Букет белых эустом (СИ)

Букет белых эустом

ГЛАВА 1. УЛЬЯНА

— Пришли результаты из области. Ваши стволовые клетки не подходят, — сообщил врач Ульяне.

— Почему не подходят? — удивилась девушка.

— Ваши клетки не совпадают ни по генным, ни по тканевым, ни по иммунологическим показателям. Начнётся отторжение, — и видя, как расстроена Ульяна, доктор добавил: — Несовпадение, к сожалению, часто встречается. Такое не только в Вашем случае, но даже бывает у кровных родственников.

— Так, я же кровная родственница!

Врач на секунду смешался, потом решительно произнёс:

— По молекулярно-генетическому исследованию вы не состоите в биологическом родстве.

— Это ошибка. Мои анализы с кем-то перепутали. Давайте, я ещё раз сдам.

Ульяна лепетала о том, как необходима её маме срочная операция, ждать нельзя, но денег на донора собрать не удаётся, а результаты из лаборатории — явная ошибка, но врача срочно вызвали в операционную, и он, не дослушав, ушёл.

Девушка в раздумье шла по длинному больничному коридору. То, что врач, говоря об отсутствии совместимости, ссылался на чужие анализы, она не сомневалась: достаточно фразы, что Ульяна не состоит в кровном родстве с мамой, чтобы понять — речь идёт о чужих результатах. Безо всяких анализов видно, что они с мамой родные — одинаковые редкого оттенка медные волосы, правда, у мамы ярче рыжина, но вьются одинаково, и россыпь веснушек у обеих одновременно появляется в апреле. А когда Ульяна, оформляя медкарту для колледжа, узнала, что у неё первая группа крови, и сообщила это родителям, то мама только плечами пожала: «Конечно, первая. У нас с папой первая, значит, и у тебя такая», и с той поры часто шутливо повторяла фразу Маугли: «Мы с тобой одной крови». Надо срочно пойти к главврачу, написать заявление, чтобы в связи с допущенной ошибкой повторно бы сделали анализы. Но никого из руководства больницы Ульяна уже не застала и, отложив выяснения на завтра, отправилась домой.

На площади перед больницей стояла заметная издалека машина Матвея — аэрография с мчащимся леопардом была в Конашове только у него. Ульяна и удивилась, и обрадовалась: она только словом вчера обмолвилась, что после занятий ей нужно будет зайти в горбольницу, а Матвей запомнил, приехал и ждёт её. Но тут рядом с машиной Ульяна неожиданно увидела Вику, одногруппницу и подругу. Широко распахнув дверцу, девушка уверенно села на переднее сидение и прильнула к водителю. Ульяна смотрела на целующихся и ничего не могла понять: может, это какой-то розыгрыш? Конашов — город не такой уж и большой, все друг друга знают, и было бы странно на центральной площади так откровенно встречаться Вике, три месяца назад вышедшей замуж, и Матвею, подавшему с Ульяной в прошлую среду заявление в ЗАГС. Но целующиеся были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили стоящую перед автомобилем и наблюдающую за ними девушку. Наконец Матвей разжал объятья, запустил двигатель, и машина с бегущим леопардом умчалась.

Ульяна смотрела вслед автомобилю и не могла понять, что сейчас она видела. Вероятно, она просто спит, настолько нереальны сегодняшние события: сначала ей объявили, что она не родная дочь, потом жених чуть ли не демонстративно стал целоваться с её подругой… Но, ещё не осознав до конца происшедшее, девушка почувствовала на глазах слёзы.

Вернувшись домой, Ульяна увидела в зеркале зарёванную девчонку с размазанной по щекам тушью.

— Ульяша, что так долго? — мать с трудом поднялась с кровати и, опираясь на стулья, вышла в прихожую.

Ульяна метнулась в ванную, чтобы не показывать заплаканное лицо, и, уже выйдя, возмутилась:

— Мамуль, ты чего за стул держишься? Стоять тяжело? Зачем надо было вставать!

— Тебя встретить захотела. А почему у тебя глаза красные? Что случилось?

— Ничего особенного. Но пока непонятно, когда ехать ложиться на операцию. Мои анализы не признали подходящими.

— И слава Богу! Я сразу против была, чтобы ты донором стала. Не нужно, чтоб тебе в спинной мозг лазили, ещё повредят что-нибудь. Ты пойди поешь, а я лягу, что-то мне сегодня нездоровится.

— Мам, где нам другого донора найти? А потом, это ещё не окончательно. Я снова кровь сдам. Там ошибка вышла: чужие результаты прислали.

— А твои где? — встревожилась мать.

— Не знаю. Но это точно чужие из областной лаборатории пришли.

— Там фамилия написана чужая? — мать уже легла, утомлённая недолгой прогулкой по комнате.

— Нет, там написано, что мы с тобой неродные. Значит, это не мой, а чей-то ещё анализ, кого-то неродного, — Ульяна поправила матери подушку.

— Глупость какая! Уля, как же мы неродные? — запричитала больная женщина. — Я тебя девять месяцев в себе носила, грудью кормила…

— Говорю тебе: перепутали. Завтра в больницу заеду, всё выясню.

— Не езди! — мать неожиданно сильно схватила руку Ульяны. — Прошу тебя: никуда не ходи, не выясняй, не надо! Отвел Господь от донорства, и слава Богу.

— Мам, ты не понимаешь, что операция необходима? Ты же на глазах слабеешь.

— Доченька, Христом-богом молю: оставь всё как есть. Обещай мне! — голос матери срывался от волнения.

— Мамуль, ты чего так разволновалась? — опешила дочь. — Успокойся. Давай лучше я тебя покормлю.

Ульяна помогала матери есть, придерживая тарелку.

— Раньше я тебя с ложечки кормила, теперь ты меня кормишь, — на глазах женщины наворачивались слёзы.

— Мам, ну, чего ты опять…

Ульяна знала маму жизнерадостной, энергичной. Папа иногда даже ревновал яркую, красивую жену, любившую танцевать, петь, легко становившуюся душой компании. Однако ревность выказывал нечасто — родители друг друга любили, жили дружно. Ульяна часто вспоминала, какая замечательная была у них семья. Но четыре года назад папа погиб, глупо, нелепо, — был прекрасным пловцом, а вот утонул, попал под баржу из брёвен. Нырнул, а когда стал выныривать, то ударился головой о бревно. После похорон отца мать, казалось, быстро пришла в себя, отчаяние и неизбывное горе на людях не демонстрировала, но, насколько тяжёлым был для неё удар, стало ясно через два года, когда врачи поставили страшный диагноз, добавляя: «Это, скорее всего, результат стресса».

Поев, только чтобы не расстраивать дочь, мама уснула, а Ульяна вернулась к размышлениям об увиденном час назад на площади. Найти объяснение случившемуся девушка не могла. С Викой она училась в педагогическом колледже, подружились ещё на первом курсе, и все это время были, что называется, «не разлей водой». В июле Вика вышла замуж, по меркам города Конашова, очень удачно: Саня Баранов вел с отцом бизнес по торговле стройматериалами, у Сани была своя квартира в престижном районе города и незадолго до свадьбы он приобрёл новый лексус. Ульяна знала Саньку Баранова с детства — училась в одном классе с его сестрой — но как на возможного жениха никогда не смотрела: Санька был нагловат, задирист и, Ульяне казалось, ещё к тому же глуп. Но Вика посчитала Саню Баранова весьма удачной партией, и, как только отметила восемнадцатилетие, сразу поспешила под венец.

Свадьбу гуляли в дорогом загородном ресторане, было шумно и весело. Именно на Викиной свадьбе и познакомилась Ульяна с Матвеем. Он пригласил танцевать, потом они участвовали в каких-то дурацких, но смешных конкурсах и вновь танцевали. Матвей танцевал хорошо, шутил остроумно, был голубоглаз, широкоплеч и сразу очень понравился Ульяне. Они стали встречаться, и очень быстро объятия в подъезде сменились физической близостью. Матвей стал для Ульяны первым мужчиной — никогда прежде страстные поцелуи не дурманили её разум и дыхание не становилось жарким. Это произошло в автомастерской, где Матвей работал механиком. Уля, почувствовав в себе энергичную пульсацию, закричала от боли, но в губы девушки тут же впился мужской рот, мощное тело прижало её к продавленному дивану в углу ангара, и она затихла. Ульяна ждала от близости совсем иного, по посчитала, что таким и должен быть секс.

Неделю назад Матвей неожиданно заявил:

— Пошли в загс, заявление подадим.

— Ты же знаешь, что у меня мама тяжело болеет.

— А при чем здесь она? Я не на твоей матери, а на тебе жениться собираюсь. Сколько можно в мастерской встречаться! Ты же не можешь меня дома на ночь оставить, тебе без печати в паспорте неловко.

— Да, неловко. Тем более, сейчас мама больная. А я буду свидания у неё на глазах устраивать.

— В четырехкомнатной квартире можно было бы и не на глазах сексировать, — усмехнулся Матвей.

В квартире у Ули, действительно, было достаточно места — большие комнаты с высоченными потолками, огромная кухня, просторная «тёмная комната» — словом, все плюсы квартиры в сталинском доме были представлены. Квартиру эта получал ещё в середине пятидесятых прадед Ульяны, руководивший градообразующим автомеханическим заводом, в ней росли многочисленные дети и внуки заслуженного машиностроителя, но потом разъехались, кто в Москву, кто в Питер, и родители Ульяны остались единственными владельцами огромной квартиры в самом центре города.

— Ты только из-за секса в загс зовешь? — спросила Ульяна. Совсем иначе представляла она себе предложение руки и сердца.

— Нет, конечно, — хмыкнул Матвей. — Нам хорошо вместе. Я нашёл, кого хотел бы рядом по жизни видеть, так чего время тянуть?

Вечером Ульяна спросила у мамы, не будет ли та возражать, если Матвей, который провожал её вечерами и иногда задерживаясь попить чаю, станет жить с ними.

— Это что такое, — заволновалась больная женщина, — поживёт, попользуется тобой, потом дальше пойдёт? Он парень видный, сегодня здесь — завтра там. А ты у разбитого корыта останешься.

— Мам, перестань. У нас всё серьёзно. Матвей меня замуж позвал.

— Ну, не знаю, Уляша, — мать вздохнула, — ты же с ним только этим летом познакомилась. Надёжный ли он, сможет о тебе позаботиться в случае чего?

— Надежный, — уверенно заявила Ульяна, — и он любит меня.

— А ты его?

— И я его люблю. Очень. Но если ты считаешь, что мы торопимся, мы подождём. Ты, главное, не волнуйся.

Мать тяжело вздохнула:

— Из-за меня тебе, как раз, нужно поторопиться, а то я скоро уйду, и ты одна, как перст, останешься. Ты и так из-за меня в университет поступать не поехала, в Конашове застряла, а теперь и замуж не выйдешь.

— Мам, прекращай! Никуда ты скоро не уйдёшь. Вот операцию сделаешь и поправишься.

— Ну, Бог даст, может, тогда и на внуков полюбоваться успею.

На следующий день после этого разговора Ульяна с Матвеем отнесли заявление в загс. Со своими родителями Матвей невесту знакомить не торопился — они жили в восьмидесяти километрах от Конашова, и выбрать время, чтобы съездить в родное село, Матвею никак не удавалось.

Вика знала об отношениях подруги с Матвеем, не раз говорила, что друг Баранова — отличный парень, и даже давала ключи от квартиры, когда уезжала с мужем на дачу. Вике первой рассказала Ульяна, что Матвей сделал предложение, и именно Вика стала горячо убеждать: три месяца — это более чем достаточный срок, чтобы узнать человека.

И вот Вику Ульяна увидела целующейся с Матвеем. Но это же абсурдно: Вика не могла изменять любимому мужу, тем более с женихом подруги! Наверное, подумала Ульяна, её так взволновал отказ в донорстве и возмутило нелепое заявление о неродстве с родной матерью, что была не в себе, вот что-то и померещилось.

Ульяна не любила даже малейшую неясность и, чтобы не мучить себя сомнениями и поскорее разобраться в случившемся, набрала номер Матвея, но он не ответил на звонок. Позвонила Вике — та была «вне зоны действия сети». А перед глазами вновь и вновь возникла подруга, садящаяся в машину, украшенную леопардом; Матвей, тянущийся к девушке; их губы, слившиеся в поцелуе. Непрошеные слёзы снова покатились по щекам Ульяны.

В дверь позвонили — пришла тётя Ира, мамина сестра.

— Ну, как у вас дела сегодня? — звонкий голос гостьи разнёсся по квартире.

— Тише, мама спит. Сказала, что ей сегодня нездоровится.

— А ты чего такая? — голос Ирины сошёл до полушёпота. — Плакала?

— Нет, просто расстроилась. Мои анализы перепутали с кем-то и сказали, что мои стволовые клетки для трансплантации не годятся.

— Откуда ты знаешь, что перепутали? Может, просто не подходят. Мои же анализы не подошли.

— У вас с мамой группы крови разные, а у нас одна. Но они написали, что мы с мамой не в кровном родстве. Завтра утром пойду разбираться.

— Не ходи, я сама схожу и всё узнаю. У меня лучше получится. А ты с утра иди учиться.

— Ульяш, кто-то пришёл? — донёсся из комнаты голос матери.

— Я пришла, я, — Ирина пошла к сестре, а Ульяна вернулась на кухню и позвонила Матвею. Но номер вновь не отвечал.

И на следующий день Матвей ни разу не позвонил, что было у них не принято. Вика в колледже не пришла. Ульяна забеспокоилась: что-то произошло, но что? После занятий сразу поехала в автомастерскую, где работал Матвей, однако его там не оказалось. «Заболел», — объяснил сменщик. Ульяна никогда не была дома у Матвея, знала только, что он с другом снимает комнату на окраине города, но адреса в мастерской ей не дали. Оставался Саня Баранов, муж Вики и друг Матвея. Ульяна поехала к Сане — он же должен знать, где живёт его товарищ, заодно и с Викой поговорит, пусть объяснит, что вчера на площади перед больницей было.

Около автобусной остановки стояла Юлия Баранова, бывшая одноклассница Ульяны и сестра Саньки. Заметив Улю, Юля, не здороваясь, начала делиться новостями:

— Чего твоя подружка-то учудила! Мне сразу она не понравилась, когда Саня её первый раз только привёл знакомиться.

— А что случилось? — Ульяна поняла, что речь идёт о Вике.

— Ты не знаешь? — с иронией спросила Юля. — Или, по-твоему, это нормальное поведение?

— Юль, я не понимаю, о чём идёт речь. Что с Викой случилось?

— Что случилось? Совесть потеряла. И похоже, что не вчера. Она, когда на дачу к нам приезжала, всё время сюсюкала: «Санечка, Санечка, дорогой, любимый…» Мамка говорила: «Как она Саню любит», а я сразу увидела: лицемерка хитрожопая.

— Вика, правда, Саню любит. Она мне всегда говорила, что по любви замуж за него пошла.

— Ага, по любви, — Юля презрительно скривила губы. — У неё в телефоне Саня вчера переписку нашёл. Он ей за три месяца и шубу на зиму купил, и золота полную шкатулку, а она ему рога с его же приятелем наставляла, с Матвеем, он ещё с тобой на их свадьбе танцевал.

— Это неправда, — не столько бывшей однокласснице, сколько себе сказала Ульяна. — Это невозможно.

— Ещё как возможно, — заверила Юля. — Я к Сане вчера вечером зашла, надо было у него кино забрать, лицензионное. Он у меня всегда дивиди берёт, а потом сам не возвращает.

Юля принялась пересказывать сюжет фильма с лицензионного диска, но Ульяна её прервала:

— А причём здесь Вика и Матвей?

— А мне кино моё вчера не отдали. Там такое было! Санька переписку в её телефоне прочел и стал орать. А твоя Вика на него, что он такой-сякой, мне повторять стыдно. Сказала, что с Матвеем спит, потому что он трахать может нормально, а брат мой… Короче, шлюха твоя подружка. Саня её вещи собрал — два баула. Я ему помогала, шубу сказала, чтобы ей не паковал, и золото всё убрала, что он дарил. Представляешь, он этой проститутке две цепочки купил, два кольца, кулон с зодиаком. Надо было серьги у неё из ушей вынуть, а лучше с ушами оторвать.

— И где сейчас Вика?

— А почем я знаю. Может, к бойфренду своему побежала, а может, ещё куда. Саня её переписку с Матвеем нашёл, а сколько у твоей подружки ещё трахальщиков было, не знаю. Я вчера мамке рассказала, так она прямо в себя прийти не могла. Мы эту заразу приняли, одели как принцессу, а она вон что вытворяет…

Юля долго перечисляла благодеяния семейства Барановых, оказанные бессовестной шлюхе, но Ульяна уже её не слушала. Значит, всё, что вчера она увидела на центральной площади, не требовало никаких разъяснений. Это было именно то, что она сразу подумала — встреча двух любовников. Но зачем тогда Матвей сделал предложение? Зачем Вика всячески одобряла предстоящее замужество подруги?

Кровь застучала в висках, и не в силах больше слушать болтовню Юли Ульяна, наскоро попрощавшись, села в первый подошедший автобус, через остановку вышла и оказалась на площади, где вчера была свидетельницей свидания своего жениха и подруги. Слёзы текли по щекам, но Ульяна даже пыталась их вытереть.