Будешь моей (СИ)

Часть 38

Его губы такие мягкие, требовательные, горячие…

Я буквально таю, растворяясь в собственных эмоциях. Необычных, волнующих, ни на что не похожих ощущениях.

Я как будто лечу в невесомости.

Я не знаю, смотрит ли он на меня, потому что глаза мои закрыты. И я боюсь их открыть. Боюсь увидеть, что ему хорошо сейчас меньше чем мне.

— Вот вам новый плед… Ой, простите.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Раздается где-то сбоку.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Я резко вздрагиваю и испуганно поворачиваю голову на администратора.

Она вошла и все увидела! То, чем мы тут занимаемся. Какой стыд!

— Стучать не учили? — раздраженно рычит Ратмир.

Кажется, в отличие от меня он совсем не смущен. Скорее больше зол на внезапное появление посторонних в нашем номере.

— Так я стучала! — оправдывается она.

— Давайте сюда уже то, что принесли и уходите.

Пока он забирает из ее рук сверток, я, пользуясь моментом, высказываю из его объятий и, сдернув с его плеча принесенное для меня полотенце, прячусь в душевой. А там, опустившись на бортик, прикладываю тыльную сторону ладоней к пылающим щекам.

Он поцеловал меня, мамочки. И я целовала его в ответ. При всем желании я не смогу потом свалить все на то, что он сделал это насильно, что я не хотела и прочий бред.

Конечно, я этого хотела. И, конечно, он это почувствовал.

Вроде бы не произошло ничего сверхъестественного, но для меня этот поцелуй значит так много. А что он значит для него?

Вдруг меня осеняет осознанием, что он может сделать теперь обо мне совершенно неприглядные выводы. Кто там знает, что творится в его голове. Если учесть жесткость его взглядов, то повела я себя как доступная девушка.

Чем тогда я лучше этой его Миланы, которая готова буквально на все, стоит ему только помнить пальцем?

Конечно, я бы ни за что не позволила ему зайти дальше, но ведь он этого не знает!

Сколько раз я грозилась, обещала, что он он ко мне даже пальцем не притронется и вот, пожалуйста.

Теперь вместо эйфории и ощущаю испуг смешанный со стыдом. Страшно так, что сводит живот.

— Ань! — раздается стук в дверь.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Она просто прикрыта и замка на ней нет, значит он может свободно войти, как уже сделал получасом ранее. Остается только надеяться, что он этого не сделает.

— Что?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Ты почему убежала?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Мне… мне нужно душ принять, — аккуратно, чтобы снова не упасть, забираюсь в душ и включаю на этот раз горячую воду. — Не входи, пожалуйста.

К счастью, он не заходит, и я нахожусь в ванной так долго, что кажется, будто прошла целая вечность. Кончики вымытых волос уже начинают высыхать, а все сижу на бортике, боясь выйти наружу.

Что я ему скажу теперь? Как посмотрю в глаза?

И смогу ли посмотреть после всего, что произошло.

Мне действительно безумно важно, что он подумал, какое у него сложилось мнение.

— Ты собралась просидеть там всю ночь? — спрашивает он за закрытой дверью. — Рано или поздно тебе придется выйти.

Он прав.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Затягиваю туже поясок белоснежного "вафельного" халата и, вздохнув, словно перед дорогой на эшафот, открываю дверь.

— Ну наконец-то.

Юнусов лежит на постели поверх криво брошенного нового покрывала. Волосы его давно высохли и непривычно лежат беспорядочными прядями на лбу.

Я ловлю его взгляд и пытаюсь прочитать по нему, что именно он обо мне думает. И к моему счастью, презрения в нем точно не нахожу.

— Я там просто… голову мыла, — пользуясь возможностью, отворачиваюсь к зеркалу и стягиваю наспех накрученную чалму из полотенца.

Мне кажется, что я отлично справляюсь с тем, чтобы делать невозмутимый вид. Надеюсь, так кажется не только мне.

— Фена тут нет, по-моему, и расческа осталась в сумке. Надеюсь, наши вещи никто не украдет? Хотелось бы верить, потому что у меня там много для меня ценного…

— Ань.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Ты доверяешь этим людям? Ну, кому отдал ключи? Ты же их совсем не знаешь.

— Аня!⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— В любом случае мы знаем, где их найти и если что, сможем…

— Успокойся уже, — прерывает он меня, и я оборачиваюсь. Этот момент снова настал, мне опять приходится смотреть на него и стараться не краснеть. — Не волнуйся ты так.

— Я волнуюсь? Кто тебе сказал, что я волнуюсь? Вовсе нет, ни капли.

— Когда ты волнуешься, то начинаешь много говорить, — он поднимается и идет на меня, и я понимаю, что выдала себя с потрохами. — С чего вдруг такая реакция?

— Этот поцелуй… давай сделаем вид, что его не было, ладно? Просто не было и все.

— И почему? — подходит еще ближе.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Потому что… потому что его не должно было быть. Это все стресс. Люди под влиянием эмоций обычно творят разные глупости.

— Я произошедшее глупостью не считаю, например.

Ну вот опять! Зачем он все это говорит? Ему так нравится меня смущать?

Проскальзываю мимо него и иду к окну. Там темно и совершенно ничего не видно, только кусок освещенной фонарем дороги и неоновые блики вывески мотеля.

— Я думаю, нам не стоило это делать, — набираюсь смелости.

Прятать голову в песок не самое взрослое решение.

— У тебя есть твоя Милана и вообще…⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Милана ничего для меня не значит.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Она думает иначе.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Тебе должно быть важнее, что думаю я.

И снова подходит из-за спины, определенно проверяя меня на прочность.

— Хочешь сказать, что ты ненормальный?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Почему это?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Оборачиваюсь.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Ты же сам говорил, что ни один нормальный на меня никогда не посмотрит.

Кажется, он об этом забыл. Но вспомнив сейчас ничуть не смутился.

— Я врал, — и уголки губ трогает плохо скрываемая улыбка.

Я расслабляюсь и это такое невероятное чувство. Кажется, только сейчас я могу снова дышать полной грудью.

Мне уже не страшно и даже почти не стыдно, и я благодарна ему за то, что он не стал смаковать в деталях все то, что было и тактично дал мне время все переварить.

— То есть спать мы будем здесь? — киваю на единственную кровать.

— Как видишь, другой тут нет.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

— Хорошо, тогда давай уже ложиться, я очень устала.

Все равно самое непоправимое уже произошло.

По крайней мере я на это очень надеюсь…

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀