Цапля для коршуна

Глава 10. Глоток свободы

Лена

Надо отдать Диону должное: он мгновенно разобрался в ситуации и снял все ограничения, разрешив "невесте" и говорить, и двигаться, и выходить из комнаты. А потом дал время сбегать в ванную, уладить накопившиеся дела и привести себя в порядок.

Вчера Лену трясло от ярости, но за ночь эмоции улеглись. Осталась только досада. И страх.

— Послушайте, — заговорила она придушенным голосом, — я изо всех сил пытаюсь смириться со своим положением. И мне это почти удалось. По крайней мере, я убедилась, что вы не намерены злоупотреблять властью. Но мне и в страшном сне не могло присниться, что вы позволите командовать мной кому-то еще…

Глаза противно защипало. И возможно, это было кстати. Женские слезы гипотетически смущают некоторых мужчин.

— Простите, Леннея. Мне жаль, что так вышло, — хмуро сказал Герд. — Но я целыми днями не бываю в замке и хотел, чтобы вы были под присмотром, на крайний случай.

Лена позволила себе огрызнуться:

— На какой крайний случай? Если я вдруг надену на голову вазу от цветов, начну бегать по замку задом наперед и кукарекать? Ничего более страшного я все равно сделать не могу!

Уголки губ рэйда дрогнули, словно он представил себе эту картину и нашел ее забавной — или Лене показалось.

— Вы больше не будете выполнять приказы Лютена Тальби, — слова Диона сами по себе прозвучали как приказ.

Он сел за стол и потребовал:

— Расскажите, что случилось.

"Слушаюсь и повинуюсь, о повелитель!" — мысленно прорычала Лена. Хотела спросить, что ему доложил Лютен, но браслет нашептал, что это подождет.

— Мы гуляли. Я спрашивала о вас… — голос предательски дрогнул.

Зажмуриться бы сейчас, а открыть глаза дома, и чтобы все это оказалось дурацким сном!..

— Обо мне? — рэйд искренне удивился.

— Может быть, вам кажется, что я и так все знаю или что меня это не касается, но я считаю иначе, — Лена чувствовала себя карасем на сковороде. Как ни извернись, все горячо. — Я должна понять, что произошло на самом деле. Тогда… с моим отцом. И с вами.

Все-таки притворство — не ее конек. Так и казалось, что сейчас кто-нибудь выпрыгнет с криком: "С каким отцом? Ты хоть знаешь, как он выглядел? Помнишь, как его зовут?"

Дион вздохнул.

— Почему вы не спросили меня?

— Боялась, что вы рассердитесь.

Я ведь от вас завишу. Если бы знала, что господин Тальби, — капелька яда в голосе, — тоже может управлять этой штукой, — она в очередной раз сунула под нос рэйду браслет, — и его бы спрашивать не стала.

— Леннея, есть вещи, которые вам запрещено делать ради вашей безопасности и моего душевного спокойствия, но спрашивать вы можете, о чем хотите, и говорить мне можете, что угодно. Наказывать вас за слова я не собираюсь. Да и вряд ли вы скажете что-то такое, чего я от вас еще не слышал, — он невесело усмехнулся.

Вот, значит, как. Но говорить, что угодно, Лена уже пыталась — и была заподозрена в симуляции безумия. Ладно, она попробует. Проколется, так проколется. Ее только что обещали не пороть.

— Тогда я спрошу, рэйд Герд, — начала Лена и остановилась. Кажется, он уже недоволен. Но она же еще ничего не сказала! — Я бы хотела знать: заговор действительно был?

— Заговор был, Леннея, — вопрос явно пришелся Диону не по вкусу, но он не злился и не восклицал в сердцах что-нибудь вроде "Сколько можно повторять одно и то же!" — Я знаю об этом не понаслышке, потому что первоначальный план включал мое участие. Нам с Эктором Фарби, магом рэйда Бринна, приказали убить короля на вашей свадьбе с Бринном-младшим, куда его величество был приглашен в качестве почетного гостя.

Вот это да! Лена только глазами захлопала.

— Мы с Эктором объяснили, что не можем этого сделать, поскольку связаны печатью верности королю, как и все выпускники училища магии. Тогда ваш отец и рэйд Бринн нелегально приобрели фунт экриктикума. Это запрещенное взрывчатое вещество, опасно тем, что дифены его не видят. Я присутствовал при сделке, охранял вашего брата. Мне, разумеется, велели молчать. Но к тому времени я уже легко мог обойти любой приказ, кроме немого, и как только представилась возможность, известил своего элдре… Так мы называем мага-наставника по училищу. Мне повезло, что мой элдре — главный придворный маг Айдель Шело. Поэтому сообщение достигло нужных ушей без заминки.

Ого. Так Айдель из зеркала — самая большая магическая шишка в этом мире!

— Хочу, чтобы вы поняли, Леннея, я сделал то, что сделал, не потому что подчинялся печати, а потому что не хотел смерти короля Лаэрта. Если его не станет, — Герд взглянул Лене прямо в глаза, — сотни мужчин, таких как я и Лютен, снова будут служить чужим прихотям, выполняя унизительные, абсурдные, жестокие и преступные приказы. А сотни женщин, таких как Тоя, станут игрушками в руках негодяев. И убийц, — добавил он с таким ожесточением, что у Лены мурашки побежали по спине.

Кажется, за всей это историей с заговором стояло что-то большее, чем она думала, что-то очень личное и очень страшное.

— Тоя? — переспросила осторожно.

— Моя сестра. Запамятовали? — Голос — будто лед крошится в мелкую крошку. — Неудивительно, столько лет прошло. А как она умирала, помните? Или напомнить?

Рэйд подался к Лене через стол, и она невольно отпрянула, вжалась в спинку стула — такое у него было лицо. Убьет, мелькнула мысль.

— Боитесь? — произнес он тихо. А потом еще тише, едва слышно: — Мне стоило бы упиваться вашим страхом. Но я не ваш отец, не ваш брат и не ваш жених. Да, он тоже был там…

Ленино сердце метрономом отсчитывало секунды тяжелого молчания.

Дион Герд медленно выпрямился, выдохнул, посидел с полминуты, глядя перед собой, потом потянулся к графину с водой. Пузатый графин на серебряном подносе и рядом два стакана тонкого хрусталя. Дион плеснул в один, совсем немного, будто это не вода, а спиртное, выпил и, зажав стакан в ладони, перевел взгляд на Лену. Сейчас он казался совершенно спокойным, даже слегка улыбнулся.

— Похоже, я опять должен просить прощения. Обещал же не пугать вас… Вы ни разу за эти дни не попрекнули меня. А я не удержался.

Стакан в его руке вдруг хрустнул, осколки посыпались на пол.

— Ох, что же вы! — Лена выхватила из салфетницы бумажную салфетку. — Вот, держите! Или лучше под холодную воду… там в ванной.

Дион принял из ее рук салфетку, промокнул окровавленную ладонь.

— Не волнуйтесь, Леннея, — проговорил несколько растерянно. — Всего лишь пара порезов. Сейчас затянутся. У меня хороший дифен.

Лена взяла другую салфетку, сказала рэйду: "Отодвиньтесь", присела возле его стула и стала сметать осколки, используя вместо совка свой импровизированный транспарант — лист бумаги с надписью "Прикажите мне говорить". Она уже знала, что в апартаментах нет ни щетки, ни веника, ни ведра, ничего, что можно было бы использовать для уборки — служанки все приносили с собой, а потом уносили.

Герд встал, его стул торопливо попятился.

— Леннея! Что вы делаете? Оставьте. Прислуга уберет.

Вот, кстати, еще одна проблема. Способ вызвать Лисси наверняка был прост, как три копейки, но Лена не нашла ни колокольчиков, ни сонеток, ни кнопок. А спрашивать нельзя.

— Уберет, конечно, — ответила, не поднимая головы. — Но не ходить же по стеклу. А оно вон как разлетелось… — и заметив в стороне блеск, передвинулась на корточках.

Вроде бы все. Лена выпрямилась и наткнулась на совершенно оторопелый взгляд рэйда. Теперь он точно решит, что его "невеста" в подземелье с катушек съехала.

— Как рука?

Он показал ладонь — порезы и впрямь затянулись, превратились в тонкие царапины, которым на вид уже день или больше. Магия, Толкиен ее побери!

— Почему же ваше лицо не заживает? — спросила Лена.

Терять, кажется, уже нечего. В крайнем случае, есть второй стакан.

— Обрывки смертельного узора все еще гуляют у меня в голове, — Диона вопрос, похоже, не смутил. И гнева не вызвал, зря она боялась. — Формула замкнута сама на себя, ее нельзя удалить или развеять, не повредив мозг. Из-за этого раны все время вскрываются и ожог воспаляется. Обычное лечение не помогает. Немного похоже на вечные муки в бездне льгоша, — он криво усмехнулся. — Можете считать это моей расплатой.

Лена не знала, что сказать. Поглядела на бумагу в руках. Она держала лист, чуть приподняв края, чтобы битое стекло ссыпалось к середине. Хотела завернуть, но передумала. Отставила в сторону графин и второй стакан, пересыпала осколки на поднос, а лист с надписью свернула и протянула Диону.

— Уничтожьте как-нибудь. Не стоит слугам это читать.

Он, все еще несколько ошарашенный, сунул лист в карман и вдруг взял Лену за руку, сжал ладонь прохладными пальцами, не больно, но твердо.

— Когда мы проводим время вместе, я могу его снимать, — он дотронулся до браслета, слегка задев кожу запястья. Получилось щекотно. — Хотите?

Они стояли близко друг к другу, почти вплотную, и Лена заметила на его дымчато-сером плече длинный светлый волос. Очень длинный.

— Конечно, хочу, — сказала без колебаний и внутренне подобралась, уверенная, что сейчас он добавит: "А взамен…"

Но Дион молча расстегнул браслет и выпустил ее руку. Она потерла запястье. Браслет не причинял ни боли, ни неудобств, но все равно было чувство, что она сбросила оковы.

— Сейчас я должен немного поработать с бумагами, — сказал рэйд, — потом снова уеду в город…

Лена нервно рассмеялась.

— Так это была свобода на одно мгновение?

— Ну почему же, — Дион улыбнулся. — Вам еще интересны книги в моем кабинете? Можете составить мне компанию.

Пока шли по коридорам, залитым утренним солнцем, рэйд пообещал, что Лютен принесет извинения, и попросил не держать на юношу зла.

— Он к вам неравнодушен и поэтому не в ладах с собой.

— Вы шутите.

Лена поежилась. После бессонной ночи ее немного знобило.

Дион покачал головой.

— Поверьте, он не станет вам досаждать. Я лишь прошу впредь не дразнить его.

Вообще-то она никого не дразнила, просто слегка прикинулась дурочкой. Но это же не смертельно?

— Ваша шутка насчет родителей была некрасивой и жестокой, — продолжал выговаривать Дион. — Лютена, как и многих из нас, растили чужие люди. Разыскать его отца и мать мне до сих пор не удалось.

— Я не… — растерянно начала Лена.

— Не подумали? — с тяжелой усмешкой подсказал Дион.

Не знала, мысленно возразила Лена. Как же тяжело барахтаться вслепую!

— Вы не забыли, — не выдержала она, — что это я просидела всю ночь приклеенной к стулу, пока ваш Лютен сладко дрых в мягкой постельке? Но вините вы меня!

Да леший с ним, с Лютеном! Тинейджер, гормональная активность на пике — все может быть. Хотя в его возрасте поздновато дергать девочек за косички, пора уже портфель следом носить и жвачкой делиться. Но сам-то Дион хорош!..

— Может быть, я выбрала не те слова, но это всего лишь слова. Вы уверяли, что я могу говорить, что угодно, не опасаясь наказания. Недорого же стоят ваши клятвы!

Они остановились у входа в кабинет. Лицо рэйда было неподвижно, и Лена не могла понять, какое чувство он сдерживает: неловкость или гнев.

— А если вы считаете меня злодейкой, — добавила она тише, — то не должны были выдавать своего секретаря. Вдруг я начну издеваться над ним? Если только вы не придумали это на ходу…

Несколько секунд Дион молчал, не сводя с нее испытующего взгляда — как в тот момент, когда обвинил в отравлении служанки. И Лена прикусила язык, пока не наговорила такого, из-за чего он нацепит на нее браслет и оставит сидеть в комнатах Леннеи до седых волос.

Дион чуть склонил голову.

— Еще раз прошу простить меня. Я не должен был передавать контроль за вашим энтолем кому бы то ни было. И я… не считаю вас злодейкой, Леннея.

Он имел в виду, больше не считаю? Или: пока не считаю?

— Давайте начнем с чистого листа.

— Без подчиняющего браслета? — спросила Лена.

Дион открыл перед ней дверь и вошел следом.

— Леннея, не пытайтесь меня подловить. Как долго вы будете носить энтоль, зависит только от вас. И давайте не будем ссориться.

Ладно. По крайней мере, он умеет признавать свои ошибки.

Дион подвел Лену к шкафу, достал сверху увесистый том.

— Вы искали что-то вроде этого?

"Введение в магические дисциплины" значилось на обложке.

— Пожалуй. Для начала, — неуверенно сказала Лена.

— Простите, но с собой я вам книгу по магии не дам, — Дион указал Лене на кресло у окна. — Читайте здесь.

Так они и сидели: рэйд шуршал бумагами за столом, а Лена перебирала страницы монументального "Введения", в котором одно оглавление занимало двадцать страниц. В длинных мудреных названиях глав и разделов не угадывалось и намека на множественность миров. И все же Лена немного почитала из любопытства:

"Дар — суть соединение внутренних и внешних сил, силы разума и силы природы, содержащейся в каждой частице этого мира. Дар безграничен и неисчерпаем, и лишь сознание человека ставит ему преграды. Чем меньше преград останется внутри вас, тем больше возрастут ваши возможности. Разрушивший последнюю преграду станет всесильным. Увы, смертным это не дано, но стремление к идеалу порождает великие свершения…"

Абстрактных рассуждений в книге было много. А еще были непонятные символы, непохожие на цифры и буквы гадарского алфавита, и какие-то схемы. Узоры. Технически магия творилась именно рисованием узоров — мысленно, за счет неких энергетических элементов, видимых исключительно магам. Узоры или сочетания узоров для какой-то определенной цели, назывались формулами.

Голова у Лены была тяжелой, как гранитный шар, кресло, в котором она сидела, ощущалось мягким и уютным, и вскоре глаза начали слипаться, а слова в книге потеряли смысл. Немного поборовшись с собой, Лена позволила векам сомкнуться.

Очнулась, почувствовав на плече чужую руку, холодную даже сквозь ткань платья.

— Просыпайтесь, Леннея.

Дион, похожий в своей маске на древнеримского гладиатора, забрал у нее книгу.

— Мне пора. Идемте, я провожу вас.

Лена шла рядом с ним мимо окон, за которыми зеленел сад, все еще сонная, разомлевшая, и впервые за дни плена на душе у нее был мир. А потом они остановились у дверей в апартаменты Леннеи, рэйд сказал:

— Завтра утром приедет госпожа Альмар со своими модистками, снимет с вас мерки для свадебного платья, — и защелкнул на ее запястье браслет.

Лена скрипнула зубами. Ага, мир. Тот, который лучше доброй ссоры. И труд, май в придачу.