Часовой механизм, или Всё заведено

Часть 2

Когда принц Отто женился на принцессе Марипозе, весь город ликовал: в парках зажигались фейерверки, в танцевальных залах всю ночь гремели оркестры и над всеми крышами развевались флаги и знамёна.

— Наконец-то у нас появится наследник! — радовались люди, опасавшиеся, что правящая династия может угаснуть.

Однако время шло, а детей у принцессы Марипозы и принца Отто всё не было. Супруги советовались с лучшими докторами, но и после этого не дождались ребёнка. Принц с принцессой совершили паломничество в Рим, чтобы получить благословение святейшего папы, однако и это не помогло. И вот однажды, когда принцесса Марипоза стояла во дворце у окна, она услышала перезвон соборных курантов и сказала:

— Я хотела бы иметь ребёнка, звонкого, как колокольчик, и верного, как часы.

И стоило ей произнести эти слова, как она почувствовала, что на сердце у неё стало легко.

Не прошло и года, как у принцессы родился ребёнок. Но, к большому сожалению принцессы и всех подданных, роды протекали трудно и болезненно, и когда младенец сделал свой первый вздох, он не смог сделать второго и скончался на руках у няньки. Принцесса Марипоза об этом не знала, потому что находилась в глубоком беспамятстве, и никто не мог сказать, останется ли она в живых. Что же до принца Отто, он едва не лишился рассудка от гнева. Он вырвал мёртвое дитя из рук няньки и сказал:

— У меня будет наследник, чего бы мне это ни стоило!

Он побежал в конюшню, приказал конюшим оседлать своего самого быстроногого коня и, прижав к груди мёртвого младенца, галопом умчался прочь.

Куда он направлялся? Всё дальше и дальше на север, пока не достиг мастерской доктора Кальмениуса, которая находилась у серебряных рудников Шатцберга. Именно там великий часовых дел мастер создавал свои чудеса — от часов небесной сферы, что показывали положение каждой планеты на грядущие двадцать пять тысяч лет, до крохотных заводных фигурок, которые танцевали, скакали на миниатюрных пони и стреляли из игрушечных луков или музицировали на клавесинах.

— Войдите! — крикнул доктор Кальмениус, услышав стук.

На пороге стоял принц Отто в плаще, на котором ещё белел снег, и протягивал ему мёртвого сына.

— Сделайте мне другого ребёнка! — сказал принц. — Мой сын умер, а его мать находится между жизнью и смертью! Доктор Кальмениус, я приказываю вам сделать ребенка с часовым механизмом внутри, который никогда не умрёт!

Даже принц Отто, обезумевший от горя, не верил, что заводная кукла сможет походить на живого ребёнка, но серебро, которое добывают в Шатцберге, совсем не то же самое, что другие металлы. Оно очень ковкое, мягкое, глянцевитое, и его поверхность лучится подобно лёгкому налёту на крыле бабочки. К тому же для великого часового мастера такое трудное задание оказалось своего рода испытанием его таланта и мастерства, и он не смог отказаться. Пока принц Отто хоронил умершего младенца, доктор Кальмениус принялся за работу — за создание нового маленького принца. Он расплавил руду, получил чистое серебро и выковал его до великолепной тонкости. Он спрял из золота нити тоньше паучьего шёлка и каждую в отдельности соединил с маленькой головкой. Он соединял и подпиливал, он паял и клепал, он скреплял болтами, выверял, налаживал и регулировал, пока небольшая ходовая пружина не стала прочной и тугой, а маленький анкерный механизм на опорах из драгоценных камней не принялся тикать с превосходной точностью.

Когда мальчик с часовым механизмом внутри был готов, доктор Кальмениус отдал его принцу Отто, и тот осторожно и тщательно осмотрел его. Малыш дышал, двигался, улыбался и даже, благодаря секретам ремесла, был тёплым. Он был как две капли воды похож на умершего ребёнка. Принц Отто закутал младенца в свой плащ и вернулся во дворец, где передал его с рук на руки принцессе Марипозе. Принцесса открыла глаза, и радость при виде малыша, живого и здорового, как она думала, вернула её с края могилы к жизни. С младенцем у груди принцесса выглядела очень миловидно; она всегда думала, что это ей пойдёт.

Мальчика назвали Флорианом. Прошёл год, второй, третий, маленький мальчик подрастал, всеми любимый, счастливый, крепкий и разумный. Принц учил его ездить на маленьком пони, стрелять из лука. Мальчик танцевал, подбирал мелодии на клавесине, рос, креп, становился всё веселее и жизнерадостнее.

Однако на пятом году жизни у маленького принца начали замечать тревожные признаки заболевания. В суставах появилась болезненная скованность, его постоянно знобило, а личико, обычно такое живое и выразительное, застыло и стало похоже на маску. Принцесса Марипоза очень переживала и дошла до отчаяния, потому что маленький принц больше не казался таким очаровательным рядом с ней, как прежде.

— Разве вы не можете ничего сделать, чтобы вылечить его? — настойчиво требовала она у королевского лекаря.

Лекарь простукал грудь мальчика, осмотрел его язык, посчитал пульс. Ничто не напоминало обычные детские болезни. Если бы лекарь не знал, что принц — маленький мальчик, он сказал бы, что у него внутри что-то заедает, как в заржавевших часах. Но не мог же он сказать об этом принцессе Марипозе!

— Волноваться не о чем, — утешал он принцессу. — Это состояние известно в медицинской практике как воспалительное окисление. Давайте ему по две ложки рыбьего жира три раза в день и растирайте грудь лавандовым маслом.

Единственным человеком, который догадывался об истинной причине болезни, был отец мальчика. Вот почему принц Отто снова отправился на серебряные рудники Шатцберга и постучал в дверь мастерской доктора Кальмениуса.

— Войдите! — крикнул часовых дел мастер.

— Принц Флориан заболел, — сообщил принц Отто. — Что мы можем сделать?

Принц описал симптомы, и доктор Кальмениус пожал плечами.

— Свойство всех часовых механизмов — приходить в негодность, — ответил он. — Его ходовая пружина должна была ослабнуть, анкерный механизм забился пылью. Я скажу вам, что произойдёт вслед за этим: его кожа затвердеет и растрескается сверху донизу, обнажив под собой мёртвый, заржавевший металлический механизм. Он никогда больше не заработает.

— Но почему вы не сказали мне, что это рано или поздно случится?

— Вы так спешили, что даже не спросили ни о чём.

— Можете ли вы завести его снова?

— Это невозможно.

— Но что же нам делать? — в отчаянии и гневе вскричал принц Отто. — Неужели на свете нет ничего, что спасло бы ему жизнь? Я обязан иметь наследника! От этого зависит существование королевской династии!

— Есть только один способ, — отвечал доктор Кальмениус. — Принц умирает, потому что у него нет сердца. Найдите для него сердце, и он будет жить. Но я не знаю, где вы отыщете сердце в хорошем состоянии, с которым его обладатель захочет расстаться. Кроме того…

Но принц Отто уже умчался. Он не задержался, чтобы дослушать то, что собирался сказать ему доктор Кальмениус. Такое нередко случается с принцами — им нужны быстрые решения, а не те, что требуют времени и больших усилий, чтобы их осуществить. А часовых дел мастер хотел сказать вот что: «То сердце, что ему достанется, необходимо беречь». Но вполне возможно, что принц Отто всё равно ничего бы не понял.

Он поскакал во дворец, обдумывая слова доктора Кальмениуса. Какое жестокое решение! Чтобы сохранить сына, он должен принести в жертву другого человека! Что делать? Кого просить о такой великой жертве?

И тут он вспомнил о бароне Штельгратце.

Конечно! Никого лучше ему не найти. Барон Штельгратц — старый, преданный советник, честный, храбрый человек и настоящий друг. Маленький принц любил его, они с бароном частенько целыми часами играли в солдатики, устраивая настоящие сражения. Старый, добрый вельможа учил мальчика правильно держать меч, стрелять из пистолета и рассказывал о повадках обитателей леса.

Чем больше принц Отто думал об этом, тем больше понимал, что лучшего выбора быть не может. Барон Штельгратц будет счастлив отдать своё сердце династии. Однако пока говорить ему об этом не следовало. Необходимо подождать, когда они прибудут в мастерскую доктора Кальмениуса. Там он сам поймёт важность такого решения.

Примчавшись обратно во дворец, принц Отто увидел, что маленькому принцу стало совсем плохо. Он почти не мог ходить, то и дело неуклюже падал, а его голос, прежде полный жизни и веселья, всё больше напоминал звучание заводной музыкальной шкатулки. Он мало говорил, зато напевал несколько песенок, одних и тех же, снова и снова. Стало ясно, что жить ему оставалось недолго.

Поэтому принц Отто пошёл прямо к принцессе и убедил её в том, что несколько дней, проведённых на охоте, в активных упражнениях на свежем лесном воздухе, вернут мальчику силы и здоровье. Более того, сказал принц, с ними поедет барон Штельгратц. В компании барона с Флорианом не случится ничего плохого.

Принц Отто хорошенько укутал мальчика, усадил его в сани рядом с бароном Штельгратцем, и они отправились в путь.

Когда они ехали через лес, совсем стемнело, и тут на сани напала стая волков.

Обезумевшие от голода огромные серые твари выскочили из-за деревьев и набросились на лошадей. Принц Отто яростно хлестал кнутом, и сани рванулись вперёд, но и волки не отставали.

Принц Флориан сидел рядом с бароном, вцепившись в край саней, и с ужасом смотрел, как их настигает волчья стая. Барон Штельгратц истратил все патроны, стреляя в исходящих слюной хищников, но так и не смог их отпугнуть. На ухабистой дороге сани бросало из стороны в сторону, в любой момент они могли сломаться, и тогда путникам не избежать гибели.

— Ваше высочество! — крикнул барон. — Остается только один способ спасти вас, и я всем сердцем готов это сделать!

С этими словами добрый старый друг бросился с саней в волчью стаю. Он принёс себя в жертву, спасая друзей.

Волки тут же набросились на него и разорвали на части, а сани продолжали нестись по молчаливому лесу, оставив рычащую, воющую стаю далеко позади.

Что же теперь делать принцу Отто?

Его ответом было: вперёд, только вперёд! Оставалось надеяться только на то, что он сможет отыскать одинокого охотника или лесоруба и впоследствии щедро вознаградить его семью. Но на пути ему не встретилось ни одного человека. За спиной принца Отто одинокий маленький мальчик, закутанный в меха, съёжился в санях, застывая, замирая и с каждой минутой всё больше превращаясь в сломанную заводную игрушку. Порой резкое движение саней вытряхивало из него коротенькую мелодию, но говорить он уже не мог.

Наконец они добрались до серебряных рудников Шатцберга и вошли в мастерскую доктора Кальмениуса.

Оставалось единственное решение. Принц Отто понял, что должен пожертвовать собой, и был готов к этому поступку. Династия превыше всего: она важнее, чем счастье, чем любовь, чем истина, чем мир, чем честь, и гораздо важнее, чем его жизнь. Ради будущей славы королевской династии принц Отто отдаст своё сердце хладнокровно, фанатично и гордо, как поступил бы любой настоящий принц.

— Вы вполне уверены, что хотите именно этого? — спросил доктор Кальмениус.

— Не спорьте со мной! Выньте моё сердце и поместите его в грудь моего сына! Моя смерть не имеет значения, если династия будет жить!

Теперь главной трудностью стало не сердце, а возвращение: как сможет мальчик доехать до дома в одиночку? Поэтому за отдельную плату доктор Кальмениус согласился частично оживить мёртвое тело принца Отто, чтобы оно выполнило одну небольшую задачу — управляло санями весь обратный путь до дворца.

Операция состоялась. Сердце принца Отто, извлечённое из груди при помощи хитроумных инструментов, переместилось в ослабевшее, угасающее тело серебряного мальчика. Немедленно яркий, здоровый румянец сменил металлическую бледность принца Флориана, глаза его открылись, и живая сила разлилась по его членам. Мальчик ожил.

Тем временем доктор Кальмениус смастерил несложный заводной механизм, который должен был занять место сердца в груди принца Отто.

Механизм был весьма примитивный: если его завести, он заставит тело мертвеца править санями до самого дворца. Это всё, на что он способен. Но завода должно было хватить на долгое, долгое время. Даже если бы тело принца Отто оказалось на другом конце света, оно немедленно двинулось бы к дому. И пусть бы плоть истлела и отвалилась от костей, оно не остановилось бы и через много лет и скелет с тикающим под рёбрами часовым механизмом доставил бы сани на королевский двор.

Доктор Кальмениус, хорошенько укутав спящего принца Флориана, уложил его в сани, вложил кнут в мёртвую руку его отца, который тотчас принялся стегать лошадей, и те, покрывшись пеной от страха, начали свой бешеный галоп в сторону дворца.

Возвращение домой получилось страшным и диким. Вы, должно быть, слышали рассказ о том, как сани въехали в ворота дворца и как королевский лекарь обнаружил у принца Отто заводное сердце. Слуги шептались о мертвеце, рука которого двигалась без устали и никак не останавливалась. Слухи и домыслы сновали из дворца в город и обратно, словно челноки в ткацком станке. Так была соткана история о мертвецах и призраках, о проклятиях и дьяволе, о смерти и оживших часовых механизмах. Но никто не знал всей правды.

Прошло время. Стали искать барона, объявили траур по принцу Отто, рыдающая принцесса Марипоза в своём изящном траурном наряде вызывала всеобщее умиление, а принц Флориан подрастал. Прошло ещё пять лет, и все только и говорили о том, как красив маленький принц, как он весел и добросердечен, как всем повезло, что династию продолжит такой замечательный наследник.

Однако настала зима, и к десятилетнему принцу вернулись пугающие симптомы. Флориан жаловался на боль в суставах, скованность в руках и ногах, на постоянный озноб. Его голос потерял человеческую выразительность и приобрёл звучание музыкальной шкатулки.

Снова, как и в предыдущий раз, придворный лекарь был сильно озадачен.

— Принц унаследовал этот недуг от своего батюшки, — заключил он. — В этом не может быть сомнений.

— Но что это за болезнь? — спросила принцесса Марипоза.

— Конгенитальная слабость сердца, — изрёк лекарь, напустив на себя самоуверенный вид. — Обычно сопровождается воспалительным окислением. Но, если вы помните, ваше высочество, в прошлый раз мы излечили его при помощи активных упражнений в лесу. В чём принц Флориан нуждается, так это в недельном отдыхе в охотничьем домике.

— Но в прошлый раз он уезжал вместе с отцом и бароном Штельгратцем, и вы помните, чем всё это закончилось!

— Медицинская наука за последние годы сделала большой шаг вперёд, — сообщил лекарь. — Не бойтесь, ваше высочество. Мы организуем охотничью поездку для маленького принца, и он вернётся домой пышущий здоровьем. Так же, как и в прошлый раз.

Но оказалось, что придворные гораздо меньше верили в достижения медицинской науки. Просто все они помнили, что случилось в прошлый раз, и ни один из них не захотел участвовать в рискованной поездке через лес — даже ради спасения принца Флориана. Один жаловался на подагру, у другого была назначена срочная встреча в Венеции, третий должен был навестить старую бабушку в Берлине, и так далее, и тому подобное. О поездке самого королевского лекаря и речи быть не могло — он в любую минуту мог понадобиться во дворце, чтобы оказать неотложную помощь. И принцесса Марипоза не могла уехать, потому что зимний воздух был очень вреден для её здоровья.

В конце концов, не найдя никого, позвали одного из конюших и предложили ему десять серебряных монет за то, чтобы он отвёз принца Флориана в охотничий домик.

— Плата вперёд? — уточнил конюх, потому что слышал историю о том, что случилось в прошлый раз, и хотел быть уверенным, что получит деньги, даже если дело примет дурной оборот.

Пришлось уплатить вперёд, и конюх усадил закутанного принца Флориана в сани и стегнул лошадей. Принцесса Марипоза помахала платочком из окна, глядя на уезжающего принца.

Когда они проехали часть пути через лес, конюх подумал: «Кажется, этот ребёнок не доживёт до завтрашнего дня, он так плохо выглядит. А если я вернусь назад и скажу, что он помер, меня, конечно, накажут. С другой стороны, с десятью серебряными монетами и этими санями я сумею пересечь границу и начать свой собственный бизнес. Куплю маленькую гостиницу, может, подыщу себе жену и заведу собственных детей. Да, так я и сделаю. Этого маленького мальчика ничто не спасёт. Я сделаю для него доброе дело, не правда ли? Это милосердие, вот как это называется».

Поэтому он остановил сани на перекрёстке и высадил принца Флориана.

— Ступай, — сказал ему конюх. — Давай, ты теперь сам по себе. Я больше не могу за тобой присматривать. Пройдись хорошенько. Разомни ноги. Ну, иди.

А сам уехал.

Принц Флориан послушно зашагал. Его ноги двигались плохо, дорогу занесло снегом, но мальчик все шёл, пока не увидел за поворотом маленький городок. В тишине при лунном свете куранты на городской башне начали отзванивать полночь.

В окнах таверны мерцал неясный свет, старая чёрная кошка пристально смотрела на него из полутьмы. Принц Флориан добрёл до двери и открыл её. Не способный больше говорить, он вежливо начал вызванивать последнюю оставшуюся у него песенку.