Церковная история народа англов

I. О кончине блаженного папы Григория.

II. Как Августин вел с епископами бриттов переговоры о церковном мире и совершил в их присутствии небесное чудо, и о каре, постигшей их за то, что они ослушались его.

III. Как он посвятил в епископы Меллита и Юста и о его кончине.

IV. Как Лаврентий и другие епископы обратились к скоттам относительно сохранения единства Святой Церкви в вопросе об исчислении Пасхи и как Меллит отправился в Рим.

V. Как после смерти Эдильберта и Саберта их наследники восстановили поклонение идолам и как вследствие этого Меллит и Юст покинули Британию.

VI. Как при помощи апостола Петра Лаврентий обратил короля Эдбальда ко Христу и как король вернул Меллита и Юста.

VII. Как епископ Меллит, когда загорелся его город, смирил огонь молитвой.

VIII. Как папа Бонифаций послал паллий и письмо его преемнику Юсту.

IX. О царствовании Эдвина и о том, как Паулин пришел к нему проповедовать Евангелие и обучил дочь Эдвина и других людей таинствам Христовой веры.

X. Как папа Бонифаций послал письмо королю, побуждая его принять веру.

XI. Как он отправил письмо супруге Эдвина, побуждая ее приложить все усилия к его спасению.

XII. Как Эдвина впервые склонило к вере видение, явившееся ему в изгнании.

XIII. Как он держал совет со своими приближенными о принятии веры и как их главный жрец осквернил свои святыни.

XIV. Как король Эдвин и его народ обратились и о том, где Паулин их крестил.

XV. Как веру Христову приняла провинция восточных англов.

XVI. Как Паулин проповедовал в провинции Линдсей и о правлении Эдвина.

XVII. Как Эдвин получил письмо с ободрением от папы Гонория, который также послал Паулину паллий.

XVIII. Как Гонорий, наследовавший Юсту на посту епископа Дорувернской церкви, получил паллий и письмо от папы Гонория.

XIX. Как папа Гонорий и впоследствии папа Иоанн послали письма скоттам о Пасхе и о пелагианской ереси.

XX. Как после убийства Эдвина Паулин вернулся в Кент и стал епископом Хрофской церкви.

I.

Тем временем, в год от воплощения Господа 605-й умер и отошел в вечное Царствие Небесное блаженный папа Григорий, правивший в великой славе римской кафедрой и апостольской церковью тринадцать лет, шесть месяцев и десять дней[260]. Поскольку он обратил нас, народ англов, от власти Сатаны к вере Христовой[261], следует поведать о нем в этой церковной истории. Мы можем и должны по праву именовать его нашим апостолом, ибо, занимая важнейшее в этом мире положение и возглавляя церкви, давно утвердившиеся в вере Христовой, он еще и обратил ко Христу наш народ, прежде поклонявшийся идолам. К нему мы можем применить слова апостола: “Если для других я не апостол, то для вас; ибо печать моего апостольства — вы в Господе”[262].

Он происходил из народа римлян, и отца его звали Гордиан; он вел свой род от людей не только благородных, но и благочестивых[263]. Так, предком его был Феликс, епископ на апостольском престоле и муж великой славы во Христе и в церкви[264]. Он следовал традиции благочестия с тем же рвением, что и его предки и родственники, целиком пожертвовав благородным званием, принадлежавшим ему в этом мире, ради стяжания высшей славы, даруемой милостью Божьей. Отвергнув мирскую жизнь, он ушел в монастырь[265], где вел жизнь настолько совершенную — как он сам впоследствии вспоминал со слезами, — что душа его воспарила над всем преходящим и над всеми вещами, подверженными изменению. Он не думал ни о чем, кроме как о небе, и хотя дух его был еще заключен в теле, он преодолевал созерцанием оковы плоти. Он возлюбил даже смерть, которую почти все считают наказанием, ибо видел в ней переход к жизни вечной и воздаянию за труды. И после он не радовался своему продвижению по пути совершенства, а скорее горевал о том, что утратил из-за многих своих пастырских забот. Однажды, к примеру, говоря наедине со своим диаконом Петром и вспоминая о былых своих духовных достоинствах, он сказал с грустью: “В пастырском служении утружден я делами всего мира и из отрадного спокойствия брошен в пыль земных тревог. Силы свои душевные трачу на великое множество дел и возвращаюсь к ним мыслями даже тогда, когда думаю о вечном. Знаю, что я приобрел и что потерял, и когда я вспоминаю о потерянном, приобретенное гнетет меня еще сильней”.

Святой муж говорил это в великом смирении, ибо мы не можем поверить, что он утратил хотя бы толику монашеского совершенства из-за своего пастырского служения. Ведь он добился куда большего своими трудами по обращению многих, чем мог добиться в прежней своей спокойной жизни. Главным образом это случилось потому, что, будучи понтификом, он собственный свой дом превратил в монастырь; с тех пор, как его вызвали из обители и призвали к алтарному служению, отправив послом святого престола в Константинополь, он никогда не отказывался от привычек жизни небесной, хоть и жил в земном дворце. Он даже вызвал из своего монастыря братьев, которые из родственной любви последовали за ним в столицу и следили за соблюдением им правил. По его собственным словам, их пример, как якорный канат, привязывал его к тихим берегам молитвы, от которых его уводило непрестанное течение мирских дел. Дух его, волнуемый тревогами мира, ежедневно укреплялся чтением и размышлением в обществе братьев, и их помощь не только охраняла его от искушений этого мира, но ободряла в стремлении к жизни небесной.

Они же побудили его написать толкование книги Иова, издавна окутанной тайной. Он не мог отказаться от труда, на который подвигли его любящие братья, ибо предвидел в нем пользу для многих; поэтому в 35 книгах он разъяснил прекрасным слогом буквальный смысл книги, ее отношение к таинствам Христа и церкви и значение ее для каждого верующего[266]. Он начал эту работу, когда был посланником в царском городе[267], и закончил, уже будучи понтификом в Риме. Находясь в столице, он благодатью католической истины сокрушил еще при зарождении новую ересь, касавшуюся нашего состояния после воскресения. Епископ того города Евтихий[268] учил, что наше тело во славе воскресения будет неосязаемым и более легким, чем ветер или воздух. Услышав это, Григорий доказал как доводами здравого смысла, так и на примере воскресения Господа нашего, что такая догма противоречит истинной вере, ибо католическая церковь учит, что наше тело, хоть и воскрешенное в бессмертной славе и облегченное силою духа, будет осязаемо, как тело Господа нашего, сказавшего ученикам после воскресения своего из мертвых: “Осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня”[269]. Досточтимый отец Григорий так горячо защищал веру против новой ереси и так ревностно преследовал ту ересь при помощи благочестивейшего императора Тиберия Константина[270], что никто с тех пор не осмеливался ее отстаивать.

Также он составил другую достославную книгу, называемую “Пастырское правило”[271], где подробно осветил, кого следует привлекать к управлению церковью и какой образ жизни должны вести эти управители, как им обращаться к разным слушателям и как каждодневно бороться со своими слабостями. Еще он составил сорок гомилий к Евангелию, разделенных на два тома равного объема, и четыре книги диалогов, в которых, обращаясь к своему диакону Петру, изложил деяния просиявших в Италии святых как пример стремления к будущей жизни[272]. Во всех этих книгах он показал, к каким добродетелям должны стремиться люди, и на примере совершенных святыми чудес изъяснил всю славу этих добродетелей. Также он показал в 22 гомилиях, сколько внутреннего света можно извлечь из самых темных мест Книги Иезекииля от первой ее главы и до последней. Еще он оставил книгу ответов на письма святого Августина, первого апостола народа англов, которая целиком вошла в эту историю, и другую книгу под названием “Синодик”, где совместно с италийскими епископами обсуждал различные церковные дела, а также известные письма к различным лицам[273]. Удивительнее всего, что он смог написать столько разных книг, хотя, как он сам говорил, его с ранней юности почти постоянно мучили боли в желудке; он всечасно страдал от внутренних заболеваний, а дыхание его было затруднено из-за непрекращающейся лихорадки[274]. Вечно одолеваемый подобными бедствиями, он был наглядным выражением слов Писания: “Бьет же всякого сына, которого принимает”[275], — и чем более угнетало его преходящее зло, тем более исполнялся он вечной надежды.

Многое можно сказать о его бессмертной душе, которую не смогли сломить столь многие телесные скорби. Другие понтифики строили храмы и украшали их золотом и серебром; он же всецело посвятил себя стяжанию душ. Все, что он имел, он раздавал бедным, дабы правда его пребыла вовеки, а рог его вознесся во славе[276], так что к нему можно справедливо отнести слова блаженного Иова: “Ухо, слышавшее меня, ублажало меня; око видевшее восхваляло меня, потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость. Я облекался в правду, и суд мой облегал меня, как мантия и увясло. Я был глазами слепому и ногами хромому; отцом я был для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное”[277]. И далее, где он говорит: “Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы? Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота? Ибо с детства росло во мне сострадание, и от утробы матери моей пронес я его”[278].

К его трудам мира и благочестия следует причислить и то, что он вырвал народ наш из пасти древнего врага и приобщил его через молитву к свободе вечной. Радуясь этому обращению и заслуженно восхваляя его, он говорил в своем комментарии на блаженного Иова: “Язык Британии, недавно еще производивший лишь варварский скрежет зубовный, ныне учится петь хвалу Богу с еврейским “Аллилуйя”. Смотрите: как гордый Океан служит святым, преклоняясь к их ногам, так и эти варвары, коих земные правители не могли покорить мечом, усмирены ныне единым словом из уст пророков; кто, будучи неверующим, не отступал перед сильным войском, ныне, уверовав, смиряется словами малых. Стяжав небесное Слово и просветившись от чудес, исполнился он добродетели и премудрости Божьей, отвратился страхом Божьим от злых дел и устремился сердцем к вечной благодати”[279]. Этими словами блаженный Григорий подтверждает, что святой Августин привел народ англов к вере не только проповедью, но и явлением небесных знамений.

В числе прочего блаженный папа Григорий установил, чтобы в храмах святых апостолов Петра и Павла над их телами служилась обедня, в чин которой он привнес три исполненных совершенства фразы: “Закончи дни наши в мире, и спаси нас от вечного проклятия, и причти к сонму избранных Твоих”.

Он управлял церковью во времена императоров Маврикия и Фоки и на втором году правления Фоки отошел к истинной жизни небесной. Его тело было захоронено в храме святого апостола Павла перед секретарием[280] в четвертые иды марта[281]; в этом самом теле он восстанет во славе вместе с другими пастырями Церкви. На гробнице его начертана следующая эпитафия:

Мы не можем не привести здесь историю о блаженном Григории, дошедшую до нас от предков и объясняющую, почему он проявлял такую заботу о спасении нашего народа[282]. Говорят, что однажды в Рим прибыли некие торговцы и выставили на площади товар для продажи. В числе многих покупателей пришел туда и Григорий и среди товаров увидел продаваемых мальчиков соразмерного телосложения, с приятными чертами и красивыми волосами[283]. Глядя на них, он, как говорят, спросил, из какой они области или страны, и получил ответ, что их привезли с острова Британия, где все жители похожи на них. Тогда он спросил, христиане ли они или до сих пор пребывают в заблуждениях язычества, и ему ответили, что они язычники. С исходящим из самого сердца вздохом он сказал: “Как жаль, что создатель тьмы владеет людьми, столь светлыми ликом, и что души, облеченные такой внешней благостью, лишены благодати внутренней!” Спросив об имени их народа, он получил ответ, что они зовутся англами. “Добро, — сказал он, — ибо у них лица ангелов, и они достойны приобщиться к ангелам на небесах. А как называется область, из которой их доставили?” Ему сказали, что они из провинции, называемой Дейра[284]. “Добро, — опять сказал он. — Дейра, то есть De ire[285], что взывает к милосердию Христову. А как зовут их короля?” Ему сказали, что его зовут Элла[286], и он, обыграв это имя, воскликнул: “Аллилуйя! Так будут петь в той стране хвалу Богу Создателю”. И он пошел к понтифику римского апостольского престола, ибо тогда он еще не был избран понтификом, и попросил отправить к англам в Британию проповедников Слова, дабы обратить их ко Христу. Он добавил, что готов с помощью Божьей сам взять на себя эту миссию, если будет на то позволение папы. Хотя понтифик и склонился к его просьбе, Григорий не смог осуществить свое намерение, так как жители Рима не хотели отпускать его из города. В скором времени он сделался папой и совершил столь долго желаемое им. Хоть и послав туда других проповедников, он способствовал успеху их проповеди постоянными ободрениями и молитвами. Эти сведения я счел возможным включить в нашу церковную историю, поскольку они дошли до нас из древности.

II.

Тем временем Августин при содействии короля Эдильберта созвал епископов и ученых из соседней области бриттов на встречу в место, называемое на языке англов Августинес-Ак, что значит “Августинов Дуб”, которое находится на границе Хвиссы[287] с западными саксами. Обратившись к ним с братским увещеванием, он предложил заключить католический мир и объединить усилия в богоугодном деле обращения язычников. Они же праздновали Пасху не в должный день, но с четырнадцатого по двадцатый дни лунного месяца; такое установление основано было на 84-летнем цикле[288]. Делали они и другие вещи, несовместимые с единством Церкви. После долгих споров они отказались, несмотря на мольбы, увещевания и упреки Августина и его спутников, отступиться от своих заблуждений, предпочитая собственные традиции тем, которым следовали во всем мире церкви, согласные во Христе. Тогда святой отец Августин завершил длительный и трудный спор, сказав: “Помолимся Богу, приводящему живущих к единодушию в доме Отца Своего[289], дабы ниспослал он нам знамение, говорящее, какой из традиций следовать и каким из путей идти, чтобы войти в Его Царство. Пускай приведут какого-нибудь убогого, и чьими молитвами он излечится, вере того все и будут следовать”. Противники его с неохотой согласились, и был приведен некий слепой из народа англов. Сперва его препоручили епископам бриттов, но они не смогли дать ему ни исцеления, ни облегчения. Тогда Августин, побуждаемый крайней нуждой, преклонил колени перед Отцом Господа нашего Иисуса Христа[290], моля о даровании слепому зрения и о принесении через просветление очей одного человека благодати духовного просветления в души многих верующих. Тотчас же слепой прозрел, и все признали Августина истинным вестником света. После этого бритты согласились с правотой Августина, но заявили, что не могут изменить свои прежние обычаи без одобрения и согласия своих. Поэтому они попросили устроить вторую встречу с большим числом участников.

Говорят, что когда решение об этом было принято, на встречу собрались семь епископов бриттов[291] и множество ученых мужей из их знаменитейшего монастыря, который на языке англов зовется Бангорнабург[292]; им в то время управлял аббат Динот. Перед тем как отправиться на встречу, они пришли к некоему святому и ученому мужу, жившему отшельником, и спросили, следует ли им по словам Августина отказаться от своих обычаев[293]. Он ответил: “Если он человек Божий, повинуйтесь ему”. “Но как нам это узнать?” — спросили они. Он ответил: “Господь сказал: “Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем”[294]. Если Августин кроток и смирен сердцем, то он сам несет иго Христово и предлагает вам его нести; но если он сердит и горделив, то он не Божий, и нет вам нужды слушать его”. “Но как же нам узнать это?” — вновь спросили они. Он ответил: “Устройте так, чтобы он и его спутники пришли на место встречи первыми. Если он встанет при вашем приближении, вы узнаете, что он слуга Христов, и подчинитесь ему; но если он презрит вас и не встанет при вашем появлении, хотя вас и будет больше, то пусть и он испытает ваше пренебрежение”. И они сделали, как он сказал. Случилось так, что Августин остался сидеть, когда они вошли; увидев это, они исполнились гнева и, сочтя его за гордеца, начали противоречить всему, что он говорил. Он же сказал им: “Вы делаете многое, что противоречит как нашим обычаям, так и правилам Вселенской Церкви, но если вы согласитесь со мной по трем вопросам, мы с радостью стерпим все прочие ваши противоречия. Вы должны пообещать праздновать Пасху в должное время, принимать благодать крещения, в котором мы возрождаемся к новой жизни для Бога, по правилам Римской святой и апостольской церкви[295] и учить народ англов слову Божьему вместе с нами”. Они же ответили, что не сделают ничего из этого и не признают его своим архиепископом, говоря между собой: “Даже сейчас он не встал при нашем появлении и будет еще более презирать нас, если мы послушаемся его”. Говорят, что тогда Августин, человек Божий, пригрозил им, что, отказавшись принять мир от своих братьев, они получат войну от своих врагов и, отказавшись наставлять в вере англов, примут смерть от их мстительной руки. Волею Божьего суда все случилось в точности по его слову.

Ведь в скором времени могущественнейший король англов Эдильфрид, о котором уже шла речь, пошел с большим войском на Город Легионов, называемый англами Легакастир, а бриттами более правильно Каэрлегион[296], и нанес великий урон этому народу еретиков. Готовясь к битве, он увидел их священников, которые сошлись молить Бога о победе в сражении, и спросил, кто они и зачем собрались в том месте. Большинство их было из монастыря Бангор, где, как говорят, было столько монахов, что он делился на семь частей со своими настоятелями в каждой. Ни в одной из этих частей не числилось менее трехсот человек, и все они жили исключительно трудами рук своих[297]. Большое их число накануне упомянутой битвы, выдержав предварительно трехдневный пост, собралось вместе с прочими молиться о победе. У них был охранник по имени Брокмайл[298], в обязанность которого входило защищать их от мечей язычников во время молитвы. Когда Эдильфрид узнал, зачем они собрались, он сказал: “Раз они молятся своему Богу против нас, значит, они воюют против нас, хотя и без оружия, молясь за наше поражение”. Поэтому он велел атаковать их, а после разгромил и все их нечестивое войско, понеся при этом тяжелые потери. Говорят, что в этой битве погибло почти двенадцать сотен тех, кто пришел молиться, и лишь пятьдесят человек спаслось бегством. Брокмайл и его люди при первой же атаке бросили тех, кого должны были охранять, оставив их безоружными и беспомощными перед мечами неприятелей. Так сбылось пророчество святого епископа Августина, хотя сам святой задолго до того отошел в Царствие Небесное; эти еретики приняли отмщение земной смерти за то, что отвергли предлагаемые им советы для вечного спасения[299].

III.

В год от воплощения Господа 604-й архиепископ Британии Августин посвятил двух епископов, а именно Меллита и Юста. Меллита он поставил епископом провинции восточных саксов, отделенной от Кента рекой Таменсой и на востоке граничащей с морем. Ее столица Лондония стоит на берегах упомянутой реки и служит торговым портом[300] для многих народов, приходящих с суши и с моря. В то время там правил Саберт, племянник Эдильберта по его сестре Рикуле[301]; он подчинялся Эдильберту, который, как уже говорилось, властвовал над всеми народами англов до самого Хумбера. После того как эта провинция приняла слово веры от Меллита, король Эдильберт выстроил в городе Лондонии храм святого апостола Павла, ставший местопребыванием епископа Меллита и всех его преемников[302]. Юста же Августин поставил епископом в самом Кенте, в городе Дорубревис, который англы называют Хрофекастир в честь Хрофа, одного из древних своих вождей[303]. Город этот находится в 24 милях от Доруверна, и в нем король Эдильберт выстроил храм блаженного апостола Андрея[304]; вскоре он наградил епископов обеих этих областей и Доруверна многими дарами и передал им новые земли и имущество для содержания тех, кто был с ними.

После смерти отца нашего Августина, возлюбленного Богом, его тело было погребено близ храма блаженных апостолов Петра и Павла, о котором уже говорилось, поскольку сам храм не был еще построен и освящен. Но сразу после его освящения тело торжественно захоронили в северной капелле[305] храма; там же погребены тела всех последующих архиепископов за исключением двух, Теодора и Бертвальда, которых погребли в самом храме, поскольку в капелле уже не было места. Почти в центре капеллы стоит алтарь, посвященный блаженному папе Григорию, на котором священник каждую субботу служит обедню в память всех архиепископов. На гробнице Августина начертана такая эпитафия: “Здесь покоится преподобный Августин, первый архиепископ Доруверна, посланный туда блаженным Григорием, понтификом города Рима; сотворив чудеса с помощью Божьей, он обратил короля Эдильберта и его народ от идолослужения к вере Христовой и окончил дни свои, трудясь в мире; умер в седьмой день до июньских календ[306] в правление того же короля”.

IV.

После Августина епископом стал Лаврентий, которого он посвятил еще при жизни, дабы после его смерти церковь, будучи в непрочном еще положении, не лишилась бы пастыря даже на один час[307]. В этом он последовал примеру первого пастыря Церкви святого апостола Петра, который при основании Церкви Христовой в Риме сделал Климента своим помощником в деле обращения и одновременно своим наследником[308]. Когда Лаврентий стал архиепископом[309], он принялся укреплять столь блистательно заложенные основы церкви и поднимать ее стены на должную высоту; этого он достигал словами утешения и постоянным примером добрых дел. Так, например, он не только управлял паствой новой церкви, состоящей из англов, но и распространил свою пастырскую заботу на древних обитателей Британии и на скоттов, живших на острове Иберния рядом с Британией. Он знал, что у скоттов на их родине, как и у бриттов в самой Британии, жизнь и дела народа во многом противны обычаям церкви, и особо отмечал, что они празднуют Пасху не в должное время, но, как мы уже говорили, с четырнадцатого по двадцатый день лунного месяца. Поэтому он вместе с другими епископами написал письмо, увещевая их хранить мир и католическое согласие с Церковью Христовой, объемлющей весь мир. Вот начало этого письма:

“Любимейшим нашим братьям, епископам и аббатам всей Скоттии — епископы Лаврентий, Меллит и Юст, рабы рабов Божьих.

Апостольский престол, как заведено им во всем земном круге, направил нас в западные области проповедовать язычникам Слово Божье, и удел наш привел нас на этот остров, называемый Британией. Поначалу мы весьма чтили святость бриттов и скоттов, думая, что они следуют обычаям Вселенской Церкви. Узнав бриттов, мы все же думали, что скотты лучше, пока не узнали от епископа Дагана, прибывшего на этот остров[310], и от аббата Колумбана из Галлии[311], что скотты по образу жизни не отличаются от бриттов. Ведь епископ Даган, когда прибыл к нам, отказался вкушать пищу не только вместе с нами, но даже в одном с нами помещении[312]”.

Также Лаврентий и прочие епископы обратились с приличествующим их сану посланием к епископам бриттов, побуждая их к католическому согласию. Положение, существующее и сейчас, показывает, сколь мало они преуспели в этом[313].

В то время епископ Лондонии Меллит отправился в Рим, чтобы поведать апостольскому папе Бонифацию[314] о нуждах английской церкви. Преподобнейший папа тогда созвал собор епископов Италии для установления правил монашеской жизни[315], и Меллит, прибыв в Рим на восьмом году правления императора Фоки, в тринадцатый индиктион и в третий день до мартовских календ[316], должен был подписать принятые решения, подтвердить их своей властью и известить о них церковь англов в Британии. Понтифик также передал с ним письмо архиепископу Лаврентию, возлюбленному Богом, и всему духовенству, а также послание королю Эдильберту и народу англов. Бонифаций же был четвертым епископом Рима после блаженного Григория; он получил от императора Фоки в дар римской церкви святилище, издревле называемое Пантеон, поскольку там находились изображения всех богов[317]. Удалив оттуда всю скверну, он основал там церковь, посвященную святой Матери Божьей и всем мученикам Христовым, дабы по изгнании сонмища демонов служила она памятью сонму святых.

V.

В год от воплощения Господа 616-й, на двадцать первый год после того, как Августин и его спутники были посланы проповедовать народу англов, король Кента Эдильберт, во славе правивший своим земным царством пятьдесят шесть лет, отошел к вечным радостям Царствия Небесного. Он был третьим королем англов, правившим южными областями, отделенными от севера рекой Хумбер и прилегающими землями, однако первым из этих королей вошел в Царствие Небесное. Первым из тех, кто обладал верховной властью, был король южных саксов Элла[318], вторым — Келин, король восточных саксов, на их языке звавшийся Кевлин[319]. Третьим, как мы сказали, был король Кента Эдильберт, а четвертым — Редвальд, король восточных англов, правивший своим народом еще во времена Эдильберта[320]. Пятым был Эдвин, король нортумбрийцев, живущих к северу от Хумбера[321]. Эдвин пользовался большей властью, чем все предыдущие, и правил всеми жителями Британии, как англами, так и бриттами, кроме одного лишь Кента. Он даже подчинил власти англов острова Мевании[322], что лежат между Ибернией и Британией и населены бриттами. Шестым королем, правившим в тех же пределах, был Освальд, христианнейший король нортумбрийцев, а седьмым — его брат Освиу, владевший после него теми же землями, причем он победил народы пиктов и скоттов, населявшие северные области Британии, и обложил их данью, о чем будет рассказано позже[323].

Король Эдильберт умер в 24-й день месяца февраля[324], через двадцать один год после того, как принял веру, и был похоронен в капелле святого Мартина в храме блаженных апостолов Петра и Павла, где покоится и его королева Берта. В числе добрых дел, сотворенных им для своего народа, было то, что он составил с помощью советников кодекс законов по римскому образцу; законы эти написаны на языке англов и до сих пор соблюдаются ими[325]. В первую очередь он установил, какое возмещение должны платить те, кто украдет что-либо у церкви, у епископа или иного церковного служителя; так и все эти законы призваны защищать тех, чью проповедь и учение король принял. Эдильберт был сыном Эрменрика, сына Окты, сына Эрика или Эска, от которого короли Кента звались Эскингами[326]. Отцом же Эска был Хенгист, который вместе с сыном первым прибыл в Британию по приглашению Вортигерна, как о том говорилось выше.

После смерти Эдильберта, когда у кормила власти встал его сын Эдбальд[327], случился перерыв в неуклонном росте церкви; ведь он не только отказался принять веру Христову, но и впал в блудодеяние, неслыханное даже у язычников, как о том говорили апостолы[328], поскольку он женился на вдове своего отца[329]. Обоими этими преступлениями он дал повод вернуться к своей блевотине[330] тем, кто в правление его отца принял законы веры и благочестия из страха перед королем или ради его милостей. Но король-отступник не избегнул бича кары Божьей в наказание за свои грехи, ибо случались у него частые приступы безумия, и он был одержим нечистым духом.

По смерти Саберта, короля восточных саксов, буря бедствий сделалась еще более яростной, ибо, отойдя в Вечное Царствие, он оставил управлять своим земным царством трех сыновей, и все они были язычниками[331]. Они вскоре начали открыто служить идолам, чем в правление отца занимались тайно, и побуждать к тому же своих подданных. Рассказывают, что когда они увидели епископа, раздающего святые дары молящимся во время обедни, они обратились к нему, напыжась в варварской гордыне: “Почему ты не даешь нам белого хлеба, что давал отцу нашему Сабе (так они звали его)[332], хотя раздаешь его всем людям в церкви?[333]” Епископ ответил: “Если вы захотите очиститься в источнике спасения, как сделал ваш отец, то можете, подобно ему, вкусить святого хлеба; но, отвергая воду жизни, вы не получите и хлеб жизни”. Они сказали: “Мы не войдем в источник, поскольку знаем, что нет нам в этом нужды, и хотим лишь поесть этого хлеба”. Не раз их честно и открыто предупреждали, что этого делать нельзя и что не может соучаствовать в святом причащении тот, кто не омылся водой святости. Однако они в гневе воскликнули: “Раз ты не желаешь уступить нам в такой малости, ты не останешься в нашей провинции”.

И они изгнали его и приказали покинуть королевство вместе с прочими. После изгнания он отправился в Кент, чтобы посоветоваться с епископами Лаврентием и Юстом о том, как действовать в подобных обстоятельствах. Сообща они решили вернуться в свою страну и с чистой совестью служить там Господу вместо того, чтобы бесплодно пребывать среди этих варваров, восстающих против веры[334]. Меллит и Юст первыми отправились в Галлию и ждали там, как обернутся дела. Вскоре, однако, королей, изгнавших вестника истины ради служения демонам, постигла кара: они отправились в поход на гевиссеев[335] и сгинули со всем своим войском. Но хотя зачинщики и погибли, народ, побужденный ими творить зло, не вернулся к чистоте веры и любви во Христе.

VI.

Когда Лаврентий уже собирался последовать за Меллитом и Юстом и покинуть Британию, он велел на ночь постелить ему постель в храме блаженных апостолов Петра и Павла, о котором мы уже не раз говорили[336]. Вознеся множество молитв и пролив немало слез о печальном состоянии церкви, он лег и уснул. И во сне явился ему блаженнейший предводитель апостолов, и в тишине ночи бичевал его долго и тяжко. Потом он спросил с апостольской строгостью, почему Лаврентий бросает вверенное ему стадо и какому пастырю собирается он препоручить овец Христовых, покидая их среди волков[337]. “Неужели ты забыл мой пример? — добавил он, — ведь для блага малых сих, доверенных мне Христом ради любви Его, претерпел я цепи, бичи, темницу и всяческие муки. Наконец я принял смерть, даже смерть крестную[338], от рук неверных и врагов Христа, дабы сподобиться венца вместе с Ним”. Глубоко тронутый бичеванием и словами блаженного Петра, слуга Христов Лаврентий рано утром отправился к королю и, подняв одеяние, показал ему следы ударов. Изумившись, король спросил, кто осмелился нанести ему эти увечья и узнав, что нанес их ради его спасения апостол Христа, исполнился великого страха. Тогда же он оставил служение идолам, отослал прочь свою незаконную сожительницу, принял веру Христову и крестился; впредь он изо всех своих сил служил делу Церкви.

Король также вновь призвал из Галлии Меллита и Юста, прося их вернуться и спокойно управлять своими церквями. Они вернулись через год после отбытия, и Юст отправился в город Хроф, где пребывал прежде. Меллита же жители Лондонии отказались принять, предпочитая служить жрецам своих идолов. Король Эдбальд имел меньше власти, чем его отец, и не мог восстановить епископа в его церкви против воли язычников; но, обратясь к Господу вместе со своим народом, он послушался Его веления и выстроил в монастыре блаженного предводителя апостолов храм, посвященный святой Матери Божьей и освященный впоследствии архиепископом Меллитом[339].

VII.

Во время правления того короля блаженный архиепископ Лаврентий вступил в Царствие Небесное и был похоронен в четвертый день до февральских нон[340] в храме и монастыре святого апостола Петра рядом с его предшественником Августином. Тогда епископ Лондонии Меллит возглавил церковь Дорувернскую третьим после Августина[341], а Юст остался править церковью Хрофа. Управляя церковью англов с великими заботой и усердием, они получали письма с ободрением от римского понтифика Бонифация, который наследовал Деусдедиту в год от воплощения Господа 619-й[342]. Меллит, страдая от телесной немощи, именуемой подагрой, был все же бодр душой и деятелен; воспаряя над всеми земными делами, он устремлялся к вечности небесной, всегда любимой и желаемой им. Он был благороден по рождению, но еще благороднее по возвышенности своего духа.

Приведу лишь один пример его добродетели, по которому можно судить об остальных. Однажды город Доруверн был охвачен огнем, и жадное пламя стремительно поглощало его[343]. Огонь не удавалось погасить водой; он уже уничтожил большую часть города и приблизился к дому епископа. Меллит, уповая на помощь Бога там, где оказались бессильны люди, велел вынести его навстречу наступающему огню и снующим там и сям языкам пламени. Ярость огня была сильнее всего у церкви Четырех венчанных мучеников[344]; туда и отнесли епископа его слуги и оставили в его немощи противостоять молитвой тому злу, что превозмогло усилия многих сильных мужей. Тут же подул южный ветер, который отнес огонь к северу и вначале помешал ему уничтожить здания, бывшие на его пути, а потом и вовсе погасил его, оставив лишь догорающие угли. Так ярко пылал человек Божий огнем Господней любви, так часто молитвой и увещеванием усмирял он бури, могущие повредить ему и его народу, что он по праву смог превозмочь земные огонь и ветер, чтобы не повредили они ни ему, ни другим.

После пяти лет управления церковью он также отошел на небеса в правление короля Эдбальда и был похоронен рядом со своими предшественниками в упомянутом уже монастыре и храме святого предводителя апостолов в восьмой день до майских календ[345] года от воплощения Господа 624-го.

VIII.

Меллиту тут же наследовал Юст, епископ Хрофской церкви[346]. Вместо себя он посвятил в епископы Романа, получив грамоту на право назначения епископов от понтифика Бонифация, который, как мы сказали выше, был преемником Деусдедита. Вот эта грамота:

“Бонифаций — возлюбленному брату Юсту.

Рвение и забота, с которыми вы, любимейший брат, трудитесь над проповедью веры Христовой, ведомы нам не только из вашего письма, но и по тому обильному урожаю, которым вознаграждены ваши дела. Господь Всемогущий, возвышая Свое святое имя, воздаст вам за труды по обещанию Своему тем, кто проповедует Его завет: “И се, Я с вами во все дни до скончания века”[347]. Это обещание по милости Его особо относится к вашему служению, открывающему души язычников таинствам святого учения. Его милостью венчаются ваши непрестанные труды великим воздаянием, и за многие таланты, дарованные Им вам, платите вы множеством вновь рожденных душ. Все это дано вам в награду за терпение, с каким ждали вы искупления этого народа, с упорством творя свое дело; и спасение снизошло на них, дабы и они извлекли пользу из ваших достоинств. Господь сказал: “Претерпевший до конца спасется”[348]. Вы же спасены будете терпеливой надеждой и доблестным упорством в труде очищения сердец язычников от коросты суеверия, дабы могли они стяжать милость Спасителя. Из писем, посланных нам нашим сыном королем Адолоальдом[349], мы узнали о том, как вы, брат, своей ученостью и святым красноречием обратили душу его в состояние истинной веры. Поэтому и еще потому, что мы уверены в долготерпеливой милости Господа, мы знаем, что вам удастся полностью обратить не только его подданных, но и всех их соседей. По исполнении этого, как сказано, вы удостоитесь воздаяния от Господа, Дарителя всяческих благ; ведь тогда все народы познают таинства веры Христовой, и можно будет доподлинно сказать: “По всей земле прошел голос их, и до пределов вселенной слова их”[350]. По вашей просьбе мы посылаем вам с этим письмом паллий и даруем[351] разрешение использовать его при совершении святых таинств. Также мы даруем вам право назначения епископов, когда это потребуется и когда Господь допустит это милостью Своей, чтобы их проповедью завет Христов распространился среди всех еще не обращенных народов. Глядя в чистоте сердца вашего на дар апостольского престола, помните о значении того почетного облачения, что ложится ныне на ваши плечи. Ищите Господней милости и покажите, что перед великим грядущим Судом достойны вы предстать в этом облачении, не только не запятнав его никаким грехом, но и украсив хвалой спасенных душ. Храни тебя Бог, любимейший брат”.

IX.

В то время народ нортумбрийцев, то есть англов, живших к северу от течения реки Хумбер, вместе со своим королем Эдвином[352] также принял Слово веры трудами упомянутого уже Паулина. По пророчеству, когда король стяжал веру и свою долю в Царствии Небесном, возросла и его земная власть, так что он завладел всей Британией, населенной как англами, так и бриттами, что не удавалось до него ни одному королю англов. Как мы уже говорили, он подчинил даже острова Мевании, из которых первый, находящийся южнее, более велик и плодороден и простирается на девятьсот шестьдесят фамилий по измерению англов[353], в то время как второй занимает более трехсот.

Случай к обращению этого народа представился, когда упомянутый Эдвин завязал отношения с королями Кента, женившись на дочери Эдильберта Эдильберге, которую еще звали Тата[354]. Когда он впервые отправил сватов к ее брату Эдбальду, что был тогда королем Кента, он получил ответ, что нельзя отдавать деву-христианку в жены язычнику, дабы вера и таинства Царя Небесного не осквернились от союза с королем, не знающим истинного Бога. Услышав от сватов такой ответ, Эдвин пообещал, что не будет чинить никаких препятствий христианской вере, которую исповедовала та дева, а, напротив, позволит ей и всем, кто явится с ней — мужчинам, женщинам, священникам и слугам, — следовать своей вере и совершать христианские обряды. Не отверг он и возможность, что сам может принять ту же веру, если, изучив ее и посоветовавшись с мудрыми людьми, сочтет ее более святой и угодной Богу.

Так ту деву обручили с Эдвином и отдали ему; по условиям договора Паулина, возлюбленного Богом, посвятили в епископы и отправили сопровождать ее и ее спутников, чтобы беречь их от языческой скверны вседневным наставлением и совершением святых обрядов.

Архиепископ Юст посвятил Паулина в епископы в двенадцатый день до августовских календ[355] года от воплощения Господа 625-го, после чего тот явился ко двору Эдвина вместе с девой, дабы подготовить ее к плотскому браку. Однако его душа была сильнее устремлена к ознакомлению народа, среди которого он оказался, с истинной верой; он желал, говоря словами апостола, весь его представить чистою девой единому мужу, а именно Христу[356]. Сразу же по прибытии в ту провинцию он ревностно взялся за дело, не только предотвращая с помощью Божьей отпадение от веры тех, кто прибыл с ним, но и обращая по мере сил своею проповедью язычников. Но, хотя он проповедовал долго и настойчиво, по слову апостола: “Бог века сего ослепил умы неверующих, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа”[357].

Через год после их прибытия в королевство король западных саксов Квихельм[358], пытаясь лишить короля Эдвина короны и жизни, подослал к нему убийцу по имени Эомер. У него был с собой короткий меч[359], обоюдоострый и смазанный ядом, чтобы, если рана от меча не сможет убить короля, яд довершил бы дело. В день Пасхи он явился в королевский дворец, что стоял на реке Дервент[360] и вошел в зал, притворившись, что принес послание от своего господина. Подойдя ближе, он неожиданно выхватил из-под плаща меч и кинулся на короля; его любимейший слуга Лилла, увидев это, но не имея в руках щита, заслонил господина своим телом[361]. Враг нанес удар с такой силой, что убил слугу и, пронзив мечом его тело, ранил самого короля. Тотчас на убийцу набросились со всех сторон с оружием, но в суматохе он сразил преступным оружием еще одного из воинов короля по имени Фортхер.

В ту же ночь святой Пасхи Господней королева родила королю дочь по имени Энфледа. В присутствии епископа Паулина король возблагодарил своих богов за рождение дочери; епископ же обратился к Господу Христу и открыл королю, что это его молитвами королева родила младенца благополучно и без боли. Подивившись тому, король пообещал, что, если Бог дарует ему жизнь и победу над тем, кто подослал к нему убийцу, он отвергнет идолов и станет служить Христу; в подтверждение этих слов он позволил епископу Паулину окрестить свою новорожденную дочь. Ее крестили в день Святой Пятидесятницы, первой из всего народа нортумбрийцев, и вместе с ней крестились одиннадцать ее родичей.

Когда король залечил свою рану, он собрал войско и пошел на западных саксов, убив или принудив покориться всех тех, кто, как он установил, злоумышлял против него. После этого он с победой вернулся к себе домой; однако он не мог принять таинство Христовой веры сразу же, хоть и не служил больше идолам с тех пор, как пообещал служить Христу. Сначала он терпеливо учился вере у достопочтенного епископа Паулина, а после спросил совета у тех своих приближенных, которых почитал мудрейшими[362]. Сам он, будучи рассудительным по природе, часто пребывал в молчаливом раздумье, но в глубине души не мог решить, что ему делать и какую религию исповедовать.

X.

В то время он получил письмо от Бонифация, понтифика апостольского престола, побуждающее его к принятию веры[363]. Вот его содержание:

“Список с письма блаженнейшего апостольского папы Римской церкви Бонифация славнейшему Эдвину, королю англов.

Эдвину, славнейшему королю англов — епископ Бонифаций, раб рабов Божьих.

Как речью человеческой не передать Божественную мощь во всем ее невидимом, непостижимом и нескончаемом величии, так и никакой мудростью не постичь, сколь она велика. Однако в доброте Своей отверзает Он двери сердца, дабы войти в них, и тайным Своим побуждением дает душе человеческой познать Себя. Потому по пастырскому нашему долгу хотим мы возвестить вам полноту веры Христовой, дабы вы узнали Благовествование, которое Создатель велел нести всем народам, и дабы открылся вам путь к спасению. Столь велика доброта Божьей власти, что Он создал единым речением все сущее на небе и на земле, и море со всем сущим в нем, и сотворил посредством Слова, совечного Ему со Святым Духом, человека по Своему образу и подобию. Сотворивши его из праха, даровал Он ему высокую честь и отличил среди всех прочих тварей тем, что человек может, следуя велениям Божьим, сподобиться вечной жизни. И этому Богу, Отцу, Сыну и Святому Духу, которые есть неделимая Троица, служат и поклоняются с верой и надеждой на спасение все народы от восхода солнца до заката[364], почитая Его как Творца всего сущего и своего Создателя. Подчинены ему и величайшие империи и царства мира, ибо Его волею утверждается всякая власть. По милости и доброте ко всем Его творениям радуется Он росту числа Своих слуг[365], когда застывшие души народов даже у самых пределов земли согреваются огнем Его Святого Духа, что само по себе есть чудо.

Мы надеемся, что вы осведомлены уже о том, что славнейший наш сын король Аудубальд[366], чьи земли граничат с вашими, и его народ снискали милость Искупителя. Мы уверены также, что милостью небес этот дивный дар будет дарован и вам, ибо знаем, что ваша супруга, которая поистине является одной с вами плотью, сподобилась дара вечной жизни через принятие святого крещения. Поэтому мы увещеваем вас в этом письме принять Господа вашего со всей глубочайшей любовью, отвергнуть служение идолам, их капища и ложь их предсказаний[367] и уверовать в Бога-Отца Всемогущего, в Сына Его Иисуса Христа и в Святого Духа, дабы могли вы освободиться от пут дьявола и властью святой и неделимой Троицы сподобиться жизни вечной.

Великая вина тех, кто упорствует в пагубных заблуждениях идолопоклонничества, видна из нечестивого обличья их богов, о которых псалмопевец говорит: “Все боги народов — идолы, а Господь небеса сотворил”[368]. И еще: “Есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат; есть у них ноздри, но не обоняют; есть у них руки, но не осязают; есть у них ноги, но не ходят; подобны им да будут делающие их и все надеющиеся на них”[369]. Как могут они помочь кому-либо, когда они сделаны из веществ, подверженных порче, руками собственных ваших слуг и подданных, и человеческое мастерство сотворило их неодушевленным подобием человека? Они не могут ходить, если их не передвигать, и, подобно камням, стоят недвижно на одном месте; будучи так сделаны, они не имеют ни чувства, ни разумения и не властны помочь кому-либо или повредить. Непостижимо нам, как можете вы быть столь наивны, чтобы поклоняться этим богам, которых сами себе сделали по образу своему.

Так примите же знак святого креста, которым искуплено было людское племя, и изгоните из сердца своего гнусные ухищрения дьявола, который есть коварный враг дел Божьих; затем прострите руку свою, чтобы истребить и уничтожить богов, сделанных вами из земных материалов. Само уничтожение их, не обладающих живой душой и лишенных разумения, покажет вам истинную природу тех, кому вы поклонялись доселе. Вы увидите, что вы сами, получившие дыхание жизни от Господа, куда долговечнее их, ибо длите род свой через много веков и поколений от первого человека, которого Он создал. Он создал и вас, и вдохнул в вас жизнь, и отдал единородного своего Сына ради вашего искупления и спасения от первородного греха, и Он же избавит вас от дьявольского проклятия и дарует вам воздаяние на небесах.

Вняв словам проповедников, возвещающих вам Благовествование Божье, можете вы, как мы уже сказали, уверовать в Бога-Отца Всемогущего, в Сына Его Иисуса Христа и в Святого Духа, которые есть неделимая Троица. Когда же вы отречетесь от дьявола, и отвергнете искушения коварного и лживого врага, и родитесь вновь от воды и Духа[370], тогда сможете со щедрой Его помощью воссоединиться с тем, в кого уверовали, в великолепии вечной славы.

Посылаем вам благословение хранителя вашего, святого Петра, главы апостолов, вместе с одеждой[371], расшитой золотом, и плащом из Анкиры[372]; примите эти дары с той же благосклонностью, с какою мы их посылаем”.

XI.

Эдильберге, супруге короля Эдвина, папа также отправил письмо следующего содержания:

“Список с письма блаженнейшего апостольского папы Римской церкви Бонифация Эдильберге, супруге короля Эдвина.

Нашей дочери, славнейшей королеве Эдильберге — епископ Бонифаций, раб рабов Божьих.

Наш Искупитель в доброте своей даровал людскому племени путь к спасению, освободив нас от пут дьявольского рабства пролитием святой Своей крови; поэтому Он разными путями являет себя язычникам, и они могут узнать своего Творца, приняв таинства христианской веры. Примером тому служит ваша душа, таинственно очищенная и обновленная с помощью Божьей. Наше сердце радуется великой доброте и щедрости Господа, который зажег вашим обращением искру истинной веры, и с вашей помощью сможет теперь воспламенить Своей любовью не только душу вашего славного супруга, но и весь подвластный вам народ.

Те, кто известил нас о благополучном обращении славнейшего нашего сына короля Аудубальда, сообщили и о том, что вы, также приняв таинство христианской веры, постоянно пребываете в мирных трудах, угодных Богу, и упорно избегаете служения идолам и посещения их капищ. Также ведомо нам, что, исполнившись любви к своему Искупителю, вы не прекращаете усилий по распространению веры Христовой. Однако когда мы в нашей родительской любви захотели узнать о вашем славном супруге, нам сообщили, что он все еще служит мерзким идолам и не решается прислушаться к словам проповедников. Это наполнило нас немалой печалью, поскольку он, составляя с вами одну плоть, остается чуждым святой и неделимой Троице. По нашему отцовскому долгу мы настаиваем, чтобы вы, вдохновившись Святым Духом, во время и не во вовремя[373] трудились над приобщением его властью Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа к числу христиан, дабы могли вы наслаждаться радостями брака в законном союзе. Ибо сказано: “и будут два одною плотью”[374]; как же можно говорить так, пока он остается чужим свету вашей веры и пока лежит между вами тьма заблуждения?

Поэтому, уповая на молитву, просите неустанно Господа, чтобы он даровал в долготерпеливой милости Своей просветление вашему супругу и чтобы вы, соединенные узами земного брака, соединились навечно узами веры. Вы, наша славная дочь, должны употребить все свои силы на то, чтобы смягчить насколько можно его жестокосердие, поучая его велениям Божьим. Внушите ему сознание величия той тайны, в которую вы верите, и дайте проникнуться благами воздаяния, что он получит в новой жизни. Отогрейте холод его сердца учением Святого Духа, чтобы исчезло в нем окоченение, вызванное пагубнейшей верой, и чтобы жар божественной истины воспламенил вашими стараниями его душу. Тогда доподлинно исполнится в вас сказанное в Святом Писании: “Неверующий муж освящается женою верующею”[375]. За это вы сподобитесь милости Господа, чтобы за блага, дарованные вам, могли вы воздать Искупителю вашему богатым урожаем веры. Мы будем неустанно молиться, чтобы с помощью Божьей вы выполнили свою задачу.

Мы говорим обо всем этом ради нашего долга и из отеческой любви к вам; теперь, сразу же после прибытия к вам посланца, будем ждать добрых вестей о чудесах, что совершит Всемогущий посредством вас, обратив вашего супруга и всех его подданных, чтобы эти вести успокоили нашу тревогу о спасении их душ. Когда же мы увидим, что свет Божьего искупления распространился среди вас, мы, как подобает, вознесем в радости хвалы Богу, Дарителю всех благ, и главе апостолов блаженному Петру.

Посылаем вам с благословением святого Петра, предводителя апостолов и вашего хранителя, серебряное зеркало и гребень из слоновой кости, украшенный золотом; примите эти дары с той же благосклонностью, с какой мы их посылаем”.

XII.

Такое письмо написал папа Бонифаций касательно обращения короля Эдвина и его народа. Но не в меньшей степени Эдвину помогло принять сердцем завет спасения небесное видение, ниспосланное ему Богом, когда он находился в изгнании при дворе короля англов Редвальда[376]. Паулин видел, как трудно склонить гордого духом короля стать на путь спасения и принять таинство животворящего креста, но продолжал трудиться ради обращения его и его народа, обращая слова увещевания к людям и слова молитвы к милостивому Богу. Как кажется, он смог преуспеть, объяснив королю суть посланного ему некогда небом видения[377]. Лишь тогда он сумел убедить короля исполнить клятву, которую тот дал перед тем, как избавился от угрожавших ему бедствий и взошел на трон.

Вот каково было это видение. Преследуемый своим предшественником Эдильфридом, король много лет тайно скитался в разных местах и странах, пока наконец не явился к Редвальду и не попросил у него защиты от козней своего могущественного преследователя. Редвальд радушно принял его и обещал дать все, что он просил; но Эдильфрид, узнав, что он живет в той провинции в дружбе с королем, послал к Редвальду гонцов и пообещал большую награду, если Эдвин будет предан смерти. Когда это не возымело действия, он послал гонцов второй и третий раз, суля в дар еще больше серебра[378] и одновременно угрожая войной, если Редвальд отвергнет его предложение. Наконец король, устрашенный угрозами или же соблазненный обещаниями, уступил требованиям и пообещал убить Эдвина или же выдать его гонцам. Но один из друзей Эдвина проведал об этом и пошел в его комнату, где он готовился ко сну, ибо был уже первый час ночи. Он рассказал Эдвину о том, что король собирается с ним сделать, и добавил: “Если хочешь, я сей же час выведу тебя из этого королевства и укрою в месте, где ни Редвальд, ни Эдильфрид никогда тебя не найдут”. Эдвин ответил: “Благодарю тебя за доброту, но я не могу сделать то, что ты предлагаешь, чтобы не нарушить первым соглашение с этим великим королем; ведь до сих пор он не сделал мне никакого зла и не выказал ко мне никакой враждебности. Если мне суждено умереть, пусть лучше я умру от его руки, чем от руки какого-нибудь простолюдина. Да и куда еще мне бежать, когда я уже долгие годы скитаюсь по всем провинциям Британии, спасаясь от вражеских козней?” И его друг ушел, а Эдвин остался сидеть перед дворцом[379] в смятении чувств, не зная, что ему делать и куда направить стопы.

Он долго сидел так, пожираемый тайным огнем[380], пока не увидел в темноте ночи приближающегося к нему человека, чье обличье и вид показались ему незнакомыми. Увидев его, он встревожился, но тот, подойдя, учтиво приветствовал его и спросил, почему в такой час он сидит здесь в одиночестве и печали, когда все остальные мирно спят. Эдвин вместо ответа спросил, куда и с какой целью он направляется ночью, и незнакомец сказал ему: “Не думай, что я не знаю причины твоего горя и того, почему ты один сидишь здесь без сна. Мне ведомо, кто ты, и почему ты печален, и ведомо то, что твои враги уже идут за тобой. Но скажи мне, что ты дашь тому, кто освободит тебя от этих напастей и убедит Редвальда не делать тебе никакого зла и не отдавать тебя твоим врагам?” Эдвин сказал, что готов дать такому человеку все, что тот пожелает. “А что ты дашь, — продолжал незнакомец, — тому, кто предскажет, что враги твои будут повержены и что ты станешь королем и превзойдешь могуществом не только всех твоих предков, но и всех, кто правил англами до тебя?” Эдвин, ободренный такими вопросами, не поколебался обещать все возможные блага тому, кто дарует ему такие милости. Тогда незнакомец спросил в третий раз: “А если тот, кто правдиво предскажет тебе все эти великие блага, даст тебе ведущий к твоему спасению совет, какого никогда не слыхали твои предки и соплеменники, послушаешься ли ты его и примешь ли тот спасительный совет?” Эдвин вновь пообещал, что последует любому совету того, кто спасет его от столь великих бедствий и возведет на трон. После такого ответа его собеседник возложил правую руку ему на голову и сказал: “Когда увидишь этот знак, вспомни наш разговор и без колебаний выполни то, что пообещал сейчас”. С этими словами он исчез, и Эдвин понял, что перед ним предстал не человек, а дух.

Оставаясь на том же месте, царственный юноша радовался полученному утешению и одновременно с тревогой думал о том, кто приходил к нему и откуда. Тем временем к нему приблизился упомянутый друг и радостно воскликнул: “Вставай и входи; оставь тревоги и отдохни телом и душой. Король изменил свое намерение и решил не причинять тебе вреда, но вечно хранить с тобой дружбу. Он по секрету пересказал то, о чем я тебе говорил, королеве, и она переубедила его, сказав, что негоже такому великому королю продавать лучшего друга за золото[381] и из любви к деньгам[382] поступаться честью, которая дороже всех украшений”. Что еще сказать? Король так и поступил и не только не выдал изгнанника его врагам, но и помог ему взойти на престол. Едва отослав гонцов, он снарядил большое войско для похода на Эдильфрида и, не дав тому собраться с силами, напал на него и убил у границы Мерсии, на восточном берегу реки Идлы[383]. В этой битве погиб сын Редвальда по имени Регенхер. Так Эдвин, в подтверждение своего видения, не только избежал козней своего коронованного врага, но и взошел на трон после его гибели.

Как мы уже говорили, король Эдвин не решался принять Слово Божие, что проповедовал ему Паулин, но часами сидел в одиночестве, размышляя о том, что ему делать и какой вере следовать. Однажды Паулин пришел к нему и, возложив правую руку на голову короля, спросил, знаком ли ему этот знак. Тут король весь задрожал и упал бы к ногам епископа, но Паулин поднял его и сказал голосом, который показался Эдвину знакомым: “Сперва ты с помощью Божьей спасся от рук твоих врагов, потом получил от Него в дар желанное тебе королевство. Ныне, в третий раз, вспомни обещанное тобой; не медли и прими веру, вняв велению Того, кто спас тебя от земных врагов и вознес на земное царство. Если отныне и впредь ты будешь следовать Его воле, возвещаемой через меня, Он избавит тебя также и от вечных мук и примет в Своем небесном царстве”.

XIII.

Выслушав эти слова, король сказал, что готов принять веру, которую исповедует Паулин, но должен вначале посоветоваться со своими верными приближенными и советниками, чтобы они, если согласятся с ним, освятились бы с ним вместе водою жизни[384]. Паулин согласился с этим, и король созвал совет и спросил всех, что они думают об этом неведомом доселе учении и о новом Боге, исповедуемом им.

Тут же заговорил главный жрец Койфи[385]. “О король, — сказал он, — рассмотри внимательно то учение, что нам предлагают. Что до меня, то я считаю, что вера, которой мы придерживаемся сейчас, не заключает в себе ни достоинства, ни пользы[386]. Никто из твоих подданных не служил нашим богам более ревностно, чем я, и все же многие получили от тебя больше даров и почестей и больше преуспели во всех своих начинаниях. Если бы боги имели силу, они бы помогли мне, видя, с каким рвением я им служу. Поэтому если окажется, что новое учение лучше и полезнее для нас, давайте примем его без промедления”.

Другой приближенный короля согласился с этими разумными словами и добавил: “Вот как сравню я, о король, земную жизнь человека с тем временем, что неведомо нам. Представь, что в зимнюю пору ты сидишь и пируешь со своими приближенными и советниками; посреди зала в очаге горит огонь, согревая тебя, а снаружи бушуют зимний ветер и вьюга[387]. И вот через зал пролетает воробей, влетая в одну дверь и вылетая в другую. В тот краткий миг, что он внутри, зимняя стужа не властна над ним; но тут же он исчезает с наших глаз, уносясь из стужи в стужу. Такова и жизнь людская, и неведомо нам, что будет и что было прежде. Если новое учение даст нам знание об этом, то нам следует его принять”[388]. И другие знатные люди и королевские советники высказались согласно с ним, побуждаемые к тому Божьим промыслом.

Койфи же добавил, что хочет внимательно выслушать слова Паулина о Боге, которого он исповедует. С позволения короля Паулин начал говорить, и когда он закончил, Койфи воскликнул: “Давно уже я понял, что наша вера плоха; чем больше искал я в ней истину, тем меньше находил. Теперь я открыто признаю, что свет истины заключен в этом учении, обещающем нам дары жизни, спасения и вечного блаженства. Поэтому я предлагаю тебе, король, безотлагательно отвергнуть и предать огню те храмы и алтари, которым мы поклонялись без всякой пользы”. Что еще сказать? Король тут же принял благовествование от блаженного Паулина, отверг идолов и объявил, что верует в Христа. Потом он спросил главных жрецов их веры, кто из них первым осквернит алтари и капища идолов, и Койфи ответил: “Я сделаю это, ибо истинный Бог ниспослал мне мудрость, и никто лучше меня не сможет уничтожить то, чему я поклонялся по глупости, и подать тем самым пример другим”. Тотчас же, отринув свои суеверия, он попросил у короля коня и оружие и, сев верхом, поехал низвергать идолов; а надо сказать, что верховный жрец их веры не мог носить оружие или ездить верхом, кроме как на кобыле. Он же опоясался мечом, взял в руки копье, сел на коня и направился к месту, где находились идолы. Все, кто видели его, решили, что он сошел с ума. Приблизившись к капищу[389], он сразу же осквернил его, метнув в него копье; потом, просветленный знанием истинного Бога, велел он бывшим с ним разрушить и сжечь капище вместе со всем, что в нем было. Место, где стояли те идолы, еще можно увидеть к востоку от Эборака, над рекой Дервент[390]. Ныне оно зовется Годмундингахем[391], и это то самое место, где верховный жрец по вдохновению истинного Бога осквернил и низверг алтари, которым прежде поклонялся[392].

XIV.

И так король Эдвин со всеми знатными людьми своего народа и с множеством простолюдинов принял веру и благодать святого крещения в год от воплощения Господа 627-й, через 180 лет после прибытия англов в Британию. Крестился он в Эбораке в день Святой Пасхи накануне апрельских ид[393], в церкви святого апостола Петра, наскоро построенной им из дерева[394] по обету, когда он был оглашенным[395]. В том же городе он устроил резиденцию для епископа Паулина, своего учителя и наставника. В скором времени по совету Паулина он начал строить большую и красивую базилику из камня, внутри которой должна была заключаться уже выстроенная церковь. Заложив фундамент, он начал возводить вокруг прежней молельни стены квадратной базилики, но прежде чем они поднялись на должную высоту, король погиб жестокой смертью, и работу завершил его наследник Освальд. Паулин продолжал учить Слову Божию в этом королевстве еще шесть лет, и король до самой своей смерти всячески помогал ему. Все предуставленные к вечной жизни уверовали и были крещены[396]; среди них были Осфрид и Эдфрид, сыновья короля Эдвина от Квенбурги, дочери короля Мерсии Керла[397], которые родились, когда король был в изгнании.

Другие его дети от королевы Эдильберги — Эдильгун, дочь Эдильфрида и второй сын Эскфри — были крещены позднее. Первые двое из них ушли из жизни, не сняв еще белых одежд[398], и были похоронены в Эборакской церкви. Крестился также Иффи, сын Осфрида, и многие знатные люди и родственники короля. Так велики были стремление нортумбрийцев к вере и их жажда спасения, что Паулин, придя однажды во дворец короля и королевы в Адгефрине[399], тридцать шесть дней проповедовал и крестил приходивших к нему. Все эти дни с утра до вечера он только и делал, что учил Слову Христову людей, идущих из всех селений и областей. Наставив их в вере, он омывал их в водах текущей поблизости реки Глен. При наследниках Эдвина этот дворец был заброшен и выстроен другой в месте, называемом Мэлмин[400].

Все это происходило в провинции Берниция, но и в провинции Дейра, где он часто бывал вместе с королем, он крестил многих в реке Суала, что протекает рядом с городом Катаракт[401]. В те давние времена в нашей церкви еще не умели хорошо строить молельни и баптистерии[402]; но тем не менее в Камподуне, где также была королевская резиденция[403], он выстроил базилику, которую впоследствии сожгли вместе с другими зданиями язычники, убившие короля Эдвина. Последующие короли выстроили дворец для себя в местности, именуемой Лойдис[404]. Алтарь церкви, сделанный из камня, спасся от огня и ныне хранится в монастыре преподобнейшего аббата и священника Тритвулфа в Элметском лесу[405].

XV.

Так велико было рвение Эдвина в делах веры, что он побудил и Эрпвальда, сына Редвальда и короля восточных англов[406], оставить предрассудки идолослужения и вместе со всей своей провинцией принять христианскую веру и таинства. Его отец Редвальд давно уже был посвящен в тайны христианского учения в Кенте, но по возвращении домой он отпал от веры, соблазненный женой и дурными советниками, и последнее стало для него хуже первого[407]. По обычаю древних самаритян[408] он служил и Христу, и тем богам, которым поклонялся прежде; в одном храме у него был алтарь для христианских обрядов и другой алтарь поменьше, на котором он приносил жертвы демонам. Алдвулф, который позже правил этим королевством[409], говорил, что храм этот сохранился до сих пор и что он видел его, будучи ребенком. Упомянутый король Редвальд, благородный родом, но нечестивый в деяниях, был сыном Титила, сына Уффы[410], по имени которого короли восточных англов зовутся Уффингами.

Эрпвальд был убит вскоре после того, как принял веру, а убил его язычник по имени Рикберт. Три года в королевстве продолжалась смута, пока на трон не взошел брат Эрпвальда Сигберт, христианнейший и ученейший муж во всех отношениях[411]. Пока его брат был жив, он находился в изгнании в Галлии, где был посвящен в таинства веры; едва придя к власти, он решил приобщить к ним всю свою страну. Его усилиям преславно способствовал епископ Феликс, который, родившись и будучи посвященным в Бургундии, пришел к архиепископу Гонорию со своей просьбой, и тот послал его проповедовать Слово Божье народу англов. Его чаяния не пропали втуне, ибо этот ревностный труженик собрал на духовном поле обильный урожай веры. Поистине он оправдал смысл своего имени, избавив все королевство от продолжительных смут и бедствий, приведя его к вере и к трудам праведным и даровав ему вечное счастье. Свою епископскую резиденцию он устроил в городе Доммок и окончил там дни свои в мире после семнадцати лет управления провинцией.

XVI.

Паулин проповедовал Слово также в провинции Линдсей, что находится недалеко от моря на южном берегу реки Хумбер. Первым он обратил к Господу префекта города Линдоколин по имени Блекка вместе с его семейством[412]. В том городе он выстроил каменную церковь дивной работы; крыша ее ныне рухнула от долгого небрежения или по вине врагов, но стены еще стоят, и каждый год в том месте совершаются чудеса исцеления истинно верующих. Там же, после того как Юст отошел ко Христу, Паулин посвятил Гонория в епископы этой церкви, как о том будет рассказано в свое время.

Священник и аббат Пертанейского монастыря, правдивейший муж по имени Деда[413], поведал мне, что некий старец рассказывал ему, как епископ Паулин некогда окрестил его в присутствии короля Эдвина вместе с толпой народа в реке Трент близ города, называемого англами Тиовулфингакастир[414]. Описал он и внешность Паулина: он был высоким, слегка сутулым, с черными волосами, худым лицом и крючковатым носом, и нечто в нем внушало людям почтение и страх. У него был диакон по имени Иаков, сослужавший ему и весьма ревностный в служении Христу и Церкви; диакон этот дожил до наших дней[415].

Говорят, что в то время в Британии — вернее в той ее части, которой владел король Эдвин, — царил такой мир, что женщина с грудным младенцем на руках могла пройти через весь остров от моря до моря безо всякого вреда для себя[416]. Этот король так заботился о благе своего народа, что велел установить на дорогах возле источников с чистой водой столбы и повесить на них медные кубки для утоления жажды путников. Никто не смел уносить их или использовать не по назначению — не из страха, но из любви к королю. Так велик он был, что не только в битве впереди него несли знамя, но и в дни мира, когда он объезжал города, поместья и области со своими приближенными, перед ним всегда следовал знаменосец. Когда же он ходил пешком, перед ним несли штандарт, именуемый римлянами “туфа”, а англами “туф”[417].

XVII.

В то время епископом на апостольском престоле был Гонорий, преемник Бонифация[418]. Услышав о том, что народ нортумбрийцев и их король обратились к вере Христовой стараниями Паулина, он отправил последнему паллий. Еще он отправил послание королю Эдвину, ободряя с отеческой любовью его и его народ и побуждая крепить и распространять дальше принятую ими веру[419]. Вот содержание этого письма:

“Благороднейшему господину и нашему славнейшему сыну Эдвину, королю англов — епископ Гонорий, раб рабов Божьих.

Рвение Вашего христианского величества в служении Создателю так ярко пылает огнем веры, что вести об этом разносятся по всему миру, свидетельствуя о богатом урожае ваших трудов. Вы знаете, что являетесь королем только потому, что веруете в вашего Господа и Создателя, как учит вас истинное учение, и служите Богу нашему с чистым сердцем. Ибо чем еще можем мы послужить Богу, кроме как искренним желанием творить добрые дела, молиться Ему и приносить Ему свои обеты, исповедуя Его как Создателя человеческого рода? Посему, любимейший сын, убеждаем вас с отеческой любовью неустанно трудиться и молиться о сохранении дарованной вам Божьей милости и о том, чтобы Бог освободил вас от всяческих заблуждений и знанием имени Его в этом мире приуготовил к жизни вечной в небесном отечестве. Читайте постоянно труды вашего просветителя и нашего господина блаженного Григория, чтобы иметь перед глазами любовь, которую он с радостью даровал вам для спасения Вашей души; его молитвами возвыситесь вы и ваше королевство и предстанете безгрешными перед Всемогущим Богом. Привилегии вашим епископам, о которых вы просите, даем мы с охотой и без промедления ради вашей искренней веры, которую доставившие это письмо хвалили в самых превосходных выражениях. Также мы посылаем паллий обоим вашим митрополитам Гонорию и Паулину, дабы могли они, уходя из этого мира пред лицо Создателя, сами назначить себе преемников. Это мы делаем не только по причине великой любви и уважения к вам, но и потому, что нас с вами разделяет слишком большое расстояние; и во всем прочем будем рады принять ваши пожелания и исполнить их.

Пусть высшая милость хранит Ваше Величество”.

XVIII.

Тем временем в четвертый день до ноябрьских ид[420] отошел в Небесное Царство архиепископ Юст, и на его место был избран Гонорий. Он прибыл для посвящения к Паулину, встретился с ним в Линдоколине и был посвящен в епископы Дорувернской церкви пятым после Августина[421]. Папа Гонорий и ему послал паллий вместе с письмом, в котором изложил то, о чем уже писал в послании королю Эдвину, а именно: если архиепископ Доруверна или Эборака уходит из жизни, то оставшийся, будучи равным ему в чине, имеет право посвятить другого епископа на место ушедшего. Так отпала надобность долгого путешествия в Рим по суше и по морю для посвящения архиепископа. Считаем необходимым включить текст этого письма в нашу историю.

“Нашему любимейшему брату Гонорию — Гонорий.

Среди множества даров, которыми Искупитель по милости Своей награждает Своих слуг, несравненная доброта и щедрость Его дала и возможность выражать братскую любовь тем, кто далеко от нас, как если бы они были рядом. За этот дар мы неустанно возносим хвалы Господу и смиренно молим укрепить тебя, любимейший брат, в ваших трудах, принесших столько плодов и начатых усилиями нашего учителя и господина Григория. Молимся также, чтобы через тебя церковь получила бы еще более обильный урожай; чтобы верой и трудами, в любви и страхе Божьем, вы вслед за вашими предшественниками еще более умножили посев от семян, посеянных господином нашим Григорием, и чтобы сбылось с вами сказанное Господом нашим, и слова Его приблизили бы вас к вечному счастью: “Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас”[422]. И еще: “Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего”[423]. Посылая тебе, любимейший брат, эти ободряющие слова с братской любовью, мы не забываем даровать тебе и то, что, как мы верим, поможет укрепить привилегии твоих церквей.

Посему по твоей просьбе и по просьбе королей, чад наших[424], даем тебе именем главы апостолов святого Петра право в случае, если Господь по милости Своей призовет одного из твоих к себе, посвятить на его место другого епископа. По этой причине мы посылаем тебе паллий, чтобы мог ты волею Божьей и нашим соизволением осуществлять это посвящение. Сделать это нас побуждает большое расстояние, лежащее между нами по морю и по суше, чтобы из-за него твоя церковь не терпела бы неудобств и чтобы укреплялась вера среди вверенного тебе народа. Храни тебя Бог, любимейший брат.

Дано в третий день до июньских ид[425], в 24-м году правления благочестивейшего государя нашего августа Ираклия и в 23-й год после его консульства, в 23-м году его сына Константина и в третий год после его консульства, в третий год славнейшего кесаря сына его Ираклия[426], в седьмой индиктион”. Это был год от воплощения Господа 634-й[427].

XIX.

Еще папа Гонорий написал письмо к скоттам, ошибавшимся, как мы уже говорили, в дате празднования Пасхи, вновь убеждая их, чтобы они не считали себя, малых числом и расположенных у самого края света, мудрее древних и новых церквей Христовых всего остального мира[428] и чтобы они праздновали Пасху только в дни, указанные в пасхалиях и соборных декретах епископов всего мира.

Также и Иоанн, который наследовал Северину, преемнику Гонория[429], сразу же после своего избрания папой отправил им письмо, дабы исправить их ошибки. Он ясно доказал, что пасхальная неделя должна заключаться между пятнадцатым и двадцать первым днями лунного месяца, как то было установлено собором в Никее. В том же письме он увещевал их восстать против пелагианской ереси и отвергнуть ее, поскольку ему донесли, что она вновь появилась среди них[430]. Вот начало этого письма:

“Возлюбленным и святейшим епископам Томиану, Колумбану, Кронану, Диме и Бетану, священникам Кронану, Эрниану, Лайстрану, Скеллану и Сегену, Сарану[431] и всем ученым и аббатам скоттов — Гиларий, архипресвитер и блюститель святого апостольского престола с Иоанном, диаконом и папой, избранным именем Господним, Иоанном, секретарем и блюстителем апостольского престола, и Иоанном, слугой Божьим, советником апостольского престола[432].

Среди посланий, полученных блаженной памяти папой Северином, остались те, на которые он не успел ответить вследствие своей смерти. Обратившись к ним, дабы устранить все неясности и темные места, мы обнаружили, что некоторые в вашей стране пытаются оживить старую ересь и в ослеплении, вызванном затмением ума, отвергают Пасху, в которую Христос был заклан за нас, и празднуют ее, подобно евреям, в четырнадцатый день лунного месяца[433]”.

Из начала письма следует, что эта ересь распространилась среди них недавно и не во всем народе, а только среди немногих. После изложения метода исчисления Пасхи в том же письме пишется касательно пелагиан:

“Также мы узнали, что вновь ожил у вас яд пелагианской ереси, посему увещеваем вас изгнать это вредоносное и преступное заблуждение из ваших душ. Вы не можете не знать, что эта гнусная ересь не только осуждена и искоренена еще два столетия назад, но и доныне проклинаема и запрещаема нами. Просим вас не раздувать угли от сожженного оружия. Как можно внимать надменным и беззаконным речам тех, кто уверяет, будто человек живет без греха и не по милости Божьей, а по собственной своей воле? Прежде всего глупо и достойно осуждения мнение, что человек может быть безгрешен; один лишь посредник между Богом и людьми, человек Иисус Христос[434] пришел и ушел без греха. Все же другие рождаются с первородным грехом и несут знак падения Адама, даже если не грешат сами, по слову пророка: “Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя”[435]”.

XX.

Эдвин правил со славою англами и бриттами уже в течение семнадцати лет, из которых шесть лет, как мы сказали, он был воином в Царстве Христовом, когда против него восстал король бриттов Кэдвалла[436]. Его поддержал Пенда, сильнейший из королевского рода Мерсии, который к тому времени уже двадцать два года правил своим королевством[437]. На поле, называемом Хэтфельт[438], произошла жестокая битва, и Эдвин был убит в четвертый день до октябрьских ид[439], в год от воплощения Господа 633-й, когда ему шел сорок восьмой год[440]. Вся его армия также была перебита или рассеяна. Погиб там и один из его сыновей, храбрый юноша Осфрид, в то время как второй, Эдфрид, был отдан Пенде, который позже, во время правления Освальда, убил его, несмотря на свою клятву[441].

Тогда началось великое избиение церкви и народа Нортумбрии, причем один из гонителей был язычником, а другой — еще более жестоким варваром. Ведь Пенда и весь народ мерсийцев были идолопоклонниками и не знали имени Христа, но Кэдвалла, хоть и христианин по имени и исповеданию, был сущим варваром по природе и не щадил ни женщин, ни невинных детей. Со звериной жестокостью он предавал их смерти и мукам и долго разорял их землю, желая стереть с лица Британии весь народ англов. Он не оказывал никакого уважения и христианской вере, распространившейся среди них; ведь до сего дня бритты отвергают веру и обычаи англов и относятся к ним, как к язычникам. Голову короля Эдвина доставили в Эборак и позже поместили в церкви блаженного апостола Петра, которую он начал строить, а закончил, как мы уже сказали, его наследник Освальд. Ее похоронили в капелле святого папы Григория, от учеников которого король некогда воспринял Слово жизни[442].

Поскольку вся Нортумбрия во время этих бедствий пришла в смятение и не было в ней безопасного места, Паулин взял с собой королеву Эдильбергу, которую когда-то сам и привез, и отплыл с ней в Кент, где его с почетом приняли архиепископ Гонорий и король Эдбальд. Сопровождал его Басс, храбрый воин короля Эдвина; с ними были также дочь Эдвина Энфледа[443], его сын Эскфри и Иффи, сын Осфрида, покойного сына Эдвина. Эдильберга, опасаясь королей Эдбальда и Освальда, позже отослала детей в Галлию к ее другу королю Дагоберту[444]. Оба мальчика умерли там в детские годы и были похоронены в церкви с почестями, подобающими королевским детям и невинным во Христе. Паулин также привез с собой многие сокровища короля Эдвина, включая большой золотой крест и золотую чашу, освященную для церковной службы; они до сих пор хранятся в Кентской церкви.

В то время в церкви Хрофа не было пастыря, поскольку епископ Роман, посланный архиепископом Юстом к папе Гонорию, утонул в Италийском море[445]. Поэтому Паулин по просьбе архиепископа Гонория и короля Эдбальда взял на себя заботу о ней и служил там, пока не отправился по прошествии времени в Небесное Царство, унося с собой плоды своих славных трудов. После смерти он оставил в той церкви паллий, присланный ему папой из Рима[446].

В церкви Эборака Паулин оставил некоего диакона Иакова, церковного и святого мужа, который долгое время служил там, проповедью и крещением ограждая паству от древнего врага. Жил он в селении недалеко от Катаракта, которое до сих пор носит его имя[447]. Он был весьма искусен в церковном пении, и когда в королевстве восстановился мир и число верующих вновь умножилось, начал учить многих пению по римским и кентским правилам[448]. Когда же стал он стар и насыщен днями, как говорится в Писании[449], он отправился путем своих отцов.

Конец второй книги.