Буденновск: семь дней ада

Когда волки выходят на охоту и оставляют за собой кровавый след, никто не считает их зубы. Считают лишь количество жертв.

Где же вы, Иван Андреевич Крылов?.. Видимо, мы даже басен уже не читаем. А посему осмелимся напомнить российский обычай: с волками иначе не делать мировой, как снявши шкуру с них долой…

А пока волки, накровавничав, уходят при зубах и, как не без симпатии к ним отметил «МК», с модельными прическами. А значит, снова надо ждать кровавого следа.

14 июля, в среду, миллионы людей на планете вздрогнули от «молний» информационных агентств: в Буденновске, районном городке приграничного с Чечней Ставропольского края, осуществлена не имеющая прецедентов террористическая акция… Где этот Буденновск? Что он собой представляет? Как могло такое случиться? Возникло множество вопросов, ответы на которые отчасти ныне получены.

Но, отправляясь на пресс-конференцию в МВД России, я, как и абсолютное большинство моих коллег, был заинтригован единственным: кто все же отдал приказ спецподразделениям на штурм райбольницы, где вместе с заложниками забаррикадировались террористы? Как будто он, этот вопрос, был главным…

Первый заместитель министра внутренних дел России, курирующий вопросы борьбы с организованной преступностью, генерал-полковник милиции Михаил Егоров сказал сразу: решение принимали те, кому и положено было их принимать: Виктор Черномырдин, Виктор Ерин, а там, где в его компетенции, — он.

Но этот ли вопрос самый важный в свете случившегося? Может быть, с точки зрения журналистской сенсации — да, но с точки зрения здравого, объективного анализа событий, а также действий сил, принимавших участие в разрешении драматической ситуации, далеко и далеко не самый…

Первый заместитель министра внутренних дел России М. Егоров прибыл в Буденновск в 19 часов того же дня. Вместе с ним следовала группа «Вега». И вот здесь при изложении всего, чем занимались прибывшие спецподразделения, у присутствовавших в конференц-зале появилось ощущение неловкости: как же мы мало знаем невидимую работу, скрытую от телекамер и фотоаппаратов, от взгляда и слуха посторонних. В представлении миллионов телезрителей, следивших в те дни за драматическим развитием событий, наверняка отложилось в памяти впечатление: прибыла какая-то суперкоманда и начала штурм… Первый, потом второй… Нет, не так это было.

…С прибытием группы по борьбе с терроризмом началась подготовка операции. Чтобы ее провести, надо было оценить противника: что он собой представлял? На столе начальника штаба оперативной группы в первый же день событий появилась папка с материалами о формировании Шамиля Басаева. Кто эти? Чем вооружены? В чем сильны? В чем уязвимы?

Проведение операции по освобождению заложников — это далеко не штурм. Вернее, не только штурм, не только тактика, снайперский огонь и прочие военные действия. Все, что охватывается операцией, особенно на начальных этапах, — это подготовка к ее проведению, давление на противника, возможность вынудить его к уступкам, переговорам, компромиссам…

В оценке многих средств массовой информации проведение «штурма» рассматривается как военная альтернатива мирным усилиям различных групп, бесконечно посещавших здание больницы с целью переговоров. На самом деле, и военная акция, предпринимаемая спецподразделениями, — это средство склонить бандитов к обсуждению возможных вариантов разрешения ситуации. Неужели мы так наивны, чтобы не видеть, что главари столь кровопролитной и решительной акции не пойдут ни на какие уступки, как ни уговаривай их? Террорист по своей психологии признает прежде всего силу.

В 5.00 следующего дня, 15 июня, исходя из оценки обстановки, началась операция по «очистке» города. Примерно за полдня были прочесаны улицы и закоулки райцентра. Делалось все для того, чтобы противник не мог нанести удар в спину. А сведения о наличии оставшихся в городе боевиков были. Это, кстати, подтвердилось буквально на следующий день, когда хоронили погибших в первые часы трагедии. Недалеко от кладбища были обнаружены и нейтрализованы приготовившиеся осуществить новую террористическую акцию вооруженные бандиты.

15 июня в Буденновск прибыли дополнительные подразделения внутренних войск, органов внутренних дел, Министерства обороны России, обеспечено блокирование террористов, укрывшихся в больнице, проводится комплекс специальных мероприятий по обеспечению охраны общественного порядка в городе, его окрестностях.

Первый этап операции предусматривал: ограничить маневр противника, определить количество боеприпасов у него, уточнить огневые позиции, снайперам уничтожать террористов.

На прилегающей к больнице территории расположились наши снайперы.

Другая задача этого этапа заключалась в том, чтобы дать возможность уйти заложникам, находившимся в других зданиях, а возможно, и из главного корпуса больницы. Штаб располагал данными, что определенное их количество находится, в частности, в гараже.

Задачей операции было и следующее: показать жесткость, заставить противника идти на конструктивные переговоры, направленные на освобождение заложников.

Проведение второго этапа операции также было спланировано. Подготовлены люди, необходимое снаряжение и определенные средства, которыми они должны были действовать.

— Мы просчитали как самое худшее, так и оптимальное, — рассказывает Михаил Егоров. — Самое худшее: после штурма террористы прорываются сквозь наши заслоны и подрывают больницу. Это самый тяжелый исход операции, который предполагался. Второй — такой же исход: наши подразделения врываются в больницу. Но тогда возможен подрыв взрывчатых веществ и кислородных баллонов, что находились там. Это братская могила для 1500 заложников, всех террористов и тех людей, которые вели штурм. На это мы пойти не могли. На первый этаж я вообще запретил заходить. У нас были разведданные, что он заминирован. И как показало потом обследование, действительно, так и было.

А теперь о самом ходе операции.

Бой был в основном снайперский. В операции участвовали более трехсот бойцов. Они вели огонь по крыше, по кирпичным перегородкам. Бой был очень тяжелый. Мы начали операцию в 4.50. А в 10.15, когда противником был выкинут белый флаг, ее приостановили. Около 150 заложников вышли из здания больницы. Тогда-то и начались более или менее организованные переговоры.

Каковы итоги первого этапа операции?

Самый главный — освобождение в общей сложности 300 заложников. Второй итог — тяжелый. Пять человек спецподразделений мы потеряли — трех бойцов «Альфы» и двух «Веги». 23 человека получили ранения. Был убит 21 террорист: 6 боевиков погибли во время их налета на отдел внутренних дел, остальные — в больнице. 48 боевиков было ранено.

18 июня был днем хаотичных переговоров. И должностные лица, и депутаты, и лидеры движений и партий становились в очередь к Басаеву. Чего было тут больше: искреннего участия в разрешении тяжелой ситуации или саморекламы, сказать трудно.

В переговорный процесс включился глава Правительства России Виктор Черномырдин.

— Моя точка зрения была и остается неизменной, — заявил Михаил Егоров на пресс-конференции. — Террористов из больницы отпускать было нельзя. Это мое твердое мнение. Как говорится, не приведи Господи, но надо реально мыслить и оценивать обстановку. Банда Басаева получила определенный опыт и ушла. Ушла, на мой взгляд, почти безнаказанно. А дурной пример заразителен. Меня беспокоит и следующее: у нас в России не так много специалистов, способных проводить антитеррористические операции и идти при этом под пули. А сегодня огонь прессы сосредоточивается на них. Итог этого может быть плачевным. Надо думать о будущем.

…Прошло время. С оценками и комментариями трагических событий в Буденновске выступили и журналисты, и политические деятели, и государственные руководители. А каково сегодняшнее мнение одного из руководителей операции генерал-полковника милиции Михаила Егорова по поводу ее проведения?

— Целесообразно ли мы действовали? Отвечу. Если бы пришлось повторить такую операцию, я бы ее провел так же. Другого пути не было.

В начале нынешнего года Объединенная редакция МВД России выпустила книжку «Криминальный режим. Чечня, 1991–1995 г.г.» (Факты, документы, свидетельства).

Рецензия на эту, скорее, брошюру, опубликованная в «Книжном обозрении» № 19 9 мая и подписанная Г. Лятиевым и В. Александровым, строго говоря, к названному жанру притянута за уши. Чтобы сэкономить дефицитную площадь нашего еженедельника, отправляю желающих убедиться в этом к «Справочнику журналиста», раздел «Газетные жанры».

А суть в том, что львиную долю своей рецензии, занимающей половину полосы, наши оппоненты посвятили прямому цитированию документов и фактов из книги, а оставшиеся пятьдесят строчек использовали под свои размышлизмы, смысл которых (в двух словах): «куда смотрели все эти МВД, ФСК, Минобороны, Генпрокуратура и, вообще, вся исполнительная власть с ее „первым лицом“ во главе?»

Оставим пока эти риторические вопросы в стороне, во-первых, потому, что поиски ответов на них в задачу составителей брошюры и не входили. Вынужден повториться, что книжка — летопись, хроника событий, «голые» факты, свидетельства очевидцев и наиболее интересные перепечатки из других газет. Во-вторых, уж если очень хочется, то искомые ответы именно на эти вопросы нетрудно найти в предисловии к брошюре, где в более цивилизованной форме, нежели в рецензии, говорится о том, что меры по выходу из кризиса, предпринимаемые федеральными властями, носили декларативный, уговаривающий характер, в них, к сожалению, не усматривалось наступательных и решительных действий. Думается, такие взвешенные формулировки в деловом и конструктивном обсуждении проблемы принесут больше пользы, нежели синонимы наших рецензентов: «нерасторопность», «бездарность», «неуклюжесть» и т. д. Но, Бог с ней, с культурой дискуссии…

Перед книгой стояла совершенно иная задача. Это своего рода справочник, хрестоматия событий для любого читателя, который сам захочет проанализировать «голые факты» (ни одного из которых наши оппоненты и не опровергают), сделать свои собственные непредвзятые оценки, будь он демократ, монархист, коммунист или просто беспартийный.

Поэтому и слова, крупно вынесенные «Книжным обозрением» из текста в качестве как бы подзаголовка, пользуясь опять же лексикой авторов рецензии, — представляются «явлением одного порядка».

Вот эти слова:

«…почему книжка эта вышла сейчас, под финал (надеемся) чеченской драмы, а не в начале боевых действий, когда она была бы действительно полезной…»

Почему-то наши уважаемые оппоненты не обратили внимание на то, что даже те цифры и факты, которые напечатаны на страницах их родного издания (сами отбирали!), датированы 1994-м и даже 1995 годом. Неужто не насторожило?

Конечно, ни один человек, особенно военный, не отказался бы прочитать Историю первой или второй мировой войны хотя бы за недельку до ее начала. Кому ж не интересно «в начале боевых действий» узнать: что там через пару лет под Сталинградом будет?

Как же мы, журналисты, могли писать о том, чего не было? Факт общей амнистии и вооружения уголовников в центральной тюрьме Грозного имел место именно в декабре прошлого года, а не раньше. И один из россиян, ставший бессловесным рабом у курбаши, дал о себе знать лишь в феврале нынешнего года. И депутат Сергей Адамович Ковалев приезжал уговаривать русских солдат сдать оружие дудаевским боевикам 3 января. И стенограммы секретных переговоров самого Дудаева, и самые свежие (уже осмысленные) публикации других изданий — от «Труда» и «Комсомольской правды» до «Красной Звезды» и «Щита и меча», — занимающие по объему половину брошюры, так и не собрались бы под одной обложкой четыре года назад. В то время получилась бы ДРУГАЯ книга. И в этом легко убедиться, поручив нашим оппонентам выпустить аналогичный сборник документов «к началу боевых действий» в любой другой (по выбору) горячей точке земного шара.

А теперь вернемся к вопросу: «Куда смотрело правительство во главе с первым лицом?» Частично мы ответили на это в начале этих заметок. Дальше.

Вот на с. 6 книжки опубликован текст Указа Президента Российской Федерации «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики…» В Указе — поручения Правительству России…

Вот на с. 10 выдержки из январского 1994 года «Послания Президента Российской Федерации Федеральному собранию».

Вот Постановление Государственной Думы от 25 марта 1994 г. В нем снова попытки решить проблему политическим путем — путем свободных выборов в высшие органы власти Чечни.

Вот на с. 16 сообщение Генеральной прокуратуры о возбуждении уголовных дел и организации следственно-оперативных бригад…

Вот мнение Председателя Совета Федерации В. Шумейко, командира корпуса Л. Рохлина, Саламбека Хаджиева… Третий раз повторяю, книжка — это хроника документальных событий.

Хотя возможно, что более умный, тонкий и глубокий читатель, которому не по долгу службы (кому угодно), а по совести за державу обидно, без труда увидит в этой книге еще и документальные свидетельства гипертрофированного, криминального национализма, переходящего в махровый фашизм, под гнет которого Дудаев и его окружение пытаются втянуть все население Северного Кавказа.

Но эта книга не направлена против простых чеченцев. Мне не раз приходилось бывать в этой сказочно прекрасной российской стороне, где живут умные, отважные и безумно смелые горцы. Я не по газетным вырезкам знаю, что этот гордый и, к тому же НАШ, РОССИЙСКИЙ, народ чистой душой своей не приемлет того бандитизма и терроризма, что возведены дудаевской командой в ранг государственной политики. Вероломный и по-фашистски бесчеловечный набег басаевских боевиков на г. Буденновск — убедительное тому доказательство.

Но если до конца подражать сюжетной изобретательности рецензентов, то и мы закончим эти заметки вопросом, имеющим для нас профессиональный интерес.

Почему некоторым журналистам и изданиям обеспечен режим наибольшего благоприятствования в сборе информации на территории, контролируемой боевиками, организуются встречи с высшим руководством бандформирований вплоть до интервью с самим Джохаром, а других (как правило из государственных СМИ) в лучшем случае на пушечный выстрел не подпускают, а в худшем — «девять граммов в сердце»?

На первую половину вопроса я могу ответить сам, потому что имею документ, который, кстати, имеют практически все средства массовой информации, но почему-то не публикуют.

Речь идет о письме, адресованном лично Джохару Дудаеву начальником департамента государственной безопасности Чечни С. Гелисхановым:

«Докладываю, что согласно вашего разрешения департаментом государственной безопасности Чеченской Республики Ичкерия в декабре 1994 года на оплату журналистам было израсходовано 1,5 млн долларов. В последнее время российские власти приняли меры по облегчению работы российских и иностранных журналистов, что существенно затруднило их использование в наших интересах. В связи с этим прошу вас дать распоряжение о выделении дополнительно 1 млн долларов…»

Это вам, господа рецензенты, и вопрос, и информация к размышлению: кто, что, почем и кому заказывает?

Ну а теперь, объяснив уважаемым оппонентам не понятые ими задачи брошюры, разъясним и сверхзадачу. Эти функции возьмет на себя популярный певец Олег Газманов, мнение которого совпадает с нашим:

— Я не впадаю в крайности, — сказал Олег. — Но не могу не возмущаться несправедливостью, ложью, цинизмом, которые обрушиваются сегодня на военных, среди которых, кстати, много моих друзей. Считайте, что я вступаюсь за честь друга, не хочу, чтобы его били и оплевывали. Никто не говорит, что армию надо превозносить до небес. Но надо хотя бы с пониманием относиться к тому, что она делает, какие проблемы ей приходится решать…

Мы своей книжкой тоже попытались вступиться за честь всех силовых структур России, защитить сотрудников органов внутренних дел. Солдат войну не выбирает. Он выполняет присягу и приказы командира. И если воинами в бою будут пытаться командовать «борцы за права», а не профессиональные военные, все наши силовые структуры развалятся. И не за участие ли в этом развале некоторым изданиям и приплачивают, заказывая компромат?

А нам заказать нельзя. Мы — государственное, державное издание. И о солдате, милиционере, омоновце будем писать по совести. Несмотря на высокопрофессиональную критику неподкупных конкурентов…

Как бы там ни было, российско-чеченские переговоры — это факт. И никто из здравомыслящих не станет спорить, что худое перемирие во сто крат лучше хорошей «войнушки» с бомбежками и перестрелками. Другое дело — характер переговоров. Нет сомнения, что в последнее время дудаевские силы были больше заинтересованы в прекращении огня. Об этом свидетельствуют результаты боевых действий, да и сами лидеры чеченских вооруженных формирований не скрывают, что оказались в безвыходной ситуации. Но садиться за стол переговоров побежденными или почти побежденными они не пожелали…

Как известно, Шамиль Басаев «академиев не кончал» — ни военных, ни дипломатических. Но, как ни прискорбно, именно он заставил большую Россию отказаться от жесткой политики в отношении мятежников, навечно вписав в межнациональные отношения термин «дипломатия терроризма». Не исключено, что этот прием теперь широко будет принят на вооружение. По крайней мере, чеченская сторона им пользуется достаточно активно. Как известно, накануне второго раунда переговоров в Грозном Шамиль Басаев опять «вышел в эфир» и заявил корреспонденту AFP, что готов «продолжить войну на российской территории» в случае провала переговоров об урегулировании кризиса в Чечне. По его словам, 63 боевика уже дожидаются своего командира в одном из российских городов. А потом Басаев появился на экране НТВ, где все повторил. Кадры из этого же ролика подтверждают самые худшие опасения: и другие полевые командиры почувствовали вкус «дипломатии терроризма».

Только самый наивный или совершенно несведущий может думать, что чеченские участники переговоров не одно целое с Шамилем Басаевым. Российская пресса, как водится, промолчала, а вот беспристрастный «Reuter» сообщил дословно. После дипломатического осуждения трагедии в Буденновске и обещания содействия в поимке «командира диверсионного отряда» чеченские лидеры Услам Имаев и Аслан Масхадов тут же взобрались на «джип» и во всеуслышание провозгласили Басаева национальным героем. Более того, было сказано, что чеченский народ и лидеры Чечни готовы умереть, только бы ни один волосок не упал с головы Шамиля Басаева. Вот истинная официальная позиция дудаевской стороны. Она не оставляет никаких сомнений в характере переговоров и реальных намерениях. Впрочем, военные и прежде, еще до этих откровений, расценивали переговоры не более чем уловку, необходимую для выхода из затруднительной военной ситуации. К сожалению, у них нет сомнений в том, что боевые действия будут продолжены. По большому счету и чеченцы этого не скрывают, только указывают другой адрес войны — российская территория.

И в то время, когда Басаев диктует из далекого горного Дарго свои ультиматумы и нагоняет страх на обывателя, речи наших госмужей аморфны и невнятны. Действия — неопределенны, их попросту не видать… Или действительно наша власть настолько никакая, что ей угрожать может каждый, вышедший на большую дорогу?

21 июня в Ставрополье — траур. Скорбит и вся Россия. И мало кого утешает то, что все заложники боевиками Шамиля Басаева наконец-то освобождены. До сих пор в голове не укладывается, как же так могло случиться: 95 погибших и умерших, 142 раненых, 99 тяжелобольных — таков итог трагических событий в Буденновске. Но и эти без преувеличения страшные цифры не в состоянии передать то поистине шоковое состояние, которое испытали жители Ставрополья, Северного Кавказа, да что там, всей России, в одночасье понявшие, насколько беззащитны они перед преступниками разных мастей. Сегодня, неделю спустя после варварского налета террористов на город, поминая безвременно ушедших, все мы задаемся вопросом: не повторится ли уже завтра нечто подобное в любом другом месте страны?

Этой проблемой обеспокоено и руководство государства. В Буденновске по распоряжению Президента РФ, работает комиссия, которую возглавляет секретарь Совета безопасности России Олег Лобов. Она должна детально изучить все происшедшее. После этого на специальном заседании СБ, запланированном на следующую неделю, будет рассмотрен только один вопрос: почему и как произошла трагедия в Буденновске, кто ответственен и кто понесет наказание?

Как бы не хотелось, чтобы, как уже бывало, виновных «назначили» и крайними оказались «стрелочники» из ряда региональных руководителей. Ведь проблема давно уже вышла за рамки даже самого «горячего» региона и стала общероссийской.

Только в Москве, по данным столичного Управления по борьбе с терроризмом, находится не менее 15 (!) групп фанатичных сторонников Дудаева. Они, по оценкам специалистов, способны развязать диверсионно-террористическую борьбу. Это предположение подтвердили 20 июня и участники селекторного совещания руководителей региональных подразделений правоохранительных органов страны (МВД, ФСБ и Генпрокуратуры). Они отметили, что реально существует опасность повторения акций в Буденновске. Дудаевский режим способен пойти на любые преступления. Учитывая «высокую результативность» рейда Басаева, нетрудно предположить, что кандидаты на роль очередного «героя» Чечни могут вполне отыскаться.

Получается, что мы в который раз заявляем о своей осведомленности, о возможных действиях преступных групп, но реальных профилактических шагов по непонятным причинам не предпринимаем. Ситуация похожа на сложившуюся в канун буденновской трагедии. Органы ФСБ предупредили местное руководство о возможных терактах в Ставрополье. Реакции на это не последовало. Тут и надежда на пресловутое русское «авось», и явная недооценка боевиков, и излишняя самоуверенность. А в итоге вместо плановых, четко организованных мероприятий — хаотичность действий, стрельба, горечь потерь. Как раз эти «удары по хвостам» и вызывают неуверенность людей в своей защищенности, именно это и выливается в стремление всеми правдами и неправдами вооружиться и пытаться постоять за себя собственными силами.

Что же за люди есть среди нас… Стоило только автобусам с террористами покинуть Буденновск, как кое-кто поспешил объявить Басаева и его нукеров чуть ли не братьями милосердия: вот ведь сдержали свое слово, выпустили заложников… А как тогда быть с 14 июня, днем, который, наверняка, многие хотели бы вычеркнуть из своей памяти. Но те, кто действительно хотел бы: жители Буденновска, заложники, не могут — не получается. Горько, больно, дико. Тем, кому не следовало бы: госчиновники, партийные функционеры, если еще и не забыли, то уже благополучно отодвинули трагические события на третий план. А что же на первом? На первом плане в который раз продемонстрированное стремление поставить все с ног на голову. Басаев уже вроде бы как бы и не бандит, а главный миротворец в чеченском конфликте. Да и не только в нем. Некоторые собратья по перу, пытливые до абсурдности, раскопали: оказывается, боевик был и чуть ли не главным защитником Белого дома, освободителем Абхазии. Да и вообще он — самый честный и мужественный человек…

Об одной «мелочи», этаком «сущем пустяке», правда, забывают. О том, что вот уже четыре года Шамиль Басаев не выпускает из рук автомата. И для чего он предназначен, теперь все узнали. А мы прощаем циничные заявления о том, что «не повезло Буденновску по чистой случайности», а то бы, намекает бандит, мы еще больше накуролесили… Быстро забываем и то, что, перед тем как так «милостиво» выпустить заложников, головорезы давили, расстреливали, избивали, сгоняли, как скот, людей в подвалы, морги, гаражи… По свидетельству очевидцев (с одной из них — Натальей Дементьевой разговаривал в Буденновске наш специальный корреспондент подполковник Николай Асташкин), первое, что сделали дудаевцы, ворвавшись в больницу, расстреляли раненых офицеров и милиционеров. Перед этим устроив им поистине нечеловеческие пытки: жгли паяльными лампами, перебивали кости рук и ног, резали ножами. Что же касается других свидетельств, рисующих террористов «чеченскими Робин Гудами», то и тут людей понять можно. Под автоматом, угрозой возвращения и сведения счетов с теми, кто «скажет лишнее», засвидетельствовать можно все что угодно. И это не просто опасение. Один раз дудаевцы на примере Буденновска уже доказали, что слов на ветер не бросают. Более того, припугнули московским походом… Но уж если целый город наши власти защитить не смогли, что им тогда говорить о каждом насмерть перепуганном заложнике? Понятно, что после случившегося они больше верят Басаеву, нежели ФСБ, МВД и прочим госструктурам. Тем более, что это Белый дом или Кремль можно взять под усиленную охрану. А каково рядовому буденновскому жителю? К каждому спецназовца не приставишь…

И Шамиль Басаев четко уловил этот момент. Неспроста в его внешне сдержанных речах было столько скрытых и явных угроз. Ход, психологически выверенный абсолютно точно! А в душе рядового россиянина уже панический страх перед чеченским боевиком и всем чеченским.

Но посмотрите, как они воевали. Чуть только появилась реальная опасность попасть под пули самим, боевики тут же предпочли спрятаться за спины женщин и детей. Все мы видели стоявших в проемах окон больницы заложников. Появились они там не по своей воле. Впрочем, прием этот известный. Вспомним заложников в Минеральных Водах, нападения на колонны федеральных войск за «живым щитом», пленных российских военнослужащих в окнах дудаевского дворца в Грозном…

Но, видимо, кое-кому неинтересно повторять очевидное, что на городок напали звери, а не люди. Видимо, гораздо привлекательнее иметь даже в трагедии свою, «отличную» от других позицию. И вот уже на первом плане — солдаты и офицеры спецназа, внутренних войск. Зачем атаковали, куда стреляли, вообще зачем примчались как на пожар?.. Лучше бы дождались, пока пришел добрый дядя и без выстрелов освободил заложников. Так у нас скоро правилом хорошего тона станет не сдачи давать обидчику, а сразу же подставлять щеку для повторного удара. Не жалко? Впрочем, куда «бедному крестьянину» податься? На государство, судя по всему, надежда слабая. МВД и ФСБ до сих пор никак не залатают «перестроечные дыры»: профессионалы с обидой ушли, новых на их место еще не подготовили. Да и на какие средства готовить? Вот и получается: у нас беда за бедой, а ответ на все один — не успели, не знали, не предвидели…

Террористы, выполнив свою задачу, вернулись в Чечню героями. О них еще, думается, нам расскажут. Ведь, наверняка, не случайно боевики прихватили с собой в автобусы и журналистов, и депутатов. А жители Буденновска да и все россияне остались вновь перед чередой тяжелых вопросов. А главный из них: почему даже эта трагедия единства в обществе не добавила?

— Когда 14 июня группа усиления в составе 32 человек во главе с начальником штаба полка подполковником Юрием Коноваловым убыла на выручку попавшим в беду сотрудникам милиции и администрации района, я тотчас поднял в воздух несколько вертолетов. Вскоре командиры экипажей доложили: «На площадь перед зданием районной администрации вооруженными террористами, которых около 50 человек, сгоняются местные жители. Заложники находятся около топливозаправщика. Боевики по вертолетам ведут огонь из всех видов оружия. Что делать, командир?» Я понял: в такой обстановке применять оружие нельзя — пострадают мирные жители. И отдал распоряжение: «Ответный огонь не открывать».

…Да, террористы вели себя зверски, жестоко. Особенно по отношению к летчикам. Шестерых из них: начальника группы обслуживания вертолетов и авиадвигателей капитана Александра Дьякова, начальника ТЭЧ звена капитана Юрия Киселева, штурмана-оператора вертолета старшего лейтенанта Александра Пащенко, старшего техника группы обслуживания вертолетов и авиадвигателей старшего лейтенанта Эдуарда Семукова, старшего летчика майора Льва Смирнова, старшего техника группы обслуживания авиационного оборудования старшего лейтенанта Рината Уразова — боевики расстреляли, когда те находились еще в автобусе, а двоих раненых: начальника штаба полка подполковника Юрия Коновалова и начальника ТЭЧ звена капитана Александра Иванова — добили уже в больнице, куда офицеров привезли на операцию. Кстати, добивали их хладнокровно и безжалостно женщины-чеченки, находившиеся в банде.

Но дело в том, что ни один из тех, кого убили террористы, не уничтожал города и села в Чечне, а многие там и не были никогда…

Наверное, каждому запомнились кадры телевизионной хроники о событиях в Буденновске. Особенно те, где показывали оконные проемы больничного корпуса со следами пуль от автоматов и тяжелых пулеметов. Голос за кадром говорил о том, что вот так эти окна якобы обстреливались бойцами группы «Альфа» и подразделений МВД. Говорилось и о том, что они не жалели заложников: ни женщин, ни детей. Но те, кто участвовал в событиях, сразу определили, что на этих кадрах изображены окна не главного корпуса, где засели бандиты, а другого здания. И эти окна были изрешечены террористами потому, что оттуда они были вытеснены бойцами специальных отрядов быстрого реагирования МВД. Как это происходило, рассказывают непосредственные участники событий.

Старший лейтенант милиции Николай М. — боец специального отряда быстрого реагирования Московской области:

— В тот день, когда террористы захватили больницу, мы были подняты по тревоге. Быстро экипировались и погрузились в самолет. В шесть часов вечера мы были уже на аэродроме в Буденновске. Первое впечатление: необычная для вечера жара и горький запах полыни. Словно вся степь заросла этой травой. Нашу группу в аэропорту уже ждал автобус, который отвез нас в пустующий школьный интернат. Этой ночью нам так и не пришлось поспать. Проходила доэкипировка, проработка боевых действий по схемам и картам. К нам подходили местные жители из числа работников интерната и говорили: «Слава Богу, что вы приехали. Кроме вас, нам помочь некому».

Утром мы получили задачу. Нашей группе предстояло освободить от бандитов здание травматологического отделения. Оно находилось рядом с главным корпусом, параллельно ему. Их разделяла площадка шириной в пятьдесят метров. Причем нам был отдан строгий приказ: огня не открывать, чтобы не было жертв среди заложников. Мы должны были действовать под прикрытием снайперских групп. Уже при подходе к горбольнице стало ясно, что бандиты по периметру городка выставили огневые точки и лихорадочно обстреливают всю прилегающую территорию.

Мы сначала сосредоточились за бетонным забором. Когда выбежали из-за него, попали под перекрестный огонь крупнокалиберных пулеметов. По звуку выстрелов было ясно, что это один ДШК, а второй ПКМ. Один бил с чердака «травмы», второй — с крыши главного корпуса. Террористы били по нам трассирующими и бронебойно-зажигательными пулями. И хотя вся территория больницы в деревьях, очереди ложились довольно точно. Как потом выяснилось, огонь корректировался с вышки телевизионного ретранслятора, находившегося рядом с больницей.

В моей тройке было двое необстрелянных бойцов. Я сказал им: «Держитесь, прижимайтесь как можно ближе к земле и, скрываясь в траве, ползком двигайтесь вперед». Сбоку от «травмы» был большой заросший травой пустырь, дальше — бетонные блоки, приготовленные для стройки, только они могли нас защитить. Собрались с духом и поползли. Слышно было только, как над нами посвистывают пули. А вокруг — полынь… Я этот запах, наверное, запомню на всю жизнь. Он мне теперь все время будет напоминать Буденновск.

Когда мы залегли за укрытиями и оглянулись, за нами вся трава, как косой, была скошена пулеметными очередями. Как потом выяснилось, только наша группа успела проскочить этот «пятачок». А остальные бойцы отряда были вынуждены пойти в обход больничного городка. Пока мы находились за бетонными блоками, шла огневая дуэль нашего снайпера с басаевскими пулеметчиками. Еще не затихла перестрелка, смотрю: из черного входа здания выбегают трое больных. Женщина и двое мужчин. Вид у них был ужасный: у женщины — все лицо в кровоподтеках, у мужчин тоже видны следы побоев. За ними потянулись остальные больные. Среди них женщины и дети. Почти все они были в нижнем белье и многие на костылях. Сердце сжалось при виде такой картины.

Стремительным броском мы преодолели последний опасный участок и оказались в здании травмкорпуса. У входа на первом этаже скопилось около восьмидесяти больных. Мы начали их эвакуировать. Оставались лежачие. Некоторые из них находились в палатах, окна которых выходили на главный корпус и обстреливались. Мы их сначала всех опустили на пол, а затем перенесли на другую сторону здания, под защиту стен.

Оказалось, что террористы умеют стрелять только под прикрытием женщин и детей. От прямого боя с нами они уклонились, покинули «травму», увидев, что мы ее блокируем. Перебежали в главный корпус. Не донесли даже своих убитых, бросив их во дворе больницы.

И открыли из главного корпуса ураганный огонь из всех видов оружия. Причем в оконных проемах они выставляли женщин, а из-за них вели огонь. К одиннадцати часам стена здания «травмы» превратилась в настоящее решето. Позднее отснятые телеоператорами кадры с этой стеной появились на экранах. И многие заговорили, что это от нашего обстрела, что мы не жалели заложников — ни женщин, ни детей. Но это же откровенное вранье!

Я еще раз хочу сказать, что мы огня не открывали. А снайпер нашей группы работал наверняка. И зная о том, что Басаев пригрозил расстреливать заложников за каждого убитого, он старался работать не по боевикам, а по их оружию. Прямым попаданием снайпер выводил из строя автомат или пулемет.

Видя нашу силу и безвыходность своего положения, бандиты в одиннадцать часов запросили перемирия. К этому времени мы полностью эвакуировали всех больных травматологического корпуса и блокировали больничный городок. В нашем отряде потерь не было. Хотя у одного пуля застряла в бронежилете, а у второго был прострелен заряд гранатомета РПГ-18, находившийся у него за спиной. Только чудом граната не взорвалась.

Потом начались бесконечные переговоры. Вызывает удивление, что диктовали свои условия бандиты, а не наше Правительство. Ведь террористы потому и запросили перемирия, что были блокированы и находились в безвыходном положении. Мы выполнили их условия, а преступники остались безнаказанными…

Капитан милиции Владимир Р., боец специального отряда быстрого реагирования Московской области:

— Должность моя — боец отряда, а по образованию и по профессии я врач-травматолог, поэтому в этой операции я совмещал эти обязанности. На боевом дежурстве у меня все время с собой необходимые медикаменты, но по прибытии в Буденновск я получил еще две большие сумки с перевязочными и обезболивающими средствами. Нам отдали приказ: «Огня не открывать!»

Уже на первой минуте боя появился раненый. Это был боец калужского СОБРа, который действовал рядом с нами. У него было сквозное ранение бедра. Я наложил повязку, сделал укол, и товарищи вынесли его из-под обстрела. Причем в этот момент еще не было специальных медицинских автомобилей, и первых раненых пришлось доставлять на чем придется.

А так как мои товарищи в это время были уже в травматологическом корпусе, мне пришлось их догонять. Когда я добрался туда, они уже контролировали все здание. Из главного корпуса больницы по нам велся ураганный огонь. В этот момент из-под огня вытащили двоих раненых бойцов «Альфы». У одного было легкое ранение ноги, а со вторым пришлось поработать. У него была навылет прострелена щека. Входное отверстие было маленьким, а выходное — рваная рана. Повезло ему, прямо скажем. Он пытался спросить меня: «Что со мной, доктор?»

Я ему ответил: «Тебе повезло, браток, считай, что ты, вообще, заново родился. Заштопают тебя, будешь как новый».

Вскоре по радио сообщили, что к инфекционному отделению, а это соседнее здание, доставили тяжелораненого «альфовца», срочно нужен врач. Туда и обратно пришлось бежать под обстрелом бандитов. Боец был ранен в голову, ранение — проникающее, в середину лба. Смертельное…

Когда я вернулся в «травму», там оставалось девять тяжелобольных. Мы их выносили на одеялах. Я обратил внимание на то, что в отделении не было ни одной медсестры, ни одной санитарки. С больными с первой и до последней минуты был один врач-травматолог. Владимиром его звали. К сожалению, впопыхах не узнал его фамилию. Он помогал эвакуировать больных. Этот врач рассказывал, что когда под нашим натиском боевики уходили, забрали с собой всех своих раненых и убитых.

Мы выполнили свою задачу, практически не стреляя по живым целям. Правда, заплатив за это большую цену — жизнями и здоровьем товарищей.

В историю мирового терроризма вписана еще одна драматическая страница. Пожалуй, самая драматическая и самая кровавая. Но так академически, с позиций Книги рекордов Гиннесса, рассуждать о событиях в Буденновке сегодня смог бы, наверное, только отпетый негодяй. И тем не менее, что крайне прискорбно для России, недостатка в тех, кто готов ловить рыбу не только в мутной, но и в окровавленной политической «воде», оказалось более чем достаточно. Можно в какой-то степени понять безразличие обывателя, выпестованного на «новых ценностях», но политикана, рванувшего к месту разыгравшейся трагедии за избирательскими голосами, нельзя не презирать.

Впрочем, не исключаю и у политиков наличие чувств искренних. Но не у всех. Достаточно было для такого вывода посмотреть последнее на прошедшей неделе заседание Госдумы. К сожалению, обычных человеческих выступлений прозвучало в тот день мало. Зато отчетливо стало видно, сколь щедро колоссы наших партий и фракций наделены так называемым верхним чутьем, как они изящно исполнили охотничью стойку, унюхав проплывающую мимо власть…

Вот только похоже, что ничего этим мужам, толпою жадною стоящим у трона, уже не объяснить. Абсолютно очевидно, что для них, как для букмекеров на скачках, важнее, сколько голосов наберет или потеряет правительственный «Наш дом», нежели реальные жизни реальных заложников. Поэтому и вертятся под ногами, не понимая того, что в этой ситуации любая политическая деятельность — занятие крайне циничное.

Время расставит точки над «i». Но уже сейчас, хотя никто и не снимает вину с нынешнего правительства за случившееся в Буденновске, можно констатировать, что именно Виктор Черномырдин сумел выйти на решение, адекватное ситуации. Прекращение боевых действий в Чечне, переговоры с представителями Дудаева в миссии ОБСЕ в Грозном — может быть, единственный сейчас выход. Понятно, что это вовсе не «прорыв в дипломатии», а только лишь исправление собственных серьезных упущений, но нет такой высокой цены, которую нельзя было заплатить за жизни ни в чем не повинных людей, оказавшихся в руках отъявленных фанатиков. Тем более что испробовано было все, в том числе и силовой метод.

Кстати, об этом этапе трагедии. По-прежнему на экранах телевизоров действо, которое кто-то метко окрестил уже не путешествием, а парадом дилетантов. То покажут во весь рост Жириновского, то Кашпировского с его установками, то «профессионального миротворца» Сергея Ковалева сотоварищи, которого наконец-то взашей «попросили не мешать». А вот о погибших офицерах вертолетного полка, которые плечом к плечу с милицией первыми встретили бандитов, говорят как бы между делом. Более того, не без упрека. Обвиняют и «Альфу», ставя ей «в пример» американских коммандос. Но даже если допустить, что наши «альфовцы» бросились на штурм без приказа, только услышав из этой трижды проклятой больницы выстрелы и крики, то все равно не пикейным жилетам их осуждать. Случай в Буденновске беспрецедентный, и, что смогли, они сделали, расплатившись своими жизнями и кровью. А быть «самым умным» задним числом — легче легкого. Вот бы все, кто сейчас так рьяно обличает, облачились бы в снаряжение, взяли автоматы и пошли бы сами под пули. Да нет же, эта публика предпочитает другую одежду — смокинги и бабочки, в которой конечно же, сподручнее кричать, что, дескать, армия у нас «не та».

Сильно ошибаетесь, господа хорошие! Вопреки всему, та у нас армия! Будь иначе, не пошли бы буденновские вертолетчики с одними пистолетами против до зубов вооруженных боевиков и не стали бы спецназовцы бросаться под басаевские пулеметы. В общем, помолчите хоть сейчас, политические горлопаны! Или не понимаете, что это именно вы растоптали, унизили и издергали армию, столкнув военнослужащих своими стараниями чуть ли не на социальное дно, заставив тех же «альфовцев» ради выживания сторожить лавочников, а кадровых офицеров подрабатывать на разгрузке вагонов. И тем не менее факт остается фактом — люди в погонах первыми стали на пути беды.

…Дай только, Боже, всем разумным не уподобиться тем, кто преступил законы человечности! И в делах своих, и в политике. Они же за содеянное все равно ответят.

Увы, как часто наш рядовой обыватель о милиции, чтобы она ни делала, судит предвзято, заранее имея негативное суждение. И чуть что, в упреках недостатка не бывает. Не стали исключением и события в Буденновске. К сожалению, подлили масла в огонь и наши коллеги-журналисты, быстренько написав, что милиция ничего не сумела противопоставить нападению, что у милиционеров руки и ноги буквально тряслись от страха. Да и где, вообще-то, была та самая милиция, когда на улицах убивали людей?

Я пробыл в Буденновске все пять самых горячих дней. И скажу откровенно: очень обидно за тех, кто, не щадя собственной жизни, защищал жителей города и того самого обывателя в том числе. И я не могу промолчать.

Сначала — о взятках. Басаев утверждал, что заплатил за проезд в Буденновск валютой. Видимо, так и было, если на валюту покупалось оружие, из которого расстреляли в упор пост ГАИ на самом въезде в город. Пять милиционеров, пытавшихся остановить боевиков, в виде платы получили по пуле. Или это новый вид взятки?!

Когда же боевики ворвались в Буденновск, они прежде всего направились к зданию местного ОВД. И не потому, что испытывали патологическую ненависть к милиции, а потому, что именно ее серьезного противостояния боялись. И опасения эти подтвердились. Их попытка в первые же минуты нападения подавить мозговой центр сопротивления сорвалась. Милиционеры, вооруженные в основном пистолетами Макарова, отбили нападение банды, превосходившей их и числом, и вооружением. Боевики вынуждены были отступить, оставив у здания ОВД семь трупов.

Многие милиционеры, находившиеся в самых разных частях города, услышав стрельбу, бросились на помощь. Хотя у некоторых даже не было оружия. Так, следователь Игорь Чайкин из местного ЛОВД и два товарища прибежали к месту схватки, имея на троих всего один пистолет. Через город, в котором уже орудовали боевики, провел своих безоружных подчиненных командир взвода патрульно-постовой службы лейтенант милиции Юрий Убеев. Все они сумели пробраться в здание ОВД, где получили оружие и вступили в бой.

А разве не достойны уважения действия оперуполномоченного отдела по борьбе с экономическими преступлениями ЛОВД лейтенанта милиции Александра Овсяникова? Он пришел домой обедать. Когда услышал стрельбу, первым делом переоделся из «гражданки» в форму. («Ведь я же представитель власти», — скажет он потом.) Саша вступил в неравный бой буквально у порога родного дома. И вышел из него победителем.

Милиционеры, имевшие при себе оружие, вступали в схватку везде, где только сталкивались с боевиками. Несколько очевидцев уверяют, что из здания, где разместился местный ОМОН, кто-то вел огонь из пулемета по чеченцам, продвигавшимся по Пушкинской улице. Причем стрельба велась не абы как, а прицельно: потом боевики подбирали поблизости трупы. К сожалению, имя пулеметчика установить не удалось. Вполне возможно, что он погиб.

После того, как боевиков блокировали в больнице, милиция жестко взяла под контроль весь город, не допустив ни мародерства, ни иных преступлений. В первый же день трагедии были задержаны двое граждан, пытавшихся поживиться за чужой счет, и воспользовавшийся общей неразберихой угонщик машины.

Когда у больницы еще звучали одиночные выстрелы, на открытое пространство вышел человек в камуфляже. Поднимая вверх руку и громко крича: «Асламбек! Асламбек!», он подошел к обожженному зданию. Я узнал от местных жителей, что это — начальник отдела по борьбе с организованной преступностью Буденновского ОВД подполковник милиции Владимир Попов — «бесстрашный мужик, успел и в Афгане, и в Чечне повоевать, два ордена Красной Звезды имеет…»

И свой рейд «бесстрашному мужику» пришлось повторить дважды. Так начался очередной этап переговоров с террористами.

Особый разговор о милиционерах, попавших в число заложников. До того, как расстрелять, их подвергли жесточайшим пыткам. На теле сержанта милиции Сергея Елмамбетова обнаружены множественные колотые раны, сильно обожжен живот, выбит глаз…

Когда после освобождения заложников в больнице, куда привозили пострадавших, я спросил, много ли у них раненых милиционеров, женщина-врач с горестным вздохом ответила: «Да их, раненых, почти нет — одни убитые…»

Вот так, дорогие коллеги и недруги милиции. Шестнадцать тех самых, так нелюбимых вами «ментов», погибли, не прячась где-нибудь по огородам с дрожащими от страха коленками, а в самом настоящем бою. И скажу, нисколько не преувеличивая: многие жители Буденновска остались живы только благодаря милиции.

Как уже сообщалось ранее, в столице России органами Федеральной службы безопасности совместно с Региональным управлением по организованной преступности ГУВД Москвы был задержан так называемый представитель правительства Ичкерии в России Хабат Курбанов, который, кстати, был и личным представителем Дудаева в Москве, имел на это верительную грамоту. При задержании Курбанова были изъяты материалы, раскрывающие характер деятельности этого «агентства».

Начальник Центра общественных связей Федеральной службы безопасности России генерал-майор Александр Михайлов, комментируя произошедшее «Красной звезде», заявил, что «мы имеем дело с материалами, если так можно назвать, резидентуры спецслужб Джохара Дудаева. Здесь имеются инструкции по ведению агентурной работы на территории России, принципы подбора источников для сбора разведывательной информации, инструкции по ведению террористической деятельности и партизанской войны. Примечательно и то, что подобные инструкции сегодня публикуются даже в открытом издании, распространяемом в России. Это тоже тема для изучения. Изъято обширное досье, в котором сосредоточены сведения не только о политическом руководстве России и членах Кабинета министров, но и о лидерах политических движений и партий, их характеристики, возможные варианты подходов к ним, наброски планов покушения на государственных деятелей России и их родственников. Ряд документов раскрывает финансовые махинации, суть действий чеченских боевиков по добыче оружия и боеприпасов для ведения боевых действий в Чечне».

Интересно и то, что, по имеющимся сведениям, адвокат Хабата Курбанова пытается выдать документы из досье на российских государственных и политических деятелей за обыкновенный личный блокнот представителя агентства «Чечен-пресс». Но к какого рода «личным записям» следует отнести инструкции по ведению агентурной работы на территории России?

В данном случае, видимо, есть необходимость сказать и еще о нескольких «бумагах Курбанова», которые непосредственно касаются расследуемого сейчас Генеральной прокуратурой РФ уголовного дела и, естественно, будут там фигурировать. Они свидетельствуют, что сотрудники «Чечен-пресс» получали инструкции от Джохара Дудаева, в том числе и по осуществлению поставок оружия в зону боевых действий.

Согласимся, нельзя не назвать вызывающим тот факт, что на территории России, в частности в центре Москвы, действовало незарегистрированное агентство, которое брало на себя право распространять тенденциозную информацию о событиях в Чечне. Если вспомнить, еще несколько месяцев назад сообщения этого агентства о событиях в Чечне шли на многие факсы редакций с адресом отправителя — «товарищество с ограниченной ответственностью „Шот“».

Спору нет, крайне удивительно, что правоохранительные органы смотрели на этот факт сквозь пальцы. Впрочем, не об этом уже речь. Вполне понятно, что сейчас россиян больше волнует другой вопрос: не означают ли события в Буденновске то, что террористы Шамиля Басаева уже переиграли все силовые министерства… Начальник ЦОС ФСБ РФ генерал-майор Александр Михайлов сообщил, что от уголовной ответственности террористов никто не освобождал, а переговоры и уступки были единственной возможностью освободить заложников. Тем более, что в мировой практике спецслужб еще ни разу не было случая, когда приходилось бы нейтрализовывать террористов, удерживающих такое количество заложников в больнице. Такой подготовки, да и практики проведения таких боевых операций нет. Этим и можно объяснить то, что военнослужащие спецподразделения «Альфа» во время штурма больницы потеряли убитыми трех своих сослуживцев, что намного больше, чем за все десять лет войны в Афганистане.

Но возвратимся к задержанному Хабату Курбанову. «Я думаю, что если бы мы имели дело с иностранным гражданином, то подобные действия могли бы квалифицироваться по статье „Шпионаж“, — подчеркнул генерал-майор Александр Михайлов. — В данном же случае мы вынуждены рассматривать его действия как подпадающие под Указ президента о борьбе с бандитизмом. Если же станет известно, что гражданин России Курбанов работал еще на иностранную разведку, то тогда квалификация может быть расширена».

В идеологической войне, развернувшейся практически одновременно с началом боевых действий федеральных войск в Чечне, умело использовало опыт коммунистической пропаганды дудаевское окружение. Аппарат воздействия через средства массовой информации работал четко и своей цели добился: боевики Грозного на страницах ряда «независимых» изданий выступали в роли эдаких романтических «Робин Гудов», борцов за справедливость… Каждый мазок кистью (пером) этого портрета планировался загодя, постепенно, информация строго дозировалась, что делало ее весьма правдоподобной в глазах читателей.

«Улучшением» работы со столичными изданиями посвятили себя так называемое информационное агентство «Чечен-пресс» и представитель «правительства Ичкерии в России» Хабат Курбанов, действовавшие до последнего времени в столице.

Термин «представитель правительства Чечни в Москве», подхваченный наивными журналистами, был призван создать впечатление о существовании официальных отношений между режимом Дудаева и федеральными властями. Мало кто задумывался над тем, что Чечня как субъект Федерации была выведена Дудаевым из-под Конституции РФ.

«Чечен-пресс», представительство активно поставляли на информационный рынок России и за рубеж «информацию» из Чечни, состряпанную, как утверждает ФСБ, в пределах Московской кольцевой автодороги. Но и это не все. Начальник Центра общественных связей ФСБ Александр Михайлов отметил, что сам Курбанов и агентство занимались незаконной деятельностью. В этом сотрудников службы безопасности убедили изъятые в офисе материалы и документы. Среди них — инструкции по ведению агентурной работы, террористической и подрывной деятельности в России, обширные досье на членов руководства страны, политиков, лидеров движений и партий, наброски планов покушений на государственных деятелей.

Генерал Михайлов подчеркнул: если бы Курбанов был иностранным гражданином, то ему предъявили бы обвинение в шпионаже. В данном случае Курбанов задержан на 30 суток на основании Указа Президента № 1226 о «борьбе с бандитизмом».

Я попытался выяснить, на каком основании действовали в Москве и это представительство, и это агентство. Внятных объяснений по этому поводу так и не удалось услышать ни в одном из ведомств, коим положено этим заниматься по должности.

Представители правоохранительных органов не могли объяснить и первый случай задержания Курбанова 15 июня, который был отпущен спустя несколько часов. Редакции удалось выяснить эти причины. Курбанов был выпущен из-за угрозы теракта в Москве. И вновь сработал прием шантажа.

Остается лишь удивляться, что только события в Буденновске положили конец незаконной деятельности самого Курбанова и агентства «Чечен-пресс», на протяжении более полугода идеологически воздействовавших на всех нас.

Послесловие к трагедии

«Альфу» подняли по тревоге 14 июня в 15 часов. Проинформировали кратко. Дескать, в Буденновске группа чеченцев совершила нападение на РОВД. Собрались быстро. А потом… целых три часа сидели в ожидании. На этом основании сделали вывод: было бы что-то серьезное, уже летели бы…

И вдруг — «Срочно грузить боекомплект, снаряжение… В 19 часов вылет». Но что конкретно происходило в Буденновске, так и не сказали.

В воздух поднялись около половины девятого вечера и лишь к полуночи добрались до места. Привезли группу в отдел милиции. Тот самый, который захватывали дудаевцы. Там наконец-то и получили первую достоверную информацию.

…Здание РОВД боевики захватили почти без боя. Но потому, как быстро они его покинули, даже не забрав милицейское оружие, было ясно, что главная задача у них другая. Столь же стремительно были захвачены военкомат и здание городской администрации. В это же время две другие группы боевиков прорвались к рынку и Дому творчества молодежи, где открыли по мирным жителям огонь на уничтожение.

Теперь уже известно, что на КамАЗах с Басаевым пришла лишь часть отряда. Остальные к 14 июня уже находились в городе. Что напрочь опровергает басаевскую версию о том, что, дескать, Буденновск «случайно» оказался на пути террористов. Не было случайности. По линии ФСБ удалось выяснить, что еще в начале июня на совещании дудаевских полевых командиров, в котором участвовал и Басаев, для теракций были намечены три города: Москва, Краснодар и Буденновск. И уже буквально за день-два до трагедии один из сотрудников вновь созданной чеченской милиции пытался проинформировать об этом представителей МВД РФ в Грозном. Ему не поверили, обвинили в провокации.

Так почему для первого удара был выбран именно Ставропольский край? Во-первых, близко от Чечни. Во-вторых, только официально здесь проживают порядка 70 тысяч чеченцев, не считая десятков тысяч непрописанных. А в самом Буденновске недалеко от больницы находился офис чеченской фирмы «Ирбис», которая арендовала складские помещения именно в горбольнице. Есть данные, что именно на эти склады и была переброшена заранее партия боеприпасов и вооружения. И потом, лучшего объекта для создания «живого щита», под прикрытием которого дудаевцы собирались выдвигать свои требования, чем больница, выбрать было трудно. Здесь уже находилось около 800 больных и до 300 медработников. Кстати, еще за два дня до событий семьи местных чеченцев покинули город. Остались лишь боеспособные мужчины, которые и составили добрую треть отряда Басаева.

Но вернемся к событиям 14 июня. После стрельбы в центре города дудаевцы собрались на улице Калинина и колонной двинулись к больнице. По дороге из всех домов забирали жителей. Сопротивлявшихся расстреливали на месте. К 16 часам дудаевцы были в больницы. Здесь сразу же расстреляли офицеров-летчиков и милиционеров, которые ранеными были доставлены сюда всего час-полтора назад.

…А в городе царила паника. Стянутые к больнице местные милиционеры не смогли создать плотное кольцо окружения и действовали вразнобой. Если бы Басаев решил уйти из города именно тогда, это ему удалось бы без особого труда. И лишь к 10 вечера в Буденновске появились министр внутренних дел РФ Виктор Ерин, директор ФСБ Сергей Степашин и вице-премьер Николай Егоров. Ответственным за операцию был назначен Ерин. «Альфе» буквально сразу же была поставлена задача на подготовку к штурму.

Ознакомившись с ситуацией, командование группы попыталось убедить руководство в нецелесообразности силового метода. Штурм, по мнению специалистов, однозначно должен был привести к значительным потерям как среди заложников, так и среди штурмующих. Во-первых, из-за скученности людей в здании. Во-вторых, из-за значительного числа террористов. Дополнительные трудности — сама больница, добротное, каменное здание. Окна первого этажа практически все зарешечены. Проникнуть внутрь можно было только через второй этаж на высоте под три метра. Но и эти окна уже были забаррикадированы. Но главное, что установили: дудаевцы заминировали больницу и при штурме могли просто поднять всех на воздух. Тем не менее доводы профессионалов оказались бессильны. Словом, «Альфу» послали на верную гибель.

Общий замысел операции выглядел так. «Альфа» должна была выдвигаться со стороны больничного городка первой и захватить основное здание больницы, Московский областной специальный отряд быстрого реагирования (СОБР) — здание травматологии, Московский городской СОБР — инфекционное отделение, СОБР МВД — гаражи. Отряд «Вега» (бывший «Вымпел», спецназ МВД) должен был через пустырь поддерживать «Альфу». На усиление «альфовцам» придавали 14 боевых машин пехоты (БМП), которые должны были подойти через 10 минут после открытия отвлекающего огня. А 4 бронетранспортера, расположенные в районе стройки и пустыря, должны были поддержать огнем спецназ. Там же располагались и снайперы.

Задачу ставил заместитель министра внутренних дел РФ генерал-полковник Михаил Егоров. До начала штурма оставалось три часа. Естественно, ни о какой нормальной подготовке, проведении элементарной рекогносцировки уже не могло быть и речи. Не хватало времени даже на перегруппировку. Выслушав замечания «альфовцев», Егоров согласился перенести начало операции на 1 час, но не более.

К половине пятого спецназовцы только-только успели сосредоточиться на исходных. Отряды СОБРа шли за ними. За десять минут до времени «Ч» — начала отвлекающего огневого налета — первая группа «альфовцев» проникла на территорию больничного городка и, разделившись на три подгруппы, охватила район «гараж — прачечная».

Две другие группы в это время подошли к травматологическому и инфекционному отделениям, где тоже не оказалось террористов. Но только они попытались проскочить небольшое открытое пространство, как дудаевцы открыли шквальный огонь. Уже после удалось выяснить, что штурма террористы ждали. Как минимум за 2 часа до его начала кто-то предупредил Басаева. Но у дудаевцев просто не выдержали нервы. Открой они огонь на 5–7 минут позже, в зоне поражения оказалась бы добрая половина «Альфы».

…Дудаевцы били в упор с 20–30 метров из крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и автоматов. В первые же минуты «Альфа» понесла потери. Особенно нелегко пришлось группе, залегшей в «зеленке», которая попала в «огневой мешок». Ближе всех к боевикам оказался Владимир Соловов. Почти тридцать минут он вел бой в отрыве от основной группы. Последнее, что услышали от него: «Ребята, руку жжет…» Три пули насчитали потом в теле у Володи. Две в руке, третья вошла в спину, когда он повернулся на бок, чтобы перевязать себя… На сильный огонь напоролась и группа, атаковавшая со стороны травматологического отделения. Ситуацию здесь в буквальном смысле спас Дмитрий Рябинкин, всего лишь два года назад закончивший Московское высшее общевойсковое командное училище. Отличный стрелок, он в доли секунды сумел вычислить позицию и уничтожить дудаевского пулеметчика, что позволило основной группе укрыться. Сам же отойти не успел. Погиб.

А пятерку, прорвавшуюся к пищеблоку, отсекли огнем от гаражей и буквально закидали гранатами. Каким чудом они остались живы, до сих пор никто не поймет. И были бы они уже внутри здания, поддержи их хоть кто-то огнем. Но бронетранспортера, который должен был прикрывать группу с пустыря, на месте не оказалось. Не подошли и обещанные БМП.

Тогда прикрывать своих бросились «альфовские» снайперы. Им предстояло преодолеть около двухсот метров. И где-то на середине пути дудаевская пуля достала Дмитрия Бурдяева…

Четыре часа в этот день «Альфа» находилась под огнем. И каким! У одного из бойцов после боя насчитали девять попаданий: три пули застряли в бронежилете, три — в автомате и магазинах, три — в теле. Специалисты утверждают, что огня подобной плотности не было даже при штурме дворца Амина в Кабуле.

А «броня» подошла лишь к концу третьего часа боя. Но продолжать штурм было уже невозможно: дудаевцы выставили в окнах заложников. А бить в упор по своим «альфовцы» не смогли.

Сегодня можно услышать упреки в адрес «Альфы»: зачем, дескать, начинали штурм, если не довели его до конца? Повторюсь: начинала не «Альфа». Ее руководители сразу заявили, что штурм приведет к гибели сотен людей. Но отказаться от выполнения приказа они не могли. Третий раз за последние пять лет «альфовцы» сталкивались с ситуацией, когда принятое руководством решение выходило за пределы разумных действий. Два раза — в девяносто первом и девяносто третьем годах — группа вышла из положения. Третьего отказа им бы не простили. Так, призванные бороться с заложниками, они сами оказались в заложниках.

По уровню подготовки нынешняя «Альфа» не уступает, а в рукопашном бою и снайперском искусстве даже превосходит «Альфу» восьмидесятых годов. В 1993 году российская группа антитеррора «А» была признана лучшим спецподразделением мира. И то, что сделала в тот день «Альфа», не сделал бы никто. Потеряв троих человек убитыми и 13 ранеными, спецназовцы вывели из строя до половины отряда террористов.

Двадцать второго июня хоронили Владимира Соловова, Дмитрия Рябинкина и Дмитрия Бурдяева. Теперь у «Альфы» собственный счет к Басаеву…

Пиком драмы в Буденновске, на мой взгляд, явилось субботнее утро 17 июня. Накануне ночь, беспокойную и душную, я провел в одном из служебных кабинетов вертолетного полка. Около 5 утра услышал сильную стрельбу, продолжавшуюся несколько часов.

Часов в 8 утра в медпункт полка начали поступать раненые. К тяжелым меня не допускали, посоветовав побеседовать с легкоранеными. В одной из палат находились два офицера из группы «Альфа». Разговорились, я поинтересовался, мол, каков был замысел штурма?

— Давайте пока повременим, — мягко уклонился от ответа один из них. — Скажем так: была попытка освободить часть зданий на территории больницы.

— Но ведь бой продолжается до сих пор. Значит — это все же войсковая операция?

Раненый офицер в ответ лишь развел руками.

После освобождения заложников мне довелось поговорить со многими из них о том, какая обстановка царила в то субботнее утро в больнице. Одна из заложников — инспектор пожарной части старший лейтенант внутренней службы Наталья Деменкова, в частности, сказала:

— Мы надеялись, что группа «Альфа» захватит здание больницы и освободит нас. Когда начался штурм, многие мужчины и женщины собрались с силами, чтобы помочь нашим ребятам изнутри. Это басаевцы почувствовали. Я заметила, в тот миг на их лицах уже не было бравады. Они поняли: приходит конец. Жаль, конечно, что спецподразделения отошли на исходные позиции. И все же штурм сыграл свою роль. После него бандитов просто не узнать… Теперь, когда трагедия в Буденновске позади, людей мало занимают словопрения в средствах массовой информации по поводу того, был ли штурм больницы или не был. Местных жителей волнует другое. Почему в город беспрепятственно проникли террористы и несколько часов удерживали его в своих руках? Почему горстке преступников удалось поставить на колени не только город, — всю страну? Почему, в конце концов, бандитам удалось уйти от справедливого наказания?

Услышим ли мы ответы?

На вопросы корреспондента «Труда» отвечает Сергей ГОНЧАРОВ, президент Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа», бывший ее командир:

— События в Буденновске — это не только трагедия человеческая для всей страны, но еще и политическая. Теракт в этом городе обострил политический кризис.

Теперь всех пытаются убедить, что у нас, кроме Ковалева, появился еще один миротворец — чеченец Басаев, который в Буденновске устроил кровавую вакханалию в больнице. И сейчас меня пытаются убедить, что Басаев «прекратил войну в Чечне», которую более полугода не могли остановить наши руководители. И я задаю себе вопрос: либо наши политические руководители совсем потеряли логику мышления, либо они специально выставляют Россию на посмешище. Басаев — бандит и убийца, он унизил Россию и за это должен ответить. Я считаю, что Виктор Ерин и Михаил Егоров поступили по-мужски, признав, что это ими был отдан приказ о штурме. И приказ, я считаю, был отдан правильно.

— Как, с точки зрения профессионала, вели себя бойцы «Альфы»?

— Спецподразделение существует 21 год, провело большое количество операций по уничтожению террористов и освобождению заложников. Ни разу за все это время заложники не пострадали. Мы освобождали массу самолетов, много зданий и даже следственный изолятор в Сухуми, когда его захватили более трех тысяч преступников.

Но аналогу Буденновску все же не было. Как бы нас ни убеждали, что захват этот был случайным, я уверен, что операцию боевики продумали заранее от начала до конца. Например, сейчас подтверждается, что подвал в этой больнице был арендован чеченцами заранее, куда они и свезли загодя массу оружия.

Доказано теперь, что боевиков было около трехсот человек: сто привез Басаев, а двести уже ждали в Буденновске. У убитых чеченцев в карманах находили талоны из гостиницы Буденновска — там ожидали. Как мне видится, власти, как самого Буденновска, так и Ставропольского края, — коррумпированы. Они не заметили ни перевозки оружия, ни передвижения каравана на маршруте в 150 километров. Сейчас просто нет дорог из Чечни, которые не подлежали бы контролю. Значит… Но мы не только допустили бандитов в этот город, но и более того — выпустили потом! И очень напрасно.

— Приказ о штурме — что это такое?

— Никогда за всю свою историю «Альфа» письменного приказа не получала. Почему? Да потому, что за письменный приказ нужно отвечать конкретному человеку, а у нас не любят отвечать. На этот раз тоже приказ был устный.

— Начался штурм…

— Подход к зданию был по открытой местности, начался шквальный огонь по атакующим. Подразделению были приданы силы поддержки от МВД. Но, по оценке наших ребят, они не в полной мере справились со своими обязанностями. Ведомственное перетягивание одеяла имело влияние и в той ситуации. После занятия нашими ребятами первого этажа басаевцы заминировали второй, наделав мин-растяжек. Но 300 заложников все же выпустили, и Черномырдин вступил в переговоры.

Когда ребята доложили, что первый этаж занят, им сказали: пока прекратите боевые действия, на второй этаж не выдвигайтесь — Басаев запросил переговоры. И затем бойцы «Альфы» получили новый приказ: штурм прекратить, выйти из больницы и занять исходные позиции. Я думаю, что спецназовцев надо было все же там оставить и держать Басаева под прицелом. После таких потерь «Альфы» при штурме — трое бойцов убито, четырнадцать ранены — оставлять завоеванные такой кровью позиции было нельзя.

— Но заложников-то в конце концов удалось освободить.

— Зато политически мы ничего не выиграли. Что бы мы ни говорили, кавказская война будет продолжаться. Как бы ни говорили руководители кавказских республик, что они никогда не поддержат Дудаева, это не так. Боевики, известно, имеют там свои базы, лечатся в Сухуми, в Гаграх, в Сочи. Это информация достоверная.

Трагедия Буденновска не только опрокинула привычные представления о терроре как отвратительном методе достижения целей, она всерьез заставила задуматься и о методах борьбы с ним. Масштабы политического кризиса в России, вызванного захватом огромного числа заложников и последующей операцией по их освобождению, столь велики, что замалчивать необходимость реорганизации существующих антитеррористических служб, по меньшей мере, недальновидно.

По последним данным, обнародованным Ставропольским краевым бюро судмедэкспертизы, штурм удерживаемой бандой Шамиля Басаева буденновской горбольницы увеличил число погибших почти на 20 человек. До сих пор остается вопросом, от чьих пуль они погибли — бандитских или спецназовских. Кроме того, в первый же день трагедии погибли 82 прохожих и сотрудников милиции, оказавших сопротивление, 5 человек расстреляны бандитами в больнице. Таким образом, за пять дней и ночей число жертв составило 122 человека, без учета тех, кто умер из-за нервного перенапряжения, обострения болезней после того, как бандитов отпустили из города.

Но это — не единственный результат случившегося. Буквально спустя день после штурма больницы заговорили о дееспособности российских антитеррористических служб. В частности, о знаменитой и не менее загадочной «Альфе». Можно было услышать и такую точку зрения: мол, общая ситуация в отечестве сказалась и на его спецслужбах. О былом величии подразделения будто бы пора забыть, если раз за разом случаются в ее работе «проколы».

Разумеется, разговоры разговорами. Но объективность требовала выслушать и другую сторону или же, по крайней мере, тех людей, которые к «Альфе» имели и имеют самое непосредственное отношение не один день — десятилетия. Поэтому я и предложил обсудить возникшие проблемы с Сергеем Гончаровым, депутатом московской горДумы, бывшим заместителем командира «Альфы», отработавшим в ней пятнадцать лет, ныне — президентом ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».

По словам СЕРГЕЯ ГОНЧАРОВА, до сих пор ему был известен один политик-миротворец в чеченском конфликте, к деятельности которого он относится с большим сомнением, поскольку трудно сказать, кого и с кем он мирит, — г-н Ковалев. Теперь же СМИ заставляют поверить, что объявился еще и чеченский миротворец — бандит Басаев. Человек, если таковым он себя еще считает, устроивший кровавую вакханалию, представляется чуть ли не героем, прекратившим войну в Чечне. Либо кое-кто напрочь потерял представление о реальности, либо это делается сознательно. Бандит и убийца никогда не был и быть не может героем, и войну в Чечне он не прекратил и не мог это сделать. Мало того, последние заявления доказывают, что он снова собирается совершать террор. Вкус крови опьяняет людоеда.

Что же касается чисто военной ее специфики, то можно с полной уверенностью сказать, что никогда еще ни одна антитеррористическая организация в мире не сталкивалась с тем, с чем пришлось иметь дело «Альфе» в Буденновске. Представьте себе маленькое трехэтажное здание, в котором захвачены 1100 заложников. И половина — раненые, послеоперационные больные, роженицы, дети. Первый этаж заминирован.

Главная проблема заключалась в том, как быть с заложниками, которых на ограниченном пространстве было очень много, и они служили «живым щитом» для басаевцев. Кроме того, у них было столько оружия, которого хватило на пять часов интенсивного боя. Это знают все — оружие было заранее складировано в больнице, причем бандиты имели на вооружении те же системы, что и «Альфа», — автоматы с подствольниками, гранатометы, снайперские винтовки, пулеметы. Плюс боеприпасы. По самым приблизительным оценкам, их увезти мог только большегрузный КамАЗ.

Выходило, что у пуль, выпущенных «Альфой», фактически было три пути — мимо, в заложников, в бандитов. Только человек отстраненный мог предположить, что штурм будет бескровным. Так что человек, отдавший приказ, должен был четко представлять, что без жертв не обойтись. Как со стороны нападавших, так и бандитов и заложников. Так и получилось. Но если о погибших заложниках и сотрудниках «Альфы» говорят во всеуслышание, мало кто знает, что практически у каждого из 21 чеченца-бандита из тех, что сейчас находятся в Буденновске в тяжелом состоянии, — ранение в голову. Этот факт многое говорит о профессионализме наших сотрудников.

Операция проводилась при поддержке армии, которая сработала не совсем четко. Из крупнокалиберных пулеметов требовалась очень точная стрельба, которой не было. Но и в этой ситуации «Альфа» заняла первый этаж и была готова штурмовать остальные. Кстати, саперы подтверждают, что в лестничных проемах были также установлены мины-растяжки и мины-ловушки.

КАК ТОЛЬКО первый этаж был занят, Басаев выпустил 300 заложников и попросил переговоры. После переговоров поступил приказ оставить здание и отступить на исходные позиции.

Так родился «национальный герой» — в крови детей, женщин и беспомощных людей. Не исключено, что не последний. Уж больно он заразен, такой «героизм».

Сейчас «аналитики» сравнивают ситуацию в Буденновске с теми, что дважды возникали у Белого дома. И тогда вставал вопрос об ее участии в штурме здания, напичканного людьми. Однажды отказались выполнять приказ вчистую, однажды его выполнили на своих условиях. Теперь же штурм стал составной частью трагедии. Некое подобие логики в этом есть. И Гончаров с этим фактом согласился. Но лишь отчасти. Поскольку не следует путать кризис власти и участие в выходе из него спецслужб с очевидным политическим террором. Причем террором беспрецедентным. Так что перед сотрудниками нынешней «Альфы» в принципе не вставало проблемы участия или неучастия в операции, которую по большому счету и антитеррористической-то назвать трудно. Была самая настоящая военная операция.

ДРУГОЕ дело, что общий кризис всей системы государственной безопасности не мог не обойти стороной это элитарное спецподразделение. Раньше оно занималось своими четкими вопросами борьбы с терроризмом. Сейчас подразделение — в подчинении главного управления охраны, и того объема наработок боевых операций нет. Кроме того, произошла и происходит смена поколений. А готовить бойца спецподразделения необходимо как минимум 3–5 лет. Сейчас погибли молодые ребята. Так что, по всей видимости, должной боевой обкатки, профессиональной подготовки у них не было. Не хватило времени. Из старослужащих никто не погиб.

Что же касается утверждения, будто «Альфа» уже не та… Да, изменился состав, поменялась идеология. Раньше мы служили за идею. И сейчас большей частью за нее, поскольку говорить о каких-то материальных благах неуместно. Средний офицер подразделения в чине капитана получает со всеми «накрутками» порядка 850 тысяч рублей. Другое дело, что изменились сами идеалы — и это вполне закономерно. Раньше — светлое будущее, теперь — золотой телец. Видимо, только наше государство может позволить себе так обходиться со своими спецслужбами. Сейчас, уходя из «Альфы» по разным причинам, боец знает, что его материальное благосостояние увеличится в несколько раз. Они — нарасхват. Тем не менее дух «Альфы» не улетучился. В Буденновске никто не струсил, все сделали то, что и положено мужикам. Они пошли на рисковый штурм не за какую-то конкретную политическую фигуру, они пошли в бой за страну, за народ и закон. Кроме того, необходимо было поставить на место циничного бандита. Ведь он не требовал ни выкупа, ни вылета куда-то, ничего. Его действия были направлены на унижение страны, не более и не менее. Так что неудовлетворение бойцов «Альфы» очевидно. Приказ о прекращении штурма, какими бы причинами он ни мотивировался, был выполнен без энтузиазма. Безусловно, человеческая жизнь — превыше всего, а на кону в больнице стояла именно она. Тем не менее за нанесенное оскорбление иногда платят и кровью…

КСТАТИ, мало чего стоят все теперешние домыслы и разговоры о последствиях событий. На недавние поминки пришли практически все силовые министры, кроме Павла Грачева. Пришли Коржаков, Барсуков. Они смотрели в глаза родственникам убитых. Не побоялись. Повели себя принципиально, достойно.

Итак, «Альфа» имеет теперь как бы два лица. С одной стороны, не утратила прежнее, явно привлекательное — даже выполняя сегодня не только антитеррористические, но и охранные функции первых лиц государства, спецподразделение в автономном режиме способно успешно вести интенсивный бой в течение 35–40 минут, с другой — получила облик, как после пластической операции по заказу. Кроме нее, мелькают другие аналогичные структуры: «Витязи», «Вымпелы» и другие. Получилось, что теперь спецсилы почитают за необходимость иметь каждое силовое министерство. Но количество не всегда переходит в качество, скорее, возникает неразбериха с СОБРами, ОМОНами и прочими грозными воинствами. 20 лет назад была одна «Альфа» и справлялась со своими задачами. Получается, что наличие выбора не всегда приводит к хорошим результатам. Антитеррор и рынок несовместимы. По мнению Гончарова, все это не дает возможности собрать силы в один кулак и создать единую целевую программу для борьбы с любыми видами террора всем заинтересованным ведомствам.

Как и прежде, для того чтобы собрать «Альфу» по тревоге, требуется 40–45 минут, и она готова к вылету. События в Буденновске подтвердили эту истину. Все ее сотрудники прошли обкатку боем. Так было и раньше — все до единого воевали в Афганистане, а до Афгана готовились в диверсионных группах. Так что традиции сохраняются. Каждая операция «Альфы» тщательно изучается ведущими мировыми антитеррористическими службами. В своего рода учебники войдет и штурм буденновской спецбольницы. Но какой бы вывод ни был сделан после этого, ясно одно, что не стоит путать политику с боевыми действиями. Последние — только продолжение первой иными средствами. Эта истина давно известна, Но почему-то время от времени забывается. Для удобства.

Трагические события в Буденновске породили массу вопросов. И главные из них: как басаевская группировка смогла совершить тайно рейд к Буденновску? Кто отдал приказ на штурм больницы? Правильно ли поступили власти, отпустив в Чечню Шамиля Басаева в обмен на жизнь заложников?

Поскольку ситуация была беспрецедентной в мировой практике, то и ответов на нее следует ожидать неоднозначных. Сразу же после окончания инцидента началось параллельное расследование следователей и руководства МВД: почему никто «не заметил» боевиков на марше. Служебное расследование позволило уточнить маршрут из Чечни. Ведется проверка: кто стоял на постах, что видел? Однако многие эксперты считают, что установить точно, видели ли инспектора ГАИ, кто проезжает мимо — террористы, вооруженные до зубов, или… — теперь уже почти невозможно. Причина проста: нет свидетелей. Тут в кабинете-то не всегда удается «накрыть» взяточника, а уж в степи… Кстати, Буденновск расположен в ровной, как стол, степи, проехать по которой, как выясняется, может любой КамАЗ — даже и без дороги.

Рассказывает наш специальный корреспондент Дмитрий ДУБЦОВ

Многие юные буденновцы, ровесники читателей «Опасного возраста», видели бандитов Басаева, хватавших и избивавших людей. А некоторые стали участниками этой трагедии и ее жертвами…

От Партизанской улицы до известной ныне всему миру больницы — один квартал. Ранним утром 17 июня, ходить по ней можно было, только прижимаясь к стенам домов, опасаясь нарваться на шальную пулю. И в такой обстановке я заметил сновавшего среди военных и журналистов мальчишку. Подошел к нему.

— Ты чего тут делаешь? А ну-ка давай, беги куда-нибудь подальше! Если боишься — провожу.

— А совсем и не боюсь, — обиделся он. — И никуда отсюда не пойду. Я тут живу. — И он показал на соседний дом.

Мы разговорились с ним, присев на корточки у стены. Мальчика зовут Максим. Ему 10 лет. Рассказывая о том, что видел, хмурит брови, и в его огромных карих глазах мелькает недетская настороженность.

— Я видел, как заложников вели.

— Страшно было?

— Угу. У кого одежда рваная, кто в синяках, кто в крови… Чеченцы орут, женщины плачут… Чуть кто в сторону от колонны — бьют прикладами. В окна стреляют. Соседка, тетя Валя, в окно выглянула, а один такой бородатый, весь оружием обвешанный, р-раз и прикладом стекло выбил. Тетя Валя на пол упала, а он как стрельнет из автомата. Занавески загорелись… Но тут его окликнули, и он дальше побежал… А я дома один был — родители в центр уехали. Испугался… Потом вижу: чеченцы в некоторые дома заходят — и убежал в курятник. Там у меня местечко укромное есть — ни за что бы не нашли! Только боялся: вдруг из гранатомета по дому жахнут… Вышел, когда увидел, что наши солдаты пришли… Ой, погодите, я сейчас!

Он забежал во двор и через некоторое время вынес трехлитровую банку с холодной водой.

— Пейте. А то жарища страшная! Мы тут с мамой всех солдат и репортеров поим.

— Не страшно тебе? Ведь стреляют…

— Сначала страшно было. А потом — ничего. Привык… А вот фамилию свою я вам не скажу, и не просите. Нельзя. Мало ли что. — И он побежал с банкой воды к притормозившему неподалеку БТРу…

Свидетельствует Михаил Алексеевич Н., житель Буденновска:

— Чеченцы, когда стреляли, не разбирали, кто перед ними… Зверье! Я сам видел девчушечку — за хлебом бежала, ей лет 10, а они ее, гады, из автоматов…

Сергей С., житель Буденновска, водитель:

— Когда начали свозить в одно место погибших в первый день, видел среди них 14-летнюю девочку с вспоротым животом…

И в заложники попали дети и подростки. Некоторых схватили на улицах города, другие лежали в больнице, когда туда ворвались чеченцы. Среди детей — 24 раненых. Самой маленькой, Лактионовой Юле, всего 10 месяцев. Когда она вырастет, то вряд ли вспомнит что-нибудь об этих страшных днях. Но вот 11-летние Таня Прасолова и Таня Соколова, 12-летний Андрей Кузьменко, 13-летний Витя Переверенцев и еще десятки их сверстников уже никогда не смогут об этом забыть.

Сегодняшний день на переговорах, проходящих в Грозном в здании миссии ОБСЕ между правительственной делегацией России и делегацией сторонников Джохара Дудаева, может стать переломным. Об этом заявил вчера руководитель российской делегации, первый заместитель министра по делам национальностей Вячеслав Михайлов.

«К переговорам в Грозном только что подключился один из полевых командиров, родной брат Шамиля Басаева Ширвани Басаев», — сообщил представитель миссии ОБСЕ в Грозном.

Вчера в первой половине дня стороны приступили к обсуждению блока военных вопросов, круг которых был согласован на переговорах во вторник. Среди них — проблемы разоружения незаконных вооруженных формирований и поэтапного вывода федеральных войск из республики.

«Шамиль Басаев со своими бойцами находится в настоящее время в одном из селений Веденского района и внимательно следит за ходом переговоров в Грозном», — сообщил вчера корреспондентам ИТАР-ТАСС хорошо информированный источник из окружения Джохара Дудаева. По утверждению источника, он минувшей ночью лично встречался с Шамилем Басаевым.

Как известно, в результате террористических действий группировки дудаевских боевиков во главе с Шамилем Басаевым погибли около 100 человек и несколько сотен людей получили ранения и травмы.

Российская правительственная делегация на переговорах в Грозном о мирном урегулировании чеченского конфликта обратилась к сторонникам Джохара Дудаева с заявлением, в котором потребовала от них публично осудить акты терроризма и в 3-дневный срок выдать террористов. Об этом сообщил журналистам в штабе объединенной группировки федеральных сил в Чечне генерал-полковник Анатолий Куликов.

«Если этого не произойдет сегодня до 18.00, то российская правительственная делегация оставляет за собой право прервать мораторий на ведение боевых действий в Чечне», — подчеркнул командующий объединенной группировкой федеральных сил.

Он опроверг распространившиеся вчера в Грозном слухи о том, что федеральные силы якобы нанесли бомбово-штурмовой удар по месту дислокации Шамиля Басаева после освобождения им заложников. «Хотя право на это у нас было, поскольку Шамиль Басаев нарушил требования российского правительства отпустить заложников на административной границе между Дагестаном и Чечней», — сказал генерал журналистам.

Все. Маски окончательно сорваны. С первым выстрелом в Буденновске лопнули многомесячные усилия тех политиков и иных деятелей, которые явно или тайно симпатизировали Дудаеву и дудаевцам и пытались представить общественности образ некоего гордого и свободолюбивого горца… Всей России и всему миру явился злобный звериный оскал подонков, выродков, способных на все. Не просто преступников и бандитов, а смертельных врагов России и россиян.

Шок. Потрясение. И горький вопрос: «Как же это могло случиться? Как допустили?» Ведь это не просто теракт, не какая-то бандитская вылазка. Это, в сущности, широкомасштабная военная акция против суверенной России. Разве нельзя было предвидеть, что после сокрушительных военных поражений в горах Чечни дудаевские бандиты все-таки попытаются осуществить свои давние угрозы «залить кровью российские города». Похоже, власти, правоохранительные органы тоже оказались в плену ложных представлений о том, с кем мы имеем дело в Чечне. Мол, война войной, а угрозы о мести россиянам, о кровопролитии в мирных городах — это лишь способ давления, на это они не решатся.

Решились. Да еще как! И каких преступлений, какого вандализма еще ждать? В течение всего страшного вечера 14 июня трудно было понять: почему столь неадекватна, беззуба реакция на случившееся. Захлебывается в крови целый город, а ни одна телепередача не была прервана: крутились детективчики, шел футбол. В информационных выпусках — скупые сообщения и призывы «сохранять спокойствие». Да, еще не все детали трагедии выявлены, еще не вызволены из рук бандитов заложники. Да, нельзя терять рассудок и допустить, чтобы гнев русских людей, всех российских граждан по поводу содеянного чеченскими фашистами оборотился слепой яростью против всех чеченцев без разбора, других кавказцев. Но нельзя и делать вид, будто речь идет всего-навсего о чем-то вроде очередного угона самолета, к которым мы уже давно привыкли.

Того, что произошло в Буденновске, российская земля не знала со времен нашествия Гитлера. Зеленый чеченский флаг над русским городом должен наконец открыть глаза нежелающим видеть, пробудить от сна равнодушных. Или для этого надо, чтобы этот флаг развевался над вашим городом, поселком, деревней?

И чтобы звери в черных повязках на голове насиловали ваших жен и сестер и крошили из автоматов ваших близких?

Неужели и после этого кто-то осмелится разглагольствовать о том, что, мол, непонятно, что делают наши войска в Чечне и с кем они воюют? Неужели крови Буденновска недостаточно, чтобы понять, с какой страшной и злобной силой столкнулись в Чечне наши воины?

Поймет ли наконец и мировая общественность, что происходит в Чечне? Или так и будет смотреть на все глазами «чеченского рыцаря» Сергея Ковалева? Какое кощунственное совпадение: цивилизованные немцы умильно чествовали и вручали какую-то премию псевдоправозащитнику именно в тот день, когда его «подзащитные» по-эсэсовски зверствовали в Буденновске. Понимают ли эти цивилизованные немцы, что они делают? Какие параллели порождают в сознании россиян такого рода акциями?

В этот же день Дума отказалась рассматривать вопрос об амнистии для участников незаконных вооруженных формирований в Чечне. Да, картина теперь резко меняется. Конечно, во имя мира и согласия в Чеченской Республике эта амнистия могла бы сыграть немалую роль. Но одно дело — те, кто воевал на поле брани, обманутый дудаевской пропагандой. Совсем другое — те, кто бесчинствовал в Буденновске. Им не может быть прощения. Слишком это тяжкое преступление. Против народа России. Против человечества. Государство обязано обезвредить и сурово наказать кровавых убийц.

Власти, правоохранительные органы обязаны сделать все для спасения заложников в Буденновске. Для предотвращения подобных акций впредь.

В сущности, события в Буденновске поставили сегодня во всей остроте вопрос о состоятельности и дееспособности нынешних государственных структур и конкретных должностных лиц. Смогут ли они достойно ответить на кровавый вызов Дудаева? Или этот вызов придется принимать всему народу России?

Акция, подобная басаевской в Буденновске, готовилась и на Кубани. Таково мнение начальника управления Федеральной службы безопасности по Краснодарскому краю Евгения Воронцова.

По словам Евгения Воронцова, 10 и 11 июня состоялось совещание полевых командиров Дудаева, на котором присутствовали 23 человека. Было решено, по некоторым данным, провести три террористические акции. И одну из них — на территории Краснодарского края. Командовать чеченскими боевиками должен был Ширани Албаков, командующий западной группой незаконных военных формирований.

Боевики в количестве до трехсот человек должны были просочиться на территорию края, взять заложников и исполнить акцию возмездия на одном из объектов Краснодара. Но несколько дней назад Ширани Албаков вместе с полевыми командирами попал в засаду. Они везли с собой много гранат. Вероятно, в одну из них попала пуля, граната сдетонировала. В результате все взлетели на воздух. Если бы этого не случилось, неизвестно, как бы развивались события на Кубани.

В одночасье доселе неведомый город Буденновск в Ставрополье, который найдешь далеко не на каждой карте, превратился в центр людской боли и страданий, отчаяния и надежды. И также в одночасье Шамиль Басаев, воспетый иными журналистами как кавказский Робин Гуд, предстал перед всеми в своем истинном обличье коварного террориста, убийцы женщин и детей. Такое не забывается и не прощается…

Никто не знает, скольких лет жизни стоили премьер-министру великой державы Виктору Черномырдину его инициатива в переговорах с бандитом, его внешнее спокойствие при вынужденном общении с убийцей. Заложники, к счастью, освобождены. Вечная память погибшим. Вечное проклятие виновникам трагедии.

Но вопросы остались. И главный из них: возможно ли повторение Буденновска? Каждый день об этом с тревогой говорят москвичи. Ведь чеченская диаспора в столице составляет более 30 тысяч человек.

— Можно ли не волноваться москвичам? — вопрос к начальнику Центра общественных связей Федеральной службы безопасности генерал-майору Александру МИХАЙЛОВУ.

— По нашим оперативным данным, ситуация в Москве достаточно стабильна. Правоохранительные органы находятся в жестком режиме повышенной готовности, что совершенно нормально. Нельзя допустить непредсказуемости действий, растерянности, как это было в Буденновске. Главное сегодня — не оказаться в состоянии патриархальной умиротворенности и безответственности. Словом, ситуация в столице контролируется. ФСБ действует в теснейшем контакте с органами внутренних дел. Тот же Хабат Курбанов был задержан в минувшую субботу нашими совместными действиями.

— Кто он и чем занимается?

— Был руководителем «Чечен-пресс» и одновременно личным представителем Джохара Дудаева в Москве. Это человек, который длительное время находился в столице и фактически занимался, говоря языком военных, спецпропагандой. То есть распространял дезинформацию среди российских средств массовой информации. Кроме того, как стало известно, он координировал поставки оружия в Чечню. Вообще, в этой ситуации меня больше всего удивляет и возмущает позиция тех, кто отвечает за деятельность средств массовой информации. Агентство «Чечен-пресс» не было зарегистрировано в Москве. Да и, вообще, не абсурд ли терпеть в столице официального представителя человека, против которого возбуждено уголовное дело?

Несколько слов журналистам. Курбанов организовывал телефонные разговоры с людьми, якобы находящимися в Чечне. На самом же деле они сидели в пределах Садового кольца и рассказывали наивным журналистам, искренне верящим, что говорят с компетентными собеседниками, очевидцами событий в том или ином селении Чечни. Позорно, на мой взгляд, быть так облапошенными.

— И последний, Александр Георгиевич, вопрос. Басаев утверждал, что деньги помогли ему миновать все посты. Очередная «деза»?

— Чему здесь удивляться? Оружие дудаевцев — коварство, беспринципность и ложь. Люди из бандитского окружения Дудаева умеют извлекать пользу из любого вранья, любого вымысла и домысла. Они большие мастера блефа. Мои коллеги, находящиеся в Чечне, с этим неоднократно сталкивались.

Решение о штурме больницы в Буденновске приняли «мы с Виктором Ериным после предварительного совещания», заявил вчера на пресс-конференции в МВД РФ первый заместитель министра внутренних дел России Михаил Егоров.

В целом же всю операцию он охарактеризовал как «снайперскую» — в ней участвовали 27 пар снайперов. Первый этап, по мнению Михаила Егорова, был успешным — было освобождено порядка 300 заложников, после первого штурма террористы пошли на переговоры.

Егоров считает, что необходимо было провести второй этап операции и «не отпускать террористов из больницы», несмотря на такие осложняющие факторы, как наличие в ней баллонов с кислородом и подогнанного к зданию бензовоза.

Где главный бандит?

Есть все основания полагать, что Шамиля Басаева, руководившего захватом заложников в Буденновске, в Чечне сейчас нет, как, судя по всему, беспочвенны и слухи о том, что он находится в Абхазии, заявил вчера журналистам на брифинге пресс-секретарь Президента России Сергей Медведев.

По всей вероятности, чеченский террорист восстанавливает силы в одном из «сопредельных государств», сказал пресс-секретарь. Что же касается заявлений Басаева средствам массовой информации о том, что он может «продолжить войну на российской территории», то они, очевидно, направлены на то, чтобы повлиять на процесс переговоров по мирному урегулированию конфликта в Чечне, заметил Сергей Медведев.

Эти слова принадлежат академику, бывшему министру нефтехимической промышленности СССР, а ныне главе правительства национального возрождения Чечни Саламбеку Хаджиеву. В интервью армянскому агентству «Армен-пресс» Хаджиев сказал, что на стороне Дудаева с самого начала выступило не более 10 тысяч человек. А если бы сторонникам правительства национального возрождения не удалось уберечь от военной конфронтации большую часть чеченского населения, то в рядах дудаевцев было бы до 120 тысяч бойцов.

По мнению Хаджиева, в Грозном в результате боев погибло до 5 тысяч мирных жителей. «Потери в десятки тысяч, — сказал он, — невозможны даже теоретически. Сергей Ковалев может называть все, что угодно, но в похоронных командах работали наши и у меня на глазах».

Далее Саламбек Хаджиев уточнил, что нефтехимический комплекс Чечни остался цел на 70 процентов. Через три месяца он, вероятно, сможет дать свою продукцию, используя местное нефтяное сырье.

Тот, кто жил в Грозном при Дудаеве, отметил в заключение Хаджиев, видел, что рано или поздно все это должно было взорваться. «Но, видимо, как это ни печально, каждый народ должен преодолеть свой фашизм».

Было бы неверно оценивать происходящее сейчас в Буденновске только как результат чеченской войны. Наоборот, чеченская война и все три года правления Дудаева — это жизнь по методологии Шамиля Басаева. Если вспомнить, как развивались чеченские события, то на каждом этапе обострения чеченского кризиса применялся один и тот же метод — метод шантажа под прикрытием заложников.

Сентябрь 1991 г. — вооруженные «национальные гвардейцы» Дудаева силой захватили ВС ЧИР. В заложниках депутаты, и под угрозой их жизни республиканский парламент принимает решение о «самороспуске». Результат — возникает мятежное, непризнанное государство, заключившее военные договоры почти со всеми террористическими организациями мира.

Ноябрь 1991 г. — перед разгромом всех органов федеральной власти в Чечне в местной прессе нагнетается истерия. Дудаев угрожает, что семьи служащих будут уничтожены, — в результате все здания сдаются без боя. Захвачено — точнее, получено в целости и сохранности — неприступное здание КГБ вместе с хранившимися в нем горами оружия и списками агентов. Результат — российские спецслужбы в Чечне разгромлены, Россия лишается возможности реально определить мощь дудаевской армии и ее планы, что и отразилось на многих неверных решениях при вводе и последующих действиях российских войск в Чечне. Разгром спецслужб и сегодня отдается эхом в Буденновске.

Конец 1991-го — начало 1992 г. — блокированы военные гарнизоны, попытка вывезти оружие проваливается, потому что фактически в заложниках у дудаевцев оказались семьи военнослужащих. Под угрозой их жизни оружие оставляется в Чечне. Результат — Дудаев создает армию, превосходящую по мощи армии многих государств СНГ.

Конец 1992 г. — столкновение на осетино-ингушской границе. Тогда еще никакой опасности для Чечни не существовало, но пропаганда как в Чечне, так и в Российской Федерации, уже работает. На этот раз поступают угрозы взрыва атомных электростанций.

В результате чеченское руководство достигает своих целей — им идут на все уступки по территориальным вопросам.

Этот список бесконечных уступок можно было бы продолжить, но ясно одно, что тактика запугивания и шантажа — это принцип жизни чеченского руководства. Именно уступки шантажу под прикрытием живого «щита» и породили этот режим. Они же и дают основания для прогнозов, что подобные акции будут иметь место и впредь.

Акция, подобная басаевской в Буденновске, готовилась и на Кубани. Таково мнение начальника управления Федеральной службы безопасности по Краснодарскому краю Евгения Воронцова.

По его словам, 10 и 11 июня состоялось совещание полевых командиров Дудаева, на котором присутствовали 23 человека. Было решено, по некоторым данным, провести три террористические акции. И одну из них — на территории Краснодарского края. Командовать чеченскими боевиками должен был Ширани Албаков.

Боевики (до трехсот человек) должны были просочиться на территорию края, взять заложников и исполнить «акцию возмездия» на одном из объектов Краснодара. Но несколько дней назад Ширани Албаков вместе с полевыми командирами попал в засаду. Они везли с собой много гранат. Вероятно, в одну из них попала пуля, граната сдетонировала. В результате все взлетели на воздух. Если бы этого не случилось, неизвестно, как бы развивались события на Кубани…

О событиях в Буденновске, городе, тут же попавшем на первые полосы газет, французские масс-медиа сообщали не без злорадства: дескать, еще раз Российские Вооруженные Силы расписались в собственной несостоятельности. Изображение премьер-министра Виктора Черномырдина, беседующего по «горячему проводу» с главарем террористов Басаевым, вообще передавалось по большинству телеканалов с такими комментариями, что можно было вообразить, будто бы над Кремлем взвился белый флаг, а на Поклонной горе вместо Наполеона со свитой возник Дудаев с нукерами. Впрочем, французов понять можно. В Пятой республике накоплен такой богатый опыт борьбы с терроризмом, что в Париже кажется совершенно невероятным представить себе главу правительства, ведущего торг с бандитами.

— Честно говоря, я ничего не понимаю! — признался в разговоре со мной месье М. из частной охранной структуры. — Где ваши спецслужбы? Где группы захвата, специализирующиеся на борьбе с терроризмом?.. Когда в декабре прошлого года исламские фанатики овладели французским самолетом и грозили взорвать его вместе со всеми пассажирами, наши «скорохваты» предотвратили трагедию: ворвались в самолет и уничтожили террористов. А что происходит у вас: танковые маневры вокруг здания, переполненного женщинами и больными, стрельба из пулеметов по окнам, в которых террористы поставили живой заслон из заложников?! Ничего не понимаю!

— А что надо было делать российским спецчастям?

— Во-первых, не устраивать беспорядочной пальбы. Ее жертвами стали, прежде всего, невинные люди и сами члены группы захвата. Конечно, трудно говорить, не зная местных условий, различных деталей, но я бы попытался проникнуть в здание по канализации или через крышу. Можно было бы использовать для атаки дымовую завесу, отвлекающие маневры… По служебным причинам о многом я и сказать не могу. Но одно для меня очевидно: в любом случае глава Правительства не должен был вступать в переговоры с бандитами. Это слишком опасный прецедент!

Ведь стоит пойти лишь один раз на уступку террористам и потом избавиться от них будет чрезвычайно тяжело! Как бы гуманизм российского Правительства, пожелавшего спасти человеческие жизни, не был воспринят людьми Дудаева и Басаева как слабость, неуверенность в своих силах. Для того и существуют спецчасти, чтобы избавить политиков от диалога с убийцами. Государство не должно верить террористам ни на йоту! Нельзя принимать их страшную игру! Они могут носить на лбах зеленые повязки с изречениями из Корана, могут кричать о своих высоких идеалах, на самом же деле они — лишь звероподобные существа, не имеющие ни веры, ни сердца.

Раиса Николаевна ГОНЧАРОВА, заведующая родильным отделением буденновской больницы, пять дней провела в настоящем кошмаре. Ей было так же тяжело и страшно, как и другим заложникам. Но она еще должна была выполнять свои прямые обязанности: оказывала помощь больным и раненым, принимала роды, проводила операции. Мы встретились с ней после всего случившегося в Буденновске. Застать дома ее было очень тяжело — все эти дни она искала подходящее место для нового роддома. Встретила меня усталая, но не сломленная духом женщина. Вот ее рассказ:

— Ко мне в отделение позвонила акушерка Иванова — она в центре города живет. По-моему, около часа дня было: «На улицах чеченцы, убивают. Закрывайте роддом, а то придут, и позвоните куда-нибудь». Я, честно скажу, не поверила. Выстрелов мы не слышали. Думаю, наверное, кто-то пальнул, и началась паника. Про чеченцев у нас с самого начала войны говорили: мол, они в любой момент могут войти и устроят террор. А в том, что Буденновск не обойдут, не сомневались. Хотя бы из-за предприятия «Полимер».

Бросилась я в административный корпус — он на втором этаже. Секретарь успокаивает — ничего не знаю. Возвращаюсь через реанимацию, слышу, что хирургов вызывают в приемный покой. Обычно зовут анестезиологов. А тут… Значит, действительно что-то случилось. Хирурги уже бегут по коридору, я за ними. В приемном покое — раненые. Наши, буденновцы. Стонут. У кого рука прострелена, у кого ноги перебиты.

Наш замглавного Костюченко Петр Петрович уточняет: «Да, в городе чеченцы, стреляют везде. Готовьте операционную…»

А тут узнала, что в приемный покой три чеченца привезли своего раненого. Позвонила домой старшей акушерке Ольге Надеиной. Она в военном городке живет, где летчики. Дома была соседка. Она дала телефон командира полка. Сообщаю, что в больнице чеченцы: «Будем думать, примем меры».

Мы как думали: через несколько минут вертолеты сядут — за больницей большое поле. Охрану дадут, разберутся с бандитами. Однако ничего подобного не случилось. Где-то через час увидела: в больницу по улице Калинина ведут огромную толпу людей. Чеченцев в охране совсем мало, а людей очень много. Привели их — сначала расставили возле забора по одному, а потом рассадили возле здания. Вскоре подъехали чеченцы на КамАЗах и бензовозе.

Услышала, как во входную дверь застучали. У нас двери всегда закрыты: роддом же — такой порядок. Спустилась, открыла окошко для приема передач. Оказалось, наши медработники: понадобились лекарства заложникам. Рядом два боевика разгружали КамАЗ. Доставали оружие. Какое — не знаю. Много оружия. Разгружали долго. Я их спросила: «Нельзя ли тех, кому плохо, взять в роддом?» Чеченцы прикрикнули: «Уходи, закрой свое окно». Передала я врачам, что было: валокордин, настойку пустырника. Валидола не нашлось.

Поднялась к женщинам — к тем, что после родов, и распорядилась, чтобы каждой матери отдали ее ребенка. Так положено действовать в любой чрезвычайной ситуации. Объяснила все, что произошло. Попросила не поддаваться панике. Собрали матерей, беременных — перевели всех с первого этажа на второй.

В дверь стали бить прикладами, а потом из автоматов. Разбили стекла на первом этаже. Ворвались чеченцы — всего человек десять. А мы женщин спрятали в выписной комнате — она за перегородками, и ее не очень-то видно. Ни один ребенок не пикнул, ни одна женщина не вскрикнула. Представьте себе. А другие женщины стояли со мной. Плакали, причитали: «Мамочка, мама».

Поднялся к нам на этаж чеченец. Вышла навстречу, представилась: «Что вам надо? Не пугайте женщин и детей. Кроме них — никого нет». Попросил ключи от дверей, которые ведут в соседнее отделение. Сказала, что у меня их нет. «Тогда мы так выбьем». Разбежался и… ногой. А навстречу по коридору идут другие чеченцы, которые зашли в гинекологию и кардиологию. Чеченцы стояли по всей лестнице, поняла: захватили всю больницу.

Тут чеченец обратил внимание на выписную комнату. Потребовал ключи. Надо было выкручиваться. Объясняю: мол, комната не закрыта, в ней просто сидят перед процедурами.

Всего у нас было примерно сто человек: 30 детей, 28 родильниц, 16 беременных и 20 сотрудников.

Чеченец успокоил — мы никого не тронем, мы не будем делать то, что делают ваши солдаты. Разместились так: на первом этаже и в подвале — только чеченцы. На втором — беременные. На третьем — родильницы. На втором и третьем — по шесть чеченцев. Один совсем мальчишка — на вид лет десять. У него был автомат, весь заклеенный картинками из-под жвачек. Звали его Малыш. Другой был тоже паренек — лет шестнадцать. Еще двоих женщин видела. Одна — врач.

Чеченцы не сидели на месте. Постоянно ходили. Все двери заставили открыть. Были отдельные палаты, где они ели и спали. Но к нашим женщинам не заходили. Говорили, какие звери ваши сыновья и мужья. Они бы наших в роддоме убили. А требуем мы только одного — прекратить войну. Я спросила, что будет, если это требование не выполнят. Они ответили: «Вас убьют ваши же». «Но вас же, — говорю, — тоже убьют». «Умереть за газават — великая честь для чеченца, — ответили мне. — Ворвутся же солдаты сюда только тогда, когда нас уже не будет». Сказали еще, чтобы в подвал не ходили, не трогали шахту лифта — они заминированы.

Вечером началась стрельба. Это еще до штурма. Снаружи палили по роддому и повредили газовую трубу. В палатах стало невозможно дышать. Пришлось с согласия чеченцев срочно эвакуировать роддом. Перевела беременных в гинекологию — там теснотища, везде на корточках сидят люди. Побежала к Костюченко, стали звонить в город, чтобы перекрыли газ. Не сразу это горгаз сделал. Нам сначала даже отказывали — в городе, мол, жаловаться будут на перебои… Минут 20–30 уговаривали. Мы настаивали, какие жалобы, если в любую секунду может произойти взрыв.

Когда помещения проветрились, нам разрешили перевести женщин обратно. И только своих. Но мы прихватили еще шесть беременных, которые взяты были в заложники на улицах, и женщин с детьми, что по возрасту подходили.

В ту же ночь были роды. А свет не включишь. Стреляли с улицы. Хорошо, луна светила, да еще у хирурга маленькая лампочка имелась. Когда надо было в вену подключить раствор, он на короткое мгновение ее зажигал. Окна чеченцы не разрешали завешивать. Надо рожать — рожайте. Это же ваши будут стрелять. Так и рожала Лариса в темноте.

Роды были сложные, с кровотечением. Потребовалось переливание. А четыре флакона с кровью находились только в приемном покое. Пошла с сопровождающим. В приемном покое чеченцев было много. Они установили там крупнокалиберный пулемет. «Зачем кровь? Заложникам, больному? А… роженице. Тогда возьми».

Сделали переливание, но кровотечение не остановилось. Лариса напугана. И очень боялась за ребенка. А малыш родился отличный. 3.700 — мы его днем взвешивали. Рост — 52 сантиметра… Вынуждены были пойти на операцию. Обратилась к дежурному чеченцу: нужен свет. Он не запрещал. Но предупредил — на свет бьют снайперы. Привела анестезиологов. Еще раз спросила, не станут ли на свет стрелять сами чеченцы? Просила их предупредить.

Зажгли яркий свет. Конечно, страшно и, конечно, не по себе. Длилась операция больше двух часов. Прошла нормально — уже через сутки Лариса могла подниматься.

Следующий день прошел относительно спокойно. В переговорах. Из врачей составили группу: Костюченко, Скворцов, Правдин — они и выходили из больницы. На переговоры. Выстрелы, помню, были редкие. А вот с женщинами начались проблемы. Периодически возникали кровотечения, пропадало молоко, повышалась температура.

Ночью пришлось делать операцию еще одной женщине. У нее очень тяжелая судьба. Муж разбился — она сама беременная. И еще двухлетний малыш в городе у родственников. И она боялась. Плакала. Правда, не паниковала и слезы старалась скрыть. А кровотечение все сильнее.

Опять яркий свет, операция. Мы были, конечно, видны как на ладони. Закончилось все нормально.

Из реанимации врачей выселили: там расположились люди из группы Асланбека, как я поняла, заместителя Шамиля. В моем кабинете тоже чеченцы. Пели песни. Они узнали о том, что подписан договор о перемирии и его проект повезли в Москву. Мы тоже воспряли духом. И даже не сомневались: завтра пойдем домой. Легла отдохнуть. Устала страшно — до того две ночи не спала. Рядом прилегли две акушерки. Дочь Саша — она тоже была со мной. В больнице практику проходила. «Мама, слышишь, кричат „ура!“»? Акушерки подтвердили: действительно, кричат «ура!» Чеченцы спали. Только двое из них дежурили. Начинался штурм. Даже я поняла: кричали как будто специально, чтобы разбудить тех, кто спит. Это было без двух-трех минут пять. И потом — страшная стрельба. Били без перерыва несколько часов подряд. Мы сначала лежали на полу. Крикнули женщинам, чтобы накрылись одеялами или матрацами. Через палату летели пули, осколки от кафеля — могли крепко поранить. Огонь шквальный. Час, второй… Смерть летела к нам. Убило на моих глазах двоих женщин. Подползла к одной, а под ней мальчонка, и он кричит мне: «Тетенька, тетенька, я Сережка Максимов из села Прасковея…» Многих ранило. Мы уже думали о том, чтобы быстрее они атаковали. Чеченцы тоже стреляли и кричали: «Аллах акбар». Патронов не жалели.

В какой-то момент чеченцы стали кричать: вставайте к окнам! Иначе они всех перестреляют. Вставайте и кричите, чтобы не убивали. Мы подошли. Это было страшно. Огонь продолжался шквальный. Чеченцы сидели в этот момент в коридоре. В окнах всей больницы стояли люди. Кто взял простыню, кто полотенце, размахивали и умоляли не стрелять. Показывали детей.

Санитарку нашу Галину Петровну я попросила не подходить к окну, а носить воду. Представьте: жуткая жара, а мы кричали как минимум часа два. Хотелось пить, пересыхало горло.

Кто-то объявил, что приехали депутаты Госдумы.

Питания к тому времени не было — то, что хранилось в холодильниках, испортилось, поскольку электроэнергию отключили. Воды тоже практически не оставалось — трубопроводы прострелили. Все плохо. У детей появились гнойнички. И возник момент, когда началась паника. Женщины с детьми вышли из палат и стали кричать: мы пойдем на улицу, и никто не будет по нам стрелять.

Потом увидела, как к роддому идут БТРы, пожарные машины. Один из БТРов стал сбивать столбы. Стали ждать, когда появятся депутаты. Женщины кричали в окна: «Депутаты, спасите нас».

Подошла к чеченцу, спросила:

— Можно сама приведу сюда депутатов?

— Иди…

С сестрой из хирургии мы вышли на улицу. И — в сторону БТР. Дошли до половины пути. Вдруг солдат с БТРа закричал: «Стоять!» Только мы тронулись дальше, он опять: «Стоять!» Я крикнула, что чеченцы ждут депутатов. Молчание. «Где депутаты?» Снова тишина. Тут я вышла из себя и стала ругаться. Мол, мужики вы или нет… Ну много чего наговорила… Сестре поручила — иди к чеченцам и объясни: депутаты будут, когда освободят женщин и детей. На всякий случай крикнула солдатам: «Сейчас выйдут женщины».

Чеченцы предупредили, чтобы женщины, после того как выйдут, не разбегались, а стояли вместе.

Первой вынесли раненую из гинекологии. Потом пошли другие. Со стороны БТРа: «Стоять! Стройтесь в колонну по одному». Представьте трясущихся матерей, а им еще в колонну… Они выходили из роддома маленькими партиями. Последней, по-моему, шла беременная с ребенком трех лет.

Я вернулась в роддом. Надо было забрать еще одну раненую — с перебитыми руками. Во время штурма держала ребенка, когда пули попали в нее… Ребенка успели подхватить врачи. Он был весь в крови, но целехонек. И еще две операционные женщины оставались — их детей уже вынесли. Но чеченцы теперь не выпускали никого. Пошла к Шамилю, объяснила ему: остались еще матери. Он спросил: «А где же дети этих матерей?» Я отвечаю, что с детьми вышли другие женщины. Он стал кричать, что его обманули: договаривались отпустить только матерей с детьми…

…Появилась наконец делегация депутатов. В больнице раздались радостные крики.

Вечером опять штурм, опять стреляли. Но, правда, не пять часов — меньше. В роддом пришли еще дети. Откуда — не знаю. Мы кричали в окна солдатам, чтобы не стреляли. Они были совсем близко. Те в ответ: «Не будем…» — «Спасибо…».

Чеченцы в последние два дня не стреляли вовсе. Ночью разрешили вывести еще детей. Потом? Что потом, не помню…

Этот репортаж я веду из милицейского пункта дагестанского Хасавюрта, куда меня сопровождали два боевика-автоматчика. Наша автоколонна в 7 утра местного времени вчера прибыла в этот город. Сейчас могу точно назвать число людей, сопровождающих боевиков. Это 16 журналистов различных газет и агентств, в том числе зарубежных, 8 депутатов Госдумы и 127 заложников.

На городской площади в этот час идет бурный митинг — боевиков встретили как героев. В Чечню мы должны были ехать через Моздок — Грозный — Ведено. Но на границе с Осетией местные жители встали стеной, и маршрут пришлось менять. Несколько часов колонна кружила по Ставрополью, пока наконец мы не прибыли в Дагестан.

После сумятицы с переменой маршрута среди боевиков возникло напряжение, они обвинили Правительство в невыполнении условий соглашения. В пути корреспондент радио «Свободы» сумел по космической связи связаться с помощником Черномырдина, и депутат Госдумы Рыбаков смог с ним побеседовать. После этого обстановка успокоилась, и мы продолжили движение к Чечне.

По словам Басаева, конечный маршрут боевиков — чеченское село Ведено. Когда туда приедем, сказать сейчас затруднительно. Из Ведено связаться с редакцией, видимо, не сумею, село разрушено, и связи оттуда нет.

— Саша, привет тебе и всем коллегам от коллектива «Российских вестей!»

— Спасибо! Убегаю, меня уводят.

— Саша, еще вопрос: когда боевики отпустят остальных заложников? Ты спрашивал об этом Басаева?

— Да, он говорит, что сразу, как приедем на место. Ну, до свидания!

Когда верстался номер.

В 15 часов московского времени снова вышел на связь Александр Рябушев. Колонна все еще не двинулась из Хасавюрта. Ш. Басаев через нашего корреспондента передал требование письменно гарантировать безопасность боевиков при проезде по территории Чечни. В этом случае в 12 километрах от границы, в селе Зандак Басаев выпустит всех заложников. Мы передали это сообщение помощникам главы Правительства.

Станислав Сергеевич Говорухин — известный кинорежиссер и политик, депутат Государственной Думы, лидер Демократической партии России, председатель комиссии по расследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике. Его художественная лента «Место встречи изменить нельзя» до сих пор популярна, любима народом, а документальные фильмы «Так жить нельзя», «Россия, которую мы потеряли» и «Великая криминальная революция» наделали много шума в обществе. Сегодня Станислав Сергеевич анализирует первопричины произошедшей трагедии в Буденновске.

Слово Станиславу Говорухину.

— Буденновску предшествовала большая история. Вообще, надо было ожидать, что одними угрозами они не ограничатся. Выжитые из Чечни боевики, конечно, будут переносить действия на территорию России. Причем, скорее всего, не на Москву, потому что здесь богатая, хорошо сидящая, получающая очень много денег чеченская диаспора не позволит для себя подобный «дискомфорт», да и дудаевцы своих подставлять не будут. Ясно, что нечто подобное должно было случиться, но меня другое поразило: приехав в Буденновск, эта команда остановилась сначала у отделения милиции, большинство сотрудников были на покосе, тех же, кто оставался, перестреляли (7 человек). Затем двинулись на площадь к зданию администрации и начали косить из автоматов женщин, детей, всех, кто попал в поле зрения. Стоящий там же Дворец пионеров, просто так, ради того, чтобы он загорелся, расстреляли из гранатометов. Вытащив людей из администрации и сняв с них обувь, погнали к больнице. По дороге хватали всех, кто попадется, стреляли по проезжающим машинам, убивали водителей… Все это очень походило на месть за Самашки. Если так, то в какой-то степени даже можно понять этих жутких бандитов, ибо они прочли в некоторых газетах, что российские войска вошли в Самашки и повесили 30 детей на околице, а 11-летней девочке отрезали голову, мало того, бросали гранаты в подвалы, где прятались женщины и дети.

Что должен делать чеченец, прочтя такое?

Взять автомат и пойти убивать каждого русского. Они почти не скрывают этого: вы убиваете наших детей, людей; мы — ваших. Для них русские дети — не дети. Мне рассказывали, что когда мы договорились о том, чтобы Шамиль Басаев выпустил 30 ребятишек, то он подогнал рефрижератор, где лежали трупы, и начал туда грузить детей, и они, даже навидавшись всего в больнице, испугались, стали кричать от страха. Помимо того, что они так бесчеловечны, повторяю, ими руководила месть. И плясать надо от Самашек, а может, и еще раньше.

Самашки… Мы занимались событиями в них полтора месяца, и я могу уже восстановить картину произошедшего почти до секунд. Еще раньше я делал доклад на парламенте по Самашкам и сказал, что все написанное в прессе — ложь, жуткое преувеличение, хотя тогда я и говорил на основании фактов, но во многом опирался на свою интуицию. У меня не было твердых доказательств, кроме самого главного — моего сердца, которое мне говорило: такого быть не может! Сегодня я имею все доказательства, что не только подобного, красочно расписанного злодейства наших солдат в газетах не было, а совсем наоборот. Войска в количестве 250 человек вместе с ОМОНом, приданным каждой штурмовой группе по 6–7 бойцов (понесшим самые большие потери, ибо замыкали группы), после долгих переговоров со старейшинами, после отодвигания сроков штурма, чтобы дать возможность выйти мирным жителям, наконец вошли в Самашки в 16.00. Это большое село — в нем более 2000 домов.

К 18.00 вышли на исходный рубеж, откуда расходились все улицы села (задача же состояла в том, чтобы прочесать их все до конца). Наши думали, что это будет, как прогулка и по Шали, без сопротивления, ведь старейшины убедили их в отсутствии там боевиков. В 18.30, перед наступлением темноты, в центре села все 250 человек попали в страшную засаду. Это был бой почище Сталинграда: группы были разбиты — остались единицы, которые и держали всю ночь круговую оборону. Вот что такое Самашки на самом деле, вот что такое карательная операция! Потери — гигантские: убитых и раненых — около 70 человек из 250, остальные почти все контуженные. Вооружение боевиков было таким же, как у российских войск: те же гранатометы «Муха», те же ДШК (крупнокалиберные пулеметы), огнеметы и автоматы. Даже одеты они были так же.

Мы провели парламентские слушания на тему Самашек, куда пригласили Ковалева, жителей села, солдат, участвовавших в этом бою, множество экспертов, которые объяснили нашим «миротворцам» элементарные вещи, типа «это не мина, какими рушили дома, а хвостовое оперение осветительного снаряда», что обгоревшие косточки, которые жители Самашек выдают за останки своих родственников, скорее всего, кости наших солдат — «до такого состояния человек может обгореть только в танке или бронетранспортере, где взрывается боекомплект…». И так далее… Об ампулах промедола и говорить нечего, без них солдат не может в атаке, потому что каждому раненому их вкалывают, ибо это единственное антишоковое средство. Про мародерство сегодня уже и чеченцы не говорят — это все выдуманная чушь, ведь даже если бы наши солдаты брали что-то, где бы они все награбленное хранили? Поджигать дома бензином — у них и бензина нет, потому что БТР работает на солярке. Единственное, правда, «мародерство» — брали иногда одеяло или покрывало, чтобы положить раненого. То есть ни одного доказательства того, что наплели газеты и наши «миротворцы», мы не нашли. Доказательство обратного — да, в частности, — засада, и, наконец, нам представили через Сергея Ковалева список якобы убитых мирных жителей, составленный сельчанами. Цифра потерь (поначалу было — 500, затем — 300, потом — 200) вылилась в итоге в некруглое число — 92 человека.

Все равно, конечно, ужасно. Но можно ли верить и этой цифре? Я лично не верю. Списочек составлен наспех, непродуманно. В нем нет ни одного ребенка! (А как же рассказы о 30 повешенных детях? Об отрезанной у девочки голове? О гранатах, которые бросались в подвалы, где прятались женщины и дети?) Хорошо, а где раненые? Если столько погибло, должны быть и раненые. По опыту войн их должно быть вдвое-втрое больше. У нас же нет ни одного. И если я в своем докладе о Самашках говорил, что цифра, названная «миротворцами» — 300 человек, явно преувеличена и, скорее всего, надо будет отнять «0» от нее. За это подвергся просто страшному гневу с их стороны. Но дело-то не в данной кровавой арифметике, важно другое — выдумано все! Зачем, спрашивается, это делается? Вот теперь, после Буденновска, объяснимо. Чтобы продолжать напряжение, нагнетать эскалацию войны, перенести ее на территорию России, раздробить и, в итоге, погубить Россию. Теперь все понятно.

Вызывает недоумение другое: как могут СМИ так вести себя? Ведь некоторые газеты, получается, выступили в роли убийц. После того, как они наплели про Самашки, был объявлен мораторий, во время которого погибло огромное количество российских солдат и ранено множество. Ибо чеченец, услыша или прочтя такое, обязан взять автомат и, повторяю, пойти убивать русских. Это просто газеты-убийцы!

«Известия» — абсолютная гадость, за такую ложь их судить надо, так же как и «Комсомольская правда», «Московские новости», «Московский комсомолец». Можно ли так врать? Всегда в любой лжи есть доля правды, а здесь, получается, нет никакой доли. Можно, у нас сейчас можно все. Другой случай, точно такой же, который прошел незамеченным, его народ «скушал», как любую другую «дезу». После чего стали возможны «откровения» репортеров по Самашкам. Это случай об Ассиновской…

В начале февраля с.г. высокопоставленный человек из соседней республики рассказал, что в Ассиновской казачки хотели, чтобы вошли российские войска, а сейчас, когда они вошли, то изнасиловали не только чеченок, но и их. Услышав это, я из Грозного полетел туда. Мне дали две статьи, одну — в «МК», другую — в «Комсомолке», почти одинаковые, суть которых: в Ассиновскую вошли наши войска, изнасиловали всех женщин, невзирая на национальность, в том числе 15-летнюю Малику всем взводом, убивали пленных и сбрасывали их с вертолетов.

Прилетев туда, мы с помощником пошли по селу, расспрашивая буквально каждого жителя, и ничего не подтвердилось. Спрашиваем русских, те горько усмехаются: «Да вы что? Ничего подобного!» Спрашиваем чеченок, те тоже смеются: «Как можно? Нет!» На вопрос, где живет Малика, все в один голос утверждают, что нет такой. У чеченцев-стариков тоже к войскам не было претензий. Все это у нас записано, запротоколировано и снято на пленку. Ведь сколько жизней наших солдат на совести тех журналистов, которые писали заведомую ложь! Вот я вам и говорю: газеты-убийцы! Ведь пока разберутся, что это неправда, дело будет сделано. И оно сделано — погибло огромное количество людей, появился Буденновск, по всей загранице волна от Самашек прошла крутая, до сих пор кричат, перебивая друг друга, радиостанции: «Русские — варвары!» Вот что такое Буденновск! Он обязан был возникнуть, и во многом вина за него лежит на СМИ, которые нам преподносили эту войну совсем по-другому: российские солдаты — мерзавцы, они все время держат под прицелом мирное село, а чеченцы встречают смерть, как невесту, ибо свобода для них — превыше всего. Именно журналисты разжигали межнациональную ненависть, и это самый страшный противник, с которым мы столкнулись в этой войне. Пострашнее чеченцев, с ними-то все-таки можно договориться. Они храбрые воины, что там говорить. Их особо даже обвинять нельзя за их действия, но никак нельзя объяснить действия продажных журналистов, своими лживыми опусами стреляющих в спины нашим солдатам, которые только честно и мужественно исполняют свой долг.

Когда следователь майор юстиции Игорь Чайкин прибыл на место происшествия и стал опрашивать свидетелей, вокруг него собралось много народу. Да вы что, на Сашу дело завели? Его награждать надо! Если бы не он, мы все в заложниках оказались бы. Мы ему жизнью обязаны…

С трудом удалось Чайкину успокоить людей. Он объяснил, что по факту применения оружия проводится служебное расследование. Так положено. Никто Александра Овсяникова ни в чем обвинять не собирается.

Однако через некоторое время на стол Чайкину все равно легло официальное заявление от жителей города Буденновска, проживающих по Ленинской улице, в доме 60:

«Убедительно просим Вас обратить внимание на героический поступок жителя нашего дома лейтенанта милиции Овсяникова Александра Викторовича, который 14 июня во время террористического акта, совершенного чеченцами в нашем городе, рискуя жизнью, отвлек на себя нападавших чеченцев, убив при этом одного из них и ранив другого…»

Саша заметно волнуется, видимо, заново переживает недавние события. Работает он оперуполномоченным отдела по борьбе с экономическими преступлениями в местном линейном ОВД. 14 июня, в тот роковой день, он пришел домой на обед. С улицы донеслись выстрелы. Попробовал позвонить в отдел, связи не было.

Быстро переоделся в милицейскую форму (на службе был в этот день в «гражданке»), взял пистолет, вышел на улицу. Возле угла дома отпрянул назад: по Пушкинской улице наискось, по газонам, через кусты, мчалась машина с выбитыми стеклами. В ней сидели вооруженные люди.

Бандиты заметили человека в форме. В его сторону ударило сразу несколько очередей.

Из подъездов и окон дома выскакивали и высовывались любопытные: что происходит?

Из показаний Виталия ЛАЛОВА:

«Я услышал стрельбу и увидел Овсяникова Александра, бежавшего вдоль нашего дома с пистолетом в руке. Он кричал людям, чтобы они прятались…»

С другой стороны дома к нему уже бежал, паля из автомата, чеченец. Овсяникову ничего не оставалось, как заскочить в подъезд. «Выйду на крышу, переберусь в другой подъезд, постараюсь незаметно выбраться из него, и — в отдел», — мелькнуло в голове.

Отстреливаясь, добежал до пятого этажа. Но люк на крышу был закрыт на огромный замок.

Из показаний Беллы ЛАЛОВОЙ:

«Мы услышали стрельбу в нашем подъезде. На автоматные выстрелы отвечали редкие пистолетные».

Из показаний Виталия ЛАЛОВА:

«Я насчитал в различных местах лестничной площадки (в основном между 4-м и 5-м этажами) 11 пистолетных гильз, которые впоследствии передал милиции».

Преследователи были уверены, что милиционер от них никуда не денется. Поднимались осторожно и не спеша, стреляли, не жалея патронов, вверх, в лестничный проем.

Овсяников, отстреливаясь, ловил на мушку мелькавших внизу боевиков-чеченцев. Считал патроны. Когда понял, что их осталось немного, решил выждать и стрелять наверняка. Сломать замок было нечем.

Видимо, чеченцы подумали, что патронов у него больше нет. Один из них спокойно поднялся по лестнице на площадку между 4-м и 5-м этажами. Овсяников выстрелил, целясь чуть выше бронежилета…

Из показаний Беллы ЛАЛОВОЙ:

«…Мы услышали звук скатывающегося по ступенькам тела, громкие ругательства и проклятья…»

После выстрела Овсяников упал на пол и быстро перекатился к противоположной стене. Теперь лестничный марш, по которому поднимался второй чеченец, оказался прямо под ним.

Чеченец поднимался осторожно. Пройдя несколько ступенек, оглянулся. Милиционер выстрелил. Пуля попала боевику в голову, и он, уже без криков и ругательств, покатился вниз вслед за первым.

Саша сбежал на два этажа ниже и тут заметил, что дверь одной квартиры пробита пулями. Толкнул ее плечом.

Из показаний Беллы ЛАЛОВОЙ:

«…Раздался резкий удар в дверь, и к нам в квартиру вбежал житель нашего дома лейтенант милиции Овсяников Александр Викторович, в руке которого был пистолет. Он крикнул, что свой, что убил чеченца. Через наш балкон он перебрался на соседний…»

Ему не сразу открыли дверь напуганные выстрелами жена и мать. Убедившись, что с ними и с детьми все в порядке, Саша ушел. Он еще не знал, что в это самое время рядом с домом чеченцы застрелили его отца…

Из показаний Виталия ЛАЛОВА:

«Все жители нашего дома считают, что Александр Овсяников спас нас, так как, получив отпор, боевики убрались из нашего дома…»

Из заявления жильцов:

«Все мы очень гордимся поступком Саши, которого уважали и раньше. Просим не оставить без внимания героический поступок Овсяникова А. В.»

И — 38 подписей под этим заявлением.

Грохотавшая с раннего утра стрельба часам к девяти стала утихать и вскоре прекратилась совсем. И тут я увидел, что через улицу, на которой мало кто рисковал показываться, бежит женщина. На секунду я замер, ожидая услышать выстрел. Но все обошлось.

Комкая в руке платок, которым то и дело вытирала заплаканные глаза, и подавляя прорывавшиеся рыдания, она спросила:

— Больницу уже освободили?

— Пока еще нет.

— Ой, ну когда же это кончится? — горестно покачала она головой. И добавила: — Сынок у меня там. Не знаю, жив ли, нет. Они ведь милиционеров убивают.

…Ее зовут Нина Александровна Журавлева. Сын — старший лейтенант милиции Александр Журавлев — работает в местной Госавтоинспекции. В тот день он, как и многие сотрудники, пришел домой с поста пообедать. Услышал стрельбу и бросился к отделу внутренних дел. Участвовал в отражении нападения боевиков.

Атака была отбита. А через некоторое время поступило сообщение, что группа бандитов орудует в районе мельничного завода. Туда срочно выехала группа сотрудников, среди которых был и Журавлев.

У завода произошла короткая и кровавая схватка. Александр был тяжело ранен. Товарищи вынесли его из-под обстрела и отвезли в больницу. Боевиков в это время там еще не было. Нина Александровна точно знает, что сыну успели сделать операцию, но что с ним сейчас — неизвестно.

Через два дня после этого, разговаривая с освобожденными заложниками, мне удалось узнать, что он остался жив.

Когда чеченцы ворвались в больницу, первый вопрос, обращенный к медперсоналу, был: «Летчики и менты есть?» Ни тех, ни других они не щадили.

Очевидцы свидетельствуют: врачи приемного отделения буденновской больницы делали все возможное, чтобы спасти людей. Заведующая отделением Валентина Артемовна Васильева, санитар приемного покоя Алексей Иванович Лысенко спрятали форму, снятую с раненых. Так «исчезла» вся негражданская одежда старшего лейтенанта милиции Александра Журавлева.

Сейчас он находится в больнице. Конечно, не в качестве заложника, а как пациент. Состояние его по-прежнему тяжелое. Но верю: Саня выкарабкается. Должен выкарабкаться. Его пять дней считали погибшим. Говорят, что после такого люди живут до ста лет.

Просматривая списки погибших, вывешенные на здании администрации, я увидел фамилию Журавлев. Она была несколько раз перечеркнута, и рядом крупными буквами написано: «ЖИВ».

На первом этапе боевых действий в Чечне, еще в январе, одной из серьезных проблем было недостаточное взаимодействие между армейскими подразделениями и частями внутренних войск МВД РФ. Но если экстремальность боевой обстановки быстро многому научила, то в условиях, так сказать, будничной жизни стремление прийти «соседу» на помощь не стало пока непреложным законом.

Наглядно это доказывает и трагедия в Буденновске. Вот интересная деталь: когда в центре города уже началась стрельба, инспектор пожарной части старший лейтенант внутренней службы Наталья Деменкова начала обзванивать все близлежащие «хозяйства» силовых структур. Увы, слаженных и продуманных действий в обстановке ЧП не получилось. Это наталкивает на мысль, что «боевого расчета» для действий в различных нештатных ситуациях в городе, видимо, не было. А если и был, то слишком уж общий и далекий от реалий сегодняшней жизни. Судите сами. Личный состав школы служебного собаководства Погранвойск РФ, не вмешиваясь в ситуацию, взял под охрану завод «Полимер». Впрочем, с молодыми солдатами, которые служат всего по 10–15 дней, вряд ли пограничникам на что-то можно было рассчитывать.

Офицеры вертолетного полка действовали, и им надо отдать должное, скорее, по зову сердца, нежели по какому-то согласованному, хотя бы с милицией, плану. И, увы, понесли потери.

По факту террористического акта в Буденновске возбуждено уголовное дело. В городе работает следственная комиссия. В разговоре с одним из ее членов, военным прокурором Пятигорского гарнизона подполковником юстиции Дмитрием Бибиковым, удалось выяснить, что действия командира вертолетного полка полковника Павла Родичева не предусмотрены никакими инструкциями.

— Серьезной проблемой, — сказал в разговоре со мной подполковник юстиции Бибиков, — является то, что нигде не закреплено подчинение всех подразделений различных силовых структур начальнику гарнизона. Хотя бы в экстремальной обстановке. Именно поэтому координация между частями, их командирами практически отсутствует. А ведь еще недавно, согласно прежнему Уставу гарнизонной и караульной служб, комендант гарнизона мог иметь помощников по внутренним, пограничным войскам…

Действительно, проблема взаимодействия слишком серьезная, чтобы не обратить на нее внимания. Ведь, случись завтра ЧП, кто станет надежным защитником населения, если не люди в погонах?

Не первый день на моем рабочем столе лежит газета с портретом Шамиля Басаева. Известные способности этого человека бесспорны. Да что там рассуждать, если во всеуслышание признано, что он — чуть ли не самый видный террорист «всех времен и народов». Но это, как говорится, «технический результат». Куда любопытнее морально-философская характеристика организатора кровавой бойни в Буденновске, прозвучавшая из уст «профессионального миротворца» Сергея Ковалева. По его авторитетному мнению, Шамиль Басаев — этакий Робин Гуд, не ведающий о социальных последствиях дела рук своих…

Ну что ж, похоже, что с «блаженством» Сергея Адамовича все окончательно прояснилось. Надо ли искать еще какие-либо подтверждения тому, что «гуманная деятельность» этого так называемого правозащитника весьма избирательна. Даже ближайшие сторонники Дудаева, участвующие в переговорах под эгидой ОБСЕ, не сочли возможным произнести в оправдание буденновских событий нечто похожее. Впрочем, у них и не было такой надобности, коль скоро, вторя Ковалеву, добрая дюжина российских газет взахлеб восторгается «благородством» боевиков Шамиля Басаева, по жертвам которого вчера был объявлен в стране траур.

За последнее время не доводилось читать более позорных строк, чем о «корочке хлеба», которой палач делится со своей жертвой. Восторгаться подобным может только лишь существо, окончательно съехавшее с катушек или примитивный классический раб. И здесь надо признать со всей откровенностью: не берусь судить, какими будут военно-политические итоги рейда диверсионного отряда Шамиля Басаева по российским тылам, главного он добился — нечеловеческий, животный страх накрепко вбит в души обывателей. И это столь мерзкое и унизительное для любого общества состояние достигнуто не столько действиями бандитов — кстати, весьма профессионально выверенными: кому пулю, кому корочку хлеба, — сколько бездействием наших госструктур — специальных и разных. Но как бы там ни было, именно им предстоит найти и обезвредить бандитскую группу Басаева. Останавливаться на полуслове нельзя, иначе будут новые жертвы.

…Вчера сотрудники «Альфы» прощались со своими товарищами, погибшими в Буденновске. Не уверен, что это скорбное событие попадет на первые страницы всех центральных газет, как практически ничего не было сказано о спецназовцах и военнослужащих, сложивших головы в те трагические дни. Ничего доброго! А ведь они отдали не «корочки хлеба», а свои жизни, спасая заложников.

Боль трагедии в Буденновске не утихает, не дает успокоиться. Люди хотят знать, что делается для того, чтобы справедливое возмездие настигло бандита Шамиля Басаева и его сообщников. На этот и другие вопросы отвечает прокурор Ставропольского края Юрий Михайлович ЛУШНИКОВ.

— Юрий Михайлович, что поручено лично вам в связи с трагедией в Буденновске?

— На меня возложен надзор за расследованием этого уголовного дела. Возбуждено уголовное дело по составам преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом: терроризм, бандитизм, захват заложников, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, и ряду других. Все они квалифицируются законом как наиболее тяжкие.

— Какие потери понесли местная милиция и военные летчики, к которым, как известно, террористы испытывали особую ненависть?

— По предварительным сведениям, милиция потеряла 16 человек. Также установлено, что в больнице расстреляны девять летчиков. Но и эти цифры, видимо, не окончательные, так как есть люди, значащиеся пропавшими без вести.

— Может ли идти речь о заранее спланированной акции?

— Весь ход операции по захвату города свидетельствует о том, что либо террористы тщательно готовились к этой операции, причем именно в Буденновске, либо они исключительно хорошо ориентируются в этом городе, либо это просто невероятное стечение обстоятельств.

— Известно, что подвалы больницы арендовались под складские помещения частным предприятием «Ирбис», во главе которого стояли чеченцы. Не допускаете ли вы, что эти подвалы использовались как склады оружия, ведь боевики отстреливались почти сутки, а подвоза боеприпасов для них не было?

— Такие сигналы действительно имеются. Мы их тщательно проверяем. Думаю, что такой вариант не исключен.

— Ваши впечатления от встречи с заложниками.

— Люди получили не только физические, но и глубочайшие моральные раны. Государство будет возмещать нанесенный людям ущерб.

Когда дело будет передано в суд, свидетелем совершенного злодеяния может выступить весь город…

…И город свидетельствует. Свидетели — живые и мертвые. Дети и взрослые, заложники… Свидетели — расстрелянные стекла и стены. Город свидетельствует. И требует призвать виновных к ответу.

Был теплый майский день. Золотые купола Печорского монастыря купались в синем небе. Над древними стенами, над крышами домов плыл торжественный звон колоколов. Посетителей было мало и, осмотрев достопримечательности монастыря, я присел на скамейку рядом с пожилой женщиной в черном. Признав во мне приезжего, она поинтересовалась, откуда я. Разговорились. Оказалось, что старушка живет в десяти километрах от монастыря в приграничной деревушке.

— Вот пришла в церкву, — сказала она, — помянуть внука, поставила свечку за упокой его души, година сегодня.

— Что с ним случилось? Ведь, наверное, молод был?

— Конечно, молодой, двадцать пять годов всего было. Рос без отца, я его вырастила. Кончил он школу, ПТУ, работал трактористом. А тут, на грех, граница появилась. Сманили его за «зеленые». Носил через границу мешки от эстонцев. Что уж там было в них — не знаю, но чувствовало мое сердце неладное. Говорила ему: брось ты это дело. А он мне — вот заработаю «зеленых», куплю машину и брошу. Вот и купил, и заработал! Сгинул на той стороне. Вместо денег получил пулю. Привезли его бездыханного домой и похоронили. Вот такие-то невеселые дела у нас здесь, — подытожила разговор моя собеседница, встала и потихоньку пошла к автобусной остановке.

Подпольная и полуподпольная торговля оружием сегодня стала объектом внимания многих средств массовой информации. Один из примеров такой торговли — поступление оружия в Чечню. Военные специалисты говорили о равенстве или даже превосходстве чеченцев в оружии над российскими солдатами на первом этапе конфликта. Речь идет об оружии советского и российского производства. Зарубежные средства массовой информации не устают обвинять в продаже оружия российских военных. Однако они не говорят ни слова о существовании международных криминальных группировок, которые наживают огромные состояния на поставках оружия в «горячие точки» планеты. Одно из важнейших мест среди них занимает эстонско-российская. Существуют два наземных канала переправки оружия из Эстонии. Один — на Санкт-Петербург, второй — на Псков.

Два «жигуленка» темного цвета были почти незаметны в кустах около перекрестка на выходе из Печор. Они остановились здесь еще затемно. Сейчас было раннее утро. Местные жители особого внимания на них не обратили: мало ли туристов проезжает через это оживленное место.

Старший оперуполномоченный Владимир Лосев начал волноваться: по времени «гости» уже должны были пересечь государственную границу, но рация упорно молчала. Наконец, сквозь шум эфира оперативники услышали доклад, что «гости» прошли пограничный контроль, таможенный досмотр и на двух машинах «Вольво» двигаются по шоссе в направлении Пскова.

Через несколько минут эти машины были остановлены на перекрестке оперативниками.

— Все документы у нас в порядке, — возмущались водители, — таможня дала добро!

— Простая формальность, проверка документов, — успокоил их сержант милиции.

А тем временем оперативники внимательно осматривали салоны машин, багажники, бензобаки. Внешне ничего не вызывало подозрений. Привлекли внимание только небольшой кусочек материи, промасленный ружейной смазкой в первой машине, а во второй — свежезавернутые гайки крепления бензобака. Они не успели покрыться коррозией.

— Не могли бы вы объяснить, что протиралось этим куском материи? — спросили водителя.

— Обыкновенная ветошь. Мало ли в машине промасленных тряпок. Обслуживал двигатель, вытирал руки, — отвечал тот.

— Но ветошь пропитана ружейной смазкой, — возразил оперативник, — прошу обоих водителей проследовать на осмотровую эстакаду.

Сняли бензобак, слили горючее, но он продолжал оставаться тяжелым. Было ясно, что в нем находятся посторонние предметы. После вскрытия бака в нем была обнаружена партия пистолетов ТТ. В запасном колесе другой машины были спрятаны пистолеты и боеприпасы.

Еще полтора года назад эстонские власти выражали уверенность в том, что проблема незаконной торговли оружием исчезнет вместе с уходом Российской Армии. Однако армия ушла, проблемы остались. По сообщениям зарубежной прессы, из Эстонии в Россию идет больше нелегального оружия, чем из любой другой страны. Например, сообщается о том, что до начала конфликта на Северном Кавказе, в Чечню из Эстонии поставлялись ракеты типа «Фогот», «Игла», «Стрела», противопехотные мины и гранаты, автоматы и пистолеты. Это оружие закупалось в бывших социалистических странах, где его много осталось со времен Варшавского Договора. Официально оно приобреталось для военизированной организации «Кайтселийт». Затем эстонские власти потеряли следы десятков тысяч стволов. По сообщениям зарубежной прессы, стало известно, что в Таллинне генеральная прокуратура республики рассматривает несколько дел высокопоставленных чиновников, связанных с нелегальной торговлей оружием. До начала кризиса на Северном Кавказе наиболее продуктивным способом нелегального экспорта оружия в Чечню была переброска боеприпасов и легкого стрелкового оружия самолетами. Этот канал был почти не контролируемым. Например, частная авиакомпания в Эстонии закупает коридор для переброски гуманитарного груза в Чечню, она оплачивает его и больше не предъявляет никому никаких отчетов. Самолет вылетал из Таллинна, пролетал транзитом через Украину, Россию и беспрепятственно приземлялся в Грозном. Или покупался чартерный рейс, например, «Тарту-Анкара». Самолет долетал до Кавказского хребта, разворачивался на Грозный и прибывал туда со стороны Закавказья. Сейчас этот канал перестал действовать. Непосредственно в Россию поставки оружия идут наземным путем, но об этом разговор особый.

На стол заместителя начальника управления лег факс. Коллеги из Саратова сообщали, что ими задержана группа сбытчиков оружия. Оно доставлено из Пскова. Задержано пять человек. При обыске у них обнаружен номер псковского телефона. Установлено: его владелец является посредником в переправке оружия из Эстонии. Один из задержанных в Саратове согласился работать с оперативниками. Коллеги просили выяснить канал переправки оружия и предлагали совместными усилиями провести операцию по задержанию преступной группировки.

Владельцем номера телефона в Пскове оказался некто Кошкин. Выяснилось, что раньше он занимался переправкой в ближнее зарубежье металла. А когда медно-никелевая дорога была перекрыта, то он посчитал самым выгодным для себя бизнесом — быть посредником в торговле оружием.

Операция по ликвидации канала контрабанды была разработана до мельчайших деталей. Один из задержанных, доверенное лицо Кошкина, позвонил ему и договорился о закупке следующей партии оружия. Вскоре вместе с саратовскими коллегами псковские оперативники задержали Кошкина. У него было изъято 38 пистолетов ТТ и ПМ.

Выяснить его связи с «челноками» из Эстонии не представляло особого труда. Было установлено, что вскоре должны прибыть гонцы на двух автомобилях «Вольво».

По утверждению эстонской газеты «Пяэвалехт», сейчас в Эстонии имеют лицензии на оптовую торговлю огнестрельным оружием 85 фирм. Пятьдесят из них активно занимаются этим бизнесом. Там же сообщается о том, что, по данным департамента статистики, только в 1993 году частные фирмы ввезли в Эстонию огнестрельного оружия, боеприпасов и запчастей к вооружению на 29,4 миллиона крон. Из республики вывезено оружия и патронов на 5,4 миллиона крон. Нетрудно подсчитать, что в республике на начало прошлого года находилось вооружения на сумму в 24 миллиона крон.

Откуда же прибывает это оружие? Эстонская пресса, например, сообщает, что из Гданьска, начиная с конца 1993 года, авиатранспортом доставлено 19 партий изготовленных в Польше пистолетов ТТ с боеприпасами: 20499 единиц и около полумиллиона патронов. Кроме этого, пистолеты ТТ поступили морским путем. Только в прошлом году в Эстонию завезли около 30000 армейских пистолетов. Даже неспециалисту понятно: в маленькой Эстонии нет возможности для реализации такого количества оружия через магазин. К тому же по местным законам продажа боевого оружия частным лицам запрещена. Его имеет право покупать только военизированная организация «Кайтселийт».

Тогда каким образом оружие попадает в частные руки?

Та же газета «Пяэвалехт» предлагает свою версию организации купли-продажи оружия. Она состоит в следующем. Нелегальные торговцы умело прикрывают свой бизнес легальными документами. Например, одна из компаний, имеющая лицензию на торговлю оружием, ввозит в Эстонию три тысячи пистолетов ТТ. В тот же день она делит эту партию на две равные части и продает, естественно, имея «навар», двум другим фирмам. В эти две фирмы также незамедлительно прибывают люди, которые представляют бланки с печатями и подписями одной из дружин «Кайтселийта». Все законно. Продавец оформляет сделку. Клиенты забирают ящики с оружием и уезжают. Пистолеты словно проваливаются в «черную дыру». Газета приводит в пример случай, когда только в одном тартуском магазине неизвестные лица, имевшие заявки и доверенность на бланках тартуской дружины «Кайтселийт», купили 7800 ТТ и 70360 патронов. Магазину было уплачено около семи миллионов наличными. И никого не интересует, что весь годовой бюджет «Кайтселийта» составляет около пяти миллионов крон.

На всех документах имелась подпись начальника дружины Харри Хенна. На вопрос корреспондента газеты он заявил, что тартуская дружина не купила ни одного ТТ. Итак, можно сделать вывод, что оружие в Эстонии в частных фирмах покупается по подложным документам. И скапливается оно именно в Тарту. А от Тарту до Пскова рукой подать. О том, что Эстония превращается в плацдарм для нелегальной торговли оружием в России, свидетельствуют и тайники, обнаруженные на эстонско-российской границе. Недавно сотрудники эстонской охранной полиции совместно с офицерами армейской контрразведки нашли в лесу, недалеко от пограничного пункта Лухамаа, тайник с приготовленными для отправки в Россию 500 пистолетами ТТ. А в пограничном пункте «Орава» в одном из покидавшем Эстонию легковых автомобилей полицией изъято 54 единицы ТТ.

Задержанные на «Вольво» контрабандисты оказались русскими жителями Эстонии, проживающими в Тарту. На запрос следственного управления Пскова из эстонской полиции был получен ответ, в котором говорилось, что пистолеты, значащиеся под указанными номерами и изъятые в двух задержанных машинах, проданы акционерным обществом «Хунт» не установленному следствием гражданину, который использовал поддельные документы тартуской дружины «Кайтселийта» на имя Индрека Рейндота.

— Какие вы можете иметь претензии ко мне? — на вопросы следователя отвечал водитель одной из «Вольво». — Документы у меня в порядке, а запасное колесо я перед поездкой купил на рынке, и что там внутри — знать не мог.

— А имя Индрека Рейндота вам что-нибудь говорит? — спросил следователь.

Задержанный побледнел и, помолчав, ответил: «Никакой информации вы от меня не получите. У меня там семья. Я не хочу рисковать жизнью своих детей. Скажу только, что я проиграл в карты крупную сумму денег. Мне сказали: или срочно возвращай долг, или отгони машину по указанному адресу в Псков. Вернешься назад, будем в расчете. Я выбрал последнее».

Водитель второй машины выдвинул аналогичную версию своего вояжа в Россию.

Сегодня канал сбыта оружия по воздуху в Чечню — самый выгодный и безопасный — исчез. Но тысячи пистолетов остались и ждут своей реализации. Сейчас оружие перебрасывается в Россию тремя способами. Первый путь — по «зеленке». «Челноки» пересекают границу с контрабандным товаром пешком вне пунктов пропуска. Контроль за ними затрудняется потому, что граница демаркирована лишь российской стороной. Со стороны Эстонии она не контролируется. Граница пока не оборудована контрольно-следовой полосой, техническими средствами. Охрана ее осуществляется патрулированием нарядами по 3–4 человека на участке в несколько километров. И, естественно, задержать всех контрабандистов в таких условиях просто невозможно. При задержании бывают вооруженные схватки. Например, в начале апреля текущего года наряд в составе трех человек обнаружил группу контрабандистов, которые открыли огонь по пограничникам. В результате один солдат был смертельно ранен, а второй отправлен в тяжелом состоянии в госпиталь.

Еще год назад «челночные» вояжи считались выгодным бизнесом среди местных жителей России. Сегодня этим промыслом стало заниматься опасно, поэтому охотников идти «на дело» с российской стороны становится все меньше и меньше. Курьеров вербуют на эстонской территории. Для того, чтобы «гонец» не смог выдать своих хозяев, он, как правило, человек новый, которого сумели подставить или на денежном долге, или на простой угрозе жизни самого курьера или его семьи. Обычно — это русские в Эстонии. Их шантажируют и отправляют в путь. Каждый курьер получает сумку с пистолетами. В ней может быть от двадцати до ста стволов. Каждый пистолет при оптовой покупке стоит эстонским группировкам около ста долларов США. В России новый ТТ с боезапасом уходит за полторы тысячи.

Второй способ переправки оружия — через контрольно-пропускные пункты на границе. Обычно для этой цели используют автомобильные транспортные средства. В легковых автомобилях, а тем более в большегрузных трейлерах, всегда найдется немало потаенных мест, куда можно спрятать ходовой товар. Хотя и этот путь в последнее время осложнился для криминальных структур. На территории Псковской области имеются два автомобильных перехода. Строительство одного — в Печорах — уже завершено. Здесь зоны пограничного контроля и таможенного досмотра оборудованы по последнему слову науки и техники. Это позволяет быстро и качественно обрабатывать автомобили любых марок. Строительство второго перехода на шоссе Псков — Рига, через Эстонию, вступило в завершающую стадию.

Наблюдатели считают, что эти два способа переправки оружия для криминальных структур малодоходны, а потому бесперспективны. Они нашли третий, наиболее эффективный, канал. Контрабандный товар переправляется большими партиями в запломбированных контейнерах по железной дороге. Через пограничную станцию Печоры-Псковские проходят десятки большегрузных морских контейнеров в Россию. Они опечатаны пломбами эстонских таможен. Весь груз российские таможенники проверить не могут. Здесь нет элементарного оборудования для досмотра тяжелых контейнеров. Строительство такой площадки поручено МПС, но железнодорожники не торопятся выполнить это поручение. Криминальные группировки активно пользуются этим.

К сожалению, между Эстонией и Россией все еще не подписан договор о совместной борьбе с преступным миром. Взаимодействие оперативных работников Псковского управления с сотрудниками полиции Эстонии, в основном, идет на личных контактах. Зачастую этим эстонцы ставят себя под угрозу увольнения; им на государственном уровне запрещено общаться с российскими коллегами. Но преступность не знает границ, и жизнь заставляет их налаживать профессиональные контакты. К сожалению, задержать всех преступников невозможно. Причин много. В их числе и нехватка средств, кадров. Ведь Печорский РОВД из некогда заштатного отдела милиции превратился в важный приграничный орган МВД. И здесь должны быть люди, профессионально работающие с контрабандистами-иностранцами, специалисты, умеющие взаимодействовать с криминальной полицией соседнего государства. Таких, к сожалению, здесь пока единицы.

Я уезжал из Печор на следующий день утром. Западный ветер принес с Балтики свинцовые тучи. Весь городок словно плыл в тумане между небом и землей, проступая очертаниями куполов монастыря. Мы медленно проехали мимо церкви. Двери ее были настежь открыты. Там тепло и желто горели свечи, шла служба, стояли прихожане. А мне подумалось: сколько еще свечей поставят матери за своих погибших сыновей из-за того оружия, что идет через границу? Если вовремя не остановить этот поток…