Чародеи на даче

Глава XIV СНОВА НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛУ

Тимка проснулся из-за того, что лежать в постели стало ужасно неудобно. И к тому же дышать оказалось совершенно нечем, ибо его крепко прижали носом к самой стенке.

Чугаев, ты что, в темноте кровати перепутал? - недовольно прошептал Тимофей и, выгнувшись, попытался спихнуть непрошеного соседа на пол.

Не тут-то было. Сосед даже не сдвинулся. Зато из противоположного угла комнаты тоже шепотом донеслось:

По-моему, это не я, а ты, Ружин, перепутал. Брысь с моей кровати!

Тимка окончательно проснулся.

Выходит, ты, Мишка, в своей лежишь?

Естественно. На фига мне чужая, - обиженно откликнулся тот. - А вот тебя попрошу уйти.

У Тимки от ужаса выступил холодный пот, он сел и зажег ночник. Рядом с ним на кровати лежал... он сам. Точная копия. Только она, в отличие от него, спала.

Фу-у, - облегченно выдохнул он. - Мишка, это наши иллюзии.

Чугаев подскочил как ужаленный.

Тимка! Это значит, что мы проспали!

Тот полез под подушку и вытащил будильник, который спрятал, чтобы звон разбудил его, а не бабушку.

Проклятье! Видно, когда иллюзия в постель ложилась, то кнопку прижала. Ну ничего, Мишка. Мы, если и опоздаем, то совсем чуть-чуть. Давай скорей собираться.

Натянув на себя одежду, они осторожно вылезли в окно и понеслись в летних ночных сумерках к дому Сила Троевича. Возле ворот их поджидал недовольный Веспасиан.

Опаздываете. Очень невежливо.

Будильник подвел, - попытался объяснить Тимка. - Иллюзия неправильно легла и кнопку прижала.

Главное на кого-нибудь свалить, - буркнул волшебный кот. - Конечно, проще во всем обвинить бессловесную иллюзию.

5 - 1064

Кассандра и Сил Троевич ждали их в нижнем кабинете.

-«•129*—

А кто-то сказал, что вообще засыпать не будет! - увидев двоих друзей, воскликнула девочка.

Да мы даже и не думали спать, - ответил Мишка. - Просто совсем чуть-чуть задремали.

Ладно, - махнул рукой чародей. - Нам выходить пора.

Он тяжело поднялся с лавки. Из щели за печкой слышался громкий храп. Морфей явно не собирался менять свой режим даже в ночь на Ивана Купалу.

Разбудить этого лентяя? - покосился в сторону печки Веспасиан.

Пусть спит, - ответил Сил Троевич.

Воля ваша, - неохотно покорился кот и, приняв человеческий облик, взял в руки огромную корзину.

Вся компания, покинув дом, двинулась к темному лесу. Калитка тихонечко проскрипела им: «В добрый путь», а Охранный Дуб, шелестя листвой, махнул на прощание самой большой веткой.

Поселок миновали молча, чтобы случайно не привлечь к себе внимания. Однако, едва оказавшись за его пределами, Тимофей решил выяснить то, что давно его занимало:

Сил Троевич, мы, конечно, идем искать цветок папоротника?

Чародей тихо хмыкнул в бороду:

И где ты, интересно, таких небылиц наслушался?

Тимка смутился.

Ну я не знаю. В книжках различных читал. Например, в сказках.

Я бы, Сил Троевич, этих их писателей... - Веспасиан не договорил, но все и так поняли, что сделал бы он с писателями, будь его воля.

По-моему, Веспасиан, ты чересчур строг к писателям, - миролюбиво произнес чародей. - Однако папоротник и впрямь цветет только в ваших сказках, - перевел он взгляд на Тимку.

А мы-то думали, - разочарованно произнес Мишка.

И даже Кассандра подхватила:

Зачем же мы тогда в лес идем?

Она ведь тоже надеялась, что, отыскав цветок папоротника, они получат защиту от всех несчастий.

Сил Троевич вздохнул и тихо ответил:

Папоротник, конечно, никогда не цветет. Зато все остальные растения в эту ночь обретают самые разнообразные волшебные свойства. Главное, побольше собрать до рассвета. Поэтому советую вам поторапливаться.

Вместо того чтобы забивать себе головы дурацкими сказками, выдуманными некомпетентными в волшебствах людьми, - проворчал Веспасиан.

Сил Троевич довольно быстро шел вперед, но от троих друзей не укрылось, как тяжело он опирался на посох, будто тщательно старался скрыть от них свою слабость. Несколько раз они украдкой переглядывались. Состояние учителя

все больше тревожило их. Видимо, не случайно Сил Троевич повел их сегодня в лес. Он хочет с их помощью собрать травы, которые его вылечат. Ведь сам же только что сказал, что в ночь на Ивана Купалу они набирают волшебную силу. Тут у Тимки возник другой вопрос:

Сил Троевич, но если вы говорите, что сегодня ночью все абсолютно травы становятся волшебными, зачем нам обязательно идти в лес?

Вот именно, - зевнул Мишка. - Вокруг дома, наверное, растет то же самое. Так чего далеко ходить?

Вот молодежь пошла, Сил Троевич, - с осуждением произнес Веспасиан. - Им бы только лишних усилий не тратить. Впрочем... - он выдержал многозначительную паузу. - Догадываюсь, чье это влияние.

Чародей, будто пропустив мимо ушей его слова, принялся терпеливо объяснять, что, разумеется, многие растения можно было бы действительно собрать возле дома. Однако волшебная сила их несравненно слабее. Слишком уж много людей по ним потопталось, или машин мимо проехало.

Ясное дело, - перебил Тимка. - Экология не та. А мы сейчас идем за экологически чистым продуктом.

Чародей усмехнулся в бороду.

Ты, Тимофей, прав, но лишь отчасти. Дело не в физической, а в энергетической экологии. Травы из сокровенных мест обладают гораздо большей силой, чем те же травы, растущие вдоль дороги.

А далеко эти сокровенные места? - зевая, поинтересовался Мишка.

Далеко ли, близко ли, но к полуночи должны дойти, - весьма туманно ответил Сил Троевич.

Тимка мигом подсчитал. До полуночи еще минут сорок. Идут они достаточно быстро. Выходит, топать им километра три-четыре. В самую чащу леса зайдут. Он невольно поежился. Здесь, на опушке, еще относительно светло. Хоть что- то видно. А там даже в солнечный полдень стоит полумрак. Сейчас же вообще, наверное, ничего не видно. Как они дорогу найдут?

Словно бы отвечая на его мысли, Сил Троевич щелкнул пальцами, и тут же над головой чародея закружился рой светлячков, озаривший зеленоватым светом узкую тропинку, петляющую между деревьями.

По этой тропинке они шли, и шли, и шли, и путь казался трем друзьям нескончаемым. Тим- ка постоянно смотрел на часы. Стрелки двигались еле-еле. К тому времени, как они наконец добрались до места, ребятам казалось, будто они одолели не три километра, а по меньшей мере десять. Тимка заметил, что и учитель явно устал. Лицо его еще сильнее осунулось.

Все остановились на краю большой поляны. Светлячки, густым роем клубившиеся над головой чародея, взмыли вверх и, описав мертвую петлю, рассыпались множеством огоньков по по-

ляне. Теперь сама трава будто светилась изнутри ровным зеленым светом.

Какая красота, - завороженно произнесла Кассандра.

Красота красотой, но вам работать надо, - призвал ребят к порядку Веспасиан и откинул плетеную крышку корзины.

Оттуда он извлек и выдал каждому по детскому совочку и по перочинному ножику - не так чтобы очень большому, но и не маленькому. Потом из корзины вынули плотный холщовый мешок размером со среднюю наволочку.

С чего начнем, Сил Троевич? - обратился кот к чародею.

Полагаю, с мышиного вереска, - оглядевшись и чуть подумав, ответил тот. - Здесь его много. Ну-ка, - учитель перевел взгляд на Тимку с Кассандрой. - Кто из вас помнит, как выглядит мышиный вереск?

Сейчас, сейчас, - в замешательстве пробормотал Тимофей. К своему стыду, он не помнил, как выглядит даже обычный вереск. А уж про мышиный тем более впервые слышал. Неужели они с Силом Троевичем когда-то его проходили, а он забыл? Да, да, вроде бы проходили. Он, этот мышиный вереск, входил в состав какого-то порошка. Только вот для чего?

Пока он тщетно копался в кладовых собственной памяти, Кассандра, порывшись в траве, с радостным восклицанием протянула учителю хлипкий стебелек, увенчанный невзрачным сероватым цветочком.

Молодец, - похвалил учитель. - Может, ты вспомнишь еще его основные свойства?

Я вспомнил! - выкрикнул Тимофей. - К этому мышиному вереску надо прибавить кошачью мяту. Затем скатать из них плотный клубок, с помощью которого можно отыскать любую потерянную вещь! Вот!

И он торжествующе взглянул на девочку. Та презрительно фыркнула:

Это побочное свойство. Совсем не главное. Чтобы вещи не терять, их надо просто на место класть. А мышиный вереск следует добавлять во все волшебные снадобья, потому что он усиливает их действие.

Оба молодцы, - похвалил учеников чародей. Веспасиан тем временем всучил Мишке мешок.

Держи. А вы оба, - повернулся он к Тимофею и Кассандре, - за работу.

Только с корнем не выдирайте, - предупредил учитель. Надо срезать аккуратно ножичком.

Целый мешок? - ужаснулся Тимка, подумав, что до исхода ночи им никак не управиться.

Целый, - кивнул чародей. - Работайте. Работайте.

Делать было нечего. Работа закипела. Правда, полянку столь хорошо освещали волшебные светлячки, что трава отыскивалась будто сама собой, и, к удивлению и радости ребят, мешок вскоре доверху наполнился мышиным вереском.

Этого, пожалуй, хватит, - сказал Сил Трое- вич.

Тимка и Кассандра приготовились было передохнуть, но волшебники распорядились по- другому. Веспасиан достал из корзинки пару мешочков поменьше, а Сил Троевич велел собирать самый обычный подорожник. Предварительно ребятам вновь пришлось вспомнить, для чего он нужен. Список целебных и волшебных свойств оказался крайне длинным. Начиная от того, что лист подорожника можно привязать к ранке, чтобы скорей зажила, и кончая тем, что с помощью подорожника можно вызвать неудержимый чих у курицы-несушки. В сочетании же с душицей - временную немоту у Козлавра.

Заткнуть Козлавра - это действительно дело, - задумчиво проговорил Тимка. - Но

кому польза от того, что несушка расчихается?

Всякие бывают ситуации, - многозначительно проговорил Веспасиан. - Вы, ребята, работайте, работайте. С корешком, будьте любезны. С корешком. Совочком себе помогайте.

Мешочек наполнился подорожником.

Следующим номером собирали зверобой - траву поистине универсальную. Хочешь заваривай и пей для общего укрепления организма и поднятия иммунитета. Или горло полощи при ангине. А хочешь - засыпь истолченную в порошок траву в пасть огнедышащему дракону, и пламя станет холодным.

Одна порция в пол-унции действует целый час, - пояснил Веспасиан. - Важно только не промахнуться, чтобы прямиком в пасть попало.

А кто-нибудь пробовал? - полюбопытствовал Мишка.

Случалось, - ответил Веспасиан. - Только давно. В прежние времена. Ныне огнедышащих драконов не только тут, у вас, но даже На Краю Света почти не осталось. Вымирают.

Как мамонты и динозавры?

Примерно, - сказал волшебный кот. - Но мы заболтались, а дел еще много.

Они еще насобирали несколько мешочков всякой всячины. Каждый раз Сил Троевич велел срезать что-нибудь определенное. У одних растений - только цветы или бутоны, у других - листья, от третьих же требовались лишь стебли, с которыми тоже дело обстояло совсем не просто. Потому что где-то волшебные свойства таились лишь в верхней части стебля, а где-то только в нижней.

Некоторое время спустя Тимка почувствовал, что и спина у него болит, и в глазах рябит, и руки трясутся. Он в первый раз позавидовал Мишке. Вот устроился: только стоит и очередной мешочек подставляет. Правда, Тимка немедленно спохватился: Чугаев волшебными травами никогда и пользоваться не сможет. Разве что горло настоем прополощет. Но это ведь не волшебство. А он, Тимка, теперь и дракона загасит, и Козлав- ра при случае заткнет, и змеиный яд обезвредит, и мало ли что еще. Сколько им Сил Троевич по ходу дела всего порассказал. И пусть спина болит и в глазах рябит - оно того стоит.

За сбором трав они продвигались вперед по поляне, пока не очутились на берегу крохотного озерка, усеянного белыми кувшинками.

Замечательное растение, - кивнул на цветы Сил Троевич. - Одолень-корень.

Против оборотней? - выпалил Тимка.

И наоборот: кого хотите приворожить можно, - тут же добавила Кассандра. - Очень полезная вещь.

Вы добудьте ее сперва, эту полезную вещь, - покосился на воду Веспасиан и по-кошачьи брезгливо дрыгнул ногой в белой кроссовке. - По-моему, там пиявки.

Кассандра ойкнула. У Тимки в животе стало как-то неприятно. И Мишка на всякий случай отступил на шаг от воды.

Сил Троевич засмеялся:

Нету тут никаких пиявок. Поверьте мне.

Как бы не так, - усомнился Веспасиан. - Вон, смотрите, шевелятся.

Кассандра снова ойкнула. А Тимке вдруг пришло в голову: «Какие же мы дураки. Мы ведь волшебники. Поставлю защиту, и никакие пиявки не тронут».

Саня, не бойся. Пойду я. А ты стой на берегу. Будешь цветы у меня принимать.

Наградой ему стал полный восхищения и благодарности взгляд огромных зеленых глаз. А Тимка не без удовольствия отметил про себя: «Она про защиту даже не вспомнила». И засучив джинсы, он смело шагнул в загустевшую от ила воду. Она оказалась теплой, как в ванне.

Только цветы. Одни цветы, - напутствовал его Сил Троевич.

А если пиявка вцепится, сразу не отдирай. Погоди, пока на берег выйдешь, - посоветовал волшебный кот.

Тимка, не слушая его, сосредоточился на защите. Она вроде работала, однако кувшинки потребовали больших усилий. Им явно не хотелось отдавать свои цветы. Они упрямились, путали ему ноги, мерзко хихикали и к тому же дурманили сладко-пряным запахом. Ученик чародея боролся изо всех сил и в результате даже забыл про защиту.

Тем не менее ему удалось набрать целую охапку цветов. Он уже возвращался к берегу, как вдруг чародей с тихим стоном начал оседать на землю.

Сил Троевич! - закричала Кассандра.

Тимка пулей выскочил из воды.

л

ава XV

ПОЭТ ВЗБЕСИЛСЯ

В половине двенадцатого маленькие ходики в виде избушки на курьих ножках, висевшие вниз головой, а вернее вниз крышей, как летучая мышь, и цеплявшиеся куриными ногами за старинную жердочку для птицы, вдруг захрипели, закашляли, дверца со скрипом открылась, и из нее нехотя высунулась сонная злая кукушка. Оглядев спящих, она как следует прокашлялась и истошно завопила:

- Вставай! Пора! На черные дела! Кукушка исчезла. Дверца громко хлопнула. Темные, никак не отреагировав на призыв ходи-

ков, продолжали громко храпеть. Дверца в ходиках снова открылась. Кукушка, по-старчески кряхтя, опять выглянула наружу. Убедившись, что не смогла никого разбудить, она с досадой сплюнула и вновь захлопнула дверцу.

Избушка-ходики, торопливо перебирая когтистыми куриными лапами, сбежала с жердочки на печку, добралась до лежанки, где спали валетом две сестрицы-яги, и остановилась у самого уха Ягули Янусовны.

Едва это произошло, кукушка вновь высунулась и проорала в самое ухо хозяйки:

Вставай! Пора! На черные дела!

Ягуля подскочила на печке, а часики, выпростав невесть откуда два черных крыла, взмыли под крышу и обустроились на стропилах среди трав и прочих вяленостей и сушеностей. Меры предосторожности были приняты крайне вовремя, ибо Ягуля злобно взвизгнула:

Проклятая кукушка! Убыо!

Сами ведь строго наказали, что полдвенадцатого подъем, - ехидно отозвалась сверху кукушка. - А не хотите вставать, дело ваше.

Как это не хотим? - уже пробудились три сестрички-ведьмы. - Встаем, очень даже встаем!

А кофэ-э когда подадут? - протирая глаза, проблеял поэт-сатирик. - Мой организм без ко- фэ-эина не просыпается.

Кофе в Магинбурге будешь пить! - рявкнула на него Татаноча. - А сейчас все о черном деле должны думать.

Поэт-сатирик хнычущим голосом продекламировал:

О, горе мне! Какой удар!

Без кофэ-э мается Козлавр!

Остался мне лишь звон литавр!

Куплет очень не понравился Ничмоглоту Бе- рендеевичу, и он, зевая, произнес:

Или замолчи, или я тебе сейчас устрою звон литавр.

Вот именно, звон литавр, - угрожающе подхватила Татаноча, для наглядности хлопнув у него над ухом двумя крышками от котлов.

Козлавр, взвыв, отскочил к самой стене избушки, однако та, громко икнув, отбросила его назад в самую середину комнаты.

Я унижен и контужен!

И к тому же всем не нужен! -

с трагическим пафосом произнес поэт-сатирик.

В последнем ты ошибаешься, - сказала Ядвига Янусовна. - В черном деле сегодня ты нам просто необходим.

Без тебя никакое колдовство не получится, - подтвердила Луша.

В таком случае требую к себе уважения как к ценному специалисту и уникальному дарованию, - немедленно сменил тон Козлавр. И, капризно затопав передними копытами, добавил: - И попрошу мной не икать.

Избушка хихикнула и легонько подбросила поэта-сатирика в воздух.

И кидаться мной тоже не надо, - снова обиделся тот.

Хватит трепаться! - призвала Козлавра к порядку Татаноча. - Время не ждет. Упустим момент, и пиши пропало.

Они принялись за работу. Гуля к этому времени уже снова раскочегарила печь, и теперь там трещало, гудело и жалобно ухало. Верх печи уже раскалился докрасна, в избушке сделалось жарко.

Вы там полегче! - сердито прокричала со стропил кукушка из ходиков. - А то перегреемся и остановимся! Некому разбудить завтра будет.

Ничем не можем помочь, - ответила Ядвига Янусовна за сестру, ворочающую кочергой дрова в топке. - Нам колдовство высокой температуры нужно. А если вам так уж не можется, летите на улицу проветриться.

Сыро там, просквозит, - брезгливо откликнулась кукушка.

Тогда терпите, - посоветовал Ничмоглот Берендеевич. - Пар костей не ломит.

Однако и ему, похоже, стало жарковато. Сперва леший снял зеленую джинсовую куртку, затем избавился от зеленой майки, обнажив густо поросший травянисто-зеленым волосом торс.

Ядвига Янусовна поморщилась:

Ничмоглот, ты ведешь себя неприлично. Здесь дамы.

Извиняйте, - смутился леший и спешно натянул майку. Три сестры-ведьмы наполнили котел водой и, с трудом подняв его, поставили в печь.

Мог бы, между прочим, женщинам помочь, - покосилась на Козлавра Тата.

Увы, без кофэ-э нету сил, Котел бы точно уронил! - торжественно продекламировал поэт-сатирик.

Тьфу! Болтун ты и пустомеля, даром что козел, - проворчала Тата.

Не понял подтекста, - уже приготовился обидеться Козлавр.

В этом и заключается твое гибридное счастье, — съязвила Татаноча.

Я попросил бы уважать мое происхождение, - вскипел поэт-сатирик. - А то и я мог бы высказаться по поводу некоторых. Материала и мотивов достаточно. Но я существо цивилизованное, воспитанное. А потому тактично молчу.

Вот демагог выискался на наши головы, - заохала Ядвига Янусовна. - И зачем только мы его с собой сюда потащили. Убеждала ведь тебя, Тата, уговаривала. Уж какого-никакого козла местного бы нашли. Товар не редкий. Везде навалом. А этот сатирик, - ткнула она узловатым подагрическим пальцем в сторону Козлавра, - даже, по сути, и не козел. Так, непонятно что. Серединка на половинку.

Вы, Ядвига Янусовна, тоже в определенной степени на половинку, - дрожащим от обиды голосом проблеял Козлавр, намекая на ногу из кости мамонта.

Но Ядвига тут же нашлась:

Нам, бабам-ягам, искусственная нога по инструкции полагается.

А ну прекратили! А ну за дело взялись! - взвизгнула Татаноча. - Котел выкипает!

Все, кроме Ничмоглота, кинулись было к печке, однако Ягуля Янусовна с криком: «Не мешайте! Посторонитесь!» - махнула котлу рукой. Тот, степенно выплыв из печи, преодолел добрую половину дома и приземлился посередине стола.

Сестры-ведьмы и сестры-яги собрали по избушке целую груду колдовских ингредиентов и, едва часики, продолжавшие тикать на стропилах, надтреснуто прокуковали двенадцать, женская часть Темных организовала вокруг стола хоровод, каждый из участников которого по очереди кидал в котел что-нибудь из кучи, наваленной на столе.

Три ведьмы не переставая, с завыванием бормотали заклинания, а вода в котле, невзирая на то, что он давно улетел с огня и стоял теперь на холодном столе, продолжала бурлить и дымиться. С каждым новым пучком травы, либо копченой птички, либо еще какой-нибудь мерзости пар менял цвет, становясь то синим, то зеленым, то красным и, наконец, с последней порцией колдовских ингредиентов сделался густо-черным, словно воздух наполнился горящей смолой.

Получилось! Получилось! Получилось! - радостно захлопали в ладоши три сестры-ведьмы.

А две сестры-яги в унисон застучали по полу избушки своими искусственными ногами.

Избушка проснулась и возмутилась:

Полегче, пожалуйста! Мне же больно!

Однако никто из Темных сейчас не обратил на нее внимания. Теперь все взгляды были устремлены на Козлавра. Тот расценил столь повышенное внимание по-своему и в замешательстве проблеял:

Что-то музы мои пока молчат, и рифмы по случаю не рождаются.

Не трудись, дорогой, - вкрадчиво проговорила Татаноча. - Стихи нам сейчас твои не нужны. А вот сам ты нужен.

Козлавр, почуяв подвох, задрожал всем телом.

Я-то зачем? - поинтересовался он. - Как известно, гибриды колдовать не умеют.

А нам не это нужно, - таким же ласковым тоном произнесла Луша. - Нам требуется черный козел.

Поэт-сатирик, облегченно переведя дух, развел руками:

Во-первых, по меткому замечанию многоуважаемой Ядвиги Янусовны, я не совсем козел, а существо гораздо более высокого порядка. И, самое главное, совершенно не черной масти, а, наоборот, абсолютно белой.

А нам нужен черный, - тоном, не допускающим возражений, сказала Татаноча. - И раз нам так нужно, значит, так тому и быть.

И не успел Козлавр даже рта раскрыть, как вся компания, набросившись на него, крепко связала ему ноги и руки пахнущими дегтем веревками и принялась сдирать с него одежду.

Произвол! Попрание гражданских прав! - завопил было поэт-сатирик, однако ему немедленно заткнули пасть его же собственной майкой.

Козлавру оставалось лишь дергаться, но и это не помогло. Схватив по охапке ветоши, сестры- ведьмы окунули их в котел и начали тщательно обмазывать Козлавра с ног до головы черной жижей. Они трудились до той самой поры, пока несчастный поэт-сатирик равномерно не окрасился в радикальный черный цвет. Ведьмы придирчиво оглядели дело рук своих и, удовлетворившись результатом, извлекли из пасти кляп.

Поэт-сатирик приготовился дать оскорбителям достойную отповедь, однако не тут-то было. Из его уст не вырвалось ни единого слова. Он лишь жалобно блеял, как самый заурядный козел.

Получилось! - с довольным видом воскликнули сестры-яги, потирая руки.

Козлавр продолжал блеять, но теперь уже не от возмущения, а от леденящего ужаса. Ибо вдруг обнаружил, что вместе с утратой дара речи у него пропали руки и торс. Он действительно превратился в обыкновенного черного козла. Кроме того, от него явственно потянуло серой. Впрочем, последнего явления вообще никто не заметил. Вонь в избушке по-прежнему стояла ужасная.

Темные радостно подхватили козла и на счет Ничмоглота Берендеевича «три-четыре» зашвырнули несчастного, потерявшего привычный облик гибрида на стол рядом с котлом, в котором продолжала бурлить, исходя черным паром, жидкость.

«Сейчас резать будут, - промелькнуло в мыслях у Козлавра. - Прирежут и принесут в жертву. С них станется».

Бабы-яги принесли широкий медный таз, в каком нормальные люди обычно варят варенье.

Козлавр на столе дрожал мелкой дрожью. «Что они задумали? Что они задумали? - пытался он разгадать коварные замыслы еще недавних друзей. - Ах, зачем я раньше не спросил. Сидел бы себе тихо в родном Магинбурге, занимался бы творчеством. Так нет. Потянуло на авантюры».

Ему до того стало себя жалко, что блеянье перешло в протяжный стон.

Ишь гибрида-то заколбасило, - поморщился Ничмоглот Берендеевич. - Даже меня тоска пробирает. Эх, сейчас бы для бодрости чарочку настоечки на козявках.

Делу время, а чарочка потом, - прикрикнула на него Ядвига Янусовна.

Да я теоретически, - стушевался леший. - Просто мечтаю.

Три сестры-ведьмы и Ягуля Янусовна, накренив котел, перелили часть его содержимого в таз. Жидкость немедленно перестала бурлить, а после того как Татаноча что-то туда сыпанула и побормотала, на поверхности образовалась зеркальная пленка.

Татаноча, низко склонившись над тазом, так что ее седые, давно не чесанные пряди едва не

касались жидкого зеркала, вновь завыла заклинание. Натафталина и Лукреция заголосили следом. Серный запах, исходящий от Козлавра, настолько усилился, что даже перекрыл привычную вонь в избе, и Ничмоглот Берендеевич, не удержавшись, расчихался.

Ядвига Янусовна свирепо зашипела и заткнула лицо лешего тряпкой. Ведьмы тем временем продолжали завывать все громче и тоскливее. Зеркальная поверхность подернулась рябью, и через короткое время показалось бледное лицо Сила Троевича.

- А-а-а! - разнесся по избушке восторженный вопль Темных.

Но Сил Троевич их не слышал. Он мирно спал.

В руке Татаночи невесть откуда возник длинный тонкий острый нож. Сталь лезвия угрожающе блеснула. Козлавра вновь охватили самые мрачные предчувствия, и он начал мысленно прощаться с жизнью. Ната и Луша крепко схватили его за рога и задрали ему голову. «И ведь никто никогда не узнает, как и когда погиб великий поэт Магинбурга», - подумал Козлавр.

Татаноча сделала надрез на его шее. Хлынула кровь. Средняя и старшая сестрицы ловко развернули его голову таким образом, чтобы кровь стекала в таз, прямо на зеркальную поверхность. Лицо чародея немедленно заволокло багровой пеленой. А Козлавр, последний раз подумав: «Умираю!» - лишился чувств.

Однако он не умер. Ибо, едва он потерял сознание, Ната и Луша опустили его голову на стол, а Тата сыпанула на рану желтым порошком, и надрез в мгновение ока затянулся, точно его и не было.

Затем все Темные, разумеется, за исключением лежащего на столе в обмороке Козлавра, взялись за руки и закружили новый хоровод вокруг стола, заведя такую жуткую песню, от которой у каждого нормального человека кровь бы в жилах застыла. Песня становилась все громче и громче, лица Темных кривились в кошмарных гримасах, а лицо чародея, плавая в кровавом мареве, все явственней искажалось от боли. А хоровод все кружился и кружился.

Внезапно стены избушки покачнулись. Раз. Другой. Третий.

- Стоять! - топнула метеоритной ногой Ягуля. Но было поздно. По зеркальной поверхности пошли волны. Одна. Другая. А третья, которая оказалась самой большой, выплеснулась через край медного таза и обрушилась на голову Козлавра.

Козлавр взревел как раненый тур. Глаза его открылись и налились кровью. Он ощерил пасть, обнажив крупные желтые зубы. Шестеро Темных разом отпрянули от стола. Козлавр рванулся. Путы на его ногах лопнули. Он вскочил. Татаноча попыталась схватить его за рога, но он, взвившись на дыбы, ударил ее копытом в лоб. Старшая ведьма с воплем отлетела в угол избушки и свалилась там безжизненным кулем.

Козлавр опять взревел. Топоча передними копытами по полу избушки, он свирепо вращал налившимися кровью глазами, выискивая новую жертву.

Козлавричек, миленький, - попытался успокоить его Ничмоглот. - Не узнаешь, что ли? Это ж мы, твои други-приятели.

Оставь, пустое все это, - Ядвига Янусовна взяла его за шкирку и отбросила подальше от взбесившегося Козлавра. - Сам разве не видел? На него же из таза дьявольским эликсиром плеснуло.

Словно бы в подтверждение ее слов, Козлавр, повращав еще какое-то время налитыми кровью глазами, разразился зловещим потусторонним хохотом, встал на дыбы и ринулся на Ягулю Янусовну. Он сильно боднул ее рогами, и она следом за Татаночей отправилась в угол избы. Справившись с этой задачей, Козлавр походя куснул в плечо Ничмоглота, смачно плюнул на Лушу жгучей слюной, отдающей серой, ударил по голове Нату и с победоносным кличем вылетел на улицу.

Держите! Держите! Нельзя его отпускать! - закричала Ядвига Янусовна и, хромая, устремилась следом за ним.

Но куда там! Козлавр, взбрыкивая, словно дикий мустанг, скрылся в черном ночном лесу.