Бывшие. Я тебя не отпускал (СИ)

Глава 30

Тина

Качаю головой. Запрокидываю лицо к потолку, позволяя слезам стекать за шиворот.

— Молодая была, глупая. Обиделась сильно на тебя за твое «вранье». Растерялась. Да и телефона при мне не было. Я была в шоке, в истерике. Ты представляешь, что это такое — в один миг оказаться беспомощной? Не суметь сходить в туалет, просто встать с постели?! — рыдаю, вколачивая свою боль в грудь Бойцова.

Паша лишь крепче сжимает зубы и сильнее меня обнимает.

— Я испугалась, Паш. Струсила, если хочешь. Ко мне же следователь пришел утром. Разумеется, я написала заявление на Риту. А вечером пришел…ее отец. Серьезный, суровый и страшный человек. Он с места в карьер предложил мне денег. И операцию, и реабилитацию в московской клинике. Взамен я забираю заявление и говорю следователю, что разум помутился от боли и лекарств, и я сама упала. Не было никакой Риты. А я струсила, понимаешь? Ну, кто Лозинский и кто я? У меня даже родственников нет, чтобы защитить, не говорю уже о том, чтобы забрать вещи из твоей квартиры. Это сделал водитель Лозинского. Он же сказал, что мой мобильный разбился при падении. Мне купили новый, но, разумеется, там не было твоего контакта. А я, если ты помнишь, не научилась запоминать номера телефона. С легкой руки Леонида Борисовича данные обо мне подтерли во всех клиниках. Никто не знал, где я. Не было пациентки Денисовой. Я проходила тяжелую реабилитацию в гордом одиночестве. Доставки были моим спасением. Я перевелась на заочное обучение. Научилась заново ходить. Жить. Но наша девочка с твоими глазами стабильно приходила мне во снах. Мы обнимались и плакали, а потом я просыпалась…

Слышу тяжелый вздох. Единственная «эмоция», которую Паша позволяет себе. Не представляю, каких усилий ему стоит сдерживаться, потому что его нехило так потряхивает. Обнимаю его руками настолько сильно, насколько могу. Хочу показать, что понимаю его боль. Она ведь у нас общая.

— А потом я встретила Ярослава. Он вроде как хотел детей. А я…стала одержима идеей родить. Заменить нашу дочку хоть каким-то малышом. Вот только Ярослав не хотел от меня детей. Да это и правильно. Мы оба использовали друг друга. Ничего хорошего бы из этого не вышло.

Молчим, глядя друг другу в глаза. Его глаза — темная полыхающая бездна. Паша сжимает меня до боли, но я не чувствую ее.

— Прости…Прости, что тебе пришлось через это пройти.

Бойцов сжирает себя. Собственноручно сжигает заживо на костре.

Я до мельчайших подробностей знаю, что он чувствует. Я через этот ад продиралась не один год, после того, как поставила злополучную подпись на согласии на принудительное прерывание беременности по медицинским показаниям. И вроде понимаю, что и вины моей нет совершенно, но я все равно виню. За то, что не сберегла. За то, что не была сдержаннее. За то, что не была осторожной. Я, черт возьми, виню себя даже за то, что я хожу и дышу, а моя дочь — нет! Ведь ценой моей жизни стала ее…Такая маленькая и хрупкая…

— Этот перелом…От него остались какие-то последствия? — сипло спрашивает Паша.

— Да. Мне противопоказан спорт, даже фитнес. Шпильки тоже — от них большая нагрузка на позвоночник, сразу спина отваливается. Беременность…

Замолкаю, опуская голову.

Насчет нее у меня противоречивые чувства.

С одной стороны, я безумно хочу стать мамой. Любить, заботиться, оберегать.

С другой, мне очень страшно…Я безумно боюсь повторения того кошмара…

Врач предупредил, что в следующий раз к планированию нужно подойти тщательно, после полнейшего обследования и только под контролем нейрохирурга. Также оперирующий гинеколог «порадовала», что возможны сложности с последующей беременностью и вынашиванием.

О чем я и сообщаю Паше.

— Мы справимся. Я найду лучших врачей, Тина. У нас будут дети. Столько, сколько захочешь. И когда захочешь.

— А если не будет?

— Без если. Это даже не обсуждается, Тина. Я тебя больше от себя ни на шаг не отпущу.

Удивительно, но с Пашей не страшно. Совсем. Он стремительно ворвался в мою жизнь, оградил от всех проблем и принес в нее спокойствие, любовь и заботу. То, чего мне так остро не хватало. Наверно, поэтому меня сейчас не пугает мысль о возможной беременности.

— Завтра я иду на прием к своей клиентке. Она — репродуктолог, — осторожно ставлю Бойцова в известность, вырисовывая узоры пальцем на его груди.

— Я с тобой, — решительно заявляет Паша непримиримым тоном.

— Я хотела бы пойти одна.

— Ты больше не одна, Тина. Больше никогда не будешь.