Была бы только любовь…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Брэйди положил ладони на ее плечи, повернул спиной, затем, развязав фартук, швырнул его на пол.

— Я весь вечер хотел это сделать.

Сьюзи задрожала, с нетерпением ожидая его следующего шага.

— И это, — сказал он, поднимая ее волосы и целуя в шею. Сьюзи застыла, умирая от желания, боясь пошевелиться, боясь, что он уйдет, еще больше боясь, что он не уйдет. Рядом с ним она чувствовала себя и беззащитной, и абсолютно защищенной одновременно.

— Брэйди…

— Знаю. Я ухожу.

И он ушел, опять ушел.

Сьюзи опустилась на край кровати, сняла чулки, вытянулась, уткнулась лицом в подушку, прислушиваясь к шагам в коридоре. Она слышала, как хлопнула соседняя дверь, представила, как Брэйди раздевается, как вешает брюки в шкаф, бросает на пол рубашку, белье.

Она застонала от раздирающего ее желания. Когда желание стало невыносимым, Сьюзи скатилась с кровати, подошла к двери и выглянула в коридор. Никого. Дверь ванной открыта. И там никого, уже никого, только клубится пар.

В ванной комнате его принадлежности: зубная щетка, влажное полотенце, шампунь, лосьон после бритья. Его запах, пряный и чувственный.

Сьюзи заперла дверь. Зачем? Брэйди словно стоял рядом с ней, его вещи сводили ее с ума. Она сняла платье и ступила в ванну, задернула занавеску, включила душ и начала смывать Брэйди со своих волос, и из своих мыслей, и из своей жизни. Потому что, не сделай она этого, уже не имело бы значения, отправится она в закусочную или в монастырь.

Сьюзи замотала маленьким полотенцем волосы и другим, побольше, тело, затем медленно приоткрыла дверь и высунула голову. И промчалась через коридор в комнату для гостей. Как будто боялась, что Брэйди ждет ее. Как будто ему больше нечего делать! Как будто он уже не спит мертвым сном!

Закрыв за собой дверь, Сьюзи прислонилась к ней, тяжело дыша, словно пробежала марафон, а не три шага от ванной комнаты. Отдышавшись, она открыла скользящую дверцу и заглянула во встроенный шкаф. Белоснежная накрахмаленная рубашка и блейзер. Серые слаксы. Одежда, которую Брэйди носил во время избирательной кампании и вряд ли наденет до следующих выборов. Рубашки… Уронив на пол полотенце, Сьюзи сняла с вешалки хлопчатобумажную футболку.

Она легла спать в этой футболке, вдыхая запах мыла и Брэйди, соблазнительную смесь табака и кожи и свежего воздуха. Ей стало жарко. Она скинула одеяло, затем простыню. Все ее тело дрожало от жгучего желания.

Что это значит? Ничего. Просто она перетрудилась во время избирательной кампании. Ее странная и непредсказуемая реакция вполне естественна. К утру все придет в норму. А если нет, она уедет до того, как Брэйди проснется. Сбежит так же, как он сбежал из ее дома. Она застелет постель, повесит на место полотенца, и Брэйди забудет, что она была здесь.

Завтра она погуляет с Тревисом в парке, сходит в церковь, потом займется домашними делами… и все, все станет как прежде. Конечно, она не сразу привыкнет к работе в закусочной, на это потребуется некоторое время.

На рассвете Сьюзи оделась и на цыпочках, держа туфли в руках, вышла из дома. Один, последний взгляд на огромный бывший амбар посреди пяти акров необработанной земли, заросшей кустами и дубами, и она бросилась к своей машине.

Ее дом, прежде такой уютный, показался маленьким и тесным от мебели и игрушек Тревиса. Тесный внутри, стесненный соседскими домами снаружи.

Сьюзи переоделась в джинсы и футболку и поехала за Тревисом к маме. Естественно, начались расспросы.

— Все прошло прекрасно, — сказала Сьюзи, борясь с усталостью, слабостью и всем, чего не могла объяснить. — Я думаю, большинство гостей хорошо провели время.

Мама внимательно взглянула на нее.

— А ты?

— Я и не должна была развлекаться. Я помогала Брэйди, это было частью моей работы.

— Когда ты вчера вернулась домой?

— Мама, мне тридцать один год, — возмутилась Сьюзи.

Мама прищурилась.

— Я просто поинтересовалась.

— Было поздно, и я устала. Я переночевала у Брэйди. В комнате для гостей.

— Естественно, — согласилась мама, наливая ей кофе. — Наверное, ты рада, что все закончилось. И работа, и избирательная кампания.

— Да, рада, — сказала Сьюзи, запихивая в сумку одеяльце Тревиса.

— С другой стороны…

— Мама, нет никакой другой стороны. Я рада. Точка.

— Что Брэйди будет делать без тебя?

— Это зависит от него. Я пыталась найти замену, но ему никто не понравился. Может, он Думает, что ему не нужен секретарь.

— Или, может, он думает, что ты незаменима. Сьюзи вздохнула.

— Мама, Брэйди теперь сам по себе. Завтра утром я начинаю работать в закусочной. Если я привезу Тревиса в семь часов, это не будет слишком рано?

— Конечно, нет. — Мама вынула Тревиса из высокого стульчика и крепко прижала к себе. — Я буду скучать по нему, когда уеду в Вегас.

— И он будет скучать, и я. — Сьюзи почувствовала навернувшиеся на глаза слезы. Что с ней происходит? Почему столько эмоций из-за переезда, спланированного еще в прошлом году? Ей тридцать один год. У нее ребенок. Она счастлива за маму, которая всегда мечтала жить в большом городе. Мама всю жизнь заботилась о других, ухаживала за долго и тяжело болевшим отцом, и вот наконец у нее появился шанс. Зачем же плакать?

— Сьюзи, что с тобой?

— Не знаю. Ты уезжаешь. Я меняю работу. Все меняется, все, все.

— Ты уверена, что поступила правильно, бросив старую работу?

— Я не уверена ни в чем, кроме одного: я всегда хотела выйти замуж и нарожать детей. Мои подруги счастливы, ты была счастлива с папой. Теперь моя очередь. Да, и еще в одном я абсолютно уверена. Я никогда не нашла бы подходящего жениха, если бы работала с Брэйди. За прошедший год в его конторе побывало много мужчин: по меньшей мере два богатых мошенника, четыре браконьера и шестеро конокрадов. Никто из них не стал бы ни хорошим мужем, ни хорошим отцом.

Как будто понимая ее заботы, Тревис посмотрел на нее и сказал:

— Мама.

— Да, дорогой, мама хочет найти тебе папу.

— Мне казалось, что Тэлли тебя с кем-то познакомила, — напомнила мать.

— Да, с кем-то. С кем-то, кто не сидит на месте больше двух дней. Плейбой, порхающий туда-сюда по делам или ради удовольствия. Тревису необходим отец, который всегда будет рядом. И кроме того, парень был до смерти скучным.

— Так кандидат должен быть сногсшибательным?

— Конечно, нет. Я не хочу ничего сногсшибательного. Я уже один раз обожглась. Ну, ты знаешь, ты же видела Джареда.

— Мельком.

— Вот именно, мельком. Он ураганом пронесся через город, сшиб меня с ног — и был таков. — Сьюзи покачала головой. — Я никогда больше так не попадусь. Не спутаю похоть с любовью. Нет, я выучила свой урок. Теперь мне вполне подойдет какой-нибудь обыкновенный парень.

— Только не совершай опрометчивых поступков. Ты заслуживаешь самого лучшего. Понимаю, я пристрастна, но ты можешь многое предложить мужчине. Ты замечательная мать, прекрасная хозяйка и, несомненно, красивая женщина.

Сьюзи обняла маму.

— Мамочка, слава Богу, ты лишена предрассудков.

— У тебя все получится. Я это нутром чую, каждой косточкой. А когда у меня такое предчувствие, я не ошибаюсь.

Сьюзи ухмыльнулась:

— А ты уверена, что это не артрит?

— Сьюзи Фентон, у меня нет никакого артрита, у меня материнский инстинкт. И у тебя он есть. Мое наследство. Так что не игнорируй свои чувства и не соглашайся на обыденность. Не соглашайся на меньшее, чем совершенство, потому что ты его заслуживаешь.

Не в силах выговорить ни слова, Сьюзи кивнула и чмокнула мать в щеку.

В понедельник утром, в начале восьмого, Сьюзи подъехала к конторе шерифа. Если не случалось ничего из ряда вон выходящего, Брэйди никогда не появлялся раньше девяти. Поэтому она спокойно открыла дверь ключом, который еще не успела вернуть… Брэйди стоял посреди своего кабинета, скрестив руки, приподняв брови.

— Я знал, что ты вернешься. Знал, что ты не сможешь уйти.

Как же ей захотелось стереть самодовольную улыбку с его лица.

— Я заехала забрать вещи.

— Ты хочешь сказать, что не рассталась с мыслью воплотить в жизнь свой нелепый план?

— Нет, Брэйди, не рассталась. Я уже опаздываю, так что я только…

Она хотела прошмыгнуть в свой кабинет, но Брэйди схватил ее за руку.

— Что «только»? Сделаешь пару междугородных звонков? Набьешь сумочку скрепками и бесплатными конвертами?

Сьюзи посмотрела на него широко распахнутыми глазами. Он что, шутит? Шутит или нет, она вдруг поняла всю нелепость его обвинений и расхохоталась, и хохотала, пока слезы не хлынули из глаз.

Теперь Брэйди уставился на нее как на сумасшедшую.

— Прости, — задыхаясь, всхлипнула она. — Это было вовсе не так смешно. Просто в последнее время я немножко неуравновешенна.

Неуравновешенна, пожалуй, мягко сказано. Все выходные ее глаза наполнялись слезами по малейшему поводу. Когда видела младенческую одежду Тревиса или когда по радио передавали старые песни. Что угодно выводило ее из равновесия. И теперь вот эта истерика на пустом месте.

— Некрасиво уходить, не попрощавшись.

— И ты смеешь это говорить после того, как сбежал из моего дома? Я встала ни свет ни заря, чтобы приготовить тебе завтрак, а тебя и след простыл.

— А что ты собиралась приготовить? — спросил он, прищурившись.

— Вафли. Оладьи. Мясное рагу с овощами. Да что угодно.

Минуты текли. Она уже здорово опаздывала на новую работу. И это в первый день! А Брэйди вел себя так, словно она располагала всем временем в мире.

— А кукурузные оладьи и овсянку?

— И это тоже. — Сьюзи взглянула на часы. — Давай заключим перемирие. Ты ушел, не попрощавшись, я ушла, не попрощавшись. Мы квиты. Конечно, можно спорить целый день, но мне пора. Я только заберу свои фотографии. Можешь проследить, чтобы я не взяла ничего, что мне не Принадлежит, как, например, ролик скотча, который завалялся у меня в ящике.

— Я снял их. Думал, они тебе не нужны.

Брэйди достал из ящика своего стола конверт и протянул ей. Сьюзи вынула фотографии.

— А та, где мы с Тревисом на его дне рождения?

Брэйди пожал плечами.

— Если найду, дам тебе знать.

Сьюзи подумала, не заставить ли его найти фотографию сейчас, но у нее не было ни времени, ни сил на новые споры, так что она поджала губы, сунула конверт под мышку и выбежала из конторы.

Брэйди смотрел из окна, как она спешит к машине… и еще долго смотрел на опустевшую улицу. Ему не привыкать оставаться одному. Все это уже было, и он не возражал. Одиночество ему нравилось. Раньше нравилось. Сейчас он не любил свое одиночество. Он его ненавидел. Его дом был не настоящим домом, а просто большим пустым амбаром. В комнате, где спала Сьюзи, все еще пахло ее духами. Разочарование, которое он испытал, когда проснулся и понял, что она уехала, все еще терзало его.

В конторе было тихо, а Брэйди хотел слышать голос Сьюзи в соседней комнате, хотел, чтобы она подходила к нему с пачкой документов на подпись. Он хотел, чтобы она садилась на краешек его стола и рассказывала обо всем, что произошло, пока он отсутствовал. Он хотел смотреть, как сверкают ее глаза, когда она злится. Вот почему он обвинил ее в краже канцелярских принадлежностей. Просто чтобы разозлить. Он хотел посмотреть, что случится. Разгром, избиение, да что угодно. Ничего не случилось.

В конце концов Брэйди подошел к своему столу, достал из верхнего ящика фотографию Сьюзи с Тревисом и огромным тортом с одной свечой в центре. Румяный от возбуждения Тревис тянулся к торту. Сьюзи улыбалась в камеру и чуть не лопалась от гордости. Вот и все, что ему осталось от нее, и он не собирался возвращать эту фотографию. Сьюзи может заказать еще одну. У нее есть негативы. У него нет ничего.

В дамской комнате за кухней Сьюзи переоделась в зеленое форменное платье. Она надеялась, что Уилл, владелец ресторанчика, не видел, что она опоздала на полчаса… Но он видел.

— В понедельник по утрам у нас обычно полно народа, — сказал ей Уилл. — Мне кажется, я предупреждал, что надо прийти пораньше. Теперь нет времени тебя учить. Разбирайся сама. Вот фартук, карандаш и блокнот. Вот твои столики. Желаю удачи.

Удачи? Ей понадобится нечто большее, чем удача. Ресторанчик был забит посетителями. Фермеры и ковбои заполнили все кабинки и заняли все табуреты у стойки бара. Кое-где мужское сообщество было разбавлено женами и подружками. Сьюзи стояла в углу, заткнув за ухо карандаш, и обводила толпу остекленевшими глазами. Во рту пересохло, язык прилип к гортани, ноги стали ватными. Уровень шума в душном помещении превышал все мыслимые пределы. Рев музыкального автомата вносил весомый вклад в какофонию человеческих голосов. Сьюзи стало подташнивать. Что она наделала? Неужели бросила уважаемую работу в конторе шерифа ради этого!

В конце концов ей удалось оторвать ноги от пола и донести себя до столика. Бесконечные тарелки с вафлями, оладьями, овсянкой и рагу напомнили ей о Брэйди. Интересно, что он сейчас Делает.

— Я не заказывал яйца. — Клиент в пыльной ковбойской шляпе нахмурился и вернул тарелку Сьюзи. Она бы взяла эту чертову тарелку, если бы ее руки не были заняты другими заказами.

— Простите. — Сьюзи опустила взгляд на блокнот, торчащий из кармана фартука, но под таким углом ничего не смогла разобрать.

— Это мое? — окликнули ее с соседнего столика.

— Три яйца с овощным гарниром.

Клиент покачал головой.

— Я заказывал яичницу с галетами.

К тому моменту, как Сьюзи разобралась с заказами, часть еды остыла, и пришлось возвращать ее на кухню. Повариха сердито посмотрела на Сьюзи и ткнула пальцем в сторону микроволновой печки. Сьюзи сожгла галеты и выбросила их в мусорное ведро. В следующий раз, когда Сьюзи появилась на кухне, повариха заорала, что она слишком долго не приходит за своими заказами.

Вернувшись в зал, Сьюзи уронила на пол стакан с апельсиновым соком, и, прежде чем уборщик успел вытереть лужу, кондуктор автобуса поскользнулся и пролетел на пятой точке несколько метров. Сьюзи увидела, как Уилл закатил глаза и что-то сказал кассирше. Правда, Сьюзи взбучку не устроил. Пока.

К одиннадцати часам толпа потихоньку рассеялась. Уилл пробормотал что-то о затишье перед обедом и предложил Сьюзи взять перерыв. Сьюзи понимала, что должна поесть, но желудок возмущенно заурчал. Она взглянула на всю предлагаемую рестораном еду, и ничто ее не привлекло. Когда появилась Тэлли с ободряющей улыбкой до ушей, Сьюзи налила себе кока-колы и подсела к подружке, устроившейся в одной из кабинок.

— Устала? — спросила Тэлли.

— Устала? Я не могу подобрать названия своему состоянию, а еще даже обед не начался! Что я наделала? Какая из меня официантка?

— Ничего, научишься. Это же твой первый день.

— Посмотрим, — уныло протянула Сьюзи, подпирая подбородок кулачком.

— И в любом случае это ненадолго, помнишь? Только пока не найдешь Мистера Образцового Папашу.

— Знаешь, Тэлли, если бы он даже явился сюда сегодня, я бы его не узнала, а если бы узнала, у меня не нашлось бы времени поговорить с ним. И скорее всего, я подала бы ему чужой заказ. Или вылила ему на спину горячий кофе.

— Сьюзи, ты на себя не похожа. Где жизнерадостная, неунывающая, энергичная…

— Прекрати, Тэлли. Я вовсе не та неисправимая оптимистка, которой ты меня представляешь. — Сьюзи подняла глаза и чуть не подавилась колой. — О Боже, сюда идет Брэйди. — Она схватила меню и заслонилась им, как щитом.

Тэлли оглянулась на дверь.

— Думаю, мне пора.

Сьюзи вцепилась подруге в руку.

— Нет. Я не хочу с ним разговаривать.

— Между прочим, он идет прямо сюда.

— Не оставляй меня с ним наедине. Мы и так поругались утром в конторе.

— Сьюзи, успокойся. Я должна идти. Джед ждет меня на заправке. Удачи.

Тэлли поднялась и направилась к двери, а Сьюзи уронила на стол меню и сжала ладонями виски, молясь, чтобы удалось избежать разговора. Ее молитвы не были услышаны.

— Как дела? — спросил Брэйди непринужденно. — Разве ты не должна работать?

— У меня перерыв, и все прекрасно, — отрезала Сьюзи.

— Хотел бы я сказать то же самое.

— Почему нет? Что случилось?

— Ничего особенного. Просто драка в баре.

— В десять часов утра?

— В половине девятого утра. Один парень в больнице, второй — в тюрьме.

— В тюрьме? Мы никого не сажали в тюрьму уже несколько месяцев.

— Да, с заключенными одна морока. Я пришел заказать для него еду. Думаю, лучше поговорить об этом с Уиллом.

— Отлично. Было приятно увидеться с тобой, Брэйди.

— Подожди минутку. Раз уж я здесь, поем. Как обычно.

— У меня не кончился перерыв.

— Я подожду.

— Это не мой столик.

— Я пересяду.

— Нет. Я… я еще не привыкла и… делаю кучу ошибок. Может, ты не получишь то, что хочешь.

— Я к этому привык, — холодно сказал Брэйди. — Где твои столики?

Сьюзи со вздохом выскользнула из кабинки и указала ему на противоположный конец зала.

— Вон там.

Если Сьюзи нервничала и до его прихода, то теперь, под обвиняющим — или ей это казалось? — взглядом Брэйди, она совершенно не могла запомнить заказы, как ни старалась. А взгляд Брэйди следовал за ней, словно приклеенный. Где бы она ни была: у стойки или у кофеварки, наливала апельсиновый сок или записывала в блокнот заказы, его глаза сверлили ее, как электродрель. Ее сердце колотилось как обезумевшее, а ноги превратились в желе.

Только обслужив всех других клиентов, Сьюзи вытерла влажные ладони о фартук и промаршировала к столику Брэйди.

— Что закажете, шериф? — спросила она, изо всех сил подражая образцовой официантке. — Как обычно?

Брэйди пожал плечами.

— Может, следует изменить привычки. Все вокруг что-то меняют в своей жизни. Может, и мне пора. Принеси-ка что-нибудь другое.

Сьюзи вынула из кармана фартука блокнот, из-за уха — карандаш.

— Что?

Брэйди откинулся на спинку стула, его глаза лениво скользнули по ее форменному платью, фартуку, затем ниже, по ногам, обтянутым плотными колготками, и туфлям с очень удобными для официантки каблуками.

— Я не знаю. Не отказался бы от сюрприза.

Сьюзи нахмурилась и заявила, постукивая карандашом по блокноту:

— Мы не подаем сюрпризы.

— Почему?

Сьюзи нервно оглянулась.

— Послушай, Брэйди, у меня еще три столика. Представь, что будет, если я начну удивлять всех. Это не входит в мои обязанности. Моя работа — принимать заказы. Я тебя слушаю.

Брэйди схватил ее за руку.

— Вернись ко мне.

Сьюзи выдернула руку.

— Я не это имела в виду.

Брэйди помрачнел.

— Ладно, принеси как обычно.

Сьюзи автоматически записала яичницу, рагу и пшеничные гренки. Когда она пришла на кухню передать заказ, Уилл сказал, что ей не следует так много времени проводить с одним клиентом.

Сьюзи почувствовала, как жаркий румянец поднимается по шее и вспыхивает на щеках. Как будто она хотела тратить время на споры с Брэйди!

— Я думала, что клиент всегда прав, — возразила она, сдувая прядь волос со лба.

— Это так, — согласился Уилл, — однако у тебя пятнадцать клиентов. Конечно, я понимаю, что вы с шерифом старые друзья, но…

— Старые друзья? Вряд ли, — пробормотала Сьюзи. — Я работала с ним, только и всего.

— Ну, постарайся отделить свою личную жизнь от работы.

— Мою личную жизнь?

Как будто у нее есть личная жизнь.

— Да. Своди все разговоры к меню и погоде.

— Я бы с удовольствием. Может, ты вывесишь объявление, чтобы клиенты тоже знали правила.

И чтобы не просили официантку подавать им сюрпризы!

Уилл страдальчески вздохнул.

— Знаешь, Сьюзи, я так и не понял, почему ты пришла ко мне. Если вдруг решишь, что работа официантки не для тебя…

Сьюзи закусила губу. Неужели Уилл уволит ее? Уволит до того, как она найдет подходящего одинокого мужчину?

— Не тревожься, Уилл. У меня сегодня всего лишь первый день в твоем ресторане. Я еще учусь.

Повариха бросила на горячую полку тарелку с омлетом и оладьями, Сьюзи схватила заказ и поспешила к своим столикам.

Она с необыкновенным облегчением заметила, что Брэйди расплачивается у кассы. Ее радость омрачили два обстоятельства: непрерывный поток жаждущих обеда и пять долларов на чай, оставленных Брэйди.

Если бы она заметила раньше! Если бы не возилась с неправильно выписанным счетом, она бы бросила эту пятерку ему в физиономию. Да как он посмел обращаться с ней как… как… как с официанткой!

Не успела Сьюзи запихнуть проклятые деньги в карман фартука, как Уилл попросил ее отвезти заключенному ленч.

— А как же мои столики? — запротестовала она, хотя обслуживать обедающих было так же страшно, как снова встретиться с Брэйди.

— Я приставил к твоим столикам Селию. До твоего возвращения. Поручение не займет больше Двадцати минут. Просто оставь поднос у Брэйди.

Сьюзи устроила поднос на пассажирском сиденье и проехала три квартала до конторы шерифа. Сияющий Брэйди встретил ее у дверей.

— Я знал, что ты не сможешь жить без меня!

— Я здесь только потому, что меня прислали, и ты это прекрасно знаешь. Когда я здесь работала, ты меня посылал за едой для заключенных. Не пойму, почему ты не мог… Ладно, забудь.

Сьюзи протянула поднос, но Брэйди стоял, вытянув руки по швам.

— Я здесь один, мне некого посылать. Все мое время уходит на то, чтобы обнаружить вещи, о местонахождении которых знаешь только ты.

— Сам виноват. Все, что от тебя требовалось, — выбрать одну из претенденток. — Сьюзи поставила поднос на его стол. — Если найдешь помощницу, я вернусь и обучу ее. Покажу, где что лежит.

— Вернешься? Ловлю тебя на слове.

— Успокойся. Так что ты не можешь обнаружить?

Брэйди поднял руки, сдаваясь.

— Бумагу для факса, телефон окружного прокурора, одеяло для заключенного…

— Бумага для факса на верхней полке в коробке с канцелярскими принадлежностями. Мне некогда искать номер телефона… может быть, позже.

— Ты привезешь ужин?

— Надеюсь, нет. Я вечером не работаю. Сегодня только до пяти. Если будет время, загляну на минутку. Составлю список всего, что ты не можешь найти.

— Спасибо, Сьюзи.

Брэйди сжал ее ладони обеими руками и посмотрел так, что ее сердце начало таять. Сьюзи чуть не призналась, что совершила ужасную ошибку, бросив его. И все же не смогла это сказать. Еще более страшная ошибка — бросить новую работу, не продержавшись и одного дня.

— Прости, если расстроил тебя за завтраком. Просто я голову потерял, увидев тебя там. Наверное, так до конца и не поверил, что ты уйдешь. Мне больно.

Сьюзи сглотнула комок в горле. Может, Брэйди и извинялся когда-нибудь, все-таки прожил тридцать четыре года на свете, и пять лет из них в Хармони, но она не смогла вспомнить, когда и перед кем.

— Все нормально. Только больше не садись за мои столики. Я уже получила выговор за то, что слишком долго болтала с тобой.

— Слишком долго? Ты принимала мой заказ. Какая наглость! Если бы это не был единственный ресторан в городе, я бы…

— Ну ладно, мне нужно возвращаться. Сейчас время обеда.

Уже заводя двигатель, Сьюзи вспомнила, что не швырнула пятидолларовую банкноту ему в лицо. Она также совсем забыла спросить о пропавшей фотографии.

Сьюзи страшно устала, ей не терпелось поскорее забрать Тревиса и вернуться домой, и все же она поехала в контору, чтобы найти все, что Брэйди не мог отыскать сам. И ей льстило, что он скучает по ней. Она была почти счастлива оттого, что он явно не может без нее обойтись. Сьюзи, конечно, и раньше знала, что он очень высоко ценит ее, но он сказал об этом, только когда она его покинула. Ну, если не сказал, то намекнул.

Сьюзи подошла к конторе и заглянула в окно. Она думала, что увидит, как Брэйди копается в Я1никах, или беспомощно листает документы, или по меньшей мере застыл за столом, в отчаянии обхватив голову руками. Ничего подобного! Брэйди сидел, откинувшись на спинку стула, сцепив руки за головой, и влюбленными глазами таращился на сидевшую перед ним женщину.

Сьюзи не узнала претендентку. Она не видела лица, лишь длинные белокурые волосы, падающие на темно-синий жакет, однако по восхищенному взгляду Брэйди нетрудно было понять, что претендентка — не шестидесятипятилетняя учительница, удалившаяся на пенсию, какой Сьюзи представляла свою замену. Это была шикарная молодая женщина, которая вряд ли могла напечатать за минуту и десяток слов.

Пока Сьюзи смотрела в окно, женщина наклонилась и положила на стол лист бумаги — очевидно, свое резюме. Брэйди мельком проглядел резюме и улыбнулся так, словно его одарили секретом вечной молодости. Сьюзи мгновенно отказалась от намерения зайти. У нее не было никакого желания подтвердить свои худшие опасения: обнаружить, что ее заменили красоткой, жаждущей получить замечательную работу и самого красивого мужчину города в качестве босса.

Сьюзи развернулась и покинула контору в третий раз за этот день. В третий и в последний! Потому что она больше сюда не вернется. Пусть Брэйди сам выпутывается. Пусть нанимает «мисс Невада», если ему так хочется. Ей все равно. Ей на это наплевать.