Цена развода. Я не отдам вам сына

Глава 16

Виктория Олеговна злится за свою неудачу, но сказать мне по этому поводу ничего не может. Только выговаривает мне за медленную работу, а вскоре отпускает. Ни слова о своих родителях, что меня весьма устраивает.

— На этом всё? Мне нужно идти работать, — говорю я спустя пять минут, не собираясь ее выслушивать еще дольше.

Пропускаю ее слова мимо ушей, и когда она недовольно поджимает губы, но кивает, я ухожу и дорабатываю смену, после чего спешу к сыну в детский сад.

Сегодня я звоню воспитательнице несколько раз, беспокоясь за Диму, но к счастью, всё в порядке.

Когда я выхожу на нужной остановке, у ворот встречаю Гордея.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я и хмурюсь.

— Собираюсь забрать с тобой сына из садика.

— Нет нужды. Я успешно и сама с этим справляюсь.

Гордей сначала молчит и лишь смотрит на меня, но затем улыбается, словно ему что-то нравится.

— Вот она. Та Соня, в которую я когда-то влюбился.

Мне нечего на это ответить, так как его ностальгия и тоска, которая вдруг отражается в глазах, дезориентирует меня и лишает дара речи.

— Тем более, что Дима сам просил меня, чтобы я появился в детском саду, чтобы все поверили, что у него и правда есть отец.

Мне хочется его прогнать, так как меня беспокоит то, что он собирается ворваться в нашу жизнь, будто ничего не произошло, но я меняю свое мнение, когда он говорит о Диме. Я ведь помню, что сын действительно об этом просил, и для него это важно.

В любом случае выбора у меня не остается, так как в этот момент Гордей идет вперед, и я, спохватившись, бегу за ним следом, чтобы успеть войти внутрь чуть раньше.

Когда Дима видит нас вместе, он радостно встает из-за стола и едва не подпрыгивает на месте. Он подбегает, но обнимает не меня, а Гордея.

Мне слегка обидно, что появление отца оттягивает его внимание, но я подавляю в себе это чувство, напоминая себе, что Гордей не появлялся в его жизни целых три года, поэтому Дима так себя ведет.

— Ты пришел!

— Конечно, сынок, я же обещал.

Гордей подхватывает его на руки, и я вижу, как Дима оборачивается и победным взглядом окидывает остальных детсадовцев. Все они смотрят на Гордея с открытыми ртами, и я понимаю, что они не верили Диме. Зная сына, он наверняка рассказывал об этом весь день.

Вскоре мы уходим, и впервые Дима сияет после ухода из детского сада. Раньше я всегда замечала, что порой он был довольно грустным, а теперь наконец-то осознаю, что дело было в том, что в отличие от других детей, у него не было отца, о котором он, как оказалось, мечтал.

Когда мы садимся в машину Гордея, по его настроению я понимаю, что нам с ним нужно серьезно поговорить о будущем.

— Можно сегодня тоже пиццу? — вдруг спрашивает Дима в дороге.

— Если мама разрешит, можем заехать в кафе и там поужинать, — отвечает Гордей, смотря на меня с прищуром.

Я замечаю, как жалобно глядит на меня сын, которому я не могу отказать.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Конечно, я не скрываю своего недовольства перед Гордеем, но это не имеет значения, поскольку Дима начинает радостно хлопать в ладоши, а затем встает между передними сиденьями, начиная задавать Гордою вопросы касательно машин. Ему это явно нравится.

— Когда станешь совершеннолетним и получишь права, я подарю тебе такую машину, какую ты захочешь, Дим.

— Правда?

— Правда. Единственное условие: права ты должен будешь получить сам, без взяток и какой-либо помощи с моей стороны. Понятно?

Гордей разговаривает с Димой как со взрослым, и тому это явно нравится. Ему по душе, что его считают за равного.

Он кивает, а затем оборачивается ко мне, начиная рассказывать, как круто, что папа наконец вернулся к нам.

Я же прикусываю щеку изнутри, а затем перевожу взгляд на затылок Гордея. Я буравлю его взглядом, но он чувствует мое недовольство и не оборачивается. Когда представится возможность, нам придется поговорить о его щедрых подарках сыну.

Конечно, мне хочется давать Диме самое лучшее, но при этом нужно знать меру, чтобы его не избаловать. Не хочу, чтобы он вырос одним из той золотой молодежи, которая рассекает по дорогам столицы и сбивает людей, считая, что родители их отмажут.

Главная моя цель — это вырастить сына порядочным человеком.

Когда мы заезжаем в кафе, Дима видит детский уголок, в котором играют другие дети, и убегает туда, когда мы говорим, что придется подождать заказ.

Мы с Гордеем остаемся наедине, и я скрещиваю руки на груди и выпрямляюсь, готовясь к серьезному разговору.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Соня. Ты против того, чтобы я был хорошим полицейским на постоянной основе. Но ты пойми, что я не видел его три года и сейчас хочу наверстать упущенное. Так что дай мне время, потом я немного успокоюсь и подстроюсь под твои правила игры.

Его слова обескураживают меня, потому что это не тот Гордей, которого я когда-то знала. Тот никогда не шел на компромиссы и всегда считал себя правым.

Я удивленно смотрю на него, а он слегка улыбается, словно читает мои мысли. Мне это, конечно, не нравится, но я ничего не могу с этим поделать.

— Прошло три года с нашего расставания, Соня. Неужели ты думаешь, что я остался прежним? Поверь, я уже не тот человек, которого ты знала.

— Даже не знаю, как к этому относиться.

— А ты не думай об этом. Просто позволь себе узнать меня поближе.

— К чему всё это, Гордей? Честно, я не хочу гадать и думать о том, как ты поступишь в той или иной ситуации. Поэтому давай определимся сразу. Скажи мне свои дальнейшие планы, чтобы я понимала, стоит ли мне нанимать адвоката.

Воцаряется тишина. Недолгая, но она сильно давит на нервы.

— Можешь не бояться того, что я отберу у тебя сына. Я долго думал и пришел к выводу, что все-таки понимаю твои действия и причины, которые побудили тебя скрывать от меня ребенка. Прошлый я, честно говоря, оставлял желать лучшего, поэтому я тебя не виню. Но и не скрою, что хочу растить Диму вместе с тобой.

— Ты же понимаешь, что это невозможно.

Не то чтобы я ему верила, но он говорил так серьезно и спокойно, словно не врал. Конечно, мне хочется, чтобы всё это было правдой, потому что я устала бороться против всего мира. Мне не хватало еще одного конфликта с Гордеем. Я прекрасно осознаю, что на его стороне связи и деньги. Борьба была бы довольно тяжелой.

— Вода камень точит. Ты сама когда-то говорила эту фразу. Разве забыла?

Я молчу, потому что прекрасно помню, как когда-то именно этими словами подбадривала его, когда у него случались неудачи. А сейчас он использует их против меня. Или для завоевания меня.

Я смотрю на него и вдруг осознаю, что в его глазах вижу те самые чувства, которые когда-то откликались и во мне. Только теперь понимаю, что больше нет той прежней Сони, которая в рот заглядывала своему мужу.

Не скажу, что я сейчас его ненавижу, так как прошло столько времени, но и былой любви у меня к нему нет.

— Ты знаешь, есть еще одна прекрасная фраза, которая мне особенно нравится.

— И какая же?

— В одну реку дважды не входят.

Он хмурится, так как мои слова ему не нравятся, но при этом не взрывается от гнева, что было свойственно ему раньше. Он видит мой удивленный взгляд и быстро поясняет причину таких изменений в себе.

— Я какое-то время ходил к психологу, поэтому теперь умею контролировать вспышки своего гнева. Разобрался в себе, так сказать.

Это меня особенно удивляет, так как психологов он никогда не любил. Я не задаю вопросов, так как не хочу знать ничего личного, но наш разговор немного успокаивает меня.

— На днях я планирую подать на развод, думаю, он пройдет довольно быстро. А пока я пришлю к тебе своего помощника, который поможет подобрать достойную квартиру.

— Нам с Димой есть где жить.

— Как я уже тебе сказал в супермаркете, мой сын не будет жить в таком клоповнике. Я говорил серьезно, Соня. И квартиру я покупаю не тебе, а своему сыну. Надеюсь, с этим вопросов нет?

В этот раз его тон звучит жестче. Он готов отстаивать свои интересы и не собирается отступать. Я сжимаю зубы, но пока ничего не говорю против.

У меня уже есть план по переезду, но делиться с ним этими подробностями я не собираюсь. Зачем рассказывать о своей личной жизни?

— Насчет твоей работы…

— Стоп, Гордей. Ты забываешься. Ведешь себя как неандерталец. Ты не мой муж, чтобы указывать, где и как мне работать. Даже если я уволюсь, то это будет не потому, что ты не хочешь, чтобы я там работала.

В этот момент мне приходит в голову мысль, что мое увольнение совпадает с его ультиматумом, но работать лишние месяцы только ради того, чтобы что-то доказать Гордею, я не собираюсь. Как и посвящать его в свои планы по развитию бизнеса.

— Хорошо. Ты права, я перегибаю палку.

Я вижу, что этот вопрос не исчерпан, и позже он вернется к нему, но меня устраивает, что сейчас он тему закрывает.

Скоро приносят наш заказ, я привожу Диму, и весь оставшийся вечер Гордей уделяет внимание сыну.

Позже он подвозит нас до дома, провожает до двери, но в гости не напрашивается, что меня радует. Уж слишком его много сейчас в нашей жизни.

Когда я укладываю Диму спать, раздается дверной звонок. Я открываю ее, думая, что за ней стоит Гордей, но затем удивленно открываю рот.

Я узнаю человека, который наносит такой поздний визит.

— Доброй ночи, София. Мы можем поговорить?

Передо мной стоит Дмитрий Севастьянов. Отец Анфисы.