Час «Ч», или Ультиматум верноподданного динозавра

Глава 1 ТАРАКАНЫ НА ГОЛОВУ ПРЕЗИДЕНТА

(Москва, 20.. год)

Даже если ты – многоуважаемый господин президент самой наимировой супер-державы со всеми ее нефтяными скважинами, олигархами и разделяющимися ядерными боеголовками, это не исключает того факта, что когда-то ты, белобрысый и взлохмаченный, носился босиком по окрестным лужам, а дед Анисим грозил тебе вслед корявой палкой, аттестовал Антихристом и обещал всенепременно «наказать, как бог – черепаху». И такая катавасия творилась каждое лето в Пронске – неказистом городишке на Рязанщине, куда неуёмного Валерку Фатеева, троечника и мечтателя, родители «ссылали» на каникулы.

Дед Анисим бранился не страшно, и Валерка знал: он – добрый. А посулы покарать, аки бог – черепаху, вызывали у самостийного внука пренебрежительную улыбку. Потому как дед был лысый и морщинистый, и по этой причине сам смахивал на столетнюю черепаху Тортиллу из «Золотого ключика». Про себя Валерка так его и звал – Черепах Тортилл.

Черепах Тортилл коротал век в зачуханной избухе-пятистенке на окраине Пронска, и если его дом был чем изобилен, так это тараканами – крупными, с залихватскими будёновскими усищами. Валерка Фатеев запомнил на всю жизнь: белая, известью крашеная стена, и по ней неустанно кочуют полчища усатых тварей, которых Тортилл почему-то называл прусаками.

…Сегодня к президенту Российской Федерации Валерию Федоровичу Фатееву явились прусаки из его детства. Не записавшись загодя на личный приём, минуя кордоны референтов и президентской Службы безопасности, они запросто проползли в его сон, где всю ночь шустрили по стенам, по потолку. А с потолка валились вниз и – страшно сказать! – продолжали свои тараканьи бега по всероссийскому темечку № 1…

Пробудился Валерий Федорович злым, взъерошенным, беспокойным. И теперь, сидя в обширном кабинете на фоне красно-сине-белого полотнища, двуглавого орла и прочей державной атрибутики, откровенно маялся. Он выслушивал доклады отутюженной челяди, а перед глазами маячило неустанное копошение богомерзких тварей.

«К чему бы этот гадский сон?» – раздумывал мнительный президент. В потаённых глубинах души – под многотонным теоретическим фундаментом диалектического материализма, под культурными напластованиями, освящёнными институтским дипломом, – он оставался человеком суеверным. И сейчас твёрдо веровал: Батыева орда тараканов – не к добру!

И без того, леший их бабушку дери, цены на нефть падают, общая конъюнктура на мировом рынке – ни к чёрту! Да ещё очередной компроматец придворные преподнесли: ключевой министр, близкий к нему, Валерию Фатееву, соратник и сподвижник (паразит, чмо болотное!) проворовался, как последняя паскуда. А тут вот ко всему этому – нате, пожалуйста: тараканы всю ночь гулевали, на башку великодержавную сыпались. Теперь жди – какая-нибудь новая подлянка на тебя обрушится. Знать бы ещё какая именно!

Президент тряхнул головой, словно сбрасывая с ухоженной шевелюры обнаглевшего рыжего усача. И, предприняв усилие, вслушался: чего там лопочет выстиранный-выглаженный человечек с казенной папкой в потливых ладошках?

Тот лопотал несуразное. Слова, вроде, русские, а до смысла – экскаватором не докопаешься. «Выгнать бы вас поганой метлой – стерильных, отутюженных, никаких! К чертовой матери!» – мечтательно вздохнул президент. И даже улыбнулся краешком губ. Но улыбка тут же увяла: выгнать не фокус, только на месте этого лопотуна другой такой же образуется – аппаратный клон. Хоть косой все эти кабинеты выкоси – моментально из паркета прорастут двойники: такие же фальшивые, трусоватые, жадные. Точь-в-точь – неистребимые дедовы прусаки, пригревшиеся подле теплой государственной печки!

Тут слева от бескрайнего стола медоточивым голосом царедворца залебезил один из ответственных телефонов. Линия прямой связи с секретарем Совета Безопасности Горобцовым.

– Да, Василий Поликарпыч? – отозвался обитатель наипервейшего кабинета государства Российского.

– Здравия желаю, Валерий Федорович! Поступила серьёзная информация. Считаю необходимым доложить вам лично, конфиденциально и срочно. По возможности – безотлагательно.

Президент поморщился:

– Чего, горит?

– Горит, Валерий Федорович! – заверила трубка. – Совсем полыхает!

– Ну, коли полыхает, давай тушить, – вздохнул Фатеев. Бросил взгляд на вечного своего понукателя – циферблат, золотящийся в нарядной малахитовой оправе:

– Через восемнадцать минут. Жду.

Восемнадцать минут спустя Горобцов сидел в кресле напротив и докладывал:

– Полчаса назад на мой личный компьютер по электронной почте поступило сообщение, адресованное Вам, Валерий Федорович. Сообщение анонимное. Отследить автора пока не удалось, как мои орлы ни бились. Зашёл в одно питерское интернет-кафе, отправил нам свой «привет» и благополучно ретировался. И никто его там не приметил, не запомнил: мало ли публики в кафешках интернетовских отирается?

– И эта анонимка занюханная столь серьёзна, что потребовалось докладывать мне? – уточнил хмуро президент.

– Увы, – кивнул секретарь Совбеза, скорбя лицом. – Вообще-то, ее можно бы выбросить в корзину как бред очередного шизофреника. Да вот только…

– Чего «только»? Говори толком, сопли не жуй!

– Есть основания полагать: нынешний аноним – это тот самый диверсант, что устроил нам две «весёлых» трёхминутки на прошлой неделе. А сейчас он и вовсе выдвигает ультиматум. – Горобцов, после крохотного колебания, уточнил: – Вам.

– Чего выдвигает? – Белёсые президентские брови поползли вверх. – Ультиматум?

Вот и тараканы на твою голову, Валерка Фатеев! Таракан, правда, один, зато совсем уж оборзевший!

Услышав о «весёлых трёхминутках», отец нации превратился в грозовую тучу: те шесть минут стоили ему десятка лет жизни. А министр обороны Аникеев от такого веселья и вовсе залетел в Центральную клиническую больницу. (Сперва-то все, грешным делом, решили: от монаршего гнева прячется Аника-воин. Но потом оказалось – и впрямь его тюкнуло по миокарду!).

Выходит, «трёхминутки» были только цветочками. А теперь вот и до ягодок докатилось. Президент крякнул:

– Ну-ка, давай сюда эту твою анонимку!

Горобцов достал из чёрной папки три аккуратно скрепленные страницы. Глянцевые листы в протянутой через стол руке предательски подрагивали.