Цепи судьбы

ГЛАВА 2 Пасха 1939 года Эми

— Обожаю Пасху. Рождество я тоже люблю, но на Рождество ты знаешь, что большая часть зимы еще впереди. А после Пасхи впереди целое лето. Несколько месяцев лета, а за ним осень. Мне очень нравится осень, но в каком-то смысле это уже начало зимы, так что, если бы кто-нибудь спросил у меня, какое время года я предпочитаю, мне бы пришлось выбрать весну.

— Что ты несешь? Кому интересно, какое время года ты предпочитаешь? Мне уж точно нет. Честно говоря, мне на это абсолютно наплевать. — Кэти закатила глаза и ухмыльнулась.

Эми расплылась в улыбке.

— Я просто подумала, что тебе может быть интересно, вот и все. Это все погода. Она меня околдовала. Сегодня самый прекрасный день, который я помню.

— Солнцу достаточно посветить в течение пяти минут, и это уже самый прекрасный день, который ты помнишь.

— Я обожаю солнце, — дрогнувшим голосом ответила Эми. — Если бы я не была католичкой, то стала бы солнце-поклонницей.

— И куда бы ты ходила на службу? — поинтересовалась Кэти.

— Понятия не имею, — вынуждена была сознаться Эми. — И кому бы я исповедовалась?

Кэти не ответила.

Разговор происходил в поезде. Девушки ехали в Саутпорт. Это была электричка. Эми обожала поезда, испускавшие клубы дыма, ей нравилось, как они выглядят и гудят, зато электрички были в тысячу раз чище. Сегодня она надела свое лучшее летнее платье, желтое, с пуговицами, напоминающими маленькие личики, белый кардиган и белый же, связанный крючком берет. Берет вязала ее мама. На Кэти был точно такой же берет, только красного цвета. Еще на ней был красный пиджак, принадлежавший одной из ее сестер и, как подозревала Эми, свалившийся из кузова какого-то грузовика. Сестра Кэти, Лили, на целый день отправилась в Блэкпул, и Кэти надеялась вернуться домой раньше нее или наоборот, после того, как Лили ляжет спать.

Сегодня было воскресенье, пасхальное воскресенье, и счастье переполняло Эми. Ей казалось, она вот-вот лопнет от радости. Девушки отправились на вокзал сразу после службы, чтобы успеть пройтись взад-вперед по Лорд-стрит, несколько раз прокатиться на карусели, перекусить жареной рыбой с картошкой и посмотреть какой-нибудь фильм. Эми была уверена, что день будет замечательным.

Зима закончилась. За окном мелькали деревья, сады и поля, уже подающие признаки жизни. Набухшие почки (некоторые из них уже успели превратиться в листочки) и по-военному стройные ряды крошечных растений предвещали скорое наступление лета. Люди в садах и полях подстригали траву, копали, пололи. Какой-то мужчина поливал сад из шланга, и это умилило Эми.

— Жаль, что у нас не сад, а всего лишь двор! — с чувством воскликнула она. — Я бы посадила розы. У меня розы росли бы у обеих дверей и вились бы по стенам. И еще я хотела бы кролика и черепаху.

— Скромные у тебя желания, — фыркнула Кэти.

— Розы, кролик и черепаха — это не много. Ты на прошлой неделе хотела, ни много ни мало, замуж за Кларка Гейбла. Мои желания гораздо достижимее… Есть такое слово?

— Лучше бы ты не упоминала Кларка Гейбла, — глаза Кэти увлажнились, — теперь мне хочется плакать.

— Не раскисай, — презрительно хмыкнула Эми. — Он для тебя слишком стар. И вообще, я не люблю усатых мужчин.

Эми видела, что в Кэти борются два желания — пошутить и пустить слезу. В конце концов она выбрала шутку.

— А как насчет усатых женщин? — поинтересовалась Кэти.

— Их я тоже не выношу.

Подружки дружно прыснули.

Пожилой мужчина, сидевший через проход от них, слушал их разговор. Его трудно было не слушать — звук юных голосов разносился по всему вагону.

— Должно быть, приятно быть молодыми, — заметил мужчина.

— Очень приятно, — подтвердила Эми. — Но быть пожилым тоже, должно быть, приятно, — добавила она с самоуверенностью семнадцатилетней девушки, которая убеждена, что знает все. — В каждом возрасте есть свои преимущества.

— Я напрягусь и постараюсь их все припомнить, — отозвался мужчина, отчетливо осознавая, как сильно у него болят суставы, как тяжело ему дышать. К тому же он почти ничего не видел левым глазом.

Поезд прибыл на вокзал Саутпорта, и все пассажиры вышли на перрон. Пожилой мужчина шел позади девушек и любовался их яркой одеждой и уверенной походкой. Можно было подумать, что им принадлежит весь мир. Блондинка намного симпатичнее, настоящая красотка. Она довольно высокая, с точеной фигуркой и узкой талией. Но будь он лет на сорок моложе, он бы предпочел темноволосую девушку. С ней ему было бы спокойнее. От блондинки не жди ничего, кроме неприятностей, мужчины никогда не оставят ее в покое, даже после замужества, и он боялся бы выпустить ее из виду даже на минуту. Он и сейчас видел похотливые взгляды встречных мужчин. Они раздевали ее глазами, пытаясь представить себе, как она выглядит без одежды, да и он сам делал то же самое. Мужчина уже совсем позабыл, когда его в последний раз посещали подобные ощущения, но это было очень, очень давно, и он почувствовал, что задыхается.

Эми и Кэти направились на Лорд-стрит. На этой красивой улице было полно народу, в основном приезжие, как и они. На мужчинах были спортивного покроя пиджаки и рубашки с расстегнутым воротом. Женщины сменили пальто на кардиганы, хотя апрель только начался и воздух был довольно прохладным. Людей соблазнило солнце. Детишки несли ведерки с лопатками. Некоторые семьи уже побывали на берегу, и их волосы и ноги были в песке. Все выглядели необычайно счастливыми, будто им, как и Эми, казалось, что мрачные месяцы остались позади и уже начинается лето. Конечно, над Европой, где старина Гитлер произносил зловещие речи, нависла угроза войны, но это ведь была всего лишь угроза, и она могла так и не осуществиться.

Эми и Кэти громко ахали и охали у витрин дорогих магазинов, вызывая то раздражение, то улыбки у слышавших их возгласы прохожих. Чтобы купить хоть одно из выставленных в этих витринах платьев, им пришлось бы работать несколько месяцев, а может и лет. Эми зарабатывала семь шиллингов шесть пенсов в неделю в столовой на Док-роуд, а Кэти — на шиллинг больше — она была младшим клерком в офисе «Вулворта»[1] в центре города. Цифры были ее коньком, в школе она была лучшей в классе по арифметике. Эми не была лучшей ни по одному из предметов.

— Только посмотри на это! — Эми затаила дыхание, глядя на платье из белого крепдешина с блестками на горловине и длинными рукавами с манжетами. Юбка была длинной и узкой и напоминала хвост русалки. — За такое платье я бы отдала правую руку, — вздохнула она.

— Если бы у тебя была только одна рука, оно выглядело бы по-идиотски, — резонно заметила Кэти. — И к тому же это платье стоит пятнадцать фунтов, девять шиллингов и десять пенсов! — взвизгнула она. — Какой нормальный человек заплатит столько за платье?

— Я бы заплатила.

— И куда бы ты в нем ходила, моя дорогая? Я в том смысле, что оно с хвостом! Он бы тут же замусолился.

— Это не хвост, а шлейф.

— Не важно, хвост или шлейф, тебе пришлось бы кого-нибудь нанять, чтобы носить его за тобой, Эми! — Кэти покачала головой, как будто подчеркивая отсутствие здравого смысла в голове у подруги. — Это ужасно непрактично.

— Ну хорошо, я не буду его покупать, — засмеялась Эми. — Но мне же надо что-нибудь приобрести. На чем бы остановиться?

— На чае? — предложила Кэти. — Мы с тобой можем позволить себе чайничек чая на двоих.

— Годится. Зайдем в первое же кафе, какое нам попадется по дороге, если только оно не будет слишком шикарным.

— А что мы будем смотреть сегодня? — поинтересовалась Кэти, когда девушки расположились на втором этаже кафе и официант принес им чай в белом фарфоровом чайничке. — «Подпольный король» с Хамфри Богартом или «Алжир» с Чарльзом Бойером?

— Честно говоря, мне все равно. Давай бросим монетку.

Кэти достала из сумочки полпенса.

— Орел — это первый фильм, решка — второй. — Кэти подбросила монету, она упала решкой вверх. — «Алжир», — подвела итог девушка.

Эми скривилась.

— Я бы лучше пошла на Хамфри Богарта.

— Ты постоянно так делаешь, — раздраженно отметила Кэти. — Стоит мне подбросить монетку, чтобы решить, что нам делать, и ты тут же хочешь то, что не выпало. Как бы ни упала монета, ты всегда против. Почему ты вообще предлагаешь бросать эту монету?

— Потому что мне это помогает определиться.

— Нет, не поэтому. Просто ты любишь, чтобы все было по-твоему.

— Отлично, это потому, что я люблю, чтобы все было по-моему. Пойдем на ярмарку, когда допьем чай?

— Пойдем, если только ты не захочешь вначале бросить монету.

У Эми очень красивые волосы — масса крошечных завитков, локонов и вьющихся прядей сливочно-желтого цвета. В этот солнечный день в Саутпорте они сияли и сверкали, как будто их сделали из чистого золота. Эми идеально сложена, синие глаза обрамлены темными ресницами, и нос как раз нужной длины. Нижняя губа чуть больше верхней, поэтому, когда Эми не улыбалась, могло показаться, что девушка чем-то недовольна. Но этого почти никто не замечал, потому что обычно лицо Эми украшала совершенно очаровательная улыбка. Но не все бывали ею очарованы. Некоторые утверждали, что такой красивой девушке нельзя доверять и что она наверняка абсолютно безмозглая.

Ее подруга Кэти, напротив, обладала заурядной внешностью. Длинные темные волосы были бы волнистыми, если бы ее сестра Фрэнсис не прогладила их сегодня утром утюгом, и теперь они струились по спине Кэти, словно отрез коричневого атласа. Кроме того, у нее на шее остался небольшой ожог, который причинял жгучую боль. Рискованное это занятие — гладить волосы человека, если они все еще находятся у него на голове, потому что иногда утюг соскальзывает. У Кэти были серые глаза, слишком длинный нос и слишком полные губы. Она была благоразумной и серьезной девушкой и позволяла себе вольности, только когда была с Эми.

Когда подруги пришли на ярмарочную площадь, между лотками невозможно было протолкнуться. Эми и Кэти переглянулись, взялись под руки и нырнули в толчею.

Игнорируя всякие «кольца» и лотереи, которые были пустой тратой денег, потому что девушки все равно никогда не выигрывали и даже не видели, чтобы хоть кто-нибудь выигрывал, они остановились, только добравшись до «поезда привидений». Подруги уселись на переднее сиденье и всласть навизжались при каждом появлении скелета или привидения, не говоря уже об открытом гробе, в котором сидел мертвец, снимавший шляпу в знак приветствия и приглашавший проезжающих присоединиться к нему. На самом деле ни одна из девушек ни капельки не боялась. Затем они направились на любимый аттракцион Кэти — «вальсирующая карусель». Молодой человек, продавший им билеты, вцепился в их кабинку и заставил ее раскачиваться и кружиться гораздо быстрее, чем все остальные. После этого девушки купили мороженое и пошли к «колесу обозрения».

Кэти затошнило. Она предложила тихонечко посидеть на пирсе за еще одной чашкой чая. Был час дня. Потеплело, и дул легкий приятный ветерок. Девушки сняли береты и подставили солнцу лица, наслаждаясь ласковым ветром, обдувавшим их ноги и перебиравшим волосы.

В будущем Кэти часто задавала себе вопрос, как бы сложилась жизнь Эми, если бы они не пришли на пирс именно в это время. Например, если бы опоздали на поезд (а они на него чуть не опоздали) и приехали в Саутпорт намного позже. Или если бы не заходили в кафе на Лорд-стрит и пришли на пирс раньше. Если бы только они разминулись тогда с братьями Паттерсон, ее подруге не пришлось бы провести лучшие годы своей жизни в тюрьме.

Ни Кэти, ни Эми не заметили двух молодых людей, которые, опершись на перила, смотрели на море. Юноши были необычайно хорошо одеты — на них были фланелевые отутюженные брюки, соломенные шляпы, до блеска начищенные туфли и пиджаки спортивного покроя — на одном темно-зеленый, на втором — темно-синий, буквально усеянные золотыми пуговицами.

Это были симпатичные и здоровые молодые люди, явно братья, с густыми каштановыми волосами и карими глазами. Младший, парень в зеленом пиджаке, был выше и стройнее. Его волосы были длиннее, а взгляд увереннее. Он держался более раскованно, чем брат, и все его движения казались быстрее и резче.

— Мне хочется пить, — произнес он, отворачиваясь от моря. — Интересно, есть ли здесь поблизости какой-нибудь бар? — Его взгляд скользнул по пирсу. Внезапно он подтолкнул брата локтем и шепнул: — Ты только посмотри на это!

Его спутник увидел двух молодых женщин, заливающихся смехом на скамейке неподалеку. Он застонал.

— О боже, Барни, давай не будем снимать девчонок. Я бы предпочел провести день вдвоем с тобой. Ты же знаешь, я всегда теряюсь и не могу придумать, что сказать. Я буду чувствовать себя неловко, если мы пойдем с ними обедать, и мне будет не по себе, если мы отправимся в кино. Все это может закончиться тем, что мы повезем их домой. — Они приехали на машине Барни, и старший брат знал, что ему придется сидеть на заднем сиденье с незнакомой девушкой, которая ему почти наверняка не понравится.

— Не будь таким ворчуном, Хэрри. Эти девушки особенные, блондинка уж точно. Твоя темноволосая. Она тоже ничего. Пошли. Будем надеяться, что сегодня нам повезет.

— Тебе повезет, Барни, не мне, — пробормотал Хэрри, плетясь за братом к скамейке. Он надеялся, что девушки их «отошьют». Они выглядели довольно респектабельно и явно не были девицами легкого поведения.

Барни снял шляпу и вежливо поклонился.

— Добрый день, девушки. Мы с братом хотели бы угостить вас мороженым, — произнес он, глядя на блондинку.

— Нет, спасибо, — темноволосая девушка слегка отодвинулась. Блондинка ничего не сказала, а только смотрела на Барни, и в ее синих глазах читалось изумление.

Хэрри удивленно наблюдал за тем, как его брат плюхнулся на скамейку рядом с ней.

— Привет, — дрогнувшим голосом опять произнес Барни. На его лице застыло выражение, которого Хэрри никогда прежде не видел. Это была какая-то туповатая ухмылка, как будто за несколько последних секунд его брат лишился разума.

— Привет, — почти шепотом ответила девушка. — Меня зовут Эми Карран.

— А меня Барни Паттерсон. Приятно познакомиться, Эми.

Вот, как говорится, и все. Это была любовь с первого взгляда.

Остаток дня Хэрри и вторая девушка, которую звали Кэти, плелись следом за Эми и Барни. В какое-то мгновение эта парочка, не говоря ни слова, просто исчезла в палатке предсказательницы судеб.

— Думаю, они забыли о нашем существовании, — сухо заметила Кэти, пока они с Хэрри ожидали их возвращения.

— Похоже на то, — Хэрри засунул руки в карманы и позвенел мелочью, пытаясь сообразить, что еще можно сказать.

— Я бы уехала домой, если бы не волновалась за Эми. В конце концов, она почти не знакома с вашим братом. — Кэти обеспокоенно нахмурилась. — Не понимаю, что на нее нашло. Это совсем на нее не похоже. Эми еще ни с кем не встречалась, да и я тоже.

— Барни тоже ведет себя очень странно. — «Странно» — это еще слабо сказано. — То есть он встречался раньше с девушками, но никогда так не распускал слюни. — Хэрри немного расслабился. Похоже, они с Кэти друзья по несчастью. — Может, пойдем выпьем чего-нибудь холодного? Вон там есть кафе со столиками на улице, так что, как только наши влюбленные голубки появятся, мы их сразу увидим.

— Я бы лучше выпила чаю. Честно говоря, мне немного не по себе. — Кэти наморщила нос. — Влюбленные голубки! Это звучит просто дико.

Хэрри вошел в кафе и заказал чай. Неожиданно для себя самого он заказал еще и две лепешки с маслом. Официантка пообещала подать все через пару минут.

Когда Хэрри вышел на веранду, Кэти ему улыбнулась. Хэрри решил, что она ему определенно нравится. Ее нельзя было назвать ни глупой, ни легкомысленной. Единственным недостатком Кэти был ужасающий ливерпульский акцент, но это не так уж и страшно.

— Вы из Саутпорта? — спросила она.

— Нет, из Ливерпуля. А если точнее, из Калдерстоунса.

— Шикарный район. Мы с Эми из Бутла. У вас есть еще братья или сестры?

— Нет, у моих родителей только двое детей — Барни и я. А у вас?

— У меня? — Кэти засмеялась. — У меня пятеро братьев и четыре сестры. Я предпоследняя. Старшему брату, Дугальду, уже тридцать пять лет.

— Дугальд — очень необычное имя.

— Это древнее ирландское имя. Оно означает «темноволосый незнакомец».

Разговор становился все более непринужденным. Хэрри спросил девушку, чем она зарабатывает на жизнь, Кэти ответила, что работает в бухгалтерии «Вулворта». Потом она в свою очередь поинтересовалась, чем занимается Хэрри.

— Работаю на фабрике нашего отца в Скелмерсдейле, — сказал он. — Я помощник менеджера. Мы выпускаем медицинские инструменты и оборудование.

Это произвело на Кэти большое впечатление.

— Барни тоже там работает?

Хэрри объяснил, что Барни в прошлом году окончил университет. Он изучал классические языки и античную литературу.

— Он несколько раз начинал работать на фабрике, — доверительно поведал девушке Хэрри, — но теперь намерен пойти в армию, если… когда начнется война. — Хэрри склонялся к мнению, что войны избежать не удастся.

Официантка принесла их заказ. Когда Кэти увидела лепешки, то от души поблагодарила Хэрри. Оказалось, что она умирает с голоду.

— Сегодня утром мы причастились, а это означает, что мы не завтракали. Так что, кроме одного шоколадного батончика на двоих, я и Эми сегодня еще ничего не ели. Приберегали аппетит для жареной рыбы с картошкой, но сомневаюсь, что Эми теперь захочет есть. Ее мысли заняты совсем другим.

— Вы католички? — по спине Хэрри пополз холодок. Если между Барни и этой девушкой действительно все серьезно, если он захочет познакомить ее с родителями…

— Да, — Кэти удивленно посмотрела на него. — Вы что-то имеете против?

— Нет, — выдавил из себя Хэрри. — Конечно нет. — Но их мать будет против. Элизабет Паттерсон была протестанткой ирландского происхождения и ненавидела католиков каждой клеточкой своего тела.

— Просто некоторым это не нравится.

Он нервно сглотнул.

— Это не обо мне.

— Я так и думала. — Кэти с таким явным удовольствием принялась за лепешку, что Хэрри предложил ей и свою. У него пропал аппетит.

Барни и Эми вышли из палатки гадалки. Они держались за руки. У Хэрри перехватило дыхание. Он и не подозревал, что люди могут сиять от счастья и выглядеть влюбленными так явно и безусловно, как выглядели его брат и Эми. Они буквально излучали какой-то загадочный свет. И это касалось не только их глаз, но также кожи и волос. От этого Хэрри почувствовал себя… он попытался подобрать правильное определение… неполноценным, бледной копией своего брата. Хэрри знал, что никогда не будет так сиять. В нем нет этого внутреннего света. Барни был двадцать один год, и Хэрри старше его на два года, но сегодня Хэрри казалось, что он в два раза младше брата.

— Мы с Хэрри пьем чай и едим лепешки, — сообщила и без того очевидный факт Кэти. От этих слов Хэрри почувствовал себя увереннее, как если бы они с Кэти составили своего рода тандем, который тоже что-то значил.

— Я хочу есть, — сказала Эми, и Барни пошел и заказал еще чаю и лепешек. Пока его не было, Эми сидела, обхватив колени руками и мечтательно глядя себе под ноги. Когда Барни вернулся, они больше ничего вокруг себя не видели. Даже в кино (а они пошли на «Подпольного короля» с Хамфри Богартом) влюбленные сидели обнявшись и не глядя на экран.

Когда они вернулись в Бутл, было уже темно. Кэти ничуть не удивило, что у Паттерсонов есть машина. Она и представить себе не могла, чтобы они ездили на поезде или трамвае, как обычные люди. Оказалось, что машина есть у каждого из них, но в Саутпорт они приехали на автомобиле Барни.

— Какая это машина? — спросила Кэти, устроившись на заднем сиденье рядом с Хэрри. — Если я скажу, что каталась на машине, наш Кев тут же спросит, на какой. Кевин просто помешан на автомобилях.

— Это «моррис восемь», турер с опускающимся верхом. У меня «остин семь», а у папы «бентли». Но я думаю, если начнется война, нам, быть может, придется от них избавиться, — обеспокоенно произнес Хэрри. — Говорят, бензин будут выдавать по талонам.

На переднем сиденье Эми и Барни не произнесли ни слова до самого Бутла. Там Эми рассказала Барни, как найти Агейт-стрит.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Кэти, когда они с подругой вышли из машины у дома Эми и братья уехали. Это был дурацкий вопрос, но Эми весь день вела себя очень странно.

— Спасибо, я в порядке, — ответила Эми. Она прислонилась к подоконнику и повторила: — Я в порядке, а ты?

— Я хорошо провела время с Хэрри. — Кэти вдруг показалось, что это очень важно — подчеркнуть, что она тоже получила удовольствие от прогулки, пусть даже это удовольствие было совсем другого рода. Ей действительно очень понравился Хэрри, хотя в этом чувстве не было ничего романтичного. Когда она выходила из машины, он пожал ей руку и сказал: «Я уверен, мы еще когда-нибудь увидимся», и она с ним согласилась.

— Можно мне войти? — спросила Кэти у Эми, которая как будто и не собиралась заходить в дом. Было похоже, что она забыла, где находится входная дверь, или в отсутствие Барни не знает, что ей теперь следует делать. Обычно после проведенного вместе дня Кэти заходила к Карранам выпить чашку какао. У нее самой дома было слишком шумно, в каждой комнате кто-нибудь дрался или ссорился, а мама постоянно чем-то швырялась. Никто не пил перед сном какао, потому что молока к вечеру никогда не оставалось. Когда пабы закрывались, отец возвращался домой пьяный в стельку.

— Я лучше сразу лягу спать, — ответила Эми и потерла глаза, как будто очень устала.

— Ладно, тогда я зайду завтра около полудня.

— Зачем?

— Завтра второй день Пасхи, и мы собирались пойти с твоими Чарли и Марион на спортивный праздник в «Инглиш электрик». — Там будет ярмарка, игры и соревнования. Кэти так ждала этого дня.

— Ой, я не поеду. — Эми затрясла головой, как будто сама идея была несуразной и она и не собиралась туда ехать. — Мы с Барни отправляемся в Нью-Брайтон. Но ты можешь поехать в «Инглиш электрик» с Чарли и Марион, — быстро добавила она, как будто до нее только сейчас дошло, как сильно она подводит Кэти.

— Да нет, я лучше тоже не поеду. Марион меня не любит.

— Меня она тоже не любит. Мне кажется, она никого не любит, даже мою маму, хотя мама думает, что Марион просто очень застенчивая.

— Без тебя мне будет с ними неловко. — Интересно, что она будет делать, когда они туда приедут? Волочиться хвостом за Чарли и Марион, как это было с Эми и Барни? Только на этот раз с ней не будет Хэрри. — Ничего, — сказала Кэти, — я найду, чем заняться. — Она была уязвлена до глубины души. Они с Эми дружили с пяти лет, и теперь та в один миг ее бросает только потому, что познакомилась с каким-то парнем. Но это была не настоящая Эми. Настоящая Эми ни за что не отнеслась бы к их дружбе так беспечно. С Эми, стоявшей сейчас перед ней, Кэти даже не была знакома. Пока они были в Саутпорте, с подругой что-то произошло. Ее загипнотизировали, заколдовали. И кто знает, когда теперь вернется настоящая Эми?

Эми вошла в дом и закрыла за собой дверь. Кэти осталась в одиночестве на безлюдной улице, по обеим сторонам которой выстроились длинные безликие дома-близнецы с темными окнами. Перед плотно запертыми дверями не было ни цветов, ни лужаек, открыв дверь, люди ступали сразу на тротуар.

Кэти вздохнула. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной.

— Вот это жизнь, — пробормотала Мойра Карран. Она никогда не думала, что настанет день, когда она сможет сидеть в кресле с любовным романом в одной руке и сигареткой в другой, и ей совершенно нечего будет делать, и голова у нее будет приятно кружиться. Она провела вечер за картами со своей лучшей подругой Нелли Тайлер, и они слегка перебрали портвейна с лимоном.

Прошлым летом начала работать ее младшая дочь Бидди. И теперь, когда сын и три дочери отдавали маме часть своего заработка, Мойра наконец-то могла немного расслабиться. С тех пор как десять лет назад от сердечного приступа умер ее муж Джо, жизнь Мойры, у которой на руках остались четверо маленьких детей, превратилась в беспрерывный тяжкий труд. Но дети были смыслом ее жизни, и ради них она готова была вкалывать до упаду.

Часы на серванте, свадебном подарке давно умерших родителей Джо, показывали десять. В это же время год назад Мойра находилась бы в пабе «Грин мэн», что на Марш-лейн, дело шло бы к закрытию, и она едва держалась бы на ногах от усталости. Работать в пабах было тяжело, но зато в них очень удобный график работы, если у тебя есть дети школьного возраста. К тому времени Чарли стал уже достаточно взрослым, чтобы присмотреть за сестрами, пока мама на работе. Утром Мойра ради нескольких дополнительных шиллингов делала в этом же пабе уборку перед открытием.

Но теперь у нее была относительно легкая работа официантки в кафе «Флауэрс» на Стэнли-роуд, и бывали дни, когда утром она могла позволить себе поспать до восьми часов. Покупки она теперь делала, не проносясь вихрем мимо прилавков, как раньше, а не спеша и с удовольствием. Иногда Мойра ради разнообразия приглашала Нелли на утренний чай в свое кафе, и теперь уже обслуживали ее. Все-таки жизнь — неплохая штука!

Теперь у Мойры была возможность покупать разные мелочи для дома. Вот эту желто-коричневую скатерть с покрытой узелками бахромой она приобрела на новогодней распродаже. Женщина толкнула бахрому пальцем и с наслаждением наблюдала за тем, как она раскачивается. Улыбнувшись, Мойра подумала, что, должно быть, со стороны это выглядит смешно. Просто она очень долго не могла позволить себе такую роскошь, как новая скатерть. Если бы у нее были силы, она бы сейчас пошла взглянуть на атласные, бронзового цвета чехлы для подушек, которые она сшила сама, и на сухую желтую траву в камине. Мойра не была уверена, что трава настоящая, но вместе со скатертью, чехлами для подушек и всякими другими недавно приобретенными мелочами один ее вид доставлял Мойре приятное чувство удовлетворения.

Только она подумала, что старшей дочери пора бы уже вернуться, как входная дверь отворилась и Эми вошла в дом. На ее лице было выражение, которого Мойра прежде никогда не видела и которое трудно описать. Отсутствующее, почти сонное, как если бы Эми спала и видела замечательный сон.

— Что с тобой, милая? — с подозрением поинтересовалась Мойра. — Ты часом не пьяна?

— Нет, мама. Меня ведь еще не пускают в пабы, забыла?

— Но это никому не мешает напиться. — Тем не менее Мойра отвергла эту идею. Эми была хорошей девочкой и никогда еще не заставляла ее волноваться. При этом женщина отлично осознавала, какое впечатление производит ее дочь на представителей противоположного пола. Когда они с Эми выходили в город, мужчины повсюду провожали девушку взглядами и присвистом. Это началось, когда Эми было всего тринадцать или четырнадцать лет. В молодости Мойра и сама была красоткой, да она и сейчас была совсем ничего, несмотря на годы тяжелой работы, но до Эми ей все равно далеко. И она вполне допускала, что какой-нибудь подонок может попытаться подсунуть ее прелестной дочери стаканчик «Микки Финна»[2], чтобы добиться своего. Возможно, у нее просто слишком много свободного времени и она прочитала слишком много своих любимых женских романов.

— Чарли дома? — спросила Эми.

— Он в гостиной с Марион, — фыркнула Мойра. Она не могла сказать с уверенностью, что ей нравится невеста сына.

— Когда он выйдет, скажи ему, что я не поеду с ними завтра на праздник в «Инглиш электрик».

— Почему?

— Потому что вместо этого я еду в другое место. — Эми направилась к лестнице. — Я пошла спать, мам.

— Но где находится это другое место, в которое ты едешь? — зашипела снизу Мойра, стараясь не разбудить Джеки и Бидди, которые уже давным-давно поднялись наверх и сейчас, вероятно, спали крепким сном.

— В Нью-Брайтоне. Один человек заедет за мной на машине около десяти часов.

— На машине! И кто же этот… — Но прежде чем Мойра успела закончить свой вопрос, дверь спальни Эми со стуком захлопнулась.

Почему Кэти не зашла на чашку какао? — удивилась Мойра. Может быть, подруги поссорились и именно поэтому ее дочь вела себя так странно? Но Эми не выглядела огорченной. Если бы мать Кэти, Элси Бернс, не наводила на Мойру такой ужас, миссис Карран тут же отправилась бы к ней домой, чтобы немедленно все выяснить. За исключением Кэти, у Бернсов вся семейка была буйной. Двое сыновей уже побывали в тюрьме. Но мамаша, пожалуй, самая чокнутая из всех.

Мойра заглянула в пачку — там еще оставалась одна сигарета. Отлично! Через минуту она сделает себе чашку какао, выкурит сигарету и пойдет спать, хотя, пожалуй, вначале спросит у Чарли и Марион, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Их голоса доносились из-за закрытой двери гостиной. Мойра постучала и самую малость приотворила дверь, вдруг они там чем-нибудь занимаются.

— Вы, случаем, не хотите какао? — Женщина понятия не имела, почему произнесла это шепотом.

— Нет, мам, спасибо, — обычным голосом ответил Чарли. — Марион уже уходит.

— Спокойной ночи, Марион.

— Спокойной ночи, миссис Карран.

Мойра поморщилась. Голос Марион звучал враждебно. Или все дело в том, что она очень застенчивая? Как бы то ни было, она странная девушка. Живет Марион в католическом общежитии в Эвертон Вэлли, и выуживание из нее информации о ее семье скорее напоминает процесс выдирания зубов. По словам Чарли, его невеста родилась в Дандолке, на восточном побережье Ирландии, откуда переехала в Ливерпуль, когда ей было всего четырнадцать. Сейчас Марион уже двадцать, и за прошедшие годы ей удалось избавиться от ирландского акцента, а также научиться печатать и стенографировать.

— Они умерли, — отрезала девушка, когда Мойра спросила о ее родителях. Мойра не стала спрашивать ее о братьях и сестрах, чтобы снова не нарваться на грубость.

Более того, распалялась Мойра, очень бы хотелось донести до сознания Марион информацию о том, как ей повезло подцепить Чарли Каррана. Во всем Бутле не нашлось бы девушки, которая отказалась бы выйти за него замуж, если бы он только предложил. Чарльз ученик чертежника в «Инглиш электрик», у него своя чертежная доска, и он единственный мужчина на всей улице, который ходит на работу в костюме.

Еще более впечатляло то, что Чарли покупает собственный дом! Дом находится в Эйнтри, рядом с ипподромом, и его, как и сотню других зданий, недавно достроили. Чарли и Марион каждое воскресенье ездили смотреть, как продвигается строительство. За всю жизнь Мойра не встретила никого, кто имел бы собственный дом.

Да черт с ней! Мойра сварила какао, плюхнулась в кресло, закурила и снова взялась за книгу. Она подумает об этом завтра или послезавтра. Сейчас ей на все наплевать. Она совсем забыла сказать Чарли, что Эми не поедет завтра на спортивный праздник, но на это ей тоже наплевать.

Кэти вошла в дом и увидела Лили, сидевшую на ступеньках и, по всей видимости, ожидавшую ее возвращения.

— Ах ты, сука! — взвизгнула Лили, бросаясь на сестру. — А я-то думаю, куда исчез мой красный пиджак.

Кэти совсем забыла, что надела пиджак сестры.

— Прости, сестренка… — начала было она, но Лили не склонна была выслушивать какие-либо объяснения, которые могли прийти в этот момент в голову Кэти. Лили вцепилась сестре в волосы и с силой рванула на себя. Кэти вскрикнула, в прихожую выскочила миссис Бернс и, схватив дочерей, стукнула их лбами друг о друга. Теперь закричали обе.

— Когда вы уже повзрослеете! — заорала миссис Бернс. Она ударила Кэти по лицу. — Это за то, что ты таскаешь шмотки сестры. — Лили усмехнулась, но ее радость оказалась преждевременной. — А это за то, что ты вырываешь волосы своей сестре! — рявкнула мать, отпуская оплеуху второй дочери.

Входная дверь открылась, и вошел мистер Бернс. Он увидел развернувшиеся в прихожей боевые действия и, прежде чем жена успела взяться за него, немедленно ретировался обратно на улицу. Он обошел дом и расположился в туалете во дворе, ожидая, пока в голове у него прояснится, а супруга немного успокоится.

— О господи! — Лили ринулась наверх. — Я ненавижу этот чертов дом!

Кэти медленно последовала за ней. Одной рукой она держалась за лоб, а второй — за левую щеку. Все это потому, что Эми не пригласила ее на чашку какао. Она бы вернулась домой, когда Лили уже спала, и повесила бы пиджак в шкаф. «Насколько мне известно, он там и был», — ответила бы она сестре, если бы та утром спросила.

В течение нескольких последующих недель Кэти почти не виделась с Эми. Без подруги ей было очень непривычно. На протяжении многих лет они все делали вместе. Конечно, Кэти понимала, что когда-нибудь настанет день, и они обе встретят парней, за которых захотят выйти замуж. Но ей казалось, что это произойдет одновременно, и сначала они будут гулять вчетвером, потом поженятся, у них родятся дети, и их дружба будет оставаться нерушимой еще много-много лет.

Она обрадовалась, когда однажды в воскресенье Эми зашла к ней и предложила пойти на службу, а потом провести вместе весь день. Раньше так было каждое воскресенье.

— Мы можем прогуляться в город и выпить чашечку чая в «Лайонсе», — сказала Эми. Был май, погода становилась все теплее, а дни все длиннее.

Должно быть, она начинает охладевать к Барни, подумала Кэти, но оказалось, что это был день рождения отца Барни и к ним приехали гости.

— Почему же тебя не пригласили? — поинтересовалась Кэти.

— Барни пока не хочет знакомить меня со своей матерью. Она закатит истерику, если узнает, что сын собирается жениться на католичке.

— Вы поженитесь? — не поверила своим ушам Кэти. Ровно три недели назад, день в день, они с Эми ездили в Саутпорт, и ни у одной из них и в мыслях не было завязывать серьезные отношения с мужчиной. И вот теперь Эми ведет себя, как будто едва знакома с ней, и впридачу говорит о замужестве.

— Мы подумываем об этом, только смотри не проболтайся моей маме. — Эми избегала встречаться с Кэти глазами. — Так ты идешь в церковь или нет?

— Одну секунду, я только сбегаю за шляпкой.

Они в молчании дошли до церкви Святого Иакова. Кэти в голову пришла мысль, от которой ей стало не по себе. Она готова была побиться об заклад, что Эми и Барни уже спали вместе. Что-то такое было в ее подруге. Эми не то чтобы выглядела старше, но вела себя по-другому. В тот день в Саутпорте она перестала быть девочкой и стала женщиной.

После службы они пошли в город, заказали себе лимонаду в «Лайонсе», затем наскребли достаточно денег на два билета в первый ряд кинотеатра, где посмотрели «Капитана Блада» с Эрролом Флинном и Оливией де Хевиленд. Фильм был старый, и девушки его уже видели, но это было лучше, чем пытаться поддерживать разговор. Большую часть времени Эми была погружена в свои мысли и постоянно чему-то про себя улыбалась. Когда Кэти обращалась к ней, она отвечала, словно каждый раз пробуждаясь от сказочных грез. Кэти показалось, будто она посягает на что-то глубоко личное, и, в конце концов, она сдалась и тоже умолкла.

Кэти обрадовалась, что трамвай, на котором они ехали домой, был переполнен и они не смогли сесть рядом. В этот вечер ей очень хотелось поплакать в подушку, однако, учитывая, что она спала в одной кровати с Лили, которая могла проснуться и отвесить тумака, это было не очень удачной идеей. Но у нее уже никогда не будет такой подруги, как Эми, и, похоже, она потеряла ее навсегда.

Спустя несколько дней Кэти пришла домой после работы и обнаружила на углу Аметист-стрит переминающуюся с ноги на ногу и очень встревоженную миссис Карран. Судя по всему, та ожидала именно ее появления. Кэти очень нравилась мама Эми. Она была стройной, хорошенькой и всегда со вкусом одевалась, хотя вся ее одежда была из сэконд-хэнда. Сегодня на ней было элегантное розовато-лиловое платье с короткими рукавами и плиссированным лифом. Миссис Карран попросила Кэти заглянуть после чая на Агейт-стрит.

— Я хотела бы поговорить с тобой, дорогуша. Это насчет Эми.

— Она будет дома?

— Нет, дорогуша. Она идет на спектакль в Принцесс-театре в Биркенхэде и вернется очень поздно.

Кэти была рада, что ей есть куда пойти. Две ее сестры были замужем, а две другие, Лили и Фрэнсис, встречались с парнями. Они не обращали на нее никакого внимания. С тех пор как Эми встретила Барни Паттерсона, у Кэти возникла проблема, куда и с кем пойти.

Поев, она отправилась к Карранам. Миссис Карран заварила чай и очень красиво все расположила на подносе, включая тарелку с печеньем, среди которого были и кусочки сливочного «бурбона», любимого печенья Кэти.

— Угощайся, дорогуша, — сказала миссис Карран, когда они расположились в гостиной и она закурила.

Ужин Кэти состоял из толстого куска засохшего хлеба, размоченного в водянистом соусе. Она совершенно не наелась и поэтому с благодарностью набросилась на печенье. Ее собственная мама не признавала пудингов и десертов.

— Это насчет дня рождения Эми, — начала миссис Карран. — Как тебе известно, первого июня ей исполняется восемнадцать. И я не знаю, как отмечать день ее рождения.

— А с самой Эми вы об этом говорили?

— Нет, пока нет. Последнее время ее так сложно поймать.

— Может, она вообще не захочет ничего отмечать. — Кэти с трудом представляла себе высокого, красивого, привыкшего к роскоши Барни Паттерсона в доме Карранов.

Миссис Карран со звоном опустила чашку на блюдце.

— Кэти, дорогуша, — воскликнула она, — я хотела поговорить с тобой не только о дне рождения! Меня беспокоит парень, с которым Эми гуляет. Что он из себя представляет? Она отказывается приводить его домой. Раньше он заезжал за ней сюда и на обратном пути подвозил ее к дому, но после того, как я пригрозила выйти и представиться сама, он больше не появляется. Наверное, Эми приказала ждать ее в другом месте. Она даже не говорит мне, как его зовут и чем он занимается. Я хочу знать, он католик? Что у него за семья? Где он живет? — Она заплакала как раз тогда, когда Джеки и Бидди с грохотом слетели вниз и закричали, что идут гулять.

— Гулять куда? — закричала в ответ миссис Карран.

Девушки вошли в комнату. У них были такие же волосы, как у Эми, синие глаза, как у Эми, даже черты лица, как у Эми, и все же им не хватало чего-то совершенно неуловимого, что делало их старшую сестру ослепительной красавицей.

— Привет, Кэти, — жизнерадостно поприветствовали они гостью. — Мы идем в Стэнли-парк с Филлис МакНамара, мам.

— И что вы там собираетесь делать? — поинтересовалась миссис Карран.

Девушки растерянно переглянулись.

— Просто разговаривать, мама, — после паузы произнесла Джеки.

— Вот именно, мама, мы собираемся просто разговаривать, — подтвердила Бидди.

— Ну хорошо, только возвращайтесь домой не поздно.

— Зачем им идти в Стэнли-парк только для того, чтобы поговорить? — поинтересовалась миссис Карран, когда за дочерьми захлопнулась входная дверь. Кэти ответила, что не знает, но они с Эми тоже всегда так делали; в ответ на это миссис Карран шмыгнула носом и утерла слезу.

— Мы с Эми почти не общаемся, — пожаловалась она. — Она стала такой скрытной. Джеки и Бидди заметили это и тоже очень расстраиваются. Чарли злится, потому что вчера она нагрубила Марион. И все это началось в то воскресенье, когда вы ездили в Саутпорт. Я так понимаю, она познакомилась с этим парнем именно там. Эми так странно себя вела, когда вернулась домой. — Глазами, полными слез, женщина горестно поглядела на Кэти.

— Его зовут Барни Паттерсон, — медленно произнесла Кэти. Она пыталась припомнить все вопросы, которые задала миссис Карран. — Он живет в Калдерстоунсе, и у него есть брат по имени Хэрри. У их отца в Скелмерсдейле фабрика по производству медицинских инструментов. Они не католики, — добавила она. Его мать закатит истерику, если узнает, что Барни собирается жениться на католичке, — сказала тогда Эми. И Хэрри выглядел обеспокоенным, когда Кэти обмолвилась, что они с Эми причащались.

— В настоящее время Барни не работает. В прошлом году он окончил университет и теперь собирается идти в армию.

— Университет! — еле слышно повторила миссис Карран. Она сильно побледнела. — Наша Эми встречается с парнем, у которого есть машина и который учился в университете? Где они познакомились?

— На пирсе в Саутпорте. — Кэти хотелось бы рассказать миссис Карран о тех чувствах, которые, совершенно очевидно, питают друг к другу Эми и Барни, но она понимала, что не имеет права вмешиваться. Да и вообще, вряд ли она сумела бы это описать. А если она скажет, что Эми говорила о свадьбе, то вообще будет сплетницей.

— Как ты думаешь, все будет хорошо? В том смысле, что он за человек?

— Я не знаю, — призналась Кэти. — Мне показалось, он ничего. Его брат Хэрри — точно классный парень. С Барни я почти не разговаривала. Он был слишком увлечен Эми.

— Что из этого выйдет, Кэти? — дрожащим голосом продолжала спрашивать миссис Карран. — Давай будем надеяться, что это скоро закончится, а?

Она посмотрела на девушку, но та лишь уклончиво улыбнулась.

— Нам остается только ждать, — сказала Кэти.

Кэти стала частой гостьей в доме Карранов. Она заходила ради миссис Карран. Здравомыслие и гордость не позволяли ей горевать из-за того, что ее бросила подруга. В «Вулворте» работало полным-полно девчонок, с которыми Кэти могла ходить в кино или на танцы в Риальто или Флорал-холл в Саутпорте. Она быстро обзаводилась новыми подругами, но пообещала миссис Карран, что придет на восемнадцатилетие Эми, и даже заранее купила подарок — коробку вышитых носовых платков.

— Эми будет с Барни, наконец-то, — задыхаясь от волнения, сообщила ей миссис Карран, когда Кэти в очередной раз к ней зашла. — Мы не станем никого приглашать. Будут наш Чарли и Марион, Джеки и Бидди, ну и, конечно, ты, дорогуша. Я только приготовлю бутерброды, испеку пирог и открою бутылку хереса.

Кэти пообещала зайти в полседьмого.

Этот день она не забудет никогда.

Погода первого июня была просто жуткой. Небо затянуло плотной пеленой темно-серых туч, и хотя дождя не было, в воздухе было столько влаги, что, казалось, он прилипал к щекам, как мокрая паутина.

Когда время приближалось к половине седьмого и Кэти уже была на пути к Агейт-стрит, наконец-то выглянуло солнце, как будто чтобы поздравить Эми. Ей как всегда везет, подумала Кэти. Даже погода стремится ее порадовать.

Повернув за угол, девушка увидела, что машина Барни уже стоит у дома Карранов. Кэти постучала, и Бидди открыла ей дверь. Она закатила глаза и дрожащим от волнения голосом произнесла:

— Вот ведь отчебучила наша Эми!

— Что случилось? — встревоженно спросила Кэти.

— Она и этот ее ухажер взяли и поженились, прямо сегодня, — ухмыляясь, сообщила Бидди. — Мама чуть не чокнулась, а Чарли сильно разозлился. А я так просто зеленею от зависти. Вот бы мне сделал предложение кто-нибудь с машиной.

— У тебя еще все впереди, Бидди, — заверила ее Кэти. Девочке было всего четырнадцать.

Кэти вошла в дом и обнаружила всю семью, за исключением Марион, в гостиной. Барни стоял у камина, чувствуя себя весьма непринужденно, а Эми и Чарли пытались утешить миссис Карран, с которой, по-видимому, приключилась легкая истерика.

— Как ты могла так со мной поступить?! — рыдала она. — Как ты могла? Моя собственная дочка вышла замуж и не пригласила меня на свадьбу!

— Это была очень скромная свадьба, — сказала Эми, одновременно обращаясь и к Кэти, и к матери. — Мы вообще никого не приглашали. Попросили двух гостей с другой свадьбы быть нашими свидетелями. А потом пошли в фотоателье и сфотографировались.

— Ты должна была понимать, как сильно это обидит твою маму, — холодно сказала Кэти.

— Ты не все знаешь, Кэти, — так же холодно ответила Эми.

Только сейчас Кэти заметила, что ее подруга одета в очаровательное белое шелковое платье, отдаленно напоминающее то самое, которое вызвало у нее восторг в тот день в Саутпорте. У этого платья не было шлейфа, но выглядело оно таким же дорогим. Из узла на макушке, в который Эми собрала свои волосы, выбивались отдельные пряди, падая на лоб, уши и изящную белую шею. Шляпка представляла собой две белые шелковые розы и клочок белой сетчатой ткани. Кэти никогда еще не видела Эми такой красивой.

Барни тоже не стоял в конце очереди, когда Боженька раздавал красоту. В темном костюме и ослепительно белой рубашке он был похож на кинозвезду. Прядь каштановых волос дразняще упала ему на один глаз, он улыбался невероятно соблазнительной улыбкой и не мог оторвать взгляд от своей молодой жены. У Кэти екнуло сердце. «Будет ли кто-нибудь когда-нибудь смотреть на меня таким взглядом?» — подумалось ей.

Чарли похлопал мать по спине, а Эми ее слегка встряхнула.

— Да не принимай ты это все так близко к сердцу, мам. Нам с Барни и в голову не могло прийти, что ты так распереживаешься.

— Просто я хотела присутствовать на свадьбе моей дочки, — грустно сказала миссис Карран. — Это должно было случиться в католической церкви, чтобы вы поженились в глазах Господа.

— Ой, мам, это все не имеет значения.

— Для меня имеет, — опять заплакала Мойра. — Мама Барни знает, что вы поженились?

— Еще нет, миссис Карран, — ответил Барни.

Кэти не совсем поняла, что произошло вслед за этим. Оглядываясь назад, она смутно припоминала, что Барни, как волшебник, извлек бутылку шампанского, коробку изящных бокалов и золотой медальон с цепочкой для миссис Карран. Затем он принялся целовать всех присутствующих, включая Кэти. Он подарил Джеки и Бидди по одному фунту, став их лучшим другом на всю жизнь, и пожал руку Чарли долгим теплым рукопожатием, которое также включало сжимание плеча другой рукой. Мать Эми все еще плакала, рассматривая медальон, в котором, по словам Эми, скоро должна была появиться ее с Барни фотография, но это были уже скорее слезы радости, чем горя. Барни очаровал всех.

Или почти всех. Кэти совсем забыла о Марион. Когда она вошла в соседнюю комнату, Марион сидела за столом, уставившись в пространство перед собой.

— Хочешь шампанского? — спросила Кэти. — Там еще осталось.

— Спасибо, нет, — ответила Марион. Это была молодая женщина с лицом землистого цвета, черными, как вороново крыло, волосами, неестественно тонким носом и густыми бровями, которые делали ее лицо несколько грубоватым. Ей недавно исполнилось двадцать, но выглядела Марион на все двадцать пять. К тому же она была несколько высокомерна и настаивала на том, чтобы называть Чарли Чарльзом. В сентябре они должны были пожениться, но никто не понимал, что он в ней нашел.

— Ума не приложу, как Эми могла поступить так с собственной матерью, — с ожесточением произнесла Марион. — Чарли рассказывал мне, как тяжело миссис Карран работала все эти годы, чтобы ее дети ни в чем не нуждались, и смотри, что она получила взамен от своей дочери! Я с пяти лет вынуждена была работать в семейном бизнесе. Но бриллиант вырезают бриллиантом, как говаривала моя мама.

Кэти никогда не слышала этого выражения. Оказалось, что оно означает «око за око».