вместо солдатского мундира в этот раз мальчишка был в легкой маечке, а на ремне через шею у него висел пластмассовый автомат, раскраской напоминающий настоящего «Калашникова». Увидев облокотившегося на ограду Голубева, Ромка, поскрипывая педалями, подъехал к нему и словно старому знакомому сказал:

– Здорово.

– Привет, автоматчик, – ответил Слава. – Откуда и куда путь держишь?

– С лугов домой еду.

– Подранков подбирал?

– Сегодня нечего было подбирать, – Ромка показал на привязанную к багажничку над задним колесом небольшую утку. – Всего-то одного чирочка на суп себе нашел.

– А «Калашникова» где раздобыл?

– Вчера вечером сеструха свой трофей подарила. Нападавший в прошлом месяце на нее рэкетир с перепугу в таверне бросил.

– Ты помирился с Лизой?

– Помирился. Она вообще-то неплохая. За автомат пообещал не болтаться больше по деревне в Андрюхиной форме. А ты чего в Раздольном прижился?

– Понравилось.

– Чего здесь хорошего?

– Сестра у тебя хорошая.

– Ну и что из этого?

– Хочу посвататься к ней.

– У тебя чо… – Ромка указательным пальцем покрутил у виска. – Крыша поехала?

Слава пощупал голову:

– Нет, крыша вроде на месте.

– Да Лизка на тебя и не посмотрит.

– Что уж я, в поле отсевок?

– Ростом не вышел. Она карликов не любит.

– Почему?

– Сама мелкашка да еще муж такой будет. Лилипутов нарожают.

– Значит, ей такие, как Гусянов, нравятся?

– Никто Лизке не нравится.

– Но с Гусяновым-то шухарила…

– Сам придумал или одна баба сказала?

– Не сам и не баба, а мужик сказал.

– Поди, Кеша Упадышев?..

– Ты догадлив.

– Чо не угадать такой пустяк, – Ромка засмеялся. – Кроме Кеши, я никому этого не говорил.

– А ему зачем сказал?

– По злости. Обиделся на сеструху, когда она из таверны меня вытурила. Кеша в это время у Лизы четушку водки в долг канючил и тоже следом за мной пулей вылетел. Вот мы вдвоем с ним и погорячились.

– Нехорошо на родную сестру напраслину наговаривать.

– Пусть не задирает сопатку, – потупившись, сказал Ромка. – А тебе честно советую: не пристраивайся к Лизке. Опозорит.

– Спасибо за совет. Не буду.

– Ну, пока… Поеду чирка ощипывать. Суп хочу сварить.

Мальчишка, оттолкнувшись одной ногой, сдвинул велосипед с места и заскрипел педалями вдоль деревни.

Егор Захарович после того, как укрепил щеколду и недолго полюбовался выполненной работой, устроился в кухне за столом и стал заряжать патроны. Утиный сезон только начался, надо было основательно запастись «боеприпасом». Ружье у него было отличное – немецкая двустволка «Зимсон» двенадцатого калибра со стволами из знаменитой крупповской стали. По словам старика, это все, кроме трех орденов и шести медалей, что привез он с войны.

Наблюдая за размеренными действиями деда Егора, Голубев обратил внимание на то, что картонные гильзы дед снаряжает бездымным порохом и очень мелкой дробью. На вопрос Славы – почему он не применяет дробь покрупнее? – Егор Захарович объяснил, мол, утка – птица не крупная. Самая подходящая для нее дробь пятого номера, обеспечивающая хорошую кучность и достаточную убойную силу. Повертев на ладони несколько дробинок, Слава незаметно положил их в карман.

Внезапно со стороны коттеджа Гусяновых послышался тихий металлический скрежет, и тут же, набирая скорость, к выезду из села устремился черный джип.

– Кажись, Семен Максимович покатил, – глянув в окно, удивленно проговорил дед Егор.

Голубев, не раздумывая, выбежал на улицу. Ажурные металлические ворота у «Белого дома» закрывала солидная пожилая дама в длинном коричневом платье.

– Анна Сергеевна! – машинально окликнул ее Слава. – Мне срочно надо с вами поговорить.

Женщина, дважды провернув, вытащила из замка большой ключ, исподлобья смерила Славу подозрительным взглядом и недовольно спросила:

– Ты кто такой?

– Сотрудник уголовного розыска.

– Ну и разыскивай, если что-то потерял. Я тебе не помощница.

Видя, что она намеревается уйти, Слава заторопился:

– Подождите, Анна Сергеевна, давайте хотя бы через решетку ворот поговорим.

– Я за решетку не собираюсь, – сердито обрубила женщина и, переваливаясь с боку на бок, размашистым по-мужски шагом удалилась во дворец.

«Ну, чудеса в решете! Гусяновы, кажется, меня боятся, как черт ладана. С чего бы вдруг такое?» – озадаченно подумал Голубев. Постояв, будто оплеванный, он вернулся к Егору Захаровичу. Дед Егор, узнав о несостоявшемся «интервью», удивился:

– Гляди-ка, с какой суровостью Анна Сергеевна тебя отбрила. По характеру она молчунья. Душевными разговорами никогда не увлекалась, однако и с таким хамством раньше не отвечала никому.

– Не заметили, в какую сторону умчался на своем джипе Семен Максимович? – спросил Слава.

– За таверной выехал на трассу и усвистел по направлению к Кузнецку.

Это еще больше озадачило Голубева. Он напряженно стал размышлять над загадочным поведением четы Гусяновых, но сколько ни бился, ни одной заслуживающей внимания мысли в голову так и не пришло. Оставалось единственное: дожидаться появления в Раздольном фермера Куделькина.