Бывшие. Вспомнить всё... (СИ)

10

Лифт тренькнул останавливаясь. Двери неспешно разъехались, и я словно очнулась.

Отпрянула от Макса, вырываясь из морока его запаха и объятий. Не поднимая глаз, подхватила злосчастную корзину с цветами и пулей вылетела из кабины.

— Ладка! — навстречу мне кинулась Настасья. Принялась тормошить: — Ты как, нормально?! Не боялась? Я как поняла, что ты в лифте застряла, перепугалась до ужаса. Анне Сергеевне сразу сообщила…

— Все нормально. Держи цветы! — я сунула подруге корзину.

Настасья ухватилась двумя руками за ручку. Приподняла ее: — Тяжелая какая!

Перевела взгляд мне за спину и переменилась в лице, мгновенно позабыв и про цветы, и про меня.

Кокетливым жестом поправила волосы. Отвела назад плечи, выпячивая вперед неслабого размера грудь, и засияла улыбкой во все тридцать два.

Томным голосом с сексуальной хрипотцой, протянула:

— Макси-им, приве-ет! Сколько лет, сколько зим… Ты что, тоже в этом лифте застрял?

— Привет, Насть, — торопливо бросил Макс и попытался схватить меня за руку. — Лада, постой! Нам надо поговорить!

— Отвали, Воронов! — я увернулась.

Кинула на него испепеляющий взгляд и рванула по коридору. Прочь от него! Понеслась к своему кабинету что было сил, стараясь не замечать зовущий меня мужской голос.

— О, Лада! Говорят, ты в лифте застряла? — встретили меня восклицания соседей по кабинету.

Ну прямо сенсация века, Лада Адеева застряла в лифте!

— Уже не застряла, — попыталась улыбнуться, как ни в чем не бывало.

Сняла с зарядки телефон и держа его, как гранату, кинулась прочь из кабинета.

— Лада?! — тут же вскинулся Олег, с которым мы сидели рядом. — Мы же сейчас идем Анну поздравлять. Ждали пока электричество дадут. Ты куда?

Не отвечая, я выскочила за дверь — в туалет!

Мне нужно в туалет! Закрыться в дальней кабинке и не вылезать до конца рабочего дня!

Как следует позлиться на Воронова — вот бабник! Он и с Настасьей, похоже, не просто знаком — вон как, увидев его, она облизываться начала. Словно знает, какой он на вкус.

Спрячусь в кабинке и даже не подумаю страдать. Просто поплачу немного, чтобы отпустило — ну зачем я его встретила! Ведь уже почти забыла. Вырвала из памяти и сердца. А теперь что, все с начала?

Опять не спать ночами. Таращиться в потолок, перебирая каждую секунду нашей встречи. Вспоминая каждое его слово, каждую интонацию, каждый жест… Снова-заново все это?!

Нет, мне просто нужно поплакать и позвонить Катюне. Поделиться произошедшим и спросить совета, как быть дальше. Катя умная, она точно поможет мне успокоиться и навсегда забыть Макса!

Когда до спасительной двери туалета осталось совсем немного, меня сзади схватили чьи-то руки. Крепко сжали и притиснули к чьей-то груди.

Да ладно, не к чьей-то и не чьи-то! Все это Воронову принадлежало. И запах его, и шепот:

— Лад, ну куда опять сбежала?!

— Отпусти! Мы расстались и иди… к Настасье! Вон как она тебе рада!

— Дуреха…, — меня крутанули вокруг оси, и я уперлась взглядом в напряженное лицо.

— Лада, хватит от меня бегать и прятаться! Два года назад ты даже не соизволила со мной поговорить. И сейчас — кинула мне в лицо дурацкие обвинения и опять хочешь сбежать?

Макс стиснул челюсти, так что желваки заходили на скулах. Зеленая радужка почти спряталась за расширившимся зрачком. Губы плотно сжаты, ноздри раздулись — злится…

С чего бы?

Я уперлась руками в его грудь, собираясь оттолкнуть, и зависла.

Макс успел снять куртку и сейчас был в тонкой серой водолазке, обтянувшей широкие плечи и мышцы. Особенно грудные, на которых сейчас лежали мои ладони…

Во рту мгновенно пересохло. В глазах, наоборот, стало влажно — раньше мне так нравилось его тело! Нравилось гладить плотную, пахнущую чем-то мужским и вкусным кожу. Обводить кончиками пальцев выпуклые мышцы.

Я обожала лежать на его широком плече. И чтобы эти мускулистые руки нежно меня обнимали, просто обнимали. Не было мгновений лучше… Только те, когда он любил меня, жадно и жарко врываясь в мое тело, были еще слаще…

— Макс, не надо. Пожалуйста, — глядя в помрачневшие глаза попросила хрипло. Убрала руки. — Это больно…

— Ладушка…, — голос Макс тоже сделался хриплым. — Поехали ко мне?