Глава VI ВЫРАБОТКА ПЛАНОВ В ПРЕДВИДЕНИИ СОВРЕМЕННОЙ ВОЙНЫ

1. Общий план будущей войны. — 2. План сосредоточения. — 3. План прикрытия. — 4. План стратегических перевозок в период сосредоточения. — 5. План организации тыла. — 6. План операции.

1. Общий план будущей войны

Интегральный характер современной войны, вероятность участия в ней целой коалиции, последовательность государственной политики и, прежде всего, принцип безопасности страны, основные и наиболее жизненные интересы государства, а также главные элементы его силы и слабости — вот основные факторы, определяющие характер решения вопросов государственной обороны и оказывающие в то же время решающее влияние на установление общего плана войны.

Военная часть этого плана в своей окончательной формулировки является делом главнокомандующего и высшего военного совета, причем должна укладываться в общие, заранее установленные правительством рамки. В задачи правительства входит также согласование предполагаемых военных действий с политическими целями и экономическими возможностями государства. Так как никто не может точно предвидеть характер, а тем более ход развития вооруженного конфликта в будущем, то основной план войны должен ограничиться лишь установлением общих вех, которые должны быть настолько общими, чтобы их в дальнейшем можно было применить к реальным условиям и обстоятельствам.

Понятно, что все государства придают большое значение союзам, от которых также зависит конструкция общего плана войны.

Однако, военные и политические договоры являются не чем иным, как архивными документами, если им не соответствуют действительные и искренние моральные обязательства заключивших их государств и если они не опираются на прочные и позитивные интересы этих государств.

В настоящее время военные соглашения еще менее гарантируют их продолжительность, чем политические договоры. Их выполнение зависит от подготовки, предпринятой еще в мирное время, а эта последняя находится в прямой зависимости от средств, которых так трудно добиться для этой цели, тем более, что общественное мнение, не зная содержавшая и обязательств тайных соглашений, обычно противится выполнению вытекающих из них обязательств.

Впрочем, военные договоры и точно определенные конвенции проявляют в последнее время решительную тенденцию к все более и более явной потере своего прежнего значения. Бесчисленные пакты и договоры, которые непрерывно заключаются и изменяются, приучили нас к слишком частой ревизии договоров международного значения. Правительства все чаще избегают точно сформулированных и далеко идущих обязательств, а парламенты слишком часто отмежевываются от правительств при ратификации документов подобного рода. Если мы, с другой стороны, примем во внимание трудности, которые, по всей вероятности, возникнут во многих странах в момент взрыва войны, когда дело коснется выполнения принятых в договорах обязательств и когда нужно будет принять положительную интерпретацию «Casus-foederis»[95], мы легко поймем, что в настоящее время почти все государства гораздо более изолированы в отношении своей безопасности, чем это было в прошлом.

С другой стороны, настоящее состояние международной безопасности, на первый взгляд удовлетворительное, а в действительности весьма несовершенное, может задержать и усложнить выполнение существующих военных соглашений. Все эти договоры прямо или косвенно входят в состав пакта Лиги наций, в согласии с которым необходимо, прежде чем провести их в жизнь, точно определить агрессора. Сформулирование ясного и решительного ответа на этот вопрос, часто завуалированного с определенной целью, будет на практике трудно, а иногда даже невозможно. Обычно первые выстрелы во время войны бывают автоматическими. Однако, каждая из сторон — безразлично, верит ли она в свои слова или не верит, — будет утверждать, что именно противник предпринял первые шаги. Дискуссия, которая продолжается и до сих пор о том, кто начал войну 1 914 — 1918 гг., является классическим примером трудностей этого рода. Впрочем, нападающий всегда сможет создать себе юридическое оправдание, умышленно пользуясь для этой цели более или менее ложными аргументами. Метод подобного рода применяло германское правительство, обвиняя Францию, что она начала военные действия в 1914 г. воздушной атакой на Нюренберг, а также распространяя всеми средствами легенду о вольных бельгийских стрелках, чтобы оправдать нашествие на Бельгию и связанные с этим репрессии. Поэтому каждое правительство, разрабатывая план предполагаемой войны, должно считаться с фактом, что его союзники если и предпримут интервенцию, то по необходимости сделают это с некоторым опозданием.

Таким образом, в этом плане необходимо ограничить первоначальные намерения и предвидеть все, что сделает возможным их выполнение с помощью имеющихся в нашем непосредственном распоряжении сил, т. е. на тот случай, если наши союзники не сразу выполнят ранее принятые ими на себя обязательства.

Кроме гарантий безопасности страны, что составляет первую задачу ее обороны, целью каждой войны является одоление противника. Поэтому правительство и сотрудничающий с ним будущий главнокомандующий обязаны точно определить эту цель в каждом конкретном случае и изложить методы, а также выделить средства, которые могут обеспечить возможность их выполнения. Это выполнение вовсе не будет легким. В 1914 г. Германия была убеждена, что завоюет Францию раньше, чем Россия будет готова начать операции. Как известно, в действительности было иначе. В августе 1916 г. Гинденбург и Людендорф создали новый план войны, на основании которого центральные державы должны:

«покончить с Румынией, сохранив в прежнем виде свои позиции на всех других фронтах; создать во всех странах четверного согласия новые боевые соединения и усилить военное производство».

Эти цели были осуществлены лишь наполовину. Также и в наше время Польша должна иметь особенно удачный и основательно разработанный план войны, чтобы этим путем уравновесить численный перевес своих вероятных противников. А так как географические условия не будут для нее выгодны в случае войны, то необходимо, чтобы правительство и военное командование сосредоточили свои усилия для преодоления этих отрицательных качеств и попытались даже превратить их в полезные для собственной страны.

Однако, не подлежит сомнению, что и Польша, несмотря на эти невыгодные условия, должна будет в случае вооруженного конфликта, в первую очередь, рассчитывать на собственные силы. Поэтому она должна стремиться во что бы то ни стало к усовершенствованию своей армии, которая должна располагать четким мобилизационным аппаратом и способностью к быстрому сосредоточению. Основательная подготовка армии и надлежащее снабжение современным техническим снаряжением, а прежде всего моральное, политическое и социальное единство нации — будут играть решающую роль в этом отношении.

В настоящее время лучшей гарантией безопасности страны является ее материальная и моральная сила. Когда в 1922 г. союзники заняли Рурский бассейн, Германия, несмотря на все свое возмущение, не могла выступить против этого с оружием в руках, так как на стороне Антанты было не только право, но и сила. Также итальянцы могли безнаказанно бомбардировать остров Корфу в 1923 г., так как Греция не располагала необходимыми средствами, чтобы организовать действительный протест.

Эти факты ясно показывают, какое значение имеют для каждой страны ее собственные силы. Подчеркивая одновременно с этим относительность военных и политических соглашений, они, однако, не исключают необходимости обеспечения себя в политическом отношении от войны. В данном же случае дело идет не только о заключении всевозможных формальных соглашений. Не менее важным является дружественный нейтралитет со стороны государств, могущих оказать материальную помощь воюющим сторонам в виде готового военного снаряжения или в виде сырья, необходимого для поддержания массового военного производства. Эта проблема особенно тяжела для государств с незначительной степенью экономической самостоятельности. Не следует забывать, что страны, вполне независимые в экономическом отношении от других стран, являются редким исключением. Они не всегда способны заменить недостающее соответствующими суррогатами, что, как известно, отлично умеет делать Германия.

Если бы одной из стран угрожала война с несколькими противниками сразу, то правительство этой страны должно было бы при разработке плана войны определить наиболее опасного противника, т. е. того, которого необходимо, в первую очередь, задержать и победить. При изучении такого вопроса нужно было бы принять во внимание интересующие это государство границы, характер местности, род военных действий и соответствующее распределение сил между отдельными оперативными театрами. Например, Польша не должна была бы базировать свою стратегию на изнурении противника, так как в случае продления войны время действовало бы ей во вред, а ее противникам на пользу.

Только в редких случаях будут доступны предвидению и учету все возможности будущей войны и все внутренние и внешние факторы, которые примут в ней участие. Поэтому нельзя заранее принять точное решение, наиболее близкое к одной из столь многочисленных гипотез. Как правительство, так и командование должны очень часто довольствоваться предвидением наиболее вероятных случаев, принимая те из решений, которые меньше всего подлежат дискуссии.

В настоящее время чрезвычайно трудно определить, хотя бы с приблизительной точностью, вероятные силы противника, вследствие более или менее скрытых вооружений и в силу того различия, которое существует между военными организациями отдельных стран. Когда-то — еще до введения системы обученных резервов (Пруссия 1806–1813) — достаточно было иметь общие сведения о финансах противника и знать его военные штаты мирного времени, чтобы иметь возможность с достаточной точностью определить силы, которыми он будет располагать во время войны, так как эти силы, лишь незначительно возрастали после мобилизации[96]. Каждая страна, как правило, определяла размеры своих усилий, сообразуясь с военными возможностями противника и основывая свой военный план на определенных, таким образом, силах. Неожиданности и крупные ошибки были в этом отношении редки, так как армии, направлявшиеся в то время на фронт, представляли собой почти всю военную силу государства. Восстановление же этих сил в случае поражения было невозможно вследствие почти полного отсутствия обученных резервов.

В настоящее время эти условия подверглись коренному изменению. Война, какую мы знали еще в XVIII в., — с ограниченными целями и точно определенными рамками, — является устарелым типом с того времени, когда занятие провинции или взятие крепости, хотя и очень важных, уже не предрешает ее окончательного результата. Кроме того, в настоящее время существует громадная диспропорция между численным составом мирного и военного времени. В настоящее время в случае конфликта все население государства берется за оружие, чтобы вступить в смертельный бой за свое существование.

Современная война разжигает до максимальной степени национальные, а часто и расовые антагонизмы и ставит перед борющимися сторонами проблему жизни и смерти. Она втягивает в борьбу все источники экономической, промышленной и финансовой силы борющихся друг с другом человеческих группировок. Вследствие этого общий план войны зависит, в первую очередь, от правительства. Он стал зависеть от правительства с тех пор, как мобилизованные силы нации стали поглощать всю его энергию.

В общем плане войны следует предвидеть и соответствующим образом рассчитать расход военного снаряжения, в том числе боеприпасов, и обеспечить их пополнение. В будущем необходимо избежать ошибки, заключающейся в недооценке значения этого вопроса, что имело место в начале мировой войны, когда после первого сражения на Марне недостаток боеприпасов парализовал действия германской армии. Точно также в 1915 г. недостаток оружия приостановил действия русских, а в начале 1918 г. недостаток людей стал чувствительным у англичан.

Если бы в будущей войне произошел бы подобный кризис, то он имел бы чрезвычайно опасные последствия для окончательного результата борьбы.

Мы поймем важность и значение этой проблемы, если вспомним, что в 1918 г. каждая из великих держав, участвовавших в войне, расходовала в среднем 200 млн. патронов в месяц и производила около 200 000 снарядов в день. Чтобы удовлетворить столь значительные и все возрастающие потребности, необходимо предвидеть громадный рост военной промышленности. Исходные данные общего плана войны должны быть установлены правительством окончательно, чтобы главнокомандующий мог изучать и уточнять в пределах возможного главные элементы плана, относящегося к использованию имеющихся в его распоряжении сил.

Эти данные должны быть ограничены лишь минимальными пределами и относительно точными предположениями, связанными с политическим положением страны и ее военным положением. Слишком точные указания не дадут возможности заранее предвидеть ряд событий и лишь задержат дальнейшее приспособление к условиям момента. В случае продления конфликта необходимо будет развить и дополнить план войны. С другой стороны, директивы, касающиеся военной политики, могут быть изменены во время хода военных действий в результате вызванных ими фактов.

В таком случае правительство должно определить новые цели войны, обеспечивая одновременно с этим средства, необходимые главнокомандующему для достижения этих целей. В отличие от прошлого, в настоящее время каждый план войны должен считаться с воздушными нападениями противника, которые могут произойти уже через несколько часов после объявления войны или даже в момент ее взрыва. Независимо от роли, какую в данной стране приписывают воздушной армии, можно утверждать, что каждый из противников будет пытаться произвести резкие и неожиданные воздушные нападения как с целью задержки или приостановки мобилизации и сосредоточения сил противника, так и с целью воспрепятствования его первым операциям. Поэтому очень важно заранее знать, хотя бы в общих чертах, опасность, заключающуюся в нападениях подобного рода, чтобы иметь возможность определить их досягаемость и силу и в результате этого выработать план организации активной и пассивной ПВО страны. Если мы пренебрежем этой работой, а также если превосходство авиации противника будет слишком значительным, противник сможет это использовать, развертывая особенно сильные воздушные действия в начальный, т. е. наиболее критический, период войны. При этом следует, прежде всего, предусмотреть действительное прикрытие больших мобилизационных центров, являющихся обычно значительными политическими и промышленными центрами, а также важными узлами путей сообщения, особенно чувствительными к воздушным нападениям. Не меньшее вынимание необходимо также обратить на возможность удержания и обороны внешних путей сообщения страны, связывающих ее с заграницей. Если противник овладеет этими путями и отрежет их, то это может поколебать, а в некоторых случаях сделать невозможным выполнение всего плана войны.

2. План сосредоточения

Целью этого плана является стратегическое развертывание мобилизованных сил при поддержке частей прикрытия. Его сущность заключается в распределении тактических соединений между отдельными армиями согласно их задачам. План сосредоточения является основой для составления плана перевозок.

Вся эта работа не была бы слишком длительной и сложной, а составление плана перевозок не встретило бы особенных затруднений, если бы этот план мог быть установлен заранее в мирное время в форме, не подвергающейся значительным изменениям, и если бы в случае войны он мог развертываться автоматически (план Шлиффена в 1914 г.).

Но такое точное предвидение никогда не было возможным. Тем более это невозможно теперь, когда значительно усилилась роль непредвиденных факторов и когда реагирование противника, а также быстрота вызванных этим путем изменений обстановки не могут быть учтены и установлены даже с приблизительной точностью. Поэтому в настоящее время необходимо всегда предусмотреть и подготовить возможные изменения оперативных предположений и вытекающие отсюда варианты перевозок. Так, например, во французском плане XVII было предусмотрено, что армия ген. Ланрезака[97], которая в нормальных условиях должна была сосредоточиться в районе Сэн-Менегу, в случае надобности могла быть переброшена на Маас к северу от Вердена и выйти там на линию фронта. Это был единственный вариант в данном плане; оказалось, что его было недостаточно, чтобы реагировать на результаты, вызванные глубоким обходом армий, сосредоточенных на правом фланге германского фронта. Тем более гибким должен быть план в наше время.

Тем не менее, командование может подготовить в мирное время лишь ограниченное количество вариантов. Технические условия путей сообщения навяжут нам этот способ действий. Обычно после этого устанавливается общий совместный план, действительный почти в любой обстановке и заключающий важнейшие варианты, относящиеся к наиболее вероятным предположениям. Если же создавшиеся условия потребуют непредусмотренных заранее изменений в плане перевозок, то придется прибегнуть к перегруппировкам, импровизированным во время операций и вследствие этого более продолжительным и заключающим в себе риск беспорядка, и хаоса.

Таким образом, план сосредоточения должен быть составлен так, чтобы осуществленное на его основе стратегическое развертывание позволило применить любой маневр, который главнокомандующий сочтет выгодным в условиях военной действительности. Вследствие отсутствия этих условий германская главная квартира приостановила и июле 1870 г. выгрузку войск в районе Майнца, предположенную первоначально в Саарском бассейне; затем она могла перебросить на Саар свою 2-ю армию под косвенным прикрытием 1-й, сосредоточенной на линии Витлих — Трир; это не привело, однако, ни к сосредоточению совокупности всех сил, ни к решающему бою, проектированному на Сааре.

С 1870 г. чрезвычайно выросли массы сосредоточиваемых в случае войны войск. Таким образом, задача заключается в том, чтобы собрать их в одно удоборасчленяемое и гибкое целое, могущее быть использованным в условиях встреченной действительности. Основные распоряжения по сосредоточению зависят от физической и политической географии страны, а также от сведений о противнике, с которым мы начинаем войну. В совокупности они должны отвечать оперативным намерениям главнокомандующего.

Эта проблема сравнительно несложна, если угрожаемая граница является единственной и узкой (Бельгия в 1914 г.), или если план войны опирается на единственную и точно определенную гипотезу (план Шлиффена). Она усложняется в случае необходимости оборонять границу большого протяжения и если при этом необходимо иметь дело с несколькими противниками (план Конрада фон-Гетцендорфа 1914 г.).

В этом последнем случае рекомендуется ограничить до необходимого минимума силы, предназначенные для обороны каждого из фронтов, чтобы создать возможно более сильные общие резервы, не разделяя их заранее между отдельными оперативными театрами (что имело место с резервами Гетцендорфа в 1914 г.), а группируя в центральные позиции с целью сохранения их до того момента, когда военная обстановка выяснится в достаточной степени. При этом необходимо обеспечить себе все средства, нужные для последующей переброски этих резервов в намеченный момент на тот участок фронта, который будет признан главным, как это имело место в октябре 1914 г. в период, когда австрийские резервы были переброшены из Сербии в Галицию.

Наконец, стоит отметить, что сохранение глубочайшей тайны и быстрота стратегических перебросок попрежнему являются основными условиями успеха; мировая война вполне доказала это.

3. План прикрытия

Разница, имевшаяся в 1914 г. между враждебными сторонами в отношении продолжительности их сосредоточения, не была очень значительной. Эта разница колебалась в пределах от нескольких часов до нескольких дней, если исключить Россию, где мобилизация и сосредоточение войск вследствие большого протяжения входящих в состав этого государства областей требовали нескольких недель.

В будущей войне это положение может подвергнуться коренному изменению. Продолжительность сосредоточения будет функцией чрезвычайно разнородных в настоящее время условий, а также результатом уступок, сделанных на основе ложно понятых пацифистских тенденций и предполагаемого арбитража Лиги наций.

Уже теперь в Европе существуют такие государства, которые применили частичное разоружение и приняли военную систему полумилиционного характера, в то время как другие страны стремятся всеми путями достигнуть максимальной военной готовности и доводят имеющийся в их распоряжении военный потенциал до высокой степени мощности.

Вполне очевидно, что страны с системой медленной мобилизации могут в случае взрыва новой войны очутиться в очень опасном положении, если их географическое положение не представляет особых выгод. В этом случае даже страны, хорошо подготовленные к обороне, могут быть парализованы внезапным нападением со стороны моторизованных тактических соединений и авиации противника.

Поэтому в настоящее время необходимо располагать действительной системой прикрытия, удачно приспособленной к возможностям страны и намерениям предполагаемого противника.

Как правило, план прикрытия должен быть разработан с таким расчетом, чтобы обеспечить успех двух главных задач прикрытия, заключающихся, с одной стороны, в прикрытии мобилизации и сосредоточения армии, а с другой — в обеспечении государственной территории.

В настоящее время первая задача важнее, потому что она заключается в прикрытии интегральной мобилизации государства, которая может продолжаться от нескольких дней до нескольких недель (эшелонированная мобилизация), считая с начала политического напряжения. Наоборот, время, необходимое для прикрытия сосредоточения армии (прикрытие выгрузки войск вблизи границы), сейчас, в общем, довольно непродолжительно; безопасность обеспечивается войсками, в состав которых входят части прикрытия.

Прикрытие государственной территории является новой задачей, неизвестной в 1914 г. В настоящее время оно необходимо, так как современная война заключается в использовании всех человеческих и материальных ресурсов. Если бы об этом думали в 1914 г., то, быть может, Франция сохранила бы бассейн Бриэ, а также каменноугольные и промышленные районы на севере.

Средства, находящиеся в распоряжении прикрытия, будут заключаться, в первую очередь, в использовании действующих частей, расположенных вблизи границы и способных явиться к месту назначения в возможно более короткий период времени[98]; кроме того, это будет пограничная охрана или части «Гренцшуца», а также запасные части, организуемые в случае надобности очень быстро (24 часа), затем вообще вся авиация и вся кавалерия и, наконец, жандармы, таможенная и лесная стража, выполняющие роль полицейского надзора. Все эти части должны, в основном, выполнять задачу прикрытия.

Интенсивность выполнения задачи прикрытия будет зависеть от сведений о противнике. В период первоначального напряжения будет достаточно довольствоваться наблюдением и закрытием границ с помощью частей пограничных гарнизонов и мелких запасных частей, сформированных в последний момент.

При дальнейшем росте военной угрозы необходимо укрепить это прикрытие действующими частями, перебрасываемыми изнутри страны на границу, и путем призыва запасных в гораздо большем масштабе.

В этих условиях организация прикрытия в будущей войне не может развертываться автоматически и безо всякой гибкости, как это имело место в 1914 г. Она должна производиться распоряжением правительства, так как является политической задачей, правильное решение которой обеспечит стране безопасность, не внося замешательства в жизнь населения и в международные отношения.

В период политического напряжения прикрытие границ государства обеспечивают командиры корпусов, подчиненные министру национальной обороны.

В случае объявления всеобщей мобилизации роль прикрытия должен будет выполнять первый эшелон мобилизованных частей, находящихся исключительно в распоряжении главнокомандующего.

Как правило, прикрытие будет заключаться в организации обороны. По существу, даже сильные части прикрытия окажутся относительно слабыми по сравнению с протяжением границ, что найдет свое выражение или в слабой их защите или в отсутствии необходимых для наступления резервов. Постройка постоянных укреплений, между прочим очень дорогих, даст возможность сэкономить перволинейные части. Благодаря этому можно создать более сильные и многочисленные резервы прикрытия, которые должны быть, по возможности, моторизованы и механизированы, чтобы иметь максимальную подвижность и наибольшую силу удара.

Непрерывная разведывательная служба и весьма активная авиация будут необходимы, чтобы во-время направлять резерв прикрытия на угрожаемые участки.

Организованное таким образом прикрытие должно полностью обеспечить крепкую оборону границ и давать возможность прибегать в случае надобности к энергичным контратакам; оно имеет возможность сломить противника, даже располагая ограниченными силами. Однако, и в этом случае командование должно требовать от правительства, в случае частичной мобилизации противника, чтобы она немедленно приняло такие же меры защиты, иначе страна может очутиться под угрозой катастрофы.

Во всяком случае необходимо заранее подготовить закрытие на границе всех важнейших направлений, ведущих в страну; это закрытие должно произойти в момент тревоги, для воспрепятствования на бегу моторизованных частей и кавалерии противника. Применение такого рода средств защиты является одной из первых задач прикрытия.

Правительство должно указать еще в мирное время и в соответствии с общим планом войны, какие, по его мнению, области являются наиболее важными и какие из них требуют особенно сильного прикрытия. Таковыми могут быть, например, главнейшие экономические и промышленные центры, которые не должны подвергаться опасности попасть в руки противника даже на короткий промежуток времени.

В некоторых случаях прикрытие страны может быть осуществлено путем предупредительного наступления против частей противника, производящих сосредоточение[99]. Однако, это довольно трудный метод, так как он требует значительной подготовки собственной армии и полной свободы действий с политической точки зрения.

Подобных результатов можно достигнуть гораздо меньшими усилиями; занимая позиции впереди собственных границ. Однако, подготовка наступления подобного рода еще в мирное время является трудной как с военной, так и с политической точки зрения. Поэтому она весьма редко предусматривается заблаговременно.

К действиям подобного рода можно также прийти косвенным и даже вынужденным путем, а именно тогда, когда наступление, направленное на внешнюю территорию, потерпит неудачу, и частям, участвовавшим в наступлении, придется занять оборонительные позиции.

Нормальное решение проблемы прикрытия заключается в занятии оборонительной позиции в пределах своей государственной территории, возможно ближе к границам. Это — средний, но верный вид прикрытия, хотя и не столь выгодный, как два предыдущих. Он будет применяться в большинстве случаев и, в первую очередь, слабо вооруженными странами, в то время как могущественные государства могут применять первый или второй вариант.

4. План перевозок стратегического сосредоточения

Войска, мобилизованные внутри страны, должны быть переброшены в районы сосредоточения. Необходимо перевезти миллионы людей и громадное количество военного имущества с помощью наиболее быстрых средств сообщения, так как эта предварительная операция должна совершаться в кратчайший срок. В 1914 г. она продолжалась во Франции и Германии около 12 дней, не считая перевозок частей прикрытия. Положительное решение этой задачи требует налаженной и мощной сети путей сообщения, а также заранее установленного точного плана.

В 1914 г. стратегические перевозки в район сосредоточения происходили почти исключительно с помощью железных дорог; лишь весьма ограниченные пешие переходы выполнялись частями, мобилизованными вблизи районов сосредоточения. С военной точки зрения, железная дорога является отличным перевозочным средством; один поезд вмещает один батальон пехоты или одну батарею; средняя скорость такого поезда составляет на хорошо подготовленных к интенсивному движению линиях 25 км/час; число поездов на каждой линии может быть 70 — 90, а на хорошо устроенных перегонах — до 120 в сутки, в зависимости от состояния железных дорог. Неудивительно, что железные дороги стали с 1870 г. главным средством стратегических перевозок. В течение мировой войны они были основой французских оперативных перевозок, давая несравненные образцы технической четкости. Так, например, во время германского наступления 21 марта 1918 г., когда был поколеблен английский фронт в районе Сен-Кантен, на угрожаемый участок фронта за 10 дней было переброшено 1 376 оперативных поездов с французскими резервами, не считая связанного с этой переброской подвоза снабжения. В конечный период мировой войны роль железных дорог как перевозочного средства значительно усилилась, а производимые с помощью железных дорог переброски войск дошли до неизвестных ранее размеров.

Снабжение продовольствием и боеприпасами тоже происходило с помощью железных дорог. Успешно выполняя перевозки снабжения, а также эвакуацию, железные дороги освобождали до некоторой степени армии от лишнего балласта. В отдельные фазы войны они позволяли сосредоточивать и распределять людей и средства боя, являясь в руках командования одним из наиболее мощных орудий. Они также давали возможность предпринимать неожиданные удары или организовать в угрожаемых местах оборону с помощью быстро перевозимых сил. Требования, которые война поставила перед железными дорогами, превзошли все расчеты и приготовления, произведенные в этом отношении в мирное время.

Однако, перевозки с помощью железных дорог имеют также и недостатки, так как не обладают достаточной гибкостью. Из этого в течение мировой войны вытекало значительное расхождение между требованиями стратегических перевозок и их выполнением, а также ограничение маневра и отсутствие гибкости. Каждая находившаяся в поле армия располагала обычно в направлении фронта одной железнодорожной линией. Она была тесно связана с этой линией. Оторваться от этой жизненной артерии она могла лишь под угрозой весьма значительных затруднений в снабжении, что придавало ее оперативным продвижениям слишком односторонний характер.

В связи с громадным ростом боевой авиации и дальнобойной артиллерии возникли новые затруднения.

Воздушные нападения чрезвычайно опасны для железнодорожных перевозок. Известные и четко вырисовывающиеся на местности железнодорожные пути и крупные вокзалы, виадуки и мосты будут являться в будущем даже ночью уязвимыми целями для воздушной бомбардировки. Железные дороги имеют значительное количество подобного рода узлов. Их разрушение может серьезно приостановить железнодорожное движение, вызывая тем значительные задержки в перевозках, и при современном развитии авиации сделает их частично даже невозможными.

Поэтому в настоящее время наряду с железнодорожным и конным транспортом видное место занимает автомобиль. Последние изобретения в этой области — специальные шины, гусеницы, значительное увеличение тоннажа и скорости, правильное функционирование и т. п. — заставляют предполагать, что в будущем роль автомобиля значительно возрастет.

Применение автомобилей обеспечит перевозкам значительно большую гибкость, чем использование для этой цели железных дорог. Понятно, автомобиль не может дать такую высокую производительность. Нормальный поезд равен, приблизительно, 100 трехтонным грузовикам и проходит за сутки около 600 км, т. е. дает в 3 или 4 раза больше, чем могут дать перевозки по грунтовым дорогам. Таким образом, задача автомобильного транспорта заключается, в первую очередь, в устранении недостатков железных дорог.

С другой стороны автомобильные колонны даже на достаточно ограниченных расстояниях загромоздят дороги, которым придется попрежнему, хотя и в меньшей степени, служить для конных перевозок, а в прифронтовой полосе и для пешего движения.

Транспорт, пользующийся машинами на гусеничном ходу и способный к продвижению как по дорогам, так и вне их, а следовательно, способный преодолевать бездорожную местность, был бы идеальным решением этого вопроса. Применение подобного транспортного средства облегчило бы сохранение тайны, а также непосредственное обслуживание поля сражения. Гусеничный транспорт особенно полезен в странах со слабо развитой сетью железных и шоссейных дорог, поэтому его можно считать лучшим транспортным средством и надо верить в его будущее. Следует, однако, констатировать, что в настоящее время он еще не может быть использован для перевозки значительных количеств войск и больших масс военного снаряжения. Поэтому гусеничный транспорт придется дополнять конным транспортом, на который можно положиться, хотя он и является очень медленным. Эта медлительность в будущем может его сделать анахронизмом. Однако, в настоящее время, даже в государствах, располагающих мощным автотранспортом, лошадь, которую в момент мобилизации легко реквизировать в сельском хозяйстве десятками и даже сотнями тысяч, попрежнему останется в армии, дополняя два главных и основанных в ближайшем будущем средства сухопутного транспорта, т. е. железные дороги и автомобили.

Водный транспорт очень выгоден, особенно при больших расстояниях, для перевозки значительных тяжестей и эвакуации раненых. Он является вспомогательным средством, которым не следует пренебрегать, тем более, что организация подобного транспорта легко осуществима и несложна. Морской транспорт применяется для целей сосредоточения теми государствами, которые могут обеспечить ему безопасность. Транспорт с помощью подводных лодок слишком ничтожен, чтобы его можно было в настоящее время серьезно принимать во внимание.

Некоторые специалисты считают, что вследствие непрерывного прогресса авиации воздушные линии станут в будущем серьезным средством транспорта. Однако, в настоящее время воздухоплавательные (т. е. легче воздуха) средства очень дороги, немногочисленны, мало выносливы; уязвимы и вовсе не подходят для этой цели; грузоподъемность же самолетов очень незначительна. Перевозки на самолетах могут быть приняты во внимание лишь в отдельных исключительных случаях, о которых было уже сказано раньше, и не могут играть значительную роль в европейских войнах. Всюду, где участвуют большие и многочисленные армии, воздушные перевозки играют лишь незначительную роль.

Каждое из перевозочных средств, находящихся ныне в употреблении, — железные дороги, автомобили, конный транспорт, водные пути и в исключительных случаях авиация, — имеет особые характерные черты, которыми и отличается от других средств перевозки людей или снаряжения, в зависимости от условий времени и расстояния. В будущей войне нельзя игнорировать ни одно из этих средств. Их постепенное использование будет проводиться в размерах, зависящих от географических условия театра военных действий. План перевозок мирного времени должен предусматривать их полное использование и сочетание. Включенные в этот план предложения на военное время должны вызывать методическое применение и пополнение сети путей сообщения страны и покупку самого необходимого количества автомобилей всевозможного типа, а также подготовку их принудительной реквизиции при объявлении мобилизации.

5. План организации тыла

Сеть грунтовых дорог со всеми присущими ей недостатками была во время мировой войны в бедных путями сообщения странах настоящим кошмаром для командования. Она почти никогда не была настолько густой, чтобы удовлетворить потребности фронта. Пути сообщения портились очень легко, быстро доходя до невозможного состояния. Они часто были загромождены войсками или подвозимым для них продовольствием и боеприпасами; все это часто задерживало всякое передвижение по этим дорогам. Это происходило обычно в наиболее трудные и вместе с тем серьезные моменты, требовавших ускоренных темпов подвозки войск и военного снабжения. Начиная с 1918 г., это положение стало значительно улучшаться. В настоящее время даже в странах со слабо развитой сетью путей сообщения можно частично избавиться от этих неудобств, пользуясь транспортом, свободно продвигающимся по любой местности. Новейшая техника позволяет строить гораздо более прочные шоссейные дороги и дает возможность поддерживать их в хорошем состоянии.

Не следует, однако, забывать, что современная война возможна лишь при наличии хорошей организации тыловых служб и хорошо развитой сети шоссейных и железных дорог, а также при наличии обильно снабженных складов и парков, требующих многочисленного персонала. Таким образом, организация тыла будет иметь в будущей войне чрезвычайно большое значение.

Об этом заботился еще Наполеон. Ремонт и постройка этапных дорог; создание специальных магазинов и складов при одновременном возведении укреплений для их защиты и соответствующей группировки войск, имеющих целью оборонять их; организация постоянного подвоза средств снабжения — вот наполеоновская подготовка, предшествовавшая каждой большой кампании. С этой точки зрения, необходимо признать, что кампания 1812 г. была по тем временам мастерски организована. Если же, несмотря на это, организация тыла «великой армии» не была исправной, то это происходило лишь потому, что проблема данной кампании была неразрешима с помощью тех технических средств, которые имелись в то время.

В настоящее время мы обладаем гораздо лучшим устройством в этой области. Однако, потребности армии грандиозно возросли: в тех случаях, когда в наполеоновскую эпоху достаточно было одного зарядного ящика боеприпасов, теперь требуются их сотни тысяч тонн.

Вследствие этого во время мировой войны и польско-советского конфликта материальное снабжение армии обычно хромало там, где нехватало железных и шоссейных дорог и где конные повозки были главным перевозочным средством.

В будущей войне современного характера эти трудности еще более возрастут. Во всяком случае они проявятся уже в начале войны, в период наиболее интенсивных передвижений и маневров. Это вызывается также современным развитием технических средств боя и вооружения. Колоссальное использование боеприпасов, вызванное массовым применением на поле боя автоматического оружия и мощной скорострельной артиллерии, сравнительно быстрая порча военного снаряжения и усовершенствованных повозок потребуют от службы снабжения весьма большой производительности[100].

Хорошая организация тыла является необходимым условием быстроты и глубины наступления. Если она не вполне отвечает требованиям, то поддержка интенсивного огня окажется невозможной; он станет слабеть и предпринимаемый удар преждевременно остановится на мертвой точке.

Одной из главных причин поражения русских в войне 1904–1905 гг., несмотря на то, что японцы имели значительно меньшую численность, был, безусловно, тот факт, что они воевали в Манчжурии, на расстоянии 7 000 — 8 000 км от Москвы, находясь в зависимости от единственной Сибирской железной дороги, как бы повиснув на нитке, в то время как японская армия действовала вблизи метрополии и пользовалась, кроме того, морскими перевозками.

В прежне времена, когда бои были сравнительно редки, когда военное имущество пополнялось очень просто и легко, а армии были немногочисленны и их можно было снабжать продовольствием за счет завоеванной страны, можно было перебрасывать имевшуюся в распоряжении военную потенциальную энергию на очень большие расстояния. Типичные примеры подобных возможностей создали Александр Великий и Ганнибал и позднее — Чингисхан и Наполеон. Однако, все эти вожди не избежали судьбы, которую им подготовило поглощавшее их силы и постепенно ослабляющее их энергию пространство, не побежденное окончательно вследствие недостаточной организованности.

Последняя мировая война внесла в эту область, можно сказать, революционизирующие изменения. Однако, она не создала в этом отношении синтеза, ограничив наши опыты в этой области стабильными позициями, организация которых постоянно совершенствовалась в течение ряда лет. Армии, предпринимавшие в этих условиях удар, имели обильное материальное снабжение. Пополнение этого снабжения опиралось на склады, находившиеся вблизи и под прикрытием непрерывных фронтов; впрочем, накопление этих средств боя, из которых большинство было связано с исходными позициями предпринимавшегося удара, обычно требовало длительного времени. Организованная таким образом атака отличалась в своей начальной фазе громадной силой напряжения. Однако, по мере продолжения боя эта сила уменьшалась и даже теряла свое значение в случае продвижения вперед, что было равнозначаще отрыву атакующих частей от баз снабжения. Реорганизация обеспечивающих их служб до начала нового движения вперед являлась в этих условиях необходимостью. Таким образом, наступления, предпринимавшиеся в 1918 г., продвигались вперед лишь скачками протяжением в несколько километров, причем каждый из них требовал одной или двух недель подготовки.

По этим именно причинам Фалькенгайн отказался в 1915 г. от взятия Салоник, так как находил, что сеть путей сообщения в Македонии я Сербии недостаточна для проведения такой большой операции. Русское наступление Юденича в 1916 г. в направлении из Эрзерума на Анатолию приостановилось вследствие значительных затруднений в снабжении, в то время как действовавшая против русских турецкая армия страдала от голода, болезней и истощения. Англичанам в 1917 г. для подготовки марша в Ираке из Басры на Багдад потребовался целый год времени, и они окончательно двинулись с места лишь после проведения в большом масштабе подготовки тыла собственной армии. Именно по этим причинам, т. е. вследствие отсутствия шоссейных и железных дорог, а также прочих технических средств передвижения, победителю Македонии, ген. Франше д'Эсперэй, потребовалось осенью 1918 г. почти 2 месяца чтобы достигнуть Дуная у Белграда, что, впрочем, в тогдашних условиях было настоящим рекордом[101].

Введенные с этого времени технические усовершенствования, безусловно, облегчат функционирование тылов в будущей войне, благодаря увеличению числа машин, более подвижных и более удобных для пользования на дорогах и на любой местности. В результате этого факта в будущем наступления потребуют гораздо меньших сроков предварительной подготовки и не будут так быстро слабеть, как в 1918 г. Овладение чужой территорией и ведение войны на более значительном пространстве тоже будет значительно легче, чем в прошлом.

Однако, все операции большого масштаба, пользующиеся значительными массами, не могут обойтись без должной организации тылов. Эту организацию необходимо создать в мирное время путем рациональной постройки дорог и железнодорожных линий, в согласии со стратегическими потребностями страны, путем проведения соответствующих телеграфных линий и специальных линий связи, путем определения регулирующих станций и подготовки всевозможных складов, госпиталей, мастерских, парков и аэродромов. Эти предварительные работы должны привести к постепенному развитию тыловых учреждений в приграничных районах; число этих учреждений будет зависеть, с одной стороны, от численности войск, а с другой — от предполагаемых в случае войны операций.

Такое предварительное «снабжение фронта» может быть произведено лишь по указаниям и по единому разработанному военными органами плану, при тесном взаимодействии всех соответствующих учреждений.

Кредиты, необходимые для осуществления этого плана, должны быть распределены на несколько лет, в зависимости от финансовых возможностей государства и от степени срочности работ, которые должны быть закончены до начала предполагаемой войны. Та часть работ, которую нельзя выполнить в мирное время, будет точно изучена в предвидении ее осуществления в период политического напряжения и первоначальных действий противника. Материалы, необходимые для этой цели, а также и рабочие должны быть подготовлены заранее с сохранением этой подготовки в тайне.

Каждое значительное продвижение армия во время войны, каждое серьезное изменение в «боевом расписании» потребует новых работ, чтобы приспособить этапы и службы к изменившейся обстановке. Эти изменения будут происходить очень часто, особенно в маневренной войне.

Организация подобного рода всегда будет трудной и серьезной задачей. Не подлежит сомнению, что чем богаче и, населеннее страна, чем более мощна ее промышленность мирного времени, чем гуще ее сеть путей и средств сообщения, тем легче будет эта задача.

В этом заключается причина той легкости, с какой великие державы могут приспосабливаться к потребностям современной войны.

Страны со слабо развитой промышленностью могут поддерживать боевые действия лишь немногочисленных армий, не имеющих достаточных наступательных качеств. Некоторые из них не смогут даже использовать полностью свои людские ресурсы.

Подобные примеры можно встретить еще в истории XVIII и XIX вв., когда Российская империя, до введения железных дорог, не была в состоянии держать на отдаленном военном театре армию свыше 200 000–300 000 чел. И даже теперь отсутствие достаточно развитой сети железных и шоссейных дорог в восточной части старого материка — а тем более на Дальнем Востоке — может значительно уменьшить в случае войны подвижность войск, парализуя до некоторой степени инициативу командования в области военных операций[102].

С другой стороны трудности службы тыла могут несколько уменьшиться в будущем благодаря происшедшему в последнее время прогрессу. Количество необходимых боеприпасов может уменьшиться вследствие применения новых методов стрельбы, а прежде всего — в результате тактики механизированных войск. Число расположенных вблизи фронта санитарных учреждений уменьшится, если прогресс медицины и хирургии позволит применить эвакуацию раненых на более значительные расстояния. Постройка дорог и сети связи будет происходить с помощью усовершенствованных машин, заменяющих столь многочисленных в настоящее время рабочих.

Вообще моторизация обозов, парков и транспортов облегчит непосредственный контакт фронта со складами и с более отдаленными учреждениями, которые вследствие этого могут быть не столь многочисленны, но зато более постоянны. Выравнивание существующей до сих пор значительной границы между ресурсами страны и теми средствами, которые находятся в непосредственном распоряжении армии, позволит базировать снабжение последней на складах, расположенных внутри государства, так что в будущем отдельные учреждения этого рода в оперативных и этапных районах будут значительно сокращены.

Подобная перестройка тыловых учреждений, проводимая постепенно и вместе с тем решительно, является необходимостью. Только при таком условии службы, опирающиеся на это устройство, сохранят в своей работе тот ускоренный ритм маневренной войны, к которым их в будущем вынудят механизированные роды войск.

6. План операций

Рамки, в которых может развернуться будущая война, известны в общих чертах, так как вытекают из установленного правительством плана. Что же касается способа ведения операций на основе этого плана, то они зависят от условий, в которых будут протекать эти операции.

Поэтому в мирное время необходимо самым точным образом изучать план операций, чтобы быть готовым в случае войны примениться к любым возможностям. Однако, результаты этого изучения не должны вылиться в жесткую схему. Лучшим доказательством правильности этого тезиса является провал плана Шлиффена, явившегося выражением ошибки немцев именно в этом духе.

С другой стороны, не подлежит сомнению, что по окончании сосредоточения войск инициатива и свобода действий главнокомандующего подвергнется значительному ограничению, поэтому его намерения и проекты будущих военных действий, хранимые им в тайне, должны быть основой плана сосредоточения.

Руководство операциями входит в исключительную компетенцию главнокомандующего. Из этого вытекает, что и определение их общих очертаний зависит лично от него. Правительство возлагает на него задачу, содержащуюся в общем плане войны, поэтому он должен действовать самостоятельно, применяя собственные методы, и свободно располагать средствами, которые правительство отдаст в его распоряжение в случае войны.

Его действия, вытекающие из общего плана войны, никоим образом не должны подвергаться ограничению со стороны слишком далеко идущего контроля и формальных рамок. Как уже было ранее отмечено, правительство имеет полное права переменить главнокомандующего, если оно не удовлетворено достигнутыми им результатами, но оно ни в коем случае не должно вмешиваться в его компетенцию, т. е. принимать непосредственное участие в руководстве операциями. Это единственно допустимый логический и здравый метод работы. Примеры подобного рода имеются в истории. Германское правительство сняло по этим причинам Мольтке II в сентябре 1914 г. и Фалькенгайна в августе 1916 г. Этот принцип относится также к выполнению обязанностей главнокомандующего в мирное время.

Итак, лицо, намеченное быть главнокомандующим во время войны, решает самостоятельно в мирное время зависящие от него предварительные вопросы, касающиеся сосредоточения. Главнокомандующий должен ясно и определенно отдавать себе отчет в своих оперативных намерениях, которые могут заключаться в применении обороны на одном участке фронта и в наступлении в избранный им момент на другом участке. Несмотря на это, главнокомандующий ограничится лишь сообщением министру национальной обороны условий, в которых он хочет в будущем провести свои намерения, но самые намерения должен сохранить в тайне. В связи с этим он может потребовать укрепления к определенному времени на некотором пространстве границ и группировки в указанных им районах некоторого количества войск. По его указаниям генеральный штаб должен установить основы главного сосредоточения и разработать одновременно с этим подробный план воинских перевозок; для этого нет необходимости в точном знании оперативных намерений главнокомандующего.

Предварительное стратегическое развертывание собственной армии, проводимое, по возможности, вблизи границ, всегда оказывает очень большое влияние на первые операции, заранее подготавливая их в некотором, определенном направлении и в более или менее определенном духе.

По этой именно причине сосредоточение большинства французских сил, проведенное в августе 1914 г. в соответствии с планом XVII к востоку от Мааса, продолжало оказывать влияние на действия Жоффра в октябре 1914 г., т. е. через 3 месяца после начала военных действий.

Это понятно, так как иначе и быть не могло, несмотря на чрезвычайную мощь современной военной техники и новейшие, столь усовершенствованные в настоящее время перевозочные средства, поскольку в войне участвуют миллионные армии. Сосредоточение в назначенном месте колоссальных масс, которыми пользуется современная война, требует продолжительных и точных работ генерального штаба. Изменение же установленного таким образом плана перед лицом противника может быть произведено с помощью постепенных и требующих времени перегруппировок и передвижений.

Таким образом, предварительное сосредоточение войск должно быть сообразовано с дальнейшими оперативными намерениями главнокомандующего, от которых зависит первоначальное общее распределение сил, а также их дальнейшее расчленение по мере хода войны.

Времена, когда Кунктатор мог медлить со своими решениями, ожидать с целью приспособления их ко всевозможной обстановке, ушли в прошлое. Однако, при этом оперативные намерения не должны быть преждевременно материализованы в точно определенном плане, так как это неизбежно приведет к поражению, подобному тому, которое постигло Германию в 1914 г., когда она начала войну на основе слишком схематично установленного плана, отличавшегося отсутствием гибкости. Таким образом, избегая при изучении будущих операций всякого схематизма, мы будем руководствоваться здравым смыслом, отнюдь не исключая никакой гипотезы. В этом случае интуиция действительно великого вождя, безусловно, имеет очень большое значение, позволяя ему принять заранее достаточно четкое и точное решение. Несмотря на это, легенда о том, будто бы Наполеон так далеко ушел в своем предвидении, что в 1805 г. мог на целый месяц вперед сказать: «я нанесу им поражение в этом месте», не отвечает действительности; он тщательно изучал различные варианты. Основой его действия во время войны были всегда распоряжения, настолько эластичные вначале, чтобы не предрешать арбитральным образом позднейших решений, зависящих от условий момента.

В 1914 г. ген. Жоффр задержал окончательное решение до 20 августа, хотя подчиненные ему войска были готовы к действию уже 18 августа. В ответ же на запрос относительно обороны угольного бассейна Бриэ, он сообщил соответствующей комиссии: «Оперативный план нельзя изложить письменно, главнокомандующий держит его в своей голове». Этот ответ хорошо определяет метод работы главнокомандующего, когда речь идет об его окончательном «ходе».

1914 г. стоит изучить более серьезно, так как бои этого времени заключают в себе чрезвычайно характерные и поучительные примеры. Именно с момента взрыва мировой войны оказалось, что ее действительность, всегда столь отличная от рассматриваемых в мирное время гипотез, перетасовывает все ранее принятые решения. Это имело место по обеим сторонам Западного фронта, где были противопоставлены друг другу два слишком мало гибких плана сосредоточения и заранее принятые идеи маневра.

Так называемый «план Шлиффена» был в своей основной концепции простым и привлекательным, но одновременно с этим он был развернут до последних пределов логики. Решение, заключающееся в нем, было исчерпывающим и точным. Однако, Шлиффен таким образом спроектировал свои Канны, что его план был схемой, выполнение которой не терпело никаких задержек и тем более никаких потрясений. Однако, кроме этого, он обеспечил себе максимум шансов на успех, сосредоточив громадные силы в намеченном месте, а именно — на западе, на правом фланге германского фронта, за счет сил, предназначенных для боя на остальных оперативных театрах.

Его преемник, Мольтке II, не обладая его темпераментом и не будучи приверженцем крайнего догматизма, частично исправил его план и уменьшил массу германских дивизий, сгруппированных на северо-западном фланге, чтобы укрепить общую безопасность государства. Однако, немцы сочли эту предусмотрительность Мольтке II ошибкой, вследствие которой план Шлиффена потерпел поражение, а между тем до сих пор он считается гениальным.

Следует отметить, что все же план Шлиффена был слишком бумажным и вовсе не считался с условиями, которые через 10 лет оказали столь решающее влияние на его выполнение. Таким образом, Мольтке был, по существу, ближе к нормальному методу установления оперативного плана в мирное время.

Главной ошибкой Мольтке — как, впрочем, и всех немцев — было неправильное выполнение этого плана, который осуществлялся в августе 1914 г. чисто автоматически, без необходимого также и в это время контроля. Точно так же развертывалась и германская кампания 1914 г., во время которой каждая армия стремилась к своей цели почти отдельно и надеясь на себя, в то время как действия этих армий не были согласованы с главнокомандующим в той степени, которая, безусловно, необходима для достижения успеха в современной войне.

Понятно, что этот недочет германской главной квартиры являлся в значительной степени последствием состояния средств связи и сообщений того времени. Тем не менее можно установить, что наличие этих средств не могло бы в значительной степени изменить обстановку, так как германский главнокомандующий не располагал в то время никакими резервами и, следовательно, был обречен пассивно относиться к развертывавшимся, событиям и терпеть слишком самостоятельные действия подчиненных ему командиров.

Такое положение вещей не позволило Германии использовать результаты победы в пограничном бою и привело к ее первому поражению на Марне.

Не подлежит сомнению, что недостаток энергии у Мольтке вычеркнул несколько козырей из критикуемого нами плана Шлиффена. Известно, что произведенное Мольтке ослабление удельного веса массы, сосредоточенной первоначально на правом фланге германского фронта, и значительное уменьшение, вследствие этого, размаха и силы направленного оттуда удара, имело серьезное влияние на окончательный результат первого решающего столкновения германских и французских войск. Действительно, эти ошибки были полностью использованы противником и перевесили на его сторону чашу успеха в начальный период войны. Ведь, даже наиболее гениально задуманный план кампании не годится никуда, если в момент развертывания сосредоточенных на этой основе сил, в тот момент, когда главнокомандующий должен сосредоточить и выявить всю свою энергию, этой последней нехватит. Известно также, что если бы даже Шлиффен был жив и сам руководил действиями в соответствии со своим планом, составленным за 10 лет до этого, то, натолкнувшись на непреодолимые и неожиданные для него затруднения, он, по всей вероятности, не достиг бы намеченного успеха, приспосабливая собственные оперативные намерения к событиям, происходившим в 1914 г. во Франции.

Французская сторона противопоставила Германии тоже неудачный план войны, хотя ген. Жоффр, став начальником генерального штаба, решительно порвал с пассивностью, тяготевшей над французской армией в результате проигранной в 1870 г. войны, и решительно повернул к наполеоновским традициям. Таким образом, он подготовил, а в 1914 г. пытался осуществить план, главной целью которого являлось стремление опередить противника, поведя наступление большого масштаба и парализуя, таким образом, его инициативу.

Он, однако, забыл при этом про осторожность и правильное предвидение, которые являются одними из главных условий всяких действий. Он стремился завязать во что бы то ни стало генеральное сражение с участием почти всей армии, действующие части которой, безусловно, отличались первоклассными моральными качествами, но боевая подготовка которых не была на высоте своих задач, а резервные части не были достаточно сплочены. Такое стремление было неразумно в условиях того времени. Некоторое благоразумие в этом отношении напрашивалось само собой, особенно в начале войны, т. е. в период, наиболее изобилующий неожиданностями и непредвиденными событиями.

Однако, Жоффр был преисполнен модной в то время теорией о несравненных преимуществах наступления и громадном перевесе моральных сил над материальными. Он принял с большой смелостью и хладнокровием чрезвычайно серьезные решения о наступлении на всем фронте всеми подчиненными ему войсками, сосредоточивая свой главный удар в центре фронта, на границе между Бельгией и Люксембургом.

Жоффру была известна возможность нарушения Германией бельгийского нейтралитета. С 1911 г. он был в этом почти уверен. Он, не знал лишь, ограничит ли противник свой обход на Маасе районом Льеж — Намюр или развернет свой правый фланг к северу от Мааса.

Однако, он не придал большого значения этой неуверенности, так как в согласии с доктриной эпохи, провозглашавшей «безопасность в наступлении», энергичный удар в центр неприятельского фронта должен был парализовать обход правого фланга германской армии.

Кроме того, Жоффр предпринял некоторые меры против этого обхода, который был возможен с бельгийской территории. Он рассчитывал, что сможет противопоставить противнику бельгийскую армию, а также английский экспедиционный корпус и свои дивизии, сосредоточенные на левом фланге.

Быть может, он даже сомневался в действительности этих мер. Так, по всей вероятности, было около 18 августа 1914 г., когда Жоффр убедился, что бельгийская армия не в состоянии выполнить выпавшую на ее долю задачу, что англичане и армия ген. Ланрезака опоздали и что между ними нет достаточной связи. Полученные Жоффром приблизительно в это время сведения указывали, что главные силы германских дивизий пересекают бельгийский Люксембург с юго-востока на северо-запад в одном или в двух переходах, в то время как его армия была готова к наступлению, которое должно было быть направлено во фланг колонн, находившихся на марше. Поэтому он 20 августа издал приказ о наступлении в центре с тем, чтобы захватить противника в момент развертывания его маневра, еще до того, как правый германской фланг станет для французской армии опасностью в полном значении этого слова. Теоретически в его расчеты входила бельгийская армия, спровоцированная к участию в войне нападением Германии. Но она была слишком слабой (6 пехотных дивизий и 1 кавалерийская дивизия), а кроме того, находилась в стадии полной реорганизации, вследствие чего не могла выполнить задачи, навязанной ей ходом событий.

Таким образом, в начальный период войны бельгийская армия не могла сыграть более серьезную роль, кроме прикрытия с севера сосредоточения французской армии. В особенности она не была в состоянии удержать набежавшую волну германской армии, которая очень быстро затопила почти всю Бельгию и заставила бойцов этой страны искать убежища в стенах Антверпена.

Немногим большее значение имел в то время английский экспедиционный корпус (4 пехотных дивизии и 1 кавалерийская дивизия). Наспех сосредоточенный на бельгийско-французской границе, ввиду нарушения бельгийского нейтралитета, он мог быть готовым к действиям лишь 24 августа, т. е. слишком поздно, чтобы оказать влияние на развертывавшееся с большой быстротой германское наступление.

Сам Жоффр был сильно стеснен собственным оперативным планом XVII, основная идея которого слишком долго затемняла картину реальной действительности, поэтому он слишком поздно заметил главную опасность, угрожавшую французам с севера.

Тогда оказалось, что так как французская армия на основе произведенного сосредоточения втянута в пограничные бои, то ее рассредоточение в размерах, вытекавших из обстановки, являлось нелегкой задачей. Поэтому предпринятая Жоффром перегруппировка 5-й армии не дала положительных результатов ввиду опаздывания сосредоточения английского экспедиционного корпуса и ухода в Антверпен бельгийской армии. Предполагавшееся контрнаступление этих двух групп погибло в зародыше. Точно так же приказы Жоффра от 21 августа оказались невыполнимыми, несмотря на упорный героизм французских полков. После чрезвычайно кровавых столкновений, продолжавшихся несколько дней, французская армия проиграла пограничное сражение и, находясь под угрозой с тыла, была вынуждена к отступлению почти на всем протяжении фронта.

План XVII провалился. Относящиеся к этому времени директивы и приказы Жоффра иллюстрируют, как трудно было собрать разбросанные на основе этого плана дивизии, необходимые для того, чтобы ликвидировать германский обход с севера.

Война не допускает бесплановых действий. Однако, события 1914 г. ярко подчеркнули, что плановость и методичность не должны заходить слишком далеко. Таким образом, оперативный план не должен стеснять свободу действий главнокомандующего и превращать его в раба теоретических выводов. Тем хуже для дела, если план опирается на мертвую рутину, столь обманчивую при столкновении с серьезным противником.

Всякий оперативный план должен в возможно большей степени учесть будущее значение современного вооружения, действующего на большие расстояния и особенно действительного в случае применения на флангах противника. Столь же серьезную роль играет в настоящее время быстрота средств сообщения, дающих возможность организовать сильные и вместе с тем весьма подвижные резервы.

Принцип экономии сил будет играть в будущей войне особенно важную роль при наличии длинных и трудных для обороны границ. Распыление имеющихся в нашем распоряжении частей под предлогом достижения максимальной безопасности было бы принципиальной ошибкой. В действительности решающей победы можно достигнуть, лишь сосредоточив в намеченном месте большие, чем у противника, силы и напав на него внезапно. Для этой цели требуются значительные силы. Их можно найти путем экономной организации обороны на других участках фронта. Именно этим путем Германия в 1914–1918 гг. добилась известных успехов в Сербии, Румынии, Польше и России, (они совпали с переходом к оборонительному способу действий на западе в 1915 г., а также с концом 1916 и с 1917 гг.). Соединение энергичных наступательных действий с действиями, имеющими характер оперативной обороны, может дать самые лучшие результаты. В случае же, если совокупности сил нехватает для сохранения непрерывного фронта и для атаки на решающем участке, рекомендуется организовать действия с целью выиграть время. Полученные таким образом резервы должны находиться исключительно в распоряжении главнокомандующего и быть так расположены, чтобы их можно было быстро использовать в любом решающем направлении. Необходимо во что бы то ни стало избегать истощения этих резервов в течение прикрывающих боев, несмотря на то, что к главнокомандующему, безусловно, будут поступать требования о присылке этих резервов. Созданная таким образом маневренная масса не должна быть растрачена во время участия в действиях местного значения. Кроме того, следует констатировать, что наличие долговременных укреплений, а также содействие со стороны бдительной авиации и конницы позволят и наше время усилить резервы главного командования без уменьшения прочности обороны границ государства; идеалом является возможность сохранения в резерве трети всех сил.

В момент начала наступления эти резервы должны быть сосредоточены на столь узком участке фронта, чтобы обеспечить безусловное превосходство над противником. Сосредоточение этих сил должно происходить тайно, а начало их действий должно быть неожиданным; самые действия должны проходить энергично и быстро.

Применяя подобные методы действия, мы можем надеяться достигнуть решения даже в том случае, если противник будет иметь над нами общий численный перевес. Сербы достигли этим путем значительного успеха в войне с австрийцами в 1914 г. (освобождение Белграда). Таким образом, действия подобного рода отнюдь не являются химерой.

Этот метод необходим и весьма полезен, но лишь в пределах, облегчающих маневр войск, сосредоточенных на важнейших оперативных направлениях. Распыление сил, вызванное желанием равномерного прикрытия всего театра военных действий, было бы ошибкой, грозящей самыми плохими последствиями. Оно является особенно опасным для стран с длинными границами и лишенных, подобно Франции, постоянной опоры.

Распределение войск в той части фронта, которая имеет исключительно оборонительное значение, будет целесообразным тогда, когда оно будет гарантировать свободу действий и позволит организовать маневр, который отличался бы всей полнотой гибкости и подвижности, свойственной современным армиям, способным в гораздо большей степени, чем в прошлом, к массовому сосредоточению.

Предусмотренная в оперативном плане маневренная резервная масса должна располагать большим количеством боевых средств. В состав резервов главнокомандующего должны входить лучшие части, хорошо обученные и подобранные и вместе с тем располагающие наиболее мощными средствами. Это должны быть подвижные части: кавалерия, самокатные части и полностью или частично моторизованные пехотные и артиллерийские части. Туда должны войти: главная масса боевой авиации, тяжелая и сверхтяжелая артиллерия, танки и бронесилы. При проектировании и использовании этих сил нужно проявить решительность и вместе с тем быть очень осторожным. Использование их в неверном направлении повлечет за собой поражения, чреватые тяжелыми последствиями. Это мощное, но единственное и ломкое орудие войны должно стать в руках главнокомандующего тараном, посредством которого он должен, обороняя границы государства возможно меньшим количеством подчиненных ему войск, разбить и уничтожить главные силы противника.

Создание маневренной массы подобного рода избавит нас от односторонне истолкованной систематической и пассивной обороны, которая на обширных фронтах всегда и неизбежно ведет к поражению. Отсутствие такой массы объясняет частичные неуспехи Польши в 1920 г., тем более, что рассредоточение польских дивизий, с целью создания необходимых резервов, было в течение продолжительного времени невозможно; именно поэтому решавшее исход войны сражение было перенесено с Двины и Днепра на Вислу, Вепж и Буг.

Предусмотренная оперативным планом исходная группировка и расчленение резервов главнокомандующего должны быть настолько гибки, чтобы дать возможность вести с одинаковым успехом и наступление и оборону. При этом необходимо избегать в начале войны слишком стремительных действий, так как их неуспех очень плохо отразился бы на настроении армии и населения. При обширных и занимающих большое протяжение театрах необходимо остерегаться естественного в таких случаях стремления к применению маневра в очень большом масштабе, что может привести к слабо согласованным действиям и вредному распылению сил. Следует также помнить, что применение больших масс авиации или конницы для глубоких рейдов может преждевременно раскрыть намерения главнокомандующего и ослабить силы, столь необходимые в период сближения и в бою, а позднее — для использования достигнутых успехов.

***

Мы уже доказали, что окончательное и подробное фиксирование оперативных планов в мирное время невозможно.

Нас можно было бы упрекнуть в том, что в истории имеются примеры, подтверждающие прямо противоположный тезис. Действительно, можно указать на случаи, когда заранее составленные планы давали положительные результаты.

Образцы действий подобного рода были даны Наполеоном, который в 1805 г. перешел границу Баварии с целью обхода справа и охвата австрийской армии; или когда в 1806 г., переходя Франкенвальд, он осуществил свое заранее обдуманное намерение отрезать прусскую армию от ее путей сообщения. Точно так же Мольтке в 1866 г. предусмотрел генеральное сражение в Богемии.

Тем не менее история дает нам гораздо большее число значительных примеров планов, при проведении которых опровергались первоначальные стратегические предположения и полководец вынужден был импровизировать непредусмотренный ранее маневр.

В 1809 г. Наполеон хотел захватить главные силы эрцгерцога Карла на р. Изаре, но смог добиться этого лишь под Эсслингом и Ваграмом. В 1870 г. Мольтке стремился дать сражение на р. Саар, а пришел к нему западнее р. Мозель у Сэн-Приво. В 1914 г. другой Мольтке, казалось, шел по правильному пути, добиваясь охвата левого фланга французской армии, однако, был вынужден констатировать, что его собственный правый фланг охвачен волной неприятельских войск.

Между тем, в прошлом, когда переброски войск совершались, как правило, со скоростью, не превышавшей 20 км в день и когда сеть путей сообщения была повсюду весьма незначительна, своевременное предвидение вероятного продвижения противника было сравнительно легкой задачей. В наши дни гибкость и разнообразие движения армии столь велики, что предвидение событий в решающие моменты можно считать химерой. Поэтому теперь отнюдь нельзя строить подобные гипотезы задолго до начала действий противника, В настоящее время надо довольствоваться изучением местности и вытекающими из этого выводами. Это изучение является необходимостью, так как оно создает основы плана сосредоточения, который должен быть подробно установлен заранее. Можно даже считать, что план Шлиффена был, собственно говоря, лишь планом сосредоточения и что Мольтке II совершил основную ошибку, рассматривая его во всех деталях как план операций, — тем более, что он действовал так, как будто в действительности случайность, отсутствие чувства меры, ошибки подчиненных, политика и другие обстоятельства не могли создать условия, противоположные тем, которые были предусмотрены теоретически. Мольтке II даже не думал об этом, хотя роль главнокомандующего в руководстве операциями заключается именно в умении противодействовать влияниям подобного рода и вызванным ими изменениям обстановки.

Допуская возможность дискуссии на эту тему, когда речь идет о прошлом, необходимо с полной уверенностью установить, что в будущей войне при современном состоянии моторизации и той легкости, с которой в настоящее время происходит диференциация оперативных перевозок, слишком подробное оперативное предвидение чрезвычайно опасно.

Ввиду этого лицо, намеченное в мирное время быть во время войны главнокомандующим, должно иметь лишь общую концепцию (а не план) операций, функцией которой должен быть максимально гибкий план сосредоточения. Это лицо должно разработать основные гипотезы на тему о будущей войне, а также возможности маневра, укладывающегося в рамки каждой из них, но ни в коем случае не должно заранее формулировать свои намерения.

Разработку подобного рода можно вести на карте или на местности. Можно ее углублять с помощью военных игр и настоящих маневров, но этот метод может привести к весьма нежелательным разоблачениям. Не следует забывать, что бельгийцы уже в 1906 г. знали об изменениях, внесенных в план Шлиффена (обходное движение через Льеж и Брюссель), хотя этот план был принят в Германии лишь в 1905 г. Во Франции по наблюдениям за учениями германского Большого генерального штаба, происходившими до 1914 г., было установлено, что они основаны на нарушении бельгийской территории. Таким образом, учения подобного рода чрезвычайно рискованны как с политической, так и с военной точек зрения. Сохранение тайны в этом вопросе напрашивается само собой.

Наоборот, очень важно, чтобы действительные условия, дающие возможность приспособить план сосредоточения к различным оперативным предположениям, подверглись самой тщательной и непрерывной подготовке. Укрепления, шоссейные и железные дороги, подробно разработанные варианты перевозок, склады военного снабжения, соответствующие документы генерального штаба — все это должно быть заранее подготовлено, чтобы главнокомандующий смог принять и затем осуществить решения, навязанные ему действительными условиями.

В этих условиях вопрос взаимодействия союзных армий в случае войны является весьма важным. С военной точки зрения, весьма желательно, чтобы это взаимодействие было установлено заранее и с возможно большей точностью. В прежних договорах всегда предусматривался этот факт. Так, например, тройственное согласие обязывало Австро-Венгрию начать действия в Галиции в точно определенный день и определенными силами. Но, увы, военная история даст весьма много примеров невыполнения подобных обязательств[103]. В будущем это будет иметь место еще чаще, вследствие усложнения международных отношений. Таким образом, внешние союзы не могут стать в такой степени, как прежде, основой безопасности государства. Последнее может полностью рассчитывать лишь на собственные силы. В результате этого главнокомандующий не будет основывать свои оперативные намерения на помощи союзных войск, так как эта помощь может запоздать или даже вовсе не осуществиться.

Загрузка...