Царство сумеречных роз (СИ)

Глава 10. Семена неизвестности

В отличии от дикарей, клановцы устроились очень хорошо. И даже в черте Великограда, прямо в центре столицы имеют собственные территории, куда нет доступа простым смертным. Величественные особняки, усадьбы, имения, принадлежащие вампирам с имперских времён.

Соррентийский клан, являясь одним из самых богатых кланов мира, захватил почти десять гектаров в исторической части столицы рядом с рекой, на которых отстроил целый комплекс из зданий, называемое Соррентийская цитадель. Где-то треть этой территории была отдана под общественный парк, в центре которого построили великолепную крытую оранжерею. Поговаривают, что Хозяйка клана, госпожа Елизавета Соррент, лично одобрила эту инициативу своего столичного наместника и единственного сына Дардена. Вот только мало кто знает, что часть оранжереи осталась скрытой от посторонних глаз, будучи соединённой подземным туннелем с закрытой территорией соррентийского клана.

Именно по этому коридору Грег повёл меня на встречу с наместником, по пути пытаясь хоть что-то выведать. Его сильно задел тот факт, что я даже и не попыталась ни с кем связаться, предпочтя сразу ухнуть на дно.

— Грег, прекрати, — тихо вымолвила я, останавливаясь прямо в середине туннеля. Рядом никого не было, но даже наедине я не могла открыться ему. Он охотник, я — дампир. Теперь мы слишком разные для откровенности. — Что ты хочешь услышать? Может первым ответишь, как оказалось, что ты работаешь на соррентийский клан? Это просто дико.

Парень даже глазом не моргнул, равнодушно пожав плечами.

— Другие времена, другие законы. Конгрегация теряет своё влияние, а вампиры, наоборот, набирают. Они лучше выполняют нашу работу. Следят за порядком и сохранением Вуали. А охотники погрязли в коррупции и воровстве.

— Неожиданно слышать это от тебя, — пробормотала негромко, качая головой.

— Я хотел забрать тебя из дубравы Арду, — заявил он, трогая меня за плечо. В его серых глазах мелькнуло сожаление и участие. — Птолемей всегда был упрямым сукиным сыном, но и на него нашлась бы управа.

— Я думала, он работает на соррентийцев, как и ты, — с сокрытым вопросом в голове протянула я.

Было приятно слышать, что Грег хотел помочь. Жаль, что слишком поздно.

— И да, и нет. Птолемей сам решает, на кого работать. Он опасный человек. А в свете последних событий, — Грег осёкся и качнул головой, закрывая тему.

— Дари, что бы ни случилось, помни, что я рядом. Мне плевать, что ты стала вампиром. Ты мой друг и я сделаю всё, чтобы помочь тебе, — сказал он, когда мы приблизились к выходу. — Единственное, о чём прошу, — не скрывайся больше. Когда я думал, что тебя больше нет… — он судорожно вздохнул, касаясь подбородка, а потом с силой проводя рукой по скулам. — Не делай так больше, — резко закончил Грег, и я кивнула.

Я почти поддалась порыву всё выложить ему, но вовремя остановилась, хотя он успел увидеть что-то в моём лице, так как приподнял правую бровь в вопросе, открывая широкие ворота, ведущие в туманный сад. Мягко улыбнувшись, всем видом сказала ему, что всё нормально и я готова, и мы зашли внутрь.

Несмотря на холод осени, здесь вовсю цвели розы и хризантемы, астры и пионы, фиалки и маргаритки. Вдоль стен рассажены пузатые туи, а в центре каменная дева раскрывает рот огромного карпа, откуда журчит вода, падая в маленький пруд, заросший камышом и водными лилиями. При тусклом дневном свете сад кажется сонным, таинственным, но очень уютным.

Возле кустов, с маникюрными ножницами, расположился сам Дарден. Он подрезает листики, сохраняя форму зайца с длинными ушами и издали напоминает мальчишку-сорванца в испачканном краской комбинезоне, под которым скрывалась футболка с логотипом известной рок-группы. Его темные глаза сосредоточены на работе, между бровей залегла складка хмурости, он чуть оттопырил нижнюю губу, застыв в неестественной позе, склонившись над торчащей веточкой.

Щёлкнули ножницы, листик упал вниз, и парень расслабился, выпрямляясь. И только потом обратил на нас внимание. Он крайне молодо выглядел. Нет, правда, казалось, что он не старше меня, хотя ему давно перевалило за тридцать. Вихрастые, непослушные волосы цвета меди, мальчишеские черты лица, тонкие пальцы, фигура худощавая, вытянутая, но какая-то нескладная, детская, будто ему тесно в собственном теле.

Единственное, что выдавало настоящий возраст, взгляд больших, немного лисьих глаз. За густыми ресницами скрывалась куница. Даже на свету они казались черными, будто нет радужки, одна глухая, внимательная тьма. Такой контраст ошеломлял, даже пугал, но и манил, привлекая как мышку, застывшую перед коброй.

«Обаятельный засранец», — прошептал Ян из воспоминаний. «Он очаровывает, использует, а потом выбрасывает, как мусор. А ты до последнего не веришь, что за этим очарование скрывает подлость…»

— Грег, ты можешь идти, — сухо, но с бархатистой теплотой в голосе сказал Дарден, отпуская замешкавшегося охотника.

Пускай я и превратилась в монстра, но для Грега осталась той, о которой он так хотел позаботиться. Наверное, он винил себя в моей «смерти» и после «воскрешения» пыталась как-то загладить придуманную вину.

— Не знаю, как тут принято, в общем, здравствуйте! — воскликнула я, подходя к наместнику и протягивая руку.

«Не пытайся изображать из себя трепетную лань, наивную дуру или роковую красотку. Он мигом учует фальшь. Ты сама по себе будешь ему интересна, так что просто оставайся собой», — вновь в голове возник шёпот Яна. Даже здесь, рядом с другим хищником, я чувствовала его присутствие.

Ручку мне не поцеловали и даже не пожали, а только с толикой интереса оглядели с ног до головы, и кивком предложили перебраться в уединённую беседку, скрывавшуюся в глубине сада.

Я стойко выдержала испытание тишиной. Дарден явно решил поиграть на моих нервах, проверяя степень невоспитанности, так что я мило улыбалась, садясь напротив. Ну да, не в роскошном платье с декольте, а в какой-то рванине, но могли и выдать что-нибудь поприличнее, а не брюки и футболку с рынка. Впрочем, и сам Дарден выглядел ненамного лучше в своём комбинезончике с поясом, обвешанном подручными инструментами. Настоящий садовник, а не наместник и наследник матриарха влиятельного клана!

Однако, когда запахло кровью, и слуга притащил кувшин и всего один бокал, я не сдержалась.

— Между прочим, я уже две недели существеннее кролика ничего не ела! — выпалила раздражённо, когда он налил себе в бокал кровь, разбавленную цитрусовыми и корицей. Какое эстетство!

— По моим сведениям твоё гнездо два дня назад убило мальчишку не старше тебя, — невозмутимо ответил вампир, обмакивая губы льняной салфеткой.

Закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, я скептически уставилась на него.

— А по мне заметно, что от той трапезы мне хоть капелюшечка перепала? Я там на птичьих правах куковала, чисто, чтобы патруль не загрёб, да к одиночкам на обед не угодить. За эти месяцы было много всякого дерьма, накушалась. В гнезде безопаснее, — огрызнулась в ответ, сумрачно пялясь на бокал, на стенках которого образовалась влага от горячего напитка — кровь внутри до того густая, что у меня аж слюнки текли, ни о чём другом думать не получалось. — Может с барского плеча-то угостите гостью кровушкой? А то одними белками сыт не будешь. И до дикости шаг ступить!

А он как будто играется, вращает бокал, пуская солнечные зайчики, улыбается краями губ, и я замечаю тень от шрамов на щеках, будто кто-то пытался пасть порвать, да не вышло. Страшная видать была драка, раз дочиста не затянулось. Давно это было.

Заметив, что пялюсь, Дарден помрачнел, а потом пустил бокал по столу, а я, не будь дурой, поймала и до дна выпила. А потом потянулась к кувшину. Он ушёл секунд за тридцать. Не спорю, поступила некрасиво, — прямо из него кровушку допила, да кто ж остановиться-то сможет, коли и правда столько дней голодал?!

— Перейдём к делу. Расскажи-ка мне, охотница Дарья, подопечная Птолемея, как ты вампиром стала, — спросил Дарден, когда я в блаженстве откинулась на спинку стула, поглаживая живот.

* * *

Задуманная история отличалась изысканной простотой, чтобы нельзя было в ней покопаться и отыскать несостыковки. Я упомянула об операции по похищению документов из давинского клана, но не сообщила о своём визите в Кристалл. Рассказала, что за несколько месяцев до трагедии, дубрава зачищала гнездо на территории заброшенного сталелитейного завода, в сущности, рядовая операция, ничего необычного. И это действительно было так. С одним отличием — охотники зачистили гнездо, а по легенде — не до конца. В результате, выжившие выследили нас и отомстили. Это организовал Ян, так что во время расследования вопросов не возникло.

Меня же дикари забрали про запас. Они намеревались отправиться подальше от Дивнограда, понимая, что их выследят. Во время очередной кормёжки я начала меняться, изменился вкус моей крови, и вожак стаи решил посмотреть, что будет. Целый месяц я превращалась в вампира, и дикари помогали в этом, рассчитывая на преференции Шестиугольника, когда они представят меня им. Однако их выследил давинский клан, а я сбежала во время нападения. После — скиталась, добираясь до Стальска, чтобы встретиться с Птолемеем.

— Как прошло? — пока я говорила, слуги подносили человеческую еду, новую порцию крови, передавая Дардену какие-то сведения на вампирском языке. Надо будет, как-нибудь, озаботиться и выучить его.

— Не очень. Птолемей рассказал, кем были мои родители и что со мной хотел сделать Валериан. Предлагал деньги, чтобы я покинула территорию Руссии и навсегда исчезла. Потом попытался убить, но я сбежала, — ответила флегматично, забравшись в кресло с ногами и скрестив их по-турецки. — Так я поняла, что со мной сделает Конгрегация, если попадусь им на глаза. Тогда же решила избегать охотников и перебралась в столицу. Здесь проще охотиться.

— Но и рискованней. А ты не похожа на дикарку, питающуюся человеческой кровью. Принципы?

— Да, мешают. Неприятно стать той, на кого прежде охотилась, — сказала язвительно. — Вот, собственно говоря, вся моя замечательная история. Вопрос в том, что вы с ней сделаете.

Было видно, что Дарден затруднялся с ответом. Уникальность моей ситуации мешала ему поступить так, как обычно поступают с дикими. Было и понимание, что никто наверху не обрадуется моему существованию. Но скрывать дампира? Зачем? Я не игрушка, которую можно спрятать на дальней полке. Со мной нужно что-то делать.

— Ты убивала людей?

Сложный вопрос. Ответ — да. И нет.

— Мне приходилось совершать поступки, которыми не горжусь, — мягко ответила ему. — По своей воле — нет. Я ценю человеческую жизнь. Однако, скажу честно, ещё немного, и я была бы вынуждена переступить эту черту.

Дарден негромко хмыкнул, что можно было бы расценить как классическое «Да, нет, наверное», что неплохо. Раз он допускает варианты, с ним можно построить диалог.

— Какие ещё вопросы?

— Какой твой любимый цвет? — совершенно неожиданно спросил вампир, поднимаясь с места и предлагая пройтись по саду.

— Бирюзовый. Или красный. Чёрный, — будучи сбитой с толку, я с ходу не смогла вспомнить.

— А животное?

— Крыса, — мой смех пронёсся по купольному помещению, и Дарден невольно улыбнулся в ответ. — Предвосхищая вопросы, считаю, что крысы недооценённые животные. Они очень умны, живут семьями, сражаются друг за друга. Удивительно живучи, приспосабливаются к самым непростым условиям. Настоящие бойцы.

Дарден остановился перед небольшим розарием, отгороженным от остальных цветов симпатичным белым забором. Здесь расцветали знакомые мне фиолетовые розы. Удивительный цвет. Прежде не приходилось видеть ничего подобного. На свету он переливался почти радужными оттенками, а в самом центре бутона как будто поселился космос с россыпью белых точек-звёзд. Вампир провёл ладонью по лепесткам, о чём-то задумавшись.

— Так можно сказать о многих животных. Так почему именно крысы?

— Потому что их используют в лабораториях, а вся моя жизнь — это та самая лаборатория. Ясно? — раздражённо ответила ему, наклоняясь, чтобы понюхать аромат. — Что это за сорт? Пахнет просто изумительно.

— Розалия серебристая. Я вывел её лет десять назад. Она растёт только в моём саду и не продаётся.

Это заставило насторожиться.

Как эти розы попали к Яну? С самого начала, у меня сложилось впечатление, что между этими вампирами всё сложнее, чем говорит Хозяин давинского клана. Что-то личное. Какая-то история из прошлого, явно связанная с этими розами.

Дарден отвлёкся на мобильный звонок. Прочтя сообщение, он пожал плечами, как-то с бо́льшим чувством глянув на меня.

— Птолемей исчез. Летом он подал прошение об отпуске, и уехал в Бразилию. С тех пор он отправлял отчёты в Совет Конгрегации, занимался какими-то делами, но пару недель полностью оборвал все концы. Никто не знает, где он.

— Боится последствий?

— Я бы сказал, что твоя история шита белыми нитками, но исчезновение Птолемея косвенно подтверждает часть твоих слов. Но не все. Я не имею права самостоятельно решать твою судьбу. Сегодня же направлю сообщение Потентату Шестиугольника о твоём существовании. А чтобы дать тебе шанс на выживание, проведём один небольшой тест. Дампир ты или нет, но, если в тебе преобладает дикость, — ты бесполезна.

— Я только что выпила два литра крови, как вы собираетесь проверять мою дикость? Организуете голодовку? — скептически протянула я.

— Нет, есть более быстрый способ.

* * *

Прежде всего, стоит разобраться, что же такое дикость на самом деле.

Жизнь вампира — это баланс между голодом и обжорством. Переступая одну из этих граней, вампир скатывается до состояния дикого зверя и утрачивает разум, меняясь внешне как сифилитик на последней стадии, с той лишь разницей, что эти изменения — на благо вампиру, насколько бы отвратительно при этом он не выглядел. Это дорога в один конец. Если в тебе проснулась дикость, ты уже не сможешь остановиться и будешь стремиться наполнить кровью своё нутро, более не желая ничего на свете.

Первая стадия — голод, даже когда ты плотно поел. Особенно, если перед этим ты долго не ел. Отсутствие насыщения — колокол для вампира, сигнал, что он ступил на скользкую дорожку. Говорят, что на этом этапе ещё можно спастись. Клановцы придумали технологию восстановления. Но если ты не из клана — у тебя большие проблемы, так как вторая стадия — это потеря зубов, изменение строения ушей, выпадение волосяного покрова, усыхание тела, кожа становится как пергамент. Выпадают ногти, на их месте вырастают жуткие когти. Глаза выцветают, вырастают акульи зубы. Отваливается нос. Словом, настоящий упырь из древних легенд.

В таком виде вампир ещё помнит, кто он такой. Меняется характер, утрачиваются социальные и моральные нормы. Но даже так вампир может оставаться собой. Частое питание и, самое главное, отсутствие напряжения. Если о нём заботятся и ему не надо охотиться, он годами может оставаться собой. Но, рано или поздно, дикость возьмёт вверх, и вампир превратится в хищника, одержимого кровью и даже человеческой плотью.

Потому клановцы крайне ревностно относятся к своим охотничьим угодьям и неуклонно соблюдают распорядок питания. Никто не хочется стать монстром. Даже вампир.

* * *

Помещение, в которое меня отвели, обладало всеми требованиями для сдерживания разъярённого вампира. Нет окон, входная дверь из прочного металла, внутри крюки, вделанные в стены, потолок и пол. К ним меня и подсоединили стальными цепями, чтобы могла двинуться, но не сбежать. Прямо напротив — стена с толстым стеклом, за которым расположились вампиры во главе с Дарденом. Среди них присутствовала давешняя брюнетка в коже и Грег, нервно потирающий руки. По нему видно, что ему не нравится происходящее, но ничего поделать охотник не мог, потому просто наблюдал, о чём-то переговариваясь с девушкой.

Между прикованной мной и стеклом, в полу был установлен большой ящик, накрытый тканью. Сухопарый вампир, стоящий поблизости, дождался пока помощники закончат проверять надёжно ли я прикована и уйдут, по кивку Дардена сбросил с ящика ткань, и я увидела спящего в клетке младенца.

Вампир отошёл к стене и нажал на какой-то выступ, отчего клетка распалась на части, а ребёнок заворочался, просыпаясь.

— Вы с ума сошли? — севшим голосом воскликнула я. — Кто дал вам право похищать детей?!

— С этической точки зрения, это аморально. С практической, у ребёнка нет матери, а сам он проживёт не дольше недели из-за редкой генетической болезни, — ответил вампир до того представившийся как доктор Елизар Гольштейн. — Но здесь мы не ради дитя.

Он раскрыл планшет и внёс пометку в документ.

— Эмпатичная реакция присутствует. Зрачки расширены, дыхание учащённое, кровь приливает к голове. Взгляд осмысленный, испытуемый открыт к диалогу. Переходим ко второй фазе, — на этих словах он нажал на другой выступ и в мою сторону потянул лёгкий ветерок, приносящий запах ребёнка.

— Я прикончу тебя, когда всё закончится. Слышишь? Тебе это с рук не сойдёт! — закричала на него, внутренне сохраняя спокойствие. В чём-то учёный был прав. Вампиры любят детскую кровь. Не могут перед ней устоять. Именно поэтому тест имел смысл. А я ещё раз убедилась в жестокости соррентийского клана.

Доктор продолжал что-то бурчать себе под нос, делая заметки в планшете, и как-то незаметно начал третью фазу. Он спокойно подошёл к сопящему младенцу и кольцом-когтем сделал надрез на его коже, отчего ребёнок проснулся и дико заорал.

Вот тогда я ощутила всю силу вампирского голода. Я буквально обезумела от желания впиться в нежную кожу орущего младенца. Мои цепи натянулись, доктор Гольштейн отошёл к стене возле выхода, готовясь в любой момент выбежать из комнаты, чтобы не остаться с разъярённой дикаркой.

Цепь правой руки натянулась до предела и лопнула, со свистом хлестнув воздух, вторая отлетела прямо в стекло, оставив глубокую царапину, а я уже разделывалась с цепями у ног, и вот, свобода! Я в два шага оказываюсь рядом с малышкой, когда меня настигает голос:

— Дари! — он звучит так близко и так громко, что я застываю с ребёнком на руках, уставившись в стекло на кричащего Грега.

А потом как-то резко охаю и плавно опускаюсь на колени, убаюкивающе качая хныкающего ребёнка. Голод всё ещё невыносимо силён. В голове плавает притягательная мысль: «Лизни хотя бы чуть-чуть. Это не навредит». Нечеловеческим усилием воли я отогнала её, продолжая покачивать успокаивающуюся малышку с невероятно голубыми глазами. Порез на коже крошечный, он не причинил ей вреда.

За стеклом рядом с Дарденом возник доктор, передавая свои заметки и довольно качая головой. Сам наместник войти не рискнул. Видно, что ему непросто дался вид детской крови. Власть жажды сильна. Вместо него в комнату зашёл Грег.

— Прости, я не знал, что они задумали, — прошептал парень.

В его глазах я прочла понимание. Только он знает, как тяжело дался мне этот подвиг. И не по той причине, ради которой меня сюда поместили.

Я вглядывалась в сияющие глаза малышки, держа указательный палец в её хваткой ручке. Она совсем крошечная, даже волос ещё не нет, а лицо старческое, сморщенное и красное. Острый слух улавливал с каким трудом бьётся её сердце. Доктор не солгал, ребёнок болен и даже кровь вампира не спасёт её. От этого разрывалось сердце. Я бережно передала малышку Грегу и он ушёл, а за мной явился посерьёзневший Дарден.

Прислонившись к косяку двери, скрестив руки на груди, он придирчиво оглядел моё лицо, словно заново расставляя все за и против в списке имени меня.

— Ты прошла тест. Пока не решится твоя судьба, ты будешь находится под опекой клана Соррент.