Цена любви

1

Взглянув на часы, Джессика с удовлетворением отметила, что до конца полета осталось чуть больше двух часов. Самые длинные и самые восхитительные в ее жизни каникулы подошли к концу, но сейчас это не огорчало, а скорей радовало ее. Совсем уже скоро жизнь вновь станет такой же, как раньше, но зато сколько в ней теперь будет чудесных воспоминаний!

Закрыв глаза, Джессика попыталась восстановить в памяти еще такие свежие образы, и послушное воле воображение тут же пришло ей на помощь.

Нотр-Дамм, Сакре Керр, Монмартр, галереи Лувра, прогулки в Булонском лесу, улочки старого города, бродя по которым, начинаешь понимать, что прошлое никуда не ушло, что оно, напротив, необычайно тесно связано с настоящим…

Ступая по вымощенным булыжником мостовым или дотрагиваясь до гранитных плит набережной, Джессика испытывала поистине странные чувства. Гюго, Бальзак, Роден, Ван Гог — все они когда-то жили в этом городе, ходили по его улицам, любовались несущей свои темные воды Сеной, ели луковый суп в трактирах Монмартра…

От этих мыслей становилось немного не по себе, и, проводя рукой по шершавым, нагретым за день стенам домов, она чувствовала, как непонятное волнение начинает заполнять ее сердце. Старое и новое не имели здесь четких границ и, переплетаясь, рождали особую атмосферу, о которой ей столько рассказывал Ланьи.

Милый старый Ланьи! Как он разволновался, когда узнал о том, что отец собирается отправить ее в Париж! Сколько Джессика помнила себя, столько помнила и старика дворецкого, который служил семье Крафт вот уже почти две четверти века. Это от него она узнавала в детстве самые восхитительные в мире сказки, это с его помощью в возрасте неполных восьми лет начала говорить по-французски, как настоящая парижанка.

Наверняка Ланьи обрадуется моему подарку, радостно подумала Джессика, вспомнив о купленном пару дней назад в галерее Лафайет альбоме с видами Парижа.

Для отца, Ричарда Лоуренса Крафта, был куплен особый подарок, чудесная миниатюра девятнадцатого века кисти Роббера де Луанти. Едва увидев ее в витрине антикварного магазина на пляс Пигаль, Джессика сразу же поняла, что за чудо перед ней, и, хотя это приобретение пробило изрядную брешь в ее финансах, она ни минуту не пожалела о своей покупке.

Был куплен подарок и для Эдварда, галстук ярко-голубого цвета с вышитой на нем крошечной Эйфелевой башней. Покупая галстук, Джессика знала наверняка, что Эдвард вряд ли когда-нибудь найдет в себе мужество надеть подобную вещь, но все равно собиралась подарить ему этот галстук. Перед самым отъездом в Европу между нею и Эдвардом произошел довольно неприятный разговор, и, хотя его нельзя было назвать настоящей ссорой, осадок, появившийся в тот день на душе, не исчез до сих пор.

Едва позволив не совсем приятным воспоминаниям вновь завладеть сознанием, Джессика почувствовала вдруг странную тяжесть в груди. Словно кто-то невидимый сжал холодной как лед рукой ее сердце. Неосознанные страхи не были свойственны ей, но на этот раз они явно имели под собой какую-то основу.

Это все из-за резкой смены часовых поясов, в смятении подумала она.

Но хотя разумное объяснение и было найдено, желаемое успокоение не наступило. Джессика изо всех сил пыталась успокоить себя, но предчувствие близкой беды жило в ней, оно уже носилось в воздухе, напоминало о себе при каждом удобном случае. Словно невидимая глазу тень отгородила Джессику от всего мира, и, интуитивно чувствуя ее присутствие, она искала, но не находила объяснения происходящему. Пытаясь анализировать, она пришла к выводу, что все ее страхи и переживания напрямую связаны с Эдвардом. Мелькнула также мысль о том, каким странным, немного даже безжизненным был услышанный недавно по телефону голос отца, но, не задержавшись на ней, Джессика вновь вернулась к мыслям об Эдварде.

Скорее всего, пока я была в отъезде, Эдвард начал встречаться с этой мерзкой Морин Дрекстон! Она давно уже заглядывается на него и наверняка воспользовалась моим отсутствием, чтобы стать ближе к нему! — пришла к неутешительному выводу Джессика.

Мысль эта не улучшила настроения, но, дав себе слово не набрасываться на Эдварда с расспросами и упреками в первый же день, Джессика, чтобы успокоиться, постаралась перевести ход мыслей в иное русло.

Внешний вид Джессики Крафт не совсем соответствовал ее подлинной натуре, и, глядя на нее, вряд ли кто-то мог догадаться о том, какой силы вулкан скрыт под истинно ангельской внешностью. Пушистые белокурые волосы являли необыкновенно привлекательный контраст с темно-голубыми, почти синими глазами, а матовая кожа напоминала о затерявшейся в веках толике южной крови. Отсветы скрытой страсти были видны, да и то не всегда, лишь в ее глазах, придавая ей загадочность и даря очарование.

До конца полета оставалось уже не более получаса, но никогда еще Джессике не хотелось так поторопить время, как в этот чудесный летний день. Поминутно поглядывая на стрелки часов, она думала лишь о том, что совсем уже скоро окажется дома, и ожидание это наполнило ее душу удивительным, не поддающимся описанию чувством. Сердце, сорвавшись вниз, застыло на мгновение, а затем, вернувшись, напомнило о себе гулкими быстрыми ударами.

Никогда еще Дэниел не уставал так, как за последние три месяца. Утомительная, вымотавшая его до предела процедура развода, а затем, после всего пятидневного перерыва переговоры с «Франс ресерч бэнк» и «Франс анлимитед бэнк». Вспомнив подробности последних дней переговоров, Дэниел невольно сморщил кончик носа. Старый свет! Настолько старый, что только диву даешься принятым в нем методам и стилю работы. В Европе даже молодые ведут себя как столетние старики, не говоря уж о тех, кому за сорок и уж тем более за шестьдесят. Но, слава создателю, все это уже в прошлом. В будущем же отдых вдвоем с Кевином где-нибудь на Карибах или Майорке. Кевину наверняка понравится катание на доске и морские прогулки на лодке со стеклянным дном. Мальчишка — настоящий дьяволенок, но его активность куда лучше, чем замороженные инстинкты европейских подростков. И как же хорошо, что именно его, Дэниела, суд назначил опекуном ребенка. Вспомнив подробности развода, Дэниел машинально передернул плечами. Клэр сражалась как тигрица, но его адвокаты оказались на порядок выше нанятых ею. Но дело даже не в этом, а в том, что даже самый либерально настроенный суд не вправе закрыть глаза на то, что мать ребенка, которая хоть и входит в сотню самых богатых наследниц Америки, принимает наркотики и ведет беспорядочный образ жизни, продолжил он начатый много дней назад монолог.

До конца полета оставалось менее часа, и, не зная чем занять себя, Дэниел попытался заснуть. Но стоило ему только закрыть глаза, как тут же в памяти начали оживать самые омерзительные подробности последних месяцев совместной жизни с Клэр. Бесконечные, переходящие в оргии вечеринки, чужие лица, с которыми он никогда не был и не хотел быть знакомым, и как апогей сама Клэр с каким-то латиносом в их тогда еще общей спальне. Какое счастье, что все это уже в прошлом! Никогда он не повторит подобной ошибки и если когда и женится вновь, то лишь на той, которая сможет полюбить самого лучшего и самого невыносимого в мире ребенка, его сына.

Несмотря на все выходки Кевина, Дэниел был искренне убежден в том, что полное неприятие мальчиком чужого мнения лишь результат неправильного воспитания.

Надо нанять ему подходящую няню, эта мисс Бэрилл совсем не то, что нужно маленькому мальчику, решил вдруг он. Ребенку необходимы подвижные игры, а не бесконечное чтение скучных книг и чинные прогулки в парке. Жаль только, что он сам вынужден так много времени уделять работе. Но отец уже слишком стар, да и здоровье у него совсем не то, чтобы в одиночку управлять такой махиной, как «Америкэн бэнк индастриз».

Дэниел еще долго перебирал в уме различные варианты улаживания своей и Кевина жизни, но, так и не придя ни к какому решению, решил отложить эту проблему до лучших времен. Когда-нибудь, будучи уже готовым к переменам, он женится на той, что сможет быть любящей женой ему и хорошей матерью для Кевина, но пока… пока в его жизни не будет места женщинам, по крайней мере тем, с кем при желании он мог бы связать свою судьбу.

Дэниелу почти уже удалось заснуть, как вдруг раздавшийся откуда-то сзади шум в одну секунду вернул его в состояние бодрствования. Вне себя от злости, он обернулся в просвет между креслами и, увидев, кто и что явилось причиной шума, не удержался от язвительного вопроса:

— Прошу прощения, мисс, но вы, наверное, забыли о том, что находитесь не в собственном доме и что рядом с вами есть еще люди?

Глупая гусыня! Наверняка из тех лишенных всяких мозгов особ, которые только и делают, что мотаются без особых на то причин из одного конца света в другой!

Устремленный на Джессику — а это была она — взгляд серо-голубых глаз был так холоден, а тон полон такого неприкрытого сарказма, что на мгновение она потеряла дар речи. И все это лишь из-за оброненного случайно журнала!

— Прошу прощения, сэр, если помешала вам, — полным холодного достоинства тоном произнесла она. — Но, право, я уронила его не специально.

— Естественно, не специально, только я уже не смогу заснуть.

— Безусловно не сможете. До конца полета осталось всего полчаса, так что можете даже сказать мне спасибо за то, что разбудила вас. И потрудитесь отвернуться, кажется у меня начинается аллергия на ваш одеколон.

Едва не испепелив девушку взглядом, Дэниел сделал вид, что не расслышал последних обращенных к нему слов, а отвернувшись, изо всех сил сжал сомкнутые в замок пальцы.

Маленькая дрянь! В точности такая же, как и Клэр! Даже прическа и та, как у нее! Наверняка только и думает что о себе и о своих удовольствиях! Это ведь надо выдумать такое — аллергия на одеколон!

Независимо пожав плечами, Джессика отвернулась к окну.

Нахал! Так обозлиться на нее из-за какого-то журнала! Интересно, где воспитывался этот мистер недотрога!? Говорил с ней таким тоном, словно она совершила преступление века!

Джессика еще долго бы награждала незнакомца нелестными эпитетами, но вскоре открывшийся из окна лайнера вид отвлек ее от этого занятия. Играющий всеми оттенками зеленого и бирюзового океан был великолепен, а от вида выплывающего из-за слоя облаков огромного города захватывало дух. Гигантские, похожие на стеклянные карандаши небоскребы словно впивались в небо, а омывающие Манхэттен реки походили на две слившиеся в вечном рукопожатии руки.

Эдвард наверняка уже ждет меня в аэропорту, подумала Джессика, и счастливая улыбка озарила ее лицо.

Недавние страхи скрылись в туманной дымке, и, в нетерпении взглянув на часы, она сдержанно улыбнулась своим тайным мыслям.

Вытащив из кармана сотовый телефон, Дэниел вызвал нужный номер и, сказав несколько слов невидимому собеседнику, направился к пункту таможенного досмотра. Как же хорошо, что у него почти нет с собой никаких вещей. Всего одна небольшая дорожная сумка, а значит, есть шанс уже через четверть часа покинуть здание аэропорта.

То, что ждать придется довольно долго, он понял, едва взглянув на стоящую напротив инспектора девушку.

Ну конечно! Та самая неуклюжая девица, что разбудила его в самолете! Есть же такие, из-за которых в жизни одни неприятности, отметил про себя он.

— Вы не имеете права! — донеслось до слуха Дэниела. — Я внесла эту миниатюру в декларацию и заплатила за нее требуемую сумму! Вы не вправе заставить меня платить дважды!

— Конечно нет, мисс. Никто не должен платить дважды, но здесь нет пометки о том, что вы заплатили.

— Но я платила! Свяжитесь с Орли, пусть они пришлют вам подтверждение!

— Мы уже занимаемся этим, мисс, но как вы, наверное, понимаете, нам необходимо время. Не могли бы вы отойти пока в сторону, чтобы не задерживать остальных пассажиров?

Едва сдерживая раздражение, Джессика отошла к турникету, успев при этом уловить брошенный в ее сторону насмешливый взгляд. Она не сразу узнала в стоявшем неподалеку мужчине своего недавнего обидчика, но исходивший от него запах подсказал ей, кто перед ней.

Господи, ну за что ей это?! Претензии со стороны таможни она хоть и с трудом, но смогла стерпеть. В конце концов, это их работа — подозревать всех и каждого. Но терпеть усмешки нахального незнакомца из самолета?! Ну уж нет! Мерзавец! Наверняка один из тех надутых снобов, коими полны Манхэттенские пентхаузы. Знать бы его имя, так она бы показала ему, как насмехаться над ней!

Взглянув на спорившую с таможенником девушку, Дэниел с удовлетворением отметил, что, несмотря ни на что, справедливость на свете все же существует. Закон сохранения психической энергии. Она заставила испытать негативные эмоции его, а теперь, спустя всего две четверти часа, испытывает их сама. Эта мысль развеселила его, и, бросив на явно разгневанную девушку выразительный взгляд, он направился в западную зону аэропорта, в один из расположенных там ресторанов. Предстоял трудный день, и кто знает, удастся ли ему поесть в ближайшее время.

К тому моменту, как выяснились все недоразумения, Джессика находилась уже в состоянии холодного бешенства и, забирая вещи, думала лишь о том, как бы сдержаться и не высказать таможенному инспектору все, что она думает о нем. Независимо тряхнув волосами, она принялась звонить Эдварду, но всякий раз, как она вызывала нужный номер, включался автоответчик. Едва сдерживая так некстати навернувшиеся на глаза слезы, Джессика попыталась позвонить отцу, но, набирая и домашний и мобильный номера, слышала в ответ одни лишь равнодушные гудки. Окинув еще раз внимательным взглядом зал, Джессика вновь принялась поочередно вызывать номера отца и Эдварда, но ни один из них не отвечал. Прошло уже почти полтора часа с того момента, как самолет, на котором она прилетела из Европы, приземлился в аэропорту Кеннеди, и, вновь взглянув на часы, Джессика пришла к неутешительному выводу, что в Ривердейл ей придется добираться самой.

Волнение с новой силой обрушилось на нее, и теперь она хотела лишь одного — как можно скорей оказаться под защитой родного дома. Подхватив сумку, она двинулась к выходу, от всей души надеясь, что перепалка с таможенником была последней в списке отпущенных ей на сегодняшний день неприятностей.

Увидев свободный автомобиль, Джессика со всех ног бросилась к нему, не заметив, что перехватывает такси у какого-то мужчины. Оказавшись более проворной, она первой ухватилась за ручку дверцы и заметила стоявшего в ярде от такси своего недавнего обидчика, лишь когда очутилась на заднем сиденье автомобиля. Не в силах сдержать торжествующей улыбки, она с треском захлопнула за собой дверцу, а спустя всего несколько минут забыла о нем. Сейчас все ее мысли были посвящены отцу и Эдварду, и, недоумевая, почему никто из них не встретил ее в аэропорту, она чувствовала, как все сильней сжимается внутри нее неизвестно откуда взявшаяся пружина. Волнение почти уже полностью подчинило ее своей власти, и, мысленно рисуя всевозможные ужасы, Джессика молила Всевышнего, чтобы все они оказались лишь плодом ее воображения.

Сорвавшийся с места автомобиль обдал его водой из образовавшейся после недавнего дождя лужи, оставив на светло-серых брюках грязные потеки. Глядя на стекающие капли, Дэниел с трудом сдерживал рвущиеся наружу эмоции. Мерзавка! Что ты возомнила о себе?! Перехватила такси, да еще и оставила меня стоять посреди грязной воды! И как, спрашивается, я поеду теперь в банк?! — едва не закричал он вслед отъехавшему автомобилю.

Скрипнув зубами, Дэниел сделал знак высадившему своих пассажиров таксисту и, сев в автомобиль, велел ехать в «Трейд юнион сентр».

Решено. Он не станет тратить время на поездку домой, а просто купит новые брюки по дороге в банк. Времени на это уйдет куда меньше и тогда у них с Кевином будет еще шанс сходить на бейсбольный матч. Свое согласие он дал еще месяц назад и был уверен, что Кевин с нетерпением ждет сегодняшнего вечера.

Глядя невидящим взглядом на пробегавший за окном автомобиля пейзаж, Джессика пыталась понять, почему никто не встретил ее в аэропорту, но всякий раз, найдя правдоподобное объяснение, сама же отметала его в сторону. И если отсутствию Эдварда она могла найти какое-то объяснение, то отсутствие отца не вписывалось ни в одну логическую схему. Сколько Джессика помнила себя, отец всегда был рядом. О погибшей много лет назад в автокатастрофе матери сохранились лишь отрывочные воспоминания, и все, что она знала и чувствовала по отношению к ней, было воспринято через рассказы о ней отца. Это он, Ричард Крафт, научил ее ездить на лошади, водить машину, жарить мясо на углях и находить на небе нужное созвездие. Это с ним она могла часами бродить по побережью, слушать ворчание накатывающих на берег волн и мечтать о том, как сложится ее дальнейшая жизнь. И это ему она могла рассказать о том, о чем не смогла бы поведать даже Салли Кортни, хотя и дружила с ней с детства. Никто не понимал ее так, как отец, и, гадая о причине его отсутствия, Джессика испытывала все большее волнение. Сейчас ей хотелось одного: убедиться, что отец жив и здоров, все же остальное, отодвинувшись на задний план, показалось вдруг мелким и ненужным.

Проехав поворот на Солсбери, такси устремилось к Ривердейлу, и, заметив знакомый с детства пейзаж, Джессика в волнении сжала сцепленные пальцы рук.

Только бы ничего не случилось с отцом! — набатом стучало у нее в голове, и, подгоняя время, она мысленно уже взбегала по ступенькам родного дома.

К Ривердейлу такси подъехало уже в сумерках. До «Фледжберри-хауз» оставалось уже не больше двухсот ярдов, и, глядя в окно, Джессика в нетерпении пыталась разглядеть сквозь плотный слой листвы льющийся из окон свет. Но, как она ни вглядывалось, все пространство вокруг уже выступившего из-за деревьев дома было погружено во тьму.

Въехав на подъездную дорожку, такси остановилось у парадного входа. Расплатившись с водителем, Джессика еще несколько бесконечно долгих секунд стояла, оглушенная царившей вокруг тишиной. Все окна огромного дома были темны, и ни один, даже самый крохотный луч не пробивался сквозь плотную ткань штор или опущенные жалюзи. Страх вновь холодной рукой сжал ей сердце. Опустив сумку на покрытую мелким гравием дорожку, она бросилась к торцу дома в надежде увидеть свет в одном из окон отцовского кабинета. Ее надежды оправдались. Крохотный, едва заметный луч все же выбивался сквозь щелку между шторами, и, увидев его, Джессика едва не заплакала от радости. Бросившись назад, она стремительно взлетела по ступеням высокого крыльца и, не переводя дыхания, дернула на себя ручку двери. Невероятно, но обычно открытая в это время суток дверь была на этот раз заперта!

После того что произошло с ней за этот день, запертая дверь была самой малой неприятностью. Нажимая на кнопку звонка, она слышала, как затихают вдали зовущие обитателей дома звуки, и только спустя несколько бесконечно долгих минут услышала робкие, едва различимые шаги.

Ну наконец-то! — пронеслось у нее в голове. Наверняка это Ланьи! Он, конечно, достаточно стар, но не до такой же степени, чтобы не открыть ей дверь!

Бесконечно медленно, словно каждый шаг давался его обладателю с огромным трудом, шаги приближались к двери, и, напряженно вслушиваясь в едва различимые звуки, Джессика готова была кричать от нетерпения. Наконец дверь приоткрылась, и в скупом свете бра она увидела сгорбленного, с потухшим взглядом старика, в котором с величайшим трудом узнала своего отца. Потрясение было столь велико, что несколько минут она только и делала, что завороженно смотрела на почти незнакомого ей человека.

Нет! — пронеслось у нее в голове. Все это какая-то жуткая фантасмагория! Я словно попала в иной мир!

— Джессика? — Голос отца был почти таким же безжизненным, как и он сам. — Я ведь оставил для тебя сообщение. Ты не должна была возвращаться домой. Неужели ты ничего не получила?

Слыша словно сквозь слой ваты обращенные к ней слова, Джессика никак не могла вникнуть в их смысл. Но вскоре звуки родного голоса помогли ей вернуть реальность восприятия, и, войдя в дом, она дрожащим от волнения голосом произнесла:

— Какое сообщение? Что вообще, черт возьми, происходит?!

— Не чертыхайся, Джесс. Я не встретил тебя потому, что был уверен, что ты получила мое сообщение, но, раз ты здесь, будет лучше, если ты узнаешь обо всем от меня. Умывайся и проходи в мой кабинет, там я и расскажу тебе обо всем.

— Но, папа…

— Никаких «но», Джесс. Этот разговор слишком труден для меня, и я должен еще подготовиться к нему. Приводи себя в порядок, ужинай и тогда поговорим. У Ланьи наверняка найдется что-нибудь на ужин, я предупрежу его, что ты вернулась.

Видя, что, несмотря на его просьбу, дочь готова задать еще множество вопросов, Ричард Крафт, сделав упреждающий жест рукой, направился к ведущей на второй этаж дома лестнице. Хорошо все же, что Джессика не получила его письма, уж лучше он сам объяснит ей все. По крайней мере теперь есть шанс проститься с его дорогой девочкой, а это, по сути, самый лучший подарок, который он мог бы просить у судьбы.

Очутившись в своей комнате, Джессика без сил опустилась в стоявшее у окна кресло. За весь наполненный волнениями день это были первые спокойные мгновения, и, закрыв глаза, она словно губка впитывала в себя звуки и запахи родного дома. Шелест листьев старого платана за окном, прикосновение к уставшим ступням мягкого ворса ковра, тиканье старинных, принадлежавших еще прадедушке, часов, едва уловимый запах лаванды, звук хлопнувшей где-то внизу двери… Немного придя в себя, Джессика отправилась в душ, но и там, стоя под упругими прохладными струями, продолжала думать о странном поведении отца. Мелькнула мысль о том, что что-то случилось с Эдвардом, но она тут же отмела ее. Отец, несмотря на довольно близкое знакомство с родителями Эдварда, всегда недолюбливал его самого и вряд ли стал бы так убиваться, если бы с Эдвардом и в самом деле случилась какая-нибудь неприятность. Нет, здесь было что-то другое. Но что?

Окидывая внимательным взглядом предложенные ему в торговом центре две дюжины брюк, Дэниел думал о том, что давно уже не был так зол, как в этот день. Тратить время на ходьбу по магазинам, когда впереди еще столько дел! Через полчаса совместных усилий брюки наконец были выбраны и плюс к ним рубашка и подходящий по цвету галстук.

Подойдя к зеркалу, Дэниел окинул себя таким взглядом, от которого у стоявшего рядом консультанта тут же пробежали мурашки по всему телу.

Наверняка один из тех ублюдков, что, устав от безделья в офисах, приходят сюда лишь затем, чтобы потрепать нервы обслуживающему персоналу! — нашел он подходящее происходящему объяснение.

Но вопреки его опасениям клиент не стал высказывать никакого недовольства, а только молча разглядывал свое отражение в зеркале.

Если бы Клэр увидела меня в этой одежде, она не удержалась бы от своего излюбленного: «Дорогой, ты самое серое пятно в серой нью-йоркской толпе!». Черт! Опять он думает о ней! Когда уже эти и подобные им мысли перестанут приходить ему в голову? В его жизни нет и не будет больше места Клэр и подобным ей!

Но мысли, не подвластные ему на сей раз, продолжали затягивать его в лабиринт воспоминаний. Путая настоящее и прошлое, они то воскрешали в памяти образ бывшей жены, то блондинки из самолета. Сплетаясь в один образ и расходясь в стороны, обе женщины улыбались презрительной усмешкой, от которой его бросало в дрожь. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, Дэниел попросил переслать испачканные вещи по указанному адресу и отправился на встречу с отцом в главный офис «Америкэн бэнк индастриз».