Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

…Умрем в борьбе за это!

Ситуация, складывавшаяся в рабочих предместьях в первой половине 1918 г., свидетельствовала о росте среди рабочих агрессивных и деструктивных настроений. Создавалась взрывоопасная среда, в которой протесты принимали насильственный характер. К радикализации форм протестных выступлений подталкивали рабочих и неудачи в организации альтернативных Советам и профсоюзам организаций по типу движения уполномоченных от фабрик и заводов, Всероссийского беспартийного рабочего съезда и т. д. Крайним проявлением этих набиравших обороты процессов становится возникновение рабочего повстанчества. В годы революции и Гражданской войны рабочее повстанчество, как и повстанчество вообще, имело самую разную окраску. Наиболее распространено было красное рабочее повстанчество. Но случалось, что рабочие с оружием в руках выступали против большевиков, а иногда и в целом против советской власти. И большинство подобных случаев приходится именно на 1918 г.

Изучение рабочего повстанчества имеет фундаментальную значимость, причем не только для рабочей истории. Взгляд на причины, его порождающие, позволяет глубже понять характер революции, природу советовластия. Кроме того, изучение рабочего повстанчества необходимо для понимания механизмов "малых войн", моделирования реакции государства на очаги сопротивления экстремистского типа. Но вот парадокс, — из всех форм рабочего движения повстанчество изучено наименее полно. Причем имеется в виду не только антибольшевистское, но и красное повстанчество. Тому есть свои объяснения, но лежат они вне сферы науки: дело в том, что в 1930-е гг. сталинское руководство свернуло эту тему; многие ученые, начинавшие ее разработку, оказались репрессированы. Тем ценнее те немногие сохранившиеся работы 1920-х гг., авторы которых, как правило, непосредственные участники революционного повстанчества, сумели подняться до уровня первичных теоретических обобщений. К их числу принадлежит, например, монография М.А. Дробова, два экземпляра которой в 1974 г. чудом удалось обнаружить в спецхране. В ней делается попытка сравнить антибольшевистское и красное повстанчество, с упором, конечно, на второе.

Давая научное определение роли "малой войны" и, в частности, повстанчества в "большой" — Гражданской войне, М. А. Дро-бов писал о том, что именно участие рабочих придавало повстанчеству тех лет организованность и целенаправленность. Наиболее стойким, утверждал он, являлось то повстанчество, в котором партизаны-крестьяне связывались с рабочими. В этом случае повстанчество приобретало "твердую и четкую линию поведения, организационную ясность, целеустремленность и перспективу борьбы, сознание общности с рабочим классом и его партией". Рабочие-повстанцы, по мнению Дробова, "не распыляют своих сил, а исподволь и планомерно подготовляются к будущим боевым действиям, не давая бить себя по частям". Дробов писал о красном повстанчестве, отсюда и еще один пункт его рассуждений: "Наряду с широкой агитацией и пропагандой, — подчеркивал он, — идет их боевая работа по завоеванию и организации масс против буржуазии".

Теоретическое обобщение Дробова применимо отнюдь не только к красному рабочему повстанчеству. Под "целью" рабочего повстанчества можно понимать не установление советской власти, а ее ликвидацию. Под партией рабочего класса — не большевиков, а меньшевиков или эсеров, или даже организации ветеранов-фронтовиков, офицерские организации, крестьянский союз, кооперацию. А сплочение масс может быть направлено и против "ко-миссародержавия". Что же касается агитации, то она может иметь самую разную направленность. Все остальные черты рабочего повстанчества, о которых пишет Дробов, не несут идеологической нагрузки и вполне приложимы к рабочему повстанчеству любой "расцветки". И это вполне подтверждается практикой тех лет.

Своеобразным предвестием антибольшевистского рабочего повстанчества стали нередкие стычки между отдельными группами рабочих, вооружаемых самой советской властью. Так, в мае 1918 г., еще до известного антисоветского мятежа в Ярославле, по сообщению газеты "Знамя труда", на улицах этого города развернулись настоящие бои между пока не расформированными отрядами рабочей Красной гвардии и частями Красной армии. Но это был отнюдь не первый инцидент с участием красногвардейцев в этом городе. Рано утром 28 января 1918 г. по приказу командующего 211-го полка, без постановления местного ВРК, был разоружен штаб ярославской Красной гвардии, помещавшийся в доме Лопатина по Стрелецкой улице. Подобные столкновения происходили и потом, не без участия местных левых эсеров, что серьезно ослабило позиции революционных сил накануне Ярославского мятежа, подготовленного группой Савинкова. К разоружению отдельных отрядов рабочих властям приходилось прибегать и в соседнем Рыбинске, когда летом там наметился резкий подъем рабочего протестного активизма. Столкновения между Красной гвардией и властью происходили в Нижнем Новгороде. Когда местные советские органы попытались изъять у рабочих оружие, на требование выдать винтовки и боеприпасы рабочие заявили: "Их мы дадим такой власти, которая даст порядок, а вы даете свинец".

Примерно к тому же времени относятся и события в Ижевске. В Октябрьские дни заводская Красная гвардия насчитывала до 300 бойцов. Ижевцы помогали вооружать отряды Красной гвардии других заводов края. Но в случае с Красной гвардией самого Ижевского завода для советской историографии существовала одна "неудобная" деталь. Ведущие позиции в отряде занимали не большевики, а эсеры-максималисты. Разногласия, вспыхнувшие между двумя революционными партиями, привели к вооруженному мятежу красногвардейцев Ижевска. На его подавление пришлось присылать отряды матросов из Казани. Перестрелки с применением артиллерии нужно было как-то объяснить населению. В своем специальном воззвании к рабочим от 20 апреля 1918 г. Ижевский совет рабочих депутатов возложил на Красную гвардию города главную ответственность за многочисленные "обыски, аресты, грабежи и расстрелы". Отряд заводской Красной гвардии был квалифицирован большевиками "преступной армией мародеров, грабителей и убийц". Ошеломленному обывателю воззвание сообщало, что "следствие по важнейшим преступлениям последнего времени показало, что главные участники их есть красногвардейцы". Однако документ проговаривался и об истинной причине произошедшего. Ею стала попытка нормализовать в городе и на заводе обстановку, централизовать всю полноту власти в руках Совета. Это и привело к мятежу отряда красногвардейцев, отказавшихся разоружаться. Вряд ли стоит сомневаться, что и сами события, и неуклюжие разъяснения их причин не укрепляли авторитет новой власти в глазах рабочих. Разгром наиболее революционно настроенных кадров также не приходится сбрасывать со счетов при анализе дальнейших событий на Ижевском заводе. Сходные конфликты с участием Красной гвардии происходили также в Нижнем Тагиле и других городах Урала.

Тем самым, можно видеть, что Красная гвардия, рабочая милиция и подобные им вооруженные формирования, как звенья единой системы пролетарского самоуправления, так же как и другое ее звено — рабочий контроль, у большевистских вождей начали вызывать все более острую озабоченность. С течением времени красногвардейцы и рабочие милиционеры чаще и решительнее отказывались выступать против своих товарищей. Процесс этот затронул и молодую Красную армию, которая, по мысли большевистских руководителей, должна была стать более надежной опорой режима, нежели Красная гвардия с ее "полупартизанской дисциплиной". Один из современников тех событий рассказывал, что по мере нарастания рабочих протестов красноармейцы начали мало-помалу возвращаться на заводы. Так, к середине мая 1918 г. чуть ли не все рабочие, ушедшие с петроградского завода Речкина в Красную армию, вернулись к станкам. В объяснении своего поступка они заявляли, что не желают выглядеть в глазах остальных рабочих "опричниками". Сообщения о возвращении в одиночку и целыми группами рабочих на заводы поступали в те дни из Невского, Нарвского, Выборгского и других районов города. Рабочие мотивировали "своей уход нежеланием отправляться в какие-то экспедиции по реквизиционным делам, а также отсутствием у них желания выступать против рабочих, к чему их приводит политика Советской власти".

Ситуация, которая начала складываться в отношениях между официальной властью и "полусамостоятельными" отрядами вооруженных рабочих к весне 1918 г., заставила некоторых историков предположить, что Брестский мир понадобился большевикам в том числе и для того, чтобы получить предлог для разоружения всей системы Красной гвардии. Исследователи, стоящие на этой точки зрения, убедительно ссылаются на опыт Петрограда: эта операция по разоружению Красной гвардии была проведена практически сразу после подписания договора с немцами, уже 17 марта. В этот день по всем районным советам было объявлено, что Красная гвардия распущена, а все желающие могут записываться в Красную армию. А вскоре газета "Знамя труда" сообщила об аресте бывшего начальника штаба Красной гвардии И.Н. Корнилова. Но и подобные меры не смогли снять все стоящие перед правительством проблемы по наведению порядка в своем собственном стане. С начала 1918 г. хроническими становятся стычки между красноармейцами и частями рабочих из продовольственных отрядов. Один из таких эпизодов, когда солдаты "вступились за мешочников", разоружив при этом дружину по охране железной дороги, даже потребовал вмешательства лично Л.Д. Троцкого. Крайне возмущенный произошедшим, он поспешит высказаться в том духе, что "такого рода гнусное самоуправство должно повлечь за собой самую суровую кару". Власти реагировали на подобные инциденты специальными распоряжениями, категорически воспрещавшими остановку воинских эшелонов на станциях расположения заградотрядов.

Относительная доступность оружия в первые месяцы существования советской власти, непростая экономическая обстановка на многих предприятиях создавали угрозу и других локальных вооруженных конфликтов между новой властью и рабочими. К открытому вооруженному противостоянию дело постепенно шло на Обуховском заводе. На судьбе предприятия серьезно сказалась неподготовленность к условиям мирной жизни. Многочисленные организационные нововведения, административные перестановки, попытки ведомственного переподчинения завода — все это на первых порах только вносило неразбериху, но не способствовало оздоровлению обстановки. Ситуация для властей осложнялась еще и тем, что на заводе сохраняли прочные позиции умеренные социалисты. Если в Октябре 1917 г. рабочая милиция прочих питерских заводов участвовала в установлении советской власти, то на Обуховском заводе эсерам удалось сформировать единственный во всей России "пролетарский ударный батальон смерти", стоявший на защите Временного правительства. Возникшие на заводе проблемы в конце концов привели рабочих-обуховцев к мысли о необходимости отстаивать свои права с оружием в руках.

Апогея события на Обуховском заводе достигли к 18 июня. В этот день состоялся очередной общезаводской митинг. На нем было принят ряд резолюций, в одной из которых звучало требование "сложения Народными Комиссарами власти, создания демократической власти и созыва Учредительного собрания". Заканчивалась резолюция словами: "Невыполнение наших требований влечет последствия, за которые ответственность падает на правительство, которое, издеваясь над рабочими и крестьянами, ценя свое самолюбие, властолюбие больше интересов крестьянства, рабочих, солдат и матросов, называет себя рабоче-крестьянским". В резолюции обуховцев однозначно заявлялось, что ждать дальше они не могут и готовы поддержать борьбу против правительства всеми доступными им средствами.

Важно, что обуховцы нашли понимание матросов значительной по размерам флотилии минных заградителей, стоявшей неподалеку от завода у Невской набережной. Газета умеренных социалистов "Новая жизнь" 1 июня 1918 г. сообщала о прошедших на судах флотилии митингах. На них рабочие разъяснили причины своего недовольства советской властью, изложили свои требования. На уже упоминавшемся митинге рабочих-обуховцев 18 июня к матросам минного дивизиона было принято специальное обращение. В нем звучал призыв поддержать борьбу рабочих завода с "кучкой властолюбивых людей". Этот призыв нашел самую горячую поддержку. Парадокс заключался в том, что первоначально власти предполагали использовать матросов флотилии как раз для борьбы с рабочими беспорядками. В ночь на 14 мая 1918 г. 13 эскадренных миноносцев, 2 буксира, 1 транспорт и 1 тральщик эскадры были подведены к Обуховскому заводу, когда ситуация на заводах Невской стороны особенно накалилась. Но когда во второй половине мая на Обуховский завод прибыли представителями Петроградского губисполкома агитировать за создание продотрядов, именно матросы флотилии силой удалили их с завода. Два эскадренных миноносца выдвинулись к Литейному мосту.

Под прямой угрозой оказался Смольный. Приказы большевиков немедленно отвести корабли матросы игнорировали. Однако дальнейшие события к большим потрясениям не привели. Рабочие Обуховского завода и матросы Минной флотилии призвали рабочих Питера с 25 июня 1918 г. начать политическую стачку. Но за день до назначенного срока, 24 июня, в Невский район были введены верные правительству кавалерийские и пехотные част около 500 матросов. Делегация матросов Центробалта, прибыв на суда Минной флотилии, ультимативно потребовала выдать зачинщиков, снять замки с корабельных орудий и отойти от Обуховского завода. Судовые комитеты судов флотилии ультиматуму подчинились, и флотилия была разоружена. Отказались подчиняться ультиматуму матросы лишь только одной команды. Не выполнив ни одного из предъявленных требований, они снялись с якоря и направили свой корабль вверх по Неве по направлению к Шлиссельбургу. По сообщению оппозиционной печати, произошедшее "произвело на рабочих сильное впечатление". Весь день в районе шли митинги, а после 10 часов вечера поползли зловещие слухи о начавшихся арестах. На следующий день обуховцы нашли ворота своего завода запертыми. Объявления от заводского комиссара гласили, что "вследствие объявления рабочими итальянской забастовки, завод с 25 июня закрывается". При разгоне собравшихся красноармейцы дали залп в воздух, в толпу врезались кавалеристы. Но, как писала "Новая жизнь", "к счастью, дело обошлось без кровавых жертв".

И если на Обуховском заводе рабочих от силовых акций удалось удержать, то в других случаях ситуация выходила из-под контроля, и в вооруженное противостояние с властями оказывались вовлечены рабочие самых разных профессий. Подобный инцидент, в частности, произошел 7 июня 1918 г. в Кинешме. В этот день возле местного Совета собралась большая толпа. Поводом для недовольства стал отказ властей выдать рабочим обещанные ранее деньги на "осеменение" и арест делегатов от фабрик, требовавших накануне от местного Совета полюбовно решить возникший конфликт. Здание Совета охранял отряд красноармейцев. Толпа напирала, и обстановка постепенно накалялась. Вдруг из толпы раздался выстрел. В результате завязавшейся перестрелки имелись жертвы: 6 погибших и 24 раненных.

Ареной вооруженного противостояния 5 апреля 1918 г. на несколько часов становится Рыбинск. В этот день железнодорожники и рабочие некоторых других предприятий города присоединились к крестьянам окрестных деревень, требовавших немедленной выдачи хлеба. Толпа под красными знаменами двинулась по городу. Путь им попытался преградить отряд Красной Гвардии, но толпе в конце концов удалось доказать свое превосходство над стражами порядка, и красногвардейские заслоны оказались сметены. Красногвардейцев ловили и разоружали. Остальным, из-за опасения самосуда, пришлось ретироваться.

Свою знаковую роль, пусть и достаточно скромную, сыграли рабочие в знаменитом Ярославском восстании 6—21 июля, ставшим одним из узловых событий антибольшевистской борьбы в Центральной России. Как показывают новейшие исследования социальной базы Белого движения, организаторы восстания большие надежды возлагали на рабочих Ярославских железнодорожных мастерских. Расчет делался на то, что в решающий момент они смогут выставить на фронт 300 штыков. И хотя реально с оружием в руках смогло выступить лишь около 140 человек, это все равно можно считать довольно большим успехом организаторов восстания. Кроме того, часть рабочих поддержали восставших и другими действиями. Они ремонтировали броневики в мастерских, готовили для контратак на позиции правительственных войск имевшийся в распоряжении повстанцев бронепоезд и т. п. Вместе с тем это были, конечно, уже не чисто рабочие выступления и даже не такие выступления, где бы рабочие играли решающую роль. Не случайно, поэтому, руководители меньшевиков осудили ярославский мятеж. Настороженность в отношении ярославских событий проявили и более радикальные оппоненты большевиков: свой нейтралитет к ним сохраняли, в частности, участники Рыбинского движения уполномоченных от фабрик и заводов.

Имеются сведенья, что выступление, подобное ярославскому, но с более весомым участием рабочих, готовилось в Вологде. Его инициаторами должны были стать не савинковцы, а местные социалистические элементы, стоявшие за вологодским движением уполномоченных фабрик и заводов. Об этом проговорился на Московском беспартийном съезде в конце июля 1918 г. делегат от Вологды В.Ф. Кошелев. Когда чекисты производили арест участников съезда, страница официальной стенограммы с его выступлением была уничтожена в первую очередь, причем вся остальная часть стенограммы уцелела. На беду Кошелева, один из делегатов съезда, Н.Н. Усольцев, вел свои записи выступлений делегатов. По его запискам следствию удалось восстановить уничтоженный фрагмент речи Кошелева. Он, в частности, заявлял: "В Совет оппозиция не входит, до тех пор, пока союзники не будут в двух днях от Вологды(выделено в документе. — Д. Ч.).Перевыборы были произведены нахрапом, рабочие готовы выступить". На очной ставке между Усольцевым и Кошелевым делегат от Вологды вынужден был согласиться, "что приведенные в записках Усольцева выражения могли бы быть им сказаны — хотя не в такой определенной категорической форме". К слову сказать, в отличие от рыбинских уполномоченных, вологодцы активно помогали мятежникам в Ярославле, о чем также сообщил Кошелев.

Постоянная эскалация насилия в Нижнем Новгороде и в нем усиливала угрозу повторения событий по ярославскому сценарию. Об этом косвенно заявлял делегат на Московском рабочем съезде от Нижнего Новгорода М.А. Вороничев. По его утверждениям, многие рабочие убедились в нерезультативности даже такой формы сопротивления, как стачка, и выступали за вооруженное выступление. Его слова косвенно подтвердил второй выступавший делегат от Нижнего Новгорода, Ю.С. Лейкин, заявивший, что рабочие разочаровались в играх, устроенных оппозицией, и "требуют действия". К тому же Нижегородская губерния становится центром, как писали раньше, кулацких восстаний. Негодование вызывали широкие хлебные реквизиции. Рост протестной активности среди рабочих приводил к тому, что многие рабочие готовы были перенять методы борьбы, которые уже использовало крестьянское население губернии. К счастью для большевиков, ни в Вологде, ни в Нижнем Новгороде восстаний не произошло.

Случались вооруженные стычки и в новой столице. В Москве эпицентром событий становятся мастерские Александровской (Казанской) железной дороги. Именно от рабочих этих мастерских в Первопрестольной шла инициатива создания альтернативных Советам и профсоюзам независимых пролетарских организаций — движения уполномоченных, а также Рабочего съезда. Крупные беспорядки среди рабочих Александровской железной дороги имели место 19 июня 1918 г. Развитие имевших место в этот день событий в историографии получило разную интерпретацию. По одной версии, принадлежащей М.С. Бернштаму, причиной беспорядков и последовавших за ними столкновений с властями стало горячее желание московских железнодорожников во что бы то ни стало создать в Первопрестольной беспартийную рабочую конференцию. Видимо, с этой целью, считает историк, 19 июня 1918 г. ими и был собран очередной митинг Чтобы оградить себя от произвола властей, предполагает далее он, рабочие выставили собственную охрану — местных рабочих-милиционеров. Прибывший на место отряд чекистов и красноармейцев снял и арестовал охранявших собрание милиционеров, после чего был произведен обстрел собравшихся, большинство из которых также были арестованы.

Иначе объясняет присутствие рабочих милиционеров на собрании в Александровских железнодорожных мастерских А.Ф. Киселев. Он пишет о том, что в этот день сотрудники охраны Александровской железной дороги отказались исполнять инструкцию ВЧК и дать расписку о согласии расстреливать на месте мешочников и спекулянтов. Милиционеры решили искать поддержки у рабочих Александровских железнодорожных мастерских. В силу этого они и попали на собрание рабочих, решавшее в то время какие-то свои вопросы. Военно-политическая секция железной дороги, узнав о стремлении милиционеров заручиться поддержкой рабочих, вызвала отряд красноармейцев, по прибытии обстрелявших рабочее собрание. По-разному авторы оценивают и результаты расправы. Если Бернштам пишет о том, что несколько арестованных были тут же расстреляны, то у Киселева говорится лишь о 10 тяжелораненых.

Расхождения между историками вызваны, по всей видимости, не только различными "доисточниковыми установками": если Киселев в своей книге придерживается спокойного, академического стиля изложения, корректен в полемике с оппонентами, то Бернштам ставит своей целью непременно идейно разгромить большевиков, доказать их диктаторскую сущность, — отсюда гиперболы и очевидные подтасовки фактов. Разногласия между двумя авторами вызваны использованием ими разных источников. Если Бернштам опирался исключительно на оппозиционную прессу тех лет, заведомо заинтересованную в демонизации большевиков посредством дезинформации своих читателей, то Киселев опирался на архивные материалы, в том числе и оппозиционного происхождения. Поэтому именно его версия является более точной и убедительной, хотя и в ней имеются некоторые неточности и полемические преувеличения в плане критики большевиков.

В действительности события в тот день выглядели примерно следующим образом. В послеобеденное время на Александровской дороге проходили сразу два мероприятия. Одно было разрешено властями — это было собрание рабочих в мастерских Малого ремонта (правда, собравшиеся, как можно судить по отзывам оппозиционной печати, отклонились от утвержденной повестки дня и намеривались обсудить вопрос созыва беспартийной конференции, но власти ни 19 июня, ни позже не догадывались об этом и не подвергали легитимность собрания ни малейшему сомнению). Другим мероприятием был стихийно возникший митинг рабочих милиционеров. Они действительно не желали подписываться под новой инструкцией, предложенной ВЧК. Но, вопреки мнению Киселева, эта позиция диктовалась отнюдь не протестами против необходимости "расстреливать мешочников". Негодование против этого положения резолюции появится в выступлениях милиционеров не сразу, и произойдет это, видимо, в целях идеологического обоснования более "приземленных" требований. Главное же, что не устраивало милиционеров, как можно видеть по сохранившимся документам, было обязательство служить в милиции не менее 6-ти месяцев. Рабочие-железнодорожники, силою обстоятельств пополнявшие ряды железнодорожной милиции, по всей видимости, не желали так надолго отрываться от своей обычной трудовой деятельности, мирной жизни, а то и от семей. Их не устраивал переход к жесткой дисциплине, означавшей потерю своды в выборе сферы деятельности и места жительства.

Кроме того, если рабочие, собравшиеся на свое собрание, не были вооружены, то у милиционеров оружия было в достатке. В любом случае, их выступление несло большую угрозу властям даже в том случае, если бы милиционеры не прибегли к использованию имевшегося у них оружия, поскольку железнодорожный узел — важный стратегический объект — оказался бы без охраны и мог стать легкой жертвой злоумышленников, толпы погромщиков или просто хулиганов. Понимая, что власти не погладят их по головке за самочинные действия и бряцанье оружием, милиционеры, наслышанные о проходящем в мастерских Малого Ремонта рабочем собрании, решили искать сочувствия и защиты у своих братьев по классу. Пока милиционеры решали, у кот бы им можно было встретить понимание и поддержку, власти тоже не бездействовали. Они вызвали отряд вооруженных красноармейцев. Поскольку милиционеры уже проникли в помещение, где проходило рабочее собрание, то вооруженные люди ворвались туда. Началась стрельба. Появились жертвы: раненных огнестрельным оружием оказалось всего четверо (трое получили легкие ранения, четвертый — более серьезную, но не тяжелую рану), несколько человек отделались ушибами и порезами. Рабочих и оппозицию поведение красноармейцев возмутило, и они потребовали от властей расследовать дело.

Характерно, что комиссия, в состав которой входили и деятели оппозиционных социалистических партий, признала правомерность вызова на станцию вооруженного отряда. В то же время применение красноармейцами оружия было признано незаконным и предосудительным — за это решение голосовали и большевики, входившие в комиссию. Комиссия вынесла заключение о том, что присланный на станцию отряд являлся недостаточно дисциплинированным и подготовленным. Красноармейцы были обвинены в самочинном применении оружия. Действия командного состава признавались преступными. Было постановлено предать суду Революционного трибунала шесть человек: Венглинского (командир отряда), Наленча (его адъютант), Баклунова (член политсекции дороги), Зарембского (представитель ЧК), Сапожникова (начальник охраны дороги) и Чосткевича (начальник охраны 1-го участка дороги).

Таким образом, география отдельных конфликтов между рабочими и новой властью с применением сторонами оружия достаточно широка. Это и Москва, и Питер, и прочие города и регионы России. Однако, как справедливо отмечает Дробов, районом, где повстанчество оказалось наиболее развито, был Урал. Рабочее повстанчество здесь было не только наиболее массовым и упорным, но и разворачивалось на фоне мощной волны восстаний крестьян, "инородцев" и казачества, что существенно осложняло положение властей. Первые очаги повстанчества рабочих национализированных и прочих предприятий на Урале и в соседних с ним областях стали образовываться уже в декабре 1917 г. В это время отмечены беспорядки в Ревде, Ирбите, Камышлове. Январь — февраль 1918 г. ознаменовались волнениями в Белорецке, Нижнем Тагиле, Лысьеве, Шадринске.

Из общей череды восстаний и очагов рабочего повстанчества выделяется несколько, ставших своего рода поворотными пунктами развития революции в Уральском регионе. Первым в череде их стоит, безусловно, Невьянское восстание. Оно произошло 12–17 июня 1918 г. в Невьянске. Невьянское восстание отозвалось всплеском повстанчества в Верхотурском и Екатеринбургском уездах. Под его влиянием прошли восстания на Полесском, Верхне-Туринском и прочих заводах края. Катализатором беспорядков на Невьянском заводе послужил слух, будто бы между Невьянском и Екатеринбургом прервано сообщение. В 11 часов утра 12 июня отряд вооруженных рабочих ворвался в здание Исполкома и открыл частую стрельбу. Сразу же погиб народный судья П.П. Шайданов. Он пытался с криком "Измена!" выпрыгнуть в окно, но был застрелен. Его труп так и застрял на прутьях железной ограды. После этого начались аресты и бессудные убийства. По мере распространения очага восстания на прилегающие села они приобретали массовый характер. Только в сам Невьянск для расправы было эпатировано 60 партийных и советских работников. Мученической смертью погибли, в частности, комиссар труда И.А. Долгих, комиссар просвещения и юстиции Н.П. Мартьянов, уполномоченный Наркомпрода Сбарский, директор цементного завода Чижов, директор кожевенного завода А.И. Дерябин, красногвардеец П.И. Быстров, работник военкомата А.Д. Котляров, член продовольственной управы Н.И. Шведов и другие.

В те же дни попытка восстания была предпринята в поселке Верх-Исетского завода и в самом Свердловске. Об этих событиях сохранились воспоминания А.И. Медведева, члена РСДРП (б) с мая 1917 года. В Верх-Исетском поселке фронтовики устроили 10 июня демонстрацию. Они требовали выдать им оружие, разоружить красноармейцев, а также заключить мир с белочехами и упразднить должность политкомиссаров. Не получив желательного ответа, фронтовики предприняли попытку разгромить местный Совет. Еще за месяц до памятных Невьянских событий по очень похожему на них сценарию произошло восстание на Березовском заводе, расположенном примерно в 17 верстах от Екатеринбурга. Здесь точно так же детонатором взрыва послужили ложные слухи, — на этот раз слухи о падении советской власти в Екатеринбурге. После того как 9 мая 1918 г. весть об этом облетела поселок, восставшие разогнали местный Совет.

В одно время с Невьянским и Верх-Исетским восстаниями поднялись рабочие Рудянского завода. Во время наступления бе-лочехов на Кыштым арестовали свои советы рабочие Полевского и Северского заводов. К аресту местного Совета привело восстание на Камбарском заводе, о чем в своих мемуарах подробно рассказывает профессиональный революционер У.И. Манохин, ставший очевидцем и участником тех событий. Отмечалось брожение на Чусовских, Радвинских, Богословских заводах. На Кусинском заводе жертвами рабочего восстания стали как минимум трое советских работников. По сообщению оперативной сводки Уральского агитационного бюро, в середине лета 1918 г. был "объят мятежом Саткинский завод и окрестности Белебея". В ней же извещалось о разрастающихся боях с мятежным Бакальским заводом. Другой официальный армейский источник сообщает о повстанцах с Нязе-Петровского и Нижне-Сергинского заводов. Рабочие беспорядки докатились до Тюмени. Военное положение из-за рабочих выступлений было введено в Кизиле. Об "очень крупном восстании" на Артинском заводе (Шемахинском заводе в поселке Арти) сообщает сводка НКВД по Красноуфимскому уезду Пермской губернии за июль 1918 года.

Крайне негативно на устойчивости большевистского режима на Урале сказалось восстание 1-го московского продовольственного полка, формировавшегося не в последнюю очередь из рабочих московских предприятий. Его можно считать крупнейшим среди подобных событий. Полком командовал капитан старой армии А.А. Степанов, но состав части был существенно укреплен коммунистами. Полк, общей численностью до 1 тыс. штыков, был направлен в Уржумский уезд Вятской губернии для заготовки хлеба. Но с первых же дней по прибытии на место в нем началось разложение. Личный состав полка занимался элементарным грабежом и насилием. Это даже спровоцировало токай-белякский коллектив бедноты, самую надежную опору советской власти в Уржумском уезде, выступить против степановцев с оружием в руках. В ответ командный состав полка решает под предлогом защиты завоеваний революции захватить власть в уезде. Вскоре инициатива по руководству восстанием переходит в руки командира полка Степанова. 3 августа 1918 г. степановцы предпринимают успешную попытку ограбления казначейства в городе Малмыже, где они первоначально располагались. Завладев крупными денежными суммами, 8 августа они оставляют город и выдвигаются в направлении Уржума. В Уржуме степановцами был расстрелян вятский комиссар юстиции Ю.А. Дрылевский и нолинский комиссар по продовольствию Карелов (оба — члены большевистской партии). В дальнейшем степановцы отошли к Казани, в то время находящейся в руках белочехов. Тем самым посланные из Москвы на заготовку хлеба рабочие-продармейцы окончательно переходят на сторону антибольшевистских сил.

Рубежным событием в истории антибольшевистского рабочего повстанчества явилось восстание в Ижевске и Воткинске. Но если Невьянское восстание знаменовало собой начало мощной повстанческой волны, то Ижевско-Воткинкое восстание явилось ее верхней точкой, после которого начинаетсяпостепенный спади замирание вооруженной борьбы отдельных групп рабочего класса против советской власти. Ликвидация восстания затянулась ровно на три месяца. Значимость событий в Ижевске и Воткинске столь велика, что на них следует остановиться подробнее.