Час кошки

1

— Ничего она не хорошенькая… И что ты в ней только нашел?…

Так состоялось знакомство Коко с этим извергом. Пройдет несколько месяцев, и одиннадцатилетний стервец превратит ее жизнь в совершенный кошмар. Но пока она наблюдала за ковырявшим яичницу мальчишкой с каким-то гадким предчувствием.

А Рику плевать на все. Знай себе, накачивается джином с утра пораньше. Коко же после вчерашних возлияний просто мутит от одного вида спиртного. Она то и дело подливает себе воды со льдом из большого кувшина, никак не может напиться.

— Не скажи! Смотри, какое личико — просто куколка! Целовал бы и целовал… А фигурка, фигурка какая! Ну, просто секс-бомба! Хочется взять и потискать! — Тут Рик влепил Коко поцелуй.

От перегара ее едва не вывернуло. А этот чертенок Джесс только посмотрел на отца с откровенным презрением и с грохотом отшвырнул вилку. К овощам даже не притронулся.

— А ты заруби себе на носу: я не ем никаких овощей на завтрак. Я их просто терпеть не могу! Усекла? — процедил он сквозь зубы.

Ошарашенная Коко даже не нашлась, что ответить, а Джесс, схватив куртку, направился к выходу.

— Перекушу у Алекса. Так что ты, пап, насчет обеда не парься. В общем, развлекайтесь тут без меня. Желаю успеха!

Дверь захлопнулась, и Коко с Риком остались на кухне вдвоем. Она вздохнула с облегчением и посмотрела Рику в глаза. Тот смущенно отвел взгляд, допил джин и ушел в комнату. Однако это не испортило Коко настроения. В приятном возбуждении она направилась в спальню и принялась раздеваться. Оставила только крошечные трусики. Потом скользнула под одеяло. Конечно, сейчас прибежит Рик и завалится под бочок — наверняка рассчитывает на продолжение жаркой ночки.

Когда Коко впервые оставалась на ночь у очередного поклонника, она с вожделением ждала утра. В этом было особое очарование адюльтера. Именно в эти минуты, протрезвев от вина и ночных ласк, можно хладнокровно взглянуть на партнера и прикинуть, стоит ли продолжать отношения. Страсть, разожженная сексуальным любопытством, удовлетворена, и теперь можно не торопясь, по достоинству оценить тело партнера…

Коко взглянула на себя в зеркало, с наслаждением откинула назад волосы. Макияж почти стерся, но чистое лицо без косметики смотрелось еще лучше. Коко вдруг осознала, как она молода. Она зарылась лицом в подушку. На щеке тотчас же отпечатался след от помады, оставшейся с ночи. Приняв соблазнительную позу, Коко принялась ждать.

Но Рик что-то не торопился. Поза была неестественной, и у Коко свело ногу. Устав ждать, она поднялась и осторожно выглянула из спальни. Рик стирал белье, прихлебывая из стакана джин. Коко даже задохнулась от негодования. Она считала себя искушенной, многоопытной жрицей любви, а тут такое… В ее умных книгах о сексе ничего не было сказано о мужчинах, которые после ночи любви с утра пораньше занимаются стиркой! По всем правилам, мужчина, с которым она впервые легла в постель, должен после завтрака немедленно потащить ее снова в постель и, глядя в глаза, нашептывать на ушко разные приятные глупости.

— В чем дело? — поинтересовалась она. Наверное, Коко сказала это чересчур громко, потому что Рик вздрогнул и выронил стакан.

— Я тебя напугала?…

Рик промямлил что-то невразумительное.

— Ты так любишь стирать? — осведомилась Коко, подбирая с пола осколки стакана.

Рик молча выкручивал мокрую сорочку, хотя машина была с автоматическим отжимом.

Неужто стесняется?… Сколько же ему лет? Наверняка за тридцать, вон сын какой большой. Интересно. Ведь все, что могло быть, уже состоялось, но теперь, при свете утра, он вдруг застеснялся…

— Иди сюда.

Коко взяла Рика за руку и потащила в спальню. Она снова забралась в постель, и Рик, опустив жалюзи, начал раздеваться.

Его руки были холодными и влажными после стирки. Он погладил Коко по шее, и в нос ей ударил запах стирального порошка. Но потом остывшее тело Рика, впитав жар Коко, повело себя именно так, как и положено после ночи любви, в полном соответствии с ее пособиями по сексу.

Рик и Коко познакомились вчера в ночном клубе. Народ гудел, и вокруг творился полный бедлам, однако они серьезно разглядывали друг друга и негромко переговаривались. Рик говорил Коко комплименты. Впрочем, она не слишком развешивала уши, воспринимая мужскую лесть как должное. Потом Рику приспичило в туалет, так что пришлось на время оставить Коко в одиночестве. Рик понесся туда сломя голову и на бегу все время оборачивался на Коко, словно боялся, что ее украдут. Это ее умилило, и, когда Рик вернулся, она по-прежнему сидела одна, поджидая его. Он просиял от счастья.

Подвыпив, Рик расслабился и развеселился. А у Коко в душе ничто даже не дрогнуло. Обычное дело… Похоже, он собирается заманить ее к себе домой. Вот и чудесно. А что он при этом плетет — ну какая разница? Она не ощущала никого трепета, только любопытство. Предвкушала начало новой любовной игры. Как и всегда в таких случаях.

Рик безостановочно пил. Коко тоже подносила стакан к губам — за компанию. В промежутках между шуточками и фривольными намеками Коко искусно выудила из Рика то, что ей было нужно. Она хотела знать, стоит ли ей связываться с Риком в плане предстоящей ночи. То есть, стоит ли соглашаться.

Рик женат не был. Коко терпеть не могла иметь дело с женатиками. Не то чтобы она опасалась разрушить чужую семью, просто ей были противны объятья мужчин, которых долго и регулярно употребляли другие женщины. От секса с женатыми мужчинами всегда веяло холодком. А уж эти клятвы, что они любят только ее… Они вызывали в Коко гадливое омерзение. Так что в этом смысле Рик «проходил по стандартам».

Почуяв ее настрой, Рик воспарил. Его сияющая физиономия простодушно выражала одну-единственную мысль: и за что ему, обалдую, привалило такое счастье? Такая потрясающая красотка? Разумеется, все это льстило Коко. Время от времени Рик легонько щекотал Коко, и, когда она по-детски взвизгивала, шептал ей в ушко, как будет любить ее, если она придет к нему в дом. Он вылижет всю ее, с макушки и до кончиков пальцев. Коко тотчас представила, как он умеет любить женское тело, и вдруг осознала, что в эту ночь она будет в его постели. Уж больно он живой и веселый.

А потом он начал заливать насчет возраста, и Коко сразу же поостыла. Она видела Рика в первый раз, но было ясно, как божий день, что он скостил себе пяток лет. Как-то это было глупо, чисто по-женски. Коко разочарованно подумала, что, может, не стоит сразу прыгать к нему в постель. Зачем попусту терять время? Зачем начинать то, что не принесет удовольствия?

Как она и предполагала, Рик предложил улизнуть из бара и поехать к нему. Словно это было решенным делом. Коко ответила уклончиво — мол, да, конечно, но лучше как-нибудь в другой раз. Рик сразу скис. Он едва не заплакал, и Коко даже стало жаль его.

Чтобы как-то смягчить удар, Коко сказала, что приличная девушка не может лечь к мужчине в постель в первый же вечер. От подобной чуши она сама едва не расхохоталась, однако Рик, похоже, повелся. Примирившись с обломом, он оставил в покое тему секса и переключился на своего сына Джесса. Уставившись в землю, он без умолку рассказывал Коко, какой это чудный ребенок, ну просто самый красивый на свете, и какие у них настоящие, товарищеские отношения…

И тут Коко охватил жгучий интерес. Ей еще не доводилось иметь дела с детьми. Мужчин она изучила в совершенстве, а вот маленькие мальчики оставались загадкой. Любопытно. Нет, она просто должна увидеть этого Джесса! А там, глядишь, и ночь с Риком не будет таким уж занудством.

Коко встала: «Ладно, пошли!» Рик уставился на нее, открыв рот. Потом стал пылко благодарить, даже не сделав попытки узнать, с чего это она вдруг сменила гнев на милость.

На пороге Коко замешкалась, но потом все же вошла и сразу же заявила, что хочет увидеть мальчишку. Рик, стараясь не поднимать шума, с готовностью приоткрыл дверь в спальню и поманил Коко.

— Красивый, правда?

Коко даже не нашлась, что ответить. Обычный азиат. К тому же чем-то неуловимо похож на обезьянку. Коко испытала страшное разочарование, но заставила себя пробормотать что-то невразумительное. Ведь не могла же она сказать прямым текстом, что ребенок — вылитая обезьяна!

Коко растерянно наблюдала, как Рик неуверенными, пьяными движениями смешивает коктейли. Она была в полном отчаянии. Однако сам Рик, воспринимавшийся в качестве нудного «приложения», оказался на удивление неплох, и Коко, забыв о спящем в соседней комнате сыне Рика, потеряла голову.

2

Рик баловал Коко, как маленькую девочку. Для Коко, подуставшей от отношений любви-ненависти, связывавших ее с мужчинами, это было своего рода отдохновением. Рик постоянно старался коснуться ее тела. Когда Коко дремала, целовал в щечку, мешая спать. Ей начинали нравиться подобные отношения, когда нет нужды в красивых пустых словах и притворстве. С Риком не нужно играть, как с другими, Коко могла оставаться самой собой, такой, как есть. Это было несколько непривычно, но впервые в жизни она могла позволить себе расслабиться — и получать от этого удовольствие.

Постепенно она привыкла проводить уик-энды с Риком и Джессом. Коко возненавидела понедельники, когда нужно было возвращаться домой. По утрам в понедельник она яростно пинала старое покрывало, и визжала: «Проклятое покрывало! Не хочу уходить отсюда!» Рик легонько поглаживал ее по спине, будто ребенка. Коко успокаивалась и, положив голову на руку Рика, снова сладко засыпала.

С Риком было хорошо и спокойно, но вот Джесс…

Как-то утром, когда Коко возилась на кухне, готовя завтрак, Джесс объявил, что хочет сырое яйцо.

— Сырое яйцо?! Хочешь стать как боксер Рокки?

Джесс молча разбил в чашку яйцо, от души полил его соевым соусом, добавил вареного риса и перемешал. Коко посмотрела на перемазанные желтком губы Джесса — и ее едва не стошнило.

В кухню вошел проснувшийся Рик. Коко молча показала на Джесса.

— О-о, рис с яйцом? Класс! Я тоже хочу!

Джесс с Риком дружно уплетали месиво. Зрелище было такое мерзкое, что Коко содрогнулась.

— А ты, крошка?

— Нет уж, уволь.

— Ну, ты же знаешь, что у Джесса мама — японка. Она часто готовила нам такое.

Коко не верила в Бога, но тут даже перекрестилась: «Господи Иисусе!»

Джесс не умел пользоваться ножом и вилкой. Мать сбежала от них, не успев научить ребенка. Джесс грыз бифштекс, как собачонка, вцепившись в него руками. Увидев это впервые, Коко вылетела на кухню, за ножом и вилкой, но обнаружила только одну чистую вилку и одну тарелку. Этот дом совершенно не был пригоден для нормальной человеческой жизни. Только бы не очутиться с ним за одним столом в ресторане, молила про себя Коко. Она привыкла к изысканным блюдам и манерам своих кавалеров, так что трапезы с Джессом вызывали у нее острое отвращение. Но Рика все это совершенно не волновало. На возмущенные вопли Коко он спокойно заметил: «Вот будет спать с бабами, — сразу выучится манерам». Коко не увидела в этом особой логики и спросила, почему мать Джесса не забрала ребенка с собой.

— Вообще-то она забрала. Но через месяц Джесс собрал манатки и переехал ко мне. На велосипеде. Сказал, что у матери каждый день одна ругань, ни минуты покоя. Я и сам не люблю вздорных женщин. Меня это бесило с самого первого дня, как только мы поженились. Нет ничего отвратительней для мужчины! Ну, а Джесс — он тоже мужчина. Вот такие дела.

— Но ведь это ужасно! Он такой невоспитанный!

— Если он заскучает по матери, — невозмутимо продолжил Рик, — то может навестить ее. Она живет совсем рядом. Слушай, Коко, чего ты распереживалась? За ребенка в ответе родители. Это их дело — учить сына манерам. А ты — ты просто моя девушка! Я что, не прав?

Рик поцеловал ее, и вопрос был замят. Отвечая на поцелуй, Коко думала о Джессе. Этот мальчишка стоит между ней и Риком. Она вдруг осознала, что, помимо постели и секса, существуют куда более сложные и непостижимые связи, объединяющие людей. И о них нельзя забывать.

3

Коко не могла разобраться в себе — в своем отношении к Рику. По трезвом размышлении, он определенно не мужчина ее мечты. Еще год в том же духе, и Рик превратится в настоящего алкоголика. Столько пить — это же руки и ноги откажут! Он просто удержу не знает — как начнет, остановиться не может. Все до капельки высосет, даже кусочки льда. Коко тоже нравился алкоголь, но при виде пьющего Рика ей становилось не по себе. Рик даже не чувствовал вкуса напитков, которые поглощал. Он просто пил, чтобы напиться как можно скорее, словно соревновался с другими. Но напиться ему удавалось довольно редко, он уже проспиртовался насквозь. Чтобы как следует набраться, Рик должен влить в себя бутылки две «Баккарди».

Не первой юности алкоголик, да еще с ребенком на руках! Коко и сама не могла взять в толк, почему ей не хочется расставаться с Риком, и почему по утрам в понедельник она бьется в истерике.

Рик, конечно, хорош в постели, но дело не в этом. Коко не привязывалась к мужчинам из-за секса. Да, ей нравилось спать с мужчинами, которые привлекали ее, но это ровным счетом ничего не означало. Она никогда не была рабой своих чувств. Наслаждение — это особая статья, оно не зависит от отношений между мужчиной и женщиной…

Словом, Рика нельзя было назвать «потрясным парнем». И особого сексапила в нем тоже не наблюдалось. По утрам он укутывал Коко своим телом, словно влажным шерстяным одеялом. И во сне всегда прижимался к ней. Поначалу она раздражалась, но вскоре уже не могла заснуть без этого ощущения. Человек не в силах расстаться с одеялом, пропитавшимся его потом. Коко начала привыкать к телу Рика, как ребенок к любимому одеялу.

Как-то раз они сидели вдвоем, пили и болтали. Рик сказал, что женщины — это его пунктик. Когда он видит на улице хорошенькую мордашку, то обязательно оглянется. Коко нашла это очень милым. Она и сама заглядывалась на симпатичных парней, а то и нарочно подбиралась поближе, чтобы затащить потом в постель — и такое бывало. Но Рик-то на это не способен! Размышляя на подобные темы, она всякий раз вспоминала, как он затеял стирку в их первое утро, и ее разбирал смех. Рик вообще часто вызывал у нее улыбку. Даже когда напивался до свинского состояния. Коко хмурилась, но улыбалась уголками рта, — вроде как строгая дочь непутевого папаши, прощающая родителю милые слабости.

Коко очень нравилось думать, что только она способна оценить обаяние Рика. Обаяние его неумытой, помятой спросонья физиономии, на которой буквально написано чувство вины за ночную перепалку. Еще ни у кого она не видала такой жалкой физиономии. А его дурацкие реплики про погоду и прочую чушь, когда Коко впадала в черную меланхолию! Все это вызывало только улыбку — и теплое чувство в душе. Да, конечно, ни у кого не повернется язык назвать Рика «потрясающим мужиком». Ничего особенного. Но почему-то она не могла без него обойтись. Может, и вправду влюбилась?

Она рассмеялась. Да разве можно влюбиться в этого разгильдяя и беспробудного пьяницу? Однако, вспомнив лицо «беспробудного пьяницы», Коко едва не расплакалась. Она сделала для себя неожиданное открытие: любовь — это не душевное томление, не жар в груди. Пожалуй, то, что происходит с ней, даже трудно назвать событием. Но она плачет… Плачет при одной только мысли, что его нет рядом. Вот оно как обернулось… Коко почувствовала легкое раздражение, но оно тут же ушло, сменившись ощущением душевного комфорта.

Как-то, заявившись к Рику на очередной уик-энд, она увидела, что тот укладывает вещи. На вопрос «Что случилось?» Рик сообщил, что отец при смерти, так что нужно дней на десять смотаться домой, в Сан-Франциско. Наблюдая, как Рик, беззаботно напевая под нос, лениво кидает вещички в чемодан, Коко не удержалась от искушения попенять ему за такой пофигизм.

— Ты шутишь? Да он же бросил мою мамашу! А я его и в глаза не видывал! К тому же он алкоголик.

— Ну, прямо, как ты, — уточнила Коко.

— Пьянство — это у нас наследственное, — назидательно заметил Рик с широкой ухмылкой. — Жаль папашу… А не выпить ли за него?

Под этим благовидным предлогом Рик опрокинул стаканчик — хотя дел было по горло. Рядом с ним в полном молчании укладывал в ранец свои игрушки Джесс.

— Он тоже с тобой?

— Само собой!

— А школа? Как же занятия?

— Это проблема. Но на кого я его оставлю? Вообще-то я просил его мать… так она на меня наехала: плати двести долларов, иначе сидеть не буду! Не бог весть какая сумма, конечно, но дело не в этом. Я тресну, но не стану платить этой суке за то, что она будет сидеть с собственным ребенком. Пусть лучше он поболтается со мной по миру дней десять, может на пользу пойдет!

Джесс слушал молча. «Ну, тогда, может, я?…» — хотела было сказать Коко, но промолчала.

Ей никак не удавалось найти с Джессом общий язык. Сам он продолжал дичиться и дуться. Он вел себя, как щенок, и никого не подпускал к себе, кроме Рика.

И все же, двести долларов за десять дней — как-то чересчур, подумала она. Эта мадам, похоже, за-i была, что Джесс — ее родная кровь. Заломить двести долларов за собственного сына! Что же она за тварь такая, эта дамочка?

Сама Коко испытывала перед детьми безотчетный страх и рожать не собиралась. К тому же она и в кошмарном сне представить себе не могла, что ее прекрасное тело, отданное служению любви, будет обезображено беременностью. Но зачем же рожают женщины, которые не собираются заботиться о собственных чадах? Коко даже разозлилась на эту дуру.

— Я присмотрю за Джессом.

Рик и Джесс дружно обернулись в ее сторону. Они словно утратили дар речи.

— Ты это серьезно?

Рик явно не верил своим ушам. Джесс тоже пристально посмотрел на Коко.

От его взгляда ее даже дрожь пробрала.

— Я… Ну-у, да… серьезно…

Пути назад не было. Коко пожалела о собственном легкомыслии, но Рик уже душил ее в объятиях.

— Ты у меня просто чудо! Везет мне на женщин! Ты должен слушаться ее, понял, Джесс? А если она будет таскать в дом мужиков, ты мне расскажешь. Идет? — Рик вдруг помрачнел. — Ох, вспомнил сейчас о папаше, и так скверно стало… Пьянчужка, конечно, но хороший был человек!

Отец-то еще не умер, а Рик причитает, как по покойнику, с раздражением подумала Коко. Она с замиранием сердца ждала реакции Джесса. Сейчас он пошлет ее куда подальше.

— Так ты согласен? — спросила она.

— О'кей. Но только не пожалей, — бросил он.

В такие моменты Коко начинала чувствовать к Джессу острую неприязнь. Вообще-то, Коко хорошо относилась к мужчинам — ко всем мужчинам без исключения. Они такие душки! Может, и этот со временем станет вполне симпатичным — и она сумеет его полюбить… Хотя сейчас это казалось маловероятным.

Рейс на Сан-Франциско был утренний, но Рик совсем расслабился, забросил свой чемодан и уселся пить. Коко, впав в смутное беспокойство от перспективы остаться вдвоем с Джессом, стала пить за компанию. Впереди — целых десять дней разлуки, а у нее уже сейчас щемит сердце! «Я, наверное, глаз не сомкну», — пожаловалась она.

— Когда Джесс спит, все тихо. Не нервничай.

— Я не о том. Не засну, если тебя не будет рядом!

Рик порывисто обнял Коко. Потом вдруг посерьезнел и впервые поинтересовался, не будет ли у нее проблем на работе.

— С чего бы? — отмахнулась Коко. — Я же работаю днем. — Она слабо улыбнулась. — Ну, скажи, и за что я влюбилась в такого, как ты? У меня была куча поклонников, которые день и ночь дожидались меня, пылинки с меня сдували!

— Ох, отец, отец… — снова жалобно запричитал Рик, резко меняя тему и явно напрашиваясь на сочувствие.

Коко прислонилась щекой к заросшей щетиной физиономии Рика и поморщилась. Ощущение было такое, что с нее живьем сдирают кожу. Но когда Коко жалела мужчин, то готова была простить им все на свете, так что и это испытание выдержала стоически.

4

И вот началась совместная жизнь Джесса и Коко. Подружки Коко, раздираемые любопытством, что же из этого выйдет, повадились захаживать к ним едва ли не каждый день. Как и Коко, они понятия не имели, как надо обращаться с детьми, так что воспринимали все это как цирковое представление.

Джесс же откровенно игнорировал Коко, даже рта не раскрывал без особой необходимости, сидел в углу комнаты, как зверек в клетке, и слушал музыку. Коко сочла, что обязана, как минимум, кормить Джесса, поэтому после работы тащилась в магазин, хотя изнемогала от усталости, потом готовила ужин.

Как-то Коко решила запечь в духовке большой кусок мяса — она ждала в гости близкую подружку Кэй. По квартире плыл соблазнительный аромат жареной говядины. Коко стало грустно — ведь Рику не суждено отведать этого кулинарного чуда. На нее накатила тоска. Когда люди живут вместе, они делятся друг с другом мыслями и чувствами, рассказывают о том, что произошло с ними за день. Иначе какой вообще смысл быть рядом?

До сих пор она приезжала сюда только на уик-энды, но теперь ей захотелось быть с Риком все время, каждый день.

Повседневная жизнь! До Рика ей и в голову не приходило делить с каким-то мужчиной прелести быта. Вместе чистить зубы, дремать после обеда, покупать одежду… У ее кавалеров зубы всегда сверкали белизной. Они чистили их заранее, перед свиданием. А одежду они выбирали сами, по собственному вкусу, и костюмы сидели на них как влитые. Мечущийся по комнате с зубной щеткой во рту Рик был для нее диковинкой. Это нравилось ей не меньше, чем секс. Зубная щетка и секс имеют равную ценность? Коко даже покраснела. Она уже почти решила: пока Рик в отъезде, она съедет с квартиры и переберется сюда — с вещами!

— Коко! — Голос Джесса вернул ее к реальности. — Что это ты там жаришь?

— Мясо.

— А-а…

Вообще-то Джесс обожал жареное мясо. Впервые в жизни Коко стряпала, чтобы доставить кому-то радость. Каждый день она готовила одно из любимых блюд Джесса. Когда рядом был Рик, никаких проблем с едой не возникало. Рик поглощал все, что угодно, до подгоревшей яичницы. Все, что приготовит Коко, — самый изысканный деликатес. И, пользуясь родительской властью, Рик буквально запихивал любую ее стряпню в Джесса. Но теперь некому было встать на защиту Коко.

— Пойду куплю себе чизбургер, — объявил Джесс.

Коко в это время мыла овощи. У нее опустились руки.

— Дай мне денег!

У Коко от бешенства потемнело в глазах. Прошло несколько секунд, прежде, чем она вновь обрела дар речи.

— Но почему?

— Потому что я хочу чизбургер.

Усилием воли она сдержала ярость и дрожащими пальцами достала из кошелька пятидолларовую купюру.

— А вот моя мама здорово готовила! — заявил Джесс, надувая пузырь из жвачки.

— И что же она готовила? — поинтересовалась Коко. Голос у нее тоже дрожал — как и руки.

— Сырые яйца с рисом.

Коко швырнула пятидолларовую бумажку на пол. Джесс с ухмылкой поднял ее, открыл дверь и вышел.

Коко достала из духовки мясо и шмякнула его в мусорное ведро — с такой силой, что светло-коричневые брызги разлетелись по всей кухне. Плохо соображая, что делает, Коко вытерла сок с лица. Господи, ну за что ей все это?! Еще никто не причинял ей такую боль — постоянно.

Тут раздался звонок в дверь. Это Кэй.

— Что случилось?! Мясо плохое?

Коко села на стул и уткнулась лицом в ладони. Пальцы были все в жиру, и она перемазалась еще больше.

— Что я такого сделала?!

Ей казалось, она сходит с ума. Так ее еще никто не оскорблял, и Коко рыдала в голос.

— Да что случилось?!

Кэй растерянно обняла Коко за плечи. Захлебываясь рыданиями, Коко поведала, что из кожи вон лезет, стараясь накормить Джесса повкуснее. А мальчишка просто ноги об нее вытирает.

— Он же еще совсем ребенок, чего ты ждала? — подытожила Кэй, протирая бумажной салфеткой запачканный стол.

— Ребенок? К черту, ребенок… Интересно, все дети такие? — Коко не могла сдержать злости.

Коко сама себе удивлялась: неужели это она каждый день добровольно стоит у плиты ради какого-то постороннего ей мальчишки?

— Я не собиралась становиться ему матерью! Вот еще, глупости какие! Я готовлю лишь потому, что эта маленькая дрянь — сын Рика!

— Но это было твое решение, — невозмутимо заметила Кэй.

Коко растерянно молчала. Если она собирается жить с Риком, то Джесс будет бесплатным приложением к этому. Придется заботиться и о нем, ничего не поделаешь.

— Я конечно, в этом мало что смыслю… Но, по-моему, все дети такие. А уж этот фрукт… Мать же им совсем не занималась. Но, Коко… Знаешь, все задают один и тот же вопрос — зачем ты связалась с мужчиной, у которого есть ребенок? Ты же превратилась в домохозяйку! Нет, правда, зачем? Из любопытства? Мужчина с ребенком — он что, какой-то особенный?

Коко и сама не знала, как объяснить свое отношение к Рику. Она еще никогда не любила мужчин такой любовью.

Это тупик. Близость с мужчиной в сексе легка и приятна. Близость с мужчиной в быту — это чересчур трудно… Конечно же, и в быту есть место сексу. Но теперь ей придется думать больше об архисложных проблемах из области зубных щеток…

— Знаешь, ты просто не привыкла иметь дело с детьми! В этом все дело.

Кэй изо всех сил пыталась приободрить Коко. Они дружили давно, едва ли не с детства, и привыкли делиться душевными тайнами, так что теперь понимали друг друга почти без слов. Кэй обо всем догадалась. Что Коко и в самом деле влюбилась в Рика, хотя подруга не собиралась делиться ни с кем этой постыдной тайной.

— Нервы сдают, извини, — сказала Коко.

— Я понимаю, ты любишь Рика, но есть еще и Джесс. Если ты не поладишь с ним… Тогда лучше не залипай слишком сильно, — подытожила Кэй. — Что ты сможешь сделать, если мальчишка возненавидит тебя?

— Да, я не спорю. Мне не нравится Джесс. Он — не плод любви. Скорее, плод секса. Это ребенок женщины, с которой Рик был до меня. Но если теперь я буду с Риком, то мне придется принять его сына. Родная мать его бросила. Мне нравится радовать Рика. Смешить его, учить его делать то, что он делать не умеет, Мне нравится спать с ним, в конце-то концов! А значит, придется уживаться и с Джессом. Это неизбежная необходимость.

Кэй не верила своим ушам. Неужели эгоцентристка Коко способна разбить себе сердце только из-за того, чтобы доставить радость мужчине?! А ведь эгоизм всегда был ее привлекательной стороной!

— Но ты же всегда презирала такую любовь к мужчинам!

Коко потерянно молчала.

— Ты ставишь на одну доску секс и воспитание ребенка. Невероятно. Не думаю, что воспитание детей — такое уж удовольствие.

А ведь Кэй совершенно права, подумала Коко. И она, Коко, совершает чудовищную ошибку. Она впала в оцепенение.

Кэй собралась приготовить коктейль, но тут явился Джесс, аппетитно хрустя жареным картофелем.

— Привет, Джесс! Как поживаешь?

— Ну-у… Так себе, ничего.

— А я принесла тебе подарок.

Кэй протянула Джессу запакованную коробку. Джесс развернул бумажную упаковку. В коробке лежал игрушечный самолетик.

— Ты не хочешь сказать спасибо? Джесс!

Джесс подошел к Кэй. Наверное, он хочет ее поцеловать, подумала Коко, ощущая прилив нежности.

— Спасибо…

Но вдруг Кэй остолбенела, изумленно раскрыв рот. Коко взглянула на ее лицо. По щеке стекала слюна.

Коко схватила Джесса за шиворот, чтобы надавать ему пощечин, но ей это не удалось. Он был ниже, но намного сильнее. Все же мальчишка. Несколько раз она промазала, но, наконец, извернувшись, с такой силой двинула его по скуле, что испугалась, не сломала ли ему челюсть. У нее даже запястье заломило. Джесс перестал сопротивляться и молча уставился на Коко. Из носа у него текла кровь. Коко похолодела. Что она натворила? Рука ныла от боли. Она потерла ее, — и у нее защипало глаза. Однако через мгновенье она забыла про руку, потому что теперь стало по-настоящему больно: Джесс изо всех сил пнул ее ногой в бок. Коко рухнула на колени, скорчившись, чтобы смягчить шок. У нее перехватило дыхание. Может, он ненормальный? Нет, этот ребенок — не человек. Это дьявольское отродье, и его появление на свет божий — чудовищная ошибка. Откуда-то издалека доносился голос Кэй. Она утешала Коко. Когда Коко подняла взгляд, то увидела, что Джесс все еще смотрит на нее. В руке он по-прежнему сжимал самолетик. По совершенно невозмутимому лицу ползла струйка крови. У Коко даже мурашки по спине поползли.

— Почему… почему ты это сделал? Ну, пожалуйста, объясни, — умоляюще попросила Коко. Она должна знать причину! Иначе что она делает здесь? Даже при всей ее любви к Рику… «Я ведь просто хочу быть с Риком, — подумала вдруг она. — Зачем мне терпеть все это?»

— Не знаю.

— Что значит — не знаю? Тебя что, не учили, как нужно благодарить за подарок?

— Учили. Нужно сказать: спасибо. Я и сказал «спасибо».

— Зачем ты плюнул ей в лицо? Разве так можно?

— Не знаю. Но… моя мама всегда плевала папе в лицо.

Коко рухнула на пол и зарыдала в голос. Приняв это за окончание разговора, Джесс улизнул в свою комнату и заперся там. От кухни до двери тянулась кровавая дорожка.

Когда она ударила Джесса, ее руке было больней, чем его щеке, подумала Коко. И все же она надеялась, что проучила Джесса. Однако теперь было ясно, что все напрасно. Больно было только ей.

— Здорово же они ненавидели друг друга — Рик и его бывшая благоверная, — заметила Кэй, гладя Коко по спине. — Какая глупость, что дети — плоды любви…

Коко даже содрогнулась. Возможно, Джесс и был рожден в любви, но выращен в ненависти… Это же просто сгусток ненависти, и она должна иметь с ним дело! Что там, в душе у этого ребенка? Если содрать с него эту злобу, слой за слоем, как луковичную шелуху, что она обнаружит внутри? Тоже ненависть? Коко стало страшно при мысли, что даже его позвоночник насквозь пропитался ненавистью. Сейчас, обливаясь слезами обиды, она гнала этот страх. Но знала, что неизбежно наступит момент, когда придется посмотреть правде в лицо. Коко ощутила теплое чувство к Кэй, которая гладила ее по спине. Но в душе был омерзительный холодок — предчувствие неизбежного.

5

Если ты даришь ласку, то вправе рассчитывать на взаимность. Так Коко понимала жизнь. Конечно, это красиво — дарить поцелуи, объятья и восхищенные комплименты, ничего не ожидая взамен. Но как все же обидно — давать и не получать ничего. Именно потому Коко не могла заставить себя общаться с Джессом. Как можно любить, если тебе отвечают лишь ненавистью?

После скандала он больше не плевал никому в лицо, но по-прежнему игнорировал ее стряпню, перебиваясь гамбургерами, и смотрел на нее, словно на оккупантку. Впрочем, точно так же он смотрел на всех — на подруг Коко и даже на своих собственных школьных товарищей. Он относился к ним, как к неодушевленным предметам.

Парни в присутствии Коко смущенно улыбались, нарочито демонстрируя мужской интерес к женскому полу. Это ее забавляло. Все они были здоровенные, рослые, выше ее, и нарочно бросали свои кроссовки как попало у входа. Расставляя аккуратными рядами эти огромные, намного больше ее собственных туфелек, кроссовки, Коко размышляла о Джесси. Он был намного меньше своих друзей и выглядел рядом с ними просто ребенком. Дети, которые хотят повзрослеть, тянутся вверх на удивление быстро. Джесси же словно нарочно затормозил в развитии, он не хотел расти.

Иногда подростки смотрели видик в комнате Джесса. Когда в фильме попадались любовные сцены, даже вполне невинные, Джесс всегда злился и вылетал из комнаты. Дружки покатывались со смеху:

— Ты это куда? Сейчас же будет самое интересное!

Они улюлюкали и свистели и, как взрослые, со смаком обсуждали женские прелести. Тогда Джесс устраивал скандал и кричал, чтобы они убирались прочь. Сначала парни отшучивались, но, видя, что Джесс разошелся всерьез, выключали, ворча себе под нос, видеомагнитофон и убирались восвояси. Бредя гурьбой в прихожую, одни злобно клялись, что больше не будут общаться с Джессом, другие, проходя мимо Коко, подмигивали и срывали поцелуй.

Совершенно нормальные, здоровые парни. Всем им хотелось поскорее избавиться от родительского контроля, но пока что это не удавалось, и они не знали, куда девать свою бьющую через край энергию. Дети, в сущности… Придя домой, получат привычную взбучку от матерей и нехотя засядут за уроки. В то же время они достаточно выросли, чтобы формировать свое маленькое сообщество. Из-за своих дурацких выходок Джесс может стать аутсайдером.

Однажды, когда парни ушли, Коко украдкой заглянула к Джессу. Тот лежал ничком на кровати.

Вид у него был такой потерянный и беззащитный, что у Коко защемило сердце. Потом ее охватило смятение: ей вдруг вспомнился Рик, который сидел и курил сигарету за сигаретой. Вид у него был точно такой же.

Повинуясь какому-то импульсу, Коко вошла в комнату, и молча села у Джесса в ногах. Ступни у него оказались неожиданно большими, на носке зияла дыра. Коко сидела молча, чувствуя, что ей лучше не раскрывать рта, пока Джесс сам не нарушит молчание. Но молчание затягивалось, и Коко начала тяготиться неловкостью ситуации. Она было собралась сказать про дырку в носке, но, заглянув случайно Джессу в лицо, увидела, что оно мокрое от слез. Слезы беззвучно катились из-под закрытых век, собираясь под носом в маленький ручеек. Это напомнило ей плевок на щеке у Кэй. Получалось, что теперь Джесс сам плюнул себе в лицо.

Коко молча сняла дырявый носок. Джесс не стал противиться. Она впервые прикоснулась к нему. Голая нога Джесса выглядела беззащитной: даже не верилось, что это она лягнула Коко в бедро, оставив мерзкий синяк.

Коко бесшумно вышла из комнаты с носком в руке и затворила за собой дверь. На кухне достала коробку с иголками и нитками. Обнаружилось, что все иглы погнуты. Снова проделки Джесса. Но Коко даже не рассердилась, только головой покачала.

6

Удивительная штука быт. В него входит то, без чего человек обойтись не может — еда и сон. Однако в набор нужных для жизнедеятельности компонентов входит еще и общение. Общение при помощи слов.

Джесс по-прежнему смотрел на Коко холодными глазами. Это выводило ее из себя, однако она не могла позволить себе в отместку игнорировать Джесса.

Джесс нарочно не закрывал за собой воду. Всякий раз Коко, подавляя глухое раздражение, вставала и закручивала кран. Тогда Джесс открывал другой. Коко постоянно бегала из кухни в ванную и обратно. Вскоре при звуке льющейся воды Коко начала впадать в бешенство. Поняв, что еще немного, и она свихнется, Коко сделала Джессу замечание.

— Закрывай кран, если не пользуешься водой! Отношения с Джессом обострялись все больше. В такой взрывоопасной ситуации самая мудрая тактика — прибегать к нейтральной лексике. Коко постепенно овладевала искусством балансировать на грани, но для этого нужны правильные слова. Она все чаще заговаривала с Джессом, чисто по необходимости: «Ты сегодня обедаешь дома или в городе?», «В котором часу ты собираешься принять ванну?», «Сколько денег тебе дать на обед?», «Я должна подписаться под твоим домашним заданием?»

Разговаривать даже подобным образом оказалось невероятно трудно. А ведь Коко всегда казалось, что общение — пустяковое дело. Но теперь приходилось учиться заново.

Коко упорно гнула свое, изо дня в день, и Джесс, поначалу игнорировавший ее, понемногу начал оттаивать.

— Сегодня хочу приготовить рыбу. Запеку-ка я палтуса в сливочном масле, на гарнир отварю брокколи. А ты как, опять обойдешься гамбургером?

— Не-а, сегодня по телеку классная программа, так что я буду дома.

— Значит, и есть будешь дома?

— Да. А ты смотрела когда-нибудь «Восемнадцать»? Ну, с мистером Т… Просто отпадный фильм!

Пришлось и Коко смотреть вместе с Джессом идиотскую драму. Джесс был на седьмом небе. Покатываясь со смеху, он все время посматривал на Коко, приглашая разделить его восторги. Коко посмеялась за компанию. Ребенок ведь, приходится идти на уловки. Коко с грустью вспомнила о Рике, с которым можно не притворяться.

А Рик все не возвращался и не возвращался. Уже и сроки вышли. Отпуск давно истек. Наверное, с отцом совсем худо. Коко проводила время в обществе Джесса. В странной ауре этого дома ей даже стало казаться, что никакого Рика вовсе не существовало.

Мало-помалу Коко и Джесс начали разговаривать не только тогда, когда этого было уж совсем не избежать, — и Джесс немного смягчился. Однако нельзя сказать, что он утихомирился окончательно.

Однажды Коко, сев писать письмо, обнаружила, что перья у всех авторучек безнадежно испорчены. В другой раз, когда Коко сидела в туалете, Джесс отверткой сломал замок в двери. Но шло время, и козни Джесса явно изменили характер, превратившись в обычные мальчишеские проказы. Коко перестала принимать их слишком близко к сердцу. Если прежде Джесс норовил уязвить ее, то теперь он просто хотел досадить. Когда она начинала возмущенно вопить, Джесс торжествовал, с явным наслаждением предвкушая скандал.

Коко уже не так болезненно воспринимала эти фокусы, и страшное душевное напряжение сменилось чисто физической усталостью. Коко смирилась с фактом существования Джесса.

— А моя мама очень красивая, — заявил он как-то он, глядя в телевизор.

— Вот как.

«Опять началось», — подумала Коко, не поднимая глаз от книги.

— У нее в доме всегда так чисто. И она собирает японские вазы с разными картинками!

— Вот как, — повторила Коко.

«Похоже, он намекает, что у меня дурной вкус», — подумала она, но виду не подала.

— У нее в комнате не бывает такого бедлама как у тебя. Потому что это ее дом.

«Потому что она книг, наверное, не читает, — раздраженно подумала Коко. — И вообще, она на добрый десяток лет старше меня, другое восприятие жизни».

— И еще она классно готовит. Она все умеет делать. Самая лучшая мама!

«Почему же такая прекрасная мама не заботится о тебе? Почему твое любимое блюдо — омерзительное сырое яйцо с рисом?»

— Вот было бы здорово, если бы папа вернулся к маме…

Тут терпению Коко пришел конец.

— Заткнись! Ну и вали отсюда к своей замечательной мамочке! А я люблю твоего папу! Я добровольно вызвалась присмотреть за тобой! Из чистой любезности! Я не тебя люблю, а твоего отца! Да ты вообще-то хоть понимаешь, что такое любовь? У взрослых людей? Ты мальчишка. Сопляк. Ты вообще не знаешь, что такое женщина! Как ты смеешь рассуждать о взрослых вещах? Раз у тебя такая чудная мама, ну и катись к ней! Ты ведь жил у нее? — взорвалась она.

Джесс, прищурившись, смотрел на Коко. Закончив тираду, она вдруг сообразила, что говорит все это одиннадцатилетнему ребенку, и ей стало ужасно стыдно. Она вспомнила что рассказал ей Рик — когда они с женой разошлись, Джесс поначалу жил с матерью. Но уже через месяц на велосипеде приехал к отцу, вместе с вещами. И сказал:

— Папа, я не могу с ней жить.

Он может сколько угодно ненавидеть свою мать, но никогда не сказал про нее ничего дурного. А то, что он все время унижает Коко… Так, может, он просто старается сам себе доказать, что его мамочка лучше? Может, он говорит то, о чем втайне мечтает? Успокоившись, Коко даже ощутила что-то вроде сочувствия к ненавистному Джессу. Но даже ребенок не смеет так издеваться над окружающими — только лишь потому, что он ребенок!

Сама Коко рожать не собиралась. Сама мысль об этом повергала ее в ужас. Что будет, если она влюбится в какого-нибудь мужчину, родит от него ребенка — а потом они возненавидят друг друга? Ребенок останется с ней, как напоминание об ушедшей привязанности! Нет ничего печальнее, чем ненависть между мужчиной и женщиной, прежде связанных узами любви…

Рик принимает Джесса таким, как есть. Джесс же все еще тянется к матери. Значит, кровные узы настолько крепки, что их нельзя разорвать. Узы секса куда слабее… В них нет постоянства, нет ощущения времени, — тем более, ненависти… Их так легко разорвать. Ей стало немного стыдно за то, что она обидела Джесси, сказав, что он еще не знает женщин. Наверное, нет ничего проще, чем отношения мужчины и женщины. Помогает ли секс понимать и прощать? Вот, например, если бы между ней и Джессом существовало чувственное влечение, смогли бы они открыть друг другу души? Ей вдруг остро захотелось тепла мужского тела. Захотелось, чтобы кто-нибудь утешил ее, без лишних слов.

— Кто-то пришел!

Возглас Джесса вернул ее к действительности, и Коко бросилась к домофону. На пороге возник слегка сконфуженный Грегори.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Кэй сказала. Ты же у нас такая скрытная. Даже не известила, что стала мамашей.

Гость из прошлого… Он всегда сваливается, как снег на голову, именно тогда, когда ей плохо. Коко провела его в комнату.

— Ну, что, дает прикурить твой бесенок? Ничего, сейчас мы с ним разберемся. Положись на меня. Я ведь тоже уже отец!

— У тебя ребенок родился?

— Ну да. Вот и пришлось жениться!

Грегори с ухмылкой подмигнул. Коко ощутила прилив бодрости.

— Ну, парень, как жизнь?

Джесс с некоторым испугом смотрел на громадного незнакомца. Коко, ухмыляясь, удалилась на кухню — готовить коктейли. Грегори удалось обломать даже Джесса! Этот парень — один из немногих, кому Коко всегда рада, даже после того, как они разошлись…

Когда Коко вернулась в гостиную, Грегори с Джессом дружно смотрели телеигру и беседовали — на равных. Когда Джесс начинал с заносчивым видом говорить какие-то дерзости, Грегори ерошил его торчащие вихры и отвечал в том же духе. Коко впервые видела Джесса в таком приподнятом настроении. Это было просто поразительно.

Двое увлеченных игрой мужчин и женщина, с улыбкой наблюдающая за ними. Коко словно увидела все это со стороны, и зрелище показалось ей диковатым. Счастливое семейство, да и только! Однако они не связаны узами крови. Да и с Грегори ее теперь тоже не связывает ничего, кроме сердечной симпатии, — нет даже физической близости. Но Коко переполняла искренняя благодарность: Грегори пришел ей на помощь!

— Ну, детям пора спать! Иди, чисти зубы! — Не обращая внимания на надувшегося Джесса, Грегори придвинул стул к Коко. — Ребенок, как ребенок… — Он недоуменно пожал плечами.

— Грег, ты видишь его впервые, вот и говоришь так. А ты поживи с ним подольше — не то запоешь. В общем, я считаю по-другому. И потом, не могу же я с ним сутками напролет смотреть телеигры!

— Самый обычный ребенок, — повторил Грегори. — Может, только слегка зажатый. — Грегори со вкусом отхлебнул «Краун роял» из бокала.

Коко отлично помнила, что ему нравится именно эта марка виски. Когда Грегори, бывало, захаживал к ней, она почти машинально наливала ему именно «Краун роял».

— Насколько проще иметь дело с мужчинами! — вздохнула Коко. — Переспала — и все в порядке…

— Но ведь и без секса все может быть хорошо, разве нет? — заметил Грегори, и внимательно посмотрел на Коко. — Тебе ведь и сейчас хорошо со мной?

Коко на мгновение задумалась, потом кивнула.

— После того, как мы расстались, мы ни разу не трахались. Но как вспомню тебя, просто рот до ушей.

Коко громко расхохоталась.

— Грег, да ты, никак, до сих пор в меня влюблен!

— Конечно! Но платоническая любовь — такая мучительная штука!

Щеки Коко раскраснелись от виски. Она почувствовала, как у нее отлегло от сердца. И снова расхохоталась:

— Ты такой… Я тоже тебя люблю!

— Спасибо. Ну, а ты — ты тоже попробуй полюбить этого мальчишку. Скажем, как брата — платонически. Как меня, например…

У Коко отвисла челюсть. Грег всегда приводил ее в изумление своими поворотами мысли. У него был просто талант. У Коко сделалось на душе легко-легко. Ей определенно повезло, что Грег оказался рядом.

Они изрядно набрались и до глубокой ночи весело болтали о всякой ерунде — об общих знакомых, о работе… Коко охватило давно забытое ощущение счастья. У нее даже несколько раз промелькнула мысль о том, что все было бы еще лучше, завались они сейчас с Грегом в постель. Но она тотчас же прогнала эту мысль. Грегори, несомненно, уловил ее настроение. Но даже виду не подал, и они так и расстались — добрыми друзьями и в прекрасном расположении духа.

Уже стоя на пороге, Грегори слегка конфузясь, спросил:

— А платоническая любовь дозволяет поцелуи?

Коко догадалась, что он прочитал ее мысли, — и залилась краской. Она мучительно соображала, что ответить, как вдруг почувствовала на губах вкус его губ. Они целовались, как сумасшедшие, несколько минут — и горячая истома разлилась по всему телу.

— Нарушила обет? — усмехнулся Грегори. Потом поклонился и вышел.

Коко проводила его взглядом. Ей нисколько не было стыдно. Только тело казалось почти невесомым от выпитого виски. На губах играла блудливая ухмылка. Стараясь придать лицу пристойное выражение, Коко заперла дверь, повернулась — и вскрикнула от неожиданности.

В коридоре стоял Джесс, направив на нее пистолет. Коко на мгновение дара речи лишилась. Но потом сообразила, что пистолет игрушечный.

— Ты соображаешь, что делаешь?! Не смей так меня пугать!

Он крепко сжал губы, но не двинулся с места. В глазах у него горела ярость. От этого он еще сильнее походил на азиата.

— Убери свою пушку! — приказала Коко. — Мне это не нравится.

— Что ты сейчас делала? — с угрозой спросил Джесс.

— А что я делала?

— Хватит притворяться! Тварь!

Лицо у Джесса стало мертвенно-бледным, руки дрожали. Тут до Коко, наконец, дошло. Ей стало ужасно смешно.

— Ну, целовалась!

В этот момент Джесс нажал на курок, и серебристая пулька, с треском вылетев из дула игрушечного пистолета, угодила Коко в руку.

— Ты что?! Мне же больно!

— Я все расскажу папе!

Коко, слегка растерявшись, потирала руку. Да, это будет проблема… Она, конечно, не переспала с Грегори, но провела с ним чудный вечер. Еще хуже было другое — она просидела с посторонним мужчиной в доме Рика до глубокой ночи. Если Джесс доложит об этом отцу, вряд ли тот придет в восторг.

— Ты что, ревнуешь? — поинтересовалась она, пытаясь перевести разговор в другую плоскость. К ее изумлению, на лице Джесса отразилась растерянность, и он молча надул губы. — Грег — мой друг. Ты ведь знаешь, что друзья при расставании целуются. Так принято. Вот, смотри!

Тут Коко звонко чмокнула Джесса в щеку. Он опешил, но, подметив ухмылку на лице Коко, покраснел и бросился в спальню.

Коко удивилась такой реакции, и впервые за все это время она ощутила что-то вроде близости. Чувство было слабое, жиденькое — и даже сравниться не могло с любовью к мужчине. Тут ей вспомнились слова Грегори: «Люби его, как брата, платонически». И Коко приняла решение. Она непременно перевезет сюда свои вещи — в ближайшие дни.

7

В тот день, когда Коко перевезла свои вещи, позвонил Рик. Коко ожидала, что Рик пребывает в черной хандре, но тот был на удивление бодр и весел. На вопрос Коко, как дела, он сказал:

— Мы думали, старику хана. А он взял, да поправился. Уже просит чего-нибудь выпить! А потому я сразу помчался к матушке. И по старой привычке загудел с братьями по ночным клубам. Словом, решил слегка расслабиться, вот и подзадержался. Ну, как там Джесс?

— Нормально, — сказала Коко, чувствуя себя полной идиоткой. И чего она беспокоилась! Пообещав вернуться денька через три, Рик положил трубку.

Все это так задело Коко, что она решила не думать про Рика до его возвращения и принялась распаковывать вещи.

Может, Рик любит только себя? Когда они познакомились, Рик просто трясся над ней, готов был исполнить любую прихоть. Теперь же ничего подобного не наблюдается. — Плевать он хотел на ее мучения, преспокойно развлекается себе дома. Потрясающий пофигизм! Вообще-то эта черта особенно нравилась Коко в Рике… Но не сейчас. Ничего. Главное, через несколько дней он будет здесь — и конец ее мучениям с Джессом. При Рике она сама может вести себя, как дитя.

— Папа вернется через несколько дней.

— Угу, — равнодушно кивнул Джесс, распаковывая картонную коробку. Вообще-то он не столько горел желанием помочь, сколько изнывал от любопытства — что она там привезла. Последние дни он был страшно разговорчивый, чем безмерно удивлял Коко.

Как-то после работы Коко стряпала на кухне ужин. Джесс наблюдал за ней, развалившись на стуле. Вдруг Коко обнаружила, что приготовленные для жарки бифштексы куда-то исчезли. Коко безуспешно перерыла всю кухню, когда Джесс с садистской ухмылкой поманил ее в ванную комнату: куски мяса висели, прилепившись к стенке, словно амебы. Она хотела завопить, но, обернувшись, обнаружила, что Джесса и след простыл. Коко ужасно устала от этих дурацких выходок, но чувствовала, что постепенно привыкает к ним.

Джесс по-прежнему был груб, друзей сторонился, но отношение к Коко явно изменилось к лучшему. Да и выходки его изменились, теперь он просто старался привлечь к себе внимание.

Однажды он заявил, что хочет сам приготовить обед. Понимая, что если ответить «нет», Джесс назло перевернет все на кухне вверх дном, Коко позволила ему делать, что пожелает. Она долго ждала, нервничая, в гостиной, пока, наконец, из кухни не донеслось: «Готово!» Коко вошла. На столе лежала одинокая картофелина. Она была сервирована на большой тарелке. Коко с Джессом поделили клубень по-братски, пополам. Коко была зверски голодна и ужасно расстроилась, но они полили печеную картофелину сметаной, так что Коко наелась даже сильнее, чем после обильного обеда. Они чинно поедали картофелину ножом и вилкой, и у Коко возникло странное ощущение, будто она поглощает какой-то заморский, диковинный деликатес.

Так протекала повседневная жизнь с Джессом. Да, Грег прав, самый обычный ребенок, думала Коко. Стычка с Джессом, когда он лягнул ее в бок, его полный злобы и ненависти взгляд вспоминались теперь как дурной сон.

Мелкие ссоры случались и теперь, но лишь потому, что Джесс попросту не умел быть пай-мальчиком. Многие дети, не сознавая того, заискивают перед взрослыми, стараются угодить, а взрослые дяди и тети радуются, словно не понимая, что происходит. И поощряют конфеткой или игрушкой. Но Джесс не умел угождать и принимать подачки, в отличие от нормальных детей. Он не желал ластиться к взрослым, просто не считал нужным. Коко даже было жаль его. Сама-то она с самого детства успешно пользовалась этим приемом, благодаря чему ей всегда жилось легко и приятно. Вот вернется Рик, пусть Джесс посмотрит, как Коко умеет подольститься, может, тоже чему-то научится.

В день, когда Коко закончила разборку вещей, они с Джессом собрались посмотреть телевизор. Налили в чашки чаю. Джесс решил поджарить на сковородке попкорн. Это было любимое лакомство Коко — хорошо прожаренные, политые растопленным сливочным маслом зерна кукурузы. Джесси стремглав помчался на кухню, пока не началась его любимая программа. А Коко подошла к буфету, чтобы налить Джессу молочного коктейля, а себе — мартини.

Тут зазвонил телефон. Коко сняла трубку и услышала низкий голос Грегори. Управившись с вещами, Коко слегка расслабилась и пребывала в добром расположении. К тому же звонит Грегори! Коко совсем развеселилась. Она настолько увлеклась разговором, что начисто забыла о напитках. Ей не терпелось рассказать Грегори, что ее отношения с Джессом стали налаживаться. Время от времени Грегори своим обворожительным голосом вставлял в разговор какие-то шуточки, и Коко смеялась от души. Голос Грега всегда завораживал ее, а на сей раз настолько покорил, что она даже не услышала вопроса Джесса — сколько нужно добавить масла? Внезапно каким-то шестым чувством она почувствовала: что-то не так. Подняв глаза, Коко увидела прямо перед собой раскаленную сковороду. Коко оцепенела. В следующее мгновение сковорода буквально впечаталась в ее лицо.

Завизжав, Коко прижала ладони к щекам и опустилась на корточки. Из упавшей на пол телефонной трубки доносились испуганные крики Грегори, услышавшего ее вопль. Джесс продолжал стоять рядом со сковородкой в руке, словно остолбенев. Придя в себя, Коко оттолкнула его и бросилась в ванную. В зеркале отразилось обезображенное ожогом лицо. Красная полоса тянулась от виска через всю щеку.

— О боже! — в отчаянии простонала она. Особенно ужасен был висок. Его словно процарапали гвоздем.

— Коко, прости меня…

Джесс стоял у нее за спиной, она и не заметила, как он подошел. Коко захлестнуло бешенство.

— Не приближайся! Ненавижу тебя, ненавижу! Видеть тебя не могу! Чтоб ты сдох! Исчадие ада! — Она бросила на Джесса ненавидящий взгляд, отвернула кран на полную мощность и подставила лицо под струю воды. Не владея собой, Коко бормотала под нос бессвязные оскорбления. Опомнившись, она сообразила, что разговаривала с Грегори по телефону. Прижимая к лицу полотенце, Коко прошла на кухню. Трубка аккуратно лежала на рычаге. На столе в корзиночке желтел нетронутый попкорн.

Коко почувствовала, как к горлу подступают рыдания. Она уже не могла сдерживать себя. Открывая дверцу холодильника, чтобы достать лед, Коко рыдала в голос. Джесса нигде не было, но сейчас Коко было наплевать на него.

Коко прорыдала весь вечер, прикладывая лед к горящей щеке.

Позвонил встревоженный Грегори, но Коко даже не смогла толком рассказать, что случилось. У нее уже не было сил анализировать выходки Джесса. Подумать только, изуродовать ее лицо! Коко захлестнуло отчаяние. Тонкая ниточка, связывавшая ее с Джессом, с треском оборвалась…

Коко чувствовала только ненависть Она все сердцем ненавидела этого сопляка, не понимающего элементарных вещей — что на улыбку нужно отвечать улыбкой.

Она ненавидела его всей душой.

8

Наутро Коко проснулась от того, что ее трясла за плечо чья-то большая рука. Она проплакала всю ночь и чувствовала себя совершенно разбитой. На подушке расплывалось огромное мокрое пятно от растаявшего льда.

— Бэби, ну как ты тут без меня поживала? — послышался громкий голос Рика. За этим последовал грохот чемодана. Коко, страстно ждавшая этого момента, была так измотана событиями вчерашнего вечера, что даже не смогла улыбнуться.

— Рик…

И тут у нее из глаз снова хлынули слезы, крупные, как горошины. Она даже забыла, почему ей так горько. Но слезы лились и лились из глаз, сами собой.

Рик решил, что Коко рыдает от радости, и хотел поцеловать ее. Взяв ее за подбородок, он потянул Коко к себе — и вдруг заметил тянувшийся от виска след ожога.

— Что… что это такое? Моя малышка… как же это ты так поранилась?

Коко довольно бессвязно изложила Рику суть дела. Вообще она не любила создавать другим неприятности, но выкрутиться было невозможно. «Если бы это был палец, я бы не стала закладывать тебя, Джесс, — подумала Коко. — Но щека…» Коко старательно убеждала себя в том, что не желает Джессу зла.

От гнева Рик стал мрачнее тучи.

— Джесс! — рявкнул он. Джесс не отвечал, но голос у Рика был такой страшный, что наконец Джесс все же явился, прямо в пижаме. Он упорно прятал глаза.

— Зачем ты это сделал, говори!

— Не знаю.

— Это вышло нечаянно, да?

Джесс упорно молчал.

— Так нечаянно? Ты ведь не хотел, правда? Случайно вышло?

— Нет. Не случайно.

Услышав такое, Рик совсем озверел. Поначалу он так опешил, что лишился дара речи. Потом вытащил из брюк ремень, велел Джессу лечь лицом вниз и принялся пороть его. Поначалу Джесс молча терпел, но потом взвыл, и у него потекли слезы. Рик продолжал хлестать, не обращая внимания на вопли.

Коко безучастно наблюдала за происходящим. Она отнюдь не считала, что повинна в происходящем. Если быть точной, то виноваты Рик и его жена, безответственно вступившие в брак. Наверное, Рику мучительно больно пороть родного сына. Но эта боль — воздаяние за его собственные ошибки. Коко наблюдала не за Джессом — она наблюдала за Риком. Абсолютно хладнокровно.

Прошло несколько дней. Коко продолжала прикладывать лед. Шрам на лице постепенно бледнел, стал почти незаметен. Но, проводя по рубцу пальцем, она чувствовала, что шрам в душе исчезнет очень не скоро. Теперь, по здравому размышлению, ей стало ясно, что Джесс просто-напросто приревновал ее к Грегу. Но разве можно ревновать человека, с которым тебя не связывают физическая близость? После всех этих раздумий она возненавидела Джесса еще больше. Почему он не мог подойти и сказать: «Эй! Послушай же и меня!» Не младенец уже. Еще лет пять — и он уже взрослый мужчина, в этом возрасте влюбляются в женщин. Наверное, дети, растущие в атмосфере ненависти, созревают позже…

Коко выбросила Джесса из сердца. Пусть скорее сойдется с какой-нибудь женщиной и уберется из дома вон!

Ребенок… Да она сама ребенок! Где вообще эта грань между ребенком, настоящим ребенком, и той маленькой девочкой, что она разыгрывает перед Риком?

Теперь Джесс вообще не разговаривал с ней, но Коко это вполне устраивало. Когда начинаешь ненавидеть, остановиться уже невозможно. Теперь Коко раздражало в Джессе все. Бесил даже скрип дверной задвижки, когда Джесс запирался в ванной комнате, чтобы принять душ. Идиот. Кто станет смотреть на твое голое тело! В сердце Коко копился яд. У нее было такое чувство, что этот яд обезображивает ее. Но поделать с собой она ничего не могла.

Рик не замечал того, что творится с Коко. Впрочем, перед его поездкой в Сан-Франциско Коко и Джесс тоже не слишком ладили, так что с его точки зрения ничего и не переменилось. Он даже представить себе не мог, что они нашли общий язык за время его отсутствия.

Подобная простодушная наивность несколько умерила раздражение Коко. Но было ясно, что Рик просто глух к царящей в доме ненависти. Наверное, потому и смог протянуть с женой десять с лишним лет.

Для Коко же это было просто невыносимо. Однако Джесс — сын Рика. И избавиться от него нельзя. Чтобы не сойти с ума, она еще сильней цеплялась за Рика.

Она ластилась к нему постоянно, даже при посторонних, а потому все решили, что она по уши влюблена. Это не доставило ей особого удовольствия, но делать было нечего. Только Рик мог утешить ее, она отдыхала душой, купаясь в его заботе. Рик был на седьмом небе от счастья. Еще бы, влюбил в себя такую красотку, да еще намного моложе годами! Просто подарок судьбы. Он отвечал Коко такой же бурной любовью, так что даже его дружки возревновали. Со стороны они казались идеальной парой. Но в душе у Коко кипела ненависть. Да, она любила Рика, но обычно свою любовь к мужчинам выражала иначе.

Джесс внимательно наблюдал за отцом и Коко, и в нем стали происходить некие перемены. После порки он все время молчал, но когда Коко возилась на кухне, постоянно жался к отцу.

Как-то Коко, прискучив чтением, направилась в спальню Рика — и обнаружила в постели Рика и Джесса, рядышком. При виде этого зрелища кровь бросилась ей в голову, и книга выпала из рук. Рик даже не проснулся, продолжал сопеть, но Джесс тут же открыл свои щелочки-глазки и уставился на Коко. Взгляд у него был плутоватый и оценивающий, и Коко не сдержалась:

— Это мое место! — прошипела она.

Джесс медленно встал и молча пошел в свою комнату. Трясясь от злости, Коко легла на кровать. Там еще оставалась вмятина от тела Джесса. Что еще задумал этот мальчишка? Теплота, оставшаяся от его тела, вызывала у нее отвращение. Через какое-то время до Рика дошло, что рядом лежит Коко, и он притянул ее к себе.

— Знаешь, здесь только что спал Джесс! — сообщила она таким тоном, будто открывала преступную тайну.

— Да? А-а… — равнодушно откликнулся Рик.

Возможно, для обычных мальчишек такое в порядке вещей. Но это — Джесс. Он не обычный мальчишка. Коко насторожилась.

Не замечая задумчивости Коко, Рик крепко обнял ее. Она попыталась сопротивляться. Но Рик был настойчив, и через несколько мгновений ее одежда полетела под кровать. Обычно Коко очень трепетно относилась к любовным играм в постели. Но сегодня она не могла сосредоточиться.

Даже в миг высшего наслаждения ей вспомнилась физиономия Джесса, и она заскрипела зубами от злости.

9

Джесс вел себя чрезвычайно странно. Он прямо лип к отцу.

Однажды они вышли из дома втроем. Коко взяла Рика под руку — и тут увидела, что в другую руку вцепился Джесс! Заглянув Рику за спину, Коко встретилась с торжествующим взглядом мальчишки. Ей стало как-то жутко: все же не малое дитя! А Рик посмеивался под нос. Ну, еще бы! Сын и любовница обхаживают его наперебой! Однако Коко было ясно, что Джесс решил использовать отца как орудие мести.

Последнее время он усердно мешал им оставаться наедине. А однажды на глазах у Коко взгромоздился к отцу на колени. Тут терпение Коко лопнуло.

— Ну, вылитые гомики! — выпалила она.

Рик воззрился на Коко с недоумением.

— Ты это о ком?

Коко молча показала на них пальцем.

— Ты и ты, кто же еще?

Она просто клокотала от бешенства. Но Рик даже не удосужился ответить. Он явно считал, что дело не стоит и выеденного яйца.

Джесс продолжал сидеть у отца на коленях и поедал его глазами.

— Папочка, купи мне это… Папочка, а пойдем на той неделе куда-нибудь еще… Папочка, мне так давно хотелось такую игру… — канючил он.

Невероятно! Джесс подлизывается к отцу! Изумлению Коко не было предела. Наверное, это естественно, когда ребенок старается завоевать отцовскую любовь. Но только Джесс вел себя, как женщина, стремящаяся заполучить мужчину. Она даже не знала, как к этому относиться — с сочувствием или с презрением. Коко почувствовала, как по спине поползли омерзительные мурашки.

Закусив губу, Коко вылетела из комнаты. У нее защемило сердце. Какое позорное поражение! Неужели она ревнует? Флиртуя с Грегори по телефону, Коко пробудила ревность в Джессе, и вот теперь настал час расплаты — она тоже сгорала от ревности. Нет, это не одиннадцатилетний ребенок, это — исчадие ада! Это враг, который бросает ей вызов!

Джесс не отлипал от Рика, он то и дело трогал и обнимал его. Теперь Коко брала над ним верх лишь тогда, когда Рик занимался с ней любовью. В такие моменты она испытывала злорадное торжество: Джесс же не может вступить в половую связь с отцом! Но их связывали узы другого рода — прочные узы крови, и тут уже Коко умирала от ревности.

Однако ситуация разрешилась гораздо скорей, чем она ожидала. Джесс прежде никогда не вел себя подобным образом, так что опыта не имел — и явно перестарался. Рику стали претить эти постоянные прикосновения и заигрывания, и он начал сторониться сына. Джесс уже перерос тот возраст, когда мальчикам дозволено сидеть у отца на коленях и обниматься. Но однажды Джесс попытался обнять отца за талию. Рик с раздражением оттолкнул его. Наблюдавшая эту сцену Коко испытала несказанное удовольствие. Но в то же время почувствовала отвращение к самой себе.

Отвергнутый Джесси потрясенно застыл, не зная, куда девать руки. Рик оттолкнул его бессознательно и даже ничего не понял. Оглянувшись, он увидел, что Джесс стоит, потупившись. На нем просто лица не было. Рик ласково взъерошил ему волосы. Мол, что случилось, парень? До него так и не дошло, что творится с Джессом. Тот вздохнул с облегчением и хотел незаметно ретироваться, но встретился взглядом с Коко и отвернулся. Он явно понимал, что его планы терпят крах.

Порой у Коко возникало странное ощущение. Рик, простая душа, жил в своем собственном мирке, где словно и не было разыгрывавшейся у него на глазах драмы — соперничества любовницы и ребенка. Тогда и Коко начинало казаться, что ничего, собственно, и не происходит. Она расслаблялась и обретала возможность искренне любить Рика. Однако потом, перемывая на кухне посуду, она вспоминала про Джесса, и ее охватывала черная меланхолия.

В один из таких дней в дверь позвонили. Открыв, Коко увидела на пороге незнакомую женщину.

— Привет! — как ни в чем не бывало, улыбнулась она. Коко соображала, что сказать. Она впервые видела эту даму.

— Мам!.. — послышался за спиной голос возглас Джесса. Коко с интересом уставилась на посетительницу. Тонкие губы, раскосые, вздернутые к вискам глаза. Женщина походила на китаянок, каких Коко видела в детских книжках.

Коко немного занервничала, но женщина так приветливо улыбалась, что Коко пригласила ее в дом. Собственно говоря, та уже и так вошла — без приглашения.

— Ах! Мой мальчик!.. — громко воскликнула женщина и картинно обняла Джесса. Коко припомнила пресловутые двести долларов, и ей стало противно. Дело, конечно, прошлое, но именно из-за этой твари Коко пришлось пережить весь этот ужас. Из-за того, что она отказалась побыть со своим ребенком несколько дней! И теперь она обнимает его и лжет, что скучала по нему! Похоже, она просто пытается указать Коко на ее место…

Джесс обнял мать с каким-то странным выражением на лице. Эта парочка смотрелась ненатурально — даже Коко ощутила это.

На шум из комнаты вышел Рик. При виде гостьи лицо у него приняло какое-то отстраненное выражение.

— Добрый день! А ты прекрасно выглядишь! — Визгливый голос женщины вернул Рика на землю. Он придвинул ей стул. Затем каким-то чужим, изменившимся голосом представил гостью Коко:

— Это мать Джесса.

Коко поздоровалась, изобразив на лице приличествующую случаю улыбку. Мать Джесса заулыбалась еще любезней и пояснила, что Рика она больше не любит, только за Джесса волнуется, вот и пришла, так что не стоит беспокоиться. Все это она выпалила скороговоркой. Коко удалилась на кухню, чтобы приготовить напитки, а женщина продолжала трещать. Коко слышала только ее пронзительный голос, Рик молчал.

Когда Коко с подносом в руках вернулась в гостиную, то увидела, что на столе лежит школьный дневник Джесса.

— Как он докатился до такого? Я тебя спрашиваю! Мой сын плохо учится, потому что меня нет рядом, да? — наседала на Рика гостья.

Коко так и подмывало сказать: дела у него хуже некуда, и не только в школе. Но разве она может знать, что вообще происходит, эта дамочка? Впрочем, у нее нет даже права знать.

— Почему плохие оценки? — саркастически переспросил Рик. — Да потому, что он не желает учиться!

Женщина злобно уставилась на Рика. Рик старался не смотреть в ее бешеные глаза. Только кривил плотно сжатые губы. Коко впервые увидела у него на лице столь откровенно враждебное выражение.

— Так почему ты забросил учебу? Джесс!

Джесс совсем растерялся и захныкал, как маленький. Коко смотрела на парня, не веря своим глазам. Уму непостижимо! Щенок пытается разжалобить мать! Сейчас Коко ненавидела Джесса, как никогда. Она даже не знала, что может так ненавидеть. Лучше бы он нагло соврал: «Да ты не волнуйся, мамочка! Я буду хорошо учиться!»

Рик пребывал в прострации. На его губах даже блуждала улыбка. Коко разозлилась — ну почему он молчит? Впрочем, Рик любит Джесса, как умеет. Вот уже больше года он один тянет воз забот о сыне.

Джесс продолжал скулить. Коко вдруг с раздражением отметила, что он плачет без слез. Сплошное притворство!

Тут мамаша Джесса словно впервые заметила присутствие Коко. И завела беседу:

— Не принимайте все это близко к сердцу! Просто я ненавижу Рика! Убила на него больше десяти лет… как вспомню, так просто мороз по коже! Не понимаю, как вы можете с ним… Хотя вы только начали… Впрочем, это меня не касается!

Коко слушала и внимательно рассматривала гостью. Ее задевали оскорбления в адрес Рика, поэтому Коко постаралась отключиться и сосредоточилась на внешности посетительницы.

Лицо у матери Джесса было, пожалуй, даже приятное. Но плотная аура ненависти ужасно старила ее. Казалось, ей лет на двадцать больше, чем Коко. Боже, да она просто уродлива! На лице — безысходная тоска. Мысль о том, что это совместная жизнь с Риком сделала ее такой, привела Коко в отчаяние. Аляповатое платье, явно вышедшее из моды, уродовало женщину еще больше. Коко даже посочувствовала ей. Она же глубоко несчастна!

Какая страшная сила заключена в ненависти! Коко содрогнулась. «А ведь и со мной начинает происходить то же самое», — вдруг подумалось ей.

— Да что с тебя взять! Ты просто вонючий ниггер! — выплюнула гостья.

До Коко не сразу дошел смысл оскорбления.

Она метнула взгляд на Рика и увидела, что тот продолжает дымить сигаретой, с трудом сдерживая себя. Коко не могла поверить своим ушам: как можно так унижать мужчину, которого когда-то любила!

— Это не твой дом. Будь так любезна, оставь нас! — попросил Рик каким-то придушенным голосом. Лицо у женщины сделалось мертвенно-бледным, губы затряслись. Она распалилась еще сильнее.

— Ну уж нет! Джесс — мой сын!

Джесс смотрел в пол, засунув руки в карманы брюк.

Коко с трудом подавила желание броситься и заткнуть ему уши.

— Джесс, она с тобой хорошо обращается? — Гостья сменила тактику, поняв, что оскорбления в адрес Рика не вызывают должной реакции.

— НЕТ.

Теперь уже Коко попыталась сдержать закипавшую ярость.

— Она готовит тебе еду?

— НЕТ.

— Она стирает твои вещи?

— НЕТ.

— Она убирает твою комнату?

— НЕТ.

У Коко все поплыло перед глазами. Джесс не смог добиться успеха с Риком и теперь использует свою мамочку, чтобы достать Коко. Какое бесстыжее вранье! Коко вдруг охватило безумное желание посмотреть на его голую задницу: не стоит ли на ней печать Сатаны?

— Не думаю, что эта девица способна позаботиться о Джессе. Я забираю ребенка с собой! — самоуверенно заключила мамаша Джесса.

— Коко все делает, как надо, — невозмутимо заметил Рик.

— Но ты же слышал, что сказал мой сын! Джесс, ты пойдешь с мамочкой?

Джесс молчал.

— Джесс. У мамочки теперь тоже есть мужчина. Очень хороший. Он будет твоим новым папой!

Джесс безмолвствовал. Рик ждал, затаив дыхание. Он оставлял выбор за сыном.

У Коко учащенно забилось сердце. Если Джесс ответит «да», с ее души свалится груз, тяжкий груз. Она избавится от этого исчадия ада!

Трое взрослых напряжено ждали, когда мальчишка скажет свое слово. Коко думала, что Джесс снова расхнычется, будет водить их за нос. Но он коротко бросил:

— Я остаюсь здесь. Пока что.

Напряжение спало, обстановка разрядилась. «Я остаюсь здесь. Пока что». Гениально. И Рик доволен, и мать не обижена. Коко снимала шляпу перед Джессом.

— Бедный ребенок! Несчастный малыш… — снова запричитала мамаша.

Коко с презрением наблюдала, как она театрально заламывает руки.

Эта дура ничего не соображает. Как это можно — оскорблять при мальчишке его отца? Родить ребенка проще простого. Главное — проникнуть ему в душу. Почему так хитер Джесс? И что сделало его таким? Щенка или котенка этой дамочке, может, и можно доверить. Но человеческое дитя… Она же просто не способна быть матерью!

Коко уже не злилась. Какая она уродина! Даже если это из-за Рика, при чем тут Коко? Мать Джесса может плести, что угодно. Коко знает другого Рика — такого, каким он стал теперь! И ей безразличны все эти сплетни о том, каким Рик был в незапамятные времена.

Коко вдруг подумала: а может, просто эта женщина до сих пор влюблена в Рика? И Джесс — только предлог, чтобы заявиться сюда? Ведь только так она может увидеть бывшего мужа… Ну конечно же! Она ненавидит не столько Рика, сколько себя саму — за то, что не может его разлюбить! Она так любила его, что не знает, куда излить свои чувства. Вот и после развода продолжает выплескивать их на него. Не может с собой совладать. Потому и держит Джесса рядом с Риком. Она ненавидит себя так сильно, что не хватит всей жизни, чтобы изжить это чувство… Значит, Рик останется в ней, пока она не умрет. И в памяти сердца всегда будет написано лишь одно — «ненависть», но на закладке будет стоять иное слово: «любовь»…

Рик не ответил на ее любовь. Естественно, она ненавидит Коко, которая оказалась удачливее ее. Вот и нашла благовидный предлог подгадить сопернице: Коко плохо смотрит за Джессом.

Джесс… Странный ребенок. Растет между ненавистью и любовью, даже не знает, как нужно завоевывать привязанность и внимание. Отец с матерью ненавидят друг друга, но этот мячик рикошетом бьет по Джессу. Когда-нибудь их ненависть затопит его. Кто вырастет из этого ребенка? Человек, которого никто никогда не полюбит? Мужчина, не способный на любовь к женщине?

Джесс достаточно сообразителен, чтобы понять: в доме матери, пропитавшемся ненавистью к отцу, он не будет счастлив. Но и рядом с Коко счастье невозможно. Ведь Коко не любит его, хотя и ненависти не питает. Прошло несколько месяцев, а она так и не сумела принять его сердцем. Полюбить Рика было так просто, но к сердцу Джесса она не смогла подобраться. Если бы удалось зацепить хотя бы ниточку, она распутала бы весь клубок…

Мать Джесса засобиралась домой. Сейчас она была какой-то другой, не такой, как в самом начале, когда только вошла. Резкие, диковатые движения… Она так рванула к себе сумочку, что пряжка расстегнулась, и все содержимое высыпалось на пол. Дешевая помада, потертый кошелек, аляповатый носовой платок… Вещи разлетелись по всей комнате. Мать Джесса ползала на коленях, подбирая свои пожитки. Дешевые вещицы странно контрастировали со слишком яркой косметикой. Глядя на эту женщину, размалеванную сверх всякой меры, Коко почему-то вспомнила картину одного французского художника, где крестьянка собирает колоски, оставшиеся после жатвы, — и ее охватила грусть. Эта женщина обречена всю жизнь собирать прошлогодние листья, с кем бы она ни была. Рик искоса наблюдал за происходящим, но молчал. А Джесс тоже стал ползать на коленях, собирая рассыпанную косметику. Весь его вид выражал сочувствие к матери. Все же он знает, как нужно проявлять привязанность, подумала Коко. Но нужна ли матери его любовь? Ведь она отказалась побыть с сыном, не получив свои двести долларов! Наверное, она тоже способна лишь брать, ничего не давая взамен…

— Прощай! Будь здоров, — сказала мать Джесса. — Я еще приду за тобой!

Коко проводила ее до двери.

Даже простое прощанье с сыном эта дамочка умудрилась превратить в спектакль. Предлог для визита был исчерпан полностью. И мать Джесса не сказала Коко ни единого теплого слова. Она удалилась с разгневанным видом. Лоб прорезала глубокая морщина.

Коко почувствовала себя совершенно опустошенной. Из нее как будто выпили кровь. Ей было страшно возвращаться в гостиную. Комната переполнилась ненавистью: ненависть клубилась в воздухе, хлюпала под ногами, и, чтобы не оскверниться, Коко была вынуждена переступить через нее.

10

В тот вечер Рик ушел из дома, не попрощавшись с Коко. Стало уже совсем поздно, а его все не было. Когда он доставал из шкафа пиджак, Коко захотелось удержать его, но слова застряли в горле. Рик не мог находиться в оскверненной квартире, Коко прекрасно понимала это. Он из тех мужчин, что бегут от проблем.

Ей ужасно не хотелось оставаться вдвоем с Джессом. Коко так и подмывало зайти к нему — спросить, зачем он солгал матери. Но без прикрытия Рика у нее не хватило храбрости.

После ухода матери Джесс закрылся в комнате и не показывал носа. Коко коротала время в гостиной, обнимаясь с бутылкой джина. Ей было ужасно одиноко. Она ждала Рика. Вот она, «семейная» жизнь. Все так чудесно, но стоит вклиниться третьему, как шестеренки счастья перестают цеплять друг друга и начинают прокручиваться вхолостую.

В самом начале она относилась к Джессу вполне терпимо. Она была готова принять его как часть Рика. Она сделала все возможное. Даже то, что превосходило всякие силы. За одну приветливую улыбку Коко была готова вылить на Джесса море любви. Но теперь она в одиночестве сидит на кушетке, так что нечего поминать прошлое. Прежде она наслаждалась любовью Рика, теплом его тела. Теперь же все это словно утратило ценность. Так бывает, когда тебя угощают диковинным лакомством: проглотил — и ничего не осталось, даже воспоминаний. Мгновенное наслаждение любви ушло, и в душе опять возникло гнетущее чувство. Нечто зловещее. У этого «нечто» был облик Джесса, и это пугало Коко.

Ребенок, с малых лет окруженный ненавистью. Он ничего не мог с этим поделать, ненависть окутывала его, обволакивала, слой за слоем. Как теперь соскрести с Джесси эти бесчисленные слои? Ненависть нельзя уничтожить, разбить на кусочки, как солевые напластования — в одно мгновенье… И можно ли вообще добраться до прозрачной и нежной сердцевины его души?

Коко захотелось горячего мужского тела. Хотя бы минутка счастья — пусть даже это не принесет успокоения… Ей просто до слез хотелось этого, но Рика не было рядом.

Бродивший в крови алкоголь не согрел ее сердца, не зажег в нем огонь. Коко переполняли слова, которые ей хотелось сказать Джессу, но они не получали выхода.

Коко упивалась своими противоречивыми чувствами. Но тут вдруг из комнаты вышел Джесс и, как ни в чем не бывало, уселся рядом. Коко изумилась — что ему нужно?

Джесс невозмутимо раскрыл какой-то журнал. Выражение лица у него было настолько странное, что Коко совсем растерялась. Что сказать ему?

— Папы сегодня долго нет, — заметил Джесс, не отрывая глаз от журнала.

И в самом деле, было уже за полночь. Коко вдруг забеспокоилась. Где его носит?

— Ты рассердишься, если… если он сейчас с кем-то еще?

С «кем-то еще»? То есть с другой женщиной? Все хладнокровие мигом слетело с Коко, ее буквально затрясло.

— Ты будешь его ненавидеть?…

Коко заглянула Джессу в лицо. Сейчас оно не выражало привычного превосходства, скорее безмолвную мольбу.

— Я… я об этом как-то не думала, — всхлипнула Коко.

— Да ты не переживай! Такое часто бывало, когда он жил с мамой.

У Коко зазвенело в ушах. Джесс считает, что отец с другой женщиной… Рик посадил Коко дома, а сам, выходит… Нет, в это невозможно поверить! После пылких объятий, после страстных взглядов, после уверений в любви… Маловероятно, хотя… Коко охватила тревога.

А если и в самом деле?…

— Выпивка и женщины — отличное лекарство… — пробормотал Джесс.

Слезы навернулись на глаза Коко. И закапали — капля за каплей. Бурлившие в ней противоречивые чувства нашли себе наконец выход и хлынули рекой. Коко ощутила страшную слабость во всем теле.

Джесс, не мигая, смотрел на Коко, которая просто захлебывалась слезами. Она рыдала, прижав ладони к лицу. Сквозь неплотно сдвинутые пальцы она видела ноги Джесса. Кроссовки были грязными, и впервые Коко заметила, что размер у него куда больше, чем у нее. Тут кроссовки стали придвигаться к ней.

Почти в тот же момент Коко почувствовала на спине ладонь Джесса. Он сидел рядом и легонько поглаживал ее…

Ей стало легче. Но она продолжала рыдать, по инерции. Нет, пожалуй, не по инерции. Слезы смывали горечь с души.

В замке повернулся ключ, и Джесс убрал руку. При этом рука дрогнула, и напряжение тотчас же передалось Коко. Она подняла голову. Перед ней стоял Рик.

Он слегка изумился, увидев их вместе, потом медленно сел на стул.

— Плесни-ка и мне джина! — попросил он. Рик был навеселе, но вполне вменяем. Во всяком случае, достаточно трезв для серьезного разговора. Пряча свое распухшее от слез лицо, Коко плеснула в стакан джина и разбавила его соком лайма.

Джесс молча направился к себе, но Рик велел ему сесть:

— Поговорим?

Тот пожал плечами, словно не понимая, в чем дело.

— Ты ненавидишь Коко?

Джесс молчал.

— Отвечай!

Рик демонстрировал свою власть. Коко впервые видела его таким, и потому даже вообразить не могла, что за этим последует.

— Нет. Не ненавижу.

— Тогда почему ты не можешь поладить с ней? Я понимаю, ты любишь маму. Тебе хочется, чтобы мы с ней сошлись и зажили вместе. Но ты же знаешь, этого никогда не будет! Я не стану с ней жить, ни за какие сокровища мира! Мы никогда не могли ужиться!

Джесс кивнул, и Рик продолжил:

— Коко меня любит. И старается, чтобы тебе было хорошо. Готовит, убирает. И все ради тебя. Когда я голоден, я могу перехватить что-то в городе, постирать себе сам тоже могу. И не умру, если в доме будет бардак. Думаешь, она из кожи вон лезет из любви к домашнему хозяйству? Потому что ей все это просто нравится делать? Она что — бесплатная нянька? Нет, она это делает из любви ко мне! А чем платишь ты? Ты хоть раз сказал ей спасибо? Вообще-то вокруг тебя должна крутиться твоя мать. Но она не хочет этого делать! А потому за нее все делает Коко. Она делает за твою мать ее работу. Усвоил?

Джесс кивнул. Коко не могла смотреть Рику в лицо. Вообще-то она не раз говорила подругам и самому Джессу, что заботится о нем добровольно.

— Наверное, ты недоволен, что я привел в дом женщину. Чужую женщину. Понимаю. В нормальных семьях такого не происходит. Но у нас с тобой не нормальная семья. Сегодня ты сам убедился в этом. Я и твоя мать — мы ненавидим друг друга. Ты вообще понимаешь, что это такое? Это настоящий кошмар! А я хочу быть счастливым. Когда мы поженились с твоей мамой, я был слишком молод, чтобы сделать ее счастливой. Она была очень несчастна, а вместе с ней несчастным был я. Но теперь мне хочется счастья. Послушай. Если я умру, хуже всего придется тебе. Коко, конечно, попереживает. Но потом найдет мне замену. А вот ты не сможешь найти другого отца. Потому что у тебя есть только один родной отец — и это я. Я тебе нужен, пока ты не вырастешь. Ты сможешь спокойно смотреть, как тоскует родной отец? Мне нет жизни без Коко. Если она уйдет из-за тебя, что мне делать? Страдать от одиночества? Это нечестно, Джесс. Джесс, твоему отцу нужна женщина! И эта женщина — Коко. Если ты любишь меня, ты должен признать ее. Ты понимаешь, что это такое — любовь к женщине? Это счастье. Ничего не может быть лучше!

Джесс задумчиво слушал. Коко же вовсе не радовали признания Рика. Даже если Джесс под нажимом отца смирится, они все равно не станут близки друг другу, и отношения будут чисто формальными. До сих пор Коко желала от него просто смирения, но теперь такой результат ее не устраивал. В особенности после визита матери Джесса.

— Пап, а ты любил маму так же, как сейчас Коко?

— Я любил ее. Но это была совсем другая любовь. Джесс! Ведь Коко — она такая славная! Неужели ты сам не видишь? Это же так прекрасно — любить женщину! Попробуй и ты полюбить!

Джесс молчал, опустив голову. И мусолил лежавший на коленях журнал.

— Ты так ненавидишь Коко?

— Нет.

— Может, ты уже начинаешь любить ее, а? Учти, если не повторять женщине, что ты ее любишь, она сбежит!

— Я… — Джесс захныкал. — Да, я ненавижу Коко! — Он разрыдался в голос. Это был вопль, а не плач. Джесс даже подвывал, как волчонок. — Я маму люблю! Люблю мою ма-а-му!

У Коко перехватило дыхание. Вот и все. Приехали. Под слоями ненависти таилась любовь. Неразделенная любовь к матери… «Мне остается только одно — убраться восвояси, — с тоской подумала Коко. — Сначала будет плохо, и довольно долго. Но Рик прав, это когда-нибудь пройдет. Рик потерян, придется смириться».

Глаза Коко были сухими. Ей вдруг показалось, что она жила с Джессом все это время именно для того, чтобы услышать такое. Сначала она плыла по течению, потом смогла думать о Джессе с нежностью. Рик сказал, что любит Коко. Но Джесс нуждается в Рике сильнее, сильнее всех. Коко отчетливо вспомнила тот момент, когда ей показалось, что Джесс тоже потянулся к ней сердцем. Но… выходит, он продолжал испытывать неприязнь. Что ж, видимо, ничего не поделаешь. Джесс знает, что это такое — любить. Но толстый слой ненависти не позволяет пробиться наружу другим чувствам. Интересно, ему очень больно?

Джесси рыдал так, будто слезы исторгались из самого сердца. Рик онемел от изумления. Он еще никогда не видел сына в таком состоянии. Как всегда, он ровным счетом ничего не понял. Но его связывали с Джессом узы крови. Так что, возможно, когда-нибудь у них все наладится.

Коко наконец решилась.

— Джесс, хорошо, я уйду. Слушайся папу! Вообще-то я и вправду старалась тебя полюбить…

Джесс продолжал плакать, опустив голову, но его плач уже не походил на волчий вой. На душе у Коко было скверно. Ощущение было такое, словно ее бросил мужчина. Обычно, когда Коко хотела кого-то заполучить, у нее выходило отлично. Но на сей раз что-то не склеилось.

— Но почему, Коко?! Не уходи!

От возгласа Рика Коко невольно остановилась. Ноги не слушались. Рик старался не показать отчаяния, но голос его выдавал.

— Джесс, скажи же что-нибудь! А то мы с тобой опять останемся вдвоем!

Нечего ждать, не на что надеяться… Даже если Джесс попытается остановить Коко, то сделает это лишь потому, что так велел отец. А не по зову сердца.

Джесс стоял, разинув рот. Коко твердо решила дождаться ответа — прежде, чем переступит порог. Похоже, это их последний разговор.

— Я… Я… — Джесса вдруг начало рвать. Он исторгал из себя все, что съел за обедом. Брызги и жижа загадили весь ковер. Коко даже не сообразила, что нужно постучать Джесса по спине, и молча взирала на эту сцену. Джесса рвало неукротимо, вид у него был просто мученический. Коко вдруг заметила, что у него из носа хлынула кровь. Она схватила бумажную салфетку и попыталась вытереть ему нос. Но мальчишка снова взвыл, как зверь.

Блевотина, кровь, волчий вой… Коко перепугалась до смерти. Она совсем растерялась. Что делать?

— Мне нравится Коко, — прорыдал вдруг Джесс. — Если она меня любит, то я ее тоже люблю…

Тут Коко показалось, что с треском хрустнула ледяная корка. Она изумленно прислушалась. Между тем Джесс наконец справился с рвотой, прополоскал в ванной рот и молча рухнул на кровать.

Коко пришла в себя от голоса Рика. Обернувшись, она встретилась с ним взглядом. Он все еще сидел на стуле, и на лице у него расплывалась улыбка.

— Ты уж прости, — сказал он, вставая, — но я не буду это убирать. — Рик показал подбородком на лужу на ковре.

Коко едва не стошнило при мысли, что ей придется делать это самой.

Да, сегодня она уже не уйдет. Она почувствовала себя одураченной. Ну, хорошо. С ковра она уберет, но прежде кое о чем спросит Рика. С кем он провел сегодняшний вечер? В ответ Рик даже прыснул: он был один! Совершенно один! Тогда Коко пересказала то, что узнала от Джесса.

Рик выпятил нижнюю губу и состроил дурацкую физиономию.

— Вообще-то, — заметил он закипавшей от гнева Коко, — я уже пожилой человек.

Так Коко упустила свой шанс сбежать.

— Приходи ко мне в постель, попозже, — пригласил он Коко и скрылся в ванной. Коко, чистя ковер, подумала, что это, пожалуй, соблазнительнее, чем уход из дома.

11

Наутро Коко, открыв глаза, увидела рядом Рика. Она заглянула в комнату Джесса, но тот уже ушел. На кухне она обнаружила остатки каши, которую он ел на завтрак.

Коко вспомнила минувшую ночь. Рик был безумно нежным, и чудовищное напряжение последних месяцев покинуло Коко. Между ними уже не было дикой страсти, как в самом начале знакомства, но Коко показалось, что она провела в этой самой постели всю свою жизнь — с рождения. Так ей было легко и спокойно. Она видела только Рика — впервые за долгое время физиономия Джесса не маячила перед ней. Когда Рик заснул, Коко закурила и, ощущая какую-то неземную легкость, стала смотреть на его сонное лицо. Какое счастье, подумала она. Забыть все, что было! Кто из ее мужчин был способен доставить такое наслаждение? Мысли напоминали струйку песка, сыплющегося через горлышко песочных часов. Перевернутых кверху дном часов. Но где у песочных часов дно? Вот так и воспоминания стекают вниз и возвращаются наверх беззвучной струйкой…

К обеду вернулся Джесс, но и виду не подал, что накануне было что-то из ряда вон выходящее. Невозмутимо съел поданную Коко еду, сказал «спасибо» и снова ушел. Коко рассеянно наблюдала за ним.

Вряд ли Джесс мог забыть то, что было вчера. Он явно переменился к ней. Но почему произошел такой перелом?

Джесс сказал, что если Коко любит его, то и он тоже любит. Джесс явно хитрил. Переводил стрелки на нее. Теперь Коко должна лезть из кожи, чтобы завоевать его благорасположение? Она всегда презирала женщин, пресмыкавшихся перед мужчинами.

Рик собирался на работу. Коко проспала всю ночь в его объятьях, так что он сделал вид, что не беспокоится ни о чем, и невозмутимо проверял документы для ночного дежурства. С недавнего времени он перешел на ночной график. Если Коко улыбается, и с Джессом полный порядок, значит, все о'кей! «О'кей» было него синонимом абсолютного счастья. Но это не раздражало Коко. И в самом деле, если быть таким же непрошибаемым, может, и вправду все утрясется? Коко даже завидовала Рику. Она слабее. Рядом с Риком она просто физически ощущала собственную слабость.

Когда Рик ушел, Коко и Джесс поужинали в полном молчании. Потом она в одиночестве уселась читать книгу, избегая разговаривать с Джессом. Наталкиваясь на его вопрошающий взгляд, она смущалась и опускала голову. Словом, вела себя как влюбленная в первый раз девчонка. Она по-настоящему смущалась — к собственному удивлению.

Джесс смотрел на Коко с каким-то странным выражением. Он же перестал изводить ее! А она его сторонится! Потом Джесс прекратил будить ее по утрам и стал сам готовить себе завтрак.

Коко слышала, как он возится на кухне. Но вставать и не думала. По доносившимся звукам было ясно, чем он занимается. Коко и сама не могла понять, почему она не встает и не идет на кухню, чтобы помочь. Она старалась держаться подальше от взглядов Джесса: ей не хотелось видеть в его глазах свое отражение. Когда Джесс возьмет свой ранец и закроет дверь, Коко снова задремлет. Она и сама не могла понять, почему так ведет себя. И успокаивалась только от храпа Рика, засыпавшего рядом с ней после ночного дежурства.

…В ту ночь Коко проснулась от воя пожарной сирены. Похоже, горело где-то совсем рядом. С улицы доносились голоса соседей, вышедших посмотреть, что случилось. Кажется, пламя не такое уж сильное, решила Коко, зарываясь в одеяло. Но громкие голоса, долетавшие с улицы, мешали заснуть. Ей стало немного страшно, ведь пожар совсем близко, а Рика нет дома. Глухая ночь. До нее донесся возбужденный голос соседа Стива. Тут сон слетел с нее окончательно.

Коко беспокойно ворочалась в постели. Раздался стук в дверь, и в спальню, не дожидаясь ответа, влетел Джесс. Наверное, перепугался, вот и не спит, решила Коко, но у Джесса глаза сверкали, голос звенел.

— Коко, да вставай же! Пойдем посмотрим! Здорово горит!

— Холодно…

— Можно же посмотреть с балкона!

Она нехотя поднялась и накинула на плечи халат. Ее тоже разбирало любопытство.

Бредя через темные комнаты, Коко наткнулась на стол и налетела на стул, вскрикнув от боли.

Тогда Джесс взял ее за руку. Он возбужденно тащил Коко к окну, совершенно не сознавая, что прикасается к ней. Ошарашенная Коко безропотно следовала за ним. Ей показалось, что рука у нее горит. Ладонь у Джесса оказалась довольно большая, не такая мягкая, как у Коко. В ней ощущалась сила взрослого мужчины. Рука у Коко вспотела. Чтобы Джесс ничего не понял, она высвободила пальцы.

Пламя полыхало чуть дальше, чем им казалось. Но горело действительно сильно. Пожар еще не потушили, и в небе плясали красные всполохи. Стив возбужденно рассказывал, что занялось с маленького магазинчика у дороги, а там пошло и пошло. Джесс буквально пожирал глазами бушевавшее внизу пламя. У него было совершенно бесхитростное лицо, удивительно чистое. Коко сжала в кулак свои пальцы, которые только что держал Джесс. Все тело было холодным, как лед, и только ладонь горела.

Они смотрели, как к полыхавшим строениям одна за другой подъезжали пожарные машины. Холод пробирал Коко до костей, и она поплотнее запахнула халат. Взглянув на Джесса, она заметила, что он тоже в одной пижаме. Но он явно не чувствовал холода. Джесс был настолько поглощен происходящим, что Коко не стала ничего говорить.

— Страшно? — спросил Джесс, словно только сейчас заметив Коко.

— Нет, просто замерзла.

— Врешь, испугалась. Все женщины трусишки. Сразу начинают дрожать…

— Да не боюсь я! Это же далеко. На наш дом не перекинется!

— Угу. И нечего трусить! Хотя и вправду немножко страшно. Но ты не бойся! Я же с тобой! Папы нет, но я-то рядом!

Коко удивилась. Джесс уловил ее слабое место! И они поменялись ролями — взрослая женщина и мальчишка. Теперь главным стал Джесс. Он прекрасно сознавал, в какую зависимость от него попала Коко. Одно его слово — и ей придется уйти… А настоящий мужчина должен защищать слабых. Джесс, видимо, разгадал ее тайну, и теперь следил за Коко, прятавшей глаза.

Коко испытывала противоречивые чувства. Да, она не могла заменить Джессу мать. Джесс понял это. И тогда она превратилась в прекрасную даму, что живет рядом с ним и его отцом…

Горечь разом испарилась. Смутные мысли сформировались в слова, слова легко соскользнули с губ:

— Джесс, я не хочу быть твоей мамой…

— Я знаю. Ведь у меня уже есть мама. А ты — папина любимая девушка.

— Да, я люблю твоего отца.

— Что ты нашла в этом пьянице?

— Ты ничего не понимаешь! Ты еще мальчишка, и у тебя не было девушки!

— А может, я педик?

— Что?

— Шутка. Не обращай внимания. Все сгорело…

— Коко едва не прослезилась. Подумать только — она ведет такие беседы с Джессом! Наконец-то. Она добилась, чего хотела! Она хотела не благодарности, нет, — и не сыновней любви. Она хотела, чтобы к ней относились как к женщине.

Они побрели с балкона в комнату. Теперь уже Коко подталкивала Джесса в спину. Спина у него была страшно худая, Коко могла пересчитать ладонью все косточки. Обычные косточки, подумалось ей, и нет в них ничего такого — ни ненависти, ни любви…

Стоя на пороге своей комнаты, Джесс пожелал ей спокойной ночи и прикрыл было дверь, но тут же снова открыл. Он пристально разглядывал Коко.

Коко удивленно воззрилась на него, а Джесс застенчиво улыбнулся и спросил:

— Слушай, а девушки что, и вправду такие хорошие?…

Коко подавила смешок. Теперь Джесс будет помнить слова отца, пока и сам не убедится в этом.

— Ну да, — с улыбкой сказала она. — Но мужчины — вот это настоящий класс!

AMY YAMADA

BEDTIME EYES. YUBI NO TAWAMURE. JESHINOSEBONE.

1985

This book has been selected by the Japanese Literature

Publishing Project (JLPP) which is run by the Japanese

Literature Publishing and Promotion Center (J-Lit Center)

on behalf of the Agency for Cultural Affairs of Japan