Бывшие. Я тебя отпускаю

Глава 12

Инга

Все это — сплошная ошибка, знаю.

И я буду жалеть о том, что сейчас сделаю.

Оправдание у меня одно: мне нужны деньги. Для сына, для бабушки. В конце концов, для себя самой тоже. Должна же я что-то есть? Деньги, который заплатил Веремеенко, пошли на обновление экипировки сына.

Но самое главное — я в отчаянии. В самой его отвратительной и его темной форме. Мое чувство собственного достоинства скатилось чуточку ниже уровня плинтуса и бьется в истерике.

Само по себе предложение Никиты мерзко. Низко, бесчеловечно и унизительно. Но именно его я собираюсь принять. Мне катастрофически нужны деньги — в ближайшее время.

Когда мы переезжали сюда, я надеялась на место по квоте в спортивной школе, но в самый последний момент его отдали мальчику из детдома. Переигрывать все было поздно.

Именно поэтому я оказалась в нынешней точке невозврата.

Одно меня успокаивает: Никита не садист. По крайней мере, не в физическом плане. Я знаю, чего от него ожидать. И хоть прошло больше десяти лет, все могло измениться, и пристрастия в сексе в том числе. Но все-таки Никита всегда был адекватным. Ну, относительно.

Ну что он попросит? Провести с ним ночь? Я провела с ним столько ночей, что это не должно меня пугать. Ведь не пугает же?

Черт.

У меня так давно был в последний раз мужчина… Все как-то не до этого было.

А если Никита сделает мне больно? Перетерплю.

Ради сына. Да.

Руки не слушаются, пальцы попадают не по тем цифрам, но я настойчиво их стираю и ввожу новые, верные.

— Да?

— Это Инга, — сглатываю. — Я согласна на твое предложение.

Нет смысла ходить вокруг да около.

На том конце воцаряется тишина, но я слышу тяжелое дыхание Никиты.

— Хорошая девочка, — произносит он сдавленно.

У меня ощущение, будто мне на шею накидывают петлю и медленно затягивают ее.

— У меня есть несколько условий, — выдавливаю из себя.

— Деловой подход? — хмыкает. — Слушаю тебя.

— Во-первых, мне нужны деньги завтра, максимум послезавтра.

— Принято.

— Во-вторых, я проведу вечер только с тобой.

Шумный вдох, и Никита отвечает с рыком:

— Ты будешь только моя. Но не на вечер, а на всю ночь.

Сглатываю, кровь отходит от лица. Это то, на что я иду добровольно.

Неважно, как я буду себя чувствовать после этого, главное — Алекс. Усмехаюсь про себя. Все это так глупо. Фадеев, это же твой сынишка! А ты, мудак, вот так просто отказался от него. А сейчас я иду на все это… на секс с тобой ради твоего же сына.

Ты бы мог ему помочь просто так, как родному ребенку. Но вместо этого тебе проще унизить меня и заплатить за унижение.

Ну и к черту, Никита! Иди ты к черту!

— Где и когда? — голос подводит меня.

— Я пришлю сообщение с местом и временем. Надеюсь, у тебя не разболится в последнюю минуту голова, — хмыкает.

— Даже не надейся на это.

Замолкаем.

— И что, договор на оказание услуг подписывать будем? — спрашивает он.

Я закрываю глаза и приваливаюсь к стене. Я ненавижу тебя, Никита. Знал бы ты, как я ненавижу тебя… Так, как ты… больше никто меня с грязью не смешивал. Даже отец просто выставил за дверь. Хотя милостиво дал забрать вещи.

— Мне достаточно твоего слова, — отвечаю, проглатывая обиду.

Как бы мне ни хотелось послать Фадеева, выбора у меня нет.

— Что ж. Тогда до завтра, — говорит он.

Отключаюсь, не прощаясь. Остаток вечера и половину ночи выгребаю последствия потопа, прикидываю в голове нанесенный ущерб. Варюсь в собственном адовом котле. Гоню прочь все сомнения, они мне сейчас ни к чему. И жалость тоже ни к чему.

Около трех часов ночи иду к соседке напротив. Она подруга бабули, поэтому гостеприимно приняла нас. Правда, вот с тем, что делать дальше, вопрос. В квартире жить невозможно.

Засыпаю с больной головой. Утром сквозь сон слышу шепот — разговаривают бабушка и Алекс. Она отправляет его переодеться в нашу квартиру. Надо бы подняться, но сил вообще нет. Проваливаюсь обратно в сон.

Ближе к обеду поднимаюсь, выхожу в чужую кухню. Бабушка с подругой пьют чай и дымят на пару:

— Доброе утро, Ингуль, — приветствует Елена Михайловна.

— И вам доброе. Сашка уже ушел?

— Да, внучка, — кивает бабушка. — Мы его накормили и отправили в школу.

— Хорошо, — сажусь и подпираю рукой подбородок.

— Итак! — бабушка хлопает по столу. — План такой: переносим наш диван в квартиру к Леночке и оперативно делаем ремонт. Тем более что Леночка не против нашего нашествия.

— Да-да, — соседка уверенно кивает, — так мне будет даже веселее.

— Нас четверо. А у вас однушка, — усмехаюсь невесело. — Ну какое веселье?

— Ну, может, и не веселье, но выпроводить вас я не могу, — уверенно произносит соседка. — Мотя мне — самая близкая подруга, а подруг в беде не бросают.

— Я придумаю что-нибудь. Возможно, сниму какую-нибудь недорогую однушку в этом районе и съеду туда временно с Алексом.

— Не спеши с решениями, — бабуля подмигивает.

Пишу Веремеенко сообщение, в котором коротко рассказываю о ситуации, и прошу пару дней выходных. Степан настойчиво предлагает помощь, но я отказываюсь. Я потом не оберусь долги всем раздавать.

Весь день разбираюсь с квартирой.

В пять вечера приходит сообщение от Никиты. Адрес и время. 21:00. Ни здрасьте, ни до свидания.

Ближе к назначенному времени принимаю душ, надеваю джинсы, свитер и спортивные ботинки. Я могу надеть атласное белье с чулками. Могу надеть красивое, сексуальное платье, но принципиально не буду этого делать.

Даже если он приведет меня в ресторан, плевать. Значит, буду белой вороной. Сообщаю своим, что поеду к подруге с ночевкой. Бабушка смотрит с недоверием, но задавать вопросы в присутствии сына не спешит.

Сашка стонет, лежа на неудобной раскладушке, и просит взять меня с собой, но, конечно, только при условии, что там, куда я иду, будет удобный диван.

Обещаю ему решить вопрос с нашим жильем.

Вызываю такси и уезжаю. Всю дорогу нервничаю. Руки ледяные, мокрые.

Такси останавливается у отеля, и я выхожу. И что, все будет вот так прозаично? Секс в отеле? Больнее быть не может.

Захожу в отель, и Никита двигается мне навстречу.

— Пойдем, — кивает головой в сторону вывески «SPA».

— Я думала, мы проведем время в номере, — выдаю с сомнением.

— О нет, дорогуша. Мы проведем время в сауне. Я арендовал ее на всю ночь, — подмигивает мне и улыбается криво.

Сглатываю. Я говорила, что больнее ударить нельзя?

Я ошиблась.