Частная жизнь кардинала Ришелье

1.2. Прогулка по Рюэлю

Маленькая пристройка во внутреннем дворике была отдана герцогом жене под лабораторию. Попавший туда ощущал себя, наверное, в избушке колдуньи. Везде были развешаны пучки трав. На длинной выскобленной до блеска столешнице стояли ступки, разные реторты и колбы…

Прежде чем отправиться по приглашению, герцогиня зашла в свою лабораторию.

- Возьму-ка я мой любимый настой, - шептала тихо ученая полячка, - вот только надо туда добавить сироп с эфедрой. Еще возьму порошок Али. Жаль, что нет свежего иссопа, но на крайний случай сойдет и так. Теперь еще флягу с водой надо положить.

Герцогиня с изрядной сноровкой отмеряла какие-то порошки, делала из папирусной бумаги пакетики и ссыпала туда разные ингредиенты. Так же лихо она приготовила какую-то смесь в маленькой бутылке, а потом флакон, вырезанный из полудрагоценного камня, наполнила водой из красивого стеклянного кувшинчика.

Роскошные волосы Ядвиги при ее священнодействиях с порошками и жидкостями выпали из прически. Тени падали на лицо, делая его загадочным и даже страшноватым.

- Колдуешь, ведьма! - раздался громкий возглас.

Герцогиня вздрогнула и чуть не уронила стеклянный графин. На пороге "лаборатории" стоял, улыбаясь, герцог Лианкур.

- Матерь Божья! Не будь таким громогласным, мой любезный друг! Ты заставил трепетать мое сердечко, подобно пойманной пташке! - произнесла Ядвига, переводя дух.

- Через несколько мгновений мы должны выезжать! Кардинал не любит опаздывающих гостей! А ты, лесная дева, еще не одета и не причесана подобающим образом! - попенял герцог супруге. - К тому же на твою гриву надо уйму времени, а ты… занимаешься ерундой!

- Мой дорогой! - Ядвига попыталась засунуть выбившуюся прядь в прическу. - Мне легче выехать непричесанной, чем без моих лекков (лекарств)! Ты знал, кого брал в жены. Сам убеждал меня ехать с тобой во Францию, говоря, что тут меня на костер не поведут.

- Не будем спорить, шипширица, - герцог только вздохнул. - Ступай в свои комнаты, там уже камеристка с парикмахером маются от ожидания.

Вскоре должным образом одетая и относительно не лохматая Ядзя садилась вместе с мужем в карету…

Рюэль встретил их журчанием фонтанов и пением птиц…

- Так, наверное, выглядит рай! - едва слышно прошептала герцогиня Лианкур.

Пройдя через красивую арку, увитую туберозами, а затем через небольшую калитку, супруги остановились перед небольшой беседкой, возле которой уже стояли две дамы и один мужчина.

Обе дамы были очень юны. По наряду и осанке было заметно, что яркая брюнетка, которой едва ли сравнялось лет восемнадцать, принадлежала к презираемому классу комедиантов или что-то вроде того. А скучная шатенка с чуть рябоватым лицом была из знати. Худой важный господин явно был мужем второй. Ожидающие поклонились чете Лианкуров.

- Мадам, - громко произнес герцог, обращаясь к своей жене, - это благородные супруги Куни. Барон Куни из Нидерландов, но предпочел воспевать французскую культуру, чем опасаться испанского вмешательства в свои личные дела. А вот это наша певичка, мадемуазель Витри. Очень надеюсь, что вскоре наш любезный монарх сделает ее виконтессой.

Ядвига небрежно кивнула, но при этом любезно улыбнулась. Она помнила, как всю длинную дорогу до Франции герцог долго и упорно наставлял ее, как вести себя с людьми ниже ее, теперь герцогини, по знатности.

К их компании приблизился офицер. Он учтиво поклонился собравшимся и пригласил их следовать за ним. Дамы, поддерживая пышные юбки, довольно быстро продвигались по дорожкам за офицером. Герцог с де Куни завершал процессию. Впрочем, нет… Последней шла Ядвига с весьма изумленным лицом и даже чуть приоткрытым ртом. Казалось, она забыла о цели прогулки, о присутствующих… Она широко открытыми глазами смотрела на красоты парка: небольшие фонтаны, кусты роз, клумбы в виде геометрических фигур, а также на стройные чудесные деревья.

- Как тут красиво! - восторженно произнесла она.

Ответом ей была лишь тишина.

- Если я заблудилась, то Анри сам виноват! - громко крикнула она в пространство. Взгляд ее упал на небольшой куст, покрытый белыми душистыми цветами.

- О, padus racemosa Gilib! И еще цветет!

Наклоняясь над кустом черемухи, она не видела, что за ней уже некоторое время ведется наблюдение. Чуть далее, за кустом, была построена небольшая беседка, увитая вьюнком. Возле беседки находилась скамья с высокой спинкой, застеленная ярко-зеленым сукном. На ней восседал Ришелье и, поигрывая тростью с тяжелым позолоченным набалдашником, с усмешкой наблюдал за герцогиней. Рядом с ним сидел седоволосый мужчина с очень бледным лицом.

- А она забавна, мой дорогой Рошфор. Ты слышал, что куст она назвала по латыни?

- Да, монсеньор, я слышал, - произнес бледный господин. - Эта женщина мне напоминает ребенка, которого потеряли няньки и который наслаждается свободой и удивляется, как велик, оказывается, мир.

- Ла Мот повел всех через главную аллею, а герцогиня, судя по всему, пошла боковой тропинкой и первая оказалась тут. Что ж, надо обозначить себя, а то еще она лишится чувств.

Кардинал постучал тростью о скамью. Ядвига вздрогнула и обернулась на шум.

- Ваше Высокопреосвященство! - Приблизившись, она сделала глубокий реверанс, но не поцеловала кардинальский перстень, а выпрямилась и продолжала с детской восторженной непосредственностью: - Такой великолепный сад! Как тут красиво! И черемуха, - она махнула рукой на куст, - она до сих пор цветет! В Жечи Посполитой она цветет только в мае! Я очарована садом! Заворожена им! Сколько редких растений! В куявском поместье моей бабушки было много цветов и деревьев, но они не были подобраны с таким вкусом! И еще… у нас не было фонтанов!

Пока Ядвига переводила дух от выпаленной тирады, с противоположной ее приходу стороны появилась процессия. Дамы все так же чинно шагали, а мужчины продолжали беседу.

- Похоже, ваше исчезновение, сударыня, осталось незамеченным, - с обычной усмешкой сказал кардинал. - Слышу, что вы знаете и латынь. Не зря герцог с таким упоением описывал ваши немалые таланты, коими наделил вас господь, а также личное ваше усердие и терпение умножили их… Так значит, вам понравился сад?

- Я бы осталась здесь навсегда, любезнейший из герцогов! - мечтательно прошептала герцогиня.

- Я бы тоже хотел не покидать его, мадам, - согласился с эти предложением Ришелье. - Но государственные дела… Дела войны и мира - они требуют моего непосредственного участия.

Процессия тем временем уже оказалась перед скамьей. Дамы присели, а затем склонились над кардинальским перстнем. В это время герцог Лианкур посылал гневные взгляды своей супруге.

После приветствия мужчин кардинал, не без помощи бледного Рошфора, поднялся и взмахом руки отправил процессию продолжать прогулку.

Во время прогулки Ришелье беседовал сперва с обеими Куни, потом мадемуазель Витри пела. Далее беседу вел Рошфор. Через полчаса он откланялся и вместе с певичкой ушел в сторону отеля.

Дошел черед до личной беседы с Ядвигой. Вначале герцогиня смущалась и от волнения теряла нить беседы, но Ришелье, с присущим ему тонким умением направлять беседу в нужное ему русло, сумел разговорить женщину. Ядвига начала рассказывать о своей семье, затем о своих познаниях в лекарском искусстве, о любви к растениям и равнодушию к придворной жизни. Тут кардинал начал мягко ей возражать, что придворная жизнь все-таки необходима для супруги герцога и пэра.

Госпожа Лианкур проявила также недюжинные знания в области теологии. Но когда Ришелье спросил ее о том, могла ли бы она дать обеты и пойти в монастырь, полячка строго ответила, что при нынешней малотерпимости церковников к лекарям ей проще жить в лесу, нежели монастыре. Это весьма повеселило кардинала.

Чета Куни повернула влево по дорожке. Ришелье же повернул направо. Герцог последовал за кардиналом и Ядвигой. На небольшой площадке, которую образовывала эта дорожка, стояли два священнослужителя.

Небо, до этого ясное, потемнело. В ветвях деревьев зашумел ветер.

Священники склонились перед Ришелье. Ядвига же слегка заскучала и стала озираться, надеясь найти нечто, достойное взгляда.

Вдруг раздался дружный "ох!". Герцогиня обернулась. Кардинал, сжав руками виски, медленно опускался на колени. На секунду задержавшись в коленопреклоненной позе, он резко упал навзничь. Полячка наклонилась над кардиналом, снимая с плеча холщовую суму. Герцог Лианкур, встретившись взглядом с супругой, подхватил обоих священников под руки и стремительно повлек их в сторону отеля.

- Отцы, мы должны позвать на помощь! - яростно шептал он им. - Я за охраной. А вы за врачами.

Ядвига осторожно капнула настой на бледные губы Ришелье. Затем осторожно с помощью двух палочек приоткрыла губы погруженного в беспамятство, всыпала порошок. Когда она стала отвинчивать крышечку у флакона, то кардинал уже открыл глаза.

- Я рада, что вы, Ваша Светлость, приходите в себя! - произнесла она. - Вот, запейте сей порошок, ваше самоощущение улучшиться настолько, что вы сможете собраться с силами и подняться, - и поднесла к его губам флакон с водой. Кардинал сделал несколько глотков. Восковая бледность лица сменилась легким румянцем. Опершись на руку герцогини и на трость, Ришелье с большим трудом, но и с большим достоинством наконец поднялся.

На площадку уже вбежал Ла Менардье, личный врач кардинала, и герцог Лианкур с Рошфором и двумя офицерами. Ришелье уже, как ни в чем не бывало, принял свой обычный надменно-независимый вид и позволил охране и медику усадить себя на скамью для дальнейших бесед и процедур. Перехватив взгляд кардинала, герцог Лианкур взял супругу за руку, отчего та вздрогнула, и повлек ее с площадки на главную аллею.

- Ты помогла ему, малыш? - спросил Лианкур, уже приближаясь к калитке. - Средство хоть безопасное?

- Полноте, Анри, - обиженно посмотрела на мужа герцогиня, - я не Локуста! А кардиналу стала плохо от перемены погоды. Так что тут особых средств не нужно, главное снять стискивание сосудов.

- Что ж, - произнес герцог задумчиво, - будем надеяться, что это поможет осуществлению нашего плана.

- Расскажи мне о нем больше, чем я теперь знаю, - попросила Ядвига.

- Что рассказать? - Лианкур вздохнул. - Время сейчас тяжелое и для Франции, и для него.

- Это я понимаю, но я должна знать, и чем он живет. Чтобы знать, как продолжать поддерживать твою карьеру.

- Хмм… Чем он живет?… В сущности, он - аскет. Он не отличается ни легкомыслием, ни потаканием своим слабостям. Как видишь, он обладает слабым здоровьем, пребывает в постоянном нервном напряжении и в вечном ожидании опасностей, грозящих людям его положения. Он не знает иного отдыха, кроме коротких прогулок по своему саду, а удовольствие получает преимущественно от анализа ситуации и удачных политических ходов, будь то в масштабе страны или в более крупном европейском контексте.