Царица Сладострастия

ПРЕДИСЛОВИЕ

Возможно, наши читатели еще не забыли публикацию «Мемуаров княгини Монако» в «Мушкетере» и помнят, каким неожиданным и странным образом эти записки попали ко мне в руки.

Не занимаясь обычно публикациями такого рода, я дал просмотреть эти мемуары одной даме из числа моих приятельниц, женщине чрезвычайно умной; у этой моей приятельницы был лишь один недостаток, который в данном случае становился достоинством: она считала себя старухой, ибо, начитавшись хроник и мемуаров прошлых веков, вообразила, что когда-то знала описанных в них героев.

«Мемуары княгини Монако», подготовленные ею к печати и опубликованные мною в «Мушкетере», имели огромный успех.

Из этого воспоследовало то, что моя знакомая стала настойчиво упрашивать меня заняться поиском новых мемуаров. И тут мне вспомнилось, что, оказавшись однажды в городе ***, где мне предстояло задержаться часов на пять, я, не зная, чем занять это время, отправился навестить своего друга, работавшего в местной библиотеке.

Зная о моем пристрастии к старинным рукописям, он позволил мне ознакомиться с ценнейшими рукописями этой библиотеки, и я с чутьем, каким обладают люди, привычные к подобным поискам, чуть ли не сразу натолкнулся на одну из них, носящую название: «Мемуары Жанны д'Альбер, графини ди Верруа, по прозвищу Царица Сладострастия».

К сожалению, мне удалось прочесть лишь первую тетрадь, но и этого оказалось достаточно: записки графини произвели на меня глубокое впечатление.

Вот почему, когда моя знакомая спросила, нет ли у меня других мемуаров, над которыми ей можно было бы потрудиться так же, как она это сделала с рукописью княгини Монако, я вспомнил о мемуарах графини ди Верруа.

Я тут же отправил моему другу-библиотекарю письмо, в котором просил его выслать мне не сами эти мемуары — ибо мне было известно, что по решению муниципального совета города ни одну рукопись нельзя было выносить за порог библиотеки, — а их копию, сделанную как можно быстрее.

Рукопись оказалась настоящей находкой!

Графиня ди Верруа играла очень важную роль при савойском и французском дворах.

Она была современница восьми римских пап: Климента X, Иннокентия XI, Александра VIII, Иннокентия XII, Климента XI, Иннокентия XIII, Бенедикта XIII и Климента XII; трех императоров: Леопольда I, Иосифа I и Карла VI; двух королей Франции: Людовика XIV и Людовика XV; двух королей Испании: Карла II и Филиппа V; четырех королей Англии: Карла II, Якова II, Вильгельма III и Георга I.

Она была знакома с герцогом Вандомским, Вильруа, Катина, Вилларом, принцем Евгением, Вольтером, Мариво, регентом, герцогом и герцогиней Менскими, со всеми выдающимися мыслителями и всеми доблестными мужами Франции.

В течение десяти-двенадцати лет она была официальной любовницей Виктора Амедея.

После своего бегства из Пьемонта, сохранив старые знакомства в Турине, графиня сумела завязать новые связи с Испанией.

И наконец, ее жизнь имела романтическую сторону, которая прекрасно соответствовала жанру публикаций, столь полюбившихся моей старой знакомой.

Через три недели рукопись уже была у меня.

Но в течение этих дней, борясь с нетерпением, я решил перелистать Сен-Симона.

Я вспомнил, что в своих мемуарах он посвятил целый параграф, почти главу, госпоже графине ди Верруа. Перечитав все, что Сен-Симон написал о ней, и обнаружив, что приведенные им сведения полностью совпадают с тем, что мне помнилось из рукописи графини, я вырвал три или четыре страницы из книги Сен-Симона, на которых шла речь об этой даме, и послал их моей знакомой, чтобы они послужили ей в качестве предисловия; впрочем, моя приятельница знала о них не хуже меня, а может быть и лучше.

Вот этот отрывок:

"Среди стольких важных обстоятельств, подготавливавших величайшие события, случилась одна совершенно частная, но такая необычайная история, что о ней следует коротко упомянуть.

Немало лет прошло с тех пор, как графиня ди Верруа поселилась в Турине и стала официальной любовницей герцога Савойского; она дочь герцога де Люина от его второй жены, которая одновременно приходилась ему теткой, поскольку была сводной сестрой его матери, знаменитой герцогини де Шеврёз.

Большое число детей от этого второго брака вынуждало герцога де Люина, человека небогатого, пристраивать своих дочерей всеми возможными способами. Все его дочери были хороши собой, а эта была просто красавица; в 1683 году ее, совсем юную, выдали замуж в Пьемонт; когда это произошло, ей не было и четырнадцати лет. Ее свекровь состояла придворной дамой герцогини Савойской; она была вдова и пользовалась большим уважением. Граф ()и Верруа был очень молод, красив, прекрасно сложен, богат, умен и чрезвычайно учтив.

Его юная супруга тоже была весьма умна и впоследствии отличалась логическим и цепким умом и склонностью повелевать. Молодожены очень полюбили друг друга и прожили несколько счастливых лет.

Герцог Савопский, также человек молодой, часто встречался с юной Верруа благодаря положению вдовствующей графини и нашел, что малышка вполне в его вкусе; она это заметила, рассказала все мужу и свекрови, но они ограничились похвалой в ее адрес и не придали новости никакого значения.

Герцог Савойский удвоил рвение: вопреки принятым при дворе правилам и собственным склонностям, он стал устраивать празднества. Юная Верруа догадалась, что он старается для нее, и делала все возможное, чтобы не присутствовать на этих увеселениях, но старуха-свекровь рассердилась на свою невестку и выбранила ее, заявив, что та слишком важничает и что все это выдумки, порожденные ее самовлюбленностью!

Муж: был помягче, но тоже пожелал, чтобы она присутствовала на этих празднествах, и сказал, что, если бы даже герцог Савойский был в нее влюблен, он, граф, уверен в своей жене и ни его чести, ни его положению не подобает, чтобы она пренебрегала хоть чем-нибудь.

Герцогу Савойскому удалось поговорить с ней; она сообщила об этом мужу и свекрови и пустила в ход все мыслимые настояния, умоляя их уехать вместе с нею на время в деревню. Они ни за что на это не согласились и стали грубо обращаться с ней; тогда, не зная более, что ей делать, она притворилась больной и заявила, что ей необходимо отправиться на воды в Бурбон, а затем отправила письмо герцогу де Люину: она не осмелилась написать отцу о своем трудном положении и, сообщая ему, что ее не пускают в Париж, умоляла его приехать в Бурбон, где ей предстоит рассказать ему о делах, самым чувствительным образом касающихся его самого.

Господин де Люин прибыл в Бурбон одновременно с дочерью; ее сопровождал дядя мужа, аббат ди Верруа, которого называли также аббат делла Скалья по их родовому имени. Он был уже немолод и, занимая в прошлом значительные должности и исполняя дипломатические поручения, стал в конце концов государственным министром.

Человек величайшего благородства, г-н де Люин, узнав из рассказа дочери, что ей угрожает двойная опасность — любовь герцога Савойского и безрассудное поведение свекрови и мужа, — содрогнулся от ужаса и решил отправить ее в Париж, чтобы она побыла там до тех пор, пока герцог не забудет ее или не увлечется еще кем-нибудь. Было более чем разумно и уместно, чтобы граф ди Верруа в свои лета приехал к нему повидать Францию и жизнь при дворе, воспользовавшись мирной передышкой в Савойе. Господин де Люин был убежден, что столь почтенный и искушенный в делах человек, каким казался старый аббат ди Верруа, примет его точку зрения и поможет осуществлению намеченного им плана. И он заговорил с ним об этом с той энергией, с тем красноречием и с той душевной теплотой, какие были свойственны ему от природы, а будучи исполнены его мудростью и благочестием, сделались еще более убедительными; но он никак не мог предположить, что исповедуется лису и одновременно волку, помышляющему лишь о том, как бы украсть его овечку.

Старый аббат безумно влюбился в жену своего племянника и никоим образом не собирался разлучаться с нею. Но, опасаясь герцога де Люина, по дороге в Бурбон он сдерживал свои чувства; он боялся, как бы тот не разгадал его сластолюбивых замыслов, и не позволял себе ничего, кроме неусыпных забот и всевозможных знаков внимания, которые должны были проложить путь к сердцу графини; но стоило презренному старику выпроводить герцога де Люина в Париж, как он открылся его дочери в своей безумной любви, что, конечно, не могло быть встречено благосклонно, — и тогда его страсть обратилась в ярость. Аббат досаждал племяннице как мог, а по возвращении в Турин не гнушался ничем, лишь бы настроить против нее свекровь и мужа и сделать ее несчастной; она терпела какое-то время, но в конце концов добродетель не устояла против этого безумия и издевательств семьи: чтобы избавиться от мучений, она покорилась и отдалась герцогу Савойскому.

Ну, чем не роман?! Однако все это произошло в наше время и на глазах у всех.

Скандальная огласка привела всех ди Верруа в отчаяние, но винить им было некого, кроме самих себя.

В скором времени новая любовница стала безраздельно царить при дворе герцога Савойского, а сам повелитель был распростерт у ее ног и чтил ее как богиню. Используя благосклонность любовника, она добилась для себя особых привилегий, внушила страх министрам и заставила их считаться с собой. Ее высокомерие вызывало всеобщую ненависть.

Графиню отравили, но герцог Савойский заставил ее принять чудесное противоядие, которое она хранила при себе.

Она выздоровела, красота ее ничуть не увяла, однако у нее остались досадные недомогания, в целом не отразившиеся на ее физическом состоянии.

Графиня по-прежнему повелевала при дворе.

В конце концов случилось так, что она заболела оспой; герцог Савойский в течение всей болезни ухаживал за ней, как сиделка, и, хотя лицо у нее пострадало, не стал любить ее после этого меньше. Но любил он ее по-своему: держал взаперти, поскольку сам предпочитал уединение, и, часто работая со своими министрами в ее покоях, совершенно не посвящал в свои дела.

Герцог щедро одаривал ее; помимо денег, она получала от него драгоценные камни необычайной красоты, множество дорогих украшений, разнообразное движимое имущество, так что в конце концов стала богатой.

И тогда несвобода, в которой ей приходилось находиться, стала тяготить ее и она решила удалиться от двора, а чтобы осуществить задуманное, упросила шевалье де Люина, своего брата, с отличием служившего во флоте, приехать повидаться с ней.

Брат приехал в Турин, они разработали план и, упрятав все, что можно было, в надежное место, осуществили бегство.

Брат и сестра воспользовались тем временем, когда герцог Савойский — это было примерно 15 октября — отправился в путешествие в Шамбери, и тайно покинули его владения, не вызвав никаких подозрений; графиня не оставила любовнику даже письма. Герцог, оскорбленный до крайности, именно так изложил случившееся Вернону, своему послу во Франции.

Графиня добралась со своим братом до нашей границы и направилась в Париж, где на первое время укрылась в монастыре.

Семья мужа и ее собственные родственники узнали об этом лишь тогда, когда все уже свершилось.

В течение двенадцати или пятнадцати лет она была королевой в Пьемонте, а здесь оказалась совсем скромным частным лицом. Господин и г-жа де Шеврёз сначала никак не хотели видеть ее, но позднее, уступив ее настойчивым хлопотам и уговорам доброжелателей, упрекавших их в том, что они не протянули руки женщине, порвавшей с развратной и позорной жизнью, согласились принять ее.

Постепенно перед ней открылись двери других домов, и, когда ее положение немного укрепилось, она приобрела дом, завела в нем хороший стол и, высоко чтя семейные связи и хорошо зная свет, в скором времени сумела привлечь к себе многих; мало-помалу она вновь обрела столь свойственный ей надменный вид и своим умом, обходительностью и учтивостью сумела добиться, что все окружающие примирились с этим.

Богатство позволило ей в дальнейшем создать собственный двор из ближайших родственников и друзей, и, пребывая в нем, она так умело разбиралась в обстоятельствах, что научилась чуть ли не управлять ими и стала заметно влиять на государственные дела; но этот период ее жизни выходит за рамки наших «Мемуаров».

В Турине она оставила весьма привлекательного сына и дочь, которых герцог Савойский, следуя в этом отношении примеру короля, признал.

Сын умер, не успев вступить в брак; герцог Савойский его очень любил и думал лишь о том, как его возвысить. Дочь вышла замуж за влюбившегося в нее князя де Кариньяна. Он был единственный сын знаменитого немого, старшего брата графа Суасонского, отца последнего графа Суасонского и принца Евгения.

Таким образом, князь де Кариньян становился наследником герцога Савойского, если бы тот остался бездетным.

Герцог Савойский весьма пылко любил свою незаконнорожденную дочь и обходился с нею так же, как король обходился с герцогиней Орлеанской.

После кончины короля супруги прибыли в Париж, чтобы пополнить двор г-жи ди Верруа и нещадно грабить Францию" note 1

Мемуары этой женщины, дорогие читатели, и предлагает вашему вниманию моя ученая подруга; они не имеют ничего общего с ее или моим литературным творчеством: это записки самой г-жи ди Верруа.

Алекс. Дюма.